Текст книги "Здравствуй, труп"

Ее муж, Андраник Левонович Каспаров, человек в городе известный и уважаемый, собирался в Москву на предмет заключения дилерского соглашения с японской фармацевтической компанией Takeda.

– Он заехал домой, поужинал, взял из сейфа крупную сумму денег и предупредил меня, что всю ночь будет работать с документами в офисе. Я не беспокоилась, он часто задерживался на работе. Однако у нас есть традиция: где бы он ни был, ровно в полночь он звонил мне, чтобы пожелать спокойной ночи. Он был исключительно внимательным, мой Андраник, – и Анна Андреевна опять всхлипнула.

– Но-но-но, – поспешила остановить ее Ольга, – если вы снова расстроитесь, то я, Анна Андреевна, так ничего и не узнаю. – Вот, сделайте еще глоточек, – она протянула ей чашку с чаем, – и продолжайте.

– Так вот, он не позвонил. Я напрасно прождала целый час. Звонка все не было. Я подумала, что он забыл, и позвонила сама. Никто не снял трубку. Мобильный тоже не отвечал. Я немного заволновалась и позвонила охраннику. И там тишина. Тут я разнервничалась не на шутку, бегом собралась, разбудила старшего сына, ему уже семнадцать. Какой-никакой, но мужчина. Выгнали машину из гаража, Артур сел за руль, и мы помчались в офис…

– Скажите, а сколько денег взял ваш муж, когда собирался в командировку? – перебила ее Ольга.

– Точно сказать не могу. Деньгами всегда распоряжался Андрон, он вообще все брал на себя.

Анна Андреевна прерывисто вздохнула и продолжила:

– Что-то около девяти миллионов рублей, я полагаю. После его исчезновения я пересчитала в сейфе оставшиеся, там оказалась какая-то мелочь.

– Крупная сумма. Для поездки по делам на несколько дней многовато, – рассудила Ольга.

Анна Андреевна пожала плечами и заметила:

– Да нет, всякое бывало… Он, бывало, и больше брал. Так вот, когда мы подъехали к офису, то не заметили ничего необычного. На втором этаже в кабинете Андраника горел свет, внизу у охраны тоже. Я почти успокоилась, обозвала себя паникершей, решив, что Андрон отключил телефоны, чтобы не мешали работать, а охранник, вероятно, просто заснул. Но когда мы поднялись на крыльцо, то увидели, что входная дверь приоткрыта. Я открыла ее и увидела перед собой мертвого охранника. Он лежал навзничь, раскинув руки, вместо глаз и носа страшная кровавая рана… Кто-то выстрелил бедняге прямо в лицо. Ужасно, я чуть сознание не потеряла, Артур вцепился мне в руку и дрожал как осиновый лист. А я словно оцепенела, тело стало чужим и непослушным, и только страх за мужа заставил меня сделать над собой усилие. Я перешагнула через труп и пошла наверх, в кабинет Андрона. Двери настежь, в кабинете бардак, все перевернуто, с пола исчез текинский ковер ручной работы, возле стола засохшая кровь. Андрона не было. Мне стало плохо, я упала в обморок и больше ничего не помню. Позже Артур рассказал, как он поднял меня, перетащил в кресло и позвонил в милицию. Вот и все.

– Немного, – вздохнула Ольга. – Так к каким выводам пришла милиция?

– Решили, что Андрона похитили. Но кто и почему – неизвестно. Скорее всего, с целью грабежа. Требований о выкупе не поступало. Портфель с деньгами тоже исчез. Жив он или мертв? Даже этого мы не знаем, ваши московские уже приезжали, а толку-то… – и Каспарова вновь всплакнула, но уже тише, очевидно, лекарство подействовало. – А потом понеслось: сначала исчезновение Андрона и убийство охранника, через несколько дней обнаружили трупы одного из сотрудников личной охраны мэра и его подружки. Портфель Андрона нашли в их квартире, вот только денег в нем не оказалось. Милиция все списывает на убитых, но я не верю. Кто забрал эти деньги? Кто убил их самих? – Анна Андреевна схватилась за голову и принялась раскачиваться на манер китайского болванчика. – Чует мое сердце, что все это связано, но как? Помогите мне, Ольга Николаевна. Я должна отыскать мужа. О деньгах не волнуйтесь. Ради Андрона… хоть похоронить по-человечески… – голос Каспаровой прервался, она замахала руками и снова закрыла лицо шарфом. От первоначального шика не осталось и следа, теперь шарф смахивал на изрядно пожеванную тряпку.

Ольга поднялась, задумчиво прошлась по кабинету, зачем-то закрыла и открыла жалюзи, поиграла лежавшей на столе серебряной зажигалкой, потом повернулась к притихшей Анне.

– Хорошо. Я попробую вам помочь. Но, учтите, гарантий никаких, а текущие расходы непременно будут.

– Нет проблем, – заверила Ольгу женщина и поспешно полезла в сумочку за деньгами. – Вот задаток, – она выложила на стол пухлую пачку денег. – Здесь сто тысяч. Пока хватит? – Анна вопросительно посмотрела на Палеву.

– Вполне, – кивнула Ольга. – Оставьте телефон, и, как только у меня появится информация, я немедленно сообщу.

Когда дверь за Каспаровой закрылась, она сняла трубку и позвонила Дубовому.

– Привет, Стас. Ну что я могу тебе сказать? Это судьба, – торжественно произнесла она, – нам необходимо встретиться.

Глава пятая

«Morning after» – в переводе с английского буквально означает «на следующее утро» или «наутро после того, как…». Это тактичное, полное достоинства выражение могло родиться только в голове английского джентльмена, по-русски – это похмелье, то есть состояние «после хмеля». Лаконично и без прикрас. Тяжкое гадкое похмелье. Вот это самое похмелье и обрушилось на Сабину при пробуждении. Непрерывно дребезжавший телефонный звонок заставил ее разлепить опухшие веки и глянуть на свет божий. Только лучше бы ей не просыпаться! При воспоминании о прошлой ночи ее охватила жгучая смертельная тоска, и девушка протяжно застонала. А телефон все звонил и звонил. Пытаясь избавиться от его настойчивого трезвона, Сабина нахлобучила на ухо подушку. Но назойливый звук пробивался и сквозь нее, а в голову упрямо лезли мысли о страшных событиях прошедшей ночи.

Отъехав от офиса «Джитек», она неукоснительно следовала за «восьмеркой». Павел не ехал – он низко летел над обледенелым полотном дороги. Вскоре Сабина сообразила, что они мчатся в направлении ее собственного дома, и ее бросило в дрожь.

– Неужели он спрячет труп Каспарова в моей квартире? Нет, это невозможно. Я не позволю, – хорохорилась она. – Сволочь! Уголовник! Ублюдок! Тварь! Приедем, я надаю ему по роже так, что у него память отшибет. Забудет, как меня зовут, а дорогу ко мне тем более! – Сабина намеренно распаляла себя. Ей было страшно. Того Павла, которого она любила, больше не было, а увиденного нынешней ночью она не знала. Не знала и до дрожи в коленках боялась.

За квартал до Сабининого дома Павел моргнул фарами и свернул в ворота гаражного кооператива «Дизелист». Сердце у Сабины упало. Она поняла! Он решил спрятать тело в ее гараже. Павел остановил машину возле выкрашенных серебристой краской ворот под номером 67 и высунулся в окно:

– Давай, ласточка, отпирай. Загоним машину в гараж, пусть пока отдохнет. А к тебе на моей. Я до утра останусь. Как в былые времена, – и он недобро подмигнул подавленной девушке.

– Ты с ума сошел, – пробовала воспротивиться Сабина, но Павел зыркнул на нее так, что она поспешно ринулась искать ключи. – Проклятье! – шепотом ругалась она, роясь в тесном нутре забитого хламом бардачка. – Что делать? Как же мне выпутаться?

Она старалась не оглядываться, вид багажника, в котором был спрятан труп, вызывал у нее состояние близкое к истерике. Нашарив наконец стальной штырь гаражного ключа, она открыла ворота и позволила Павлу загнать машину с трупом внутрь. После они поехали к ней.

– Мне нужно алиби, девочка. И ты мне его обеспечишь. Говоришь, была на дне рождения у Свешникова? Отлично, – с напускной беззаботностью говорил Павел. – Потом мы созвонились и встретились возле ночного супермаркета на Советской, купили коньяк и отправились к тебе продолжать. Кстати, о коньяке, – Павел достал из кармана дубленки плоскую стальную фляжку и опрокинул ее в рот.

– Расслабляет. Хочешь? – И он протянул фляжку Сабине. Девушка молчала. Ее напряженное лицо было бледным от усталости. Стараясь не смотреть на Павла, она покорно взяла фляжку, сделала приличный глоток и неожиданно выпалила:

– Какой же ты гад, Павлуша. Недаром, видно, Каспаров тебя из бизнеса вышвырнул.

– Замолчи, женщина. Не твоего ума это дело. И не дрейфь. Труп я вывезу завтра ночью, и его никто никогда не найдет. Алиби у нас с тобой железное. Ты была в ресторане, потом поехала домой. А я всю ночь провел в твоей постели, правда, солнышко?

Сабина угрюмо молчала.

– Кстати, позвони какой-нибудь подружке. Придумай повод и позвони. В таких случаях сонная подружка обычно спрашивает: «Ты с ума сошла? Посмотри на часы». А ты отвечаешь: «Ой, Ларис, извини, я и не думала, что так поздно. Пока фильм по НТВ досмотрела… Целую. До завтра». Вот тебе и алиби. Завтра твоя приятельница сообщит, что вчера ты сидела дома и смотрела телевизор, потому что она точно помнит, как ты звонила ей в три часа утра. Кстати, уже двадцать минут третьего. Звони давай, слышишь? – Павел нетерпеливо пихнул Сабину локтем.

– Я из дома позвоню. Звонок с мобильного на междугородний похож, ты же знаешь, – парировала Сабина, медленно выруливая на площадку перед домом.

Павел вышел из машины и внимательно огляделся: пустынный двор освещался четырьмя подслеповатыми фонарями, один из которых страдал нервным тиком. Три панельные девятиэтажки сурово взирали на подозрительные фигуры, выскользнувшие из машины и торопливо направившиеся к одному из подъездов. Непроницаемые, точно ослепшие, квадраты темных окон смотрели враждебно, Сабине хотелось укрыться от их немого осуждения как можно скорее.

Они молча поднялись на лифте на седьмой этаж, молча разделись и молча прошли на крохотную шестиметровую кухню. Павел спокойно, по-хозяйски открыл холодильник, достал палку сырокопченой колбасы, помидор, огурец и пучок петрушки, распахнул дверцы бара и, обнаружив в нем бутылку виски, удовлетворенно присвистнул:

– Однако! Ты, по ходу, со своим телевизором не бедствуешь.

Сабина сидела неподвижно, безучастно глядя перед собой невидящими, полными неизбывной тоски глазами. Павел пожал плечами, порезал колбасу, помидор, достал чистые бокалы и наполнил их коричневатой жидкостью с резким сивушным запахом, взял свой, другой пододвинул к бледной с голубыми прожилками вен руке Сабины. Она брезгливо отпихнула его и отвернулась.

– Пей, – угрожающе сказал Павел. – Тебе нужно расслабиться и поспать, слышишь?

Пустое, почти бессмысленное выражение ее глаз пугало его. Черт его знает, чего ожидать от этой бабы, а вдруг она завтра его сдаст? Хотя… вряд ли. Повязал он ее крепко. А она не дура.

– Пей, – настойчиво повторил он. – И подружке позвони.

Сабина машинально взяла бокал и медленно выпила, сморщилась, сдавленно кашлянула, встала и, не взглянув на Павла, скрылась в ванной. Послышался короткий жалобный визг открываемого крана и шум льющейся воды. Павел прошел в спальню, разделся и прилег на кровать, рядом поставил бутылку скотча.

Сон не шел, он налил себе еще порцию виски и с отвращением выпил. Нервы, взвинченные ночным кошмаром, успокаиваться не желали, спиртное облегчения не приносило. Сабины все не было, он чертыхнулся и пошел посмотреть, что происходит. Постучав для приличия, он распахнул дверь и обомлел. Сабина оцепенело лежала в холодной воде и с таким отвращением разглядывала пузырящуюся вокруг бледного, как у всех рыжеволосых, тела воду, точно в ней резвилась стайка чертей. На бортике ванной хищно поблескивало лезвие бритвы.

«О, да у нас тут самоубийство наклевывается. Я, похоже, вовремя», – сообразил Павел, проворно убрал лезвие в шкафчик и выудил девушку из ванной. Завернул ее в махровый халат и перенес на кровать. Стуча зубами от холода, Сабина не издала ни звука, он старательно растер девушку халатом, накрыл одеялом, налил в бокал еще виски, насильно заставил выпить и приказал:

– Теперь спать. До утра.

Она покорно закрыла глаза и повернулась на правый бок. Павел удостоверился, что девушка задремала, и отправился на кухню. Вытащил телефон и набрал номер Лизы. Дочь ответила почти мгновенно. Павел коротко сказал:

– Лиза, все в порядке. Тебе не о чем волноваться. Поняла?

– Да, папа, – мертвым голосом ответила дочь.

– Мать спит? – как ни в чем не бывало, поинтересовался он.

– Да.

– Утром мне придется сказать, что я был у любовницы. Будет скандал, но другого выхода нет. Нужно алиби. Постарайся немного поспать, завтра встреча с милицией. Ты должна быть в форме. Помни, ты ничего не знаешь. Работала, потом приехал шеф и отпустил тебя домой, больше ты его не видела. Лады?

– Да, папа, – голос дочери чуть оживился. – Папа, я прихватила с собой его портфель. Там деньги. Много.

– Сумасшедшая, – вскинулся было Павел. Немного помолчал и уже спокойнее добавил: – Хотя, с паршивой овцы… – и, не окончив фразы, положил трубку.

В квартире стояла гробовая тишина, только из неплотно завернутого крана на кухне с легким звоном капала вода, создавая иллюзию нормальной жизни.

«Как бы я хотел, чтобы эта проклятая ночь оказалась просто дурным сном», – подумал Павел и налил еще виски. Завтра предстоит разыгрывать беспутного мужа, проведшего в объятиях любовницы бурную ночь, значит, он должен заснуть, во что бы то ни стало.

Сабина забылась беспокойным сном. Снилось лето, яркий солнечный день, они с Павлом гуляют по берегу реки, вокруг буйное разнотравье, пьяняще пахнет луговыми цветами и медом. Павел подходит к ней, нежно обнимает, протягивает губы для поцелуя – и вдруг это уже не Павел. Перед ней обезображенное, запекшееся черной кровью лицо Каспарова. Глаза мертвеца: страшные, холодные и пустые. Он впивается ей в горло ледяными пальцами. Сабина пытается закричать, но дыхания не хватает, труп душит ее, сдавливая шею, будто стальными клещами, она вот-вот потеряет сознание. Сабина хрипло вскрикнула и проснулась. Сердце бухало так, что она на самом деле едва не задохнулась. Глухая ночь вокруг, рядом тихонько похрапывает Павел. Девушка с трудом отдышалась и больше не смогла сомкнуть глаз. В шесть утра Павел поднялся, быстро оделся и, дохнув в лицо Сабины перегаром, сказал:

– Закрой за мной дверь. Будешь разговаривать с ментами, помни об уговоре. Встретились у супермаркета, поехали к тебе, я остался на ночь. Никуда не выходил. Ключ от гаража я беру с собой. У тебя есть запасной. Об остальном не беспокойся, завтра после обеда можешь взять машину, в ней ничего не будет.

Не проронив ни слова, Сабина проводила Павла, закрыла за ним дверь и легла. В больших зеркалах стоявшего напротив кровати шкафа-купе отразилась жалкая потерянная женщина с мертвенно бледным от бессонной ночи лицом и копной рыжих спутанных волос. Сабина брезгливо поморщилась, подтянула колени к животу и закрыла глаза. Мысли об убитом Каспарове преследовали ее. Может, сообщить о происшедшем Свешникову? Уж он-то со своими связями сумеет помочь ей выпутаться. В конце концов не по своей же воле она оказалась в этой заднице. Но кто она ему? Никто. Он может не поверить ей, а узнав о том, что Сабина была любовницей Павла – убийцы, не поверит точно. Отмахнется от нее, как от прокаженной, первым же за руку и схватит. Нет. Петля, плотно затянутая на ее жизни, душила, ломала, корежила и грозила гибелью. Нет. Она оказалась с убийцей в одной упряжке, невольно, но это произошло. И пути назад нет. Остается одно – набраться мужества и помогать Павлу. Если милиция выйдет на его след, он церемониться не будет и выдаст ее с потрохами. То, что ему на нее глубоко плевать, она уяснила прошлой ночью. Боже, ну почему, почему все так? Только она подняла голову, только размечталась о шикарной жизни под крылом солидного мужика, как судьба швырнула ее оземь. Да с такой силой, что теперь не о звездной карьере, о спасении шкуры нужно думать. И зачем Градову понадобилось убивать Каспарова? Отомстил бывшему дружку? Очень может быть. Странно, ведь столько лет прошло. Должен бы смириться. Но нет, не смирился, затаил злобу и отомстил. Да как страшно. Значит, и ей, Сабине, нужно слушаться. Иначе он и ее…

При мысли о том, что Градов может ее убить, у Сабины затрясся подбородок, волосы на голове приподнялись и зашевелились, она тоненько всхлипнула и принялась судорожно тереть ноющие виски похолодевшими пальцами. Нашарила в верхнем ящике ночного столика стеклянный патрон со снотворным, достала две таблетки, запила их остатками виски и попыталась уснуть. Спустя несколько минут подскочила как ошпаренная, глянула на часы, показывавшие без четверти восемь, и бросилась к телефону. Позвонила патрону, сказала ему, что простудилась, и попросила отгул. Шеф поворчал для вида, но отлежаться разрешил:

– Антигриппину гомеопатического хлопни, все пройдет, – миролюбиво пробасил он и отключился.

Сабина облегченно вздохнула и натянула одеяло до подбородка, спасительные таблетки заволокли мозг мутной черной дурью. Она наконец заснула. И вот теперь ее разбудило противное треньканье телефона. Когда телефон зазвонил в шестой раз, она неохотно спустила босые ноги на линолеум и зашлепала к аппарату. Интуитивно она чувствовала, что этот звонок ничего хорошего не сулит. Но мысль о том, что это может быть Павел с некой ужасной новостью, заставила ее побороть страх и ответить. Это был не Павел. Незнакомый мужской голос пожелал ей доброго утра и ехидно осведомился, как она провела ночь. Сабина похолодела, однако сумела взять себя в руки:

– Простите, с кем я говорю? – с деланным спокойствием спросила она, шаря по столу в поисках сигарет, пальцы тряслись, и прикурить ей удалось только со второго раза.

– Неважно. Ты, детка, новости с утра не смотрела?

Ернический тон звонившего пугал и бесил, Сабине захотелось бросить трубку и больше ее не брать, но осторожность взяла верх, и она ответила:

– Нет. А что случилось?

– Исчез господин Каспаров. Вместе с крупной суммой денег, – тон собеседника становился все более развязным. – Думаю, что эти денежки лежат сейчас у тебя в тумбочке, куколка.

Сердце Сабины заухало, она испугалась. И это вульгарное «куколка», и хрипотца в голосе – показались ей знакомыми. Она уже где-то слышала этот приблатненный говор, но где?

– Кто вы? И что вам нужно? Я вас не понимаю, – неуверенно залепетала она.

– Все ты понимаешь. Я – Димон. Вчера познакомились. Помнишь? Там, на дороге? Так вот, красавица, я видел тебя и твоего дружка прошлой ночью у здания «Джитек». Если не хочешь сегодня на ужин баланду в камере хавать, то гони бабки. Поняла?

– Я, я… не знаю. У меня нет никаких денег, – лепетала Сабина, ладони у нее вспотели от страха, трубка выскальзывала из рук.

– Я не знаю, у кого деньги. У тебя или твоего козла. Сто тысяч евриков – и я буду молчать. Или… – в голосе Димыча зазвучала сталь.

– Нет, Дима, нет. Хорошо. Я поговорю с ним. Куда перезвонить?

– Звонить не надо. Или ты привезешь деньги сегодня, или…

– Куда привезти? – упавшим голосом спросила Сабина.

– Заправку на выезде из города знаешь? На пятнадцатом километре?

– Да, – еле слышно выдохнула Сабина.

– Сегодня в девять вечера. Или пеняй на себя, куколка, – из трубки донеслись короткие отрывистые гудки.

Догоревшая сигарета обожгла пальцы, Сабина опомнилась, швырнула окурок в пепельницу, уронила голову на руки и зарыдала. Круг замкнулся.

Глава шестая

Павел уже час сидел в шкафу Сабины. Духота, темень и натянутые до предела нервы. Шли вторые сутки кошмара. Выдержать бы. Зажатый в ладони пистолет нагрелся и жег руку, хотелось его выбросить. Вышвырнуть и забыть обо всем. Раз и навсегда. Забыть… И он забудет, обязательно забудет. Покончит со всем этим и забудет.

Ночное отсутствие мужа вызвало у Марины бурю эмоций. Едва проснувшись, она принялась истерить, понося мужа на чем свет стоит, и только появление милиции спасло Павла от грозившего ему рукоприкладства. Увидев на пороге милиционера и узнав о ночном происшествии в «Джитек», Марина схватилась за сердце и судорожно вцепилась в дочь:

– Не трогайте девочку! Она здесь ни при чем! – заголосила женщина, заслоняя собой Лизу. Нависшие над дочерью подозрения мгновенно вытеснили из ее домовитой головки неверного мужа с его постоянным враньем.

День Павел с Лизой провели в милицейском управлении. Нужно было поддержать дочь, не дать ей разнюниться и провалить дело. Кажется, ему это удалось. На допросе Лиза держалась достойно, убедительно разыграв недалекую секретаршу, потрясенную случившимся. Не переигрывала – обеспокоенное глуповатое лицо, сбивчивая речь и наивные перепуганные глаза. Павел даже пожалел, что в свое время не позволил ей поступать в театральное училище, актерские данные у девочки налицо. Его, Павла, пока не допрашивали. Видимо, до информации, что они с Андроном в прошлом компаньоны, пока не докопались. Но допросят, обязательно. Это дело времени, и Павел это осознавал. Ничего, он готов. Легенда о ночи любовных утех была продумана и отрепетирована.

И все бы шло по намеченному плану, если бы не позвонила Сабина. Она истерично рыдала в трубку, и поначалу Павел никак не мог взять в толк, что же произошло. Наконец она взяла себя в руки и объяснила, что позвонил охранник Свешникова, с которым она познакомилась накануне, и шантажировал ее. Как они могли так облажаться? Не заметить следившую за ними сволочь? Пришлось импровизировать на ходу. Под предлогом, что деньги, которые Лиза стащила у Каспарова, необходимо надежно спрятать, он забрал у Лизы портфель и передал его Сабине. Та, похоже, окончательно смирилась и не прекословила.

Градов посмотрел на часы – светящиеся стрелки показывали четверть одиннадцатого. Где же Сабина, черт ее дери? Он подробно ее проинструктировал: в первую очередь она должна была усыпить бдительность шантажиста и отдать ему портфель с деньгами, потом «включить» кокетку и уговорить дубину (а, по ее словам, секьюрити мэра – самая что ни на есть дубина стоеросовая) вспрыснуть сделку у Сабины на квартире. Познакомиться поближе, поговорить по душам и так далее. Судя по ее рассказу, незадачливый шантажист при виде Сабины просто слюной захлебывался. Ну а когда эта сволочь переступит порог квартиры Сабины, Павел с ним разберется. Правда, Сабине он и словом не обмолвился о своих планах. Зачем раньше времени ее пугать? Машина с трупом Каспарова стоит у подъезда, молокососа – по традиции в ковер, потом на лифте вниз и к Андрону под бочок, а дальше пустяки. Неподалеку от города на берегу местной речушки Таровки имеется заброшенная деревня, Павел облазил ее вдоль и поперек, присмотрел заколоченную полуразвалившуюся избушку с уцелевшим погребом, туда-то он и планировал складировать трупы. Никому и в голову не придет там искать.

– Черт, куда провалилась эта баба? – произнес он и неожиданно чихнул.

В шкафу было душно, от одежды нестерпимо несло пряными восточными духами, Павел взмок, пот стекал по лицу липкими щекочущими струйками. Не выдержав пытки клаустрофобией, он тихонько подтолкнул дверь купе, она нехотя сдвинулась в сторону, и он с облегчением спустил затекшие ноги на пол.

Похоже, план не сработал, и тот подонок с оловянными глазами ехать на квартиру отказался. Очевидно, что-то заподозрил. Черт побери, все усложняется. Теперь Павлу придется выслеживать гада, где-то его подлавливать.

– Операция с треском провалилась, – угрюмо констатировал Павел. – Святые угодники! – в бессильном бешенстве неожиданно заорал он, простирая занемевшие руки к потолку. – Да помогите же!

Из прихожей донесся негромкий щелчок открывающегося замка, звук хлопнувшей двери и приглушенный лисий смех Сабины. Павел напрягся, прислушиваясь. За женским щебетом он ясно различил хрипловатый мужской голос.

«Есть! Птичка залетела в клетку! Похоже, молодец распускает руки», – злорадно подумал Павел и осторожно снял пистолет с предохранителя. Словно готовый к прыжку зверь, он внутренне собрался и неслышно скользнул обратно в шкаф. Сердце билось ровно, могучими резкими толчками. Павел был готов. Он должен застать падлу врасплох, не дать ему опомниться. Градов знал, что у охранника есть оружие: по должности положено, да и Сабина рассказывала о спрятанной под пиджаком кобуре. Перестрелка Павлу не улыбалась, он отлично сознавал, что телохранитель владеет пистолетом куда лучше него, а вездесущие соседи могут услышать звуки выстрелов. Лучше дождаться, когда парень разденется, пройдет в квартиру, расслабится, и тогда он пристрелит его без особых хлопот.

– Возьму тепленьким. Без шуму и пыли, – цинично сострил он шепотом и вновь прислушался.

Из кухни доносилось звяканье посуды, игривый смешок Сабины и неспешный рокот мужского баритона. А может, Сабина привела не одного, а двоих? Ведь она рассказывала, что их было двое, охранников… При мысли, что придется иметь дело с двумя дюжими мужиками, Павел похолодел и беспокойно завозился, случайно задел болтавшееся над головой шелковое платье, оно мягко спикировало и накрыло его с головой, раздосадованный Павел попытался сдернуть его и зацепил стальные плечики, повлекшие за собой несколько соседних, – целый ворох платьев и блузок обрушился ему на голову. Шум падающих вешалок прогремел в тишине квартиры артиллерийской канонадой, и Павел оцепенел от ужаса. Так и есть! Его услышали! Черт! Он прижался к стенке шкафа и замер, стараясь не дышать.

Дверь в спальню отворилась, он слышал ее характерный скрип, – щелчок выключателя, и шаги, замершие возле шифоньера. Павел изо всех сил стиснул пистолет, сердце бешено молотилось о грудную клетку. Дверь плавно приоткрылась, и он увидел, как бледная женская рука потянулась к упавшим тряпкам. Сабина подняла несколько вещей и беззаботно промурлыкала:

– Плечики сломались, я же говорила.

Голос девушки, однако, предательски дрогнул. Раздалось нервное покашливание, и мужчина с сомнением в голосе произнес:

– А черт тебя знает, куколка. Может, в шкафу твой любовник сидит, а?

Охранник нарочито громко заржал, подошел к шкафу и резко толкнул дверь, с глухим зловещим рокотом она отъехала в сторону, открыв доступ к содержимому. Павел оказался на виду, как на витрине, опутанный платьями, шарфиками и прочей дребеденью, он неловко выбросил руку с пистолетом вперед и выстрелил. Сабина дико взвизгнула и отскочила в сторону.

Бывают моменты, когда время резко замедляет бег и превращается в плотную тягучую, почти осязаемую субстанцию. Павел, словно в замедленной съемке, видел, как мужчина дернулся и схватился за левое предплечье, Павел выстрелил еще раз. Бледный как полотно охранник начал медленно оседать на пол, Градов опустил пистолет и попытался выбраться из кучи барахла, но тут раздался короткий хлопок – и правый бок обожгло. Краем глаза он увидел, как стоящий на коленях мужчина целится в него из пистолета. Павел инстинктивно рухнул на пол, быстро прицелился в центр черной водолазки и плавно нажал на курок. И в этот самый момент в поле его зрения возникла Сабина. Растрепанная, с ошалевшими глазами она внезапно заслонила собой мужчину, очевидно, пытаясь прекратить перестрелку. Павел вне себя заорал:

– Ложись, дура!

Но он опоздал. Пуля, предназначенная для охранника, вошла ей между ребер, Сабина тихо охнула, лицо приняло странное удивленное выражение, она качнулась и упала, сильно ударившись головой о металлические рельсы шифоньера. На жемчужно-серой ткани ее блузки быстро набухало кровавое пятно. В голове Павла помутилось, он яростно матюкнулся и засадил в остолбеневшего охранника несколько пуль подряд, он не помнил сколько, дикая злоба обуяла его, он стрелял и стрелял, не заботясь о том, что его могут услышать. Наконец опомнился и опустил оружие.

На полу два окровавленных трупа, внизу машина – в ней еще один труп! Что теперь делать? Мысли лихорадочно заскакали, он бросился в прихожую, нужно бежать, немедленно бежать, но куда? Взгляд наткнулся на стоящий на столе портфель Андрона. Павел открыл его, деньги были на месте. И тут его осенило! Ограбление! Он инсценирует ограбление! Павел быстро вытряхнул деньги в первый попавшийся пакет, с десяток бумажек достоинством в сотню евро разбросал по полу, вытащил из навесного шкафа третий бокал и добавил его к двум стоявшим на столе, плеснул в него виски, тщательно протер салфеткой, метнулся в спальню и стер с мебели отпечатки. И только тут почувствовал жгучую боль в боку, осторожно дотронулся до него, пальцы ощутили что-то теплое и липкое.

«Кровь! Подстрелил-таки меня, гад», – пронеслось в голове. Он кинулся к зеркалу и увидел на рубашке бурое кровавое пятно, оно быстро увеличивалось. Находясь в состоянии аффекта, боли он не ощущал.

– Черт, – прошипел он и бросился назад в кухню, где-то там у Сабины была аптечка. Нашел, вернулся в спальню, снял рубашку и, глядя в зеркало, аккуратно обработал рану спиртовой настойкой валерьянки (ничего спиртосодержащего в аптечке больше не нашлось), распечатал два марлевых бинта, сделал подобие большой прокладки, зажал рану и заклеил ее широкими полосами лейкопластыря. Рана была несерьезная, пуля ободрала кожу, не задев ребра. Удовлетворенный результатом, Павел отыскал в шкафу серый мешкообразный свитер с большим воротом, натянул его и глянул на неподвижные тела. Нужно было убедиться, что они не выживут.

Спокойно, со знанием дела, он осмотрел трупы, пощупал пульс сначала у парня, лежавшего навзничь с пустыми остекленевшими глазами, потом у Сабины. Оба были мертвы. Из разбитой при падении головы девушки вытекла большая лужа темной крови.

– Мертвее не бывает. Все, – заключил он и пошел к выходу.

Свой ключ от квартиры Сабины у него был всегда, но он решил оставить его здесь. В милиции скажет, что не встречался с Сабиной несколько месяцев и даже вернул ей ключ.

Часы показывали без четверти одиннадцать, за стеной громко работал телевизор, слышались выстрелы, крики, шум драки, похоже, соседи, увлеченные очередным боевиком, на настоящие выстрелы внимания не обратили. Да и кому могло прийти в голову, что в соседней квартире совершается убийство.

Павел глянул в дверной глазок, потом приложил ухо к двери – ни звука. Путь свободен. Неслышно и почти незримо он выскользнул из квартиры, спустился по лестнице, вихрем проносясь мимо плохо освещенных лестничных клеток. Выбрался из подъезда, огляделся – никого! Пустынный двор радовал глаз, крещенские морозы делали свое дело, удерживая горожан в теплых жилищах. Павел удовлетворенно хмыкнул, сел в многострадальную «восьмерку», двигатель несколько раз хрюкнул, чихнул и завелся, он вывернул руль, круто развернулся и помчался к выезду из города. По дороге обмозговал случившееся: Сабину – жаль, но, положа руку на сердце, она была лишним свидетелем, и у него уже мелькала мысль, что от нее рано или поздно придется избавляться. Сегодня вечером судьба оказалась на его стороне, трюк с ограблением должен пройти на ура, более того, подозрения в похищении Каспарова падут на Сабину и убитого телохранителя, ведь прошлой ночью телохранитель Свешникова следил за ними, а посему алиби у него быть не могло. Милиция решит, что исчезновение Андрона связано с похищением крупной суммы денег, а Павел представил дело таким образом, что в похищении участвовали трое – охранник Свешникова, Сабина и некое третье лицо, которое произвело дележ добычи на свой лад, то есть пристрелило двух компаньонов и исчезло вместе с деньгами в неизвестном направлении. Павел пустил милицию по ложному следу.