Текст книги "Лучшие истории любви XX века"

Виктор Дандре пережил жену на 13 лет. Жил тихо и незаметно, писал воспоминания о своей великой жене. Умер в бедности, потому что не мог доказать, что был мужем Павловой, и не имел никаких прав на ее состояние. Интересно, что за всю совместную жизнь супруги фотографировались лишь дважды. Впрочем, Анна предпочитала позировать в балетных костюмах, в обнимку с партнером по танцу – или с любимым лебедем.

Анна Павлова никогда не переставала думать о России. Она переводила значительные денежные средства для голодающих Поволжья, отправляла посылки ученикам Петербургской балетной школы, давала благотворительные спектакли в пользу русских беспризорников. Она все время говорила о возвращении на родину… И наверное, вернулась бы, если бы не Виктор Дандре и Любовь Федоровна, выступавшие категорически против. Ослушаться двоих самых главных для нее людей Павлова не могла и не стала ничего предпринимать для возвращения. Но мечтать продолжала, хотя говорила об этом все реже. Как-то в Индии, увидев обряд сожжения тела умершего, Анна пожелала, чтобы ее тоже кремировали, и добавила: «Так позже будет легче возвратить мой прах в дорогую Россию».

Анна в роли Одетты. 1914 год

Виктор Дандре исполнил желание Анны – правда, испросив прежде разрешения у Православной церкви, ибо православные признают только похороны в освященной земле. Священник Розанов, посетивший Павлову незадолго до ее кончины, в порядке исключения дал согласие на «огненное погребение».

Вопреки протестам русской эмиграции, желавшей, чтобы прах Павловой был захоронен на русском кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа, Дандре купил ниши 5791 и 3797 в крематории «Гоулдерс Грин» в Англии: для урны с прахом Анны и для себя – на будущее.

Виктор никогда не сомневался в том, что в конце концов желание Анны быть похороненной в России осуществится, а извлечь урну из ниши проще, чем из земли… Единственное, на чем Виктор Дандре всегда настаивал, – так это на том, чтобы даже после смерти не разлучаться с Анной. Он даже оговорил в завещании особый пункт, согласно которому в случае перенесения урны с прахом Анны Павловой Виктора Дандре непременно должны были бы перезахоронить вместе с ней: «Я поручаю моим поверенным купить ниши 5791 и 3797 в крематории «Гоулдерс Грин» в качестве места для урн, содержащих мой прах и прах моей любимой жены Анны, известной как Анна Павлова. Я даю полномочия моим поверенным дать согласие на перенос праха моей жены и, если они сочтут возможным, также и моего праха в Россию, если когда-нибудь русское правительство или правительство любой крупной российской провинции будет добиваться переноса и даст моим поверенным удовлетворительные заверения в том, что прах Анны Павловой получит должные честь и уважение».

Александр Колчак и Анна Тимирёва:
«Я вас больше чем люблю»

Александр Колчак и Анна Тимирёва

♦ Колчак Александр Васильевич (4 (16) ноября 1874 года, Петербург, – 7 февраля 1920 года, Иркутск) – адмирал, путешественник, ученый-океанограф, один из руководителей российской контрреволюции, Верховный Правитель России.

♦ Тимирёва (урожденная Сафонова, во втором браке Книппер) Анна Васильевна (1893–1975) – жена контр-адмирала Сергея Тимирёва, возлюбленная адмирала Колчака.

♦ Он – жестокий, бескомпромиссный, принципиальный, страстный, упрямый.

♦ Она – эмоциональная, порывистая, готовая на самопожертвование, на полное растворение в любимом человеке.

♦ Любовники: хотя Анна Тимирёва считала себя гражданской женой Александра Колчака, он на тот момент состоял в законном браке с Софьей Омировой, а сама она – с Сергеем Тимирёвым.

♦ Страстно любили друг друга, готовы были ради этой любви пожертвовать благополучием близких, собственной безопасностью и даже жизнью.

♦ Общих детей не было.

♦ Ни одной измены.

♦ Были вместе с 1915 года по 7 февраля 1920 года.

♦ Их разлучила смерть Александра Васильевича.

Трудно найти более многогранный, неоднозначный образ в истории русской революции, чем адмирал Александр Васильевич Колчак: храбрый полководец, известный путешественник, ученый-океанограф, ставший Верховным Правителем России и возглавивший самый жестокий военный режим за всю историю Гражданской войны. Такой сложной и страшной натурой был этот человек, что «химерой в адмиральском мундире» называла его даже Анна Тимирёва: женщина, любившая его больше жизни и посвятившая ему всю свою жизнь без остатка…

Фамилия Колчак имеет турецкое происхождение. А любовь к морю и тяга к военной карьере у Колчаков просто-таки в крови. Первый Колчак, о котором упоминается в истории, – выдающийся турецкий военачальник, командующий флотом, Илиас-паша Колчак, попавший в плен в Ставучанском сражении и вместе со старшим сыном Махмет-беем привезенный в Петербург в качестве почетного заложника. Императрица Анна Иоанновна к туркам отнеслась милостиво, обласкала всячески и отпустила. Но на родину Илиас-паша не вернулся. По дороге, проезжая Польшу, он захворал и умер. Сын же его вернулся в Россию и здесь остался. Есть сведения, что Махмет-бей получил от родных из Турции письмо, в котором сообщалось, что они с отцом заочно приговорены к смертной казни за проигранное сражение. Выбирая между колом, на который его бы неизбежно посадили, и чужбиной, Мехмет выбрал чужбину, где принял православие и женился на русской. При императрице Елизавете Петровне его отпрыски уже были жалованы дворянством.

Александр Васильевич Колчак

Отец и оба дяди будущего адмирала служили во флоте. Отец, Василий Иванович, даже воевал в Крымскую – морским артиллеристом, участвовал в обороне Севастополя, о чем потом написал мемуары. Был награжден Георгиевским крестом. После войны Василий Иванович Колчак дослужился до генерал-майора флота, вышел в отставку, окончил Горный институт и стал известным специалистом в области металлургии и крупнокалиберной артиллерии. Он работал приемщиком Морского ведомства на сталелитейном Обуховском заводе. На территории завода и жил с женой, совсем еще юной Ольгой Ильиничной Посоховой, которой было всего восемнадцать лет, когда 4 ноября 1873 года она родила своего первенца Александра. Следом появились еще две девочки – Екатерина и Любовь. Но сын был только один, и на него возлагались надежды всей семьи.

Анна Тимирёва

В том, что Саша Колчак должен стать военным и связать судьбу с морем, как и все его предки, никто даже не сомневался. К счастью для себя, Саша морем просто бредил. Правда, интересовали его моря северные, а больше всего – полюса, Северный и Южный. Он мечтал побывать на обоих. Его почему-то очень привлекал лед, еще гимназистом Саша зимой все время ставил эксперименты, что-то замораживая: свойства льда изучал.

Василь Колчак, отец Александра

В 1888 году, в четырнадцать лет, Александр Колчак поступил в Морской кадетский корпус, где вскоре стал одним из самых заметных учеников. На него обращали внимание и преподаватели, и товарищи. Его однокашник вспоминал: «Колчак, молодой человек невысокого роста с сосредоточенным взглядом живых и выразительных глаз… серьезностью мыслей и поступков внушал нам, мальчишкам, глубокое к себе уважение. Мы чувствовали в нем моральную силу, которой невозможно не повиноваться; чувствовали, что это тот человек, за которым надо беспрекословно следовать. Ни один офицер-воспитатель, ни один преподаватель корпуса не внушал нам такого чувства превосходства, как гардемарин Колчак».

Александр из года в год был лучшим в своем классе – и по предметам, и по дисциплине. Увлекался он военной историей, артиллерийским и минным делом. При выпуске в 1894 году был удостоен первой премии. Но отказался от нее в пользу Дмитрия Филиппова, которого считал лучше себя – и которого начальство не жаловало за скверное поведение. Колчак добился своего: лучшим в выпуске был признан мичман Филиппов – который, кстати, всего через несколько лет вышел в отставку и устроился инженером на Балтийском заводе. Но все же именно Александру Колчаку была вручена премия адмирала П. И. Рикарда – традиционная награда лучшим выпускникам.

Вскоре Александр Колчак получил назначение на броненосный крейсер «Рюрик» и отправился в заграничное плавание. Помимо исполнения служебных обязанностей морского офицера все время путешествия он занимался научными исследованиями, написал несколько работ по гидрологии Берингова и Охотского морей и, вернувшись в Кронштадт, опубликовал их.

Примерно в то же время Колчак познакомился с Софьей Федоровной Омировой. Потомственные дворяне Подольской губернии, Омировы были благородны, но не богаты, к тому же многодетны: Софья была одиннадцатым ребенком из двенадцати! Однако же происхождение позволило ей получить место в Смольном институте, училась она отлично, знала семь языков, была серьезна, умна, интересовалась науками – в том числе историей и географией, столь любезными сердцу Александра. Софья была моложе Александра всего на три года. Она стала ему другом прежде, чем возлюбленной. Колчак и Омирова обручились, однако свадьба была отложена на неопределенное время.

Научные работы Александра Колчака привлекли внимание полярного исследователя Эдуарда Васильевича Толля. Осенью 1899 года Колчак получил от Толля предложение принять участие в Первой русской полярной экспедиции. Воплощалась его мечта! Конечно, он согласился. А Софья обещала ждать.

Дальше было двухлетнее плавание на корабле «Заря», зимовки и санные путешествия… Эдуард Толль в своих дневниках записывал различные наблюдения обо всех спутниках. Например: «Наш гидрограф Колчак не только лучший офицер, но он также любовно предан своей гидрологии. Эта научная работа выполнялась им с большой энергией, несмотря на трудность соединить обязанности морского офицера с деятельностью ученого». И далее, уже во время длительного санного путешествия: «Колчак пребывает в трудовом экстазе. Гидролог бодрее и сохранил достаточно энергии, чтобы дойти сюда, в то время как я готов был сделать привал в любом месте».

Они занимались изучением новых северных островов, исследованием Таймыра и составлением географических карт. Одному из островов, открытых в Таймырском заливе Карского моря, по предложению Эдуарда Толля было присвоено имя Колчака. А мыс на острове Беннета уже по просьбе Александра был назван именем его невесты: мыс Софьи.

Но Толль искал мифическую Землю Санникова, которую с начала XIX века наносили на картах к северу от Новосибирских островов, но которой из-за туманов никто никогда не видел. Весной 1902 года Толль в сопровождении всего четырех спутников ушел к острову Беннета, надеясь разглядеть Землю Санникова с высоты ледяных куполов. И не вернулся.

Спасательную экспедицию организовал Александр Колчак, добравшись до острова Беннета на простом весельном вельботе, а дальше – на собачьих упряжках и на лыжах. Кормились охотой и рыбной ловлей. В проводники взяли нескольких поморов – только холостых, потому что путь зимой через льды был более чем рискованным. Невесте Александр написал, что свадьбу опять придется отложить: «Не сердись, Сонечка. Вот вернусь…»

Он и вправду надеялся вернуться. Хотя все вокруг считали Колчака и его товарищей самоубийцами, обрекающими себя на страшную гибель среди льдов. Действительно, был случай, когда Александр провалился в разлом между льдами и его чудом спасли. Он жестоко простудился, у него воспалились суставы, но Колчак настоял на том, чтобы продолжить путь. Ревматические боли потом мучили его всю жизнь.

Поисковая экспедиция была предпринята не зря: Колчак и его спутники нашли следы экспедиции Толля. Правда, ни самого путешественника, ни его спутников не обнаружили: все пятеро исчезли бесследно.

Шхуна «Заря» во время зимовки. 1903 год

После всех этих приключений во льдах Александра Васильевича Колчака начали называть «Колчак-Полярный». Колчаков в России вообще было довольно много, род могучий и многодетный. Но Колчак-Полярный был только один.

Сразу по возвращении из полярной экспедиции Колчак узнал, что началась Русско-японская война. Долг боевого офицера позвал его в действующую армию… Однако отец его, Василий Иванович Колчак, уже не чаявший дождаться внуков, решительно потребовал, чтобы перед отправкой к местам сражений Александр женился на своей терпеливой невесте.

Ехать для венчания в Петербург у Александра не было времени: он вызвал Василия Ивановича и Софью в Иркутск. Свадьба была стремительная, как и все в жизни Колчака. 2 марта 1903 года прочел блестящий доклад по гидрологии в Иркутском географическом обществе, а уже на следующий день встречал на вокзале отца и невесту. Приготовления к свадьбе заняли всего двое суток. 5 марта 1903 года в регистрационной книге Михайло-Архангельской церкви появляется запись: «Сего дня венчались лейтенант флота Александр Васильевич Колчак, православный, первым браком, 29 лет, дочь действительного статского советника, потомственная дворянка Подольской губернии София Федоровна Омирова, православная, первым браком, 27 лет…»

После свадьбы Александр Колчак провел с Софьей всего три ночи – и покинул ее, отправившись защищать Порт-Артур… Где конечно же проявил себя героем: иначе он просто не умел, потому что привык все делать «на отлично». За участие в Русско-японской войне Александр Колчак был награжден двумя орденами и золотым георгиевским кортиком с надписью «За храбрость».

…Если женился Колчак, уже будучи больным ревматизмом, то после Порт-Артура супруга получила его контуженным, тяжело раненным, перенесшим воспаление легких, потерявшим из-за болезни половину зубов, предельно ослабленным, но по-прежнему активным и заинтересованным всем на свете, а прежде всего – наукой. Политика в ту пору его еще совсем не привлекала.

Семейство поселилось в Петербурге. В 1905 году Софья Федоровна Колчак родила дочку, но роды были такие тяжелые, что и сама мать оказалась при смерти, и слабенькая малютка прожила всего несколько дней: едва успели окрестить Татьяной. От этого потрясения Софья Федоровна оправлялась долго. Только в 1910-м она забеременела снова. На этот раз все прошло благополучно, родился здоровый сын Ростислав. А через два года – еще одна девочка, Маргарита.

По итогам полярных экспедиций Александр Васильевич Колчак написал книгу «Лед Карского и Сибирского морей»: по сути, это была первая научная монография по гидрологии Северного Ледовитого океана! Да и по сей день ученые признают ее одной из лучших книг о полярных водах и льдах.

В 1906 году в Петербурге был создан Морской генеральный штаб. Александр Васильевич стал одним из его организаторов и работал начальником тактического отдела: участвовал в разработке судостроительных программ. Параллельно Колчак занимался реорганизацией Военно-морского флота, преподавал в Морской академии и был экспертом Государственной думы по военно-морским вопросам. Его энергии хватало на все.

И на любовницу, которая была на двадцать два года моложе, его энергии тоже хватило…

Они познакомились на перроне – прямо как Каренина и Вронский! – и ее тоже звали Анной, и у нее тоже были муж и сын… Правда, муж – не скучный чиновник, а блестящий морской офицер Сергей Николаевич Тимирёв: герой Порт-Артура, выпускник Морского корпуса в Петербурге, окончивший курс на год позже Александра Колчака. Замужем Анна была три года, всего несколько месяцев назад родила сына Володю. Семья считалась очень счастливой.

Сергей Николаевич как раз получил назначение в штаб командующего Балтфлотом. Анна провожала его на вокзале. Тимирёв указал ей на мрачного худощавого офицера, проходившего мимо них по перрону, и с нескрываемым уважением сказал: «Ты знаешь, кто это? Это Колчак-Полярный…» Муж рассказал Анне об экспедициях и подвигах Колчака. И можно сказать, сам толкнул впечатлительную юную женщину в объятия соперника!

Анна действительно была очень впечатлительна: тонко чувствующая, талантливая, она музицировала, пела, рисовала, писала стихи и много мечтала «о доблести, о подвигах, о славе». Муж-герой вызывал у нее скорее восхищение, чем любовь. Но Колчак дал ей больше поводов для восторгов. Анна Тимирёва начала читать все, что писали о «Колчаке-Полярном», – и решила, что влюбилась с первого взгляда еще там, на вокзале.

Анна родилась в 1893 году в Кисловодске, в семье известного музыканта Василия Ильича Сафонова, сына казачьего генерала И. И. Сафонова. В 1906 году семья переехала в Петербург. В 1911-м Анна Васильевна окончила гимназию княгини Оболенской, потом занималась рисунком и живописью в частной студии С. М. Зейденберга. Свободно владела французским и немецким – что, впрочем, никого не удивляло в барышне из дворянской семьи: жена Колчака получила куда лучшее образование, чем Анна.

Зато Тимирёва была истинно поэтической натурой. К тому же ей не было и двадцати двух лет, а Александру Васильевичу исполнилось сорок, когда их представили друг другу на костюмированном балу. Анна, считавшая себя влюбленной в Колчака, не просто кокетничала – она вся в нем растворялась, она сияла ему навстречу, она не скрывала своего безграничного восторга. Александр Васильевич был удивлен, тронут и очарован. Под конец бала она подарила ему (и еще нескольким знакомым, чтобы это не выглядело совсем уж навязчиво) свое фото в русском костюме.

После бала они встречались несколько раз. Любовь прелестной юной женщины казалась Колчаку неожиданным подарком судьбы, и он просто не мог заставить себя отказаться от этого подарка. Он и сам вскоре влюбился. И если с Софьей Федоровной его изначально связывали дружба, доверие, родство душ, то Анна Тимирёва подарила ему опьяняющую страсть и романтику, которой Александр Васильевич, всю свою жизнь отдавший служению науке и Родине, еще не успел познать. И познавал теперь – под ее руководством.

Анна Тимирёва призналась Колчаку в любви первая. «Я просто сказала, что люблю его», – вспоминала она позже. Он, шокированный, сказал в ответ то, чего менее влюбленная женщина могла бы и не простить: «Я не говорил вам, что люблю вас». Но Анна спокойно объяснила: «Нет, это я говорю: я всегда хочу вас видеть, всегда о вас думаю, для меня такая радость видеть вас». На что получила наконец желанное признание – больше чем признание! – потому что Александр Васильевич, поперхнувшись от смущения, прошептал: «Я вас больше чем люблю».

«– Я люблю вас.

– Я не говорил вам, что люблю вас.

– Нет, это я говорю: я всегда хочу вас видеть, всегда о вас думаю, для меня такая радость видеть вас.

– Я вас больше чем люблю».

Анна, нервничая во время признания, теребила в руках перчатки и обронила одну. Александр Васильевич, подобрав ее перчатку, не отдал: оставил себе как драгоценный сувенир.

Следующие три года Анна Тимирёва была любовницей Александра Васильевича Колчака. Встречались они урывками: то несколько раз в неделю, то с промежутками в несколько месяцев… То тайно, то – потеряв рассудок от страсти – на глазах у свидетелей… которые не преминули донести обо всем Софье Федоровне Колчак.

Софья Федоровна оказалась слишком благородна, чтобы бороться за мужа или устраивать ему скандалы по поводу этой оскорбительной для нее связи. Более того, она не закрывала глаза на правду и сразу поняла, как сильно Колчак влюблен. И сказала своей подруге: «Вот увидишь, он разведется со мной и женится на Анне Васильевне».

Анна в русском костюме

Для Софьи Федоровны это было очень трудное время. В 1914 году, вскоре после начала Первой мировой, во время бегства из дачного местечка Либава, умерла ее двухлетняя дочка Маргарита: видимо, простудилась, а медицинскую помощь в этой суматохе получить оказалось невозможно, своими же силами выходить малышку мать и няня не смогли.

Оплакивать дочку Софье Федоровне пришлось в одиночестве: Александр Васильевич был слишком увлечен войной – где он вновь проявлял находчивость и героизм! – и новой любовью. Благодаря минным заграждением и успешным действиям морской пехоты корабли противника не могли даже приблизиться к российским берегам. За умелую организацию боевых действий против германских судов в 1916 году Колчак был произведен в адмиралы и награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. В своей каюте он возил фотографию Анны Тимирёвой – ту самую, с костюмированного бала. Под мундиром у сердца он носил ее перчатку. А Софья Федоровна в Петербурге воспитывала единственного оставшегося у нее ребенка – и уже даже не знала, жена она адмиралу или уже его прошлое.

…Страдал ли Александр Васильевич из-за своей измены верной, надежной, терпеливой Софье Федоровне, разделившей с ним все трудности его карьеры? Наверняка страдал. Он все же придерживался некоторых старомодных принципов, а измена своей жене и сожительство с чужой женой эти принципы нарушали. Но счастье, которое дарила ему Анна Тимирёва, было слишком велико.

Спустя всего несколько лет, во время последнего свидания с Анной в иркутской тюрьме, накануне собственной гибели Колчак скажет: «Я думаю, за что я плачу такую страшную цену? Борьбу я знал, но не знал счастья победы. Я плачу за вас – я ничего не сделал, чтобы заслужить такое счастье…»

Незадолго до Февральской революции Александр Васильевич Колчак был назначен командующим Черноморским флотом и одновременно произведен в вице-адмиралы. Вместе с женой и сыном он переехал в Севастополь. И примерно тогда же контр-адмирал Сергей Николаевич Тимирёв был отправлен в отставку и откомандирован на Дальний Восток вместе с женой Анной Васильевной. Колчак и Тимирёва больше не могли встречаться. У Софьи Федоровны появилась надежда на восстановление семейной жизни. Правда, она не знала о потоке нежных и страстных писем, который тек из Севастополя на Дальний Восток – и обратно.

Отречение царя Колчак встретил не менее восторженно, чем большинство военных и интеллигенции. Вице-адмирал даже распорядился устроить молебен и торжественный парад и привел флот к присяге Временному правительству. «Я приветствовал революцию как возможность закончить победоносно эту войну, которую считал самым главным делом, стоящим превыше всего – и образа правления, и политических соображений», – скажет он много позже, во время допроса в ЧК Иркутска.

Советский пропагандистский плакат. 1918 год

В мае 1917 года Александр Васильевич в последний раз обнял жену и сына. Колчак отбывал в Петроград, желая на месте разобраться в происходящем. Софья Федоровна с Ростиславом собирались сесть на английский корабль, чтобы отбыть в Европу. Для нее главным было уберечь ребенка – и она оказалась достаточно дальновидной, чтобы увидеть, что в России разгорается очень большой политический пожар, который вряд ли быстро и легко погасят.

Вернувшись из Петрограда, Александр Васильевич столкнулся с тем, что новое классовое сознание не признает воинской дисциплины. В начале июня 1917 года на собрании делегатов флота было принято решение «отстранить от должности адмирала Колчака, его начштаба и помощника командира Севастопольского порта, отобрать оружие у офицеров и взять под контроль военные склады». Колчак оружие не отдал, а георгиевский кортик выбросил в море. Позже офицеры его выловили и вернули Александру Васильевичу с выгравированной на рукояти надписью: «Рыцарю чести адмиралу Колчаку от Союза офицеров армии и флота».

Колчак сдал командование флотом контр-адмиралу Лукину и отбыл сначала в Петроград, а затем в США для помощи союзникам в подготовке военных операций. Известие о мире между Германией и Советской Россией потрясло и уязвило его. Английское правительство предложило ему начать борьбу с большевиками с Дальнего Востока, где красные еще не обосновались. Колчак согласился. Основные свои силы он сформировал в Харбине и осенью 1918 года выступил в сторону Омска.

Поклонники Белого движения боготворят Колчака, едва ли не предлагая канонизировать. А между тем многие историки – особенно те, кто родом из Сибири, из Иркутска, где была ставка «Верховного Правителя России», считают, что именно Колчак своим неразумным управлением и немотивированными жестокостями привел к поражению белых и к тому, что красных Сибирь приняла вполне благосклонно.

Новый виток его карьеры, перечеркивающий славное прошлое морского офицера и ученого, начался 18 ноября 1918 года, когда Александр Васильевич Колчак совершил в Омске антидемократический переворот и установил военную диктатуру.

Знаменитый матрос Железняк остался в истории благодаря тому, что, заявив «Караул устал», разогнал Учредительное Собрание.

«Рыцарь чести» Колчак Иркутское Учредительное Собрание расстрелял. Тем, кого не расстреляли, было приказано покинуть подвластную Колчаку территорию в 24 часа.

Колчак сформировал новое правительство, которое и признало его Верховным Правителем России. Под контролем Колчака оказались Сибирь, Урал и Дальний Восток. 30 апреля 1919 года его власть признало Временное правительство Северной области, 10 июня – вождь «Белого дела» на Северо-Западе России Юденич, а 12 июня – главнокомандующий Вооруженными силами Юга России Деникин. 26 мая с правительством Колчака установили дипломатические отношения страны Антанты.

Александр Васильевич Колчак был сторонником идеи «единой, неделимой России». Он лишил автономии Башкирию и очень гордился тем, как резко отказал финскому генералу Маннергейму, когда тот предложил освободить Петроград от красных в обмен на независимость Финляндии. Правда, помощь от Антанты Колчак принимал. Сейчас частенько говорят, что революцию большевики организовали на средства германских «спонсоров», – забывая, что Белое движение тоже весьма обильно спонсировалось странами Антанты, надеявшимися после победы над большевиками на экономический и политический контроль над Россией.

Не будучи сторонником монархии, демократию Колчак ненавидел страстно. В письме Анне Тимирёвой он высказывается однозначно: «Что такое демократия? Это развращенная народная масса, желающая власти. Власть не может принадлежать массам в силу закона глупости числа: каждый практический политический деятель, если он не шарлатан, знает, что решение двух людей всегда хуже одного, наконец, уже 20–30 человек не могут вынести никаких разумных решений, кроме глупостей».

Не признавались им также идеи интернационализма то есть равенства разных национальностей, и военный режим он искренне считал единственной разумной формой правления: «Будем называть вещи своими именами, как это ни тяжело для нашего Отечества: ведь в основе гуманности, пасифизма, братства рас лежит простейшая животная трусость… «Товарищ» – это синоним труса прежде всего».

Александр Васильевич трусом себя не признавал и трусов рядом с собой не терпел, поэтому установил в Сибири, пожалуй, самый суровый военный режим за всю историю Гражданской войны. В отличие, скажем, от генерала Краснова или от того же Корнилова, который задолго до начала красного террора провозглашал «Больше террора – и мы победим!» – Колчак вряд ли был жестоким человеком по натуре. Он не упивался творящимся вокруг него беспределом. Он лично не руководил карательными экспедициями. Но и не останавливал своих атаманов… В частности, генерала Розанова, который залил кровью Енисейскую губернию. И не пытался никак повлиять на режимы атамана Семенова в Забайкалье и атамана Калмыкова в Приморье, где вообще не было никаких законов, кроме атаманской воли. Колчаковский интендант, генерал Алексей Будберг в «Воспоминаниях белогвардейца» вспоминает, что Колчаку не раз рекомендовали ограничить деятельность атаманов, подрывающих доверие к Белой армии, но он ничего не предпринял. Не прислушивался он и к мольбам жертв.

Сибирские крестьяне не знали крепостного права. По среднерусским меркам они были весьма зажиточны. И свободолюбивы. С Колчаком к ним пришли русские офицеры из числа дворян, привычно относившихся к крестьянам как к «крепостному быдлу», к тому же смертельно обиженные за разграбленные дома и сожженные поместья. Обиду свою они вымещали на местных крестьянах. Грабили так, как красным и не снилось. Если крестьяне пытались сопротивляться – деревни сжигали. Мужчин расстреливали или запарывали насмерть. Когда весть о расправах покатилась по Сибири и мужики начали убегать в лес при приближении колчаковских отрядов – за их отсутствие пороли жен и матерей. А первым делом, входя в деревню, колчаковцы арестовывали и казнили сельского учителя… Причем чаще учительницу, потому что в Сибири по большей части учительствовали женщины. Ведь эти интеллигенты, ушедшие в народ, символизировали для обиженных офицеров всю интеллигенцию, виновную, по их мнению, и в революционных событиях, и во всех последующих бедах.

Генерал Сахаров, служивший в армии Колчака, вспоминал: «Когда остатки нашей армии шли на восток, приходилось видеть села, сожженные дотла в наказание за непоимку большевиков. Огромные, растянувшиеся на несколько верст села представляли собой сплошные развалины. Крестьянское население разбредалось и было обречено на нищету, голод и смерть».

22 декабря 1918 года в Омске восстали солдаты бывшей народной армии. В ответ Колчак и его атаманы Красильников и Анненков устроили настоящую мясорубку. Эсер Дмитрий Раков, который провел при колчаковском режиме полгода в тюрьме, бежал, смог выжить и добраться до Парижа, писал в своих мемуарах, что «убитых было множество, не меньше 1500 человек. Целые возы трупов провозились по городу, как возят зимой бараньи и свиные туши. Пострадали главным образом солдаты местного гарнизона и рабочие… К смертной казни приговаривали пачками по 30–50 человек, расстреливали по 5–10 задень. Разбойничий колчаковский режим вызвал восстания в Тобольской и Томской губерниях, в Акмолинской и Семипалатинской областях, не говоря уже про Амурский и Приамурский районы. И крестьянское население, само по себе далекое от большевизма, теперь с энтузиазмом будет встречать красные войска. Про рабочих и говорить нечего. Рабочий не смел пошевелиться под страхом расстрела за малейшие пустяки».

Адмирал Колчак вручает боевые награды. 1919 год

Генерал Будберг с горечью свидетельствовал: «Штабы переполнены законными и незаконными женами, о которых начальники заботятся больше, чем о подведомственных им частях. При эвакуации Уфы раненых бросили на красные муки, а штабы уходили, увозя обстановку, мебель, ковры. Грабеж населения вошел в обычай и вызывает глухую ненависть самых спокойных кругов населения».

Александр Васильевич не мог протестовать против нахождения рядом с его офицерами их законных и незаконных жен, потому что к нему самому в Сибирь приехала Анна Тимирёва.

В 1918 году супруги Тимирёвы расстались. Неизвестно, имел ли место развод, но Сергей Николаевич уехал в Шанхай, в эмиграцию, тогда как Анна Васильевна – в Омск, к Колчаку. Их сын Володя остался в Москве у родственников. Сергей Николаевич планировал со временем забрать Володю к себе, но пока было опасно везти ребенка через охваченную войной Россию. Анна Васильевна о ребенке не думала: у нее была только одна цель – соединиться наконец с любимым.