Текст книги "Мастер Миража"

Не воруй у сильного – всегда попадешься

Лайма жила в этом городе и была воровкой. Она была молода, дерзка, стройна и в меру симпатична. Она была сиротой и потому, с самого детства привыкла защищать себя сама.

Обычно, жила она на улице или при постоялом дворе. Несмотря на бедственное положение, она никогда не зарабатывала проституцией, ей не позволяла гордость. Она воровала для себя или для заказчика. Обычно на эти деньги она жила какое-то время, не заботясь ни о чем, потом снова искала заказ. Она никогда не откладывала про запас и жила сегодняшним днем.

В этот день у нее вновь кончились деньги и сразу подвернулся заказ. Чаша. Ее нужно было украсть у ведуна. Был и еще один заказ… Она тогда отказалась от него из страха, но теперь, раз уж оба заказа в одном доме, то…почему бы и нет?

Лайма знала о странном особняке на краю леса. Там жил ведун. Говорят, что в его доме черная магия и он сам колдун…Ведун почти не выходил из дома. Положение ухудшалось тем, что у него гостили трое молодых людей. Слуги жили в домике для слуг и опасности не представляли. Правда, вокруг дома за оградой бегали большие черные собаки.

Лайма разглядывала дом через металлические прутья высокого забора. Дом был большим. Говорят, свет всегда горит во всем доме. Лайма пригляделась – да, все правильно– во всем доме – ни одно окно не пропущено. Она всмотрелась в окна. Дом производил впечатление пустого. Окна горели, но в доме никого не было видно.

Лайма поежилась. Истину люди говорят. Нелюди здесь живут. Ведь там сейчас четыре человека… Человека ли?

Про хозяина говорили, что он умен, хитер, властен, всегда добивается своего. Его слуги выполняют его приказы беспрекословно и быстро. Как добивался этого ведун – никто не знал. Говорили, что он пил кровь, как вурдалак и все живущие там становились его по гроб жизни.

Лайма еще раз осмотрела окна. Вот оно – окно справа. Ведун даже не потрудился спрятать чашу. На постаменте, напротив окна, словно издеваясь, стояла чаша. Это и был предмет второго заказа. Первый заказ был в мастерской– любая свежая картина мастера миража. Внутренним чутьем Лайма чувствовала страх перед картинами ведуна, и боялась даже приблизиться к ним, но…теперь, раз уж она полезет в дом…Можно же ведь и не смотреть на картину…Но КАК ее унести? Ведь она должна быть не засохшая. В рулон не скатаешь… Придется покупать специальную сумку для картин. А чтобы никто не заподозрил, придется ехать в другой город в лавку художников. А вот чаша…Лайма прикинула-чаша большая. Нужно купить еще одну большую сумку.

Около забора стояли здоровые собаки. Но они не лаяли, стояли и смотрели на нее. Лайма знала, что молчание собак весьма обманчиво. Они вполне могли напасть, вздумай она перебраться через забор.

– Собак нужно прикормить в течение недели – сказала сама себе Лайма.

Она уже решила, что возьмется за заказ. Он не выглядел так уж сложно, хотя был весьма трудоемким, и требовалась длительная подготовка. Кроме того, заказчик уверял ее, он не поскупится на оплату. Ну что ж, она попросит тройную оплату, ибо быстро выполнить заказ не получится.

Уходя, Лайма еще раз обернулась и погрозила чаше.

– Я достану тебя – сказала она.

Подготовка – самая важная часть задачи

– Аккуратно, аккуратно… – говорил мастер миража Рану.

Тот старательно рисовал мираж больших черных собак в саду.

– Сколько их делать?

– Делай штук пять – сказал Мастер – Если будет меньше – подозрительно, а больше – не правдоподобно.

Ран кивнул. Миражные собаки ходили у ограды, они были похожи и их движения были похожи, но поскольку, их было пять, то этого не было заметно.

Мастер удовлетворенно кивнул.

– Хорошо работаешь. Многое тебе дано.

Настоящих собак на ночь слуги убирали в вольер и, повинуясь приказу, ждали, когда им разрешат их снова выпустить. В это время всем слугам запрещалось выходить на территорию сада, примыкающую к ограде. Слуги не понимали смысла этого, но раз их хозяин и дэкас говорит, что так надо, значит, они выполнят приказ.

Ран, Рат и Рей с удовольствием наблюдали, как несколько ночей подряд к ограде приходила девушка и бросала собакам мясо.

– Как думаешь, она попытается отравить собак? – спросил Рей ведуна.

Тот пожал плечами.

– Посмотрим. Если попытается, то …. Я к ней не буду испытывать той жалости, что испытываю сейчас. Сейчас мне ее жаль.

Один неверный шаг решает все

В ту ночь девушка подошла к забору и посмотрела на освещенное окно. Чаша была хорошо видна и, по-прежнему, издевалась над ней. Как как будто говорила – «пойди, возьми меня».

Теперь Лайма чувствовала смятение и страх, но делать нечего – она уже взяла аванс за работу. Часть аванса был уже истрачен на лакомства собакам.

Собаки стояли у забора и виляли хвостами.

Лайма залезла на забор и спрыгнула вниз. Собаки окружили ее, продолжая вилять хвостами. Лайма достала лакомства и стала раздавать собакам.

Первоначально она думала подсыпать им снотворное, но потом ей стало жалко собак. Она была вовсе не уверена в том, что рассчитает дозу.

Она вновь посмотрела на чашу в окне и тихо прошептала, обращаясь к ней:

– Позволь мне тебя украсть. Мне нужны деньги. Я никому не хочу причинять вреда, я только украду тебя и все. Ведун же богат, он не обеднеет без тебя. А ты мне нужнее….

Сад казался пустым, не считая собак, а окно было так близко. Всего-то первый этаж. Она перебежками добралась до стены дома. Никого. Подпрыгнула и, уцепившись за карниз, поднялась вверх.

Лайма осторожно заглянула сквозь занавеску. Дом казался пустым. Быстро забравшись на карниз, она оказалась почти у цели. Все гораздо проще, чем она думала!

Окно оказалось даже не запертым, девушка тихо открыла створку окна, заглянула внутрь. Никого. В комнате горел свет. Вообще, ведун имел обыкновение во всех комнатах держать свет. Только вот, где же люди? Девушка гнала от себя эти мысли, тем более – вот он постамент и вот она – чаша. Только схватить и убежать.

Она спрыгнула с подоконника на пол и босыми ногами бесшумно шла по полу. На ней было легкое темное платье, которое обворачивалось вокруг тела и завязывалось сбоку. За плечами была сумка. Девушка оделась так не случайно. Она решила, что раз риск слишком велик, то следует отказаться от брюк и прочей одежды, за которую можно ухватиться. Юбка у платья была короткая по меркам этого мира, но зато, она позволяла свободно двигаться. Кроме того, в случае опасности, платье можно быстро сбросить и убежать. Однажды она так уже сделала, и все прошло отлично. Слуги того господина растерялись, оставшись с платьем в руках, а она успела скрыться. Тогда она надела другое платье, припрятанное заранее в кустах, и покинула город с заказом. Вот и сейчас она решила применить эту же тактику. Другое платье и плащ она спрятала в зарослях, неподалеку от усадьбы.

Беспрепятственно, она достигла постамента, огляделась, но сразу брать чашу не стала. Ей нужна была картина. Девушка прикинула, что чаша большая и тяжелая– ее надо брать в последний момент. Она осторожно выглянула в коридор. Никого. Быстро пробежала по коридору до мастерской. Их было четыре, но это было не важно, главное– свежая картина. Любая. Лайма подергала двери, все четыре оказались закрыты на ключ. Воровка достала шпильку и открыла одну из них наугад. Она выбрала дверь в середине просто потому, что обычно, если она начинала по порядку, то нужное оказывалось последним.

Вошла в мастерскую. Никого. Полумрак. В углу горит свеча. Ей показалось, что кто-то наблюдает за ней. Она резко обернулась. Никого…

Мольберт…Девушка приблизилась к картине, отвернув голову, протянула палец и ткнула в уголке краску. Краска была свежая. Ей повезло. Она достала из-за спины чехол для картин, и кинула туда картину не глядя. Быстро закрыла и вздохнула с облегчением. Затем быстро покинула мастерскую, даже не потрудившись прикрыть дверь. Ей было страшно там находиться. Почти бегом, но бесшумно она беспрепятственно добралась до комнаты с чашей. Заглянула туда. Никого. Девушка проскользнула в комнату и закрыла дверь. За спиной мешалась громадная плоская сумка с картиной.

«Не легко будет бежать…» – подумала воровка– «в крайнем случае, я брошу картину и убегу с чашей. Так будет проще. Или бросить чашу, а оставить картину? Картина дороже… да и заказчик не простит промах. Значит, бросать надо чашу».

Лайма подошла к постаменту и осторожно сняла чашу. Но она не успела даже положить ее в сумку.

В этот самый момент выключился свет. Выругавшись, в полной темноте, девушка бросилась к окну, держа в руках чашу, но ее тотчас схватили сзади, отобрали сумку, чашу и куда-то поволокли. Лайма брыкалась и вырывалась, но все было бесполезно. Ее кинули в подвальное помещение и оставили одну.

Даже с вором надо поступать разумно

– Ну вот мы и поймали вора – сообщил ведун юношам.

– Хм…хм… Все не так просто. Это Лайма, известная воровка. Ловка и хитра как лисица. Говорят, что она жадная до денег, но вместе с тем гордая. Тело свое она не продает. Готов поспорить, что она с ненавистью плюнет в лицо любому, кто с ней попробует заговорить.

– И что же делать? – поинтересовался Ран.

Мастер пожал плечами.

– Посмотрим. Пошли. Говорить между собой будем только на языке дэкасов.

Юноши кивнули. Отец и отчим говорил с ними только на языке дэкасов. Мать же говорила на общем языке. Потому с детства они знали два языка, и каждый из них был родным.

Они пришли в зал с массивными колоннами. На полу лежала связанная девушка. Ее глаза были завязаны тоже. Она не шевелилась.

Мастер миража подошел к ней и снял повязку.

Девушка посмотрела на него с неприкрытой ненавистью.

– Не надо на меня так смотреть – мягко сказал ей мастер миража – ты пришла в мой дом с нехорошими целями, а не я в твой, правда? Добровольно скажешь, кто заказал тебе чашу и картину?

Девушка ответила ему ненавистным взглядом и промолчала.

– Зря молчишь… – мастер миража как можно мягче улыбнулся и добавил – кстати, врать дэкасу – себе дороже, ты ведь помнишь об этом?

Его голос был мягкий, ласковый, но воровка почувствовала, что ей страшно, по спине потек липкий пот. Она всегда боялась колдунов. А уж ведун…он может очень многое. Лайма зажмурилась и подумала, что она сдаст заказчика только чаши, выдав его за одного заказчика… но не сразу…. Придется потерпеть немного. Все-таки, умно она сделала, что взяла два заказа одновременно.

Мастер миража повернулся к юношам.

– Что видишь, Рей?

Ран хотел что-то сказать, но его мастер остановил:

– Ты потом скажешь. Мастера миража видят по-другому. Тебе учиться не надо, а вот Рей не видит так, как видишь ты. Потому, пусть он отвечает первый.

Рей осторожно протянул энергетический щуп к девушке. Лайма напряглась, она почувствовала неосязаемое прикосновение. Как и все воровки, она обладала повышенной чувствительностью.

Рей вспомнил, как учил его отец: «Все, что беспокоит человека, оставляет энергетический след. То, что человек не хочет говорить, имеет оранжевую окраску, то, что связано с перенесенным ужасом и болью, например, пытками – имеет ярко красный цвет, а то, что заблокировано извне, вообще не имеет цвета».

Рей аккуратно обволок девушку энергетическим щупом. Теперь она была как в коконе. Та напряглась, так как чувствовала воздействие извне. Данное действие может быть немного неприятным для жертвы, но не причиняет никакого вреда. Тот, кто проводит действие, может только видеть, но не может воздействовать.

Действительно, теперь он ясно различал цвета– они были выстроены в ряд, в виде длинной змеи. Змея то свивалась, то разворачивалась… Ярко красного цвета не было, оранжевый цвет был, много зеленого, желтого… и большая бесцветная полоса.

Чем спокойнее и размереннее жизнь у человека, тем короче эта «энергетическая змея», ибо то, что не вызывает эмоций – не дает отпечатков. По этим энергетическим отпечаткам сразу можно сказать, что из себя представляет человек – лишенный эмоций или наоборот, очень эмоциональный, жестокий, трусливый, добрый…и какую жизнь он прожил.

Рей повернулся к мастеру и сказал:

– Если я не ошибаюсь, то негативных воспоминаний у нее нет, есть то, что она не хочет говорить и есть очень длинная блокировка памяти. Она достаточно эмоциональная, но…

Ведун кивнул и прервал его.

– Верно. Остальное не важно. Нам сейчас не важно, что из себя она представляет. Теперь, что видите вы – Ран и Рат?

Юноши переглянулись. Ран ответил первым:

– Вижу цветной ряд, как на картине. Цвета раскладываются на зеленые, оранжевые, их оттенки и еще водянистые какие-то, очень бледные.

Рат подтвердил:

– Да, этот бледный цвет очень неприятный, он мерцает, как будто я взял на картине и стер часть краски.

Мастер миража кивнул.

– Отлично. Все правильно. Теперь запомните. Оранжевый цвет– то, что она знает, но запрещает себе сказать. Это надо вытягивать в первую очередь. Если вы увидите ярко красный цвет– его надо затереть.

– Почему? – спросил Ран.

– Потому, что это воспоминания о боли, о сильном стрессе. Не нужно, чтобы эти воспоминания всплывали, кроме того, ничего нового они вам не дадут. Вам нужно просто стереть их, как вы бы сделали это с картиной.

– Понятно – кивнул Ран – значит, то, что я увидел затертым, это кто-то сделал до нас?

– Именно так – ответил ведун – и совсем не обязательно, что сделано это с хорошими намерениями. А в данном случае, я думаю, что это было сделано совсем по другой причине. Как думаете, почему я так думаю?

Юноши пожали плечами и переглянулись.

Ведун довольно рассмеялся:

– Да потому, отроки, что такая длительная боль и стресс может быть только в тюрьмах выргов, а она там не была. Посмотрите на ее руки, и ноги– они чистые, нет никаких следов пыток. Значит, ей насильно заблокировали большой кусок памяти. Зачем? Я думаю, это сделал заказчик. Это плохо, так как это означает, что он очень сильный дэкас, к тому же, достаточно жестокий, и нам с ним так просто не справиться.

– И что нам делать? – поинтересовался Ран.

Ведун прошелся по комнате. Остановился и спросил:

– Какие предложения?

Он указал на Рея.

Юноша неуверенно сказал:

– Можно взломать искусственную блокировку, и заставить говорить.

– Можно – подтвердил Ведун – есть момент, если мы взломаем такую длинную искусственную блокировку, то ее куски разрушат природную блокировку психики человека, и девушка станет безумной. Мне бы не хотелось этого делать.

Рей задумался. Да, отец говорил, что если нарушить природную блокировку психики человека, то человек становится неуправляемым и теряет разум. Проще говоря, становится безумным. Потому, требуется лишь аккуратно взломать природную блокировку психики человека, заставить его говорить, а потом все восстановить назад. А искусственную короткую блокировку взламывают и выясняют, что там было. Что делать в данном случае, когда эта блокировка такая длинная, он не знал.

Ведун обвел их глазами и рассмеялся:

– Эх, молодежь…Всему то вас учить надо. Упрощаю задачку. Итак….

Ведун подошел к столу и приподнял покрывало.

– Вот блокировка. Ее нужно снять, чтобы прочитать, что написано на столе.

Он снял покрывало и, держа пальцами, подвесил ее над полом.

– Но бросать нельзя, а держать вы не можете, так как для дальнейших действий вам нужна рука. Что делать?

Ран улыбнулся, подошел, взял из рук ведуна покрывало и переложил на стул.

Мастер миража рассмеялся:

– Верно!!!! Мы можем просто переложить ее в другое место. Но, в данной ситуации – он подошел к столу со стулом – стул нужен в обиходе. В реальной ситуации вы не можете укрыть обычные воспоминания, так как сотрете часть жизни. Вам бы понравилось, если бы вы забыли что-то важное? Что делать? – Ваши предложения?

Рей помялся и неуверенно сказал:

– Принести ненужный предмет.

Мастер миража радостно воскликнул:

– Верно. И ненужный предмет укрыть. Он не будет мешать. По отношению к данной ситуации– эта энергия должна быть яркой, чтобы не перепутать ни с чем другим. Ибо обычные воспоминания имеют перетекающие друг в друга цвета. Ошибиться тут легко. Что будем делать? Ваши предложения?

Снова подал голос Рей:

– Наверное, это жестоко. Но можно создать негативные воспоминания красного цвета и на них переложить блокировку. Но я против пыток.

Ведун прошелся по комнате и провозгласил:

– Я пытать не собираюсь. Запомните, отроки, не причиняйте физической боли, не переходите порог страха, четко контролируйте свои действия.

Юноши кивнули.

Ведун принес краски и кисть. Ран и Рат недоуменно переглянулись. Мастер миража посмотрел на них и расплылся в улыбке:

– Рей, то, что я сейчас покажу, доступно и для тебя. Ничего сложного здесь нет. Сейчас мы вызовем у нее сильный стресс, на этот стресс переложим длинную блокировку. Вы будете только наблюдать. Действовать буду только я сам. Вреда ей никакого не причиню, не беспокойтесь. Но метод жестокий, он основан на страхе, так как человек не понимает, что с ним собираются делать.

Девушка открыла глаза и настороженно наблюдала за разговором четырех дэкасов. Больше всех ее пугал Ведун, он явно что-то объяснял юношам. Она не сомневалась, что опасность исходит только от него.

Ведун подошел к ней, присел на корточки, погладил ее по волосам.

Девушка дернулась. Ведун улыбнулся.

– Глупенькая девочка…что ж ты так попалась…Тебе нужна была картина – мираж? Ну так, я дам ее тебе. Я нарисую ее прямо на тебе.

Лайма широко раскрыла глаза и замотала головой.

– Нет…нет…

– Уже и не нужна картина? – ведун посмеивался– милая, ты же знаешь – дэкас знает, что взять и что отдать… Вот я и дам тебе картину. Не так ли?

Лайма судорожно кивнула, ее зрачки были расширены от страха.

Ведун ласково провел рукой по ее щеке:

– Впрочем, не бойся. Больно я тебе не сделаю. Вреда не причиню. Это только картина и ничего более. Помни только, что «врать дэкасу– себе дороже».

Ведун встал и позвал двоих слуг.

– Привяжите ее к колонне и разденьте.

– Это не этично! – встрял Рей.

Ведун повернулся к нему.

– Не отрицаю. Не этично… Но, в данном случае, это самый простой вариант. Обнаженный человек чувствует себя незащищенным и боится любых действий, даже самых простых, так как подсознательно он ждет болевых ощущений. Особенно это касается женщин. Любое простое прикосновение воспринимается совсем иначе, как если бы человек был в одежде. Это тоже некий вид пыток, и он оставляет красные отпечатки в памяти. Но даже не это главное. Я использовал ее страх перед картинами-миражами. Настоящую картину использовать опасно, потому, она будет просто думать, что это картина-мираж, но это будет не так. Просто красивая картина. Но на ее теле. Эффект будет именно тот, что нам нужен.

Ран поинтересовался:

– Обязательно ли раздевать допрашиваемого?

Ведун покачал головой:

– Нет. Я использовал этот метод, так как он очень простой. Я бы сказал примитивный. Можно использовать другие способы– полная темнота, звуки, вода и прочее. Раздевать человека совсем не обязательно. Важно использовать знание психологии человека и свою фантазию. Кстати, именно этот метод используют белоглазые дэкасы.

Юноши переглянулись. Они слышали про этот тип дэкасов. Они славятся пристрастием к жестокому обращению с женщинами. Потому, белоглазых дэкасов обычные дэкасы преследуют и убивают.

Мастер миража кивнул, наблюдая, как слуги бесцеремонно подняли Лайму, потащили к колонне, сорвали с нее платье и стали привязывать.

– Так вот, – продолжил он – белоглазые дэкасы не следят, что будет потом с психикой женщины, они действуют исключительно для собственного удовольствия.

Женщину, как правило, они принуждают к контакту. Поэтому, белоглазых дэкасов убивают. И я согласен с этим. Вы же должны четко следить, чтобы человек не был напуган чрезмерно, и никакого воздействия на женщину как мужчина. Тот, кто допрашивает ее – не имеет пола. Вы поняли?

Юноши кивнули.

– Хорошо. И еще – применять жесткие методы можно, только если нужно разблокировать большой участок памяти. Только в этом случае! Для каждого человека уровень страха, как и болевой порог очень индивидуален. Нужно уметь четко определить этот уровень и не переступать через него.

Тем временем, привязанная Лайма начала кричать и издавать проклятия в адрес дэкасов, слуг и самого ведуна.

Мастер миража повернулся к юношам:

– Обычную женщину то, что сейчас сделали с ней, могло бы привести в глубокий шок. Но Лайма жила в трущобах, у нее иная реакция.

Ведун подошел к ней и припечатал взглядом. Лайма поперхнулась криком.

– Замолчи. Я буду рисовать прямо на тебе картину-мираж. Ты же за ней пришла, не так ли? – жестко сказал он.

Лайма в ужасе уставилась на краски и кисть в руках ведуна.

– Мне ее все-таки жаль – обратился Рей к Мастеру миража.

Ведун повернулся к нему и ответил:

– Бывают ситуации, когда подобная жалость не уместна. Кроме того, ей не будет причинен вред или боль. Я сломаю ее сопротивление страхом перед картинами-миражами. И моя картина будет безопасной, это не мираж.

Ведун подмигнул ученикам и продолжил:

– Она уйдет отсюда живой и здоровой. И не будет помнить, что мы с ней сделали.

Рей кивнул, посмотрел на старших братьев. Похоже, они не задавались вопросом этичности происходящего.

Он вспомнил, что говорил ему отец: «мастера миража гораздо более циничные, нежели другие дэкасы. С ними конфликт всегда опасен. Ибо мастер миража найдет твое слабое место и использует его».

Ведун взял кисть и подошел к девушке. Он подмигнул ей.

– Тебе ящерицы нравятся?

Воровка изумленно посмотрела на него, вопрос ее сбил с толку.

Рей увидел, как в этот момент энергетический щуп ведуна прикрепился к природной блокировке психики девушки. Она ничего не заметила.

Он обмакнул кисть в краску и провел на ее теле длинную извилистую линию – от груди, вдоль живота и по ноге вниз.

Девушка вздрогнула и дернулась. В этот момент природная блокировка дрогнула, и щуп просочился в щель.

Рей понял – ведун использовал стандартный прием– вывести человека из равновесия и проскочить блокировку. Он обернулся на братьев, те наблюдали и изредка кивали друг другу. Похоже, они тоже все это видели.

Мастер миража быстро рисовал ящерицу. Девушка вздрагивала от прикосновения холодной кисточки, она дрожала от мысли, что прямо на ней будет картина-мираж. И она сама станет миражом.

Рей видел, как в это время ведун последовательно, частями, как будто резал покрывало, переносил искусственную блокировку на создаваемый им же новый яркий отпечаток.

Мастер миража коротко прокомментировал:

– Обратите внимание, юноши. Я не прикасаюсь к ней рукой. Это лишнее. В краску я добавляю энергию.

Рей присмотрелся и понял, что он упустил: через кисточку, от руки мастера шла тонкая струйка энергии, она проникала в тело девушки и медленно плыла к скоплению всей энергии. Рей понял, что после разблокировки участка памяти, ведун заблокирует сопротивление девушки своей энергией и заставит говорить….

Когда ящерица была дорисована, девушка уже не вздрагивала, она смирилась со своей участью. Она не плакала, не кричала, просто смотрела в одну точку почти равнодушно.

Ведун отошел в сторону, бросил палитру с кистью и полюбовался работой.

– Красиво, не правда ли? Даже жалко потом смывать – бросил он юношам.

Ран улыбнулся – бело-голубая ящерица обнимала девушку сбоку, ее хвост закручивался вокруг щиколотки. Красиво, да.

Ведун взял стул и сел напротив Лаймы, окинул ее взглядом и повернулся к юношам.

– Древний язык знаете?

Юноши кивнули. Ордан учил их тайному наречию.

– Хорошо– удовлетворенно произнес ведун и добавил – а сейчас слушайте, что я говорю и смотрите внимательно.

Ведун начал читать нараспев:

– Карем олтен из тунел ол то…

Девушка впала в транс. Ее глаза закрылись, казалось, она заснула.

Ведун улыбнулся:

– Лайма, кто заказал украсть чашу?

Лайма дернулась, ей не хотелось отвечать. Было видно, что она отвечает через силу.

– Дирек. Он живет в центре города.

Ведун кивнул и прокомментировал:

– Согласен. Я подозревал, что этот алчный богач пойдет на все, чтобы приумножить свои богатства. Запомните, ученики – допрашивать надо с легких вопросов, чтобы сломать сопротивление. А потом переходить к сложному.

Он снова задал вопрос девушке:

– Кто тебя просил украсть картину?

– Не знаю – ответила она – я его не знаю.

Ведун задумался:

– Хорошо. Расскажи, как ты с ним встретилась.

Лайма задумалась и стала рассказывать:

– Он встретил меня на берегу реки и сказал, что у него есть для меня заказ. Потом мы пошли на холм и…пошли в пещеру…

Лайма заплакала и всхлипывая, стала рассказывать дальше.

– Мы заблудились. И шли очень долго под землей. Мне было очень страшно…Там холодный мокрый камень…Я думала, мы там останемся навсегда.

– Но он же вывел тебя? – спросил Ведун.

– Да, да – кивала головой Лайма.

Мастер повернулся к ученикам и сказал:

– Смотрите, как он умно сделал. Он водил ее по пещере…

Рей прервал:

– Этим создавая длительный стресс, который потом заблокировал.

– Да, верно – подтвердил ведун.

– Я понял, милая. Не бойся, он же вывел тебя – ласково сказал Лайме мастер миража – как он выглядел?

Лайма перестала плакать и ответила:

– Было темно, я не видела.

Мастер миража кивнул и прокомментировал:

– Умно.

И продолжил спрашивать Лайму:

– Что он говорил тебе про заказ?

Лайма подумала немного и ответила:

– Я попросила тройную оплату. Он согласился. Он дал мне аванс. Он сказал, что ему нужна только свежая картина. Любая.

– Он сказал, зачем?

– Нет – быстро ответила Лайма.

– Она не лжет– прокомментировал ведун – где ты должна была оставить картину? – вновь обратился он к Лайме.

– Завтра, на берегу, под черным деревом.

Мастер вздохнул:

– Она больше ничего не знает. Ну что ж, заказчик придет туда сам.

Он повернулся к Лайме и произнес:

– Делим ксалта о у ил ба…

Провел ладонью по ее лицу, как бы стирая все, чтобыло сказано. В этот момент Рей увидел, как выцвел красный участок эмоций, связанный с допросом. Воспоминания заблокированы.

Девушка открыла глаза и осмысленно посмотрела вокруг.

– Отпустите меня! Отпустите меня!!!.

Ведун, словно ничего и не произошло, спокойным голосом подозвал слуг и приказал:

– Укройте ее, отведите в комнату. Пусть выспится.

При выходе из двери, Лайма обернулась и прошипела какое-то ругательство.

Ведун расхохотался.

– Что она сказала? – поинтересовался Рей.

– Не важно – смеясь, ответил ведун, – она пожелала мне много чего хорошего на языке трущоб.

– Что она сейчас помнит? – спросил Рей.

– Она помнит, что ей нарисовали ящерицу, она помнит, что что-то говорила, но не помнит, что именно. Ее мы скоро отпустим, но сначала поймаем заказчика.

– Положим картину в условное место? – подал голос Рат.

Ведун кивнул.

– Да. Рей, ты больше подойдешь сыграть ее роль. Мы сейчас тебя переоденем женщиной, наденешь плащ и отнесешь картину. Сможешь сымитировать ее движения и походку?

Рей кивнул – конечно, смогу.

– Отлично. Пойдем готовиться к самой сложной части задачи.