Текст книги "Восьмидесятый градус"

13 Ноября

Они пили ночью, поэтому перенесли станцию на десять утра вместо обычных девяти – а мне сказать? Я встала рано, жду…

14 Ноября

Опять происходит какой-то ужас, но пока напишу про более-менее приятное и интересное. Скинула фотки цветка и окна на компьютер, посмотрела по порядку: можно увидеть, как наступает полярная ночь и незаметно гниёт заливаемый цветок. Только на фотографиях видно, что то, что я считала абсолютной тьмой, оказалось сумерками.

Тем временем отношения с коллегами по-прежнему плохие, вчера я ревела прямо во время станции – дожили. Просто не смогла по-другому реагировать на то, что мои слова, просьбы вообще не слышат, отчаялась. Теперь пью миорелаксанты на ночь, заметила, что стала запоминать сны, достаточно яркие. Челюсти я сжимаю как раз во время фазы снов и просыпаюсь в ужасе, хотя сны не особо страшные. Сегодня ночью запомнила три. Первый, приятный: это, конечно, человек, который ждёт меня на суше, – он стоял у метро под дождём в синем плаще, я увидела его издалека и порадовалась. Второй, странный: я лежу с голым старшим коллегой – без какой-либо романтики и чувств, абстрактно и холодно. Третий, противный и страшный: я в компании людей сижу на ступеньках, сзади стены деревянного общественного туалета. Кто-то зашёл в туалет с одной стороны, увидел нечто и эмоционально позвал остальных – оказалось, это замёрзшее голое тело девушки, лежащей в позе эмбриона. Помню, как я заглянула, увидела колени и ужаснулась. Через какое-то время кто-то как ни в чём не бывало идёт в этот туалет с другой стороны – там тоже тело, мужское, но смотреть я уже не пошла, проснулась. А, вспомнила ещё один, про командный квиз, где я всегда была не уверена в ответах, там появился сияющий дальний знакомый, которого все любили и ждали. Вообще обожаю сны и где-то год записывала их все – очень интересно, начинаешь видеть паттерны и интерпретировать.

Через два дня продолжаю. После той ночи я проснулась с прекрасным ощущением уверенности и радости, казалось, что ничто не может меня задеть, что всё просто хорошо. Конечно, хватило этого ненадолго, я увиделась с коллегами, и всё посыпалось… Почему они так сильно на меня влияют?

16 Ноября

Сегодня опять проснулась в хорошем настроении, и не просто так. Вчера вечером посмотрели «Белый бриллиант» – никто не знал, что выбрать, и я предложила. Что ж, мне понравилось, и всем тоже. Наверное, у всех так – чувствуешь ответственность за выбор фильма, и хочется, чтобы твой понравился всем. И если вначале люди были насторожены, кто-то вообще ушёл (в соседнем зале смотрели «Неудержимых»), то постепенно втягивались, а к появлению петуха уж точно были безвозвратно влюблены. Ближе к концу заходили новые зрители и оставались смотреть, хотя понимали мало что; гидрологи пришли с поля и принесли маленькую живую рыбу! Это переключило внимание на какое-то время, и после фильма вместо обсуждения все стали смотреть на то, как рыба плавает в прозрачном пластиковом ведре. Биологи просят всю живность, которая случайно попадается в руки в процессе работ, приносить им для исследований – конечно, все образцы нужны им в неживом виде. Так что стали обсуждать, что делать с рыбой и что вообще-то лучше убивать их ещё в поле, чтобы биологам не пришлось самим это делать. Возвращаясь к фильму, один гидролог-кинолюбитель, которого я почему-то уважала, в конце заявил: «Ну, бюджет бы побольше, и можно сделать из этого нормальный художественный фильм». Я тогда была под впечатлением от фильма и спорить не хотелось, но – что? Почему документальный фильм плох своей документальностью? Кажется, вся суть как раз в фиксации настоящей жизни, такое не придумаешь. Ну и отдельное мастерство – смонтировать жизнь так, чтобы выстроить драматургию, которая определённо есть, но не всегда очевидна.

Вчера на собрании сказали, что наша льдина трескается. Не критично, но в домик метеорологов дадут сухой паёк на случай, если они отколются, – в этом доме сидят круглосуточно, в отличие от остальных, где люди приходят поработать и уходят. Как интересно. Я вот торчу на палубе, на улицу не выхожу, а там, оказывается, такое происходит! Опытные ледовики говорят, что трещины – это нормально и они будут появляться, у льдины есть динамика.

Как ни парадоксально, температура при этом падает, сегодня должно быть до –27 ℃, да и внутри корабля ощутимо холодает, приходится включать батарею на ночь, к чему я не привыкла.

Вчера, раз уж у нас два дня подряд нет станций, заставила себя порисовать акварелью. Давно хотела нарисовать свою жёлтую ортопедическую тапку – вот и предоставился случай: положила её на коричневую кофту, композиция готова. Решила не тратить большие листы бумаги, взяла А5. В каком-то видеоуроке сказали, что цвет тени – не просто смешанный с тёмным пигментом основной цвет, а совсем другой. Мне нужно время, чтобы постичь искусство правильно находить и смешивать цвета, но помню, там говорилось, что часто в тенях присутствует зелёный – тогда я к жёлтому и коричневому добавила побольше зелёного и стала рисовать. Получилось странно, но что-то в этом есть.

17 Ноября

Сегодня с утра должны были спускать розетту, после этого мы собирались брать свои осадки. Глубина здесь два с половиной километра, так что спуск и подъём занимают несколько часов. Оказалось, что гидрологи с начальником напились накануне и не в состоянии работать, поэтому розетта переносится на вторую половину дня. Серьёзно? Из-за этого нам придётся работать чуть ли не ночью, что не очень приятно. Кто-то рассказал, что, когда у начальника спросили по телефону, почему так, он ответил: «Приказ начальника». Меня это всё возмутило: подстава от якобы милых гидрологов (наверное, я, как всегда, идеализировала людей), да ещё и этот «приказ». Вот так и отбирается материал на наши исследования… Впрочем, не думаю, что я кого-то удивлю тем, что в экспедициях постоянно пьянствуют.

Вчера узнали от коллеги на суше, что в нашем институте происходят сильные изменения, уже поменяли руководство. Говорят, теперь не разрешают работать удалённо, что для меня – катастрофа.

После собрания в моей коллекции появилась ещё одна история про пьянство. Коллега-геолог ночью приходил в гости к метеорологам в домик на льду. В ту же ночь дежурный метеоролог не проснулся вовремя, чтобы передать данные на сушу в определённое время, пришлось идти на льдину будить его. Говорят, подобные ситуации уже происходили. А-ха-ха, почему мне так смешно? Наверное, потому что я не пью, иначе понимала бы всё…

18 Ноября

Ну вот, два дня я почти не виделась с ближайшими коллегами – всё было прекрасно, и спала я хорошо, вставала к завтраку. Вчера пришлось с ними повзаимодействовать – сплю ужасно, опять очень сильно сжимаю челюсти, не высыпаюсь. Отвратительно.

Пока ходила по дорожке, поняла, что нахожусь в классических отношениях (неромантических) с нарциссом – молодым коллегой. Кажется, пора любой ценой сделать так, чтобы меня не задевали его намеренные (как бы он ни уверял, что это не специально) зацепки, иначе так и буду страдать до конца рейса.

Класс, день начинается с претензий и крика главного в нашей группе.

Перед этим успела прочитать поддерживающее письмо от доброго старшего коллеги – как приятно! Написали, что институт возлагает большие надежды на нас, потому что это крупная и классная экспедиция и материал должен быть хорошим. Эх, видели бы они, какой ценой нам достаётся этот материал… Он, собственно, и собирается сюда вместо меня – прекрасно, так будет лучше для всех, его-то мои коллеги уважают, да и наука от этого выиграет (хотя я в этом плане тоже не худший кандидат, но, как видите, легко ломаюсь о людей).

19 Ноября

А-а-а! В этом «Аватаре» герои идут в театр смотреть спектакль про себя, который кто-то поставил по рассказам свидетелей их приключений. По-моему, прекрасно. Всё, моя любимая серия.

20 Ноября

Ну вот, опять пьяные истории. Младший коллега пил всю ночь, поэтому наша программа на сегодня меняется – вместо обычного пробоотбора кидаем драгу. Что ж, это не менее интересно, и плюсы таких дней – не видеть того коллегу.

Добрый и авторитетный коллега из института написал, что нам стоит сильно урезать ту часть исследований, которой занимается младший коллега, чтобы успевать брать больше материала на хребте Ломоносова, где мы сейчас находимся, – это интересное место. Я подумала, что теперь всё точно изменится, наконец-то этого человека удастся усмирить (он берёт очень много материала и долго анализирует всё, отчего страдает остальная часть программы), но нет, он отказывается умерить аппетит, и никакие слова не помогают. По-моему, всё это очень странно – из-за того, что человек не способен подумать о других, страдает наука.

Опять «Аватар» меня поражает – в последней серии авторы показывают прекрасное знание порядков на корабле: наши герои, захватившие мостик вражеского дирижабля, по громкой связи от лица капитана приглашают команду (в бомбоотсек…) на празднование дня рождения тортом, чтобы собрать их в одном месте – от такого сложно отказаться! Ещё и показали эту самую вечеринку – прежде чем упасть в море, там впервые встречаются два члена экипажа из разных отделов – они только сейчас познакомились друг с другом. Как же жизненно! Я была уверена, что со временем познакомлюсь не только с учёными, но и со всей командой тут – как бы не так. И что-то очень много дирижаблей в последнее время.

21 Ноября

Весь день в голове играет песня Weezer «Sweater».

23 Ноября

Есть ощущение, что наступил какой-то застой, как будто я (мы все?) вышла на плато, и теперь всегда будет так, как сейчас. Наверное, этот момент был неизбежен. Я уже не реагирую на слова коллег так сильно – наверное, нервная система меня щадит, спасибо; да и просто стараюсь меньше с ними общаться. При этом наш режим работы всё ещё не устоялся, хотя под влиянием писем с суши мы кое-что поменяли. Правда, пока находимся в этом режиме всего несколько дней. Вчера на собрании начальник строго порекомендовал нам работать день через два – если и правда придём к этому, то у меня будет очень много свободного времени, может, даже слишком. Поняла, что под влиянием жадного до материала коллеги я брала намного больше проб, чем нужно, – значит, нагрузка тоже уменьшится.

Вчера впервые после «Бриллианта» собрались смотреть кино – был «Мертвец» Джармуша. Я смотрела его как-то раньше – не поняла, почему многие его так любят. Решила дать себе ещё один шанс – безуспешно (да и в этот раз фильм был мало того что в озвучке, так ещё и одноголосой – Гоблина). В конце, когда меня спросили, как мне, я так и сказала, что ничего не поняла и меня бесит такой монтаж – с постоянными fade-in'ами и fade-out'ами (хотя понятно, что это не просто так). Кто-то сказал, что ничего и не надо понимать, что это просто трип. Это я вижу – ну и что? Как-то не складывается у меня этот фильм в цельную картину, не оставляет ничего в голове после просмотра. Плюс антураж глубоко американский: думаю, я не могу полностью его воспринять. В общем, буду расспрашивать химика, который этот фильм вписал в список к просмотру. Разве что троица наёмных убийц напомнила нас, геологов, – инфантильные эгоисты, неспособные работать в команде.

После «Аватара» нужна пауза в сериалах, поэтому читаю очередной комикс, предусмотрительно скачанный в Surf Coffee в Мурманске, – Fun Нouse. Пока идёт прекрасно. А потом буду смотреть «Ковбоя…» – врач, кстати, одобрил (классика!) и посоветовал ещё аниме-сериалов.

Недавно два вечера подряд смотрела советских «Трёх мушкетёров» в салоне с командой – врачом и строителем. Совсем другая атмосфера. Они тоже пьют и комментируют фильм (о, я же не писала про то, как смотрели «Прометея»: пришёл метеоролог с алкоголем, все начали пить и болтать, я просто ушла, фильм так и не досмотрела, но говорят, он не очень; хотя красящий корни Фассбендер-андроид мне вполне понравился), но мне с ними было почему-то лучше. Думаю, у меня аллергия на принадлежность группе, и только с чужаками, вне всякой группы, я чувствую себя нормально.

Ладно, пойду в сауну. Вообще мысль о ротации сильно греет – понятно, что это не скоро, но относительно тех, кто здесь остаётся, это сильно меньший срок, поэтому кажется, что я уезжаю рано. Поймала себя на мысли, что хочу до смены попробовать все витамины, все штуки для волос, что взяла, распаковать вторую мочалку и так далее. С носками таких проблем нет – их, наоборот, слишком мало…

Какой-то смешанный выдался вечер. День ведь был достаточно спокойным. Я сходила в сауну – как же прекрасно, особенно когда мышцы плечевого пояса напряжены от работы! Каждый раз чувствую обновление, что бы это ни значило. После успела немного поработать за микроскопом, но тут начались не самые приятные вещи. Химик начала обвинять нас, геологов, в неорганизованности, всячески вытаскивать из меня объяснения (им тоже нужны наши осадки, но только из одного определённого пробоотборника). Всё, конечно, с виду вежливо, тонко, никто не мог бы обвинить её в грубости и токсичности. Я сообщила, что, возможно, вместо меня приедет тот самый хороший коллега. Она обрадовалась, ведь, видите ли, в предыдущей экспедиции он строго держал свою группу (частично тех же людей) и такого хаоса, как сейчас, не было. У меня, конечно, появилось ощущение, что это мне в упрёк, что это я такая плохая и не могу управлять людьми. Я сидела, смотрела на минералы, пытаясь сконцентрироваться, и хотела найти слова, которыми могла бы объяснить людям, почему я не виновата. «Я готовилась быть геологом, но никак не управлять сумасшедшими людьми», «Психика мне важнее науки, думаю, тут все меня поймут» – подобные фразы появлялись в моей голове, но я их не озвучивала.

Там же был мужчина-химик – вот и представился шанс порасспрашивать про «Мертвеца». Я спрашивала не в чём смысл, а о чём для него это фильм. Ничего конкретного он не сказал, к моему огорчению, только что-то вроде: «Это история о том, что всякий путь ведёт к смерти». Может, я слишком мало думаю о смерти, поэтому мне не откликается? Ещё хотела записать мысль: ведь этот химик очень интересный, смешной и классный во многом, а я всё это время воспринимала его как должное, просто как мужчину с ранней лысиной на макушке, с которым я делю стол в столовой. Сегодня он написал грязью на двери нашей лаборатории слово "Gaya". Гея – так называл Землю некто Лавлок в своей идее этой планеты как большого организма, дышащего, самовосстанавливающегося… Эта романтичная идея в семидесятые наделала много шума. В общем, знание этой концепции много говорит о человеке.

Это было отступление, теперь вернёмся в сомнительный вечер. Сразу после посиделок за микроскопом я пошла на собрание. Нам опять начали предъявлять, что мы неорганизованные и какие-то не такие, и лишили возможности использовать завтра один из пробоотборников – остался один, хорошо, что более длинный. Суть в том, что мы сами не смогли нормально организовать работу, договориться с начальниками, и теперь они нас публично карают. Нам по-прежнему помогают многие люди из других групп, всё упирается в это. Помимо всего прочего, главный инициатор большего количества работы – это, конечно, младший коллега, который даже на собрание не явился – он передаёт свои пожелания с нашим главным, которому наплевать. А что же я? Я боюсь разговаривать с этими людьми, берегу нервы… В общем, было уже просто стыдно там сидеть, а химик после встречи стыдила за то, что начальник за нас решает, как нам работать. На фоне всего этого я пришла в лабораторию, чтобы увидеть младшего коллегу и озвучить ему наши проблемы, мотивировать прийти на собрание. Я довольна тем, что смогла сделать хоть это. Правда, ничего имеющего смысл в ответ не услышала. Насколько я поняла, теперь, когда его лишают части материала, он только рад избавиться от ответственности – как будто не может вынести отступления от своего плана, а сознательный компромисс – это нечто невозможное для него. Ну и как тут управлять ими? В общем, не буду себя есть, я делаю то, что в моих силах. Если кого-то не устраивают результаты нашей научной работы, вполне возможно, что дело в таких вот ситуациях.

Чувствую, опять буду долго засыпать, а ведь завтра станция…

Из хорошего – коллега из института написала просто огромное письмо! Для меня чем больше, тем лучше. Мне понравилось, что она подробно описывает свою жизнь: как она сходила на выставку, ночью дописала диссертацию… Кажется, она вошла во вкус – так же, как я: пишет она мне, но ей самой это нужно не меньше. Среди людей из моего института она редкий осознанный, чувствительный, бывавший в терапии человек – я рада, что познакомилась с ней. А ещё есть прекрасное письмо от человека с суши – можно перечитывать и думать над ответом, это приятно.

24 Ноября

Сходила на ежемесячный медосмотр – узнала, что моя масса не изменилась. Хорошо, я уже успела подумать, что каждый месяц буду набирать по килограмму.

Когда, казалось бы, ничто не может меня уязвить, опять происходит всякий ужас. Сегодня у каждого коллеги было по неконтролируемой вспышке гнева. Я не переношу, когда орут: видимо, потому что родители много кричали друг на друга и на нас с сестрой. Но сегодня я выдержала оба раза, мне было даже смешно. Это же в самом деле маленькие мальчики в телах взрослых мужчин. Старший заорал и ушёл из лаборатории на две секунды, хлопнув дверью, когда я отказалась выполнять его маленький бессмысленный каприз. Позже он сказал что-то вроде: «Лида, если ты хочешь сохранить психическое здоровье людей в группе, нужно выполнять просьбы коллег». Он серьёзно думал, что прав, ни тени сомнения! Как же прекрасно, что сегодняшний день – станция, когда мы работали с утра до вечера, – закончился, и следующие два дня я почти не увижу этих людей. Сегодня моей целью было закончить работать до кинопоказа в 21:30, я люблю ходить туда, это прекрасная мотивация. В итоге вечером, после моего «бунта», я узнала, что фильм сегодня выбирал наш старший, и идти мне абсолютно расхотелось, хотя закончила я вовремя…

Врачу жаловаться на коллег уже не могу – он-то считает, что я должна соглашаться с ними, уступать. По-моему, я уступила достаточно. Хотя после последнего раза он намекал, что я всегда могу обратиться к начальнику или заместителю. Я думаю, они уже поняли, с кем имеют дело.

Во время или после каждой абсурдной ситуации со странными коллегами я вспоминаю хороших людей, которых знаю. Грустно, на самом деле.

25 Ноября

В последнее время с утра регулярно ем апельсины, их часто дают. Всё это на фоне вчерашнего рассказа коллеги: в комнате, где они хранятся, завелась плесень, и пришлось срочно их рассортировать – что-то выкинуть, что-то отдать на съедение. Уже установлена закономерность, что свежие фрукты начинают давать, как только срок хранения подходит к концу. По-моему, что-то в этом есть. Мы везли свежие фрукты, но получаем их всё равно не очень свежими ради того, чтобы съесть позже. Наверное, это того стоит.

Свершилось – взяла у химика кресс-салат в семенах, у одного биолога дыню, у другого – арбуз и посадила себе в пустующий горшок. Теперь у меня в каюте опять есть жизнь, помимо меня!

Ретроспективно пишу, что в тот день многое было впервые, и это прекрасно. Во-первых, благодаря цветочным делам я побывала в каютах у людей, получила много впечатлений. У женщины-химика всё лаконично, прибрано, аккуратно. У младшей из биологов всё сделано для растений, а не для человека в каюте! Например, там страшная по моим меркам жара ±26 ℃, окно закрыто шерстяным одеялом, сверху занавеска прибита степлером к стене – чтобы тепло не уходило (да, на иллюминаторах даже в каютах мощная наледь, выглядит эффектно, так и представляешь себе окно в каюте полярного исследователя); самая удобная часть стола, куда можно сесть, задвинув ноги под столешницу, занята настоящей теплицей, потому что именно там у нас находятся батареи. Над диваном в ряд стоят луковицы в банках – свет так красиво бликует на них, что я позже зашла и сфотографировала. Не перестаю удивляться тому, насколько по-разному люди обустраивают свои временные жилища. Видела ещё несколько кают: мой сосед-коллега взял с собой очень много вещей, и вся каюта плотно завалена ими. Тот гидрофизик, с которым я много общалась в самом начале экспедиции, видимо, навсегда сохранил солдатские привычки – ничего лишнего, никакой персонализации, кровать идеально заправлена, только в холодильнике закуска. Ещё в предыдущей экспедиции мне пришла в голову идея сделать фотопроект – серия фотографий по две: портрет и фото каюты. Если наберусь смелости, сделаю тут.

Во-вторых, я впервые вышла на лёд, чтобы почистить дыру в льдине, через которую мы кидаем пробоотборники. Дыра эта большая, и мы всемером чистили её: резали и кололи лёд, вытаскивали льдины, вылавливали сачком шугу. Для меня это было даже весело: просто физически поработать с мужиками. Конечно, какие-то тупые шутки в мою сторону слышались, в первую очередь от заместителя, который, как я поняла, ответственен за обстановку в коллективе, настрой людей. Иногда можно и такое поделать: все работают заодно, дружно, распределяя обязанности, на результат. Я работала, предвкушая ещё более приятную сауну, чем обычно.

На этом интересные моменты не закончились – вечером была лекция про рации, которыми пользуются на борту. У меня её нет – слишком много лишней информации, а на работу я и сама прихожу. Не хочу, чтобы мои коллеги меня доставали ещё и таким способом. Лекция ледовика была интересной, человек явно очень сильно этим увлечён. Кстати, на собраниях он часто вместо работы начинает рассказывать о том, с кем удалось связаться по радиосвязи, над ним все смеются.