Текст книги "«Я слушаю, Лина…» (пьеса)"

Действие второе

Утро. Кабинет Лины. Она сидит, склонившись над бумагами. Раздается стук в дверь и входит Тоня.

Тоня. Лина Владимировна?

Лина (встревожено). Да, входи. Слушаю тебя.

Тоня. Нет… То есть да… Мне нужно с вам поговорить… Мне вчера показалось, что вы не заинтересованы посадить Олега.

Лина. Ты не правильно поняла меня, девочка! Я просто заинтересована добраться до правды.

Тоня. Да, конечно. Я неправильно выразилась. Просто я знаю, что его объявили преступником. Он в розыске. Я сама слышала по телевизору. Убийцу дочери прокурора ждет самое худшее. Но вы… Но вы хотите отыскать правду. Значит, может быть, вы могли бы помочь…

Лина. Что значит – помочь?

Тоня. Дело в том… Дело в том, что когда это произошло… Ну, той ночью… Был свидетель этого.

Лина (вскрикивает). Свидетель?! Они были не одни! (Лина придвигает стул к девушке и говорит в полголоса.) Ты говоришь – свидетель… Но ты не ошибаешься? Пойми, речь идет о жизни человека.

Тоня. Я это понимаю. Именно поэтому и решила вам сказать. Хотя он мне угрожал…

Лина. Кто? Кто угрожал? Ну же, говори!

Тоня. Вы вчера его видели. Рыжий такой.

Лина. Так я и знала. Хорек.

Тоня. Вы правы, мы его так называем. Но… В общем, дело не в этом. Он был там. И все видел. Он видел, что все произошло внезапно. Что это было случайное убийство. Она сама спровоцировала Олега, чтобы тот ударил ее. Она словно испытывала его терпение. Я подумала… Вы должны это знать. Ведь, если есть свидетель… Уже ничего нельзя сделать с Олегом. Правда?

Лина (встала и ходит из угла в угол). Скажи… Почему Хорек не хотел, чтобы ты все это рассказала? Если он был другом, почему он не захотел вмешиваться? Почему он сам не рассказал об этом?

Тоня. Ну… Я толком не знаю. Но, по-моему, он боится. Не хочет связываться с милицией. У него какое-то темное прошлое. Он, по-моему, уже был осужден условно. И потом… Потом ему всегда нравилась Нина. И она все время заигрывала с ним, назло Олегу.

Лина (возбужденно, словно какая-то мысль внезапно посетила ее). Настолько боялся милиции, что все время мне грубил и хамил? Нет, здесь, наверное, другое.

Тоня. Что вы хотите этим сказать?

Лина. Только то, что сказала… Кстати, скажи, а ты почему пришла ко мне? И даже Хорька не побоялась.

Тоня (покраснев). Я его не боюсь. Он только языком мелет, а на деле… Он ничего мне не сделает.

Лина. Ты не ответила на мой вопрос.

Тоня (подняв взгляд, решительно). А на этот вопрос я отвечать не обязана. Он никаким образом не связан с этим… С этим случайным убийством.

Лина. Хорошо, если ты действительно готова помочь этому парню, сделаем так. Вечером я буду в вашем клубе по интересам. И ты любым способом должна туда заманить Хорька. У меня будет к нему разговор.

Тоня. Да, конечно, я постараюсь. До свидания.

Тоня уходит. Сразу же после ее ухода вбегает запыхавшийся Даник.

Лина. Даник-Даник, брезгуешь бумажной работой?! Что-то давно не было тебя на рабочем месте. Или тебе уже не нравится мое кресло?

Даник. Да нет, Лина. Просто поступил анонимный звонок. Кто-то сообщил, где может скрываться Лиманов.

Лина (нахмурившись). С каких пор ты стал доверять анонимным звонкам, Даник?

Даник. С тех самых, что и ты. Едва переступив порог этого кабинета. Ты не со мной? Это недалеко в паре кварталов отсюда.

Лина (незаметно облегченно вздыхает). Насколько ты заметил, я давно не с тобой. Более того, я убеждена, что ты идешь по ложному следу. Вполне может оказаться, что убил не Лиманов.

Даник (удивленно). Что за бред, Лина!

Лина. Посмотрим, что ты скажешь, когда я докажу, что убивал не Лиманов. Возможно, он и присутствовал при убийстве. А потом, испугавшись, сбежал.

Даник. Что ты затеваешь, Лина?

Лина. Абсолютно ничего. Просто, в отличие от тебя, я не всегда доверяю «очевидным» фактам. Во всяком случае, стараюсь досконально их перепроверить.

Даник. Так перепроверить, чтобы их нельзя было узнать?

Лина. Ну, во лжи меня еще никто никогда не обвинял.

Даник. Во лжи хоть разок обвиняют всех.

Лина. Спасибо за доверие и за теплые слова. Впрочем, к начальству ты мог бы относиться с большей степенью уважения. Ладно, я займусь своей версией. Пока.

Дом Лины.

Лина (открыв дверь). Малыш! Послушай! Это уже не смешно! За нами, по-моему следят! Ты никого не заметил? (Ей никто не отвечает.) Черт побери, неужели это Даник? Чушь собачья! Мы с ним проработали столько лет вместе. И всегда доверяли друг другу… (Появляется Олег, но Лина его не замечает. Он очень тщательно одет, причесан. На чистой рубашке – «бабочка».) Безусловно, теперь он мог обвинить меня в необъективности. Тщеславии. Упрямстве. В конце-концов, желании отомстить Филиппу. Но не более!

Олег. Я помогу тебе (Берет ее пальто. Лина оглядывается).

Лина. Ну и ну!

Олег. И дворнягу можно научить петь. Вот, послушай.

Он усаживает Лину в кресло, берет гитару и опускается возле нее на колено.

Олег (поет Есенина).

 
Дорогая, сядем рядом,
Поглядим в глаза друг другу.
Я хочу под кротким взглядом
Слушать чувственную вьюгу.
Это золото осени.
Эта прядь волос белесых –
Все явилось, как спасенье
Беспокойного повесы…
 

Лина (взяв его руки в свои). Это прекрасно, что ты поешь. Ты сам сочинил музыку?

Олег. Да, сам. Когда я читал Есенина. Это невероятные стихи. Разве можно сочинить такое? Музыка сама придумывалась. Я даже не читал. Я сразу пел. Поражаюсь, как я раньше мог без этого жить.

Лина. Знаешь, сколько в твоей жизни будет приятных вещей. О которых ты и не подозревал.

Олег (внезапно вспомнив о реальности). Они могли быть, Лина. Но теперь… Теперь вряд ли. Я их не заслужил. Я все чаще почему-то вспоминаю ее… Она мертва. И только по моей вине. И ничего не исправить…

Лина. Если бы не эта трагедия… У тебя все бы было по-прежнему. Разве не так?

Олег. Может быть. Но не такой же ценой менять жизнь.

Лина. Да, не такой. Но… Но ты сделал это, малыш не специально. И поэтому можешь заслужить прощение. Если твоя жизнь станет осмысленной… Ты перестанешь попусту тратить время… Перестанешь пить, водиться с подонками и влезать в грязные истории…

Олег. Дело не в этом, Лина. Дело не в тюрьме. Я уже тюрьмы не боюсь. Дело в смерти. Я ее не заслужил.

Лина (крепко обнимает его). Ну, конечно, конечно, не заслужил. Мы обязательно обманем ее. Обязательно. Только ты мне должен помочь.

Олег (слегка отпрянув). Помочь? Я не понимаю.

Лина (шагая взад-вперед по комнате). Скажи, Олег, почему ты был со мной не до конца откровенен? Мне это не нравится.

Олег (тревожно). О чем это ты?

Лина. Ты прекрасно знаешь, о чем. В тот вечер, кроме тебя и Нины, с вами был еще один человек.

Олег. О, Боже! Как ты узнала?.. Ну, конечно, нет ничего, что ты не можешь узнать.

Лина. Это же в твою пользу. Если бы ты понимал это, ты бы все мне рассказал.

Олег. Я не хотел лгать. Ведь я дал слово и не мог его выдать. Я умею держать слово, Лина.

Лина. Так я и знала. Держать слово, рискуя своей головой! Очень здорово!

Олег. Но этот свидетель не так важен, Лина! Я не дурак! Я это отлично понимал! Если убита дочь прокурора, то факты так перетасуют, что свидетель может сыграть не в мою пользу. Тем более такой свидетель, как Хорек… Его запросто можно прижать к стенке. И он заговорит против меня. Понимаешь! Тогда мне уж точно не сносить головы… Хорек мне честно сказал, что, если его станут пугать прошлыми делами, он даст любые показания… Поверь, Лина! Нам не нужен свидетель!

Лина. Ты прав. Свидетель не нужен. А убийца?

Долгая пауза. Лина и Олег смотрят друг другу в глаза.

Олег (сквозь зубы). Убийца уже есть.

Лина. Я так не думаю. Конечно, убийца есть. Но кто – вот вопрос.

Олег. О, Боже! Я не верю… Я не верю. Что ты кого-то хочешь подставить, Лина. Скажи, что это неправда! Ну, пожалуйста, скажи…

Лина. Что значит подставить! Не подставить, а разобраться! Почему я, как следователь, должна полностью доверять твоим словам? Почему я не должна сопоставлять факты? Твое обвинение строится только на том, что тебя видели с убитой в тот вечер, после чего ты скрылся. А твой любезный дружок Хорек вне подозрений только потому, что никто, никто не заявил, что он был с вами тогда… Вот и все! Но я могу предположить и другое! Что именно Хорек убил ее. Кстати, она ему нравилась – и это все знают… Кстати, «героическая» биография Хорька довольно любопытна: там уже числится одна попытка убийства. Тогда за недостаточностью улик, он и был освобожден. Условно.

Олег внимательно на нее смотрит. На мгновение в разговоре повисает пауза.

Олег. Ты это серьезно, Лина? (Он срывает «бабочку» и отшвыривает ее в угол.) Странная все-таки жизнь. Люди носят «бабочки», дорогие костюмы. Вертятся в самых высоких кругах общества, кичатся знанием искусств. На их глазах появляются слезы при чтении стихов. Они без конца твердят о чести и честности. С презрением относятся к бродягам и уголовникам. Но при всем при этом ничто не мешает им с необыкновенной легкостью отправлять человека на смерть. Прекрасно зная, что он не виновен.

Лина. Что-то ты красиво говоришь, малыш. За короткое время ты много усвоил. И запомнил. Прекрасные фразы и мысли. Ты великолепно поешь. Ты даже открыл в себе талант композитора! Я же скажу менее красивые и приятные слова… (Она собирается с мыслями, затем решительно продолжает.) Ты знаешь, что такое тюрьма? Ну, конечно же, нет! А я, дорогой, знаю! Это не только грубые четыре стены, вонь, крысы и грязь. Когда рядом – одна уголовная похабщина… Господи, да их и людьми уже трудно назвать!.. Самое страшное, что там невозможно остаться человеком, малыш. Но еще страшнее, что там это и не нужно. Напротив, это может навредить. Опустившись на самое дно, еще можно выжить. Но, скажи, ради чего? Когда это – тупик. И какая, к черту, музыка и литература! И какие, к черту, красивые слова! Там они тебе не пригодятся! И о морали ты забудешь раз и навсегда!

Олег. Лина! О, Боже! Но Хорек… Почему, скажи, почему он должен на это пойти! Почему, черт побери!

Лина. Почему! Ты еще спрашиваешь – почему! Да хотя бы потому, что его жизнь вообще ни черта не стоит! Тебя ждет будущее, малыш! Ты можешь стать музыкантом! У тебя будет семья! Хорек… Его все равно рано или поздно ждет этот тупик. Поверь. Мало того, что он пьяница и вор. Он – убийца. Он способен убить, поверь моему опыту. Я знаю людей. Я не раз отпускала таких хорьков за неимением необходимых улик. Заранее зная, что скоро они все равно совершат преступление. Что чья-то жизнь в опасности. Но закон не позволял мне самовольно вмешиваться. Теперь же я считаю себя вправе изменить этот закон. И действовать по-своему. Теперь у меня есть шанс спасти жизнь, которая того заслуживает. И уничтожить другую, которая, если сейчас это не сделать, уничтожит сама себя.

Олег. Ты не судья, Лина. И не Бог, чтобы самой вершить суд. Если ты это сделаешь… Я… Впрочем, я все больше убеждаюсь, что был не прав.

Олег берет гитару, рюкзак и направляется к выходу.

Лина (кричит). Остановись! В чем не прав! В том, что меня полюбил! Да? Ну же, найди смелость ответить! Не прав в том, что связался с бездушной, черствой женщиной? Которая пошла на риск, чтобы тебя спасти! Даже не зная тебя! Ну же, скажи!

Олег. Нет, Лина. Не прав, что подвергал опасности других людей. Я не имел права. Я уже понял. Все, кто каким-то образом связаны со мной, тут же становятся несчастными. Один человек уже погиб по моей вине. Другой – жертвует жизнью и будущим ради меня. Третьего несправедливо могут осудить из-за меня. Это какой-то замкнутый круг. Я его хочу разорвать.

Лина (сквозь слезы). Малыш… Малыш, не уходи. Ну, пожалуйста, не уходи. Я не сделаю этого. Честное слово.

Олег (крепко обнимает ее). Я знаю. Ты бы никогда такое не сделала. Я ведь полюбил смелую и честную женщину. Мы и без жертв найдем выход. Правда? В конце-концов у нас всегда есть в запасе крайний вариант.

Лина. Не надо так говорить, малыш. Только не это. Мы выиграем… Ты мне веришь? Поверь, я умею выигрывать дела.

Олег. А я в этом нисколечко не сомневаюсь.

Лина. Я скоро вернусь, малыш. Ты обязательно меня дождись.

Олег. Жаль, что я не могу тебя проводить. Уже так поздно. Здорово было бы сейчас прогуляться с тобой. В зимнем лесу. Или по вечернему городу. Когда снег блестит в свете фонарей… Нельзя девушек отпускать в такой вечер одних. Это опасно.

Лина. Я не девушка, милый. Я смелая женщина с револьвером в кармане. Пусть боятся меня.

Подвал. На этот раз он освещен слабо горящей лампочкой, вкрученной прямо в патрон, висящий на двух проводах, торчащих из потолка. Хорек и Тоня что-то перекладывают в углу. Входит Лина.

Хорек. Какие гости к нам пожаловали. (Резко поворачивается к Тоне.) Это ты, дура, ее навела! То-то я думаю, как ты готовилась к этой встрече. Лампочку даже вкрутила. Ну, ничего, Тонька, я еще с тобой посчитаюсь.

Лина. Девушка здесь ни при чем. Ты напрасно недооцениваешь наших следователей, парень. Напрасно хорохоришься, да еще и запугиваешь! Я думаю, твое прошлое не дает тебе на это право. На твоем месте я бы сидела, как мышь.

Хорек (издевательски). Что вам будет угодно, господин начальник?

Лина. Во-первых, встань, когда разговариваешь с женщиной!

Хорек (нехотя приподнимается с пола). Для меня мужики и… женщины одно и то же, когда они ищейки. Это, может, кто другой различает. Ради спасения собственной шкуры.

Лина. Ты думаешь, я притащилась в эту дыру, чтобы с тобой по-приятельски поболтать? Поверь, мне это огромного удовольствия не доставляет… Против тебя имеются серьезные улики, парень. Ты обвиняешься в убийстве. Думаю, тебе скоро станет не до дешевых шуточек!

Хорек (в ужасе). Вы… Вы не имеете права! Да как вы смеете! Где доказательства!

Лина. Еще как смею, дружок! И доказательств – навалом. Мои люди нашли улики, доказывающие, что в вечер убийства ты тоже был здесь, в подвале. Вместе с Лимановым и Ниной. Не иначе, как ты приставал к ней? Ведь тебе очень нравилась девушка, правда? А она предпочитала Лиманова. И когда он ушел, ты ее и убил, задумав свалить убийство на другого. И сразу покончить с обоими… Тебе не нравится, когда идут против тебя. Все вполне логично. Тебе так не кажется?

Хорек (бросается к Тоне). Это ты… Это ты, дрянь, меня подставила! Я тебя убью, сволочь!

Лина. Что ж, видишь, ты сам признаешься, что способен убить человека.

Хорек (в отчаянии). Господи! Да что это я! Да я же от злости, черт побери! Да вы что! Вы что все – рехнулись! Да не убивал я! Честное слово – не убивал! И Лиманов не хотел убивать! Он просто ударил! Я видел! Если это нужно для его оправдания – я могу подтвердить! Я согласен давать показания! Но я не… Я случайно зашел. Честное слово, я не убивал!..

Лина. Твоему честному слову никто не верит! Ты обвиняешься в убийстве. Завтра я получу ордер на твой арест. Не вздумай смыться из города.

Тоня. Вы… Вы… Я думала, что вы за правду! Я вам так верила! Господи, нашла кому доверять! Вам… Вам бы только засадить невиновного и закрыть дело! Да вам плевать на людей! Вам бы только получить должность повыше! И денег побольше! Вы не нашли Олега, который тоже был невиновен! И теперь вы готовы подставить другого невиновного! Лишь бы услужить прокурору! Что он вам обещал за это? Квартиру? Машину? Или звание генерала?

Хорек (испытывающе смотрит на Лину). Что ж, видимо, я оказался прав. Иначе бы вы не успокоились. И продолжали искать Лиманова… Можно мне поговорить с вами с глазу на глаз?

Лина (слегка встревожено). Поговорить? Ты хочешь в чем-то признаться без свидетелей?

Хорек (ехидно ухмыляясь). Угу. Признаться. И именно без свидетелей.

Тоня уходит. Они остаются одни.

Лина. Так что ты хочешь мне сообщить?

Хорек. А вы ничего сообщить не желаете?

Лина. Молчать! Если ты, пацан, будешь разговаривать со мной в таком тоне, я найду способ заткнуть тебе рот! Ну же! В чем ты хотел мне признаться? Если не здесь – завтра признаешься в другом месте!

Хорек. А, может, все-таки другого места не будет?

Лина. Прекрати фамильярничать!

Хорек. Думаю, завтра встречаться со мной не в ваших интересах. Вряд ли вам понравится, если я завтра на допросе расскажу при свидетелях, что после убийства Лимановым дочки прокурора именно я посоветовал ему смыться. Подыскав себе тепленькое убежище. Надеюсь, догадываетесь, какое. Самое теплое. И самое безопасное. Может, мне и достанется за сокрытие улик. Но не столько же, сколько может достаться Лиманову. И особенно – вам. В любом случае я поддержу своего дружка. Не сомневайтесь. Он неплохой парень. А вот вас кто поддержит.

Пауза.

Лина (взяв себя в руки). Никто не поверит твоей болтовне, мальчик. Абсолютно никто!

Хорек. Может, и не поверят. Но в любом случае вас могут хорошенько проверить. А вам-то зачем это?

Лина. Чушь какая-то! Бред какой-то! Как можно было такое предположить! Это же абсурд! Чтобы какая-то подвальная шваль могла укрыться в моем доме! Да я даже на порог не пустила бы таких оборванцев.

Хорек. Может, и не пустили. Мне и самому в это не верится. Но… Согласитесь, когда не было выхода, то оставался этот единственный шанс. Я его и подкинул Лиманову. Вы – одинокая женщина. К тому же Нинка про вас много рассказывала.

Лина. Нина?! Вы еще смели меня обсуждать!

Хорек. Да вы не беспокойтесь так. Кстати, Нинка о вас неплохо отзывалась.

Лина (удивленно). Неплохо?

Хорек. Ну да. Очень даже неплохо. Это вы ее ненавидели. И она это чувствовала. Она всегда чувствовала людей. И защищалась. А про вас она говорила с уважением. Говорила, что вы умная, красивая. Но вам не хватает теплоты. И что ее отец эту теплоту вам вряд ли может дать. Потому что он очень похож на вас. Такой же холодный.

Лина. И что же она еще говорила? Пойми, мне это важно знать исключительно потому, что она была дочерью моего коллеги.

Хорек. Угу. Я понимаю. Что еще? Ну, в общем… Ваша беда, что у вас нет детей, говорила Нинка. Помню, она еще предположила, что по Фрейду вам в самый раз влюбиться в парня помоложе. Тогда бы вы и нашли свое счастье. И реализовали любовь матери и женщины. Это ее слова! Честное слово! Я так и говорить не умею. И когда она умерла… В общем, я и вспомнил ее слова. И подбросил Лиманову эту идею.

Лина (криво усмехаясь). Жаль, что только Лиманов не воспользовался ею. Вот тогда бы мы и проверили глубокие мысли Фрейда. Которого я терпеть не могу. И посмотрели бы, кто прав. Думаю, что его теория гроша ломаного не стоит и не стоила. Особенно в тот момент, когда бы этот Лиманов летел с моего крыльца вверх тормашками прямиком в милицию. Но в любом случае… В любом случае, ты мне подсказал одну мысль. Похоже, ты все-таки не убивал.

Хорек (не понимающе). А чего я такого сказал? Разве по словам можно что-нибудь доказать?

Лина. Очень даже можно, парень. Я однажды вычислила преступника, найдя улики против него исключительно в его словах. Казалось бы, на первый взгляд, безобидных. Но это – тайна следствия. Так что считай, что тебе повезло… И более того… Ты мне должен помочь!

Хорек (вскрикнув). Помочь!!!

Лина. Я позднее тебе все объясню. Но главное – ты должен на следствии заявить, что Лиманов, скорее всего, покончил с собой. Кстати, в этом теперь уверена и я.

Хорек. Я согласен… Но скажите… Вам что за интерес в этом деле? Вдруг все не так, как вы говорите?

Лина. Считай, что твоя подружка Тоня была права. Обвинив меня в желании выслужиться. Мне нужно закрыть дело. Мне нужно, чтобы я нашла правильное решение, а не кто-то другой. Во-первых, главный прокурор станет относится ко мне лучше. В во-вторых, меня повысят по службе. Для меня это важно.

Хорек. И в третьих – Олега оставят в покое. Для меня важно только это. Очень я сомневаюсь в его смерти.

Лина. Меньше всего в жизни меня волнует судьба твоего дружка! А свои сомнения оставь при себе.

Хорек (чуть смущенно). В любом случае… Спасибо…

Лина. Да, кстати. Нет нужды больше следить за моим домом. Думаю, теперь ты убедился, что Лиманов не там.

Хорек (с готовностью). Конечно, не волнуйтесь. И запомните, я всегда буду молчать. Не ради вас… Ради него.

Утро. Кабинет Лины. За столами работают Лина и Даник.

Даник. М-да, Старик. Ты, как всегда, оказалась права.

Лина. Неужели нашли? Впрочем, тут удивляться нечему. Моя интуиция меня еще никогда не подводила.

Даник. Нашли только его вещи. Они уже опознаны.

Лина. Что ты так разволновался, Даник? Если вещи нашли, то, вероятно, скоро найдут и тело.

Даник. Но… Но как ты догадалась об этом?

Лина. Не к тебе одному поступают анонимные звонки.

Даник. Ты же недавно учила им не доверять.

Лина. Одновременно нужно перепроверять любой факт. Даже анонимный. Вот я и перепроверила. К тому же у меня есть показания его дружка, которые вполне совпадают с анонимным звонком. Доброжелатель заявил, что видел этого парня возле бухты. И подробно описал место. А Хорек, дружок Лиманова, мне рассказал, что встретил его после убийства. Он бежал по направлению к морю. На вопрос, куда тот направляется, ответил, что теперь ему некуда бежать, кроме как к морю, и только там он найдет укрытие.

Даник. М-да… Какой-то анонимщик. Какой-то сомнительный дружок Хорек. Конечно, все совпадает.

Лина. В нашем деле, Даник, к сожалению, свидетелями оказываются не всегда добропорядочные граждане. Но не нам выбирать свидетелей. Для нас важное, чтобы они были.

Даник. Но, Лина. Это абсурд! Почему, скажи, нельзя было утонуть в одежде! Почему в январе нужно раздеваться чуть не догола!

Лина. Да потому же, черт побери! Я тоже долго думала над этим. Не считай меня полной идиоткой… Я не ожидала, что ты так быстро забыл наше прошлое дело. В частности, слова эксперта-психолога. Помнишь, когда утонула та девочка – типичное самоубийство. Это инстинкт утопленника, Даник. Типичный инстинкт! От страха, от безнадежности, наконец при нервном срыве, если хочешь! Когда не понимаешь, лето сейчас или зима. Когда в подсознании зафиксировано лишь одно: чтобы войти в воду, нужно раздеться! Вот ты бы, Даник, о чем думал, прежде чем покончить с собой?

Даник. Я плохой пример для тебя, Лина. Я бы дождался лета… Впрочем, я ждал от тебя аналогий с делом девочки-самоубийцы. Но не слишком ли уж явное совпадение?! В одном малюсеньком городке два сумасшедших самоубийцы. А может, они моржи, а, Лина?

Лина. Ты прекрасная ищейка, Даник. Но тебе не хватает смекалки. То самоубийство потрясло весь город. О нем трубили по телевидению и во всех газетах. Все подробненько изложили. Каждый подросток знал самые мельчайшие подробности. Именно поэтому оно так быстро могло повториться.

Даник. Допустим, это логично. Но, Лина… Я разговаривал с его матерью, друзьями. Парень абсолютно не был склонен к самоубийству. Абсолютно!

Лина. Ты так много узнал, Данилов…

Даник. Еще бы! Это – абсолютно легкомысленный парень. С наплевательским отношение к жизни. Ни одна неудача не загоняла его в тупик! А они у него были, Лина!

Лина (с любопытством). Что ты говоришь!?

Даник. Его турнули из бокса. В общем, совершенно несправедливо. Просто заслуженно съездил тренеру по шее. Он фактически был изгнан из семьи, из новой семьи. Которую проворно организовала его мать. Он оказался на улице! Ни мести, ни отчаяния, ни просто элементарного раздражения! А тут… Я уверен, что он из тех людей, кто не пойдет топиться. Зимой. Тем более раздевшись. Он – большой любитель играть ва-банк, Лина.

Лина. Ты хороший психолог, Даник. Но твои психологические построения, согласись, слишком поверхностны. Поэтому я легко разобью их в пух и прах. Слушай же!.. Именно такие люди, как… как этот Лиманов, флегматики, пофигисты и игроки одновременно… Именно они и способны на самоубийство. Почему? Это так просто. Кто постоянно стоит на краю пропасти с мыслью туда броситься – никогда этого не сделает. Он в конце-концов привыкает к этому. Так и простоит там до конца жизни. А кто… Кто даже и не думает о пропасти. И никогда не заглядывал туда. А постоянно проходил мимо, насвистывая «Собачий вальс», в один день может оборвать свою жизнь. Кто думает о смерти, тот боится ее. Даже если желает. Кто живет, не задумываясь о ней, именно тот и способен на этот страшный и непоправимый шаг!.. Понимаешь, Даник! Твой Лиманов легко пережил уход из бокса, легко принял улицу. Но никто не мог знать, что накапливалось у него на сердце. Последней каплей в этой переполненной чаше стало убийство. Случайное, нелепое убийство его девушки. Нет, Даник, не просто девушки. А дочери прокурора! Главного прокурора города! Человека, который смерть своей дочери никогда не простит. Даже если она и случайна. Что ж, вот он – тупик! Дороги домой нет, потому что нет дома. И есть одна дорога – куда глядят глаза. А в нашем городке в таких случаях глаза обычно глядят в сторону моря. Он увидел его, свободное, бесконечное. Оно манило его к себе. Как дом, которого у него никогда не было. И он шагнул туда, я уверена, не задумавшись о смерти. О холоде, который она несет с собой. Зная, что бесконечность – единственный выход из тупика, в который его безжалостно загнала судьба…

Даник (выдержав паузу). И все-таки… В такой холод… Не проще бы отравиться?

Лина. Проще, Даник. Но тебе в голову не приходила мысль, что человек, рожденный у моря, лучшей смерти себе желать не может?

Даник (постукивая пальцами по своему лбу). Не приходила, Лина! Я вообще никакой смерти не желаю. Я хочу жить вечно… Но, в общем, Старик, все это звучит убедительно. Я отдаю тебе должное. (И насмешливо добавил.) Ты, наверно, неплохо пишешь, Лина. Не подумываешь о смене профессии?

Лина. Нет, Даник. Я только и умею, что хорошо сажать. И моя профессия меня вполне устраивает. В ней сюжетов навалом. И ничего не нужно придумывать.

Она направилась к выходу.

Даник. Лина! Но зачем тебе нужна именно такая версия?

Лина (не оборачиваясь). А зачем тебе нужна другая, Даник?

Даник. Я хочу найти истину.

Лина (резко обернувшись). Ты ее сможешь найти, Данилов. Но защитить не сумеешь. Да и не захочешь. Все на стороне прокурора! Тебе же раз плюнуть – засадить невиновного! Так в чем твоя истина, Данилов?

Даник. Лина, я всегда тебя считал… Ну, в общем, если хочешь, считаю своим товарищем. И скажу тебе прямо. Я еще сомневался, что ты можешь опуститься до такой мелкой мести. Но теперь… Я убежден, что тобой движет исключительно злоба. Желание наказать человека, которого ты когда-то любила. Это так низко, Лина…

Входит Филипп. Испытывающе смотрит на Даника. Тот, слегка кивнув, удаляется. Филипп подходит к Лине.

Филипп (гладит Лину по лицу). Поедем ко мне, Лина.

Лина (слегка отстраняясь). Нет, Филипп, у меня еще уйма дел.

Филипп. Лина, у тебя кто-то появился?

Лина. У тебя прекрасные осведомители, Филипп.

Филипп. Тут осведомители совсем необязательны. Ты помолодела лет на десять.

Лина. Просто я свой костюм поменяла на джинсы.

Филипп. Может быть, может быть… Лина, неужели это правда? Неужели он утонул? И как ты… Как ты это вычислила?

Лина. Во-первых, есть анонимный звонок. Во-вторых, есть свидетель. А это уже серьезно. И в третьих… В третьих, я пожалуй, вычислила бы это и без свидетеля. Для того, кто живет у моря, это не составляет большого труда. Все счастье и все несчастья – все происходит у моря. Он был невиновен, но окончательно загнан в тупик. К тому же… Вдруг он не столько переживал за свою шкуру, а за смерть близкого человека, в которой сам же и был повинен. Это не каждый может пережить. Вдруг он по-настоящему любил твою дочь?

Филипп. Да, Лина.

Лина (вздрогнув). Что – да, Филипп?

Филипп. Любил. Искренне. Я помню его. Он бывал в нашем доме. Я часто задумывался, что в нем могла найти моя девочка. Ты знаешь, он был какой-то… Ну, никакой. Расплывчатый, серый. Вроде бы и незаконченный хулиган, в которого скорее могла влюбиться романтическая девочка. С ее еще юношеским представлением о героях, которые необязательно должны быть положительными. Но способными на поступок… Этот же был не из таких. Он был вообще ни на что не способен. Он был… Ну, какой-то бесцветный, что ли… Знаешь, несмотря на то, что я видел его не так уж редко, я так и не запомнил толком его лица. Незапоминающиеся лица – это тоже признак. Если бы ты видела этого парня, ты бы меня поняла. Это был нулевой вариант. Как можно полюбить нуль, пустое место?

Лина. Ты странно судишь о любви, Филипп.

Филипп. Да, может быть. Я уже ничего не понимаю, Лина. Я отказываюсь понимать. Знаешь, когда я пытался отговорить свою дочь от связи с этим парнем, то приводил всякие аргументы… Она мне ответила так же, как и ты. Что ты можешь знать о любви, отец. Обычность, серость – это тоже отличительный знак человека. И это непохожесть на вас. Тех, кто всегда так кичится своим характером, своей незаурядностью. Я предпочитаю других, сказала она. На вас непохожих. И это значит, что я полюбила уже не пустое место. Вот так, Лина. Так она сказала. А я-то думал, что про любовь знаю все. Я знал, что очень люблю тебя, Лина. Я знал, что ты достойна любви.

Лина. А если бы была недостойна? Ты словно и в любви чины присуждаешь. Какое ты мне звание присудил в любви, Филипп? Сержанта? Генерала? А если бы твой безупречный генерал или сержант совершил подлость? Аморальный поступок? Ты бы тотчас разлюбил? Так что же это за любовь такая, Филипп?

Филипп. Но я отлично знаю, что ты не способна на подлость, Лина. Вот поэтому и уверен в своей любви. И дочь свою я тоже любил. В ней было много неправильного, сумасбродного. Но я всегда знал, что это по-настоящему чистый и прекрасный человек. И поэтому… Мне кажется… Если бы этот парень был в моих руках, мне стало бы легче. Моя девочка была бы отомщена. Я помогал многим, Лина. Я столько раз влезал в грязь, выискивая разную мразь… И вот… Как оказалось, совсем бессилен помочь себе.

Лина. Считай, что возмездие свершилось. Если тебе станет легче от незаслуженного возмездия, Филипп. Но это будет всего лишь возмездие. Но не правда. И далеко не справедливость… А я тоже… Я тоже любила тебя, Филипп… За честность, за порядочность…

Филипп (кричит). Не надо! Лина, как ты не понимаешь… Речь идет не о постороннем человеке. Не просто о пострадавшем с улицы. Речь идет о моей дочери. И здесь слова о чести и честности неуместны.

Лина. А я думала, такие слова уместны всегда. И как ты… Как ты смеешь делить людей! «Речь идет не о постороннем человеке… с улицы»! Что же тогда! Наплевать – и дело закрыть!.. Мы выбрали эту работу, Филипп, сознательно. Зная, что это работа с людьми. Зная, что люди должны нам доверять. Иначе все, абсолютно все теряет смысл. Иначе вообще не стоит употреблять в обществе такое слово, как правосудие. Твоя дочь погибла, Филипп. Твою дочь не вернуть. Ты же в отместку хочешь уничтожить человека, который фактически в этом не виновен!.. Ты подумай о себе, Филипп. Ты становишься похожим на этих подонков. Сам хочешь загубить неповинную жизнь. И как ты сможешь после этого спокойно спать? И неужели твоя совесть будет чиста? Нет, Филипп. Я думаю, твоя дочь не простила бы тебе этот поступок. Она любила этого парня. И она любила тебя. И всегда верила в твою порядочность. И если такие, как ты отступают… То как дальше жить? И кому после этого верить?..