Текст книги "Кепочка, Лялечка и Ленка. Мини-романы"

Лялечка
Действие мини-романа происходило в те годы, когда ещё не было мобильных телефонов.

Снег с дождём

Возможно, годам к 35, нет, лучше к 40, я перестану ждать от жизни чего-то необычного, сказочного, неповторимого, но сейчас! Мне всего лишь двадцать пять! Или уже… Это зависит, с высоты какого возраста Вы смотрите на меня. Может, мы ровесники, одногодки, земляки, тёзки? Стоп! Меня понесло. Глобально: у меня – сессия, день рождения любимой подруги, некормленый муж, а в частности – недовольная свекровь в гостях и для поддержания ликующего настроения – телефонный роман. Я обожаю трепаться по телефону! Нет, не о тряпках, не о футболе, как Вы могли неосторожно подумать, а о… Собственно говоря, это зависит от собеседника. Вы могли бы стать моим собеседником? Чем Вы могли бы меня заинтересовать? А я Вас? Если Вы предпочитаете тонкую интригу банальному объявлению в газете – сговоримся.

Итак, моему поклоннику 17 лет. Мы познакомились в троллейбусе. Смешно? Забавно. Я долго не могла понять, кому мальчик так мило улыбается. Не поверила – мне! Чудный ребёнок! Я думала, не позвонит. Вот уже неделю мы беседуем. Муж послушал один раз, фыркнул и обозвал меня дурындой. Что ж, хорошее зрение не гарантирует понимания увиденного. Звонок!

– Привет. У меня громадная новость. Будешь плакать?

– Минутку – простынку возьму…

– Не торопись! Обойдёшься носовым платочком. Меня в армию забирают.

– Что ж ты не в сезон?

– Дополнительный набор. Сам думал, что весной заберут. Но так даже лучше, всё равно без дела болтаюсь. Будем прощаться, я, вряд ли после службы тебе позвоню. За два года я точно забуду всех.

– Вернись здоровым и не циничным.

– И всё?!

– Постарайся не жениться…

– А вот этого не обещаю. Дочку хочу – надоели братья… И назову твоим именем…

– Ты ж забудешь!

– Телефон забуду, а имя – никогда. Ладно, у меня ещё много дел. Прощай.

Вот те раз! Только начала рассказывать о славном мальчике, а его и сграбастали. Что ж, будем учиться по вечерам, сессию никто не отменял. Свекровь тут со своими расспросами забодала. Уж всё вроде показала, разъяснила, разжевала, ан нет! Иду-у, маменька, иду.

Мне не нравилось Лялькино настроение. Она словно не живая – не хочет учиться дальше. Осталось-то! Четыре года промучиться и всё коту под хвост! Вся группа за неё переживает. Я уж и так и сяк, не знаю, что ещё сделать…

Остаётся одно – поговорить с объектом её страсти. Но как?! Она мне все уши прожужжала про свою неземную любовь, но чем больше я о нём слышу, тем больше испытываю неприязнь. Заочно. Ляля не спешит нас знакомить. Я знаю всех её хахалей, друзей, поклонников, любовников, но этот «фрукт» особенный.

– Ольга, пожалуйста, мне так плохо…

– Ты сколько раз звонила?

– Целый день, через…

– Каждые пять минут!

– Нет, – неуверенно возражает Лялька, – Оль, я чувствую, что он дома. Он не берёт трубку. Он знает, что я звоню. Мне бы только убедиться, что он один, что у него женщины нет. Я бы поехала к нему, но боюсь, что он дверь не откроет…

– Ты знаешь, где он живёт?!?

– Извини, – замялась подруга, – я тебе не говорила… Я была у него один раз…

Свежо предание! Я тяжело вздохнула, готовясь к неприятностям и потере времени. Но Ляльку надо было спасать. Она напоминала мне чистенькую, балованную комнатную собачку, забытую хозяйкой на пикнике. И мечется это пушистое чудо с бантиками по кочкам и грязным листьям и скулит, и жалуется, и замерзает.

– Ладно. Диктуй. Что я должна сказать?

Получив подробные инструкции, я смело и уверенно отправилась рыть яму не только себе.

– Добрый вечер, – проворковала я вкрадчиво – томно.

– Здравствуйте, – встрепенулся, «сделав стойку», Лялькин ухажёр.

– Позовите, пожалуйста, Лялю, – уж совсем интимно попросила я.

– Можно позвать. А Вам какую? – интерес в голосе неподдельный.

– Простите, пожалуйста, я, вероятно, ошиблась. Моя Ляля – одна и неповторима, – выяснила я всё, что было нужно, и спешила ретироваться.

– А-а, простите, какой номер Вы набирали?

И я, как последняя дура, медленно диктую ему несуществующий номер. Ясно, что он записывает, ясно, что он подозревает меня в Лялькиных происках, но именно этого я и добивалась! Мне не хотелось бы встревать в их непростые отношения, своих приключений хватает. Но вышло всё не так. Надо было бы быть самой собой и говорить, что я думаю или чётко следовать Лялькиным указаниям, а я… О чём я только думала? Об узоре. Я сидела и разбиралась с журналом мод – мне попался весьма заковыристый рисунок. Я не очень хорошо владею спицами, только учусь, поэтому отвлекаться не стоило бы. До чего ж крепка я задним-то умишком!

Короче, перезвонила я Лялечке, подробно всё изложила, она меня заверила, что Филимон, / наградили же родители мальчика/, не перезвонит мне ни за что на свете. Обидно. НЕ то, что он не перезвонит, а то, что Лялька не считает меня женщиной, способной заинтересовать мужчину. Незамужние всегда с превосходством посматривают на замужних? Или снисходительно, или высокомерно…

Медлительно размышляя на тему женской солидарности и мужской неверности, я неторопливо вязала свитерок. Серёжка штудировал «Спид-инфо». И оба мы вполуха слушали радио. Идиллия была нарушена телефонным звонком. Непроизвольно взглянув на часы – почти десять, я взяла трубку.

– Вы дозвонились до Ляли? – сексапильный баритон был участливо насмешлив.

– Представьте – да, – покраснела я до самых пяток.

– Я вот набрал вами названный номер и там никакой Ляли, к моему удивлению! – не оказалось, – вкрадчиво продолжал агент 007.

– Вы знаете, я имею такую дурацкую привычку записывать номера телефонов по диагонали, а не как все нормальные люди в строчку, – сбивчиво начала я придумывать нелепые объяснения, – вот я малость и перепутала первые цифры. А Вам Ляля тоже понадобилась? Вы решили её разыскать?

– Нет, у меня кое-какие ассоциации возникли, но они к Вашей Ляле никакого отношения не имеют.

– Вот и замечательно, – тихо начала я нервничать, исподволь поглядывая на мужа. Он с интересом прислушивался к нашему разговору, – я больше не буду ошибаться, уж извините меня великодушно. Всего доброго.

– ВЫ торопитесь? Кстати, меня зовут Филимон. Довольно редкое имя…

– Согласна. Хотя ассоциации возникают.

– Поделитесь? Как обращаться?

– Оксана Евгеньевна, – чутко вслушивалась я в незнакомый голос Филимона, вспоминая нелестные Лялькины эпитеты.

– Очень мило. И чем Вы изволите заниматься, в свободное от звонков Лялечке, время?

– Да вот, вяжу немного. Готовлю. Работаю. Учусь. Можно в другом порядке, как Вам удобнее.

– А живёте Вы с мужем?

– Да. Вдвоём, – многозначительно произнесла я, надеясь, что Лялька рассказала ему про всех своих подруг.

– И далеко Вы от центра?

Ага! Он всё-таки до конца не уверен, что я Лялькина подруга. Врать бессмысленно – он знает мой номер, благодаря АОНу.

– Очень! Я на Пражской живу. А Лялька моя на Новослободской…

– Редко видитесь? – сплошное сочувствие в голосе.

– Часто. Она не замужем и не работает, так что заезжает в гости. Что Вас ещё интересует в девушке Ляле?

– Оксана Евгеньевна! – укоризненно отозвался Филимон. – Меня сейчас интересует, что Вы вяжете?

– Джемпер мужу. Журнал…

– Нет, нет! Мне не нужен номер журнала, мне нужен мягкий джемпер, связанный нежными женскими ручками. Вы берёте заказы? У меня уже есть пряжа. Очень красивая, в упаковке, – голос становился убедительнее и ласковее с каждым словом.

– Видите ли…

– Не отказывайте мне хотя бы в консультации, я совершенно ничего не смыслю в вязании.

– Хорошо, посмотрим, – загипнотизированная бархатным баритоном, не сопротивлялась я.

Вернулась к вязанию, взбудораженная и смущённая. Безусловно, надо бы позвонить Ляльке. Чтоб она окончательно сожрала себя?! Зачем лишать девушку иллюзий?

На следующий день Филимон позвонил мне.

В окно светило солнце, я удобно устроилась с конспектами на диване, подставив тёплому солнышку спинку и, не раздумывая, подняла трубку.

– Добрый день, Оксана Евгеньевна. Надеюсь, не отвлекаю, – сдержанно пророкотал сексапильный мужской голос.

– Я – а, вообще-то, никогда не сижу без дела, но поговорить с умным человеком…

– Спасибо. Я отвлеку Вас на минутку….

Угу! Почти два часа длилась эта минутка. Мы обсудили последний фильм, погоду, тенденции нынешней моды, безрадостную перспективу безработицы и мило распрощались, весьма довольные друг другом. Он обещал позвонить в субботу, подвезти пряжу. Филимон легко уговорил меня связать ему свитер! Взволнованная, я уставилась на конспекты, пережёвывая наш игриво-светский разговор. Меня грыз червяк сомнения – говорить Ляльке или нет о нашем разговоре. Как настоящая подруга я, безусловно, должна была доложить Ляле о последних событиях. Но с другой стороны она хотела знать моё мнение об этом человеке, а как я могу охарактеризовать его заочно? Может, я смогу убедить его вернуться к Ляльке или хоть пойму, почему это невозможно.

Мучимая противоречиями, только к вечеру я пришла к Соломонову решению. «Если Лялька мне позвонит, и опять будет рыдать о горькой доле любовницы, я ей всё расскажу, пусть решает сама. Но, если она не позвонит, подожду до субботы. Всего-то сутки».

В субботу Филимон не позвонил. Настроение у меня испортилось, и в предчувствии неприятностей, я нервно перебирала спицами, спуская петли. Муж, живо интересовавшийся Лялькиными похождениями, расспрашивал меня о переговорах, защищая Филимона. Я что-то мямлила, пытаясь выявить свои ошибки. Сергей пошёл спать, а я немного задержалась на кухне. Почти полночь. Звонок! Вздрогнув, с замиранием сердца, я взяла трубку.

– Привет! Мне Филимон позвонил, – довольно громко и агрессивно начала Лялька.

– Поздравляю! – искренне обрадовалась я, решив, что они помирились.

– Не с чем! Он расспрашивал о тебе!!! – негодование в Лялькином голосе грозило мне глухотой. Успокоившись, что всё проясняется, я хладнокровно ответила.

– Ты просила меня позвонить? Я это сделала. Ты клялась, что он не перезвонит мне? Он перезвонил. В чём я перед тобой виновата? Чего ты на меня орёшь, будто я последняя шлюха?! Я не собиралась и не собираюсь забирать то, чего у тебя нет. Или есть? Вы поговорили? Вы встречаетесь?

– Но ты мне не словечком! – чуть не плакала Лялька.

– Ты и так не в себе. Я бы рассказала, когда добилась результата.

– Какого?

– Ты просила его узнать? Не обязательно встречаться, но поговорить-то я могла, чтоб чуть-чуть разобраться в человеке.

– Просила. Извини, пожалуйста, я знаю, что ты Серёжке не изменишь. Я совсем с ума сошла… Он такой… Влюбил меня в себя и бросил.

– Погоди, погоди. Он женат, насколько я помню. Тебе ж всё равно ничего не светило или я чего-то не знаю?

– Женат. У него трое детей…

– Фью, – присвистнула я, – и ты ждёшь, что он всех оставит ради тебя?

Лялька продолжала что-то негодующе говорить, но тут вышел на кухню Сергей и, гаркнув во всю силу нехилых лёгких, прервал наш бурный диалог. Щёки мои горели, будто Лялька отхлестала меня берёзовым веником, не там где надо. Стоя под душем, я всё продолжала оправдываться перед подругой. Удивительно гадко и тяжело было на душе. Еле заснула. Вскочила ни свет, ни заря и, проводив мужа, сразу же рванулась к телефону.

– Доброе утро, Филимон Ябедович! – еле сдерживаясь от откровенного хамства, подняла я Лялькиного хахаля с постели. По Лялькиным сведениям он раньше полудня не встаёт.

– Мм, здравствуйте, – безразлично пренебрежительно отозвался Филимон.

– Мне нужно сказать Вам всего пару предложений. Будьте любезны, не перебивайте. Вы способны слушать?! – клокотала я.

– Попробую, – недовольно проворчал Филимон, позёвывая, – я весь внимание, Оксана Евгеньевна.

– Нет! Зовут меня – Ольга. Я та самая подруга, которую Вы не видели, которая лучшая, которая замужем, ну и так далее. Вы наслышаны. Несколько дней назад, по просьбе Ляли я позвонила Вам. Поверьте, я не хотела Вам звонить. То, что Ляля рассказывала мне о Вас не вызывало во мне желания с Вами знакомится. Мне просто жаль Ляльку, она … – распинаться перед незнакомым мужиком о Лялькиных страданиях не хотелось, – мне важно знать, стоят ли её слёзы в Ваших глазах хоть что-то, или Вы совершенно бездушный сухарь!

– Ольга-Оксана! – пытался что-то сказать Филимон. Но разъярённую женщину трудно остановить нечленораздельным мычанием.

– Вы обещали не перебивать! Я НЕ ГОВОРИЛА Ляле о нашем разговоре, о том, что Вы звонили мне. Она и без того на грани нервного срыва. А Вы хотите её доконать! Вы ей позвонили вчера, а мне – нет, хотя обещали. Как Вы думаете, какие выводы я сделаю? Пожалуйста, миритесь со своей дамой, звоните ей и держите её при себе! До свидания.

Положив трубку, я облегчённо вздохнула. Теперь я с чистой совестью могла смотреть в Лялькины бирюзовые глазищи.

Дня четыре я жила относительно спокойно. Лялька вышла из подвешенного состояния и потихоньку начала размышлять. Правда, мысли её, к моему глубокому сожалению, в сторону учёбы не были направлены. В пятницу Ляльки не оказалось в институте, хотя мы с ней договорились о встрече. Не успела я войти в квартиру, как зазвонил телефон. Я рванулась, на ходу сбрасывая сапоги.

– Олечка, пожалуйста, поговори со мной, – опять умирала Лялька.

– Дорогая, ты совсем обалдела! Все с ума сходят от нового предмета, а тебя ничего не волнует?! Как ты будешь сессию сдавать?

– Я совсем ничего не буду. К чёрту всё! Я к Филимону хочу!

– Ну да, запасной женой, – твёрдо решила не быть третейским судьёй я, – «… там, в краю далёком есть у меня…». Помнишь, песню-то поучительную?

– Давай споём, – всхлипнула Лялька.

– Ты знаешь, я в пальто… и есть хочу. Разреши…

– Ты только обязательно перезвони, хоть в час ночи, я буду ждать.

Конечно же, так и вышло. Прислушавшись к Серёжкиному дыханию, я осторожно утащила телефон на кухню и, закутавшись в мягкий плед, набрала Лялькин номер. Страшно удивилась – занято! Неужели с Филимоном треплется? С одной стороны – хорошо, плакать перестанет, а с другой…. В задумчивости слушая короткие гудки, я мучилась данным словом. Ляля – девушка необязательная и безответственная. Её не будет тяготить, как меня, обещанное слово. Я ж, педант, буду переживать. Есть контакт!

– Я уж засыпаю. С кем была связь?

– Если бы! А то только разговор, – слышала я прежней кокетливый голосок.

– Что случилось? Кто тебя так порадовал?

– Ты сидишь? Мы с Филимоном разговаривали! – ликование в голосе зашкаливало все допустимые приличия.

– Надеюсь, не об Оксане Евгеньевне, – мрачно пошутила я.

– Даже не вспоминали! – продолжала щебетать Лялька, – представляешь, он не подходил к телефону, думал квартирная хозяйка, а он сейчас не может заплатить вперёд, как обычно… Врёт, конечно. Но мне всё равно. Определитель у него работает исправно, он прекрасно видел мой номер. Бывает у человека депрессия… Главное, что он позвонил. Позвонил! У него сейчас тяжёлая полоса в жизни, детей и жену отправил за границу, а сам пока не может закончить с делами здесь. Я так хотела его поддержать, утешить, а он к телефону не подходил, но я не обижаюсь теперь. Он справился и сразу же вспомнил обо мне.

– Давно они в Москве?

– Я не спрашивала. Они снимали квартиру или у родственников жили, я не в курсе, но вот с июля, когда мы познакомились, они жили где-то на Беговой. А семью он отправил неделю назад.

– Потрясающий мужчина! Когда жена с детьми была рядом, у вас всё было нормально. Стоило им уехать, и ваши любовные сети растворились в твоих слезах. Тебе точно надо документы оформлять…

– Возможно, он здесь останется, если мы поженимся.

– Вот только ему об этом не говори, а то точно больше Филимона не только не увидишь, но и не услышишь.

– Почему? Ты что-то знаешь? – всполошилась Лялька.

– Если б что-то знала, то так бы и сказала, а это так – догадки. Дай бог, чтоб я ошибалась. Женитесь, детей плодите. Твой папа как на это посмотрит?

– Филимон с ним договорится. Ой, Оль, если б ты его видела! Страшон как чёрт! Встретишь в сумерках, только взглянет, не только кошелёк отдашь, а и все колечки сама снимешь, без ножа и пистолета, – радостно трещала подруга.

– Как же тебя угораздило с ним познакомиться?

– Я разве тебе не рассказывала?! – возмутилась окрылённая Афродита.

– Без подробностей… так, мимоходом, – хотелось мне знать начало.

– Это была сказка! – эротично простонала Лялька, – Всё случилось в чудесный солнечный день. Не жара, не пекло, не духота, а настоящее летнее тепло обволакивало и расслабляло мою изнывающую от скуки плоть. Я шла от метро домой. Вдруг возле меня тормозит вишнёвая «японка». И из окна высовывается загорелая морда и предлагает меня подвезти. Ты представляешь! Пятнадцать метров до подъезда осталось…

– Как ты была одета?

– Короткая зелёная юбка, белый топик…

– Шпильки?

– А как же! – горделиво возмутилась Лялька.

– Макияж?

– Неужели ты думаешь, что я выйду на улицу без косметики! Людей пожалеть надо.

– И кого ты пожалела первым?

– Ну-у-у, я не сразу… Я иду, а он за мной едет. Ты бы слышала, как я его обзывала! Не отстаёт. Страшон! Но обаятелен! Поверь, я долго сопротивлялась знакомству. Мы проговорили возле дома около часа.

– Погода благоприятствовала, – пыталась я напряжённо вспомнить белый Лялькин топик, – декольте у тебя имело место?

– Где? Ну да! Ты не помнишь?! Я зимой вязала… с бретелью…

– Помню. Декольте до пупка, спина открыта. В конечном итоге ты распрощалась у дверей родительской квартиры с незнакомцем, похожим на чёрта. Небось, телефончик ты ему сама записала?

– Не совсем. Он запомнил. Ох, Ольга, он так красиво ухаживал. Это был первый мужчина в моей жизни, который на каждое свидание приходил с цветами. Какие он роскошные розы моей маме подарил…

– Когда?!

– Недели через две после нашего знакомства. Он принёс папе коньяк, маме – цветы, а мне коробку конфет.

– Бабе цветы, дитям мороженое, – процитировала я героя Папанова, – надеюсь, вы с пользой потратили съеденные калории?

– В том-то всё и дело! Мужик познакомился, красиво ухаживал, все мои капризы исполнял, а как дело дошло до постели – в кусты.

– Может, он извращенец?

– С тремя детьми?!

– Одно другому не мешает. Как ты, бедняжка моя, без секса всю осень жила?

– Сама удивляюсь. Особенно после моих эквилибристических номеров с Вовочкой.

– Так позвони Вовочке.

– Можно. Но не хочется. С ним только секс интересен, а больше нам и говорить-то не о чём. Вовочка, как кукла резиновая. Сделал дело и отключился. Ни покурить, ни поговорить, ни ужином покормить…

– Зато сексом вы занимались до двух часов. В спортзал ходить не надо. Когда-то тебя это устраивало.

– Пока не было Филимона, меня многое устраивало. А теперь я даже замуж хочу, – мечтательно вздохнула подруга.

– У-у, хотя вообще-то один раз можно сходить, но позже. Поверь старой больной…

– Ладно, ладно, дай хоть помечтать, старушечка.

– Ты мне одно скажи – вы встречаетесь?

– Пока не знаю, но он завтра позвонит, и… Лялька взяла длинную пауза. Видимо, закурила. – Понимаешь, ему надо одно дело оформить, а для этого нужно ехать в какую-то Тмутаракань.

– Тогда, милая моя, приятных тебе эротических сновидений.

– Лучше сексуальных и наяву.

– Сие не от меня зависит. Иди, мечтай. Завтра сообщишь результаты.

Завтра оказалось очень насыщенным днём. С утра Сергей дулся и обижался, потом вышел во двор к ребятам и вернулся «тёпленький» и ворчливый. Уселся перед телевизором и забыл обо всём на свете. Я, с трудом разбирая свои сокращения, пыталась читать конспект по «валютным операциям». Как можно так писать! Телефонный звонок меня обрадовал – только бы не учиться!

– Добрый вечер, – приятный мужской голос явно ошибся.

– Здравствуйте. Вы…

– Нет, я звоню Вам. Не откажите мне в любезности разъяснить некоторые вещи…

– О Ляле?

– Не совсем. Я уже понял, что ВЫ ей ничего не говорили, а я Вас сдал с потрохами. Давайте разберёмся спокойно.

– Попробуем. Предупреждаю сразу – большой охоты общаться с Вами я не имею. Может, мы ограничимся сегодняшней разборкой и разойдёмся.

– Но людям всегда чего-то не хватает, может быть, я смогу предложить Вам недостающее?

– Интересно, – опешив, я призадумалась.

– Что там у Вас шумит?

– Футбол. Серёга болеет за весь подъезд, – скривилась я от радостного мужниного вопля, – любимая команда гол забила. А Вы за кого болеете?

– Делать больше нечего! Я не люблю футбол. Смотреть как 22 бугая за одним мячом…

– Замечательно, – воодушевилась я, – значит, Вы любите классическую музыку?

– Не в том понимании. Для меня классика – это «The Beatles», «Pink Floyd», Gary Moore, Lionel Richie…

– А это кто?

– О! Это певец мужского одиночества…

– Хм-м, разбитое мужское сердце, – скривилась я, – не характерно для современного мужчины.

– А он не современный. Я же говорю – классика. Попробую угадать, Вы, вероятно, любите дождь, собак и Аллу Пугачёву.

– Дождь терпеть не могу, собак люблю на картинках, а Пугачёва – почти классика. Её в начале карьеры не все воспринимали и любили, а сейчас попробуй-ка попасть на концерт. Но Вы мне специально зубы заговариваете или у Вас…

– Конечно же, дело есть! Я так понимаю, что вязать Вы мне ничего теперь не будете? – с затаённой надеждой спросил Филимон.

– Естественно! ВЫ считаете, что поступили согласно песням вашего любимца?

– Нет, он бы точно не одобрил, но давайте не будем касаться этой темы, пусть будет так: я только что Вам позвонил и пытаюсь познакомиться. Зовут меня…

– Филимон Игоревич Дорохов.

– Не ожидал! – удивлённо протянул Филимон. – Ольга?

– Владимировна. Мне сложно сделать вид, что я ничего не знаю, ведь я – лучшая подруга. Понимаете?

– Боюсь, не совсем. Лучший друг – это мне понятно, а вот… хм. Хотя сходство должно быть. Допустим, Вам рассказали мою автобиографию, но ведь всё остальное осталось между нами?

– Плохо Вы Ляльку знаете. Считайте, что я была третьей в машине, у Ляли дома и…

– Стоп! Не может быть! – немного стушевался мой собеседник.

– Может, может. Но я не собираюсь Вам пересказывать то, что и без меня Вам хорошо известно. Вы Ляльке звонили?

– Да. Хотя, замечу мимоходом, против своей воли.

– Неужели на Вас можно повлиять?! Или Вы решили помириться? – торопилась я расставить все точки над «i».

– Вы меня смутили. Не в том смысле, что я устыдился, а я подумал, что, может быть, я и «закрутил гайки» слишком круто, – с ноткой горечи отозвался Филимон.

– И ничто человеческое Вам не чуждо, – с долей едкого сарказма заключила я.

– ВЫ с мужем так же разговариваете? – мягко интересовался Филимон.

– Вы – не он, – почему-то огрызнулась я, – и нам больше не о чём говорить!

– Не обижайтесь. Будем считать, что вопроса не было. Вы обещали подумать, чем я могу…

– Думаю, не пригодитесь. Ляльку успокойте и ни в коем случае не говорите, что мне звонили. Хватит с неё переживаний. А то придётся психотерапевта искать.

– А Вам он не требуется? По-моему, хорошая мысль. Вы обдумаете моё предложение, а я перезвоню.

– Завтра? – не ожидала сама от себя прямого вопроса.

– Возможно, – рассмеялся Филимон, – идите, успокойте мужа, в случае проигрыша любимой команды, и поздравьте, в случае выигрыша.

– Спасибо. Я ещё не согласилась на личного «психа», а Вы уже приступили…

– Стараюсь подтолкнуть Вас к правильному решению. До свидания.

Загадочно улыбаясь, я направилась на кухню. Не успела я открыть рот, как Серёга дико заорал: «Гол!» и, высоко подпрыгнув, приземлился на мою ногу. Я орала несколько громче, чем он. «Какого хрена тебя принесло!» – возмутился болельщик, бесцеремонно выставляя меня за дверь. И тут я всерьёз задумалась над словами Лялькиного «фрукта». Безусловно, мне не хотелось перебегать дорогу Ляльке, не хотелось понравиться Филимону, не хотелось, чтоб он мне понравился. Но мне хотелось знать, почему у Ляльки с Филимоном всё разладилось!

Он позвонил на следующий день и на следующий, и… я уже не мыслила себе дни без голоса Филимона. Лялька была спокойна и сдержанна – ждала Филимона из командировки. Взяла у меня конспекты, может, хоть что-то перепишет.

– Что там у Вас» мурлыкает»?

– «Стена». Есть у них одна композиция, про учителя, могу слушать бесконечно. Можно закурить?

– Если Вам не вредно…

– Мне ж не рожать. А Вы не курите?

– Я – пассивный курильщик, в институте дымят

– А муж?

– У него другая специализация…

– С кем это ты обо мне? – недовольно буркнул, вошедший из кухни в комнату, Сергей.

– С психологом, – припомнила я предложение Филимона, – у меня ещё пять минут.

– Вот я и вернулся с отравой, – магнетический голос Филимона не позволил мне объяснить мужу, что это шутка. И Серёжка пошёл пить чай в полной уверенности, что я консультируюсь с врачом.

– Давно травимся?

– Просто дела нет, вот и тянет закурить. Когда я занят, мне не до сигарет. Сижу, кроссворды разгадываю, да жду решения. Вот как всё прояснится – не до перекура будет

– Когда?

– Если б знать! Хорошо хоть можно с Вами поговорить, а то так и лежал бы в депрессии.

Кстати, всё холоднее и холоднее становится, а я человек теплолюбивый, нет, холода не боюсь, но к московской погоде не привычный. И очень люблю тепло. Скажите, Вас не затруднит переделать мне воротник у джемпера? Нет, так нет, я не обижусь.

Категорически отказавшись, я весь вечер прикидывала, как лучше переделывать горловину; то ли перевязать, то ли отрезать лишнее и прикетлевать…

Я училась, работала, хозяйничала по дому, но мысли мои непроизвольно возвращались к разговорам с Филимоном. Беседовали мы с каждым разом всё дольше, всё откровеннее и нежнее. И, наконец, настал тот момент, когда нужно было либо увидеть глаза собеседника, либо прекратить наш телефонный трёп навсегда.

– Давайте встретимся. На пять минут. Я отдам Вам свитер и бегом в метро. К тому же морозный день не располагает к прогулке.

– Может, отложим до следующей недели? Синоптики обещают потепление, – с замиранием сердца пыталась я отговорить себя от опрометчивого шага.

– Можно. Но на следующей неделе мне, вероятно, придётся уехать, – погрустневшим голосом отозвался Филимон, – давайте в четыре? А, если ещё неподалёку от Вашего дома встретимся, то в четыре пятнадцать Вы будете опять изучать свои конспекты. Но я обязан Вас предупредить – не испугайтесь.

Не обратив на его слова никакого внимания, я смело шагала к бульвару. Остановка автобуса. Никого. Закипая, взглянула на часы. Ха! Это я притащилась на 10 минут раньше. Хотела пройтись вниз по улице, но, сделав два шага, едва не растянулась на тротуаре. Северный ветер, пронизывающий и колючий, старательно выдувал из куртки домашнее тепло. Под ногами – каток. Развернувшись, я оцепенела. На остановке стоял невысокий, смуглый мужичок. Заставив себя подойти ближе, я невольно содрогнулась – ну и физиономия! Удивительно непропорциональное лицо оживляли огромные чёрные глаза. Я кивнула, не в силах что-то сказать.

– Ольга Владимировна, я Вас предупреждал, – широко улыбнулся Филимон, знавший какой эффект производит его внешность.

И всё! Исчезла неловкость, недоверие, подозрительность. Бездна обаяния, скрывавшаяся в гипнотическом взгляде магнетических пронизывающих глаз, расположила меня сразу и окончательно. Я улыбнулась в ответ.

– Давайте пройдёмся, я здесь первый раз, – бегло оглядывал ноябрьский бульвар Филимон.

– С удовольствием. Падать будем по очереди или вместе?

– Ни за что. Нет, вместе, конечно, лучше, но ещё лучше не падать. Держитесь крепче, – предложил он мне согнутую в локте руку.

– Спасибо. А то я уже почти навернулась…

– Я видел. Я следом шёл. Рановато, думаю, приехал, постою, покурю. Потом смотрю, зелёная куртка, как описывали.

– Гололёд… – отчего-то смутилась я.

– У меня предложение…

– Не пугайте, я уже замужем, – вцепившись в рукав, я была не любезна.

– Об этом я потом поразмыслю, а пока о другом. Давайте на «ты»?

– Не получится сразу.

– Я помогу.

Мило беседуя, мы добрели до конца аллеи, перешли на другую сторону улицы и, продолжая бурный диалог, дошли до метро. Ветер немного стих. Солнце село. Народ с работы потянулся. Я поёжилась.

– Я Вас проводила…

– Ну, нет! Я ещё не дряхлый дед, чтоб меня провожали. Я ТЕБЯ провожу, – многозначительно выговаривал он каждую буковку.

Мы ещё пару раз прошли по бульвару, обсуждая разные насущные проблемы человечества. Я тихо коченела. Филимон, взмахнув короткими, пушистыми ресницами, рассмеялся: «Иди, а то я начну тебя целовать».

Забрав пакет, без уговоров, я драпанула домой.

Серёги не было. Погревшись под горячим душем, я принялась готовить ужин. Серёга притащился в полночь. Занятая своими мыслями я не стала ни устраивать скандал, ни огорчаться, как обычно, пьяному состоянию мужа.

Утром я проснулась с ощущением необыкновенной лёгкости и радости во всех частях тела. НЕ понимая, что происходит, я крутилась на кухне, перебирая в мыслях вчерашний вечер. Внутри меня словно кто-то поселился, кто-то невидимый, кто-то желающий отдать своё тепло мне. Я чутко прислушивалась к незнакомцу. Крохотный комочек рос, увеличиваясь в размерах. Ликование заставило светиться мои глаза загадочным, мягким, размытым светом. Может, это счастье? Я не узнавала себя! Что происходит?! Хотелось петь, танцевать, кружиться по квартире, подбрасывая вверх плюшевого мишку. Вся рутинная домашняя работа была сделана за какой-то час. Квартира сияла чистотой и свежестью. Я горделиво улыбнулась и посмотрела на часы. Двадцать минут первого. Около двух обычно звонит Филимон. Звонка в положенное время не случилось, и я занервничала. Внезапно вся лучезарность, переполнявшая меня, испарилась, а на смену ей пришла холодная печаль. Как я не могла сопротивляться светлым чувствам, так я не смогла противостоять и мрачным. С каждым часом боль, страх и страшное предчувствие непоправимого горя становились сильнее, давя на меня почти физически. Как будто я была говорящим фантиком в руках жестокого избалованного ребёнка, который, наслаждаясь воплями, закручивал фантик всё сильнее и сильнее. Плача, я упала на пол. Мне было больно, очень больно! Рыдая, я добралась до телефона. Филимон не брал трубку. Не веря своим ушам, я повторила набор. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. «Прекрати!» – молила я невидимую силу, не умея сопротивляться мощному натиску. «Зачем ты так со мной поступаешь», – всхлипывала я, вновь набирая номер Филимона. Чтобы отвлечься от непонятного горя я достала из пакета свитер Филимона. Внутри лежали две кассеты. Трясущимися руками я поставила одну в магнитолу. Это был «Pink Floyd».

Далёкая от рок-музыки я, за время знакомства с Филимоном, постаралась расширить свой кругозор и теперь внимала, тихо плача. Вот и любимый Филимоном «Teacher». Мощно! Но не для меня. Надо взять себя в руки! У меня нет причин так убиваться! Я решительно распорола шов горловины и, под гнётом физического мрачного давления, осторожно распустила лишнюю часть воротника.