Текст книги "Морозный ангел"

Залетный гастролер

Они причалили к Несебру. Город или крепость? Если крепость, то не похожая на другие, из темного крепкого дерева. И сразу мыслями Лара перенеслась в глубину веков. Здесь люди жили, работали, любили, болели, умирали. Наверное, им казалось, что их город большой. И вот же. Пронеслось каких-то несколько веков, и город кажется кукольным. Еще немного – и выйдет из-за тучи какой-нибудь Карабас-Барабас, потянет за веревочки и перенесет город на соседний берег. Кукольный город с кукольным профилем.

– Ребята, на выход! – махнул рукой Мишка. Лара попыталась было среагировать на ребят, но чего уж. Тут главное, чтобы никто в воду не свалился. Пусть уж говорит как хочет. Она привыкла, Мишка обязательно должен продемонстрировать первенство.

– Матвей, айда!

Сын пронесся мимо взрослых, крутя руками, как пропеллерами. Видимо, сегодня он вертолет, Матвей, слегка спотыкаясь, последовал за своим неутомимым другом. Лара же по привычке, обгоняя Матвея, побежала за сыном. На выходе Мишку перехватил бравый матрос, за что спасибо ему огромное. Молодой парень расставил руки и сгреб парня в свои мощные объятия.

– Оп! Внимателно!

– Да осторожно я, осторожно! Благодарение!!

Ведь надо было догадаться надеть этот сарафан! О чем она только думала? При сходе с трапа достаточно было легкого дуновения ветра, и юбка оказалась у Лары на голове. Под сарафаном купальник, но кто ж поймет, что это купальник, Виталий, конечно, заметил, но так равнодушно скользнул взглядом, что Ларе даже стало обидно. С ней что-то не то? Или мужик весь в своих проблемах? Скорее всего, проблемы все же рабочего характера. Какой-то он уставший, подавленный, и нет в нем огня, нет интереса к происходящему. А уж к ней и подавно.

Кто бы говорил, Лара сама подивилась своим мыслям. Она, что ли, другая? Или эта страна такая, куда на лечение души людей отправляют? Не сами же они сюда съезжаются по доброй воле. Она совершенно загружена, похоже, и ее новый друг такой же. Просто не Болгария, а лечебница какая-то.

И Лара в очередной раз похвалила себя за то, что выбрала для отпуска эту страну. Черные мысли возникали, конечно, но они тут же улетучивались, стоило ей войти в море или просто поднять глаза к солнцу. Такого аквамаринного неба она не видела никогда. Взгляд вверх – и все мысли тут же отступают.

Море теплое, даже слишком, обнимало, ласкало, гладило, и даже ангел где-то там замаячил на горизонте. Видимо, разведал, что Лара рванула к морю. Дурак он, что ли, на стройке убиваться, если можно погреть крылышки на солнце и подышать морским воздухом?

Как там принято говорить? Курица не птица, Болгария не заграница? А вот и зря. Да и вообще, мало ли кто там что говорит! У нас же Страна Советов, все норовят дать совет. Причем из разряда: «А вот мне Марь Петровна говорила. А ей сестра рассказывала. Так вот, когда ту пять лет назад понесло вдруг в Болгарию…» Вот эта тема самая излюбленная. Сам не видел, но слышал. А люди зря говорить не станут. И пошла гулять волна слухов и домыслов через сарафанное радио, которое самое что ни на есть надежное. И Лара слушала! И тоже ахала, но тем не менее предпочитала проверять. Как там сыщица Наталья говорит? Доверяй, но проверяй? Да, это Ленин говорил. Но не важно. И Наталья права, и Ленин.

Лара как будто вернулась в детство. Отдых с дедом и бабушкой в Сочи, Черное море, кипарисы. И запахи, запахи. Соленое море, высоченные сосны, можжевельник. Запахи отсылали совсем к другой жизни, соединяли прошлое и настоящее, и напомнили, что отдыхала она не с мамой, а с семьей деда. Отца просто в ее жизни не было никогда. И она не знала, как это – жить с отцом. Когда та самая семья образовалась у матери, ей уже исполнилось двенадцать лет. И Константин Евгеньевич так и остался с именем и отчеством, никак не иначе. Они с матерью были примером красивой супружеской пары. Но их было всегда только двое. Лара жила не в семье, а в гостях у семьи. Мать с отцом никакой разницы не видели. Лара, уже повзрослев, никак не могла понять: почему мать не чувствовала боль дочери? Почему была уверена, что ее счастье обязательно должно распространяться и на девочку? Раз ей нравится, то и всем остальным должно нравиться. Лара же ей родня, в конце концов. Гены. Про то, что в ребенке есть еще какие-то гены, она не задумывалась. А Лара, как раз в те самые двенадцать лет, перед счастливым замужеством с грандиозной свадьбой, решила задать конкретный вопрос:

– А если вернется отец?

– Чей? – опешила мать.

– Мой, – развела руками Лара.

– Так он не вернется. Откуда ему возвращаться, если его никогда и не было?

Дальше Лара спрашивать не стала. Еще одна попытка была поговорить с дедом. Он не стал ее отсылать к матери, видимо, понял, что разговор уже состоялся или мать нажаловалась. Он сказал просто: «Залетный гастролер».

– Как это?

– Обалдел, дед? – тут же замахала полотенцем бабушка.

– Ну да, ну да. Нас не познакомили, понимаешь. Мы его никогда не видели. Я так понял, он куда-то ехал. И уехал.

– Так, может, он не знал? А так бы не уехал? Может, поискать?

Бабушка охала, а дед тогда решился на серьезный разговор.

– Зачем искать? Не нужно никого искать. У тебя есть мама, есть мы с бабушкой. Люди, которые любят тебя больше всего на свете. И мы – счастливая семья. Очень важно это счастье сохранять. Вот найдем мы твоего отца. Мы же его совсем не знаем. А вдруг он разрушит наше счастье?

– А этот Константин Евгеньевич? Мы ж его тоже не знаем!

– Почему ж не знаем? Знаем. И место работы, и прописку знаем. Если что, в профком напишем!

Лара рассмеялась.

– Ну тебя, дед!

– А Константин Евгеньевич – человек хороший. И маму твою любит искренне. Это сыграть невозможно. Это сразу видно. Ты, главное, поверь ему. Всегда нужно в человека поверить.

Она поверила. Никто не против. Человек хороший, но отцом не стал. А у ее сына есть отец. Был и будет.

Хороший человек Первая, только все время мысль в голове крутит. Второй тоже, но все же он их местами меняет, сам себя старается не расстраивать. А у Первой ну никак не получается. Первой приходится периодически подмигивать из-за облака, чтобы в чувство привести, а Второму и знать про меня ни к чему. Вспомнит про свою несчастную ситуацию, зубы стиснет, выругается про себя и дальше пошел. А Первая как начнет углубляться, так не достать. Второму меня видеть необязательно. Я в принципе против прямого контакта. Не положено нам. Но Первой помахиваю периодически. И что? Пока ничего!

Семья как семья

Местное население сначала удивило и расстроило. Почему-то Лара была уверена, что здесь все будут кидаться им на шею. Нет, никто не кидался, более того, общение шло холодно и равнодушно. И как так получилось, что наша страна сумела у людей неприязнь к себе вызвать? Легкую, едва заметную, но все же она чувствовалась. Или ей казалось? Подозрительная она стала в последнее время. Оно и понятно. Вот, даже болгарам досталось. Но улыбались мило, а главное, все было понятно. Братья-славяне. И так они замечательно говорили, казалось, коверкая русские слова, что тут же хотелось запеть песню про Алешу: «Белеет ли в поле пороша, пороша, пороша…»

Ларе казалось, что они мгновенно подхватят вторым голосом:

«Белеет ли в поле пороша, иль гулкие ливни шумят…»

Есть такие песни, услышав которые люди мгновенно начинают их петь хором. Как «Подмосковные вечера», например.

Может, попробовать и спеть? Про Алешу? Вдруг что-нибудь изменится?

Они шли по красивому каменистому берегу, Лара уже перестала контролировать сына, замедлила шаг. Боже, какая красота. Над ними возвышался старый город, деревянные дома утопали в буйной зелени плодовых деревьев. Благословенная плодородная земля, что посадишь – все растет. Почва, море, солнце. А судьба народа непростая. Бесконечные войны, вражда, захваты. Да, у всех народов без этого не обходится. Может, мы просто не задумываемся, а вот приезжаем в новое место, начинаем изучать историю края – удивляемся. Город-крепость, город-игрушка. И не только о красоте думали строители, больше про безопасность, про защищенность. Виталий шел рядом. Было ясно, его тоже захватил пейзаж.

– Я нашел нам прекрасный уголок! – кричал издалека Мишка и размахивал руками. К нему уже присоединился Матвей и тоже пытался махать в такт. Мишка мгновенно оценил ситуацию и помахал еще немного, чтобы новый друг, который на всю жизнь, успел войти в ритм.

– Нет, пацаны, тут есть нормальный пляж с лежаками и шезлонгами, нужно немного пройти. Бегом еще метров триста! Но аккуратно, смотрите на ракушки под ногами.

– Матвей, по коням! Дивизия, за мной!

Мальчишки побежали вперед, но Лара поняла, что можно уже не волноваться. Виталий одной своей фразой вселил в нее уверенность.

– Откуда ты знаешь, что здесь есть еще один пляж?

– Подготовился. Если я куда-то еду, чем-то занимаюсь, я на авось не полагаюсь.

– Отлично. – Про авось, конечно же, Лара приняла на свой адрес. – То есть и экскурсию нам проведешь? Про Несебр?

– То, что знаю, обязательно расскажу.

Они немного помолчали.

– Надеюсь, я тебя не обидел. Я немножко занудный, сам знаю, но так легче жить. Наверное, всех близких мне людей загнал в рамки. И сына тоже. Может, конечно, он и от природы такой тихий. Но меня это очень расстраивает. Ты Михаила не ругаешь, хотя есть за что, только направляешь. У нас другая всегда была позиция. Строгие правила. Что можно, что нельзя. Внутри этих правил – пожалуйста, действуй. Но за пределы дозволенного выходить запрещено. А вот теперь понимаю – ошибались.

– Матвейка – отличный парень.

– Да, отличный. Но ведомый. А ведь он старше Миши на два года. Матвею десять. А лидер – Михаил. Вам повезло. Есть кому в старости стакан воды подать.

– Ну, если я до этой старости доживу. При таком непрерывном стрессе.

– А меня в какой-то момент стало раздражать, что Матюшка такой послушный. Что скажешь, все делает, не спорит никогда.

– Ой, я бы счастлива была.

– Вот и мать его так же говорит. А по мне, так мы оба тут руку приложили. И я со своим сводом законов, и Татьяна. У нее, знаете, профессия сложная, она тренер. Саблисток тренирует. Чуть что – сразу нападение, удар. Уходим в защиту! Коротко! Опять удар!

– А Матвей тоже занимается?

– Что вы! Он боится! Как-то в детстве в зал пришел, увидел этих дев потных и воинствующих, еще и в масках, перепугался до смерти. Разорался. И Татьяна сразу вынесла вердикт. Нет, мол, у него данных. Не его. Сабля должна либо заворожить, либо отторгнуть. Не всем дано.

– Но вообще-то, может, и ладно. Вид спорта действительно какой-то негуманный.

– Негуманный – это бокс. Когда тебе всю дорогу по голове стучат. Все мозги отшибают.

– Но здесь ведь убить могут. За секунду причем. В боксе сколько долбить надо? И, как правило, в худшем случае придем к судьбе Мухаммеда Али.

– А ты подкована.

– Про Мухаммеда Али? Это все знают.

– Ну да. Ты права. Про убить? Да. Могут. Но в этом спорте каждый друг другу – смертельный враг, не убьешь ты – убьют тебя. Я бы хотел, чтобы мой сын таким видом спорта занимался. И потом фехтование – это интеллектуальный спорт. Тут нужно просчитать партнера. Психологически настроиться на победу, а его настроить на поражение. А дальше просчитать ходы.

– Ну это и в футболе так.

– Это в любом виде спорта так. Но футбол – командная игра. Не дадут тебе пас, ничего не будет. А здесь все зависит только от тебя. И ты должен идти убивать.

– И ты желаешь такой доли своему сыну?

– Да, – Виталий впервые прямо посмотрел на Лару. – Этого я ему от души желаю. Просто мечтаю! Чтобы, если что, он бы мог пойти и убить.

Во взгляде Виталия промелькнуло что-то кровожадное. Может быть, он маньяк? Ларе во всех мужчинах при первом знакомстве мерещились маньяки. Ну так, на всякий случай. Если кавалер был галантным и обходительным, не дай бог бежал открывать дверь автомобиля, сразу думалось – а может, он маньяк? Чего это он так лебезит? И откуда такие мысли? Смешно. Маньяков она уже давно не боялась. Это все Болгария. Куда-то она ее всю дорогу утягивала. То в детство, то в юность.

И все равно она с Виталием никак не соглашалась. Мишка занимался рисованием и музыкой. Она сразу решила, что драться он и сам научится. Мальчик должен быть культурным. Она для своего сына эту культуру специально насаждала, придумывала, правда, пока особым результатом похвастаться не могла. А вот Матвей был интеллигентным по своей природе. Да, этот убить человека не сможет. А Татьяна, стало быть, мать хорошая, сразу поняла это про сына и принципиально увела его с дорожки. Или как там у саблистов это место называется?

Они неторопливо дошли до мальчишек. К ним уже подбежал администратор пляжа. Молодой мускулистый болгарин. Красавцы они все же. Черноволосые, кудрявые, высокие. Улыбка до ушей. Правда, немного наклеенная. И ладно. Постарался же.

– Лежаки, зонтики. Набор пять левов.

Лара тут же откликнулась:

– Нам одного хватит.

– И нам. Я заплачу.

– Не нужно! Я сама!

– Да брось, – и как-то ее спутник сказал это так устало и твердо, что Лара не стала спорить. Она поняла: Виталию сейчас нужно о ком-то заботиться. А еще уши нужны, которые его будут слушать. Мысли свои проверить, вслух проговорить. Тем более тут вполне даже возможен баланс. Сегодня он заплатил, завтра она.

– Жара. Ну что? Сразу в море?

Мальчишки уже разделись и стояли у воды. Ясное дело, удерживал их Матвей.

– Давай сначала вы с Матвеем. А я пока с лежаками разберусь и вещи покараулю.

– Управлюсь с обоими пацанами.

На пляже народа было значительно меньше, чем в Святом Власе. Видимо, все или на диком островке с камнями и без лежаков, или в городе достопримечательности осматривают.

Лара со стороны наблюдала вход красавца Виталия в воду. Действо достойное. Глядя на импозантного мужчину, все тетки мгновенно приняли стойку, подтянули животы и проводили его вроде бы безразличным взглядом. На удивление, на это он внимание обратил и тоже слегка расправил грудь. Ничего не скажешь, выглядел мужик прекрасно. Надо, кстати, выяснить, сколько ему лет? На вид тянул на сорок или около того. Лара отметила, что Виталий собой доволен. Это считывалось мгновенно. По жестам: слегка подправить волосы обеими руками, поиграть мускулами, постоять, якобы любуясь горизонтом. И хищные взгляды курортниц увидел. И ему было приятно. А что ж в этом такого? Нормально.

Лара стянула сарафанчик, оставшись в купальнике бирюзового цвета. Как все-таки хорошо, что она его купила. Покупала зимой на распродаже, зашла в магазин белья за очередной черной маечкой, продавец посоветовала. «Берите. Фирма известная, скидка семьдесят процентов. Летом спохватитесь – поздно будет».

И ведь она оказалась права. И времени не было, и настроения. Готовь сани летом. Не соврали наши предки. Опять сердце опустилось вниз живота. Алексей. Вчера вечером позвонил как обычно. И «Ларочка» вроде сказал. Но голос какой-то холодный, как замороженный. Как тот Кай с ледышкой вместо сердца. И достучаться невозможно. Можно только растопить. Чем? Как? По телефону уж точно не получится. Она поняла, что очень его ждет. И то, что дома казалось трагедией, здесь выглядело не такой уж большой проблемой. Буквально через пару дней ситуация виделась совершенно по-другому. Летела в Бургас и готова была к полному разрыву с мужем, если что она вдруг узнает. Хватило двух дней. Сегодня мысли совсем другие. Да как же она без него? И даже не в Мишке дело. Она! Что она-то делать будет? Именно здесь, на золотых болгарских песках, Лара отчетливо поняла, как дорог ей Алексей. Неужели она его так любит?!

После моря

Люди, выходящие из моря, – это другие люди. Это счастливые люди. Вы видели когда-нибудь людей, вышедших из моря с плохим настроением? Нет! Почему все рвутся на море? За счастьем! И всегда в это море заходить страшно и холодно. А потом наступает момент, когда переворачивается сознание. И вот ты уже плывешь, ты в другом измерении. И сначала есть простое чувство удовлетворения, ты доволен, что победил себя. Войти в прохладную воду – всегда небольшое преодоление. Всегда есть та граница, которую нужно перешагнуть и войти в новое пространство. Оно другое. И только через какое-то время по телу разливается блаженство. Из воды ты всегда выходишь покорителем. Тебе подчинилась сама природа, ты ее победил, себя превозмог. А еще важно – ты здесь и сейчас, и в любую секунду можешь этот подвиг повторить. Ощущение, что жизнь удалась. Вот что такое море. А еще, что море для всех одно. И нет тут бедных и богатых, здоровых и больных, старых и молодых. Вот что такое море.

– Лара, вперед! Это какой-то рай!

Сейчас Лара нырнет, и у нее все будет точно так же. И вода прохладно-нежная, и небо голубое. Предчувствие счастья. Она чуть не забыла надеть солнечные очки, спохватилась в последний момент, пришлось вернуться к лежаку.

– Не боитесь испортить? – подал голос Виталий.

– Вы о чем?

– У вас дорогие очки.

– А? Да, дорогие. Поэтому и не испортятся, проверено.

Ей очень не хотелось думать о том, какой все же этот Виталий жук, и про очки-то он все знает. Она уже настроилась на волну. Сейчас она войдет в море и успокоится. Говорят же, чтобы одна боль ушла, нужно, чтобы заболело в другом месте. Она вспомнила, как рожала Мишку и чуть не прокусила себе руку. Вот и сейчас она с разбегу нырнет в воду, и в этот момент она точно забудет про Алексея и свои страхи остаться одной. Она будет думать о том, что она плывет, что она смогла преодолеть тот самый первый прыжок. Вот и в жизни у нее все обязательно получится. Море для нее сегодня друг, партнер, учитель и главный лекарь. Ее бесплатный психолог. Все будет хорошо.

Ну наконец-то. Какие-то мысли хотя бы человеческие начали проступать. И сколько можно копаться в себе? Было – не было. Плохой – хороший. А вот ушатом воды полили – и сразу все в порядке. Не нужны вам психологи. Все в прорубь. Море, конечно, лучше. Может, и Второй очнется?

Виталий впервые с любопытством посмотрел на вынужденную спутницу на предстоящую неделю. Ну так, ничего себе. По большому счету приятная дамочка. Если бы башка его сейчас не была так забита, может быть, даже и приударил бы. Хотя нет. Ему такие не нравились. Почему? Предсказуемая. Ему нравилось женщину завоевывать, по дороге разгадывать, додумывать, переживать неудачи, искать выходы из сложных ситуаций. А потом еще удивлять, устраивать сюрпризы, чтобы увидеть блеск в глазах и восхищение. А дальше становилось до обыденности скучно, а главное, узнаваемо, все как всегда. И вроде сценарий новый, а результат тот же. А может, дело в нем самом? А не дурак ли он? На кой ему всегда этот геморрой?

Волчица

Ребята замечательно играли рядом, собирая песок в пирамиду и зарывая туда всякие полезные вещи. Зачинщиком, понятное дело, был Михаил, Матвей смотрел на парня разинув рот. Виталия это слегка раздражало. Ну в кого у них такой сын? Говорят, что характер ребенка закладывается в первые пять лет. Первые пять лет они были вместе. Как раз ушел он, когда Матвейке исполнилось пять лет и три месяца. Да, он хорошо это запомнил, потому что закрутился тот странный роман как раз в день рождения сына. Татьяна умудрилась пригласить на семейный праздник новую ученицу. Мол, приехала из другого города, никого не знает, пусть побудет в атмосфере дома и уюта. Ну что ж, побыла, и, видимо, семейная атмосфера ей понравилась. Причем именно вот эта самая, именно этого самого дома.

Виталий женщин любил, он их видел и не прочь был закрутить легкий флирт. Но и жену любил. Даже скорее так: он ею восхищался. Она была для него эталоном, единственная, и он верил – на всю жизнь.

В свое время он увел ее из благополучной семьи, все поставил на карту, и она пошла за ним. Еще и сына ему родила. Счастливый брак, полная гармония. Он был в этом абсолютно уверен. Была ли Татьяна с Виталием счастлива? И тоже он не сомневался. Все как мечтал, за что боролся. Жили, работали, воспитывали такого долгожданного сына. Он и думать забыл про свои похождения. А здесь вдруг повеяло не просто свежестью. Интригой, азартом, авантюрным сюжетом. То, по чему уже начал тосковать. И началась охота. Он вдруг почувствовал волчицу, которая смотрит на него проверяя: ну что, слабо?

Давно на него никто так не смотрел. Ему был брошен вызов, и он его принял. А через три месяца Татьяна узнала. Как? Волчица и рассказала! Все просто. На самом деле – он был всего лишь пешкой. Его разыграли в многоходовке. Волчица тут же перешла тренироваться к тренеру-конкуренту, Татьяна провалилась в страшную депрессию, ее команда проиграла. Тот период своей жизни он вспоминать не любил, но и не вспоминать не мог. Так нелепо самому перечеркнуть то, что было дорого, что сначала так тяжело возводил, а потом латал прорехи и охранял.

Татьяна принимала решения быстро и на всю жизнь. Такое не прощается, да Виталий и сам понимал. По первости он был изгнан из жизни своей бывшей семьи навеки, потом вроде как наступило послабление, но за полгода раздельного проживания вдруг всем стало понятно, что чашка не склеивается без страшного рубца. Видимо, чашка была не кузнецовского фарфора. А так, кисловодского. Тяжелого и грубого. Такого, что рассыпается в мелкую крошку. И даже Матвейка их не склеил. Чтоб себя успокоить, они даже придумали легенду: «Так лучше для ребенка. Мы при нем вечно ругаемся, а по отдельности мы – голуби мира».

Татьяна с головой ушла в свою команду, Виталий – в работу и, что греха таить, – в молодую жизнь. Вернулось то, где не догулял, не досмотрел. Каждый человек проходит определенный жизненный этап. Мимо подросткового возраста не прошел никто. Если проскочил четырнадцать лет, он тебя настигнет в двадцать. Как в истории мира. После рабовладельческого строя идет феодальный. Одно государство проскочило, и что? Что это за государство? Не будем показывать пальцем, но расплачиваются все поколения.

Наверное, неэтично человека сравнивать с государством. Они слишком рано встретились. Для него. А для нее слишком поздно. Ему двадцать девять, ей – сорок. Он практически уже встал на ноги, с другом раскручивали бизнес, который в последнее время перестал сбоить. Крутую тачку он уже приобрел, квартира вроде как была не очень и нужна. Жизнь с родителями всегда удобнее. Мама постирает, погладит, как бы поздно ни пришел – всегда на плите ужин, только разогреть. И утром – каша, завернутая в вафельное полотенце. И обязательно накрыт стол. С приборами и салфеткой. Они не досаждали друг другу ненужными откровениями.

– Ты в порядке?

– Конечно. А ты?

– Не беспокойся, сын. Папа обо мне хорошо заботится.

Вот вроде и все.

В Татьяну невозможно было не влюбиться. Высокая блондинка с длинными волосами и прямой спиной. Чем она его тогда покорила? Своей неприступностью и покорила. Щелкнула сразу по носу фразой: «Не по Сеньке шапка». И неторопливо пошла прочь, красиво покачивая бедрами. Он еще долго опирался именно на этот момент. Ровная спина, глухой стук высоких каблуков, ее рука, откидывающая волосы назад, легкий поворот головы – проверка: стоит он или нет? Или уже лежит, сраженный наповал?

Она сильно потом изменилась. Особенно после рождения Матвея. Походка, взгляд… Татьяна разом отяжелела, искры больше в разные стороны не метала. Но Виталий-то помнил, что раньше было по-другому. А может, он и есть виновник тех перемен? Устала, надорвалась. Или жалела о своем поступке? Было ощущение какого-то непосильного труда, как будто они взяли подряд: пятилетка за три года. Пообещали себе, окружению: они счастливы. Были и будут. Вы не верите, а мы вам докажем. Доказывали. И не могли подвести ни себя, ни веру в них других людей. Тех, кто сомневался, а потом восхищался. Пошли наперекор всему. «Любовь сметает все преграды». Они сами не задумывались тогда толком о том, что происходит. Потом уже Виталий понял, это он не задумывался. Татьяна и задумывалась, и в итоге была не очень-то счастлива. Или такое он для себя оправдание нашел?

Но пришла волчица, и он вспомнил, что бывает по-другому. Не про выдачу тонны угля на-гора, а про легкое французское кино. Номера в отеле, секс в коридоре. Его закружило так, что даже стало наплевать на бизнес, который всегда был в приоритете. Партнер тогда посоветовал взять отпуск. «Все равно от тебя никакого толку, еще и навредить в таком состоянии можешь».

Он не ощущал себя предателем. Может, даже наоборот. Спасителем. Наконец-то он понял, что им всем в жизни нужно. И ему, и волчице, и Татьяне. Да и Матюшке. Искренне верил, что и для сына так будет лучше. Счастливый отец – это подарок для всех.

Все, что было, он посчитал тогда ступенью в жизни. Перепрыгнул и открыл другую дверь. Ну что ж. Спасибо всем! Ну влюбился он, ну голову потерял, семью разрушил. Бывает. И достаточно часто. Удавиться? И постоянно искал себе оправдание. Они действительно в последний год с Татьяной ссорились, ругались. Куда все делось? Почему так поменялась их жизнь? Сколько они преодолели, чтобы быть вместе!

Как тяжело разводилась Татьяна, как умолял ее не делать глупостей муж, почти взрослая дочь осталась с папой. Первое время они жили у друзей, пока строили свое гнездо. У его родителей даже в голову не приходило поселиться, тем более что мать со смехом всегда говорила: «Здесь всегда хозяйка будет одна. И она уже присутствует». Родителей то его решение тоже ввергло в некоторое недоумение. Они не отговаривали, просто не поддерживали. Отошли в сторону. Твой выбор – твоя жизнь. Мы и раньше не лезли, а теперь тем более не будем. Мировые родители.

Период трудностей и преодолений и был в их семье самым счастливым. А потом долгожданная новость о сыне. Виталий хорошо помнил то утро. Они лежали в кровати, солнце пробивалось сквозь легкие шторы, воскресенье, торопиться было не нужно. Как они любили это время. Он потихоньку включал какую-нибудь легкую музыку, и они наслаждались красотой момента. Любимая женщина, невероятная красавица, роскошное тело, несмотря на возраст, чуть прикрытые глаза. Внезапно Татьяна взяла его руку и положила себе на живот, а потом крепко, всем телом прижалась к нему. Он сразу понял. И заплакал. И вот так они лежали и плакали, ни слова не говоря друг другу.

Как это можно было предать? Никак. Но когда закончились трудности и жизнь потекла по обычному руслу, в своем скучном быте, выяснилось, что не так-то много у них точек соприкосновения. Понимание этого с обеих сторон вызывало раздражение.

Видел ли Матвей их ссоры? Они все делали для того, чтобы нет. Чувствовал? Скорее всего. Виталий не хотел про это думать. Редко кто умеет взять вину на себя.

А эта Лара даже очень ничего себе. Сколько ей лет? Лет тридцать семь? В достаточно хорошей форме. Но при этом видно: голодом себя не морит и по спортклубам не ходит. Нет кубиков на животе и накачанных рук. Просто хороший генофонд, ну и не переедает. Мишка слегка пузатый. Но у мальчишек это бывает. Потом, может, там папа толстый? Мальчишка, правда, без всяких комплексов. Бывают же люди такие уверенные в себе. В голове звенела пустота, но он все же сделал над собой усилие:

– У тебя красивый купальник. Сразу видно, что фирменный.

– Да? Спасибо! А как это видно?

Виталий растерялся:

– Даже не знаю.

– Я тебя не разочарую, если сейчас сменю его на менее дорогой?

– Ну, если он такой же красивый.

О, мужик! Лара взяла сумку и пошла в кабинку сменить один красивый на другой красивый.