Текст книги "Море, тайны и русалочий дневник"

Протискивались мы минуты две. Затем лаз стал шире, а ещё через некоторое время мы очутились в идеально квадратной комнате с ровными гладкими стенами. Я думала, здесь и нет таких. Прохор посветил вокруг. Паутина в верхнем углу, на полу два матраса, один поверх другого. Никаких зарешеченных ходов.

Наваждение прошло. Я поняла, что чуть не угодила в лапы океанической ведьмы. Вздохнула и проговорила:

– Спасибо. Когда Виктория Андреевна сказала, что вокруг летают ведьмы, я решила – в переносном значении. Ну, чтобы я в грот не совалась. И уточнять не стала. Меня Владычица больше интересовала в тот момент. А они в самом деле… Почему ведьма не полетела за нами?

– Ход узкий. – Прохор сел на матрасы. Дышал он, будто осилил многометровку. – Ей тогда пришлось бы хвост соединить. Шлёпнулась бы. Подняться бы не смогла. Садись. – Он похлопал рукой по полосатой ткани матраса. Поднялась пыль. – Ох и заставила ты меня побегать.

Я усталости не ощущала. Зато ощущала провал в памяти. Видимо, это влияние ведьмы. Наверное, я просто не знаю, сколько мы на самом деле пробежали.

Села рядом, прислонилась спиной к холодной стене:

– Да уж. Такого праздника я точно никогда не видела. И в голову бы не пришло…

Мы помолчали. Фонарь светил в сторону. Не доносилось ни звука.

– Так ты хотела поговорить, – нарушил тишину собеседник.

– Да. Прохор, мне нужна помощь.

Запись 6. Ми-ми-мишная

1 мая

Проснулась я с лёгким шумом в голове. Мне казалось, что шампанское выветрилось ещё вчера, когда мы с Прохором сидели на матрасах и долго-долго разговаривали. Потом вернулись в Большой зал, и снова пузырилось шампанское, но уже немного. Или мне чудилось…

В общем, утром организм боролся с токсинами за нормальное выживание, а отзвуки битвы гремели в голове.

Клара уже поднялась и прихорашивалась возле зеркала.

– Ты завтракать идёшь или ещё поваляешься? – поинтересовалась она. – На столе бутылка воды, если что.

– А ты не налегала вчера на шампусик, да?

– Я не люблю шампанское. И потом старуха меня игнорировала. Это тебя она спаивала. Знаешь, в какой-то момент я решила, что она отправит меня домой.

Я уселась на кровати и потянулась к сосуду с живительной влагой.

– Ну не отправила же. Да и ушла вскоре старуха-то. У тебя имелась масса времени.

Клара неопределённо пожала плечами, в очередной раз поправила волосы и убежала на завтрак. Я сделала несколько глотков из бутылки и с наслаждением потянулась. Улыбнулась новому дню. Посторонние звуки в голове, конечно, не радовали, но и горевать поводов не находилось. Вчерашний разговор с Прохором очень успокоил, ибо, выслушав меня внимательно, он сказал:

– Я знаю, что нужно делать.

И мне сразу стало легко. Хоть кто-то знает, что нужно делать. Отвечая на мой вопросительный взгляд, Прохор стал рассказывать:

– Я родился и вырос в Скале. Мир неизменных тоже повидал, ездил кое-куда и прочее. Родители часто встречались с представителями других рас: магами, прорицателями, горяками. С людьми из правительства неизменных. В детстве я постоянно находился рядом с ними и многими другими интересными людьми, слушал, что говорят. Однажды во Франции один из дальних отцовских родственников упомянул о том, что его приятелю повезло встретить Апельсиновую Даму. Приятель сразу сообразил: если начать поиски с архивов – можно не нашарить ни концов, ни начал. Надо найти того, кто встречал Оранжевую до него. Взять имена, явки, пароли и обновить информацию. Это ведь проще.

– Проще-то проще, – согласилась я, – вопрос лишь в том, где раскопать предыдущего ею встреченного…

– Не знаю, чего ему это стоило, но раскопал-таки. Получил данные, объездил всех, указанных в списке, выяснил, кто куда переехал, кто у кого родился. И отчитался перед привидением. Не знаю и того, что он у Дамы попросил, но, считай, в лотерею выиграл.

– Ты так думаешь? – с сомнением вопросила я. – Что такого можно у Апельсиновой попросить? Да и рискуешь ведь головой.

– Ну, знаешь, если не рисковать… – Судя по вдохновлённому голосу Прохора, он, как и некоторые авторы прочитанных мною книг, видел во встрече с яркой Дамой неимоверную удачу.

– Я всегда хотел с ней столкнуться. Думал, это в море произойдёт. Я бы попросил, чтобы она привела меня к порталу.

Я знаю, что порталы есть практически во всех морях и океанах. Иногда даже в озёрах. Находятся они на весьма большой глубине. Туда и водным-то жителям трудно добраться, а представителям русалочьего народа – практически невозможно. Забредшего в него портал может в один момент перенести на другой конец планеты. Слышала я и о том, что с такими переходами связаны некоторые опасности. Этим мои сведения о порталах исчерпывались.

– Зачем тебе к порталу? – поинтересовалась я. – Оттуда же можно не вернуться.

– Да ладно тебе! Знание дорог, открываемых порталами, – это ведь возможности больше, чем у прочих. И могущество.

Не имею понятия, блестели ли у Прохора глаза, когда он говорил об этом, в темноте не видела, но тон собеседника источал восторженность. Я пожала плечами. Порталы меня не интересовали никогда. И о том, что попросить у Апельсиновой Дамы в случае удачного завершения эпопеи, я пока не задумывалась. Сперва бы с заданием управиться.

Сейчас, вспоминая вчерашний разговор, я ощущала, как меня покидает напряжение прошедшей недели. Прохор всё решит, можно не переживать. Он сам так сказал. Поэтому хотелось пуститься в пляс. Однако пляску я отложила и поднялась, собираясь идти на завтрак.

Тут толстая, сбитая из массивных дубовых досок дверь, окованная металлическими полосами, слегка отворилась. Петли скрипнули, их полагалось смазать. Нужно идти к завхозу, договариваться. Да и железные части стоит уже обработать. Вблизи моря всё быстро ржавеет.

– Да, смазать надо, – подтвердил мои соображения вошедший в комнату Ёшкин кот.

Он сел у двери – пушистый хвост обвил лапы – и уставился на меня. Я в свою очередь вперилась в него.

Ёшкины коты раза в полтора крупнее обыкновенных. Иногда они получают от родителей странный окрас. Лиловый или изумрудный отлив шерсти, например. Но не часто. Глаза у котов самых разных оттенков. Кроме того, они нередко урождаются с отвратительным капризным характером и ещё крайне привередливы в еде. Если всего перечисленного коту досталось немного, то он вполне сойдёт за обычного. Пока не откроет рот и не выдаст какую-нибудь сногсшибательную сентенцию.

Данный кот очень походил на простого. Крупноват, но такое встречается, шерсть топорщится в разные стороны, весь в узенькую полосочку. А возле носа чёрное пятно. Такое же – на кончике хвоста. И он со мной заговорил. Не мимоходом в коридоре, а в гости пришёл и сам завёл беседу. У Ёшкиных котов сей факт означает начало каких-никаких отношений.

– Пожалуй, – протянула я, лишь бы что-то ответить.

– Душновато у вас, – заявил кот, прошёл в комнату, вскочил на письменный стол и, подцепив когтем ручку маленькой круглой ставни, открыл оконце. – Ничего, что я так? По-хозяйски?

– Нет. Ничего, – поспешила заверить я.

Повисла неловкая пауза. Я ждала, что кот объяснит цель своего посещения. Он же смотрел на море.

– А я тут кушать собралась идти, – наконец проговорила я.

– Да-да, – отозвался кот, всё так же глядя в окошко, – в столовой сегодня яичница с беконом. И булочки с кофе.

– Вкусно, – кивнула я. Встала с кровати, стянула свою спальную футболку и начала натягивать джинсы. – А ты уже позавтракал? – поинтересовалась исключительно из вежливости.

– Ага, – ответил кот. – Варёная треска.

Он повернул ко мне голову. Двигаться с места, по всей видимости, не собирался. Получается – зашёл надолго.

Я оделась, расчесала волосы, сотворила хвост на затылке. Вспомнила наши с Прохором вчерашние танцы. Вечер оказался удивительно хорош. И он не мог не закончиться восхитительным поцелуем. Мы целовались всю долгую дорогу до комнаты, когда Прохор провожал меня. И ещё возле дубовой двери…

– Ты знаешь, что тебя пометила океаническая ведьма? – вклинился в сладкие воспоминания незваный гость.

– Что?

– Она тебя отметила. Ты ведь встретила её вчера. В Многоголосом коридоре. Я видел.

Я превратилась в одно сплошное недоумение.

– То есть как отметила?

– Ты, похоже, совсем ничего не знаешь о здешних порядках. – Кот подвернул под себя лапы, укладываясь. – Впрочем, следовало ожидать. Ты здесь совсем недавно. Я за тобой с момента появления наблюдаю, но ожидал, что тебя посвятили хотя бы в некоторые нюансы. Выходит, я тебе необходим. Кто-то же должен…

– Так, – твёрдо начала я, – давай-ка, милый, расставим точки над всеми, нуждающимися в них, буквами. Во-первых, как тебя зовут? Во-вторых, зачем ты за мной наблюдал? В-третьих, для чего явился? И, в-четвёртых, как ведьма – водяной тебя возьми! – могла меня пометить?

Не понимаю, для чего я включила второй пункт. Если кот наблюдал – значит, я ему приглянулась. Собственно, и третий пункт не нужен. Надо полагать, заглянул ко мне гость по вышеупомянутой же причине.

– Меня зовут Людовик.

– Да ты что?!

– Мою маму привезли из Франции. Ей крайне милы имена былых королей той прекрасной страны. Всех своих отпрысков она называет Карлами, Аннами, Мариями, Генрихами и Людовиками. Раз за разом. Я – Людовик Восьмой. Но, вижу, тебе хочется сразу перейти к ведьме. Эти дамы обладают огромной колдовской силой. Если уж положат на кого глаз, то сделают всё, чтоб заманить к себе. Она вчера дотронулась до твоего правого плеча. Ты, вероятно, не почувствовала, ибо находилась в эйфории, вызванной пением ведьмы. Я тоже лишь теперь заметил розовый след от ладони.

Я посмотрела на плечо. Ничего особенного. Небольшое покраснение. Едва заметное. И никаких ощущений.

– Постепенно след проявится, – продолжал кот, – станет ярко-красным. А под водой так вообще начнёт сиять. И тебе запретят выплывать одной в море. Так как на знак ведьмы резво клюют тритоны, желающие подзаработать. Они схватят тебя и доставят в святилище ведьм. Высвободиться оттуда можно, хотя не все хотят.

Я позабыла про завтрак.

– Но как же?..

– Выплывать тебе разрешат в сопровождении не меньше, чем троих-четверых приятелей. На большие и не очень компании тритоны нападать не решаются.

– А когда?..

– Не менее полугода. Колдовской знак со временем выцветает.

Я снова осмотрела плечо. Затем вспомнила ужасную внешность ведьмы и песню, поглощающую реальность.

– Зачем я ей? – Сказанное прозвучало жалобно.

– Они ищут учениц. Выбирают многообещающих. Как знать, может, тебе понравится в волшебном обиталище. И в Атлантическом океане тоже.

– А вдруг нет? – В горле застрял ком, и я безуспешно пыталась проглотить его.

– Рассказывают, – издалека подошёл к ответу кот, – что в ведьминых тайниках и катакомбах располагается самая страшная тюрьма в истории русаловечества. Многие комнаты полны ужасов. В них можно бродить не одну жизнь. Ведьмы, кстати, и жизнь продлевать умеют. Катакомбы кошмаров используются не только в качестве наказания, но и как средство убеждения. – Людовик явно заметил, как сильно я побледнела. Терпеть не могу кошмары и совершенно не понимаю людей, любящих фильмы ужасов. Поэтому кот принялся меня успокаивать: – Не думай о плохом. Каждый год, в День Единения, ведьмы завлекают в свои сети с пяток глупышек. Ещё с десяток они помечают. У Вики и плащи специальные имеются. Наденешь такой – и пятно не просвечивает. Обычной одеждой его не скрыть. Сияет на полморя. Преподаватели из года в год собираются вернуть всех исчезнувших. Но удаётся только кое-кого. Да не переживай. Тритоны тебя пока не хватают, ведь так?

– Когда хватать начнут – поздно будет рассусоливать, – рубанула я и резко встала. – Людовик, ты пришёл меня предупредить или предложить мне стать…

Я хотела сказать «твоей подругой», но у Ёшкиных котов принято называть «жизненным попутчиком» того, рядом с кем они поселятся. Слово «хозяин» их оскорбит однозначно. Никакого владычества над собой Ёшкины не терпят. Они просто идут по жизни лапа об руку. Долго идут. Для Ёшкина кота обычное дело дожить до пятидесяти.

Чаще всего коты выбирают в попутчики женщин, а кошки – мужчин. Данное правило крайне редко нарушается. Совмещают путь Ёшкины обычно с представителями волшебных рас: магами, прорицателями, реже – с русалами. Русалы – это всегда близость к воде, а её Ёшкины коты не любят так же, как и обыкновенные. У нас дома, сколько себя помню, живёт кот Корней. Мамин. Он умеет вредничать, и, пока я жила там, всегда доставал меня наставлениями. Мама его любит, но я совмещать путь с наглым животным никогда не планировала. Можно выгнать его…

– Конечно, я пришёл с тобой подружиться. – Людовик поднялся на лапы и прикрыл окошко. – Ну и предупредить заодно.

Я не ожидала услышать никакого другого слова, кроме «попутчица», оттого весьма удивилась предложению «подружиться». И решила не вышвыривать кота сразу.

– У меня есть время подумать? – поинтересовалась, чуть запнувшись.

– Несомненно. Стоит лучше узнать друг друга. Я сам настаиваю на испытательном сроке.

Хвост кота подрагивал. У меня создалось впечатление, что он впервые предлагает кому-то совмещение жизненных путей. Но задавать интимные вопросы не стала. Для Ёшкиных выбор – дело серьёзное. Иногда они не находят себе спутника среди волшебных рас и прибиваются к неизменным. Зная страсть таких котов к болтовне, я полагаю, что они совсем скоро раскрывают свою истинную сущность. Если человек после этого не валится со страху с балкона и не попадает в сумасшедший дом, то он автоматически переходит из разряда «простых» в разряд «осведомлённых». И, получается, нашего полку прибыло. Если у человека живёт чародейный кот, значит, он не обыкновенный человек.

– Договорились, – кивнула я. – Учти, мне очень легко не подойти.

– Да и мне не всякая по душе, – хмыкнул Людовик.

– Располагайся. Я пошла на завтрак. И ещё: у меня есть соседка. Попытайся её обворожить.

Я вышла в коридор и потопала к столовой. Кот напугал меня словами об отметине. Чего теперь ждать? А он ведь прав. Что я, действительно, знаю о местных негласных традициях? Хорошо бы и вправду подружиться с котиком, который станет мне на всё глаза открывать. Правильно всё-таки, что я его не выкинула за дверь. Только бы не наглел слишком.

Я сбежала по винтовой лестнице. Рука едва касалась перил. Как же теперь с купаньем-то? Я привыкла одна. Никого ждать, ни под кого подстраиваться не надо.

Мне вспомнился парень, с которым мы встречались полгода, а расстались приблизительно за месяц до моего отъезда из Питера. Он приятельствовал с Леонидом. Тоже блистал интеллектом. Говорил мне часто: «Света, для того, чтобы рассуждать о любом предмете, нужно сперва изучить то, что о нём пишут и говорят другие». Думаю, ему во мне недоставало образованности. А я не справилась с его раздутым самомнением. Странно, что мы вообще когда-то сошлись. Но сейчас я вспомнила указанную фразу и признала её справедливость. Надо почитать о ведьмах. А то меня вчера чуть в Атлантическое логово не утащили, а я ни в зуб ногой о том, что угрожало. И всё ещё угрожает. Библиотека – замечательное место. Хоть в Питере я и привыкла всё искать в Интернете. Но пошла же при необходимости собирать информацию об «апельсинах». И даже увлеклась. Другой вопрос: сильно ли мне это помогло?

С Викторией Андреевной я столкнулась в Широком коридоре и, не здороваясь, выпалила:

– Меня вчера отметила ведьма!

– Покажи, – сразу потребовала госпожа директор. Глаза её тревожно блестели.

Я стянула толстовку и осталась в майке. В последние дни стало совсем тепло, в толстовке надобности не имелось, напялила по привычке.

– Вот. – Я выставила вперёд плечо. Виктория Андреевна вцепилась в него так, что я поняла – останутся следы.

– Ох, – со вздохом произнесла она, – после вчерашнего бала исчезло целых восемь девочек. Не знаю, скольких вернуть удастся. Говорила же я тебе: беги без оглядки!

– Так я и бежала. Вернее, меня Прохор бежал. Я плохо соображала. Даже и не подумала бы. Мне Ёшкин кот сказал об отметине.

Мимо прошла кучка девчонок. И с ними Роза. Она улыбнулась и помахала мне рукой.

– Если Ёшкин сказал – значит, точно. Они чуют такие вещи. – Виктория Андреевна наконец отпустила мою руку. Я потёрла плечо. – Одна в море не суйся. Обязательно в сопровождении.

Она отвернулась и направилась в противоположную от столовой сторону. Каблуки громко стучали по каменному полу.

– А как же?.. – Я бросилась следом. – Кот сказал про специальные плащи. Можно мне такой?

– Нельзя, – отрезала госпожа директор не останавливаясь. – У меня двенадцать отмеченных. Ты – тринадцатая. А плащей в школе всего четыре. И их уже разобрали. Договаривайтесь как-то. Берите поносить. Меняйтесь. Что ж такое?! – Она сжала голову руками. – Урожайный вчера у ведьм вечерок выдался.

Я прекратила преследование. Вот как… тринадцатая. Не везёт мне в последнее время. Где ж мой лучший советник по особо важным делам? Надо отыскать Прохора.

Но поиски не дали результата. Ещё ни разу меня так не раздражало нежелание сотовых работать в Скале.

Я позавтракала и спустилась в грот в надежде встретить знакомых. Однако никто меня не окликал. И не смотрел в мою сторону. Потому в море плыть не решилась. Поплескалась с часок под факелами да вернулась домой.

Клара сидела на своей кровати рядом с Людовиком. Она листала модный журнал, а кот высказывал своё мнение:

– Тебе такой фасон не подойдёт. С твоей-то фигурой. Весь вид испортит. Ты же у нас красотка. Зачем тебе мешок? А вот такое, – Людовик ткнул лапой куда-то в центр страницы, – обязательно попробуй. Мне кажется, очень в твоём стиле.

Я наблюдала за ними от двери. Думала, подойду – нарушу идиллию.

– Да ну, я не ношу подобные вещи. – Клара сморщила носик.

– А зря, на мой взгляд. – Кот заметил меня и кивнул. – Надеюсь, ты в море одна не плавала?

– Слушай, – встрепенулась Клара, – Люд мне всё рассказал. Ты меня зови, когда хвост выпустить соберёшься. К чужой толпе примажемся. – Она поднялась, держа журнал в руках, и сказала коту: – Пойду девчонкам покажу. – А возле меня остановилась и прошептала, показывая большие пальцы: – Вот такая животина! Не вздумай с ним поссориться.

Через мгновение за соседкой закрылась тяжёлая дверь.

– Ты теперь Люд? – осведомилась я, проходя в комнату.

– Ну, согласись, Людовик – это длинно.

– Есть такое. – Я снова сняла толстовку и оглядела своё многострадальное плечо. Казалось, краснота стала ярче. Хотя, скорее всего, нисколько. Но я по-прежнему ничего не чувствовала. Должно же как-то покалывать… вероятно. – А может, Дови? Тебя устраивает Дови?

Кот задумался и склонил голову вправо:

– Не самый худший вариант издевательства над моим именем.

– Вот и ладненько.

Запись 7. Влюблённая

2–13 мая

И я опять засела в библиотеке. Объяснила Маргарите Наумовне, что на моём плече проявляется ведьмин след, а потому я хочу знать, с чем имею дело. Она поглядела на меня, как показалось, с одобрением и принесла несколько книг. Потом я приходила каждый день, и библиотекарша раз за разом сообщала, что нашла для меня что-то новое. Я заинтересовалась. Не сказать, что морские авторы насобирали массу интересных фактов. Напротив, они сразу предупреждали, что всего о ведьмах не знают даже сами ведьмы. Но мир неведомых ранее глубин Атлантического океана открывался для меня всё больше.

Я родилась и выросла в Питере. Читала много книг о путешествиях и всегда мечтала отправиться в дальний путь. Но родители и на море-то отдыхать не ездили. Папа всегда много работал, а маме хватало Финского залива. В общем, когда мне сообщили о поездке в Анапу, я обрадовалась. К тому же в Скале когда-то учился мой отец. И дед тоже. Наверное, они могли бы рассказать мне о ведьмах. Только если начну расспрашивать, обязательно что-то заподозрят. А я нервировать никого не собиралась. Видела, с какими лицами приехали в школу родители девочек, уплывших за ведьмами. Самой младшей из них четырнадцать лет. Виктория Андреевна безумно переживала и надеялась вернуть хотя бы половину. Это мне Прохор сообщил. Его родители состояли в школьном попечительском совете. Мама к тому же преподавала в детской части Скалы. А отец – исследовал морские глубины. Они в школе были не последними людьми и получали информацию из первых рук.

Ещё Прохор сказал, что мне и вправду стоит хорошенько изучить тему. Ведьмы, раз уж встали на моём пути, способны изрядно попортить жизнь. А таких сюрпризов никто не любит. Кроме того, Прохор не уставал заверять меня, что пустит все силы на решение апельсиновой проблемы. Потому я спокойно позволила себе учиться и читать в свободное время про Атлантическую секту.

Иногда, правда, я отвлекалась и, глядя в окно, думала о своём помощнике. Наши вечерние свидания становились всё дольше, а прощальные поцелуи – всё жарче. Засыпала и просыпалась я исключительно с мыслями о Прохоре. И поставила его фото на заставку в сотовом. Теперь телефон у меня садился быстро, потому что я включала его чаще, чем требовалось. Хотелось поглазеть лишний раз на фотографию в моменты наших, иногда и долгих, расставаний.

Клара мне на днях заявила:

– О, подруга, да ты влюбилась.

– Вероятно, – пробормотала я.

– Точно. Ты лишь о нём и говоришь.

– Ты сама постоянно твердишь о Саше…

– И что? У меня при этом такой же глупый вид?

– Нет, – заверила я, – вид у тебя не глупый, но…

– Вот именно. Здесь кроется разница между влюблённой девушкой и девушкой, которая хочет добиться своего.

Пятно на моём плече день ото дня становилось всё алее. Уже отчётливо проявился отпечаток ведьминой руки с узловатыми длинными пальцами. Через неделю след начал светиться в воде. Ещё после предупреждения Людовика я стала побаиваться далеко заплывать в море, иногда ограничивалась плесканием около грота. Теперь же, собираясь выпустить хвост, я поджидала внизу других русалов, чтобы напроситься в компанию. Иногда я плавала с Прохором и его приятелями или с Кларой и её подружками.

Тритоны и прирученные ими морские кони сейчас всегда крутились неподалёку от Скалы.

– Выжидают удобного момента, – пояснил как-то Прохор. – Одно и то же после каждого бала. И ведь не запретишь ведьмам появляться здесь. С ними не хочет ссориться его величество. А Владычица так вообще дружит. Если кому-нибудь из этих ребят, – он мотнул головой в сторону тритонов, – повезёт тебя схватить, его конь обмотает твое тело своим хвостом и пустится вскачь. Нам его не догнать. Так что не отбивайся от толпы.

Я проводила взглядом тритонов, делающих вид, что просто проплывают мимо. И их коней. Грациозных животных, достигающих в длину пяти метров. Передняя часть у них лошадиная. Синие гривы полощутся в воде, а стройные ноги с небольшими плавниками уносят владельца прочь. Сзади же – хвост. Лоснящийся, гибкий, как тело анаконды. Такой, возможно, обхватив, задушить способен. Греки называли этих зверей гиппокампами. В детстве я каталась на подводной лошадке. В Финском заливе их мало, и все миролюбивые. К здешним же я и без отметины бы не приблизилась. Они ужас наводят.

Итак, я начала читать про ведьм. Сначала меня больше всего волновал вопрос расстояний. Где мы и где Атлантический океан? Два локтя по карте. Как девочки-русалки преодолевают немалое количество морских миль? Как тритоны и их лошади доставляют пленниц, если умудряются их захватить? Сколько у ведьм уходит времени, чтобы добраться от логова до Скалы? Выяснилось, что расстояний для представительниц секты не существует. Они способны довольно быстро перемещаться по земному шару, ибо владеют знанием о порталах. Их, как я выяснила из книг, неимоверное количество в океанах и даже штук пять в нашем море. Однако лишь один доступен для пользования, остальные находятся на глубине более ста пятидесяти метров, где уже начинается сероводородный слой и отсутствует всякая жизнь, кроме жизни считанного ряда бактерий. В общем, девчонкам, моментально завербованным в рекруты, хватило получаса, чтобы оказаться далеко-далеко. А вот родителям исчезнувших и Виктории Андреевне придётся не один день добираться до нужных широт. Искать логово, уговаривать ведьм вернуть украденное. Хорошо ещё, что отец одной из пропавших предоставляет для поисков свою яхту.

Я задумалась: если здесь творится такой бардак, почему находятся те, кто не страшится отправлять своих детей на обучение в Скалу? И спросила у Прохора. Он объяснил: во-первых, не все считают, что попасть в ученицы к ведьмам такая уж беда, некоторые вовсе и не прочь; во-вторых, и ведьмы забирают далеко не каждую, они нутром чуют тех, кто им подходит; в-третьих, в Скале неплохая школа, зачем отказываться от образования? Тут уже включается принцип «Волков бояться…» Да и беда может ждать в любом водоёме. Не только в Чёрном море.

Тритоны же, которые всегда готовы послужить ведьмам, знали, как их вызвать при необходимости. Сами они воспользоваться порталом не могли, но послать весточку – запросто. Потому, как растолковал мне Прохор, если морской конь утащит меня в глубины, у ведьм я окажусь так скоро, что и заикнуться не успею о правах русалочьего народа и свободе выбора.

Из книг я узнала, что в нынешние времена океанические ведьмы – единственные, кто владеет полным знанием о порталах и морской волшбе. Истоки этому знанию в незапамятные времена положили глубинные колдуны. Они же и создали порталы. И само волшебное учение. Жизнь в воде, как известно, зародилась раньше, чем на земле. Оттого в ту пору, когда неолитический человек только учился выживать в борьбе с… (с чем он там боролся?), на дне Мирового океана уже процветала цивилизация.

Сообщество колдунов имело огромную власть на протяжении нескольких тысяч лет. Затем начались войны, революции, переходный период. В кровавых битвах структура подводного мироздания постепенно менялась. К власти пришли простые смертные, продолжающие тем не менее решать все свои вопросы при помощи последователей глубинных колдунов.

Их общины существовали ещё неопределённое количество столетий. Хотя постепенно распадались. Возникали новые учения. Испытание временем из них выдержали лишь два. В наши дни под толщей воды обладают чудодейными способностями: орден водных алхимиков и секта океанических ведьм. Для алхимиков основополагающей является не столько волшба, сколько наука. Впрочем, в их науке без чуди тоже не обходится. Алхимики изобретают зелья и порошки, такие сильные по своему действию, что спорить с представителями ордена не пожелал бы даже бессмертный. Лаборатории алхимиков располагаются в подводных пещерах всех существующих морей. В океаны они не лезут. Там акватория ведьм. Чтобы обойти лаборатории даже одного моря, русалке не хватит всей жизни. А уж разобраться в том, что в них творится… в общем, алхимики не набирают себе учеников из земных волшебных рас.

Ведьмы же во многом сохранили колдовское знание древнего сообщества. Их убежища – старинные храмы и постройки, появившиеся ещё до гибели Атлантиды. Все авторы сходились на следующем – мол, происходит внутри этих жилищ и необитаемых пещер нечто столь ужасное, что увидевшие это не выживают. А те, кто не погиб, никому ничего не рассказывают. Если же кто-то угодит в ведьмину тюрьму, то прежним не станет никогда. В очередной раз прочитав о том, что в тюрьму попадают не только преступники, но и строптивые ученицы, я попробовала утешить себя мыслью, что, возможно, написанное – лишь страшилка. Не особо утешилась, надо сказать.

Не хотелось мне в ведьмины застенки. Не хотелось и в ученье. Прочитав кучу книг, я так и не уяснила, отчего иных привлекает такая перспектива.

Появилась мысль о том, что, сколько бы я не пыталась узнать о людях, многие их решения остаются непонятными. Мой бывший как-то сказал, что объяснять мне что-либо бесполезно. Я почувствовала себя дурой. А ещё он утверждал, что я часто ошибаюсь в людях. Думаю, к нему это относилось в первую очередь. В нём я точно ошиблась. Может, я не особо умная и происходящее вокруг кажется временами не тем, чем является в самом деле, но стоит ли меняться? Пусть уж окружающие принимают меня такой, какая я есть.

Снова перед глазами встал Прохор. Я отвернулась от библиотечного окна, за которым над морем гулял ветер, и включила мобильник, чтобы опять взглянуть на фото. Мои прежние влюблённости никогда ничем не заканчивались. Но те парни недостаточно интересовались мной, больше думали о себе. Сейчас всё иначе. Прохор сразу согласился помочь. Это кое-что значит. Он взял на себя все заботы. И вообще, так нежно и внимательно ко мне ещё никто не относился. Я полагаю, Прохору по силам и от ведьм меня спасти. Если ненароком те близко подберутся.

Тут сотовый пискнул. Пришло сообщение из Южной Америки, от Леонида. Видимо, в библиотеке связь иногда тоже обреталась. Я нажала на экран и прочла: «Света, мне срочно нужны замеры самолёта, а именно…», далее шло перечисление тех частей, каковые требовалось измерить. В конце Леонид объяснял, что не догадался снять все мерки сам перед отъездом. Не подумал, что они могут понадобиться. Извинялся за беспокойство и просил, чтобы я не теряла времени.

Я посмотрела на часы и уразумела, что сижу за книгой уже полтора часа. Пора бы размяться. И помочь Леониду, раз уж он так просит. А для плавания к самолёту мне нужно найти компанию.

Я два раза перечитала сообщение, стараясь запомнить, какие именно замеры требуются нашему исследователю. Потом подумала и снова перечитала. Не возьму же мобильник в плавание. И на бумажку не запишу. В воде от записки мало толку. Интересно, если я стану ученицей океанических ведьм, научат ли они меня сохранять бумагу в море неизменной?

И тут же отогнала ненужные мысли. Что-то их слишком много в последнее время в голове. Затем сдала книги и спустилась вниз.

В нашей комнате Клара разговаривала со Славиком. Людовик лежал на её кровати и мурчал. Вот ведь вредина! Со мной он почти не мурлыкает, а с Кларой – постоянно. Я подумала: «Уж не ревную ли?» За дни, проведённые вместе, я попривыкла к коту. Хоть он пытался вмешиваться в то, что его не касалось, и не переставал напоминать, что по его, отнюдь не скромному, мнению, он мне просто необходим. Как же я раньше-то без кота обходилась? А ещё недавно заявил важно:

– Тебя не один я приглядел. Другие Ёшкины тоже… Потому пришлось даже подраться.

И показал слегка разодранное ухо.

– Надо же, – язвительно откликнулась я, – из-за меня парни дерутся. Кто бы мог подумать?

Кот чинно задрал нос.

Клара как-то спросила у него, не положил ли кто из Ёшкиных и на неё глаз. Людовик принял вид кота, владеющего государственными тайнами, и сообщил тоном диктора с центрального телевидения:

– В кошачьих кулуарах идёт обсуждение.

Больше Клара от него ничего не добилась.

А мурлычет, зараза, так, будто лишь ей и предан. И тут же я одёрнула себя мысленно: «Нет, не ревную!»