Текст книги "Дивный новый мир. Фантастика, утопия и антиутопия писателей русской эмиграции первой половины XX века"

Это было в жаркий июньский день, как раз в такой день, как во время счастливого открытия Томаса Гирна.

В маленьком помещении мирового суда первого полицейского участка города Радиополиса собралось необычайное количество людей.

Здесь были главные директора предприятий Гирна, родственники умершего (выяснилось, что их было всего 76), адвокаты и немалое число бездельников, которые за отсутствием других занятий крайне интересовались судьбой миллионов Томаса Гирна.

Несмотря на открытые окна, в зале была душная, гнетущая атмосфера: такая оранжерейная температура бывает только в американских городах, где слишком много домов, вещей и людей.

Вследствие невыносимой жары господа адвокаты расстегивали воротнички и жилеты и спускали пониже брючные подтяжки. Их профессиональная подвижность и вертлявость сделалась от этого еще противнее. Они стали спорить по поводу предстоящего дела еще задолго до появления судьи; при этом они обменивались резкими отрывистыми выкриками; такой способ разговора во всем мире является отличительным признаком глухонемых, но таков основной принцип речи в Америке, где надо перекричать адский шум подземных и городских железных дорог и автомобилей.

Из-под жилетов почтенных представителей адвокатского сословия выступали свернувшиеся в колбасу воротнички верхних сорочек. Брюки же обнаруживали мало интереса к полемике своих господ и медленно, но настойчиво, сползали вниз.

Время от времени адвокаты привычным движением рук поднимали их на надлежащее место, ни на минуту, однако, не прерывая своего спора.

Вокруг адвокатов столпились все 76 родственников.

Между ними находились:

Ветеран испанской войны 1898 года.

Девица очень строгой наружности (основательница новой веры).

Антрепренер, устраивавший состязания боксеров.

Обедневший содержатель гостиницы.

Две молодые дамы неопределенной профессии (артистки без ангажемента) и т. д., и т. д. Все в том же стиле.

Старый ветеран, которому, по его собственным словам, было свыше ста лет, был, тем не менее, крайне предприимчив. Он настойчиво держал около уха руку, наклонив вперед свою всклокоченную голову и спрашивал при этом то одного, то другого:

– А? Что? Я не понимаю.

Ему объяснили то, о чем он спрашивал, но он снова не понимал.

Основательница новой веры именно из-за этого дела прекратила свое лекционное турне, во время которого она, основываясь на откровении Иоанна, самым непреложным образом доказывала, что все население американского промышленного союза спокойно могло бы прекратить свои занятия и отдаться молитве и посту. Всякий труд был, по ее мнению, бесполезен, так как не подлежало сомнению, что ровно через 2 месяца и 4 дня Христос появится вторично на земле и тогда, само собой разумеется, все торговые сделки потеряют всякое значение, во-первых, потому, что вторичное появление Иисуса обозначает страшный суд, а во-вторых, потому, что господь сам обо всех позаботится.

Ее слушали очень внимательно, вздыхали и оставляли зал за пять минут до окончания лекции, чтобы не стоять в очереди в гардеробной.

Итак, турне созидательницы веры проходило с полным успехом и, наверное, не было бы ничем прервано, если бы не подоспела телеграмма адвоката, вызывавшая ее на заседание суда. Основательница веры тут же уселась на первый скорый поезд, а вторичное появление Христа так и осталось висеть в воздухе.

Неудачливый владелец гостиницы закрыл свой трактир, вследствие кризиса напитков, последовавшего после изобретения нового безалкогольного напитка «New Stuff». Этот напиток вызывал полное опьянение, не содержа, однако, никаких вредных составных частей.

Содержатель гостиницы был крайне болтлив и не был способен сосредоточиться на какой-либо мысли, так что он иногда совсем переставал интересоваться своими адвокатами и обращался с горькими жалобами к совершенно незнакомым ему людям:

– Ну, посудите сами, где же тут справедливость? Разрешили «New Stuff» потому, что он не содержит алкоголя и не отравляет организма. Но какое кому до этого дело, если люди им все равно напиваются и ведут себя безобразно, как свиньи, словно они хлебнули настоящей водки? Я вам говорю, что их подкупили.

Можно было подумать, что он не хозяин трактира, а член общества трезвости.

Самым веселым изо всех родственников Томаса Гирна был, безусловно, антрепренер, имевший дело с боксом; ему, впрочем, не особенно везло в его предприятиях. «Чемпионы» частенько не находили ни одного гроша в кассе и в таких случаях избивали его до полусмерти. (Кассу он обыкновенно вовремя спасал). Антрепренер был ярым поклонником бокса, этого благородного спорта, и его не так возмущал самый факт избиения, сколько то, что это происходило не по всем правилам искусства. После каждой трепки он осматривал внимательно зеленые и синие фонари, с математической точностью покрывавшие его лицо, и все повторял:

– Кто вообще так колотит? Стоит мне только сказать одно слово, и «его» вообще не допустят больше к участию в чемпионате.

Но веры в себя он никогда не терял; он был молод и любил красивых женщин.

По этой причине он все время вертелся около обеих молодых женщин неопределенной профессии, чтобы представиться им в качестве дальнего родственника.

Но его окидывали холодным и презрительным взглядом.

Молодые дамы надеялись тут же, по получении миллионов, отправиться в Европу и выйти там замуж за князей и графов.

Маленький старичок – судебный пристав – со старческим бабьим лицом, с тремя толстыми складками на затылке и с такими толстыми губами, что один взгляд на его рот вызывал горечь, встал и зашипел на весь зал:

– Встать, суд идет.

Облаченный в черную мантию, появился судья.

Это был очень старый судья.

Его гладко выбритое розовое лицо было покрыто множеством симметрично расположенных морщинок и складок, так что получалось впечатление, будто он набросил на свое лицо стеганый халат и забыл его снять.

Маленький кукольный носик и такие же кукольные глазки украшали лицо судьи.

Реденькие волосики на голове покрывали его розовую чистенькую лысину.

Чистота этих волосиков и этой лысины могли бы заставить покаяться самых закоренелых преступников, если бы они были только способны к раскаянию.

Но они не были способны к раскаянию.

Об этом говорили неподвижные сухие сжатые губы судьи.

Его верхняя губа, сделанная как будто бы из пластеина, с трудом поднималась, и тогда от открытого рта получалось впечатление не человеческого рта, а машины для диктанта, притом еще более точной, чем все судебные протоколы.

– Судебное заседание открыто. Обсуждению подлежит завещание покойного Томаса Гирна.

Судья прочел завещание Томаса Гирна.

Его слушали не особенно внимательно, так как содержание завещания бесчисленное множество раз опубликовывалось в прессе и пережевывалось на все лады.

Эксцентричность умершего архимиллионера сделалась даже предметом особых дискуссий, в которых участвовали выдающиеся ученые, писатели и юристы всего мира.

Затем они, получая за это высокий гонорар, сообщали по радиотелеграфу свои заключения по поводу основного вопроса всякой дискуссии:

Законно ли и выполнимо ли завещание Томаса Гирна?

К сожалению, мнения об этом расходились.

С тем большим интересом ожидался окончательный приговор судьи, долженствующий разрешить и прекратить все споры.

После прочтения завещания слово было предоставлено истцам в лице адвокатов обиженных родственников Томаса Гирна. Прежде всего выступил представитель основательницы новой веры, хорошо известный в американских промышленных кругах юрист.

В своей искусно построенной речи он изо всех сил старался доказать судье, что посмертное завещание Томаса Гирна невыполнимо, так как ответчик Дицци не принадлежит к категории лиц, на которых распространяется юридическое право сделок.

– Нет даже возможности причислить его – Дицци – к категории тех лиц, права которых по закону временно ограничены, то есть к категории малолетних и несовершеннолетних, так как закон, устанавливающий это ограничение, одновременно устанавливает и срок его. В делах малолетних и несовершеннолетних обычно назначается опека, но эта опека снимается, как только наследник достигает совершеннолетия.

– На каком основании поступают именно так? Ясно, что тут имеет место соображение, что нормально развитая личность в эти годы достигает такой степени развития своих духовных способностей и воли, которые дают ей возможность самостоятельно распоряжаться унаследованным имуществом. Но прежде всего в данном случае ответчик не является нормально развитой личностью. Разрешите мне выразить сомнение относительно того, что м-р, хе-хе-хе (адвокат намеренно сделал тут паузу), м-р Дицци вообще есть личность. Я даже должен определенно высказаться отрицательно по этому поводу. Понятие о личности не может быть применено по отношению к нашему ответчику. Не существует также ни малейшей надежды на то, что он даже в пору полной мужской (тут адвокат поправился), физиологической, зрелости мог бы превратиться в мыслящего члена человеческого общества.

Тут адвокат сделал ссылку на словарь Вебстера, британскую энциклопедию и на целый ряд ученых трудов по зоологии, при чем с педантичной точностью установил различие между понятием «человек» (homo sapiens) и «осел» (asinus amerikanus).

После этого истец перешел к общественной стороне вопроса. Он указал на то, что невозможно заведование огромными богатствами поручить четырехногому существу, не обладающему, как известно, сознательно координированной волей, так как от целесообразного использования этих богатств зависит судьба многих миллионов людей.

Как поверенный основательницы новой веры, он считал излишним доказывать, что в руках его доверительницы эти миллионы послужат для более возвышенных целей, чем под (выдержав небольшую паузу, он продолжал медленно и выразительно) копытами осла.

В заключение адвокат заявил, что, не касаясь личности глубоко чтимого покойного Томаса Гирна, он должен все-таки признать, что это завещание коренным образом противоречит общепринятым обычаям, необходимость которых для каждого члена цивилизованного общества едва ли требует доказательств. Опираясь на эти доводы, знаменитый адвокат пришел к заключению, что завещание Томаса Гирна невыполнимо и антисоциально.

Это завещание свидетельствует не только о том, что его автор, Томас Гирн, в момент его составления проявил известную эксцентричность (эксцентричность присуща в некоторой мере многим и сама по себе не является преступлением), но – что особенно важно – это завещание говорит о неполной вменяемости его составителя. На этом основании он просит признать завещание недействительным.

Все 76 родственников после речи знаменитого адвоката пришли в бурный экстаз и выразили свой восторг энергичными аплодисментами.

Они успокоились лишь тогда, когда судья пригрозил вывести их всех из зала заседания.

– Здесь не кино, – заорал он на них.

От имени душеприказчика, инженера Робура, выступил молодой, никому не известный адвокат. Чрезвычайно крайние взгляды, высказанные им во время его речи, произвели на судью весьма невыгодное впечатление.

Адвокат инженера Робура, т. е. адвокат Дицци, высказал мнение, что понятие о нормально развитой человеческой личности в высшей степени относительно.

– Экспериментальная наука, – говорил он, – точно установила, что провести границу между нормально и ненормально развитым интеллектом невозможно. Согласно статистическим данным, собранным учеными психиатрами в 1924 году, умственные способности среднего американца в общем не превосходили способностей 13-летнего ребенка. Вряд ли можно предположить, что за истекшее с тех пор время этот средний уровень повысился более, чем на один-полтора года. С другой стороны, как еще ранее доказал знаменитый ученый Геккель на конгрессе естествоиспытателей в Кембридже, расстояние, отделяющее первобытного человека от человекоподобной обезьяны меньше, чем расстояние между средним представителем человеческого рода и «анормальными людьми», вроде Шекспира, Гете, Ньютона и т. д.

Что является доказательством полноправия индивидуума?

Гражданская принадлежность этого индивидуума к какому-нибудь пользующемуся международным признанием государственному единству. Правда, четырехногие еще не выказывали до сих пор намерения формально использовать свои гражданские и политические права.

Но право не аннулируется только потому, что оно не было ни разу использовано, разве только если оно потеряло силу вследствие давности.

Доказательства истца заслуживали бы внимания, если бы законодательство этой страны признавало за всеми представителями человеческого рода равенство и отдавало им предпочтение перед всеми другими представителями животного царства. Но там, где обыкновенное животное зачастую живет лучше, чем негры, где каждая полицейская собака имеет право въезда в страну, куда желтым въезд воспрещается, там подчеркивание правовых преимуществ человека перед животным совершенно бесцельно.

Судья рассердился.

Речь молодого адвоката чувствительно задело его самолюбие, так как он считал себя средним американцем, вот почему ему не особенно пришлась по душе такая низкая оценка умственных способностей американцев.

– Это надо понимать так, что у меня ум 14-летнего мальчика, – подумал он и, энергично откашливаясь, воспользовался каким-то ничтожным поводом, чтобы прекратить речь поверенного.

– Все это совершенно не относится к делу. Все это философия и, кроме того, вы ее искажаете на все лады. Пожалуйста, ближе к делу. На каком законе вы основываетесь, стараясь опровергнуть обвинение? Я спрашиваю: закон, где же закон?

Все родственники торжествовали, так как они уже ощущали миллионы Томаса Гирна в своих карманах.

Дело бедного Дицци было бы безнадежно проиграно, если бы вдруг не появились неожиданные союзники. Нападки судьи, очевидно, оглушили поверенного: он еще что-то пробормотал и уселся на свое место.

Судья замолчал, поправил очки и погрузил свой нос в судебные акты.

Затем он откашлялся и заявил: «Защиту наследственных прав церкви «благовещенья» и принадлежащего ей общественного кладбища берет на себя его преподобие Джон Меррик и пастор д-р Беньямин Ландис».

Все 76 родственников были самым неприятным образом поражены появлением пасторов перед судом.

Правда, адвокаты предупредили их об этом и всячески старались их успокоить.

Но родственники обладали достаточным жизненным опытом, чтобы в должной мере оценить появление таких противников.

Если церковь, в качестве представительницы своих собственных интересов вступает в борьбу с частными лицами, то последним в большинстве случаев нечего ждать хорошего.

Особенно, если судья верующий и во время решительной схватки враждующих сторон со страхом думает о небесном судье, перед которым он – земной судья – рано или поздно должен будет держать ответ. А судья, являвшийся в деле Томаса Гирна решающим лицом, был образцом всех консервативных добродетелей и в том числе глубоко верующим.

Несмотря на царившее в зале серьезное настроение, появление пасторов вызвало бурное веселье аудитории.

Его преподобие Меррик и доктор теологии Беньямин Ландис являли собою контраст, резче которого трудно было бы что-нибудь придумать.

Первый был человеком громадного роста с четырехугольными, немного сутуловатыми, плечами. Его большой, толстый череп был покрыт стоящими торчком волосами, похожими на молодой сосновый лесок после сильной бури.

На его загорелом кофейного цвета лице две глубокие морщины тянулись от рта до подбородка.

В общем лицо Джона Меррика напоминало бульдога, страдающего апатией и старческой слабостью.

Его преподобие Джон Меррик был фундаменталист (приверженец ортодоксально-протестантской церкви).

Доктор теологии Беньямин Ландис, по сравнению со своим старшим коллегой, производил впечатление преждевременно появившегося на свет ребенка, несмотря на то что он дорос до средней жилетной пуговицы его преподобия.

Пастор Ландис был одет в респектабельный, безукоризненно сшитый сюртук, и его вызывающее скуку добродушное лицо, где все было прилажено красиво и пропорционально и чинно сидело на подобающем месте, напоминало юношей, намалеванных на рекламных плакатах:

«Папиросы Честерфилд».

Доктор Ландис был модернист (приверженец либерально-протестантской церкви).

– Ваше превосходительство, – загремел его преподобие Меррик, – правление нашей церкви и кладбище уполномочило меня неукоснительно стоять за точное выполнение и за неприкосновенность завещания нашего высоко чтимого прихожанина Томаса Гирна.

М-р Томас Гирн был не только гордостью нашего прихода – он был гордостью всей нации. Благодаря божьей помощи и собственным своим силам, он поднял благосостояние нашей страны до такого уровня, как до него ни один из наших граждан.

Исключительно только при помощи явной благосклонности господа бога и своих собственных нравственных и религиозных принципов он достиг этой недосягаемой высоты.

Судья внимал этой речи с напряженным вниманием.

– Вот это я понимаю, – думал он.

– Представитель воли нашего дорогого усопшего взвесил все относящиеся сюда вопросы с юридической точки зрения.

Что я, скромный слуга церкви, могу к этому прибавить?

При этом застывшие глаза его преподобия метнули укоризненный взор на съежившегося на скамейке ветерана испанской войны.

– Я могу здесь повторить только то, о чем нам твердят церковь, нравственные принципы и простой здравый смысл.

Здесь высказывалось недовольство по поводу завещания м-ра Томаса Гирна, так как львиная часть наследства приходится на долю ос… (его преподобие быстро поправился) существа, во многих отношениях отличающегося от нас. Законный наследник м-ра Гирна не является членом человеческого общества.

Сейчас меня занимает вопрос, какое решение мог бы вынести по этому делу суд церкви.

Евангелие, стоящее выше всякого писаного и неписаного права, – чего вы, ваше превосходительство, конечно, не станете отрицать – не оставляет нам ни малейшей возможности оспаривать завещание покойного м-ра Гирна. Ведь наш бог и спаситель страдал на земле не только ради искупления наших грехов, но и ради спасения всякой твари, живущей на земле.

Вот почему в средние века, когда христианская добродетель стояла гораздо выше, чем в настоящее время, и истинная вера еще не была, как ныне, мишенью для издевательства и насмешек, вот почему тогда каждая живая тварь как в гражданском, так и в уголовном суде считалась ответственной за свои поступки.

Ваше превосходительство, в доказательство я мог бы сослаться на целый ряд процессов во Франции, где полевым мышам было предъявлено обвинение в порче крестьянских урожаев.

Я могу сослаться еще и на другой процесс, где инквизиция выставила против петуха обвинение в еретичестве за то, что он снес куриное яйцо. Церковь прокляла петуха и передала его светским судьям, приведшим в исполнение приговор. Его сожгли на костре.

Я знаю, что мои доказательства не имеют большого значения в глазах представителей новых, якобы научных, теорий эволюции (при этом его преподобие Меррик далеко не доброжелательно покосился в сторону пастора Ландиса).

Но я утверждаю, что наши предки знали, что творили.

Поэтому я полагаю, что если полевая мышь несла ответственность перед гражданским судом, если петух, нарушивший божественный закон, должен был понести заслуженное наказание в уголовном суде, то то же самое могло бы случиться и с каждым другим живым существом, в том числе и с отпрыском рода asinus americanus.

Но кто подвержен небесной и земной каре, тот становится участником и небесной милости.

Святой Франциск Ассизский назвал коров и быков «братьями и сестрами во Христе».

Вот почему я прошу вас, ваше превосходительство, от глубины своей души, чтобы вы вынесли справедливое решение по делу нашего брата во Христе – Дицци, и думаю, что никого из здесь присутствующих эти слова не обидят, так как мы все созданы по образу и подобию божьему.

Этого требует небесная и земная справедливость.

Для всех было очевидно, что судья был сильно растроган горячей речью его преподобия Меррика.

После этого взял слово доктор теологии Беньямин Ландис. Как модернист и свободомыслящий клерикал, доктор Ландис стоял всегда за полную согласованность церкви и науки. Вот почему никак нельзя было ожидать, что он будет ссылаться на священное писание и каноническое право.

Доктор Ландис подошел к вопросу с диаметрально противоположной стороны.

Он говорил:

– К тому, что высказано его преподобием Мерриком относительно евангелия и канонического права, я ничего не имею прибавить, но я осмеливаюсь утверждать, что, несмотря на все различие наших взглядов в теологических вопросах, не может быть и речи о каком-нибудь разногласии между нами в деле, касающемся завещания Томаса Гирна.

Его преподобие Меррик блестящим образом доказал, что Дицци имеет точно такое же право на небесную милость, как и двуногие существа.

Если же эта строго каноническая точка зрения для людей, привыкших мыслить в рамках строгого рационализма, недостаточно убедительна, то пусть мне будет разрешено добавить несколько слов:

Теория эволюции предполагает, что мы происходим от человекоподобной обезьяны. Следовательно, мы находимся в родственной связи с африканской гориллой и мандриллом с Суматры.

Если же такие двуногие, как горилла и шимпанзе, являются нашими праотцами, почему Дицци не может быть нашим троюродным братом? А между тем, еще более дальние родственники, согласно законам этой страны, не лишаются права на наследство.

И еще последнее возражение – здесь я коснусь морали и общественного блага. Если имущество м-ра Гирна унаследует Дицци, то, во-первых, оно не распылится, а останется в ведении единой воли, и, во-вторых, – что является самым главным, – не будет использовано для безнравственных и антисоциальных целей.

Гарантией в этом случае является личность наследника, исключающая возможность непроизводительной растраты капитала или использования миллионов для преступной пропаганды.

Можете быть уверены, ваше превосходительство, что никому не удастся сделать Дицци приверженцем коммунизма.

Еще менее нам угрожает опасность, что Дицци после получения этих миллионов переедет в Европу и обогатит там чужие столицы американским золотом.

Дицци не похож на тех счастливых наследников американских миллионов, которые растрачивают свои богатства в увеселительных заведениях и игорных притонах Европы.

Еще менее того Дицци напоминает американских наследников, тратящих миллионы долларов на позолоту поблекших европейских гербов.

Это попало не в бровь, а прямо в глаз.

Артистки без ангажемента покраснели до самых волос.

Судья бросил в их сторону сердитый взгляд и откашлялся.

Надо сказать, что судью всегда доводили до белого каления ежедневные сообщения в газетах о свадьбах американских миллионерш с европейскими аристократами. Несмотря на то, что последний аргумент доктора Ландиса не имел особенного юридического значения, эффект был колоссальный.

Все, что последовало потом, по сравнению с эти уже не имело большого значения.

Завещание Томаса Гирна было утверждено, и Дицци сделался первым из числа себе подобных членом семьи финансовых магнатов Нового Света.