Текст книги "Отец жениха"

Глава 6

– Где ты шлялась, мать твою? – гремит голос отчима.

Главное – не отводить взгляд. И я не отвожу. Вскидываю подбородок, глядя ему прямо в лицо.

– Что не так? – стараюсь говорить ровно, чтобы не выдать своего волнения.

Потому что в животе все скручивается в тугой узел от плохого предчувствия. Дышать больно.

– Что не так? Что не так?! – цедит с яростью каждое слово Тимур. – Тебя не было всю ночь, твоя подруга, заикаясь, несет какой-то бред про украденный телефон, мать уже морги обзванивать собирается, а ты, тварь неблагодарная, спрашиваешь, что не так?!

– Тим, не надо. Не дави. Она и без того волнуется, видно же, – дрожащим голосом вступается за меня мама, прикасаясь ладонью к плечу супруга. – Давайте лучше сядем за стол и спокойно поговорим.

Вот маму жалко. Она действительно переживала за меня. Лицо бледное и глаза красные от слез.

– Нина, не лезь! Эта гнида возвращается домой поутру с наглым видом, будто ничего не произошло, а я должен перед ней расшаркиваться, чтобы она, случаем, не разволновалась?! – взрывается отчим. – Она опозорила меня, тебя, семью!

Гипсовая статуэтка с комода летит об стену, разбиваясь на несколько кусков.

– Тим, прошу тебя, успокойся! – кидается ему наперерез мама, вставая между мною и мужем. – Не надо, умоляю! Еще никто никого не позорил. Ничего не ясно. Мы даже не знаем, что на самом деле с ней произошло. Давай просто поговорим. Без эмоций. Лиля и так напугана.

Тимур затихает на секунду. Усмехается криво, недобро, выдерживая паузу.

– Напугана? – снижает голос на полтона. – Кто? Вот эта бессовестная мразь, которая стоит передо мной и даже глаза не отводит?!

Отчим никогда не поднимал на меня руку. Мог ругать, отчитывать, но до насилия не доходило. Я и повода не давала. С детства росла послушным, спокойным ребенком, соглашалась с его мнением и лишний раз не лезла на рожон. Но, кажется, сегодня день крайностей. Судя по перекошенному от бешенства лицу Тимура, он вообще готов меня убить. Прямо здесь. Прямо сейчас.

– Я уже совершеннолетняя. И имею право не ночевать дома, не спрашивать на это разрешения и не отчитываться, – стараюсь держать лицо.

Сложно. Я неконфликтный человек, и у меня нет опыта огрызаться, поэтому каждое слово дается с трудом.

– Лиля, пожалуйста, помолчи, – умоляюще просит мама. – Мы с отцом ночь не спали. Он всю службу охраны на ноги поднял, всех на уши поставил. Тебя искали везде, где только можно. Ты хоть понимаешь, что я чувствовала в этот момент? Что мы с отцом пережили? А ты вместо того, чтобы объясниться, дерзишь.

В то, что мама волновалась, я верю. И мне стыдно перед ней. А вот в отцовские чувства Тимура, который ночь не спал, мучился от неведения, страдал, уже нет. Если только переживал за свою выгоду, которую может потерять из-за моей выходки, тогда да, возможно. Потому как на мою жизнь ему плевать. Я это уже выяснила.

– Совершеннолетняя, говоришь. Можешь не отчитываться… – угрожающе тянет он.

Но договорить не успевает: телефонный звонок отвлекает отчима от происходящего, и Тимур, выругавшись себе под нос, выходит из комнаты. А я выдыхаю. Пусть ненадолго, на каких-то несколько минут, но наступает так необходимая мне сейчас передышка.

– Лиля! Лилечка, дочка, что происходит? Тебя кто-то похитил? Насильно удерживал? Ты попала в нехорошую компанию? Тебе угрожали? – бросается с расспросами мама, как только за Тимуром закрывается дверь.

Сегодня привычка отчима уединяться при телефонных разговорах дала мне возможность поговорить с мамой прежде, чем меня казнят.

– Нет, мам. Со мной все в порядке. Прости, что не позвонила. Телефон сел, – вру неумело.

– А где ты была? Лиля?

– Гуляла.

– Всю ночь? Одна?

– Мам, пожалуйста. Да, всю ночь, да, одна. Мне это было нужно.

Мама зависает после моих слов. Смотрит удивленно, будто ожидала каких угодно объяснений, но не того, что услышала. Трет переносицу растерянно.

– Я не… не понимаю. Зачем надо было? Что случилось? Лиля, что ты от меня скрываешь? Мне, маме, ты же можешь сказать? Я ведь тебе не чужой человек. Зачем ты так…

Ее тон, ее растрепанный вид болезненно задевают что-то внутри. Снова будят чувство вины. Если бы не мама, я бы и не вернулась домой. Плюнула бы на все и начала жить самостоятельно.

– Мам, прости, но я не могу так. Я не выйду замуж за того, кого нашел мне Тимур. Я не вещь. И на дворе не средние века, чтобы выходить замуж по договоренности. Меня никто не спросил, хочу ли я этого, что я чувствую и как к этому отношусь. – От жалости к самой себе на глаза наворачиваются слезы. – Я живая! Я тоже хочу иметь право на свою жизнь, а выходит, что…

– Лиля, солнышко! – совсем как ребенка успокаивает меня мама. Обнимает, прижимая к груди. – Ты чего себя накрутила? Это все из-за этой дурацкой свадьбы? А я уже себе что только не надумала, боялась, что не увижу тебя живой. Бог с ней, с этой свадьбой, скажу Тимуру, чтобы не давил. Он зациклился, что тебе так лучше будет, что парень перспективный и не за кого попало пойдешь. Что будешь обеспечена всю жизнь. Обещал познакомить на днях.

– Я не хочу, мам. – Шмыгаю носом, чувствуя, что еще чуть-чуть – и совсем расклеюсь. Напряжение начинает отпускать, а следом накатывает слабость. – Я так не хочу.

– Не хочешь – значит, не будет ничего. Почему не пришла сразу? Не сказала? Я бы поговорила с Тимом, он бы понял. Я уверена. – Мама с облегчением выдыхает и немного отстраняется, внимательно рассматривая меня. Словно не веря до конца, что это правда. – Ты, наверное, голодная? Пойдем, я тебя покормлю.

– Есть тоже не хочу, – качаю головой.

– Тогда чаю с шарлоткой. Я вчера вечером пекла. Пойдем, пойдем, хоть успокоишься. И я тоже.

Мама тянет меня на кухню, ставит чайник, достает кружки. Посреди стола красуется домашний пирог. Отрезаю себе кусочек, кладу на блюдце и жду, когда будет готов чай.

Хочется верить, что все будет так, как она обещает, что Тимур действительно осознает ошибку и отступит. Но что-то подсказывает, что расслабляться рано. Отчим так просто не откажется от своих целей. Особенно если там замешаны деньги.

И уже спустя пять минут я в этом убеждаюсь.

– Поела? – заходит он на кухню с хмурым видом.

Последний кусочек шарлотки застревает в горле, и я невольно давлюсь.

– Тимур, – делает шаг к нему навстречу мама, но останавливается, замечая недобрый взгляд.

– Поговорила с ней?

– Поговорила.

– Отлично. А теперь мой черед. Допивай чай, и жду тебя у себя в кабинете. Одну, – обращается уже ко мне отчим. – Проясним пару моментов.

– Тимур, подожди!

– Я вам не мешал общаться? – осаждает жену. – Вот и ты дай мне возможность провести воспитательную беседу с дочерью. Не переживай, я ее не трону. Ты знаешь, женщин я не бью. Но кое-что выяснить не помешает. – А после разворачивается ко мне: – Не заставляй себя ждать. У меня мало времени.

И тяжелым шагом покидает кухню.

Машинально дожевываю остатки пирога, не чувствуя вкуса. Запиваю последним глотком чая. Никто не обещал, что будет легко, а посему держись, Лилька, держись.

– Ты не зли его сейчас, дочка, – цепляет меня за рукав мама, когда я решительно встаю из-за стола. – Он на взводе. Начнешь доказывать что-то – только еще больше разозлишь. Ты же знаешь, что Тимур у нас старых закостенелых взглядов. Я потом сама с ним поговорю, объясню, донесу помягче. Он ведь тоже переживает, поверь, просто выражает это топорно, по-мужски, отсюда и такая реакция.

Усмехаюсь грустно в ответ. Конечно, он переживает, ага. До седых волос.

Мама всегда выступала эдаким миротворцем в наших конфликтах с Тимуром. Защищала его передо мной, меня перед ним, находила нужные аргументы, остужала горячие головы. Раньше я прислушивалась к ее словам. Соглашалась, уступала. Но не сейчас, когда мое молчание наверняка будет расценено как признание неправоты.

– Я все понимаю, мам.

А вот о том, что молчать в этот раз не собираюсь, я не распространяюсь.

– Вот и отлично. Я знаю, что ты у меня молодец, – кивает она ободряюще. – Главное, не спорь с ним, ладно?

Я неопределенно веду головой, оставляя ее последнюю просьбу без ответа, и иду в сторону кабинета отчима. За дверью тихо. Не слышно ни мата, ни звуков бьющихся предметов. Вхожу, застывая на пороге. Тимур стоит у окна, спиной ко мне. Руки спрятаны в карманы, плечи напряжены.

– Присаживайся, – бросает, не оборачиваясь.

Ровно, спокойно, будто и не метал молнии несколько минут назад, не пытался крушить все подряд и не рвался стереть меня в порошок. Внутри все подбирается от нехорошего предчувствия. Я готовилась к разносу. К крикам, гневным высказываниям, угрозам, оскорблениям – в общем, к двенадцатибалльному шторму. А нынешнее спокойствие Тимура никак не тянет на ураган. Скорее на затишье перед бурей, и это пугает сильнее. Пробирает до кончиков пальцев.

Отчим – холерик по складу характера. Он не умеет держать себя в руках, когда зол. А он зол. Поэтому такие проявления выдержки ему не свойственны. Не к добру все это, ой, не к добру.

Я прохожу в середину комнаты и сажусь на диван рядом с журнальным столиком. Складываю руки в замок перед собой.

– Ну что, поговорим? – разворачивается, наконец, он в мою сторону.

– Я тебя слушаю.

Тимур удивленно вскидывает бровь.

– Ты? Меня? – издевательски кривит губы. – Мне казалось, должно быть наоборот.

– А что ты хочешь от меня услышать?

– Например, где ты была всю ночь и чем занималась? С кем? Какова цель этой выходки? Чего ты этим пыталась добиться?

Расцепляю пальцы и обхватываю сама себя за плечи. Несмотря на внешне спокойный тон, от Тимура разит негативом. Я чувствую это на подсознательном уровне. И мне жутко неуютно здесь, в его рабочем кабинете, на его территории, где все: стены, мебель, каждая вещь – пропитано грубой мужской энергетикой.

– Я была с мужчиной, – не отвожу взгляда. – И да, это то, о чем ты подумал. Цель? Это моя жизнь, и я распоряжаюсь, с кем мне спать, кого любить и за кого выходить замуж.

С каждым моим словом складка между бровей Тимура залегает все глубже, а глаза темнеют от ярости. Но внешне он продолжает держать себя в руках. Обдумывает несколько секунд услышанное, а после спрашивает:

– Хорошо. Ты взрослый человек, способный отвечать за свои поступки и определять для себя цели, я правильно уловил?

– Да, – соглашаюсь осторожно, все еще не понимая, куда он клонит.

– Следовательно, ты понимаешь, что несешь ответственность за свои поступки, – констатирует будничным тоном, который абсолютно не вяжется с его зловещим взглядом.

– Понимаю.

– Тогда давай поговорим как взрослые люди. Без всяких скидок на возраст, без поблажек и с реальным взглядом на жизнь. Ты ведь этого хотела?

Я внимательно смотрю на отчима, все еще не совсем понимая, куда он клонит, а самое главное – каким козырем собирается ходить. В том, что он у него припрятан, я не сомневаюсь.

Тимур шумно втягивает носом воздух и резко дергает ящик письменного стола. Достает небольшую папку, перекидывая ее мне на колени.

– Ознакомься, – цедит сквозь зубы.

И растягивает губы в ядовито-торжествующей улыбке.

Холодок ползет по спине.

– Что это? – уточняю, глядя на папку, как на ядовитую змею.

– Начнем с самого простого.

– То есть это еще не все? – догадываюсь с первого раза, указывая на бумаги.

– Нет, моя хорошая. Это начало. Привыкай. Во взрослой жизни все взаимосвязано, и сегодня, раз ты решила, что готова к трудностям, я покажу тебе, что значит быть взрослой и нести ответственность за свои поступки. Читай!

Глава 7

Прошедшие сутки оказались слишком насыщенными в плане событий за последний год. Большей частью проблемными, но были и приятные моменты. Как, например, встреча с Воробышком. Странная, неожиданная и чертовски приятная.

Я до сих пор в приятном шоке, что девчонка оказалась девственницей. В какой-то момент даже решил, что это подстава. Недоброжелателей в бизнесе всегда хватает, а когда оказываешься на голову впереди соперников, то волей-неволей приходится быть осторожным. Как получилось, что в этот раз я потерял бдительность, – я сам не понял. То ли повлияли бесконечные ссоры с сыном, то ли сказалось постоянное напряжение на работе, но имеем то, что имеем. И мое счастье, что Воробушек на самом деле оказалась совершеннолетней. По крайней мере, я очень надеюсь, что она не соврала мне в этом вопросе.

Встретить чистый нетронутый цветок в царстве порока и разврата сродни восьмому чуду света. Не знаю, как девчонку занесло в тот ночной клуб, но я рад, что она угодила именно в мои руки. Другой вопрос, какую цель преследовала Лилия, соглашаясь на первый в своей жизни секс с незнакомцем. Отомстить бывшему? Заработать? Или найти состоятельного любовника? Последний вариант импонировал больше всего. Наверное, потому, что я сам склонялся к нему. И визитку оставил как раз для того, чтобы убедиться, что я прав.

Девчонка мне понравилась. Да что говорить, если я даже пренебрег банальной осторожностью, когда решил провести с ней ночь.

Весь день я то и дело мыслями возвращаюсь к своему небольшому ночному приключению. Лиля, Лилия, Воробушек. Неужели такие, как она, в наше время еще существуют? Пообщаться бы с ней поближе, понять. Повторить то, что толком и не реализовал ввиду того, что боялся сделать ей больно. Знал бы я с самого начала, действовал бы осторожнее. А так…

Пах тяжелеет, стоит только вспомнить, как Воробушек извивалась и стонала подо мной. Сладкая горячая малышка. Трахнуть бы ее сейчас по-настоящему. Раздвинуть красивые длинные ножки, пристроиться между ними, засадить по самые яйца и не отпускать до самого утра, пока не взмолится о пощаде. Дать небольшую передышку, а потом снова иметь во всех позах. Осталось дождаться звонка.

В том, что она позвонит, я не сомневался. Вопрос лишь когда. Сколько времени ей понадобится, чтобы решиться и набрать мой номер? Сутки? Двое? Неделя? Последнее вряд ли. Делаю ставку на сегодняшний вечер и снова погружаюсь в работу.

Но когда стрелки часов переваливают за девять вечера, понимаю, что просчитался.

Надеялся, что не стану прибегать к этому методу, но моя интуиция подсказывает, что если сейчас рыбка сорвется с крючка, то потом найти и поймать ее будет сложнее. И как бы я ни пытался убедить себя, что не стоит концентрироваться на случайной девчонке, понимаю, что она зацепила меня гораздо сильнее, чем я предполагал.

– Степан, ты еще здесь? – набираю безопасника.

– Рядом. Нужен? – тут же отзывается боевой товарищ.

– Да, будь добр, загляни ко мне сейчас.

Пока жду работника, открываю телефон, чтобы проверить банковские операции за вчерашний день и передать ему точное время моего нахождения в клубе.

– Седина в бороду, бес в ребро? – выслушав мой заказ, ворчит безопасник.

– Нет у меня бороды, сам знаешь. – Развожу руками, готовясь терпеливо слушать лекцию о личной безопасности и необходимости тщательно фильтровать личные связи.

Я и сам понимаю разницу между переспать с кем-то из знакомой тусовки, в крайнем случае – с проверенной по всем фронтам эскортницей, или подцепить незнакомую девку в сомнительном заведении. Но то ли у товарища нет настроения, то ли он понял, что это пустая затея и после драки махать кулаками поздно, лекции я так и не дожидаюсь.

– Еще какая-нибудь информация кроме имени на эту девчонку у тебя есть? Телефон, например? – включается в процесс.

– Я бы тебя тогда не звал.

Нестеров хмурится, постукивая карандашом по столу.

– Ну, допустим, я вытащу видеозаписи за вчерашний вечер с камер клуба. Если она не привлекалась ни по каким статьям и нигде не засветилась, то найти ее будет сложно. Ты ведь понимаешь, что мы живем не в маленьком городе, где все друг друга знают в лицо?!

– Понимаю. Поэтому и прошу найти ее именно тебя, – делаю упор на последнем слове.

Закаленный суровыми девяностыми, прошедший огонь и медные трубы, имеющий опыт работы в спецслужбах Степан не просто так занимал свое место в моей компании. Он мог найти иголку в стоге сена, информацию, которую удалили со всех носителей, поэтому в том, что он отыщет моего Воробушка раньше, чем она сама решит сделать первый шаг и вспомнит обо мне, я не сомневался. А все его «ну ты же понимаешь, что это сложно» не что иное, как торг за время. Страховка в виде лишней пары дней.

– Можно попробовать поискать в соцсетях, если, конечно, у нее открытый аккаунт и реальное фото на аватарке. И хорошо, если из отеля заказывала такси, тогда легко отследить, куда она отправилась. Но вот если ушла пешком, будет дольше. За сутки могу не управиться. И какая именно информация о ней тебя интересует?

– Все, что сможешь узнать.

– Вплоть до бренда прокладок? – усмехается, обнажая ряд белоснежных зубов и пытаясь узнать степень моей заинтересованности в объекте.

– Для начала выясни ее точный возраст, где живет и чем занимается. А дальше посмотрим. Я еще сам не уверен, нужно ли мне все это.

– Ясно, – не задает лишних вопросов товарищ. – Сроки какие?

– Не ограничиваю, но сам понимаешь. В идеале уже вчера.

– Будет тебе на нее досье, – бубнит про себя Степан. – И надеюсь, такое, что ты надолго заречешься связываться с подобными девицами.

– Я на девяносто девять процентов уверен, что ты ошибаешься, – пытаюсь его успокоить.

– Я буду только рад, если так.

– Что там с Русланом? – все-таки не выдерживаю, задавая основной вопрос, который мучил меня весь день, как бы я ни пытался абстрагироваться.

Вчерашняя выходка сына стала последней каплей в чаше моего терпения. Последний год он каждый раз проверял мои нервы на прочность. Травка, проститутки, гонки по ночному городу. Я уже молчу про скандал в университете, который мне с трудом удалось замять.

После смерти Алины ему словно сорвало стоп-кран. И пусть она не была образцовой матерью, пусть многое в ее воспитательных методах меня не устраивало, но при ней Руслан хотя бы не пускался во все тяжкие. Как сегодня, когда его задержали вместе с компанией непонятных стритрейсеров, устроивших аварию в самом центре.

– Пока ничем хорошим не могу обрадовать, – морщится, как от зубной боли, Степан. – В машине, с которой они столкнулись, находилась дочь депутата Макарунова. Мне уже передали, что он поднял свои связи, чтобы это дело взяли на особый контроль. Ее отец как раз голосовал за ужесточение наказаний таких вот нарушителей, а тут прям сам Бог велел. Да и девчонка получила травмы. Так что, боюсь, резонанс это дело получит в любом случае.

– Сука! – Бью кулаком по столу. Только этого мне сейчас не хватало. – Руслана не было в том авто, которое попало в аварию.

– Но на камерах он засветился. И нарушений у него хватит на год вперед. Ты ведь понимаешь, насколько проблемной может стать эта история, если кто-то из твоих конкурентов просечет фишку и воспользуется ситуацией? Я, конечно, в любом случае свяжусь с нужными людьми и сделаю все, чтобы твое имя нигде не всплыло, но если что-то подобное еще хоть раз повторится… Ты в курсе, что все арестованные авто сейчас проверяют на нелегальную модификацию и внесение изменений в конструкцию? И штрафы прилетают с каким-то нереальным количеством ноликов. Я бы вообще посоветовал тебе не пускать его за руль, пока мозги не встанут на место. Он и без того у тебя в последние месяцы чудит жестко.

Степан прав. Не знаю, что и кому Руслан пытается доказать своими выходками, но он действительно начал серьезно перегибать палку. И если первоначально я списывал его финты на случайность, то теперь понимаю, что это намеренно.

– Ты прав. Я устал с ним бороться. Мне уже и вся эта затея с тем, чтобы поставить его во главе ближневосточного филиала, кажется глупостью. – Задумываюсь на секунду. – Свадьба, статус женатого человека, репутация. Для чего, если ему все это не надо? Хочет жить самовыражаясь? Вперед. Но без моей поддержки.

– Хах! – откидывается на спинку кресла Степан. Крутит задумчиво между пальцами карандаш. – Если тебе интересно мое мнение, то не руби с плеча. Поговори с ним, выясни. Всему должны быть причины. А свадьбу можно и отложить на время. Там ведь все равно договорняк, правильно?

– Да, – киваю устало.

На одной из посиделок с товарищами в банной усадьбе я случайно сболтнул, что мне нужно найти сыну невесту. С идеальной репутацией, с пониманием своей роли в предстоящем союзе, без феминистических настроений. Его будущая должность в одном из весьма перспективных филиалов на Ближнем Востоке просто не допускала иного. Только вот где искать такую кандидатку на роль супруги Руслана, я на тот момент даже не представлял.

Тогда же один из гостей и заинтересовался этой темой, предложив обсудить детали отдельно. А уже спустя неделю, когда Степан подтвердил, что исходные данные некоей Лилии Трофимовой верны, мы договорились о сделке.

Лилия. Надо же, тёзка. Я снова вспоминаю о Воробушке, и чувство неудовлетворенности опять точит изнутри. Где она сейчас? Чем занимается? Может быть, именно в этот момент решает позвонить мне?

– Тем более. Одно дело, когда Руслан здесь творит дичь, ты можешь подстраховаться, но если он начнет чудить среди арабов… – вырывает из мыслей голос безопасника. – Мне кажется, ты торопишься с его назначением.

– Для него это будет опыт, возможность проявить себя, научиться принимать важные решения. Здесь он идет по всему готовому, дать ему возможность креативить я не могу. А пожертвовать новым проектом не так болезненно в случае чего. К тому же сразу его у руля никто не поставит, а вот если все получится – я могу полностью отдать эту отрасль под его руководство.

Степан цокает языком, качая головой.

– И все равно я считаю, что ты торопишься. Но дело твое, – подводит диалог к завершению. А после, хлопнув ладонями по коленям, уточняет: – Я могу идти?

– Да, конечно. Не забудь о моей просьбе.

– Обижаешь! – поднимается с кресла.

Я дожидаюсь, когда дверь за безопасником закрывается, беру телефон и набираю номер будущего свата. Все-таки сроки бракосочетания наших детей придется сдвинуть.

– Тимур, добрый вечер! Не отвлекаю?

– Здравствуй, Марк. Нет, наоборот, сам хотел тебя набрать.

– Что-то случилось? – Чую подвох пятой точкой.

– Да. Я по поводу свадьбы. У меня форс-мажор, и я боюсь, надолго, – сразу переходит к делу. – У жены проблемы со здоровьем, последние анализы пришли, мягко говоря, хреновые, и в ближайшее время мне будет совсем не до торжеств. Предстоит еще одно обследование в израильской клинике, возможно, потребуется операция.

– Сочувствую, – отвечаю искренно.

– Поэтому у меня предложение. Давай немного сдвинем дату регистрации? В ЗАГСе проблем не будет, я уже уточнял. И тебе пара недель, думаю, погоды не сделает. Поверь, я не заинтересован в том, чтобы срывать нашу сделку, но в нынешней ситуации другого выхода не вижу.

– На пару недель вперед? – зависаю, не сразу догоняя сроки.

Я планировал отсрочить дату, а не наоборот. И спешка мне сейчас абсолютно ни к чему. В связи с выкрутасами сына эта свадьба вообще под большим вопросом.

– Да. Так я точно буду уверен, что не подведу тебя и выполню свою часть договора. Давай завтра встретимся и обсудим? Как раз дети смогут познакомиться. Дочь уже в нетерпении. Похоже, ей понравился твой парень и она горит желанием с ним познакомиться, – смеется фальшиво.

Насчет дочери не знаю, но Тимуру точно невыгодно терять прибыль от нашего сотрудничества. Оно и понятно. В его практически банкротном положении это шанс не пойти ко дну. А при благоприятном стечении обстоятельств возможность не только остаться на плаву, но и приумножить свое состояние.

– Завтра в девять вечера, в «Марфе». Посидим, обсудим, решим, как лучше. Что скажешь?

Ответить не успеваю. Срабатывает вторая линия, и на экране высвечивается имя сына.

– Я подумаю, – бросаю на автомате. – У меня входящий вызов. Перезвоню, если что.

– Отлично! – радуется Тимур. – Хорошего вечера. И до завтра!