Текст книги "Воин забвения. Отравленный исток"

Глава 6

Путь до Аривана казался бесконечным. После Южного Погоста пришлось снова сойти с большака на боковые и далеко не столь хоженые дороги. И потому Холодный Гребень, за которым начинались ариванские владения будто бы ничуть не приближался. Изредка доводилось переночевать на постоялых дворах. Да они к югу стали встречаться все реже. В предгорьях мало плодородных земель – всё больше каменистые, поросшие низкой травой пустоши, где только овец и пасти. Нейра уходила к востоку, чтобы донести воды к морю. Деревни становились маленькими – на десяток-другой дворов – и жили там по городским меркам полудикие горцы. Какие уж тут харчевни да горницы с застеленными лавками.

И что больше всего Младу огорчало, так то, что до самого Аривана не у кого больше спросить про Ставра: появлялся ли, куда ушел… Она готова была махнуть рукой на всё, что он сделал, на жестокость, с которой с ней обошёлся – пожалуй, она заслужила. Да и он Грюмнёрэ – чего с него взять. Но вот Призрак Млада ему спускать не собиралась.

Не стало его привычной тяжести на поясе, и оттого она чувствовала себя почти безрукой. Спутники смотрели на неё с удивлением и неодобрением: чего так убиваться, меч и меч. Пусть даже и хадымской работы. Лишь Хальвдан, может, понимал её лучше других. Но находиться с ним рядом после того, что она учудила в “Барсучьем хвосте” стало вовсе невмоготу. Постоянно казалось, что он глядит с насмешкой и вот-вот припомнит ей всё в самых красочных выражениях во всеуслышание. Но дни шли за днями, а верег молчал. И почему-то это тоже злило.

И чтобы не выплёскивать раздражение на всех вокруг, Млада держалась наособицу. Чаще всего ехала позади, накинув капюшон, и лишь наблюдала за остальными. Редко когда обменивалась парой слов с Веданой или Роглом. Хальвдана сторонилась, а с Зореном ей и вовсе говорить не о чем.

Жрец от того не больно-то страдал. Ему, наконец, удалось снова сблизиться с сыном настолько, насколько тот позволил. Поначалу Зорен на привалах учил его держать силу в узде, чтобы в случае чего не выпустить тварей из Забвения. Они уходили из становища когда надолго, когда нет, а возвращались всегда уставшие, будто десяток вёрст по лесу отмотали. Млада пару раз тайком следила за ними, не обращая внимания на ворчание сестры. Думается, Рогл в эти моменты чувствовал её, но вида не подавал. Ничего особенного они не делали. То сидели на земле с закрытыми глазами и дышали нарочито ровно и глубоко, то просто разговаривали. Зорен торопился, боясь, что не успеет обучить сына всему. Время бежало для него слишком быстро: каждый день его покидала молодость, и все прожитые взаймы лета отчётливее поступали на остроносом лице. И когда небольшой отряд добрался-таки до Холодного Гребня, от молодого жреца уже не осталось и напоминания. Неглубокие пока морщины изрезали его кожу, в волосах появились нити седины…

Ведана плакала ночами, а Млада не могла заставить себя подойти и утешить её. Зорена она так и не простила.

Одну ночь им довелось провести на перевале. И если в предгорьях уже вовсю властвовала весна, то здесь было, видно, последнее убежище зимы. Днём солнце хоть как-то согревало, пусть и приходилось укрываться от вездесущего ветра. А после заката всё кругом сковывал лютый мороз. Неподвижные вершины Гребня окружали серыми призраками. Голова кружилась от горного воздуха. Млада, по самые уши закутавшись в плащ, сидела у чахлого костра, который угрожающе трепетал под порывами ветра, и бездумно озиралась, переводя взгляд с одного гранитного зубца на другой.

– Что, так и будешь до самого Аривана бобылицей ехать?

Ведана села рядом на торчащий из земли камень. Млада невольно отодвинулась.

– Вам-то какая печаль?

Сестра тихо усмехнулась.

– Так и ехала бы одна, раз никто из нас тебе не нужен. Чего ж с собой забрала?

– Если б можно было, так и поехала бы, – огрызнулась Млада. – Жила сколько лет одна, и ничего. Всё было проще. Сама за себя в ответе.

– А разве проще – лучше? – Ведана улыбнулась.

– Нет. Просто… проще.

– Рогл за тебя переживает, но боится показать. Хальвдан тоже…

Млада фыркнула, а щёки снова запекло от воспоминания о её не такой уж давней выходке.

– Ты просто не хочешь видеть, что некоторым людям стала важна, – помолчав, продолжила Ведана. – Правда, не знаю, за какие заслуги. Терновник и то тебя ласковей.

– Был тут у меня один близкий человек, – ядовито проговорила Млада. – Так и тот нож всадил в бок. И сестра была…

– Прекрати! – Ведана чуть повысила голос. – Я тебе всё объяснила. Больше добавлять ничего не стану. Рогл-то с Хальвданом что тебе плохого сделали?

Млада молча отвернулась, потому как отвечать было нечего. Рогл всё время тянулся к ней, искал единственной опоры, а она шпыняла его, точно шелудивого щенка. Пока он едва не умер. А Хальвдан… Она не могла понять, кто верег для неё. Не друг, но уже и не чужой человек, каким был раньше. Всё запуталось, и, к стыду своему, Млада не знала, как привести это в порядок. Не привыкла.

– Нам идти ещё очень далеко, – так и не дождавшись хотя бы слова, вздохнула Ведана. – Я не хочу, чтобы эта дорога развела нас ещё дальше, чем мы были. А всё к тому и идёт. В конце концов, мы снова вместе, сестрица. Надо учиться быть семьёй.

Она наклонилась и вдруг поцеловала Младу в висок, а затем встала и вернулась на свою лежанку.

* * *

На другой стороне Гребня всё было иначе, начинался другой мир. Маленькие горные деревеньки рассыпались по склонам, вдалеке светлыми крапинками копошились овечьи отары и козьи стада. Недаром Ариван славился не только вином, но и нежным сыром, который так любили подавать к столу и местные богачи, и бедняки. Здесь ещё хорошо можно было рассмотреть высокие снежные пики по обе стороны перевала: они то сливались с небом, когда хмарилось, то чудовищными зубами разрывали его лазурь в ясные дни.

Но каждое утро они становились всё дальше, сменялись поросшими вечнозелёным лесом, словно одетыми в бархат, горами. Здесь уже не клубились холодные туманы, а впереди простирались малахитовые луга. И воздух по южную сторону Гребня был другой. Едва уловимо солёный от дыхания двух морей, что с востока и запада обнимали ариванские земли.

Млада хорошо знала эти места, да и Хальвдану, видно, приходилось здесь бывать. А вот остальные только и успевали, что по сторонам глазеть.

Дорога вилась среди виноградников, пока ещё голых по раннему времени, ступенями раскинутых по склонам плодородных холмов. Чаще стали встречаться путники. А стоило выйти на большак, ведущий прямиком в Ариван, так только и успевай уворачиваться от купеческих обозов.

Дни в дорожной пыли все сливались в один. Млада то и дело обращала взгляд на юг, ожидая, что вот-вот впереди покажутся выбеленные солнцем стены древнего города. Но и знала, что до него ещё далеко. Остальным было легче: они не знали.

Прошло еще больше седмицы в пути. Мужики совсем заросли бородами. Даже Рогл чахлые усы отпустил. Оно и хорошо, узнать их будет сложнее, если настырные княжеские отряды и сюда заберутся. Кто угадает, насколько сильно Драгомир пожелает схватить беглецов? Неизвестность хуже всего, не знаешь, к чему и готовиться. Но за всё время их пока так никто и не нагнал.

Ариван появился среди неувядающих мандариновых рощ огромной светло-жёлтой горой, когда к исходу подбирались пятая седмица пути. Млада давно узнала знакомую дорогу, что с юга вливалась в большой торговый тракт, по которому скоро пойдут обозы с запада, а пока чаще сновали только караваны с востока да местные торговцы.

По дневному часу ворота были открыты, и уже на подъезде к ним в воздухе витал неповторимый дух Аривана. Пахло пряностями и орехами, известняковой пылью, что сдувал ветер с домов, и пресными лепёшками.

Млада спешилась и прошла мимо стражников первой. Она знала, что среди них наверняка есть люди Гильдии, а потому урхасу расскажут, что она жива, ещё до конца дня. Но с некоторых пор это перестало её беспокоить. К тому же она собиралась сама наведаться в обитель.

Ведана, которая шла рядом с ней, только и охала по сторонам, разглядывая сложенные из белого камня дома с резными деревянными балконами. А когда вдалеке вспыхнул разноцветными тканями местный рынок, она дёрнула Младу за рукав:

– Зайдём на торг?

– Здесь это называется “базар”, – поправила та её.

Тут же подоспел Хальвдан:

– Только и не хватало сейчас по торгу шататься! – шикнул он. – Вас, женщин, к прилавкам пусти – и до вечера не дозовёшься.

– Мне только трав купить. Лечебных, – мягко улыбнулась Ведана верегу. – А ну как снова в пути что приключится. Как тогда быть? А нам ещё через пустыню идти Боги знают, сколько.

Тот скривился, но упорствовать не стал. Закинул на плечо давно уж снятый плащ и бросил:

– Только быстро. Нам не с руки здесь надолго задерживаться. Ещё ночлег искать…

– Я тоже пойду, – отозвался Рогл.

Зорен безразлично промолчал. Знать, ему теперь все равно было: куда позовут, туда и поплетётся.

Лошадей они оставили на коновязи. Базар, шумный и набитый людьми так, что, казалось, придётся идти по головам, обхватил душными объятиями. Торговцы здесь были не столь сдержанны, как на севере – и не хочешь, а всё равно что-нибудь продадут, коли поймут, что у тебя в кошеле не две монеты одна о другую бьются.

Ведана скоро позабыла о травах и вовсю принялась щупать пёстрые, легкие ткани, улыбаясь торговцу, из речи которого, наверняка, ни слова не понимала. Рогл с расширенными от восторга глазами встал у прилавка с луками. Он до сих пор жалел, что не догадался забрать оружие у кого-нибудь из убитых разбойников. Мастер смотрел на него с недоверием. Не походил мальчишка на того, кто может купить себе дорогой резной лук. И раньше-то в одежде с чужого плеча, отданной ему в Беглице кем-то из сердобольных деревенских, он выглядел далеко не княжичем. А тут ещё поистрепался в дороге. Но Зорен и Хальвдан встали у него за спиной, и вся подозрительность тут же слетела с лица торговца, её сменила масляная улыбка.

Млада не стала углубляться в базарные ряды: остановилась у прилавка с ароматными маслами и выбрала маленькую бутылочку – с маслом корицы. Как в старые времена. И не вспоминать бы, а рука сама потянулась.

Издалека раздался чужеродный гомон. Толпа праздно шатающихся покупателей хлынула в стороны и между ними поплыл погруженный на плечи слуг большой ажурный паланкин. Младу прижали к прилавку с украшениями, те от толчка тихо звякнули. Одни люди кланялись с почтением, когда паланкин проезжал мимо, другие кривились и едва не сплёвывали на землю. Не все любят богачей, которые не считают землю достойной касаться их подошв. Млада как можно сильнее втянула живот, когда дородный потеющий ариванец излишне усердно навалился на неё в рвении уступить дорогу некому знатному вельможе. Пытка теснотой и вонью почти закончилась, но вдруг изнутри повозки раздался приказ остановиться. Не заботясь об удобстве горожан, слуги встали и опустили её на землю. Узорный полог откинулся, и на каменную мостовую ступил худощавый, седой ариванец в летах, по шёлковому, синего цвета, богато расшитому кафтану которого сразу было видно, что он вельможа не из последних.

– Хальвдан! – почти нараспев крикнул он и улыбнулся, сверкнув белыми, как у всех южных мужчин, зубами.

Верег оттолкнул прижавшуюся к нему в суете щуплую ариванку, удивлённо повернулся к нему и застыл, словно пыльным мешком прибитый. Но в следующий миг он нашёл в себе силы улыбнуться нежданному знакомцу в ответ.

– Здравствуй, Вархан, – протиснувшись ближе, он протянул тому руку, но ариванец добродушно сжал его в крепких объятиях.

Будто и правда друзья старинные. Лишь растерянное лицо верега позволяло в этом усомниться.

– Какими судьбами? – вельможа оглядел подошедших к воеводе спутников, чуть задержавшись на Младе и Ведане.

– Особые дела, – проговорил тот неохотно.

Вархан снова расплылся в улыбке.

– Вы уже нашли себе ночлег?

Хальвдан на миг замешкался, но потом покачал головой – не стал врать, хоть, по всему, и собирался.

– Ещё не успели…

– Вот и не утруждайтесь. Я не могу не принять друзей моего друга Драгомира у себя. Расскажешь мне всё, о чем я не знаю. Сто лет вас не видел, – ариванец снова повернулся к своему паланкину и деловито бросил через плечо. – Вас проводят.

– И как это понимать? – Млада дёрнула верега за локоть, призывая повернуться.

Тот резким движением сбросил её руку, но тут же опомнился и пожал плечами, обескураживающе усмехаясь:

– Это Вархан. Ему невозможно отказать.

Будто бы это что-то объясняло. Понятно было лишь одно: Вархан знал и Драгомира, и Хальвдана. Более того, считал их друзьями. Только почему верега это вовсе не радовало, оставалось загадкой. Как бы то ни было, а заночевать в богатом доме – лучше, чем на постоялом дворе. И приём обещал быть очень радушным – почему бы не отдохнуть? Трое вархановых слуг в одежде, какую не на всяком зажиточном горожанине увидишь, почтительно склоняя головы всю дорогу, проводили до обители вельможи. Великолепный дом о двух ярусах из белого известняка был заметен ещё издалека. Его плоская крыша и украшенные резьбой балконы возвышались над каменной же стеной, густо обвитой едва зазеленевшим плющом. В окнах покачивались от лёгкого ветра невесомые занавеси, но некоторые ставни по случаю прохладной весенней погоды ещё были закрыты.

Озираясь и по давней привычке подмечая стражников, Млада прошла вслед за Хальвданом через засаженный хурмой и мандариновыми деревьями двор. От главной, мощеной фигурными камнями дорожки в стороны разбегались другие и терялись в глубинах вельможьих владений.

Где-то шумела вода то ли в небольшом водопаде, которые богачи любят устраивать во дворах, то ли в фонтане. И все вокруг дышало свежестью тенистого весеннего сада.

В доме ждали ещё слуги, которые забрали у всех дорожные мешки и куда-то унесли. И пока гости осматривались в комнате, уставленной деревянными скамьями и низкими столиками, увешанной пестрыми тканями и пронизанной светом, что падал в длинные, в человеческий рост, окна, к ним спустился Вархан. Он уже сменил кафтан на просторный и не менее роскошно вышитый халат и, продолжая радушно улыбаться, сам разлил по чашам из толстого прозрачного стекла тягучее вино.

– Я очень рад, что ко мне именно сегодня пожаловали столь приятные гости, – громко возвестил он на чистом немерском, пока слуги разносили вино. – Вечером сюда придёт много людей. Купцы, с которыми мы торгуем много лет, мои друзья и родственники. Пора начинать торговый сезон. И я буду польщён, если вы согласитесь тоже спуститься к ужину.

Хальвдан постарался незаметно вздохнуть, но Млада увидела, как потемнело его лицо. Верно, он предпочёл бы отсидеться в комнате до завтрашнего дня. Но, как он сам и сказал, Вархану просто невозможно было отказать. Настолько ласково и приветливо он смотрел на совершенно незнакомых ему людей, будто они – самые желанные гости и добрые друзья.

Млада не верила ариванским улыбкам, зная, что за каждой их них может прятаться самое страстное желание тебя убить. Но лица Рогла, Веданы и Зорена были настолько полны надежды на долгожданный отдых, что она постаралась отмести все сомнения.

– Мы придём, – коротко согласился Хальвдан.

Ариванец удовлетворённо кивнул.

– Тогда слуги проводят вас в ваши покои. Можете распоряжаться ими, как пожелаете.

К Младе подошла невысокая хрупкая девушка с вьющимися каштановыми волосами и глазами, синими и тёмными, как глубины одного из двух морей, что омывали берега ариванских владений. Она поклонилась и жестом раскрытой ладони попросила следовать за ней. Млада только и успела заметить, что её спутники тоже разошлись кто куда. Вслед за служанкой она поднялась на второй ярус. Дальше её провели в горницу, просторную, с большими окнами и выходом на балкон. У дальней стены стояла постель, такая огромная, что спросонья в ней, верно, можно было заблудиться.

На деревянных столах с фигурными ножками поблескивали глянцевым боками вазы и кувшины. Свет, падая через узорчатые ставни, украшал стены причудливыми рисунками теней.

– Госпожа чего-нибудь желает? – тихо спросила служанка, позволив Младе немного осмотреться.

– Да, – ответила та на ариванском. – Я хотела бы помыться с дороги.

Девушка снова поклонилась и отправилась выполнять поручение.

– Как тебя зовут? – успела Млада спросить её.

– Халеда.

Скоро слуги притащили огромную деревянную бадью и натаскали воды. В покоях стало влажно и даже чуть жарко. Лёгкий ветерок только иногда несмело пробирался в окно. Млада разделась и медленно опустилась в горячую воду, куда расторопная и тихая служанка добавила ароматные масла и бросила цветы камелии. Приятное, чуть покалывающее тепло обволокло кожу. Пряный запах корицы щекотал ноздри.

Млада вдохнула напоенный сладкими ароматами воздух и откинула голову на край бадьи. Хоть на мгновение остановиться, не бежать, ни о чём не думать… Все дела, даже самые неприятные, но необходимые – завтра. Верно, милостивые Боги послали им Вархана, чтобы сбросить усталость нелёгкой луны пути перед следующим, ещё более трудным.

Мягкие и тонкие пальцы служанки легко пробежались по плечам, скользнули в волосы. Млада вздрогнула и отпрянула. Девушка испуганно прижала руки к груди и едва не свалилась с небольшой лесенки, приставленной к бадье, чтобы в неё было удобно подниматься. Млада выдохнула и снова отвернулась. Бесы бы побрали этих ариванских служанок. Ходят, как невесомые тени, подкрадываются так тихо, что любой арияш позавидует. А ведь девчонка просто хотела помочь ей. Пусть помогает. Лишняя забота только поможет расслабиться.

Служанка, приняв молчание Млады за согласие, снова осторожно коснулась её волос, расправила, нанесла на них отвар, пахнущий липой и мятой. Голова закружилась от дикой смеси запахов. Девушка мягко прошлась по прядям редким гребнем, ополоснула водой из латунного кувшина. Легко помассировала голову, отчего по всему телу побежали приятные мурашки. Затем, умастив кожу тем же маслом, что добавляла в воду, провела по шее и плечам, чуть надавливая, разминая их. Затем вниз по рукам, снова до шеи и спустилась на грудь.

Ласковые и тёплые ладони. Умелые. Даже излишне. Млада закусила губу и чуть выгнулась, когда они скользнули по животу. Упали на плечо тёмные пушистые волосы Халеды, пахнущие чем-то тоже неуловимо знакомым и чуть сладковатым. На удивление прохладные губы коснулись шеи под ухом. Млада моргнула и резко отстранилась, выскользнула из заботливого плена смуглых рук служанки.

– Не нужно, – пробормотала она, чувствуя себя невероятно глупо.

– Тебе не нравится, госпожа? – с лёгким испугом в голосе спросила девушка.

Не нравится? Да с чего она вообще взяла, будто ей было позволено всё, что она учудила? Кажется, Млада слишком долго таращилась на Халеду, не зная, что сказать.

– Просто… не нужно, – наконец выдохнула она, решив, что девчонка всё равно не поймёт. – Можешь идти.

Служанка поклонилась и в мгновение ока исчезла из комнаты. Млада тряхнула головой, сбрасывая наваждение. Случится же такое. Она ещё немного посидела в воде, пока та не начала остывать, обтёрлась полотенцем и с сомнением посмотрела на приготовленную для неё одежду. Благо нацепить платье ей не предлагали, иначе, запутавшись в подоле, она так и не вышла бы из комнаты никогда. Халеда принесла ей лазурного оттенка шаровары до щиколоток и короткую, чуть летящую тунику изумрудного цвета, по вороту и подолу расшитую мелкими бусинами. И почти бесстыдно прозрачную там, где вышивки не было. Ариванки всегда любили тонкие ткани, чтобы в летний зной не помереть от удара, но иногда это переходило все разумные границы. Да и к тому же она-то не ариванка, хоть и прожила здесь долго. Однако деваться некуда.

Млада ругнулась, вздохнула и надела, что дали – всё равно её одежду забрали, чтобы постирать и почистить с дороги. Скоро вернулась всё ещё смущённая Халеда, расчесала ей волосы, уложила в причёску по примеру ариванских женщин и никаких возражений не приняла, бормотала только, что «так принято». Млада осторожно ощупала замысловато уложенные на затылке косы с воткнутыми в них тончайшими золотыми цепочками и цветами, накрутила на ладонь одну из спущенных на плечи густых прядей и в очередной раз вздохнула. Будь они неладны, эти ариванцы: всё готовы украсить золотом, узорами и камушками. И откуда у них такая страсть ко всем этим побрякушкам?

Едва удерживаясь от того, чтобы прикрыться и мечтая скорее вернуться к привычной одежде, Млада спустилась к ужину. Просторная зала, умиротворенно тихая и пустая днём, сейчас пестрила расшитыми подушками и обитыми яркой полосатой тканью низкими диванчиками. У стен, почти сливаясь с ними, стояли молчаливые слуги. Откуда-то тянуло бараниной и тушёными овощами.

Хальвдан уже был тут, как и Рогл. Их тоже разодели на манер ариванцев: безрукавки из дорогого атласа, шаровары, и расшитые сапоги мягчайшей кожи. Поверх безрукавок – короткие, перехваченные широкими поясами кафтаны, что в жару стало бы сущей пыткой. Благо им довелось попасть в Ариван весной, когда ещё только разгуливается тепло после промозглости зимы. Но Рогл всё равно маялся, то и дело откидывал со лба влажные от пота пряди и с завистью поглядывал на более догадливого Хальвдана, который зчесал волосы назад и стянул их в хвост на затылке. Сразу видно, кто в Ариване не первый раз.

Воевода, приподняв брови, оглядел Младу с головы до ног, по понятным причинам чуть дольше дозволенного задержавшись на её груди и животе.

– Тебя не узнать. Я думал сначала, одна из Вархановых наложниц.

– Заткнись, воевода.

Рогл только мельком глянул на Младу и тут же густо покраснел. Она села за низкий стол и ссутулилась. Ещё не хватало, чтобы её разглядывал каждый встречный мальчишка! Но вельд теперь старательно не смотрел на Младу. Куда угодно – но только не на неё.

– Хорошо смотришься, – после долгого взаимного молчания скабрезно ухмыльнулся Хальвдан. Он явно нарывался на ссору, продолжая без стеснения изучать её причёску и наряд. – Рогл, скидай кафтан и дай его Младе. Пусть прикроется. А то, вижу, улиткой свернуться готова. Я бы свой дал, но твой по размеру лучше придётся.

Вельд без возражений распоясался и протянул кафтан Младе. Она с облегчением надела его. Так-то лучше.

– Спасибо…

Немного подумав и утерев со лба выступивший пот, Хальвдан тоже снял кафтан и бросил тут же на диван. Вольготно развернув плечи, откинулся на спинку.

– Бесовская одежда. Разве можно себя так мучить?

Рогл усмехнулся. Но Младе думалось, что пусть лучше будет жарко, чем сверкать едва не голой грудью на весь дом. И уж больше всего её почему-то беспокоил взгляд воеводы.

Скоро к ним присоединились и Ведана с Зореном. Жрец выглядел гораздо лучше. Он снова сбрил бороду, которая его и без того постаревшему лицу добавляла лишний десяток лет, вымыл дорожную пыль из волос. Подаренная хозяином дома одежда сидела на нём не так хорошо, как на Хальвдане – сказывалась подступающая немощь. Но всё равно теперь он снова стал похож на живого человека, а не бесплотную тень самого себя.

Ведана же сияла, как та ваза на столе в горнице. Она-то от платья отказываться не стала. Синий шёлк – надо сказать, гораздо более плотный, чем тот, из которого была сшита туника Млады – дивно шел её успевшему чуть загореть лицу. Она не позволила служанке скрутить ее волосы бараньими рогами и оставила распущенными по плечам, чуть присобрав на висках. Казалось, все тревоги наконец покинули её. Пусть и на один вечер.

Скоро начали собираться гости, к столам вынесли первые яства. А больше всего – кувшинов с вином. Казалось, на всех землях мира невозможно вырастить достаточно винограда, чтобы надавить столько сока. Но здесь напиток, что в других краях стоил больших денег, лился нескончаемым потоком.

Поначалу Вархан старался представить своих гостей всем пришедшим, но скоро оставил это бесполезное дело. Всё равно и половина имён в голове не задерживалась, а потому, пытаясь спастись от его внимания, они разбрелись по разным углам.

Млада, чувствуя, что от бесконечных приветствий скоро позабудет другие ариванские слова, присела на заваленный подушками диван, выбрав тот, что стоял подальше ото всех. Гораздо спокойнее было просто наблюдать за остальными. Совсем как в детстве у постоялого двора “Барсучий хвост”.

Скоро она заметила, что среди без исключения важных и знатных гостей Вархана выделялась одна женщина. Её возраст совершенно нельзя было определить точно. Она казалась молодой, может, чуть старше Млады, но взгляд, которым она обводила остальных, говорил о том, что ей ведомо многое. Даже то, что знать следует не каждому. Смуглая кожа незнакомки в полумраке зала казалась бронзовой; волосы цвета влажного чернозёма были хитроумно уложены вокруг головы и так же, как у Млады, украшены многочисленными золотыми цепочками и тончайшими цветами из лазурита. Песочного цвета платье было расшито бисером и мелкими жемчужинами. Надо сказать, не столь прозрачное, хоть и такое же лёгкое и летящее, как у остальных женщин, оно в противовес этому отличалось совершенно непотребным вырезом на груди, доходящим до самого пупа. Непонятно, как только он не расползался в стороны.

Млада, невольно скользнув вдоль выреза взглядом, запахнула кафтан Рогла плотнее.

Женщина же, не чувствуя никакого стеснения, изящно откинула назад прядь волос, тронула массивную узорчатую серьгу в ухе. Улыбнулась на слова стоящего рядом Вархана и скучающе посмотрела поверх его плеча. А затем перевела взгляд на Младу – ярко подведённые оливковые глаза её сверкнули интересом. Женщина направилась прямиком к ней, кажется, даже не дослушав собеседника. И тогда Млада заметила висящий на шее незнакомки амулет в виде раскрытой ладони, на которой был закреплен крупный яхонт. Настолько глубоко-синий, что казался почти чёрным.

Значит, жрица бога Эльхора хотя тут можно было и ошибиться. Млада и своих-то Богов не помнила, куда ей запоминать чужих. Но подобный знак она встречала время от времени. Крупным его изваянием был увенчан и один из храмов в Ариване. Только там яхонт заменяла мозаика из лазурита.

Надо же, так и не скажешь, что незнакомка – жрица. Никакой тебе смиренности и скромности. Никакого взгляда в пол и желания отстраниться от мирского. С грацией и плавностью, такой, что казалось, будто она не поднимает ног от земли, женщина обходила гостей; на её губах играла загадочная улыбка. Жрица присела рядом на диван, отбросив попавшую под спину подушку, и свободно подлила себе вина в чашу. Млада молчала и старательно отворачивалась – так, что ломило шею.

– Как необычно увидеть в этом доме чужеземку, – неожиданно на немерском заговорщически прошептала жрица, но её голос чётко слышался сквозь гомон разомлевших от вина гостей.

Младе ничего не оставалось делать, как повернуться к ней. Женщина только улыбнулась на её мрачный вид. Начинать разговор ничуть не хотелось, но ариванка смотрела выжидательно и приветливо.

– Как и жрицу, – буркнула Млада. – Думала, они и носа не кажут из своих храмов.

– Ты наблюдательна, – женщина снова откинула с шеи надоедливый локон. – Я – Лакхин. Строго говоря, быть здесь мне не положено, но Вархан – мой старый друг и далёкий родственник. А ты, вижу, скучаешь, альекхаме.

– Я устала с дороги и хотела бы пойти спать. Но…

– Но признательность перед Варханом не позволит, – закончила за неё Лакхин.

Млада усмехнулась.

– Можно и так сказать.

– Вархан умеет заставлять людей чувствовать себя обязанными, – ариванка обвела зал взглядом и вдруг остановилась на насупившемся среди вороха подушек Рогле, который сидел неподалёку. Некоторое время она рассматривала его, но, будто очнувшись, снова повернулась к Младе. – Не злись на мою надоедливость. Мне редко доводится видеть чужестранцев. В наши храмы они не ходят, а по улицам почти не хожу я.

Млада недоверчиво оглядела её. Жрица не была похожа на ту, кто постоянно сидит взаперти.

– Разве жрицам нужен ещё кто-то, кроме их бога?

– Нет, всё не совсем так, – качнула головой Лакхин. – Вы для меня как глоток свежего воздуха. Ты и твои спутники. Вон тот верег. Я, признаться, мало их видела. Их земли далеко. Он такой… большой и жуткий.

Млада фыркнула, удерживая смех. Вот бы Хальвдан позабавился, услышав о себе такое. А может, ему это польстило бы. И правда, по сравнению с гостями Вархана, которые были либо худы, как высушенные солнцем ветки олив, либо толсты, отъетые на богатых харчах, воевода выглядел внушительно и грозно.

– Он не отличается от остальных верегов, – пожала плечами Млада, чувствуя себя так, будто только что соврала.

Жрица удивлённо глянула на неё.

– Пусть так. А вон тот мальчик, – она кивнула на Рогла и склонилась к Младе ближе. – На зверёныша похож. Кто он? Он ведь не немер.

И без того не слишком приятный разговор тут же захотелось прекратить. Уж больно не понравился Младе взгляд жрицы, который та уже не раз обращала к вельдчонку.

– Нет, он не немер.

– Как интересно, – улыбнулась Лакхин и отпила вина. – Он необычный. Что-то есть в нём…

– Только не про твою честь.

Ариванка немного помолчала и вдруг громко рассмеялась, запрокинув голову. Её серьги тихо звякнули. Несколько гостей заинтригованно повернулись в их с Младой сторону.

– Ты так говоришь, будто мать ему, – она поставила пустую чашу на стол и добавила: – Или любовница.

– Не надо мерить меня вашим, ариванским, аршином. Ты, похоже, успела что-то себе вообразить.

– Что плохого в том, что мне приглянулся твой волчонок? Он красив. По-своему. И смотрю на него не одна я.

Млада задохнулась от возмущения. Надо же, только в Ариван приехали – и уже впору отбиваться от похотливых жриц.

– А то, что я такие масляные зенки, как у тебя, за версту вижу. Ваш бог, похоже, ни в чём своих слуг не ограничивает? И в том, чтобы засунуть руку в штаны понравившегося мальчишки – тоже?

С лица Лакхин вдруг сползла вся жестокая беззаботность. И стало видно, что она намного старше Млады. У губ её залегли жёсткие складки, а тёмные глаза прищурились. В плотном, тесном кафтане стало ещё жарче.

– Нравы тут ни при чём, альекхаме. Да, мы легче относимся к жизни, чем вы, северные люди, взращенные снегом и дремучими лесами. Мы любим молодость, тянемся к ней, потому что она коротка. А наши боги любят всех своих детей и своих слуг тоже. А особенно Эльхор. Как солнце, дающее нам тепло, чтобы выращивать урожай, ласкающее нашу кожу и согревающее нашу кровь. И потому он даже жрицам разрешает многое. Но не всё. И не смотри на меня так гневно – я вовсе не хочу затащить твоего волчонка в постель. Просто… – она задумчиво провела пальцем по цепочке амулета, – в нём есть что-то, чего понять я пока не могу. Но хотела бы. Если ты разрешишь. Я вижу, вас многое связывает. Даже то, что не постичь другим людям. Они не умеют… Просто не умеют это чувствовать.