Текст книги "Кукольный дом. Колдуны по ночам варят зелье, смешивая страх и веселье"

– Слышишь? – спросила она.

– Да не слышно ничего. Пойдём! – он потянул её за руку, занервничав, и только тогда Ксеня поняла, что действительно слышно ничего не было– этот звук раздавался исключительно в её голове, как, наверное, и запах влажности и плесени, перемешивающийся ещё с чем-то солоноватым, гаденьким… Подобный запах Ксеня когда-то долго не могла отмыть от своей левой пуанты, в которую она сунула ступню, а там оказался вдруг осколок стекла. Это запах крови. Она дёрнула дверцу, но та оказалась заперта.

– Там погреб, ну ты чё, в натуре, Ксень? – и Егор увлёк её на лестницу.

…Африканский зал оказался полутёмен и пуст, они были там одни. По стенам были развешаны африканские маски, грубо вытесанные из дерева и изображавшие гротескные лица с горестно вытянутыми в беззвучном крике ртами и пустыми провалами вместо глаз, сучками вместо носов, некоторые были размалёваны яркими красками, присутствовали и козлиные черепа над остроконечными кирпичными сводами. Играла приглушённая вуду-музыка. В баре они могли брать всё, что захочется, и, усадив спутницу за столик, Егор направился туда. Ксеня спросила, где уборная, и получив в ответ, что внизу, первая дверь слева, предложила Егору сварганить коктейль и ждать её за их столиком, пока она припудрит носик. Донжуан дальневосточного разлива двинулся к мерцающему красноватыми огнями в дальне углу бару, а его ветреная спутница упорхнула вниз, на ходу извлекая из прелестных каштановых локонов острую шпильку. Взламывать замки Ксеню, разумеется, никто не учил, но она обнаружила у себя этот талант пару лет назад, когда приехала из балетного училища и обнаружила, что потеряла ключи. Особо не надеясь, что получится, она поковырялась в замке шпилькой-невидимкой, которую вытащила из волос, скрученных на макушке в балетную «дулю», и, к её удивлению, замок щёлкнул и поддался. С тех пор она несколько раз вот таким образом открывала разного вида замки, но всегда без свидетелей и никому об этом не рассказывала. Так и теперь, стоя на коленях перед маленькой дверкой и ковыряясь в ней, она не особо надеялась, что у неё получится отпереть этот старый замок, но позвоночником чувствуя, что ей обязательно надо туда попасть. Но вот внутри что-то щёлкнуло, и девочка с замиранием сердца потянула на себя ручку в виде скалящейся зубастой химеры, в ноздрястый нос которой было вдето кольцо.

«Как на перилах интерната!..» -мимоходом подумала Ксеня. Открыв дверцу, Ксеня услышала шум– где-то в отдалении смесь мужских голосов, издающих звуки, подобные футбольным болельщикам на стадионе– свист, улюлюканье, а запах крови больше не был только в её голове– он стал настоящим. Она вползла в дверь, перед ней был, похоже, низкий тёмный туннель, в конце которого брезжил красноватый свет, словно она оказалась в преисподней, в геенне огненной, или провалилась в кроличью нору. Ксеня ощупала руками потолок туннеля – он оказался не выше дверцы, она хотела закрыть за собой дверку, чтобы обеспокоившийся её долгим отсутствием Егор не сразу нашёл её, но развернуться в такой тесноте не представлялось возможным, и Ксеня быстро поползла вперёд, к красноватому свету. Она боялась, что Егор её хватится и помешает ей, а попасть туда ей было жизненно необходимо – она не знала, почему, и спешила, изодрав коленки и не заботясь о новом платье, хотя в животе у неё холодным змеиным клубком ворочался страх. Красный свет приближался, и помимо прежних «футбольных» звуков стал слышен ещё один– какой-то отвратительный прерывистый рык, доносящийся из-под земли, как будто из преисподней, а запах крови перебила противная вонь зоомагазина, в котором давно не прибирались, вперемешку с удушливым сигаретным дымом. Ксеня наконец выползла из «кроличьей норы» и выпрямилась во весь рост. Взору её открылось странное зрелище– толпа мужиков обступила нечто на полу, чего Ксеня пока не могла видеть, потому что они это нечто от неё и загораживали. Над их головой висела лампа с красным плафоном, такие висят над бильярдными столами, остальная часть помещения тонула во мраке, в свете красных лучей струился дым. Ксеня подбежала и стала расталкивать мужиков, сначала на неё никто не обратил внимания, все были захвачены азартом, а когда спохватились, Ксеня уже прорвалась в середину. Оказалось, что мужики смотрели не на пол. Они смотрели в яму, освещённую свисающей красной лампой. А в яме.. Яма кишела крысами. Их были десятки, а может, и сотни, как показалось Ксене. И только половина крыс была живой, а вторая половина– разорванной в клочья, и рвало их небольшое окровавленное и грязное существо небольшого размера, его злобные маленькие глазки то и дело вспыхивали красным огнём, а оскаленная зубастая пасть рвала крысу за крысой. Ксеня не сразу поняла, что это всего лишь собака, и уже было видно, что она выдыхается. Крысы повисли на ней со всех сторон и пытались добраться до горла, собака вертелась волчком с бешеной скоростью, но Ксеня чувствовала её безнадёжность и боль своим собственным позвоночником. Глаза её застила красная пелена, кровь вскипела. В следующую секунду Ксеня уже очутилась в яме, прыгнув в самую крысиную гущу. Оторопевшие мужики не успели её удержать, да никому и в голову не могло прийти, что случайно забрёдшая девочка вздумает прыгнуть в бойцовую яму, наполненную крысами!.. Откуда-то со стороны Ксеня слышала дикий нечеловеческий свирепый крик, и только потом поняла, что он её собственный. Крысы прыснули врассыпную по земляным углам ямы, собаку это не остановило, она продолжала с остервенением рвать врагов, не обратив на неожиданную гостью ни малейшего внимания. Потом земляной пол ямы толчком ушёл из под ног, в глаза ударил красный свет лампы, разномастные перепуганные лица мужиков завертелись, как нелепая гротескная карусель. В следующий момент она разлепила глаза и по ним тут же ударил яркий свет, почувствовала все ту же вонь и увидела качающуюся комнату, теперь ярко освещённую. Она лежала уже на полу этой комнаты, вне ямы, её платье было вымазано тёмной кровью, руки и ноги покрыты мелкими кровоточащими укусами, пол комнаты был голым, мертвенно -холодным. Она попыталась приподняться, и ей стало нестерпимо больно в локтях, упёршихся в этот твёрдый пол без всякого покрытия. Толпа людей, в том числе растерянный Егор и причитающая Ленка, теснились, не решаясь к ней подступиться, а между ними и Ксеней, спиной к ней, сидело давешнее окровавленное существо. Ксеня тут же всё вспомнила– какой непомерно тяжёлой оказалась небольшая собачка, когда она схватила её, почему-то ничуть не боясь, что мощные челюсти сомкнутся на её тонкой руке, и то, как отказывалась лезть наверх, отталкивала протянутые ей руки, как кричала им, чтобы вытащили сначала собаку. Теперь ясно, что здесь происходит – бои собак с крысами, на которые эти дураки ставят деньги. Ксеня слышала о собачьих боях, разумеется, но вот про такие вакханалии не знала. Спасённая ею собака рычала на людей при малейшей попытке приблизиться, при ярком свете стало видно, что она вся бело-розовая, видимо, белого окраса, гладкошёрстная, розовая из-за своей и чужой крови, и грязная, как поросёнок. Уши были насторожены торчком. Ксеня тронула её за спину, и собака обернулась. Морда у неё оказалась лошадиная, длинная, загнутая вниз, как у трубкозуба из мультика про енотов, окровавленная, маленькие раскосые глазки светились спокойной радостью, собака лизнула её в лицо теплым языком, пахнущим кровью. Девочка, наконец приподнявшись, села на полу.

– Кто хозяин собаки? -спросила она, не узнавая собственный голос– он совсем охрип от крика. Вперёд шагнул надменный молодой азиат в кожаной куртке и тут же испуганно отпрянул, потому что его собачка с клокочущим рыком кинулась ему под ноги.

– Я забираю её отсюда– просто сказал Ксеня.

– Никто мою собаку не заберёт, офигела, что ли, малолетка?? Моя собака! Я её купил! Дорогая! Породистый бультерьер, с родословной!..

– Да? Ну тогда возьми своего бультерьера.

Но азиат даже не стал пытаться, всё было и так ясно.

– Тебя в дурдом забрать надо! – с досадой сказал он.

Ксеня поднялась на ноги, и собака потянулась за ней. Ксеня и собака вышли в открытую дверь, не ту маленькую, через которую она сюда попала, а в нормальную. Толпа молча расступалась перед ними. Молодой белобрысый парень, раскорячившись над ямой, доставал оттуда попискивающих крыс каким то приспособлением, часть из них уже была в большой клетке. В коридоре Ксеня успокоила пса, присев на корточки и поглаживая его, тот вывалил язык и как будто бы хитро и победно улыбался широченной зубастой пастью.

– Егор, отвези нас в интернат, пожалуйста– сухо попросила Ксеня. Было яснее ясного, что это жестокое развлечение проводилось с его ведома. Егор нерешительно кивнул и подсел к ним, стащил с себя пиджак и протянул Ксене– подойти близко так и не решился. На этот раз собака не рычала.

– Ты рехнулась! Ты вообще чокнутая, я маме всё расскажу! Куда ты собралась тащить это чудище?! -верещала Ленка.

– Мы поговорим во дворе– отрезала Ксеня. Процессия вышла во двор, Егор взял для Ксени из гардероба её куртку. Основная толпа осталась внутри, Марина смотрела на Ксеню как на чокнутую и пожелала остаться продолжить веселье. На парковке Ксеню уже возле Егоровой машины догнал горе-хозяин собаки.

– Эээ, Егор, так не делается! Люди ставки сделали, им деньги теперь возвращать?! Что за подстава..

– Верни всё– сказал Егор -Я потом разберусь с Серёгой.

Ксеня еле удержала собаку за шипастый ошейник, поранив при этом себе пальцы.

– Послушай-ка. Держи вот– она сняла кулон с плейбоевским кроликом, подаренный Ленкой, и вложила в руку азиата. – У кролика брюлик в глазу. Наслаждайся.

– Другое дело! -бодренько воскликнул азиат, взял кулон и смотался.

А из ворот клуба уже бежала Ленка, натягивая куртку на ходу– она задержалась, оказывая первую помощь покусанным собакой, таких оказалось немало.

– Тебе в больницу надо! Брось это страшилище, ты поняла? Мы никуда его не повезем, я маме прям щас позвоню, слышишь? У них сейчас день! – вопила сестрёнка.

– Ты никуда не позвонишь, потому что в этом случае мама узнает, что на второй день своего пребывания в твоём образцовом интернате её дочь отправилась вместе с тобой в ночной клуб, пила спиртное и упала в пит-яму на крысиных боях– спокойно сказала Ксеня. – Сейчас мы поедем в интернат, ты выдашь мне аптечку, я обработаю себя и собаку, и она останется у меня столько, сколько нужно, иначе это Я – подчеркнула Ксеня– Позвоню маме и всё ей расскажу.

Ленка захлопала ртом, как рыба, потом лицо её стало свирепее, чем у бультерьера.

– Больше никаких клубов ты не увидишь, поняла?

– Мне они и не нужны. Спасибо за понимание – и Ксеня влезла в Егоров внедорожник, сам Егор придержал ей дверь и виновато глянул на Лену, словно извиняясь за Ксеню. Бультерьер мячиком прыгнул следом, улёгся в ногах у девочки и положил морду ей на ступни. Озлобленная Ленка взобралась на заднее сиденье, Егор со вздохом начал выруливать с парковки. Ехали молча, втроём. Митька с Лилей тоже остались в клубе. Егор рассказал по дороге, что Лиля страшно вопила, что не поедет в одной машине с чудовищем, расскажет всё маме. Ксеня почему-то была уверена, что весёлая тётя Галя была бы не против, в отличие от своей дочки-снобки. Они с Митькой решили гулять до утра, а потом приехать на такси. Также Егор рассказал, что пса зовут Див, он ещё щенок, и что в клубе его друга Серёги ничего незаконного, вроде собачьих боёв, не проводят, а такие вот соревнования разрешены, это уничтожение крыс собакой. Бультерьеры, как и все терьеры, являются отличными крысоловами и в минуту могут уничтожить до ста крыс. Странная кличка Див– это в честь мифологических существ, то ли чудовищ, то ли колдунов, то ли бесов у этнических народов Дальнего Востока и Сибири. Ксеня ничего не отвечала. Когда приехали, обосновались на маленькой кухоньке для сотрудников на втором этаже. Кухня была уютной и чистенькой, стены выкрашены до половины зелёной краской, дальше побелены. На единственном окошке клетчатая занавесочка, за ним непроглядные чёрные еловые лапы. На линолеумном полу сидел виновник происшествия– травмы оказались серьёзнее, чем казалось на первый взгляд– в области ключицы разорвана кожа и мышцы, торчит кость. Конечно же, крысы такого нанести не могли, собака однозначно участвовала в боях с себе подобными, кроме того, на морде и кое-где на туловище виднелись розовые хирургические шрамы– собаку неоднократно «штопали». Ленка вытащила из навесного шкафчика коробку из-под французского печенья, которая являлась аптечкой. Сестры обработали Диву раны и дали таблетку антибиотика, мазь накладывать не стали– слижет. Ленка уже сюсюкала с Дивом, а он повиливал ей хвостом и улыбался зубастым ртом. Белый пёсик с удовольствием «навернул» мисочку рисовой каши с мясными консервами и пил воду, и сёстры решили, что это хороший признак– их новоявленный питомец поправится. Егор только неловко топтался, потом сказал, что ему пора. Ксеня подумала с усмешкой, что женишок явно к ней охладел. Она пошла принять душ, обработать раны и переодеться, и проходя мимо зеркала, испугалась сама себя– вся грязная, в засохшей крови, в изодранном грязном платье, лохматая, с потёкшей косметикой, образовавшей чёрные круги вокруг глаз, словно у солиста группы «Him» – та еще принцесса! Ксеня быстренько приняла душ в деревянной душевой, пахнущей травами, благо горячая вода из бойлера ещё не успела остыть, видимо, сотрудники купались на ночь, грели для себя. Обработала саднящие ранки захваченной с кухни перекисью. Через пять минут чистая, умытая и переодевшаяся в спортивный костюмчик Ксеня вернулась на кухню, выкинув перед этим своё скомканное окровавленное платье в жбан в саду. Её сестра поставила чайник на электроплитку и достала две чашки того самого красивого праздничного сервиза, который сушился в кухоньке после праздника и ещё не был убран в коробку до лучших времён. Девочка поняла, что сейчас её ждёт разбор полётов за чаепитием, как всегда было принято у них в семье. Она села на деревянную табуретку, пододвинувшись к столу, Див проснулся, сладко потянулся, зевнул, оглушительно громко клацнув зубами, повиливая хвостом, двинулся к ней, цокая когтями по линолеуму. Ксеня села на пол, щенок немедленно влез к ней на руки. Он был тёплый, тяжёленький, мягкий, казался совсем ещё малышом, лизал руки горячим языком и как будто улыбался своей розоватой пастью. Нос у него был чёрно-розовый, влажный и холодный, лапы толстые, как у медвежонка. Он засунул длинную голову Ксене под мышку, тяжёлую лапу положил ей на руку и заснул у неё на коленях, посапывая.

– Ксеня, ты же понимаешь что мы не можем оставить собаку. И не это сейчас главное– твой очередной приступ. И на этот раз все так страшно, ой, как страшно-то!..– Ленка уткнула лицо в стоящие локтями на столе руки и её фраза потонула в причитаниях, словно в мелодраме. Див проснулся от её визга, вытянулся у ног Ксени, странно вытянув задние лапы назад, пятками кверху, как будто собирался ползти по– пластунски, и весело постукивал по полу хвостом, не понимая драматизма ситуации. Ксене захотелось немедленно убежать в свою комнату вместе с собакой, и она уже порывалась это сделать, как вдруг дверь кухни зловеще скрипнула, отворившись, и на пороге молча вырос, как чёрт из табакерки, внезапный спаситель– Лыка, тот самый «подъёлочник». Повисла гробовая тишина, Ксеня так и почувствовала затылком Ленкин страх– она боялась своего ученика, причём боялась нешуточно. Лыка бесшумно вошёл, волчьи глаза холодно и цепко скользнули по Ксене, переместились на собаку у ног девочки. Ксеня нагнулась схватить собаку, думая, что сейчас он задаст гостю трёпку, в следующее мгновение вспомнила, что хватать не за что– шипастый грубый ошейник снят, от него на мощной шее остался кровоточащий след. Но пёс подошёл к Лыке, повиливая хвостом, тот присел на корточки, осторожно взял в руки длинную страшную башку, осмотрел раны, нахмурился. Поднял глаза на сестёр.

– Приводи его завтра во флигель за ангаром вечером, часов в шесть. Я ему мазь сварю. У меня не все ингредиенты есть, за зиму поистратил. Я с утра к бабке съезжу, у неё должно быть. Потом варить буду, если все пойдёт как надо, к вечеру будет готово.

Ксеня только кивнула, безмерно удивлённая.

– Да вообще-то..– пискнула Лена.

Он, опустивший было глаза на Дива, вновь поднял взгляд на неё, нахмурившись исподлобья.

– Мы завтра зашивать в клинику повезем его, а потом приют ему найдём, ну не оставлять же его здесь, тут же дети, а он бойцовский..-затараторила Ленка, словно оправдываясь. Ксеня снова безмерно удивилась, где это видано, чтобы учителя боялись своих учеников, и в чем причина? Ленка всегда была такой бойкой командиршей, Ксеня видела её впервые в таком замешательстве.

Лыка молча бесшумно встал, не отрывая от Ленки зелёных глаз, и она сразу испуганно замолкла.

– Его не нужно штопать– глухо сказал парень– У него только загниют раны от этого. Сукровица должна выходить. Ему нужно только добавлять отвар в еду и мазать, я все приготовлю. А остаться он должен здесь. Хотя бы первое время.

– Хорошо.. -сказала Ленка, как загипнотизированная.

Ксеня взирала на гостя с восхищением. Вот это дар убеждения! И собака останется с ней! Ай да Лыка. Девочка уже готова была расцеловать мрачного парня.

– А не слижет он мазь? – спросила радостная Ксеня.

Лыка посмотрел на неё, и в его взгляде ей померещилось немного теплоты.

– Не слижет, она горькая– твердо ответил он– Совсем малой, не больше трёх месяцев– тихо сказал он.

– Трёх месяцев?.. Не может быть. Он же такой большой, я думала, ну может полгода – удивилась Ксеня.

– Зубы ещё не менялись, ну и Фаберже совсем малюсенькие– усмехнулся Лыка, сидя на корточках и глядя на щенка, который перевернулся, молотя хвостом и показывая нежно-розовое закусанное пузико, на котором было вытатуировано уродливое чёрное клеймо, состоящее из каких-то букв и цифр в ряд. Ксеня не сразу поняла, что он имеет в виду, а поняв, слегка покраснела.

– Как они такого маленького щенка могут выставлять на бои, они что, совсем?..– произнесла она и почувствовала, как из её солнечного сплетения поднимается горячая волна ненависти к тварям, обрёкшим ради забавы на жестокую и противную смерть это маленькое ласковое существо с розовым носом, тёплым язычком, вынудили биться насмерть за свою жизнь и ненавидеть всех вокруг..

– Ставки делают, сколько крыс останется после того, как собаку загрызут. Щенка травят, чтобы крысы наверняка загрызли– бесцветным низким голосом ответил парень. Див серьёзно поглядел на Ксеню исподлобья узкими глазами, наморщив лоб и насторожив уши, и у неё вдруг все сжалось внутри– это был холодный взгляд профессионального убийцы. Сколько этот бедняга повидал за свою короткую жизнь, а сегодня вечером чудом спасся. Парень молчал, потом глянул на неё, как-то серьёзно моргнул на прощание, словно говоря– «ну договорились», и бесшумно вышел в дверь, наэлектризованность воздуха тут же исчезла, словно морок спал. Ксене даже показалось, будто никакого гостя и не было. Она прихлебнула уже остывшего чая, пощёлкала у Ленки перед носом. Та словно очнулась

– А?.. Что?..

– Див в моей комнате будет жить, а пока меня нет, в вольере возле флигеля, который от гончих остался. Лыка за ним, если что, присмотрит. Слышала же?.

– А.. Ну да, – рассеянно ответила сестра. —Ой, как жалко твоё платьице! Ну да ничего, мы тебе купим новое, если в магазине твой размер остался– и Ленка защебетала об одежде– значит пришла в себя. О том, что собаке здесь не место, вообще речь уже не шла. Лыка точно колдун!.. А больше всего Ксене понравилось, что сестра не догадалась бить панику по поводу её немедленной госпитализации по скорой из-за крысиных укусов, а взволновала её лишь порча платья. Одним головняком меньше!.. В том, что крысиные укусы не причинят ей вреда, она интуитивно была уверена.

..Засыпая в своей комнате под потрескивание дров в изразцовой шоколадной печке, ёжась после прогулки на ночь в холодном саду с псом, который теперь мирно сопел своим носом-дулом на полу возле раскинутого диванчика, Ксеня куталась в тёплое одеяло, пахнущее лавандой, на котором в свете луны лежали чёрные тени переплетённых ветвей деревьев за окном, иногда слегка двигаясь из-за того, что ветви в саду шевелил сырой морской ветер. Из-за этих теней Ксене казалось, что она сама находится в чёрном лесу, и она сама не заметила, как провалилась в сон. На подкорке сознания крутилась мысль, что нужно позвонить родителям, ведь у них все равно сейчас день в Канаде, узнать, что случилось, потому что не могло же быть такого, чтобы они не поздравили дочь с днём рождения и даже не спросили её о прибытии, как доехала, ну понятно, Ленка им звонила, но всё же.. Но Ксеня интуитивно чувствовала, что с родителями все хорошо. Она всегда чувствовала.. А значит, они просто забыли. Ну что ж. Не в первый раз они забывают о её дне рождения, не в первый. Хотя это мама забывала, папа-то всегда помнил.. Раньше… Ей опять снился тёмный ночной лес, снова она бежала и чувствовала странную, мучительно-сладкую боль в позвоночнике, такая бывает, когда шатается молочный зуб, и его так томительно-приятно раскачивать и крутить, вроде бы это больно, но рука так и лезет сама в рот.. Ей хотелось окунуть руки в мокрую от предрассветной росы траву, она ощущала каким то древним знанием крови, что так будет куда быстрее и веселее, чем на двух ногах.. Свет фар, рёв мотора и невыносимая вонь солярки едва не сшибли её с ног, она метнулась за толстое дерево. В огромном внедорожнике без верха она увидела… себя саму в тонком белом платьице. Та вторая Ксеня показывала на чёрное небо, усыпанное звёздами, рукой. Ксеня вдруг поняла, что находятся они вовсе не в лесу, а в её мансардной комнате, и показывает двойник не на небо, а на косой потолок со старыми балками над печкой. Вместо печки и был чёрный внедорожник, слепил фарами дальнего света.. Ксеня окончательно вынырнула из дремы из-за собачьего рыка. С головой под свежим чистым одеялом, в тепле, она не сразу поняла где находится. Вспомнив, высунула голову. В комнатке было холодно, воздух влажный, пахнет лесом и старым деревом. Тёмная печка погасла, никакого внедорожника, а в глаза светят не фары, а холодный белый свет полной луны. В комнате те же тени от деревьев. Ксеня поспешно схватила куртку от спортивного костюма, ёжась от холода, начала влезать в штаны и тут раздался негромкий стук в окно. Девочка аж подпрыгнула, а Див с рычанием кинулся к окошку, прыгнул на диван и встал на задние лапы, выглядывая. По ту сторону окна раздался возмущённый крик совы, которая и сидела на карнизе, постукивая загнутым клювом в стекло. Тяжело сорвалась с еловой лапы и улетела в предрассветную темноту.

– Тише, тише, мой миленький!.. -успокоила шёпотом пса девочка – Всех перебудишь..

Тот сразу обрадовался, перестал рычать, завилял хвостом, поставил тяжёлые горячие лапы Ксене на коленки. От него почти не пахло псиной, самую чуточку, и немного запёкшейся кровью. Горячий язык облизал руки. Ксеня села на расстеленный диванчик, сонная и лохматая, закуталась в одеяло и сладко зевнула. Див немедленно залез к ней на колени, суя рыло под одеяло, девочка хотела спихнуть пса, но пожалела и оставила. Все его раны под рукой девочки оказались запёкшимися корочками, лапы чистые. Ксеня постелила на колени плед и пустила пса. Тот совал длинную башку ей под руку, она обнимала и прижималась к своему новому питомцу, чувствуя себя на удивление защищённой. Пес зевнул с подвизгом, громко клацнув захлопнувшейся пастью. За окном на горизонте, вдали над долиной уже проявлялась нежнейшая розовая полоса, словно акварельная краска, а над ней сиреневая. Небо закутано облаками. Девочка зажгла старый торшер, дёрнув за верёвочку, сощурилась от яркого света. Настенные часы с кукушкой показывали почти пять часов утра.

– Хорошо, что я свою куртку повесила к себе в шкаф, а не в общую раздевалку, от которой у меня нет ключей.» – подумала Ксеня. Чтобы пойти по коридору до туалета, не зажигая свет и не будя других детей, она встала и пошла к печке за стоящей на ней керосиновой лампой. Спички лежали тут же, и вдруг Ксеня вспомнила свой сон, посмотрела на потолок над печкой. Тёмные балки, наверняка таящие кучу паутины. Девочка зажгла керосинку, и, держа её в одной руке, ловко, точно котёнок, вскарабкалась на печку, попутно успокаивая шёпотом Дива, решившего, что новая хозяйка затеяла весёлую игру, и закрутившегося волчком на месте. На лицо ей тут же налипла противная нежная паутина, но девочка упрямо шарила свободной рукой по стрехам. Нащупала щель, сунула туда руку, через секунду вытянула оттуда отсыревшую книжицу в твёрдой обложке, посветила на неё керосинкой. Тёмно-коричневая обложка со странными красными символами. Слезши с печки и смахнув с лица и волос паутину, села за столик у окна, зажгла настольную лампу. Открыла титульный лист. Пожелтевшие сырые листы были исписаны чёрной гелевой ручкой красивым мелким с узелочками почерком и изрисованы странными картинками. На первом листе значилось «Моргана Флёрова» и красиво, небрежно набросан силуэт волка в профиль, пасть его была зубаста, а глаз горел красным огнём. Записная книжка пропавшей Морганы!.. Далее, на второй странице, была какая– то абракадабра, странные значки в столбик с пояснениями, написанными русскими буквами, но слова были совершенно непонятны. Первое что было написано по-русски, это «руны ночи» и далее опять значки в столбик. Потом номер телефона какой-то Жанки и какого-то «Кофейного дракона». Далее шли стихи на английском и французском языках, некоторые были украшены нарисованными на полях куколками вуду и непонятными знаками, некоторые цветочками. Далее следовало несколько страниц коллажа из модных журналов с разными видами макияжа, с прошлогодней коллекцией свитшотов с цветочными принтами, как будто какая -то другая девочка, весёлая модница, взяла и вклеила в дневник мрачной ведьмы свою яркую лепту. Потом пошёл текст на русском. Стояла дата– чуть меньше года назад, май. Видимо, Моргана вдруг по какой– то причине решила в своей записной книжке начать вести дневник. Тут Див заскулил и заскрёбся в дверь, давая понять непутёвой новой хозяйке, что он хочет пойти погулять. Ксеня, не гася свет в комнатке, натянула куртку, взяла керосинку, дневник сунула за пазуху, почему-то боясь, что если она оставит его здесь, то он исчезнет, когда она вернётся, тихо заперла свою дверь. Они прошли по тёмному коридору, Ксеня завернула на кухоньку, благо ключ у неё теперь был, быстро сделала себе кофе с молоком в стоявшую на столе Ленкину спортивную термокружку, сделала бутерброд с чёрным хлебом и рыбой, погрела мясную собачью кашу с костями в микроволновке, покормила пса, он глотал еду, не жуя, словно не ел целую вечность. Наконец вышли в пасмурный утренний сад, Див сразу с радостью побежал в густые заросли папоротника по своим собачьим делам, сливаясь с предрассветным туманом, припадая бледной мордой к земле. А Ксеня села на влажноватую деревянную скамейку под старой тёмной елью, увешанной прошлогодними длинными шишками, поставила рядом зажжённую керосиновую лампу и кружку с кофе, натянула на голову капюшон, раскрыла дневник Морганы и с наслаждением впилась в бутерброд. Со скамьи открывался вид на долину и озеро вдали, сквозь сумеречную пелену тумана дачный посёлок Красный Лес светился огоньками, ещё не до конца рассвело. Интернат высился над ней тёмной, мрачной, заросшей плющом громадой. Прихлёбывая горячий, сладкий пряный кофе с корицей, девочка погрузилась в чтение, светя себе керосиновой лампой.

..«Этот кошмар начался год назад. Я уже забыла, если бы сейчас с Василиной не случилось то, что случилось. Все было прекрасно, пока не пришёл ночной кошмар. В нашем большом доме появились привидения. Предметы сами двигались. Окно форточки хлопало и билось стекло. Ложка сама крутилась в кружке на столе. Да что там ложка, это ерунда. Нож сам крутился на столе, потом полетел папе в голову. Служба и молитвы не помогали. Соседи начали шептаться, что это из-за меня. Это были больше не безвинные фокусы. Привидения хотели нас убить. Вернее, моих родителей, братьев и сестрёнку. В меня никогда ничего не летело..Что и наводило на мысль. Но я боялась, ужасно боялась. Наша жизнь превратилась в кошмар. Иногда это отступало, на неделю и больше, но оно всегда возвращалось. И вот однажды я иду по улице, вдруг вижу, что в толпе на другой стороне дороги напротив меня стоит мужчина, ему около сорока на вид, он худой и высокий блондин, почти альбинос, со светлыми дьявольскими глазами, лицо его красиво, как у голливудского актёра, и по выражению, по взгляду сразу видно, что он не просто человек..

Нет, лицо его не было злым, но.. Такой взгляд мог принадлежать лишь демону. Я перехожу дорогу, когда загорается зелёный. Он стоит, не переходит, в тени цветущего беленькими цветочками дерева, прячась от яркого солнца, словно в сумеречной зоне. Стоит на моем пути и смотрит на меня. Я останавливаюсь, и он говорит мне:

– «Я знаю о твоей беде, Моргана. Я могу помочь.»..

И взамен он не просит душу, не требует никакого договора, всего лишь деньги. Обычная услуга. Причём заплатить оговорённую небольшую сумму я должна лишь по окончании его работы, если будет эффект. Делать мне совершенно ничего не нужно, он всё сделает сам. Я понимаю, что это не дьявол. И соглашаюсь. Он растворяется в толпе, как будто его и не было.

.. В ту ночь привидения кричали, как будто их режут, чего ранее никогда не бывало, но по-прежнему оставались невидимыми. Ножки стола и стульев на кухне были переломаны. К утру они исчезли, как обычно, но на этот раз навсегда. Следующей ночью было свободно, это ощущалось в воздухе, как будто отключили электрическое напряжение. Страха перед наступающей ночью не было ничуть. Больше нам бояться было нечего, наша семья вздохнула свободно. Но прошло уже несколько дней, а мой спаситель всё не являлся за платой. Он обещал, что сам меня найдёт. И вот однажды я вхожу в нашу калитку и иду через сумрачный палисадник.

– Привет, Моргана. Не забыла, что ты мне должна? —

Он сидит в тени деревьев.

– Конечно, нет! Я так благодарна вам! —

Я тянусь в сумку за кошельком, расплачиваюсь. Жду какого-то подвоха. Но его не происходит. Он молча уходит.

Больше я его не видела. Задаваясь вопросом, кто же он такой, не находила ответа. И вот теперь, через год, Василинка заболевает неизлечимой болезнью крови. Она чахнет и угасает с каждым днём, страдает от болей в костях и позвоночнике, её лечат сильными препаратами, но от них лишь выпали волосы, а болезнь только нарастает. Я в отчаянии вспоминаю того незнакомца, жалею, что даже не взяла у него телефон, нет никаких контактов!.. Я одна дома, пришла из школы. На улице ярко светит солнце, а у нас в доме прохладно и темно от высоких деревьев в палисаднике. Я сижу в любимом кресле в полумраке, смотрю в окно на цветущие ветви и пью холодный компот. Родители с Линкой в больнице. Стук в дверь. Это при закрытой калитке и свирепой овчарке во дворе!.. Открыв, я вижу какого-то мужчину около сорока лет на вид, внешность самая заурядная– доброе лицо с усами, морщинками вокруг карих глаз, очень уставший вид. Тёмные волосы, лысоватый. Одет в спортивный костюм.