Текст книги "Про ненависть и любовь"

Так, вяло переговариваясь, они добрались до места происшествия. Перед домом, как ни странно, никого из любопытствующих не было, только у подъезда мыкался участковый в ожидании следователя с опергруппой.

– Лейтенант Мишечкин, здравствуйте, – поздоровался с приехавшими участковый. С Грохотовым они уже были знакомы, приходилось несколько раз пересекаться по различным делам. По поводу имени участкового они нередко посмеивались. Михаил Михайлович Мишечкин, угораздило же парня. Но тот не обижался.

– Ну, чего у тебя тут, Михаил, – Андрей тоже протянул Мишечкину руку для приветствия.

– Труп на верхнем этаже. Огнестрел. Убили парня выстрелом в висок. Труп обнаружила хозяйка пятидесятой квартиры. На работу вышла, а там – картина маслом. Ну, она в милицию позвонила, я минут через пять тут уже был, так вскользь поговорил с ней. А тут и вы подоспели.

– А кто около трупа дежурит?

– Так она там осталась, а что?

– Ты что, лейтенант, обалдел совсем? Свидетельницу место происшествия охранять оставил? – Андрей от возмущения аж поперхнулся.

– Так я вас пошел встречать, а с ней Петрович еще остался. Из управляющей компании.

– Миш, ты совсем с ума сошел? – от злости Андрей еле сдерживался. – Ты в первый раз что ли? Знаешь же порядок. Ну, я тебе устрою потом проработку по всем каналам.

– Ну, я на три минуты всего отошел, а они там друг за другом присмотрят.

– Присмотрят… Короче, получишь по полной программе.

Они поднялись наверх, где стоял бледный Петрович и дамочка вполне приятной наружности. Петрович комкал в руках заношенную кепку, и все время отворачивался в сторону лифта, дамочка же спокойно смотрела в окно на лестничной площадке. Прямо около двери одной из квартир лежал труп мужчины. На лице у него лежал наивный носовой платочек с вышитыми цветочками. Андрей быстро подошел к телу, приподнял платок, длинно присвистнул и произнес: «Ничего себе… Вот тебе и понедельник».

– Что-то не так, Андрей Васильевич? – участковый обеспокоенно смотрел на него. Вид начальника опергруппы и впрямь был неожиданно подавленным. Можно подумать, впервые труп увидел.

– Труп молодого парня, вот, что не так, или для тебя это в порядке вещей по понедельникам трупы на вверенной тебе территории находить? – неопределенно и зло ответил Андрей. – Ты свидетелей пока в квартиру что ли проводи, начинай протокол писать, а я сейчас место происшествия осмотрю и тоже подойду. Вы из какой квартиры, гражданка?

Он строго и оценивающе посмотрел на свидетельницу. Агния вполне достойно выдержала взгляд.

– Из пятидесятой, из этой самой, так что пройти пока, видимо, не получится, насколько я понимаю. Или вы сами его от моей двери отодвинете? – каким-то придушенным голосом спросила свидетельница, – я этого делать точно не буду.

Андрею показалось, дамочка несколько насмешливо его с ног до головы окинула. Он даже смутился, так неловко ему стало. – Как это я позабыл, мне же дежурный говорил, что труп свидетельница на пороге собственной квартиры нашла, – подумал Грохотов.

– Ну да, это я что-то не то предложил, – нарочито бодро заговорил Андрей. – Послушайте, как Вас зовут?

– Агния Львовна Винтер, – с достоинством ответила свидетельница.

– Так вот, Агния Львовна, вы меня можете минут двадцать подождать? Можно и здесь, конечно, но, думаю, вам вся эта картина не очень по сердцу. Можете у нас в машине пока посидеть, участковый вас проводит, а я сейчас тут все посмотрю, эксперты свою работу сделают, труп уберут, в квартиру можно будет пройти, а мы с вами поговорим. На улице или в квартире вашей, как получится, лады?

– Лады, – взгляд у свидетельницы оттаял немного, и стало понятно, что это она от шока и напряжения строила из себя «железную леди». Нормальная деваха, просто не каждый может равнодушным остаться после такой находки, а это ничего еще, в истерике не бьётся, белугой не орет, вполне сносная такая свидетельница. Руки дрожат только. Вон мужик из управляющей компании и то хуже выглядит.

– Подождите минутку, платок на убитом был, когда вы его обнаружили? – спросил ее Андрей.

– Нет, – смутилась свидетельница, – это я его накрыла, сил смотреть на него не было, а что нельзя?

– Вообще-то трогать на месте преступления ничего нельзя…

– Так я даже не коснулась его, просто платок развернула и накрыла ему лицо, а платок чистый, я его только что с собой взяла, так что никаких следов я не вытерла, вот и Иван Петрович подтвердит, я при нем накрывала…

– Иван Петрович Сухой – начальник управляющей компании в этом доме, – представился стоящий рядом мужчина, серый от волнения, он вообще был весь серый, кожа, глаза, одежда, – все так, мы тут ничего не трогали, а платок… девушка им точно ничего не вытирала, я видел.

– Ладно, – смилостивился, наконец, Андрей, – вы с Агнией Львовной тоже на улицу пройдите пока, я с вами потом тоже переговорю. Мишечкин, проводи свидетелей до машины. И пусть там водитель за ними присмотрит, чтобы не разбежались, ищи их потом. – Это он уже на ухо участковому проговорил, чтобы не обижать свидетелей. Не то чтобы он таким вежливым и тактичным был, но ссориться сходу с людьми не любил, мало ли как дело повернется.

Только после того, как участковый со свидетелями отбыл, он подошел к эксперту и упавшим голосом произнес: «Знаю я этого парня, это сын моего одноклассника бывшего. Мы до сих пор общаемся, не часто, но все-таки. Илья Бардин, 25 лет. Мне отец его с утра звонил, жаловался, что сын дома не ночует, совета спрашивал, где искать сына… А он сам нашелся… Так вот… Как я у теперь все это ему скажу? Ладно, мужики, давайте тут по-быстрому все делайте, чую, не получится у меня беседа со свидетельницей в машине, дома-то оно спокойней ей, чай-кофей опять же, успокоится, глядишь, что-то внятное скажет».

……….

Следователь сидел на кухне у Агнии уже второй час. С работы ей пришлось отпроситься, благо начальник у нее был понимающий, работала Агния без нареканий, и на звонок подчиненной о том, что она свидетель и вынуждена давать показания, ответил вполне адекватно. С работы отпустил, правда, велел не задерживаться «после всех формальностей». Именно так и сказал, наверное, чтобы напомнить, что он все-таки директор, а она подчиненная.

Агния украдкой посмотрела на следователя, на вид тому было лет сорок, но выглядел он до того замученным, что могло быть и шестьдесят, словно он с утра до вечера разгружал вагоны с углем, или с мукой, на крайний случай, так как руки все-таки были чистые. Агния специально посмотрела.

– Значит, с покойным вы не знакомы, Агния Львовна, так?

– Да, то есть, нет, незнакома, – в десятый раз повторила девушка, простите, я опять забыла, как вас зовут…

– Андрей Васильевич, – начал следователь…

– Так вот, Андрей Васильевич, я этого парня в жизни не видела, даже у себя в магазине, хотя там к нам куча народу приходит. И память на лица у меня прекрасная, постоянные клиенты все время удивляются, когда я к ним по имени обращаюсь.

– А что, у вас все клиенты представляются, когда в магазин приходят? – удивился следователь.

– Нет, конечно, но бывает, директор кого-нибудь приведет и скажет, что это, мол, его знакомый, зовут Петр Петрович, и вы, девчонки, обслужите его по первому разряду. А некоторые сами представляются. Мы же не водкой торгуем. Мы с каждым покупателем подолгу разговариваем, ведь не все даже знают, что им надо. Кому-то вроде просто доски нужны, а они тоже разные бывают, и обрезные, и половые, и вагонка разная. Вот мы и спрашиваем, куда им эти доски нужны, зачем, кто будет стройкой или ремонтом заниматься, а потом уже решаем, что предложить. Иногда оказывается, что и вовсе эти самые доски им не нужны, а нужна фанера или брус какой-нибудь…

– Что вы мне своим брусом голову морочите, – тихо возмутился следователь, как будто это Агния ему вопросы задавала, а не наоборот.

– Так вы сами меня спросили, откуда я знаю имена покупателей, – тоже возмутилась Агния. – Я просто объяснила, и все.

– Но пришел то он к вам.

– Почему ко мне? – изумилась Агния. – В дверь мне он не звонил, а если его на нашей площадке застрелили, а он на мой коврик свалился, я тут при чем? Да здесь и не только моя квартира, если вы не заметили.

– А с чего вы решили, что его застрелили? – зацепился за ее слова следователь. – Вы же сказали, что особо труп не рассматривали. Может Вы его того…

– Я что с ума сошла? Зачем мне незнакомого человека убивать? – свидетельница возмутилась вполне натурально, – а дырку на виске я заметила, конечно, я же не слепая.

– Ладно, Агния Львовна, я с вами пока закончил, но потом вызову к себе еще раз показания записать, уточнить кое-что.

– А что записывать то? Я уже все сказала, нового ничего добавить не смогу, – немного раздраженно заговорила Агния. Вся эта катавасия ей ужасно надоела. Слава богу, Игорь в школе, а то бы и он весь этот ужас видел, а потом изводил бы ее вопросами почище следователя. Это ж такое событие – труп под дверью. Не дай бог целое расследование затеял. С него станется, хотя ему всего десять лет.

– Может, не сможете, Агния Львовна, а, глядишь, и вспомните что-нибудь важное, но, в любом случае, протокол подписать все равно придется, – словно подводя черту, сухо сказал Грохотов.

Дальше день у Агнии покатился в обычном ритме, дорога на работу, покупатели, доски и наличники. В общем, все, как всегда. Только в перерыве начальник потребовал отчет о найденном трупе.

……………

– Ну, труп как труп, Саш, застрелили парня, а он у моей двери умер. Я его знать не знаю, – отрапортовала Агния. Меня следователь сто раз спросил, кто это. У него ни документов, ни телефона не было, так что без комментариев, – отчиталась Агния. – Хотя они его и опознали сразу, точнее следователь его опознал. Вроде знал он этого парня.

Со своим непосредственным начальником, Александром Кирилловичем Короткиным, она была знакома сто лет. Еще со школы. Правда, тот учился на три года старше. Когда после института, иняз с отличием, между прочим, оказалось, что ее профессия никому не нужна. То есть работа была, но нужно было либо в командировки ездить, либо в ночь полночь встречать какую-нибудь группу, либо по вечерам в ресторане давать синхрон на каких-нибудь переговорах. Это в случае работы переводчиком. В школу идти работать совсем не хотелось. С таким характером, как у нее, уже через полгода Агния превратилась бы в неврастеничку. Детей она любила, предмет знала прекрасно, но вот педагогика – это было совсем не ее. Поэтому пришлось искать что-то с приемлемым графиком и со стабильной зарплатой.

Именно Сашка помог ей с этой работой. Знали они друг друга давно, жили в соседних подъездах, и, когда она пожаловалась ему, что не может найти работу, предложил идти к нему в магазин.

– Деньги не бешеные, конечно, но график два через два, зарплату вовремя выплачивают. А через пол годика на нормальную зарплату выйдешь, с премиями и бонусами. Да и свой начальник, тоже нелишний бонус – пошутил он. – Если что прикрою, ну и помогу поначалу, ты ведь в строительстве ни бум-бум, так я тебя всему научу.

И он действительно научил, и уже через полгода Агния мастерски объясняла покупателям разницу между фанерой из смешанных видов шпона или хвойных пород древесины. Ужас!

А еще через полгода она даже полюбила свою не очень женскую работу. А подруга Наташка ей даже завидовала немного, потому что к Агнии в магазин приходили в основном мужчины, и она, Наташка, конечно, а не Агния, видела в этом реальную перспективу, а к ней за бюстгальтерами и разными боди мужики наведывались только под ручку с любовницами или женами на худой конец. Короче, личную жизнь в таком месте устроить было абсолютно невозможно. Не то что в супермаркете, где трудилась подруга.

А этой самой личной жизнью Наташка была очень озабочена, потому как им обеим было уже за тридцать, а из всей личной жизни у них на двоих был только Игорек, который появился у Агнии на последнем курсе института после короткого, невразумительного брака.

С браком было очень скоро покончено, а Игорь остался. Агния любила его до умопомрачения, сына, конечно, а не брак, и только за это чудо готова была простить все своему бывшему мужу. Простить, не в смысле вернуть его в семью, а в смысле не иметь к нему никаких претензий в виде алиментов, которые он и не думал ей платить. Конечно, одной растить ребенка в такое трудное время было нелегко, соблазны кричали со всех сторон: «Купи меня, приобрети меня, подключи меня…», но радость, от того что каждое утро она целует теплую персиковую щеку, была такой огромной, что каждый раз слезы наворачивались от умиления. Только ради одного этого стоило жить дальше и не убиваться по тому, что личная жизнь не устроена и «перспективы в данном вопросе весьма туманны», как выражалась Наташка, когда рассказывала о своем очередном ухажере.

В общем, не было ни у Агнии, ни у ее подруги никакой личной жизни.

– Агния, ты спишь? – Агния действительно уплыла в своих мыслях куда-то далеко, и нить разговора практически упустила. – Так, о чем он еще тебя спрашивал? – допытывался директор и друг в одном лице.

– Аааа, ну, про работу мою спросил. В смысле, где я работаю, во сколько сына в школу провожаю, а больше ничего и не спрашивал. А что, Саш, тебе то это зачем?

– Мне незачем, но ты мой сотрудник, и я должен быть в курсе всего, что у нас на работе происходит, – непонятно ответил начальник.

– Да ничего у нас особенного не происходит, – так и вскинулась Агния. – У нас тут тишь да гладь, народ строится, стройматериалы раскупаются, оборот растет. Зарплата только такая же, как и раньше, но к убийству этот факт отношения не имеет. Это в моем подъезде человека убили, а не у нас на работе, слышишь? Не понимаю, чего ты так разволновался. Вот когда я тебе по голове дам за то, что ты нам зарплату не повышаешь, тогда и будешь волноваться.

– А ты что уже мое убийство задумала? – насмешливо поинтересовался, теперь кажется друг, а не директор. – Смотри у меня, нам тут еще полиции не хватало.

– Да ладно тебе, Саш, за голову свою будь спокоен. У меня сын растет, поэтому в тюрьму мне никак нельзя. А о повышении зарплаты все же подумай, может кроме меня еще кто-нибудь менее щепетильный захочет с тобой расправиться, – с некоторой кровожадностью в голосе подвела итог очередному за день допросу Агния. – Все, пойду работать, там опять твой прораб пришел и мне сигнализирует, на два часа точно теперь засядет.

– А разве он мой? – удивился теперь уже директор, а не друг.

– Так ты ж его привел в прошлом году, значит твой, – закончила Агния и отправилась к покупателю.

За всеми этими делами прошел день, следователь не звонил. – На допрос к себе так и не вызвал, – мельком подумала Агния. – Ну и слава богу. Еще допросов с трупами мне в жизни не хватало.

………..

Господи, как она испугалась. Вот ведь совсем недавно всё было хорошо, просто отлично. Любовник полностью её содержал, всё что от неё требовалось – быть дома по его желанию. Но это не сильно её напрягало, потому что он всегда ей звонил заранее. Конечно, он заботился не о том, чтобы не поставить её в неловкое положение, сам от жены шифровался, чтобы не дай бог она сама не начала ему названивать. Темпераментом бог его и вовсе не одарил, пять минут унылого секса – и всё, дальше от неё требовалось только внимательно слушать и восторженно смотреть. Слушать – какую-то галиматью о том, какой он крутой бизнесмен, хотя вроде и правда крутой, одна тачка чего стоит. Смотреть – на него, причем не только восторженно, но и влюблённо. Всё бы ничего, но развлечений с таким любовником – ровным счётом никаких. Ни в ночной клуб, ни в развлекательный центр не вытащишь. Но зато ВСЕГДА ночует дома. Примерный муж.

Поэтому проблему развлечений Ляля успешно решала сама. И вот наконец-то познакомилась с ооочень перспективным парнем. Сразу было понятно, что мальчик из обеспеченной семьи и влюблён в неё до потери пульса. И вот, когда можно было послать строго любовника к чёрту и начать новую жизнь начался настоящий кошмар.

Он приехал к ней глубокой ночью, но она не обиделась. Какие уж тут обиды, когда жизнь делает такой кульбит. Всё была просто прекрасно, но Илье приспичило подарить ей что-нибудь в честь их самой первой ночи, да и продуктов в холодильнике – кот наплакал. Он ушёл всего-то на пол часа в круглосуточный супермаркет неподалёку, она нетерпеливо ждала его и посматривала в окно. Илья вошёл в подъезд, но прошло уже пять минут, а его всё не было. Потом на площадке что-то негромко хлопнуло, Ляля нетерпеливо открыла дверь, встретил знакомого, наверное, и тут увидела…

Ляле в голову не пришло вызвать полицию, почему-то ей было абсолютно ясно, что во всех грехах обвинят именно её. В каждом детективе говорится ясно и понятно, кто тело нашёл, тот и первый подозреваемым. А быть подозреваемым, то есть подозреваемой, ей быть ох как не хотелось. Ляля собралась стремительно.

Повезло, и в подъезде она никого не встретила, вдоль дома, чтобы никто не заметил её из окон, добежала до угла, нырнула за угол, потом добежала до следующего дома, выскочила на центральную улицу и только тут сбавила шаг. Спортивная сумка моталась и била по ногам, огромный пакет наливался тяжестью. А в виске билось только одно – бежать, бежать…

Она очнулась, когда пластиковая ручка предательски порвалась и содержимое пакета плюхнулось ей под ноги. – Стоп, – сказала она себе, – чего это я. Нужно взять такси и поехать на вокзал. Пару часов и я буду дома. Конечно, хозяйка про меня расскажет, ну и что? Где они будут меня искать. Квартиру снимал Лёнчик, а я – что я, я ни при чём. И всё равно я может уже давным-давно к матери собиралась. Это что преступление? Лёне с вокзала позвоню. У него какие-то проблемы на работе, во пусть и разбирается на свободе. Так что сам виноват, что я вот так без предупреждения уехала.

Она немного успокоилась, подошла к обочине и подняла руку. Через секунду около неё затормозило такси.

………..

Андрей Васильевич Грохотов, следователь по особо важным делам, сидел у себя в кабинете и думал. Звонок бывшего одноклассника и труп, найденный сегодня утром в подъезде строго дома сталинской постройки, странным образом оказались связаны. Или нет? Как, понять он не мог. С одной стороны, отец волнуется за сына и просит помочь его найти. С другой стороны, несколько лет друг не звонил, а сегодня нарисовался, а сразу после звонка его сын найден с проломленным черепом на пороге девицы, которая работает в Серегином магазине. Что это, совпадение? Совпадения случаются, и не так уж и редко, но невозможно поверить в них в такой ситуации. Или Серега от себя подозрения отводит? Мол, волнуюсь, мол, Илюха пропал, мол дома не ночевал, а сам же сына и застрелил. Из ревности, например, к девице этой. Надо же Агния Львовна, да еще и Винтер. Прямо миледи какая-то… Девица, кстати, ничего себе так, красивая. И не пустышка, сразу видно. Правда сын у нее есть, это Андрей уже из беседы со свидетельницей выяснил, но любовниц и с детьми заводят. Она, например, сначала с отцом встречается, но тот жениться не собирается. Всем известно, что Бардин жену свою покойную до сих пор любит. Так дамочка на сына переключилась. Тут уже ревность в Сереге взыграла, поругались, то, сё – и вот результат. Всякое бывает. Серегу, конечно, понять можно. Вдовец, работы полно, миллионы-то сидя на диваны никак не заработаешь, а для души ведь все равно кто-то нужен. Так почему бы и не эта, хорошенькая, на десять, или, на сколько там, на одиннадцать лет моложе, можно и с ней. Опять же в работе его понимает, можно и это с ней заодно обсудить. Не все же время они только душой и телом занимаются. После удовлетворения всех физиологических потребностей можно и о земных делах поговорить. Заодно ситуацию в магазине прояснить, что спросом там у них пользуется, ворует директор или нет, ну и так далее… Только не подумал, наверное, что ей, кроме такого общения, что-то большее нужно. Вот и переключилась на сыночка. По возрасту она и с тем, и с другим могла крутить. Мысли были мерзкие, но думать в этом направлении все равно было надо. Чего только уже Андрей за столько лет в органах не насмотрелся.

Если все так обстояло, то дело можно считать закрытым. Каким бы ужасным ни был поступок Сереги, отпираться он долго не будет. Всегда правду матку резал, еще в школе за это получал от одноклассников и учителей. От одноклассников – по шее, а от учителей – в дневник пару по поведению и вызов родителей к директору. Родители у Сереги правда мировые, за правду особо не ругали, но посдержаннее быть все же советовали. Не всегда правду можно вот так без разбора людям в лицо лепить. Может, научили все-таки? И он теперь, как все клиенты уголовного розыска, не моргнув глазом, бывшему другу голову морочит?

А может все не так. И Агния эта вообще тут не при делах. Тогда какого черта Илья у нее на коврике делал? К кому-то же он шел в этом чертовом подъезде… К кому? Или ни к кому не шел, просто заманил его убийца под каким-нибудь предлогом, а сам воспользовался ситуацией и сделал свое черное дело. Правда, такой вариант Андрею казался еще более неправдоподобным. Надо же просчитать, что в подъезде никого не будет, случайно на площадку никто не выйдет. И не просто не выйдет, выстрела не услышит никто. А то, что потом, и свидетеля следом отправлять? А если свидетель не один окажется? Нет, это уж совсем глупость какая-то в голову лезет. А все потому, что ну никак не хочется ему, Андрею Грохотову, верить в то, что Серега Бардин, его друг и бывший одноклассник убил собственного сына.

Андрей хорошо помнил, как Сергей познакомился со своей будущей женой, как женился почти сразу, всего месяца через три-четыре. Как прямо накануне свадьбы они устроили мальчишник, а ничего умнее, чем пойти в баню и напиться там, они придумать не могли. И на следующий день приводили себя в божеский вид. Слава Богу, роспись была назначена на вторую половину дня, поэтому они успели выспаться, так что в дворец бракосочетаний они приехали практически без признаков вчерашней пьянки. Андрей тогда еще отличился тем, что на роспись припер букет желтых роз. Букет был изумительной красоты, наверное, поэтому он и купил его, но Лизина мать, при виде букета, чуть в обморок не упала. «Ты что, не знаешь, что жёлтые цветы к разлуке?» – Лиза шипела на него, как разъяренная кошка, букет отобрала и отправила в мусорку, а Андрея, который был у них свидетелем на свадьбе, отправила за традиционными красными розами. Потом, после свадьбы он часто бывал у них и дома, и на даче, и видел, что эти двое, действительно, любят друг друга. Никакой жёлтый букет ничего бы не изменил. Причем ничего не поменялось, когда появился маленький Илюха, а Серегин бизнес только-только набирал обороты, и денег не хватало ни на что. Никуда не делась любовь, когда Лиза заболела, стала такой страшной, что сразу было понятно, чем все закончится. Но Сергей этого как будто не замечал. Для него жена была все той же красавицей, которую он встретил много лет назад.

Именно поэтому верить в то, что Сергей завел любовницу и убил за это сына, было просто невозможно. Итак, вопросов было много, а ответов на них – никаких. Надо все окружение Ильи и Сереги шерстить, обо всех жителях подъезда справки наводить, кто да что, где работает, с кем общается, ну и вообще… В магазины его многочисленные, да в офис наведаться тоже нужно. Короче, работы невпроворот.

Опера пока по дому ходят и жильцов опрашивают, информация от них к вечеру будет, а вот окружение друга и его сына можно и нужно самому изучить. Для начала просто с Серегой поговорить надо. Да и про смерть сына ему может быть неизвестно, версия с ревностью, конечно, не делась никуда, но все же в убийство сына отцом верить не хотелось, поэтому надо звонить, вызывать его сюда, может он сам поймет что-то по реакции друга. Андрей слишком хорошо знал бывшего одноклассника и друга в одном лице, чтобы всерьез поверить во всю ту ахинею, которую он сам себе тут напридумывал.

Грохотов открыл пока еще тоненькую папочку по делу об убийстве Ильи Бардина и углубился в изучение мельчайших деталей, вдруг что-нибудь и найдется, мелькнет крохотный кончик ниточки, за который можно будет потянуть. Он только делал вид, что изучает дело, на самом деле оттягивал со звонком, как мог.

……....

После двух часов обзвона по всем возможны и невозможным номерам стало понятно, что Ильи нигде нет, ни в больницах, ни у знакомых, во всяком случае, у тех, телефоны которых он нашел. Звонить родителям Сергей пока не торопился, чтобы не волновать ее понапрасну. Мать у него, конечно, не паникерша, но в отношении внука переживала всегда особенно сильно. А у отца сердце в последнее время барахлит. Нет, не станет он их волновать понапрасну, тем более, кроме собственной тревоги, не было даже самого крошечного факта, указывающего на то, что что-то случилось. Оставалась надежда на то, что Илья зависает у кого-то, кого Сергей просто не знает, а таких, наверняка, немало. В последнее время Илья с отцом не откровенничал. Худший из сценариев, если известия придут от Андрея.

– Хорошо, если просто в обезъянник загребли, – думал Сергей. – Получит у меня по полной программе тогда… А если не загребли? Если все-таки что-нибудь случилось? – об этом думать совсем не хотелось. Но необъяснимая тревога никак не отпускала. В первый раз в жизни. Даже тогда, семь лет назад, когда Лиза заболела, когда врачи поставили страшный диагноз, неоперабельная опухоль головного мозга, он так до конца и не успел испугаться, все случилось слишком быстро и неожиданно. Химия, еще одна и еще, горячечный бред и огромные глаза, запавшие в черные провалы, как у киношных героев в фильмах про вампиров. Была жизнь – и не стало жизни, кому-то наверху она понадобилась так сильно, что ее забрали с грешной земли, оставив Сергея с сыном в полном одиночестве. Это было так несправедливо, так больно, что он еще долго не понимал, что ее больше нет, долго недоумевал, почему она не встречает его после работы, не целует его прямо у двери горячими требовательными губами. Словно не умерла, а вышла куда-то ненадолго, потеряла память и не знает, что дома ее ждут и не знают, как без нее жить дальше. Сергей не знал. Не знал до такой степени, что не раз уже подумывал продать бизнес, бросить все, уехать в какую-нибудь заброшенную деревню и доматывать там свой жизненный срок пока смерть не устроит ему новую встречу с женой. Или не устроит. Ведь никто же так и не знает наверняка, что там, за тем краем, который называется жизнь.

Он часто думал об этом, хотя и страшился таких мыслей, и всегда его останавливало только то, что у него есть сын. Не самый идеальный и удачливый, но единственный и любимый, это был их с Лизой сын, все, что у него осталось после ее смерти.

– Нужно звонить Андрюхе, – выныривая из мрачных воспоминаний, подумал Сергей, но ему было так страшно, а руки так тряслись, что даже телефон не держали… Но, не успел он нажать на нужные кнопки, как Андрей позвонил сам.

– Серега, привет еще раз. Подъезжай ко мне, – начал он каким-то неестественно бодро-фальшивым голосом.

– Зачем? Ты узнал, что-нибудь? Андрюха, не томи, говори, как есть, – занервничал Сергей.

– Серый, я не могу пока ничего точно сказать, давай подруливай ко мне, пропуск я тебе закажу.

– Еду, – отрезал Сергей, подержал в ладони теплую телефонную трубку домашнего телефона, успокаивая забухавшее внезапно сердце. – Вот и все, – подумалось ему почему-то, – вот и все.

Через полчаса он сидел у Андрея в кабинете, на него было страшно смотреть. Беспомощный, застывший взгляд, черные круги под глазами и постаревшее за несколько минут лицо.

– Как же так, Андрюха. Ну, как же так? Ему же всего двадцать пять лет, ему же жить да жить еще. Как же я не уследил? За что его?

За эти вопросы без ответов, за эти ничего непонимающие глаза Андрей ненавидел свою работу. Как сказать отцу, что его сына больше нет? И как объяснить, что его жизнь больше не имеет никакого смысла. Ведь в конечном итоге человек живет ради своих детей. А какой-то отморозок убил не просто чьего-то сына, но и смысл жизни всех его близких людей. Пожалуй, сейчас Андрей не поверил бы в виновность друга, даже если бы были неопровержимые доказательства его вины, слишком уж натуральными были его чувства. А ведь даже в школе в драматический кружок Сергея не взяли, актер из него был никакой.

– Так, Серега, давай заканчивай страдать, – чуть более жестко, чем следовало, сказал он, – слезами, как говориться, горю не поможешь. А вот убийцу я найти обязан. А в этом деле каждая минута на счету. Так что страдать мы с тобой потом будем. В сауну с пивом и воблой не пришлось сходить, значит, на кухне с водкой и огурцом сядем и помянем Илюху. По-настоящему помянем. Но это все потом. А сейчас бери себя в руки и вспоминай, вспоминай каждую мелочь.

– Да не знаю я, что вспоминать, – заорал Сергей, – ты что думаешь, Илья передо мной отчитывался о своих делах? Да он со мной неделями не разговаривал, когда деньги нужны были, тогда делал вид, что у нас все в порядке, а мы образцово-показательна семья, а так … – Сергей махнул на Грохотова рукой, но все же немного успокоился. Отвечая на вопросы, можно было хоть немного отвлечься от навалившегося на него ужаса.

– А ты хоть раз поинтересовался, зачем ему деньги? – поинтересовался Андрей.

– Ну, когда он понемногу просил, не спрашивал, конечно, а на идеи его дурацкие объяснения просил, бизнес план велел составить. Ну, он писал там что-то, а я денег давал, – Сергей немного оживился, словно рассказ о сыне возвращали его мальчика к жизни, – да идеи-то были, ни в коня, ни в Красную армию. Сначала он продюсером хотел заделаться. С девчонкой какой-то из музучилища познакомился, так, то ли она его убедила, то ли сам он решил, что талант у нее немыслимый, вот и решил ее раскрутить. Ну дал я денег на костюмы какие-то, клип он записал, кстати дерьмо, а не клип, ну пару раз в клубе она выступила. Я сходил посмотреть, кошмар. Так стыдно мне было, словно не она, а я на сцене извиваюсь и делаю вид, что у меня голос как у Аллы Пугачевой, как минимум. Таких, как она, даже не сотни и не тысячи, миллионы. Мы с тобой на кухне и то лучше споем. В общем, перспектива проекта была налицо. Но тут они поссорились к счастью, продюсером ему быть расхотелось, благо новых звезд на его орбите больше не появилось, а то доили бы его, а точнее меня до конца дней. Потом с официанткой стал встречаться. Так ресторатором решил стать. Тут уж денег поболе они из меня вытянули. А мне все некогда, все работа у меня, поговорить с ним после смерти матери никак времени не нашел. Так все деньгами откупался, думал, что он перебесится, в институт вернется, а потом ко мне работать придет, – тут Сергей обхватил голову руками и завыл. – Гооосподи, сынооочек мой. Прости меня, идиота….