Текст книги "Мама для чужого наследника"

Глава 5

Я смотрю на дверь моего кабинета, только-только закрывшуюся за суррогатной мамой моего сына, и до сих пор не могу нормально вздохнуть. Горло сдавливает невидимая петля.

Ослабляю узел галстука, а после и вовсе снимаю его, швыряя на диван. Расстегиваю верхние пуговицы рубашки.

Ощущение, что с уходом Софии и Ильи в комнате кончился кислород. Зачем я отпустил их? Сына так уж точно стоило забрать у нее уже сейчас.

Подумать только – два года! Моему мальчишке скоро будет два года, а я впервые увидел его. Взял на руки. Прикоснулся к чуду. По-другому и не скажешь.

Несколько лет назад тяжелая болезнь подкосила меня так, что я оказался одной ногой на том свете. Врачи разводили руками, боясь что-то обещать. Мне предстояло длительное лечение и серьезный курс химиотерапии, после которого возможность стать отцом равнялась нулю целых одной тысячной. Если не меньше.

Именно тогда нам предложили криоконсервацию эмбрионов как выход из положения в дальнейшем. О чем мы и задумались после моего успешного, если не сказать чудесного, выздоровления.

Но и тут нас ждала прорва проблем. У Саши обнаружились медицинские противопоказания. Какие-то проблемы по женской части. Плюс отрицательная группа крови, что еще больше повышало риск выкидыша. А рисковать мы не могли.

Увы, но в нашем случае попытки оплодотворения слишком ограничены.

Мы были вынуждены прибегнуть к помощи суррогатной мамы. Жена взяла на себя все заботы по подбору лучшей кандидатуры, я – по спонсированию всех затрат.

Вмешиваться в сей процесс у меня не вышло: проблемы в бизнесе на тот момент практически не оставляли свободного времени. Да и в моем присутствии не было никакого смысла.

Наконец подходящая девушка нашлась, процедура оплодотворения прошла успешно, и нам оставалось только ждать. Что, в принципе, мы и делали. До тех пор, пока костлявая снова не решила попробовать постучаться в мои двери.

Автокатастрофа, сложнейшая операция, два месяца в коме и полгода тяжелого реабилитационного периода. Никто не верил в благополучный исход. Как сказал мой лечащий врач, таких чудес на своем веку он еще не встречал.

Правда, на этом моменте чудеса заканчивались. Когда я очнулся и пришел в себя, меня ждал неприятный сюрприз. Наш малыш не выжил. У суррогатной мамы случился выкидыш.

Саша этот момент к тому времени пережила, забыв о нем еще до того, как я вышел из комы. Переключила свое внимание на мое здоровье. Она изначально не особо рвалась иметь детей, отмахиваясь от подобных разговоров. Убеждая меня, что мы еще молоды и стоит пожить для себя.

Не спорю, многие так и живут. Откладывают момент рождения детей на потом. На тот возраст, когда уже реально начинаешь задумываться о наследниках и тебя не отвлекают такие насущные проблемы, как где заработать и на что жить.

Только этим можно грешить в том случае, когда нет проблем со здоровьем. И если Саша еще могла стать матерью своего ребенка, то меня жизнь, увы, лишила такого шанса.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что она нормально приняла новость о выкидыше. Да, возможно, расстроилась. Не исключаю даже, что пару вечеров провела в плохом настроении. А может, и того не было. Мне уже не узнать.

Но факт остается фактом: для нее эта ситуация не стала смертельным ударом. В отличие от меня.

Я невольно тянусь рукой к графину с водой. Хочется чего-то покрепче, но сейчас не стоит злоупотреблять. Да и вообще, похоже, теперь придется менять многие привычки.

Долгое время я чувствовал себя овощем. В моральном плане. Так вышло, что мое бесплодие поменяло взгляд на происходящее. Я перестал бороться, стремиться к чему-то большему. Я просто умер в какой-то момент.

Потому как пришло понимание, что мне некому передать весь накопленный опыт. Что построенная с таким трудом империя после моей смерти достанется… кому? Саше? Она просадит все состояние за каких-нибудь пару-тройку лет. На гламурные тусовки и брендовые шмотки. На путешествия, украшения, операции по улучшению внешнего вида.

Ее не интересует бизнес. Она избавится от него в первую очередь. А не зная рынка, не умея распоряжаться активами, она продаст все за бесценок.

Предпочтя иметь синицу в руках. Но сегодня и сразу. Круглой суммой на банковском счете.

С моей стороны оставить Саше все свое имущество в таком виде, в каком оно есть, – априори обречь ее на нищенское существование. Как бы странно это ни звучало.

Поэтому новость о том, что суррогатная мама потеряла ребенка, лишила меня смысла жизни. Выбила из колеи.

Да, возможно, когда-нибудь я пришел бы к тому, что усыновленный из детского дома малыш – выход из положения.

Спасение семьи.

Когда-нибудь.

В следующей жизни.

А в этой, увы, все шло по наклонной.

Ровно до тех пор, пока я не узнал, что никакого выкидыша не было. И мой сын жив.

– Герман? Ты здесь? – открывается дверь кабинета.

На пороге появляется Саша.

Странно, что она дома. Обычно поход к визажисту – святое дело.

– Как видишь.

– А Даниэль? Он где? С няней?

Меня коробит от ее пафосного «Даниэля». Что за мода брать иностранные имена? Чем не угодно наш «Даниил», раз уж такое дело? Да и «Илья» мне тоже нравится. Богатырское имя. А помня розовые пухлые щечки сына и его силу, с которой он схватил меня своей ручонкой за палец, я не сомневаюсь, что таким он и вырастет.

– Нет. Я их отпустил, – выдыхаю устало.

Потому что сам до сих пор не уверен, что поступил правильно, надеясь, что Соня поймет свою ошибку и исправит ее.

Да, запугал немного. Возможно, даже где-то перегнул.

– Я так и знала! Герман, ты слишком добрый. Тебе не стоит вести себя так по отношению к этой дряни! Такие, как она, не признают человеческого отношения, неужели ты этого не понимаешь? К тому же мы еще не выяснили мотивов ее поступка. На кого она работает? Зачем ей это надо было? Если она тогда провернула такой финт ушами, подкупив и договорившись с врачом, то как ты можешь верить, что сейчас эта змея вдруг пойдет тебе навстречу? А если она прям в данный момент садится на самолет, чтобы опять сбежать? Ты об этом подумал? – заводится Саша с полуоборота.

– Подумал, – отвечаю спокойно, обрубая ее поток претензий. – За ней присматривают мои люди, не волнуйся. Никуда она не денется. И не сбежит.

– А если она сделает что-нибудь плохое с нашим ребенком? – не унимается жена. И, пользуясь моей заминкой, продолжает напирать: – Ты о таком подумал?

– Если я сказал, что разберусь, значит, разберусь! – Саша знает, что в некоторых случаях со мной лучше не спорить.

Моего терпения хватает до определенного момента. А потом могут быть последствия. Но именно сейчас до нее почему-то не доходит, что пора прекращать действовать мне на нервы.

– С такими, как эта девка, разговоров вообще не стоит вести! А ты с ней нянькаешься! – ставит в упрек.

Я делаю глубокий вдох, сжимая пальцы в кулаки.

Когда-то я очень любил эту женщину. До такой степени, что не глядя шагнул в петлю, именуемую браком. Страсть накрыла внезапно и с головой.

Казалось, что это на всю жизнь. Что это именно она. Что нужно хватать и действовать, пока не поздно. Тем более что Саша умела подать себя с нужной стороны и с лихвой пользовалась мужским вниманием.

Тогда мне было плевать на многие аспекты, такие как материальное состояние, социальное положение, капризы ее характера и прочее. Меня просто переклинило на ней.

До идиотского состояния глухоты и слепоты.

Это сейчас я понимаю, что это не любовь. Страсть, помешательство, химия. Что угодно.

Это проходит. Со временем. И накрывает реальность. Понимание, что для крепкой семьи нужно что-то большее. А тогда…

В первые месяцы я практически вычеркнул сон из своих суток, не желая тратить ни минуты свободного времени. В моем списке остались работа, карьера и любимая женщина.

И я бы выставил приоритеты в другом порядке, если бы не понимал: без достаточных финансов я рискую потерять и Сашу, и дело всей своей жизни.

Как давно это было. И как сильно меняются ценности в жизни спустя годы.

– Хватит! – раздражаюсь всерьез.

– Ты вообще меня не слышишь, – обиженно поджимает губы Саша.

А мне хочется напомнить, что это она проморгала тот момент, когда София вдруг передумала отдавать нам малыша. Не убедилась в том, что суррогатная мама действительно потеряла ребенка, поверила на слово врачу, не проверила документы.

Да много чего еще.

Вся эта история с клиникой, которую выбрала Саша, попахивает явным мошенничеством. Сколько денег ушло на ЭКО, на подготовку, на оплату услуг?! А в итоге что?

У нас был единственный шанс, и благодаря Саше мы его чуть было не упустили.

– Герман, – продолжает жена, – я не намерена стоять в стороне и изображать статую. Это и мой ребенок тоже! Ты видел условия, в которых живет Дэни? А как тебе запах гнилого подвала в подъезде?! Да в таких местах одни бомжи и отбросы общества живут. Там нельзя оставлять ребенка ни на минуту. А ты отпустил их!

Я выжидаю пару минут после того, как Саша замолкает. Смотрю прямо в глаза, не моргая, зрительно давая понять, что пора закругляться. Потому, что еще немного – и я взорвусь.

Редко когда подобные приемы я отрабатывал на жене. Обычно хватало примеров на посторонних. Но сегодня, увы, не тот случай.

Саша недовольно фыркает, понимая, куда я клоню. Изображает негодование, но здравый смысл все-таки побеждает. Она молча покидает кабинет.

– Игорь? – набираю своего безопасника, когда убеждаюсь, что Саша ушла.

– Да, Герман? – тут же отзывается на том конце связи он.

– Что насчет Алисии Смоленко? Есть новости? – задаю один из мучающих меня вопросов.

Врач, которая вела беременность Софии, исчезла спустя год после этого случая. Внезапно уволилась и уехала в Европу, где ее следы терялись.

Никто из коллег не мог точно сказать почему и зачем. Кто-то предполагал, что нашла себе мужчину, кто-то просто утверждал, что решила сменить место жительства. Но все сходились в одном: Смоленко сорвалась неожиданно.

А только она могла дать ответы на кучу вопросов по поводу того, что же на самом деле произошло во время беременности суррогатной мамы.

– Пока тишина. Но мы работаем над этим. В любом случае, если она жива, мы выйдем на нее. Дело времени. Осталась бы она тут – нашли бы без проблем. А так, сам понимаешь, – извиняющимся тоном, рапортует он.

Только я не хочу ничего понимать. Из клиники, где делали ЭКО, уже уволился главврач и нажил себе кучу проблем владелец. А вот главную виновницу найти не удается.

– Ладно, держи меня в курсе, – скидываю вызов.

Следом набираю ребятам, которые остались присматривать за домом Софии.

У меня из головы не выходит эта девчонка, как бы я ни старался не думать о ней. Большие зеленые глаза, курносый нос, пухлые губы без тени помады. Да и вообще я не заметил на ней ни капли косметики.

Я привык ежедневно видеть женщин в полном боевом раскрасе – Саша даже спать ложилась накрашенная, со специальным вечерним макияжем, и для меня естественная красота стала чем-то необычным и выбивающимся в современном мире.

Да, София довольно привлекательная девушка. Пройти в толпе и не заметить сложно.

Одни длинные вьющиеся волосы чего стоят! У Саши тоже такой тип волос, но, сколько помню, ее всегда раздражал этот факт. И она только и делала, что бегала по салонам, пытаясь выпрямить их. А вот мне нравились ее природные кудри.

Но больше всего в сегодняшней встрече меня зацепила решимость в глазах девчонки. Настоящая, самоотверженная. Какая бывает только у любящих родителей. Какой должны светиться глаза родной матери. А не той, кто обманным путем решила примерить на себя эту роль.

Глава 6

– Господи, дочка, и что же теперь делать? – Мама дрожащими руками достает из коробочки блистер с таблетками и пытается выдавить одну.

Прошло уже полдня с того момента, как она узнала правду. Но, как и я, до сих пор не пришла в себя.

– Ничего. Пусть пугают сколько угодно. Это просто психологическая атака. По сути, ничего они сделать не могут.

– Ты прости, Соня, но, может, они правы? Это их ребеночек, и вполне естественно, что они хотят его вернуть, – осторожно закидывает удочку.

Да, я понимаю, что она переживает за меня. Волнуется, накручивая себя на полную катушку, особенно после слов недавних гостей.

Да, Илюша ей всего лишь внук, тем более неродной, а вот я – родная дочь.

Но внутри меня все протестует на подобное заявление:

– Мама, они отказались от него два года назад. От-ка-за-лись! Бросили, не желая знать. А теперь вдруг одумались? С чего вдруг? Решили поиграть в семью?

– Не говори так. Ситуации бывают разные. Мы же не знаем, что там у них на самом деле произошло?

– А ты бы меня тоже вот так просто отдала, случись чего?!

– Бог с тобой, Соня! – машет она рукой. – Не переворачивай все с ног на голову. Ты же знаешь, что я люблю Илюшу. Но если настоящие родители решили…

– Да ничего они не решили! – взрываюсь, как пороховая бочка. – Не нужен им сын. Иначе не случилась бы подобная ситуация. – Перед глазами всплывает образ Кравицкого, его взгляд, каким он смотрел на Илюшу, трепет, с которым он держал его на руках, и уверенность почему-то убавляется. – Я узнавала у юриста. Закон на нашей стороне.

Мама кладет таблетку на язык и запивает одним большим глотком воды.

– Это ты свою недоучку Кристину наслушалась? – кривится она. То ли от вкуса лекарства, то ли от моих слов. – Она насоветует. Закон, может, и на нашей стороне, да только когда у людей есть деньги – он им не указ, – вздыхает тяжело. И добавляет примирительно: – Поешь чего-нибудь. Уже вечер, а ты так ни к чему и не притронулась.

Она демонстративно подходит к холодильнику, распахивая дверцу и гремя кастрюлями. Выбор из еды небогатый. За продуктами я так и не сходила, боясь даже на полчаса оставить Илюшу. Хотя здравый смысл нашептывал, что если Кравицкий захочет, то вряд ли я смогу ему помешать. А сейчас он просто играет со мной, как кот с мышкой.

– Ну хоть макароны разогрею? Или картошки пожарить? – не унимается мама.

Я понимаю, что спорить с ней бесполезно, поэтому соглашаюсь на картошку.

Мама идет на кухню, прихватив с собой пакет с овощами, а я сажусь рядом с Илюшей, помогая ему собирать пирамидку.

Визит сотрудников органов опеки оставил неприятный осадок. После их ухода я сделала генеральную уборку в комнате, перебрала вещи, закинула в стирку все мягкие игрушки Илюши.

Понимаю, что это вряд ли чем-то поможет, но мне нужно было хоть куда-нибудь деть негативную энергию. Ну и навести порядок. Как в вещах, так и в мыслях. Решить, что делать дальше и как выпутываться из ситуации.

Но пока ничего дельного, кроме как бежать, в голову не лезло.

– Нет, низя! Касный! – мотает головой сынишка, убирая мой кубик из пирамидки и ставя на его место красный.

– Хорошо. Красный так красный, – машинально соглашаюсь я.

И вздрагиваю от очередного стука в дверь. Пугаясь очередных гостей. Потому что, как показывает практика, сегодня никого и ничего хорошего ждать не стоит.

Мне жутко не хочется никого видеть, но стук повторяется. Изображать, что никого нет дома, не имеет смысла. В любой момент может вернуться мама с кухни. Поэтому, мысленно перекрестившись, я все же иду к двери.

– Леша? – вылетает удивленно, когда на пороге за букетом цветов я узнаю довольное лицо своего парня.

– Привет! Это тебе, – протягивает он презент.

Я теряюсь в первый момент, вспоминая, точно ли писала ему смс о том, что не смогу встретиться, или только хотела, но так и не сделала?

– Спасибо, но…

– Я решил, что форс-мажор не повод для того, чтобы отказываться от приятностей, а если честно – просто соскучился. Почти неделю тебя не видел! – оправдывается он.

– Четыре дня, – поправляю его, криво улыбаясь.

Не то чтобы я ему не рада, но сейчас я точно не настроена на романтик.

Хотя в чем-то он прав. Последние дни я совсем исчезла с горизонта. Даже писать ему перестала. Днем он работе, а вечером у меня были внеплановые занятия с учениками. То не вовремя, то некогда.

И даже сегодня, в нашу скромную, но все же дату, я отказалась встретиться.

– Я же говорю – целая вечность! Не переживай, я ненадолго. Просто забежал поздравить, обнять тебя. Впустишь или совсем нет минутки?

Становится стыдно. Лешка действительно хороший парень. Мы познакомились с ним, когда гуляли с Илюшей в городском парке. В какой-то момент сынуля неудачно упал, сильно поранив руку. Большое количество крови вызвало у меня приступ паники, а отсутствие под рукой дезинфицирующих и кровоостанавливающих средств и вовсе ввело в ступор.

Я позорно растерялась, не зная, куда бежать, кого звать, что делать в первую очередь.

Именно в тот момент мимо проходил Алексей. Быстро оценив обстановку, он скомандовал идти за ним, до машины на стоянке, в которой имелась аптечка. Рану промыли водой из бутылки, купленной в рядом стоящем ларьке. Замотали бинтом и на его авто помчались в ближайший травмпункт.

Он так четко и спокойно командовал, что я ни на секунду не засомневалась, выполняя все указания.

Благодаря ему все обошлось благополучно. Илюше наложили два шва и отпустили домой. Сынуля даже не плакал. Чего не скажешь о маме, которая чуть не поседела, пока сыну промывали и зашивали рану.

Леша не уехал. Ждал в коридоре. И предложил подвезти до дома, когда нас отпустили. Денег брать наотрез отказался, а вот номер телефона попросил. Так мы и начали вначале просто общаться по интернету, потом видеться, а после уже и встречаться.

Меня подкупило его отношение к детям. В частности, к Илюше. Лешка почти никогда не приходил с пустыми руками. Пусть это были недорогие знаки внимания, но он не забывал об Илье и никогда не игнорировал его, балуя всевозможными игрушками, фруктами, книжками. Всегда справлялся о его здоровье и с удовольствием возился с ребенком, когда приходил в гости. Такое отношение нечасто встретишь даже среди родных отцов, чего уж говорить о посторонних.

Сын подружился с ним довольно быстро, реагируя на каждый визит дяди Леши радостным визгом.

– Проходи, – смягчаюсь я.

Прижимаюсь к стене и пропускаю его в дом.

Леша целует меня в щеку, по-хозяйски входя в комнату. Правда, в следующее мгновение оборачивается и осторожно спрашивает:

– Я точно не помешаю?

– Нет, все в порядке.

– А почему отказалась от ресторана? – вглядывается пристально в лицо.

– Проблемы, – признаюсь честно.

Илюша узнает любимого гостя. Бросает пирамидку и бежит навстречу, протягивая ручки.

– Привет, богатырь! Ну как дела? Маме помогаешь? – подхватывает его Лешка, подбрасывая к потолку так, что у меня захватывает дух. Илюша смеется, цепляясь за крепкие мужские плечи. – Держи! Будет еще одна. – Достает из кармана небольшую коллекционную машинку и ставит на стенку, рядом с тремя подобными. – Соберем их все?

– Вуди! – восторженно хватает игрушку Илья.

Сын раскладывает на полу все свои автомобили, напрочь забывая о нашем присутствии.

– Ну так что? Расскажешь, что случилось? – разворачивается ко мне Леша.

Я тяжело вздыхаю, не зная, что ответить. Я не рассказывала ему о том, что сына изначально должна была отдать. И о том, как он стал моим ребенком, тоже молчала.

Да и сейчас не уверена, нужно ли говорить об этом. Но одна я не справлюсь, а больше обратиться за помощью мне не к кому.

Поэтому, взвесив все за и против, прихожу к мнению, что Леша имеет право знать.

Начинаю с самого начала. От кого узнала о клинике, почему пошла на этот шаг, как металась, не зная, что делать, когда от Илюши отказались биологические родители, как приняла решение оставить и воспитывать его, как родного. Аккуратно подвожу к событиям сегодняшнего дня.

Леша слушает внимательно, не перебивая. Хмурится иногда, барабаня пальцами по столу.

И, когда я с замиранием сердца заканчиваю свой рассказ, продолжает задумчиво молчать.

– Вот такие дела, – кусаю нервно губы. – Бежать мне некуда, а другого выхода я не вижу.

– Почему же некуда? – глухо отзывается Леша, глядя в одну точку. Я беспомощно развожу руками. – У нас пустует дом в деревне. В двухстах километрах отсюда. В соседней области. От бабушки остался. Конечно, не пять звезд, но жить вполне реально. Временно. Там и мебель вся, и посуда – ничего не забирали. Первое время можно остановиться там. А потом… у нас огромная страна. Езжай куда глаза глядят. Мне вот, например, Сибирь нравится. Я бы туда с удовольствием махнул, да повода не было. Вроде как есть какая-никакая работа здесь, чего дергаться? А так… – Он переводит взгляд на меня и ободряюще подмигивает. – Не бойся. Прорвемся. А вот продукты купить стоит сейчас. Одевайся, пока магазин открыт. Как раз на машине и привезем, чтобы не таскала лишний раз.

Его предложение насчет бабушкиного дома мне не по душе. Не знаю почему, но интуиция нашептывает, что это плохая идея. Я почти уверена, что подобным шагом могу спровоцировать еще большие неприятности.

Хотя, честно говоря, мне сейчас ничего не нравится. Как вариант, рассмотреть, конечно, можно. Позже. А вот предложение съездить за продуктами как раз вовремя.

– Лешенька! – чуть не роняет от радости сковороду с дымящейся картошкой мама. Она как раз в эту минуту возвращается с моим ужином. Ставит его на подставку для горячего и, суетясь, двигает к столу лишний стул. – Здравствуй, дорогой! А мы кушать собирались. Садись, садись. Тут на троих хватит, – заботливо командует она.

Вот уж кто рад моему парню больше меня. И даже больше Илюши.

Мама давно мечтала, чтобы я нашла достойного мужчину, вышла замуж. До знакомства с Алексеем она чуть ли не каждый день тонко намекала на то, что пора бы перестать перебирать кандидатов. У всех есть свои недостатки, и если я не научусь мириться с ними, то останусь никому не нужной старой девой. Наверное, самый большой страх мамы.

После смерти отца она поставила крест на своей личной жизни. И перенесла всю нерастраченную заботу и любовь на меня в двойном размере. Хорошо хоть, тут нет кучи знакомых, у которых замечательные сыновья! А то, чую, отбивалась бы я каждую неделю от женихов.

Поэтому, когда в моей жизни появился Алексей, мама нарадоваться не могла, предвкушая скорую свадьбу.

– Добрый вечер! Я ненадолго. Если только Соня не передумает, – приветливо улыбается Леша.

Но от приглашения присоединиться не отказывается. Он в принципе никогда не перечит будущей теще. Чем еще больше заслуживает ее доверия.

Ужин проходит в спокойной семейной обстановке. Картошка в этот раз у мамы получилась на ура: вкусная, с хрустящей корочкой. Леша с аппетитом уминает всю тарелку и, что уже характерно, вовсю нахваливает хозяйку.

– Ну что, поехали? – вспоминает он, когда трапеза заканчивается.

– Сейчас, только Илюшу соберу, – киваю согласно.

– Зачем? Можешь его дома оставить. Я присмотрю, – вклинивается мама, предлагая свою помощь.

– Нет. Он поедет со мной. Леш, дай нам пять минут.

Я отвожу взгляд от растерянной родительницы. Но именно сейчас я боюсь расставаться с сыном даже на полчаса. Кто знает, какими методами решит действовать дальше Кравицкий. А мама вряд ли сможет противостоять амбалам Германа. Хотя и я тоже. Но все же, когда сын со мной, мне спокойнее.

Переодевшись, мы выходим во двор. Леша ждет нас в машине.

Я невольно осматриваю территорию, ожидая наткнуться на какой-нибудь массивный джип, полный бритоголовых секьюрити. На улице гоняет детвора, сидят соседки на лавочке, какая-то девушка, стоя у качелей, печатает что-то в телефоне. Ничего подозрительного.

Я полной грудью вдыхаю свежий воздух и, убедившись, что все в порядке, сажусь с сыном в машину.

Дорога до гипермаркета занимает минут десять. Пробок уже нет. Мы спокойно катимся по пустынным улицам, открыв окна и наслаждаясь вечерней прохладой.

Уже в магазине, вспомнив про визит органов опеки, я набираю в первую очередь кучу фруктов и детского питания. Наверняка они наведаются еще. И в этот раз я должна быть готова.

– Соня? – тихо окликает меня Леша. – Это твоя соседка? – указывает взглядом на ту самую девушку, что встретилась нам во дворе с телефоном.

Сейчас она с интересом изучает товар на полках в соседнем ряду. В груди леденеет. Воздух становится тяжелым, вязким, отравленным.

Может ли это быть совпадением? В конце концов, люди часто посещают именно этот гипермаркет. Тут самые доступные цены, частые акции, огромный ассортимент товаров.

Я отрицательно машу головой, стараясь не привлекать внимания. Леша смотрит исподлобья.

– Пойдем на кассу? Я уже все взяла, – прошу тихо.

Мы оплачиваем покупки и выходим из здания. Садимся в машину.

Я без слов понимаю, чего ждет Алексей, не отъезжая.

– Давай кое-что проверим? – предлагает он, не сводя взгляда с незнакомки, которая садится на пассажирское сиденье неприметной старенькой иномарки.

– Что? Как?

– Проедем еще по парочке магазинов? Может, нам действительно показалось?