Текст книги "Верную ноту взять"

Больное

Обратный билет

Я прощу тебя. Может, не сразу…

Может, только к концу декабря.

Непрощенье – такая зараза

(между нами, мой друг, говоря)!

Я прощу тебя. Снова свободной

Стану так же, как прежде была.

И, рискуя быть вовсе не модной,

За тебя помолюсь у стола.

Пресекая души своей ропот,

Над листом чистоты неземной

Я клянусь: если будешь ты проклят,

То, поверь, этот грех – не за мной.

Да, простить тебя будет непросто.

Но сложнее носить много лет

Мне обиду гигантского роста —

Я взяла ей обратный билет.

2008 г.

Старость барона Мюнхаузена

О, старость веселого враля,

как тяжко явленье твое!

Прелестную Выдумку вряд ли

с тобой мы удержим вдвоем.

Она не послушна веленью

увядших и выцветших губ.

Зову я: «Останься, мгновенье!» —

но глух уж мой голос и груб.

Вспугнул я капризное чадо —

Шелка шелестнули вдали.

Среди опустевшего сада

не плакал я. Слезы текли.

1989 г.

Мучительно сознанье немоты

Мучительно сознанье немоты.

И слово, что растет из сердцевины,

Просвета не найдя средь темноты,

Так рвет нутро, что стонут и мужчины.

И комкают в руках не те слова,

Опутанные нервов паутиной.

И падает на руки голова,

И каменеют сгорбленные спины.

1996 г.

Памяти Виктора Цоя

Это – Спас-на-крови. Это осень запачкала

красным

Крышу дома, деревья, холодное тело земли.

Наш товарищ ушел навсегда. И не плачьте

напрасно:

Никого из ушедших слезами вернуть

не смогли.

Дождевою водой отполощется все,

что разбито.

Чистым саваном ляжет на рваные раны снежок.

…Некрасивая смерть под мотивчик тот

полузабытый

Прилегла рядом с ним.

Он уже отказать ей не смог.

2007 г.

Самообман

Когда за ушедшим сомкнется тяжелый туман

и станет не слышно, не видно, не нужно,

не больно…

дай, Боже, нам сил на спасительный

самообман:

мол, сами ушедшие, в целом, исходом

довольны…

Откуда нам знать… Правый боже, откуда

нам знать,

что там, где не слышно, не видно, —

им лучше, чем с нами?

На чудо надеясь, сидим у окна допоздна,

И шепчем тревожно, и плачем сухими слезами.

2014 г.

В кадре на стене

В кадре на стене – тот теплый вечер.

Старой церкви купол голубой.

Все казалось: счастье будет вечным.

Вечер. Ветер. Колокола бой.

Только слайд хранит дыханье ветра.

Только в нем – тепло твоей руки.

Между нами – льды и километры.

Жизнь, воспоминаньям вопреки.

Если ты не помнишь, значит не был

Купол церкви ярко-голубым.

Если я не помню птицу в небе,

Значит, в этом не было судьбы.

Долго счастье тлело – догорело.

Горкой – пепел. Сизой струйкой – дым.

Помнит слайд, что ты был загорелым.

Любящим. Любимым. Не седым.

1996 г.

Как угли под золой остывшей

Как угли под золой остывшей,

ты срока ждешь, чтоб взять свое,

чтоб снова стиснуть болью бывшей

мне сердце… чтоб окна проем,

крест-накрест рамой перечеркнут,

вдруг стал тюрьмы моей окном…

чтоб стаей молча в пропасть – к черту —

все полетело кувырком…

Я не зову тебя к ответу,

о, одиночество мое!

В твоих объятиях согрета,

Влачу привычное житье.

Уже не так тревожат память

и полнолуние в окне…

Ты мнишь себя осколком в ране?

Но с болью свыклась я вполне:

тебе принадлежу бесспорно,

на волю вырваться боюсь.

С любовью, как с травою сорной,

самоотверженно борюсь.

1997–2007 гг.

Что ж, сбывается пророчество

Что ж, сбывается пророчество,

Не дает осечки вновь:

Подступает одиночество,

И кончается любовь.

Мы расстанемся не первыми,

Наша драма не нова.

Не новы и взгляды нервные,

И обидные слова.

И финал бездарно скомкали,

И не верится никак,

Что верна догадка колкая:

Бывший – это значит враг.

Пьеса сыграна нелепая,

У актеров – бледный вид.

Там, где были души слеплены,

Лишь царапинка болит.

1995 г.

Прокуратор. Малодушие

Сто лет, как пролито вино,

А все пятно не просыхает

И, лишь луна вплывет в окно,

Оно, мерцая, проступает.

Как ртуть ожившая, бежит

К ногам и кресло окружает.

Собака под рукой дрожит,

И дрожь ее понять мешает:

Кем было пролито вино?

И почему не просыхает,

А, лишь луна вплывет в окно, —

Сквозь щели пола проступает?…

О, как мучителен рефрен!

От пытки душу не избавить.

Не лучше ль кровью вскрытых вен

Пролитое вино разбавить?

Тогда проклятое пятно,

Быть может, уберется в щели

И, как луна вплывет в окно,

Уж будет видно еле-еле.

1998 г.

На это не обижаются

…На это – не обижаются.

Но в сумерках подреберья

Теперь затаились жальца

Обиды и Недоверия.

Зверьки осторожней мыши,

Их даже заметить трудно:

Скребутся почти неслышно.

Попискивают паскудно.

И вроде бы все, как раньше.

И вроде бы все, как были.

Но, кажется, пьян шарманщик.

И в горле першит. От пыли.

Слезятся глаза. От дыма.

И плесени вкус в бокале.

Не очень больно. Терпимо.

Вот только зверьки достали.

2020 г.

В час, когда безвозвратно утрачен…

В час, когда безвозвратно утрачен

Смысл движенья,

Ты глядишь с безысходностью мрачной

В отраженье.

Затихают все внешние звуки

В одночасье.

Только ты к этой тихой разлуке

Безучастен.

Выцветают, бледнеют, линяют

Жизни краски.

Выраженья лица не меняя,

Тонешь в вязком

Недоверии к самым любимым,

Самым нужным.

Взгляд скользит по поверхности мимо,

Злой, недужный.

В миг, когда тебя каменной точкой

Придавило,

И дыханье, и чувства, и строчки —

Через силу…

Вытри с зеркала пыль, разделайся

С паутиной.

Может, в этом-то было дело все,

Дурачина?

2020 г.

Сквозняк танцует с занавеской

Сквозняк танцует с занавеской.

Порывист он, она – нежна.

Но в каждом па, колючем, дерзком

Нет чувства – видимость одна.

Как будто не по доброй воле …

Как будто кто-то им велел

Играть влюбленных на танцполе,

Пока закат не заалел.

Им опостылело скольженье

В плену притворства и вражды.

И сдержанное раздраженье

На берегу большой беды.

Она изысканно учтива.

Он оглушительно хорош.

По всей Москве таких красивых,

Как ни старайся, не найдешь.

Припав к его плечу щекою,

Она задумчиво кружит.

Но сладкий аромат левкоев

Увы, сердец не бередит.

Сквозняк, уставший суетиться,

Оставил танцы с органзой.

В саду невидимая птица

Затихла, как перед грозой.

И стало ясно, что нелепо

Играть в любовь на склоне дня.

Уже в сентябрь скатилось лето,

Монистом капельным звеня.

Немного света задержалось

У неба в выцветших глазах.

На самом дне осталась жалость

К двоим, танцующим впотьмах.

2022 г.

Провинциальная хандра

Мне б весло и кусок парусины,

Чтоб однажды сквозь дымку в горах

Увидать: как цветут апельсины

В небывалых заморских садах!

Чтоб забыть про гнилые бараки,

Про некрашеный серый забор

И про то, что в полуночной драке

У соседей был третьим – топор,

Чтоб не знать ничего об убогих,

Но до боли знакомых местах…

Прилепившийся боком к дороге,

Этот город, живущий впотьмах, —

Мой мучитель и мученик жалкий, —

Так нелепо раскроен и сшит.

Здесь когда-то водились русалки,

Да спились от тоски и обид.

Здесь когда-то блистали герои,

Но последний из них, инвалид,

Под жужжанье мушиного роя

Сном младенца на паперти спит.

Этот город, на призрак похожий,

На обочине жизни застыл —

Попрошайка с немытою рожей,

Пьян, несчастлив, несыт и уныл.

Мне сбежать бы! Да парус мой продан,

На дрова изломали весло.

Я не помню, откуда я родом

И сюда как меня занесло.

Как же хочется вырваться, смыться…

Но, боюсь, что в заморских садах,

Даже слушая райскую птицу,

Я скучала бы …о воробьях.

1997 г.

А знаешь, что трудней всего?

А знаешь, что трудней всего? – Не ждать.

Не маяться. Довольствоваться малым.

И в спину никого не окликать,

Обманываясь сходством небывалым.

На телефон умерший не косить

Пустым и тусклым, выгоревшим глазом.

И дрогнувшие губы прикусить,

Смахнув с души больной все чувства разом.

А знаешь, что еще трудней? – Уснуть.

Тетрадь стихов без жалости отбросив,

В ночь, как в болото жадное, нырнуть,

Пока в просвете штор не вспыхнет осень…

Опередив пощечину звонка,

Будильник отключить привычным жестом,

И, в зеркало впотьмах взглянув слегка,

Не согрешить эпитетом нелестным.

Глотнуть кипящий кофе на бегу,

«Закрыть» лицо и ключ в карман отправить.

В автобусе подумать: «Не могу

Я больше так!»

…И все, как есть, оставить.

2007 г.

Маме

Когда из морока и горя

Всплывут любимые черты,

И, как в замедленном повторе,

Моих волос коснешься ты

Тем жестом, что всего дороже

(Поскольку он – последний жест),

Пойму отчетливо до дрожи,

Что ты ушла из здешних мест.

Из здешних, из посюсторонних,

Больничных, горьких, но живых, —

В сад, где у яблонь в нежной кроне

Не видно яблок молодых.

Туда, где птицы безголосы,

Где травы росно не блестят,

Куда не забредает осень

Срывать листы, считать цыплят…

…Прости, но не хватает веры,

Чтоб расставаться без тоски.

Прости: болит внутри и серо

Вокруг.

И нет

твоей

руки.

2001 г.

Прокуратор. Банга

На балконе, залитом луною,

Вдалеке от толпы – эти двое:

Человек, так похожий на зверя,

Рядом – зверь, что хозяину верен.

В серых сумерках серая псина

Задремала в ногах господина.

Только в воздухе пахнет бедою:

Малодушием, страхом, грозою.

Гром умолк уже, дождь прекратился,

И вода просочилась в песок.

Отчего же хозяин смутился,

Без конца потирает висок?

И кого он в сгустившемся мраке

Ищет взглядом и слабой рукой?

Нет покоя сегодня собаке,

Раз хозяин утратил покой.

…Страшный город укрылся во мраке.

В кресле сгорбленный спит человек.

У затихшей устало собаки

Две дождинки стекли из-под век.

1998 г.

Отболело…

Отболело. Но не забылось.

Не забудется никогда:

На виске моем жилка билась,

Билась в окна мои беда.

Птица черная с черным взглядом!

Я тебя не звала, не ждала —

Улетай! Я прошу пощады! —

Улетела. Но унесла

На широком крыле к закату

Недолюбленного – его.

…Вечность минула с той утраты.

Приближается Рождество.

Птица черная побелела:

Знать, добыча пошла не впрок.

Не забылось. Но отболело.

Жизнь продолжится. Дайте срок.

2011 г.

Я покажу тебе…

Я покажу тебе, какая я тут, внутри.

А ты не отворачивайся, смотри:

Хотел узнать, из каких я камней и плит,

И что в этом каменном дышит, и что болит,

Тогда смотри. Только, милый, не проморгай.

Следи, чтоб не убежало за острый край

Мое кипящее огненное нутро.

Но, ради бога, руками его не тронь.

А лучше подуй, как мама в детстве,

легко-легко,

И я вернусь назад. Так вспененное молоко

Стремится к дому, когда огонек потух.

И светлым тогда станет лик мой,

и сильным – дух.

И снова не отворачивайся, смотри.

И ты увидишь, какая я тут, внутри.

И ты узнаешь, что я из стеклышек,

мотыльков,

Травы прибрежной, яблоневых лепестков.

… А после, когда наскучит тебе смотреть

На нежность мою, припомнишь ты крепь

и твердь,

Что были не привлекательней, но честней, —

Закрой мою дверь. И не вспоминай. О ней.

2019 г.

Когда умирают бабочки

Когда умирают бабочки – вянет хмель.

Лоза его никнет долу, нежней свечи.

Под кожей налива белого гниль и прель.

На дальних болотах буйволом выпь кричит.

И волки летят над степью на зов беды.

И совы сметают крыльями Млечный Путь.

И в реках иссохших нет ни глотка воды.

И в венах бескровных – сукровицы

чуть-чуть.

Когда умирают бабочки,

то моря

Уходят от суши в поисках глубины.

Но все это всуе, все это даром, зря…

Без бабочек люди тоже обречены.

Куда мы без них, без их невесомых тел?

Внутри – пустота и холод, и волчий вой.

А помнишь, ты шел по улице? Шел и пел.

И бабочек стайка следовала за тобой.

2020 г.

Не выходи на тонкий лед

Не выходи на тонкий лед —

Не трать попытки.

Покуда мойра нить прядет,

Все планы – зыбки.

Случайной встречи не ищи

С хозяйкой стали.

Увидишь белые плащи —

Сбежишь едва ли.

Глотай хамсин иссохшим ртом,

Ищи опору.

Пусть отпоют тебя потом.

Еще не скоро.

Пока стрелы не слышен свист —

Плевать на метку.

Ты, как последний желтый лист,

Держись за ветку.

Пусть пряха старая прядет

Под чьи-то стансы.

Не выходи на тонкий лед.

Побудь. Останься.

2020 г.

2020. Попытка прощания

Ты играл с нами в подлые кошки-мышки.

Проигравших раунд – приговаривал к вышке.

Ускользнувшим – ставил на лоб отметку.

Мол, увидимся позже: «Bе happy, детка!»

Люди таяли, словно в пустыне свечи.

Ветер нес по кварталам: «Никто не вечен».

На пустых площадях отвечало эхо

Тихим словом молитвы и пьяным смехом.

Подогретые страхом, тревогой, гневом,

Мы искали врага среди тех, кто слева.

Мы его находили и в том, кто справа.

И хрустел под ногами раздора гравий.

Над землей облаками летели флаги,

Были помыслы наши белей бумаги.

Были наши победы алей заката.

В них сгорали герои, чисты и святы.

Победители праздновали помпезно,

Гордых песен слова отдавали железом.

Побежденные молча могилы рыли.

Птицы черной над ними вздымались крылья.

Ты играл с нами в грязные игры зверя.

Ослабевших мерой звериной мерил.

Но в песочных часах твоих – лишь крупицы.

Над твоей головой – тень недоброй птицы.

…Попрощаемся сухо и без объятий.

Ты прошел, как сумел. Надоело. Хватит.

2020 г.

Абрикосовый ветер

Абрикосовый ветер, томительно теплый

и сладкий,

Еле слышно качает прозрачную ткань

на окне.

Отворчали шмели, уснули политые грядки,

Старый пес догоняет соседскую кошку… во сне.

Пахнет чаем и медом, намокшей землей

и мелиссой,

Земляничным вареньем, укропом, какой-то

травой.

Старый принц у окна все ждет незабвенного

Лиса,

Фото Розы сбежавшей сжимая бессильной

рукой.

2019 г.

Она приходит…

…Она приходит всегда без зова…

И любит вроде, да все – другого…

Она жестока, порой опасна,

К твоим сомнениям безучастна.

И бьет наотмашь, и шутит плоско.

Ее одежды всегда в полоску.

Чернее ночи, белее снега:

То гнев и нервы – то лень и нега.

Терпи, мужайся, не плачь, не злись:

Она – твоя. Ее имя – …

…Она не слышит ничьих резонов.

То неприглядна, то беспризорна.

Светла, прекрасна – невыносима.

Ждешь на пороге – проходит мимо.

Горит, как свечка – течет, как магма.

Летит зигзагом – не может прямо.

Пока привыкнешь к ее ужимкам,

Она – за двери…и сменит симку.

Надейся, веруй, люби…Смирись:

Она – твоя. Ее имя – Жизнь.

…Она уходит всегда без спроса…

2010 г.

Третий день весны

Сегодня – третий день весны, но тянет

стужей

От окон. Чайник на огне хрипит, простужен.

Сиротство чувствуя, тянусь к нагретой печи.

Она поможет скоротать негромкий вечер.

А если дверку распахнуть – в огонь

вглядеться,

От неподдельности тепла сожмется сердце.

От неизбывности разлук – мороз по коже.

Живу в кольце любимых рук, но все же, все же…

Из тьмы за теплою стеной – то вздох, то шепот.

Да будь ты проклят навсегда, мой прошлый

опыт!

Взропщу, взбунтуюсь, наискрюсь огнем

бенгальским —

Прильну, пригреюсь, примирюсь… Хоть

мало-мальски.

2007 г.

Солнца весь день не было

Солнца весь день не было – город ослеп,

В мареве тускло-сером тоскливо маялся.

Щурясь, долго смотрел уходящему дню вослед.

День уходил тихо, на мягких пальцах…

А когда наступила ночь – город оглох

От тишины, накрывшей куполом черным.

А потом пошел снег. И это могло

Изменить в этом мире все. Бесспорно…

Но наутро не было солнца, и снег исчез.

Будто не было белого, чистого сроду…

На пологих сопках дремал посеревший лес.

Да старик на завалинке, охая, клял погоду…

2013 г.

Где же вы?

Где же вы,

сады мои белопенные?

Облетели.

Что же вы,

усобицы кровной пленные,

озверели?

Кто же я

теперь между как бы своими?

Вражина?

Господи,

спаси эту землю во имя

Отца и Сына.

2015 г.

Ну, нет гармонии

Ну, нет гармонии внутри.

Ну, нет покуда.

Горят в тумане фонари,

Как вера в чудо.

И ветром теплым обдает

От встречи каждой.

И силы есть идти вперед.

И не однажды

Мне жизнь дарила паруса

Впридачу к лодке.

Была коса моя руса,

Движенья ловки.

Был тесен круг моих друзей.

И ныне тесен.

Но жаль: с заоблачных полей

Не слышно песен

Тех, кто покинул навсегда

Родную стаю.

Течет с ресниц моих вода,

А боль – не тает.

Как не хватало с юных лет

Душе смиренья,

Так и сейчас покоя нет.

Ослаб в боренье

С неотвратимостью разлук

Фонарик чуда.

Ну, нет гармонии, мой друг…

Ну, нет покуда.

2021 г.

Э.П.М.

Я тебя потеря…потеря…потеряла

Не в пустых переходах ночного вокзала,

Не в аду шереметьевской алчущей пасти,

Проглотившей мое ясноглазое счастье.

Не в метро поутру, не в дневной электричке,

Не в удушливом смоге семейной привычки.

Не в запретных объятьях случайной лолиты,

Не среди убивающих или убитых,

Не в якутской тайге, а в горах Гватемалы

Я тебя потеря…потеря…потеряла.

2018 г.

В глазах ноябрьского цвета

В глазах ноябрьского цвета —

Ни удивленья, ни привета…

В глазах не мальчика, но мужа

Поземка в тихом танце кружит.

Там одиночество как кредо,

А нежность – только в ранге бреда.

Не странно ль, что в разгаре лета

В глазах ноябрьского цвета

Я утонула? Я же знала,

Что, оттолкнувшись от причала,

Там не найду себе опоры…

Подруг лукавых уговоры,

И здравомыслия уколы

Не помогли: ты свищешь соло,

Я тихо и с надеждой вторю.

С тоской погоды жду у моря…

Но, календарь души листая,

Уже не нахожу в нем мая.

2009 г.

Белый голубь, черный грач

Белых клавиш, черных клавиш

То ли песня, то ли плач.

Белый голубь! Слышишь кадиш? —

Это стонет черный грач.

Поминальная молитва

На неясном языке, —

Песнь о том, кто пал не в битве,

Сполз слезинкой по щеке

Безутешного Парижа

На исходе четверга.

Дождь все тише. Небо – ниже.

Чашка кофе дорога.

И под хрипы пианино

В зале Вечности пустом

Загрустит в петле Марина

Над несбывшимся листом

Жизни сказочно счастливой,

Песни сказочно простой.

Поплывут неторопливо

Над Елабугой – в покой

Тени тех, кто вспыхнет после…

Души тех, кто канул – до…

Тех, кто принял скорбный постриг:

Жить, любить, да все – недо…

Белых клавиш, черных клавиш

То ли песня, то ли плач.

Белый голубь, слышишь кадиш? —

По ушедшим светлый плач.

1998 г.

Солнечно-дорожное

Трое в лодке, не считая дождя

когда-нибудь

мы будем вспоминать

грозу в конце июня

как подарок

когда-нибудь

мы станем говорить

что этот день был

словно праздник

ярок

хотя лил дождь

и тучи за окном

висели с веток

как аэростаты

но в доме мы

как в лодке

все втроем

в обнимку

отдаленные раскаты

и прОсверки

и ливня пелена

и радость от того

что мы под крышей

сидим

у затворенного окна

а дождь прошел

и гром все дальше

тише

1999 г.

Детская фотография

Еще далеко до рассвета.

И вечность – до сбора плодов.

И крыши еще не согреты.

Но ветви раздетых садов

Полны электричеством жизни.

В стволах – газированный сок.

Слегка прикоснешься – и брызнет!

И хлынет на землю поток

Искрящейся вспененной влаги…

…Мне снова четырнадцать лет.

На матовой фотобумаге —

Не детство мое. Только след.

…

На фоне весеннего сада —

Дитя из застойных времен.

– Чего тебе, дитятко, надо?

Не ведая: явь или сон,-

Я прелые листья сгребаю

В веселый и дымный костер.

Безжалостно в пламя бросаю

За зиму накопленный сор.

Так чисто, свежо и тревожно

Лишь в детстве, в саду, по весне.

Вернуться туда невозможно.

Но я возвращаюсь.

Во сне.

1999 г.

Летняя ночь

Ни за Питера белые ночи,

Ни за черные ночи в Крыму

Не отдам, пусть судьба не пророчит,

Этих сумерек в терпком дыму.

Как предчувствие счастья нежданного,

Как предвестник нежданных невзгод,

Ночь якутская – девушка странная —

Ясной тенью стоит у ворот.

Ни звезды в волосах ее светлых,

Нет печали в раскосых глазах.

Вся из света – подруга рассвета —

Знать не знает о страхах и снах.

Хрупких лиственниц черное кружево,

Как гравюра японца, – в окне.

Нет иной красоты! Да и нужно ли,

Если эта подарена мне?

1985 г.

Финальное звено

Отцветут и отсияют фейерверки,

Отгремит речей торжественная медь.

Праздник вспыхнет напоследок и померкнет.

Только ветер в проводах продолжит петь

Песнь о том, что не кончается Дорога

Лишь в стихах. А в жизни вот оно – Звено!

Оттого на сердце радость и тревога.

И стучит, как ошалелое, оно.

Вроде радоваться надо – победили!

Есть для гордости причина не одна.

Время праздновать: не зря, похоже, жили!

Только в сердце будто лопнула струна.

Как же так? Куда теперь? Сидеть на печке?

Но строитель без дороги – не живет.

Здесь, в тайге, на берегу холодной речки

Думу думает о будущем народ.

Эти руки так тоскуют без работы!

Столько планов в этих светлых головах!

И бригады, будто танковые роты:

И бойцы, и командиры – на местах.

Эта армия готова к испытаньям,

К новым вехам бесконечного пути.

Скоро скажем мы Бестяху: «До свиданья!»

Лишь затем, чтобы опять вперед идти.

2011 г.

Монолог солнцелюбивого растения

О, я могу существовать без Вас!

Но так безрадостны мгновения пустые,

Когда ростки, что жили «про запас»,

Прокалывают твердь земли и стынут

Снаружи, на виду и на ветру.

Они взошли, а солнца нет в помине.

И зелень их, босая, поутру

Так беззащитна, что к полудню – сгинет.

…Я не хочу существовать без Вас…

Но надо: труд сей каторжен по сути.

И каждый вдох бывает странно труден,

Глубок до обморока, словно про запас

Вдыхаю кислород, чтоб сил хватило

Дождаться появления светила.

…Во мне и хлорофилл давно иссяк.

Я не могу без Вас.

Увы!

Никак…

2006 г.

Глаголы несовершенного вида

Полгода, как иду по краю,

Но до сих пор еще не знаю:

Являюсь? Или пропадаю?

В недоуменье припадаю

К законам строгой русской речи —

Прогноз лишь ими обеспечен,

Направлен к свету, а не в тьму,

Отраден сердцу моему.

Я пребываю, как в раю,

В несовершенности глагольной,

Чей жар сильней, чем алкогольный.

И я напиток жгучий пью:

Хожу, читаю, наслаждаюсь

Изгибами чужой души

И думаю: «Как хороши…»-

И в этом месте прерываюсь,

Поскольку высказать не смею

Своей любви. И не умею

Пока. И продолжаю пить

Цветочный мед с сухой страницы.

И раздвигаются границы:

Вкусней дышать, вольготней плыть

В несовершенности глагольной,

Чей жар острей, чем алкогольный.

…Благословен глагольный вид,

Который дли-и-ительность сулит!

2006 г.

Вот бездна на пути…

Вот бездна на пути – очередная —

разверзлась, бесконечностью пугая.

Вот я стою на краешке сыпучем.

Смотрю вокруг и думаю о лучшем.

Пейзажик за окном бесчеловечен.

Уклад привычный смят и изувечен.

Бесстрашные трибуны и кликуши

готовы вновь насильем мир разрушить.

Рожденные учить скорбят без мела.

Рожденные лечить врачуют тело.

Умершие статистике не внемлют,

А заселяют внутреннюю землю.

Апрельский воробей оптимистично

Глядит на мир, ведь, к счастью, грипп

не птичий.

В природе всю весну – ни дня простоя:

вернулось к жизни все едва живое.

И самое бы время научиться

тому, что понимает даже птица:

гнездо, птенцы, горсть корма,

много песен.

Ты жив. И мир огромен и чудесен.

2020 г.

Главное карантинное

Кто-то глотает воздух шершавым ртом.

Кто-то осилил Борхеса третий том.

Кто-то не может выспаться с февраля.

Кто-то бесстрашно начал опять с нуля.

Кто-то на кухне учит собаку петь.

Кто-то клянется не объедаться впредь.

Кто-то считает: весь этот мир – бардак.

Кто-то рисует, не понимая, как.

Кто-то мечтает выехать на Бали.

Кто-то считает в потной руке рубли.

…Женщина нежно гладит большой живот,

Сын затихает, пяткой в ладонь не бьет.

Женщина дремлет. Видит во сне сирень.

Завтра, наверно, будет погожий день.

2020 г.

Мечтать и строить

(памяти В.А. Шарафутдинова)

Мечтать и строить… Жизнь связать с дорогой,

Которая нам стала дорога

Не потому, что счастья было много,

А потому, что древняя тайга

Нас, юных и горячих, научила,

Что «трудно» – это значит «хорошо».

Да, гнуло нас, но все же не сломило.

И кто хотел, тот все-таки дошел.

Любители комфорта и покоя

Жалели нас, не ведая о том,

Что в скуке городов мы просто взвоем…

Что им, заплывшим дрябленьким жирком,

Не испытать вовек такой удачи:

Жизнь мерить километрами пути.

Им – кабинеты, мебель, Сочи, дачи,

Нам – трассу до Якутска довести.

И кто кому завидовал – загадка:

Строителей сам черт не разберет!

Жить без зарплаты, спору нет, – несладко.

Но бамовец и впроголодь поет!

Бывало, сердце без работы ныло,

Отчаяньем дышала магистраль,

Тогда мы безнадежно и уныло

В безрадостную всматривались даль.

Но все же устояли! До Томмота

Дорогу на руках мы донесли.

Такая у строителей работа —

Заботиться о будущем земли.

Оглядываясь в прошлое, наполним —

За всех друзей – искрящийся бокал.

И всех ушедших добрым словом вспомним,

Кто жизнь дороге до конца отдал.

Настанет день, и выросшие внуки,

Раздумывая, кем им в жизни быть,

Решат сердца отважные и руки

Умелые – дороге посвятить.

15 июня 2007 г.

Дорога на Берег

Дорога на Берег крута: то с горы, то в гору.

Нещадно трясет на ухабах. Старик-мотор —

Подальше от городов и людского сора,

Надсадно хрипя, поднимает нас до тех пор,

Пока не откроется, словно «memento mori»,

Простор, ограниченный только каймой небес:

Река, уносящая в сопки мечту о море,

Песчаного острова коврик, да лес окрест.

На этой вершине легко стать свободной

птицей,

И ветер поймать в паруса полинялых крыл…

Здесь, словно по воле богов, проступают лица

Сквозь толстую корку притворства и

слой белил.

Сгорит без остатка трех дней фестивальных порох —

Останутся в памяти, искренни и просты, —

Охапка аккордов, да строчек несвязных ворох,

Да привкус неясной потери… и пустоты…

Огонь покорится воде, разомкнутся руки,

И блестки цветного салюта уйдут в песок.

В сосновых вершинах совьют себе гнезда

звуки,

И станет понятно любому, что вышел срок…

Что надо обратно: опять в нафталин

дресс-кода

Вернуться и ждать, пока август поманит

рукой,

Чтоб снова душа развернулась под три

аккорда,

И стала хотя бы на время сама собой.

2011 г.

Белый человек

Вот он – новый чистый снег!

Снова счастлив человек…

убеленный, но живой,

он идет по мостовой;

улыбается прохожим,

становясь чуть-чуть моложе…

Догоняет день ушедший

Бедный, старый, сумасшедший,

Но счастливый человек.

Чистый, как летящий снег.

2010 г.

Положу на сердце лед

Положу на сердце лед нежно-бережно

Боль притихшая уйдет прочь по бережку

Поплывет по глади вод плат узорчатый

Сердце, остывай скорей – станешь зорче ты

Набежит ли на лазурь туча черная

Заглушат ли мой посев травы сорные

Люди ль сослепу наврут, зла наделают —

Все же лента в волосах будет белая

Будет лента в волосах цвета чистого

Буду верить и любить так же истово

Дни мои порой текут трудно, маетно

Но на месте не стоит жизни маятник

Положу на сердце лед нежно-бережно

Боль притихшая уйдет прочь по бережку

Поплывет по глади вод плат малиновый

И пойму, что холода в сердце минули

Солнце встанет надо мной, росы высушит

Я сумею пережить, выжить, выдюжить

Пусть колодец пересох – видно донышко —

Но с заплаканных небес светит солнышко

2013 г.

Обнять необнятое

Нельзя объять необъятное.

 Козьма Прутков

выплыла даже высохла

стало быть

смысла нет ныть и сетовать

надо жить

времени нет на долгий под

счет потерь

зубы сомкни зажмурься мой

личный зверь

жрущий меня сомненьями

и тоской

ждущий меня с котомкою

и клюкой

шепчущий мне на ухо что

кончен бал

зря ты возню постыдную

затевал

выплыла даже высохла

и опять

жажды обнять неОбнятое

не унять

2021 г.