Текст книги "В тихом омуте"

Деревья стали гуще и выше, подступая к дороге плотной стеной. Столько зелени я не видела давно и даже забыла, каково это – жить за городом. Мне начинало казаться, что Лиза сидит и посмеивается, отправив меня в настоящую глушь.

Через несколько сот метров дорога стала лучше, щебенка сменилась асфальтом, хотя и была столь же узка, как вначале, но я сумела прибавить скорость. Впереди показалось какое-то металлическое сооружение, оказавшееся небольшим мостом через почти пересохшую речку-вонючку. Машину тряхнуло на середине моста, я вылезла в окно, чтобы посмотреть на то, что протекало далеко внизу. Камыши почти «съели» воду, заполнив берега, до меня донесся запах ила и тины. Кажется, я даже услышала придушенное кваканье лягушек.

Впереди вспыхнули фары, громкий гудок разорвал тишину, я почувствовала удар. В грудь уперлась подушка безопасности, каждый сантиметр тела откликнулся болью. Где-то на границе сознания я услышала далекий крик, затем скрип двери и чьи-то руки на плечах, после чего в глазах окончательно потемнело.

4

Пришла в сознания я спустя пару минут, лежа на траве. Рядом со мной суетился какой-то дедок, поливая мне лицо водой из бутылки.

– Как вы? Я пытался вызвать врача, но сигнал тут плохой.

Я привстала на локтях, почувствовала легкую тошноту и головокружение. Старичок протянул мне бутылку.

– Мне уже лучше, – тяжело дыша, ответила я и сделала пару глотков воды. – Что случилось?

– Вы выехали на встречку, я не успел уйти в сторону, – он невесело усмехнулся, – да и некуда тут, налети я на деревья, и костей бы не собрали.

Он рассмеялся, как мне показалось, немного натужно. Я оглядела место аварии и покачала головой. Я отвлеклась всего на мгновение, к тому же на дороге не было машин.

– Откуда вы взялись?

Он махнул рукой назад, в ту сторону, куда ехала я до того, как отвлеклась на малопривлекательную реку.

– Вы не ранены?

Дед мотнул седой головой. Щуплый старик с копной торчащих во все стороны волос и седой куцей бородкой. На носу у него были очки в тонкой оправе, а от кисло-травяного запаха, которым несло от его клетчатой рубашки, меня снова замутило. Я попыталась встать. Несмотря на его довольно хлипкий внешний вид, он уверенно помог мне подняться и придержал за плечи. Грудь болела от недавнего удара, дышать было тяжело.

– Моя машина старая и прочная, как китайская стена, даже не примята, как и я. А вот за ваше самочувствие я всерьез тревожусь.

В отличие от старика я тревожилась за состояние своей машины больше, чем за себя. Если она разбита – я окажусь в неприятном положении. Я нашла глазами машину. Она едва ли не висела меж двух толстых стволов деревьев. Левое крыло, которое я могла видеть с того места, где сидела, сложилось в гармошку, обнажая внутренности автомобиля. Правое выглядело не лучше. Старый УАЗ старика стоял у обочины и являл собой непоколебимость, какую вкладывали в него советские конструкторы.

– Я могу подвезти вас до поселка, а после мы притащим ваш автомобиль.

– Как далеко Вольное?

– Совсем рядом, за этим лесом, прямая дорога. Я ведь знаю вас, – старик хитро прищурился. – Волкова, следователь прокуратуры.

Я натянуто улыбнулась. Стать узнаваемой – предмет гордости для любой публичной личности. Только не в том случае, когда тебя ассоциируют только с одной ролью в кино. Именно это пугало меня и это я пыталась втолковать своему жадному до денег агенту.

– Полина, – представилась я, протягивая старику руку, – Полина Вересова.

– Семён Никитич, – ответил он, почти нежно пожимая мою ладонь. – Но все зовут дед Семён.

На меня снова накатила тошнота, вынуждая меня присесть обратно на траву.

– Срочно к доктору, – заволновался он снова. – Я подвезу вас. Я живу в поселке.

– Мои вещи, – пробормотала я, – я не могу оставить их на дороге. Может, можно как-то вытащить ее? – я кивнула с надеждой на свою застрявшую в деревьях «японку».

– Можно, – сказал он, – но она уже не поедет своим ходом. Лебедки при мне нет, да и, признаюсь, не справлюсь я один. Давайте перенесем вещи в мою машину. Пока вас осмотрит врач, я возьму Даню, он держит автомастерскую, и вернусь с ним сюда, за вашей бедолагой.

Всю дорогу до поселка дед Семён трещал, не умолкая. Я почти не слушала его, лишь кивала иногда, когда чувствовала его взгляд на себе. Дед смотрел все серии про Волкову и был явно рад, что именно ему посчастливилось оказаться на мосту. Я была не в столь радужном настроении, тем более что сама эту аварию устроила, едва не угробив себя и деда. Слабость становилась все сильнее. Я все чаще поглядывала на темное небо, за деревьями угадывалась луна. Я надеялась, что дед привезет меня в Вольное, как обещал, а не завезет подальше в лес. Несмотря на мое нарастающее доверие к нему, я слишком много перечитала сценариев с подобными ситуациями, чтобы вот так запросто поверить в бескорыстие и доброту первого встречного. Не знаю, сколько прошло времени, когда фары дедова автомобиля высветили вдалеке единственный дорожный знак. С неба посыпался мелкий дождь. Дед иногда включал щетки, поскрипывающие, но усердно очищающие лобовое стекло от капель. Деревья слились в окружающей темноте, фонарей по дороге насчитывалось как звезд в затянутом тучами небе – ни одного. Когда мы подъехали ближе, я прочитала: Вольное, 500 м.

– Почти приехали, – тихо сказал старик, последние несколько минут молчавший. Он изредка поглядывал на меня, в его глазах я видела беспокойство и только. Я пристыдила свою бурную фантазию и циничность. Несмотря на то, что в больших городах процветали иные ценности, в деревушках все еще оставались неравнодушные люди, и дед Семён был одним из таких.

– Вон там живет наш врач. Не травматолог, конечно, но кое-что соображает. Он осмотрит вас, а уж утром вам следует съездить в больницу.

– Если моя машина будет на ходу, – промямлила я, погружаясь в какую-то пучину сонливости и покоя.

– Небольшое сотрясение, – высказал свое мнение фельдшер спустя полчаса.

Мы сидели в небольшой комнатке, служившей местному врачу кабинетом. Дальнюю стену полностью занимал стеллаж, забитый пыльными книгами, но мало из них были по медицине, была уверена я, заметив корешки французских и советских писателей. Книги достались врачу по наследству, так мне казалось. Целые собрания сочинений за одинаковыми бледными корешками без названий и авторов. Слева окно выходило на дорогу, если я правильно поняла расположение комнаты, но оно было зашторено. Шкаф справа был открыт, полки были заняты коробочками и пакетами.

– А грудь болит от удара, переломов нет, – он мягко прошелся пальцами по ребрам сначала спереди, потом сзади. – Пройдет через неделю, может, две.

Дед стоял на пороге, дожидаясь вердикта. Эта новость обрадовала его.

– Пару дней отдыха и голова перестанет кружиться. Я дам вам таблетки от боли. Больше ничего не болит? Руки-ноги? – он присел возле меня на корточки, заглядывая в глаза.

Дед представил врача, но я сумела запомнить только его имя – Василий. У него было круглое лицо поредевшие черного цвета волосы и глаза чуть навыкате. Глаза мне особенно запомнились, несмотря на то, что напоминали глаза безумца. Они были василькового цвета. Сам он был невысокого роста и весь какой-то дерганый. Как я поняла позже, причиной этому было не мое присутствие: он просто не мог стоять спокойно, не мог сидеть спокойно, даже ходил словно бы пританцовывая. Когда он стоял рядом со мной и ощупывал макушку, ноги его приплясывали, пальцы он любил соединять вместе и нервно ими подергивать, постукивая кончиками друг о друга. Не будь я в таком состоянии на тот момент, это непременно вызвало бы у меня улыбку.

– Ничего, – вяло ответила я.

– Значит, нет нужды ехать в больницу? – тем временем поинтересовался дед.

Я сидела на мягком кресле, изо всех сил стараясь не уснуть. Тянуло положить голову на мягкий подлокотник и закрыть глаза. Однако оставаться в чужом доме не хотелось.

– В таких случаях всегда необходимо провериться, мало ли, – пояснил молодой полноватый врач. – МРТ не помешает. Но здесь у нас нет такого оборудования, к сожалению, – он протанцевал обратно к шкафу, принялся рыться в нижнем ящике, затем вернулся ко мне, держа что-то в руке.

На его круглом гладко выбритом лице играла улыбка, словно моя беда была столь долгожданным для него событием. Он посветил в глаза фонариком, кивнул каким-то своим мыслям. Все время обращался к деду, а не ко мне.

– Районная больница всего в семидесяти пяти километрах, я бы советовал не затягивать с поездкой туда.

Василий встретил нас в домашнем халате, но едва открыл рот, как дед подтолкнул его внутрь дома и завел меня на подгибающихся ногах.

– Авария, – быстро сказал он, обрывая расспросы врача, и усадил меня в кресло, – она врезалась в мою машину на мосту.

– Как это вы так не разъехались?.. Ох, черт! Так я вас знаю, вы та следователь из сериала по пятницам. Алиса Волкова, – врач подошел ближе, будто желая убедиться, что не перепутал.

– Полина, – поправила его я.

– Да, точно, она!

Я промолчала. Голова нещадно болела, и мне не хотелось слушать дифирамбы моей поднадоевшей роли в кино.

Ни о каких поездках не могло быть и речи, не говоря уже о том, что и ехать было не на чем. Но возразить врачу я не сумела. Весь запас возможностей я исчерпала, остаток сил тратила только на то, чтобы сопротивляться манящему желанию уплыть в сон, где тепло и уютно.

Врач суетливо вернулся к шкафу и достал огромный чемодан. Когда он его открыл, даже Семён присвистнул:

– Ты в доме все существующие препараты хранишь?

Тот закивал.

– А не опасно?

– Детей у меня нет, зато весь поселок по ночам бегает: то укол сделай, то таблетку от поноса дай… простите, диареи, – он смущенно взглянул на меня, продолжая копаться в блистерах и гремящих бутылочках. – Вот, это отличное болеутоляющее, плюс выспитесь хорошенько.

Он помог мне донести таблетку до рта и протянул стакан с водой. Видя, что руки не сумеют удержать его, помог сделать пару глотков. Я скривилась. Таблетка застряла где-то в горле, я снова схватилась за стакан. Он послушно наклонил его. Последний глоток вышел судорожным, я закашлялась, но таблетка послушно пошла вниз.

– Мог бы ты ее оставить у себя до завтра?

– Нет, – промямлила я, – нет.

– Хорошо, – кивнул дед, – я отвезу вас в местную гостиницу.

– Гостиницу? – переспросил Василий.

– К Милке.

Врач промычал что-то невнятное. Дед взял меня за локоть и помог подняться.

– Нам понадобится твоя помощь, Вась. Один не доведу.

Врач подхватил меня под локоть с другой стороны. Мы вышли в коридор. На пороге Василий чертыхнулся и попросил нас обождать. Признаться, ноги меня совсем не слушались, а силы деда были явно на исходе. Но вернулся он довольно быстро, смущенно вытащил из-за спины одну из моих фотографий, видимо вытащил принтером из компьютера, и протянул мне вслед за ручкой.

– Нашел время! – возмутился Семён.

Не помню, что я накарябала на обратной стороне, врач нахмурился, когда прочел, но ничего не сказал. Он помог довести меня до машины, а едва я села на сиденье, как сознание снова покинуло меня. Растормошил меня дед, мы стояли у какого-то приземистого здания, свет лился с порога дома, в дверях стояла женщина. Ее я не сумела рассмотреть, свет был позади нее, я видела лишь ее худощавый силуэт в халате или платье. Возможно, это была вовсе и не женщина, своим глазам я боялась доверять из-за усилившейся головной боли.

– Боже мой, это она?!

– Помолчи ты, помоги лучше ее к дивану отвести, у нее сотрясение.

Женщина, а это была все же она, быстро приблизилась, меня окутало облако недорогих, но приятных духов.

Вопросы лились изо рта женщины сплошным потоком, Семён отвечал ей коротко, порой резко. В доме мне стало немного лучше, головная боль все еще пульсировала в затылке, но не так сильно, видимо, благодаря таблетке, и снова накатила сонливость. Мы остановились посреди полутемной комнаты, слева меня придерживал Семён, справа под руку держала женщина, пахнущая приятными духами.

– Дальше я сама. Можешь идти, сами справимся.

Старик буркнул что-то и отпустил мою руку, предоставив заботу обо мне милой хозяйке гостиницы. В уютной комнате, куда меня привела женщина, пахло чем-то пряным, словно я оказалась в пекарне. В углу горел ночник, освещая все нежным зеленым светом. Открытый шкаф с книгами, пара кресел и небольшой телевизор, еще старого образца, стоял на тумбочке, сверху на нем лежала белая плетеная салфетка. Я будто оказалась в восьмидесятых годах, не хватало только ковра на стене. Она подвела меня к кровати, я не сдержала хриплый смех: у кровати висел злосчастный ковер, в бело-зелено-бежевых тонах.

– Алиса, все хорошо? – в поле моего зрения появилось лицо немолодой женщины.

Я кивнула.

– Просто устала, – пробормотала я.

Худое морщинистое лицо, обрамляли светлые волосы, стриженые под каре, тонкие руки, выглядывающие из-под объемных рукавов ночной рубашки и тапочки в виде розовых мишек – все, что я запомнила.

– Вы посидите, а я пока расстелю кровать для вас. Такая долгая дорога, отсюда и невнимательность. Повезло, что Сёмочка был рядом. Как же вас угораздило? Ну, ничего-ничего, – приговаривала она, – отоспитесь и завтра будете, как огурчик. Это моя лучшая комната. Окна выходят на север, утреннее солнце не побеспокоит, а там замечательный вид, сами после все увидите. Постояльцев сейчас нет, никто не будет беспокоить вас.

Я закрыла глаза, перестав прислушиваться к голосу женщины. Если бы не ее дорогой Сёмочка, самой аварии могло и не быть, подумала я. Между тем ее бормотание становилось все тише, я куда-то уплывала, в тишину и покой. Я не помнила, как легла, как уснула, лишь мягкость и прохладу подушки.

5

Проснулась я от стука посуды где-то внизу. В первое мгновение не могла понять, где нахожусь. Небольшая комната с задернутыми шторами, тихий шум воды и чье-то тихое бормотание через стену от меня, но отдельных слов расслышать не получалось. События прошлого дня медленно возвращались. Авария, много новых лиц, ни одно из которых я не сумела вспомнить. Я подняла голову от подушки, ожидая приступа боли, но ничего подобного не произошло. Слабое гудение где-то в районе темечка – вот и все последствия. Мысленно я поблагодарила врача. Я сумела принять вертикальное положение, сев на кровати, и осмотрелась. Справа от меня в углу стояли мои сумки, наверняка их принесла та милая женщина, когда я уже отключилась. Бледно-зеленого цвета шторы на окнах были плотно задернуты, но за окном было уже светло. Телефона своего я не нашла ни на столике у кровати, ни на маленьком столе в углу комнаты, часов на стенах тоже не было. Сколько я могла проспать? Свет за окном говорил, что уже далеко за полдень. Решив не гадать, я открыла дверь комнаты и выглянула. Там никого не было, но звуки доносились откуда-то снизу. Я вспомнила коридор, ступени, по которым мне накануне помогли подняться, хотя все было как в тумане. Светлые обои и узкий коридор, такая же узкая лестница, застеленная зеленой ковровой дорожкой. Поскрипывая старыми ступенями, я спустилась вниз. Просторная комната, бывшая, по всей видимости, гостиной, была темна и неуютна. Я видела только силуэты мебели и квадраты окон, занавешенные плотной темной тканью. Я осмотрелась, пытаясь понять, стоит мне позвать хоть кого-то или просто идти на шум. И тут наткнулась на чей-то любопытный взгляд. В полумраке я увидела сутулую фигуру в глубине комнаты. Она сидела на диване, молча глядя на меня. Я застыла на последней ступени, опершись ладонью о стену. Не зная, что предпринять и почему человек уставился на меня, я поздоровалась. Ответом мне была тишина. Возня, которую я слышала до этого, тоже смолкла, затем раздались торопливые шаги. Справа от меня что-то щелкнуло, в комнате вспыхнул свет.

– Алиса, вы проснулись! – передо мной стола невысокая худощавая женщина лет пятидесяти пяти. Она сцепила пальцы и с каким-то обожанием разглядывала меня. – Как вы себя чувствуете, ничего не болит?

– Полина, – поправила я ее. – Мне лучше, спасибо.

Мои глаза вернулись к человеку в углу комнаты. Теперь, когда комната была светла, я увидела старичка в очках с толстыми линзами, одетого в пижаму синего цвета. Он продолжал смотреть в мою сторону. У него был абсолютно лысый череп, словно все волосы разом покинули его голову, лицо было так же гладко выбрито, как и худые впалые щеки. Тонкая полоска губ почти незаметна.

– Это мой отец, – тихо сказала женщина, чуть наклонившись ко мне, – Леонид Илларионович.

Я почувствовала запах знакомого парфюма. Именно она помогала Семёну отвести меня наверх накануне. Хозяйка дома.

– Папа, это наша гостья, – громко сказала она, обращаясь к старику. – Ее зовут Алиса Волкова. Ты помнишь фильм, который мы в эту пятницу смотрели? – я едва удержалась от вздоха раздражения.

Огромные глаза, увеличенные линзами очком, уставились на женщину рядом со мной.

– Да. Доброго дня, – старик улыбнулся беззубым ртом и перевел взгляд на меня. – Ее зовут Полина, глупая ты женщина, – немного поругал он дочь. – Полина Вересова, я помню.

– Доброго, – отозвалась я, приятно удивленная.

– Алиса вовсе не обиделась на меня, ведь так? – улыбнулась она мне, стараясь говорить громко, затем обратилась ко мне, понизив голос до шепота, – он немного глуховат и плохо видит. Не удивляйтесь, что сидит в темноте, отец предпочитает сумрак.

Я разглядела доску и шахматные фигуры на столе перед ним.

– А очки зачем? – вырвалось у меня.

– Это привычка. Он практически ослеп год назад, свет раздражает его, а очки надевает по старой памяти, – ответила она и снова выключила свет в гостиной. – Пройдемте на кухню, вы наверняка голодны.

Слепой старик, играющий в шахматы сам с собой в темноте, застыл картинкой у меня в голове, но свой вопрос я задать не успела. Удивление, застывшее на моем лице, не укрылось от женщины.

– Мой отец известный шахматист, даже награды имеются, я могу показать позже, если хотите. До слепоты проводил мастер-классы в поселке, учил детей, сейчас все чаще играет сам с собой, все на ощупь, – в голосе хозяйки промелькнула горечь. – Если вы интересовались шахматами, то должны помнить о нем. Калинин.

Я неуверенно кивнула.

– Когда-то давно и меня учили, еще в школе.

– Отец бы с удовольствием сыграл с вами, – тепло ответила она.

– Я плохо играю.

– Меня Мила зовут. Эта гостиница – мой дом. Люди со стороны к нам редко заезжают, но я держу всегда свободные комнаты в чистоте и порядке.

Я подтвердила, что моя комната образец порядка и уюта. Мила, как мне показалось, даже покраснела от удовольствия.

Мы прошли по коридору и оказались в светлой кухне, полной невероятного аромата чего-то готовящегося. Размером она едва уступала той комнате, где я проснулась, но была необыкновенно уютной и теплой. За неплотной занавеской я отметила небольшой дворик, высокие деревья и забор, за ним – полоску синевы – знаменитое озеро, о котором Лиза мне все уши прожужжала. Мила усадила меня у окна за круглый стол с белой скатертью. Сама же она поставила на плиту чайник и что-то перевернула на сковороде. В животе заурчало.

– Надеюсь, вы не будете против сырников на завтрак?

Я закивала. Сырники, боже, я их с детства не ела!

Она налила мне кофе в узорную кружку и поставила передо мной тарелку с горячими сырниками.

– Вы не видели мой телефон? – как можно нейтральнее, чтобы не обидеть, спросила я. – Не могу найти его.

Она охнула и кивнула на окно.

– Вчера вы так быстро уснули. Сёма решил позвонить кому-то из ваших родных, но, увы, батарея на нем села. Благо, моя зарядка подошла, с утра я зарядила его и он в вашем распоряжении. Наверняка ваши родные волнуются за вас.

Я вытерла руки салфеткой и взяла из рук Милы свой телефон. Три вызова от Кости – вот и все, что я пропустила. Говорить с ним не хотелось.

– Никому не позвоните?

Я испуганно задрала голову. На меня почти в упор смотрела Мила, широко открыв каре-зеленые глаза.

– Нет необходимости их волновать, – ответила я, отметив, что проспала почти до вечера – на часах было без четверти пять. – Хотелось бы узнать, как моя машина. Дед Семён не заходил сегодня?

– Как позавтракаете, я могу показать гараж Дани. Они с Сёмой возятся с ней с утра.

Эта новость порадовала меня.

– Но не вижу смысла вам туда идти. Мужские дела, зачем они вам. Сёма скоро должен прийти на ужин, вы можете его подождать здесь. Он расскажет, как поживает ваш автомобиль.

– Время не терпит, хочу сегодня поехать в дом.

Лицо Милы немного омрачилось. Она отвернулась к плите и как бы невзначай спросила:

– В дом старика Захара?

– Наверное. Меня пригласила погостить в нем подруга.

– Лизавета?

– Вы знакомы?

Мила снова отвернулась к плите, но я успела заметить на ее лице беспокойство.

– Видела ее еще ребенком, когда-то давно. Дом пустует после смерти Захара.

– Я собираюсь провести там отпуск. Хотелось бы заселиться поскорее.

– Куда спешить, могли бы пару дней пожить здесь, осмотреть наш прекрасный поселок. Познакомиться с соседями.

– В другой раз, быть может.

Я с ужасом поняла, что местные уже знают о моем приезде. Надеясь, что среди них нет фанатов сериала о Волковой, я осторожно поинтересовалась:

– Поселок большой?

– Да какой там! – Мила присела на стул рядом со мной. – Мы и поселком зовемся только промеж собою, да и то в шутку. Улица в пять домов, если можно так сказать. Единственная больница почти в ста километрах от нас. А вы, значит, дружите с Лизой? – спросила она, перескочив на другую тему. – Давно?

– Несколько лет. Мы жили с ней вместе во время учебы.

Мила кивнула, нахмурилась.

– И все равно, я убедительно прошу вас остаться на денек, пока не станет понятно, что авария не нанесла вам вреда.

– Чувствую себя замечательно, – соврала я.

Как можно скорее я умяла все пять сырников, которые были на моей тарелке, и допила кофе. Мила выключила плиту, вытерла мокрые руки о передник и повела меня к задней двери. Мы вышли в цветущий двор, засаженный цветами. Из всех, которые я видела перед собой, я знала только розы. Я вдохнула свежий воздух с примесью цветочной пыльцы, прелых листьев и ила, которым тянуло с озера.

В обе стороны от дома уходили чужие огороды и дома, огороженные заборами. Мила поздоровалась с соседкой, вынырнувшей из окна своего дома и довольно нелюбезно осматривающей меня с головы до ног.

– Твоя постоялица? – спросила она.

– Привет, Нюра. Ты что-то не выходишь последнее время. И, смотри-ка, двор свой совсем запустила.

– Ноги болят, и по дому-то хожу с трудом.

Я протиснулась мимо хозяйки и поплелась по бетонированной дорожке вдоль дома. Мила нагнала меня уже у калитки. Днем здание гостиницы выглядело меньше и милее: выкрашенный в вишневый цвет кирпич и кустики доцветающих цветов в старых колесах от автомобиля. Я не удержалась и наклонилась понюхать цветы. Пряный и резкий запах пришелся мне по вкусу.

– Бархатцы, – подсказала Мила, – нравятся?

– Приятный аромат. Так куда мне идти?

Мила вскинула руку и указала вдоль улицы.

– Идите прямо до конца улицы пока не уткнетесь в тупик, там идите направо. Гараж Данилы не пропустите, там куча старого хлама и высоченный человек в костюме пугала.

Я удивленно уставилась на Милу, она, смеясь, пояснила:

– Даня почти два метра ростом, а вся одежда на нем сидит, как на чучеле, но он добряк. Если не трудно, передайте мой «пламенный привет» Сёме, пускай идет ужинать, старый пень.

Я улыбнулась Миле и пообещала передать с точностью до запятой.

Мельком взглянув на свое немного примятое после сна платье, я отряхнула его, поправила волосы и стиснула в руке телефон. Несколько сот метров по маленькому поселку. Почти испытание. Наверняка все уже знают о моем приезде, если не от врача и деда Семёна, то от Милы уж точно. Значит, на меня будут бестактно глазеть из всех окон и дворов. Я перешла дорогу, пропустив одну машину и ступила на ровную дорожку вдоль домов, похожих на здание гостиницы, как под копирку. Различия были лишь в цвете фасада и растущих цветах перед домом. Как могла, я ускорила шаг. Боковым зрением порой замечала движение занавесок в окнах, но не оборачивалась. Обещанный Милой тупик я увидела через пару минут своего путешествия. Если это был другой конец поселка, то он был до смешного мал. Несмотря на это, ноги начали болеть, да и голова напомнила о том, что вчера я здорово ударилась. Мне попались несколько человек по пути, которые делали вид, что куда-то спешат, как и я. Украдкой заглядывали в лицо и смущенно здоровались. Полагая, что в таких местах это принято, я здоровалась в ответ.

Дойдя до конца улицы, я свернула и почти сразу оказалась на кладбище старых авто, пребывающих в разных стадиях разложения. Неподалеку стоял старенький УАЗ Семёна, а за ним – ГАЗ с лебедкой: выглядел он как ровесник динозавров. Наверняка именно им мою машину тащили до гаража. Обойдя два искореженных авто, один из которых стоял на крыше другого, я заметила открытые ворота гаража и услышала приглушенные голоса.

6

– Что, совсем не отремонтировать? Как же я теперь без машины?

Я с ужасом смотрела на свою «японку». Оба передних крыла отсутствовали, капот был погнут, открывая покалеченные внутренности. Водительская дверь висела чуть набок, замок на ней был сломан, а сама она держалась лишь на тряпице, которой ее примотали, чтобы отбуксировать. Передние колеса вывернуты под странным углом. Боковые и лобовое стекла разбиты, осколки я видела внутри салона, где остались лежать бутылки из-под воды да пустой пакет от яблок, а белая подушка безопасности блином свисала с руля.

– Сами видите, – пожал плечами Даня, – она уже никуда и никогда не поедет.

– Смотрю на нее, – сказал дед приглушенным голосом, – и радуюсь, что вы сами целы остались. Везение, не иначе.

– Машина уже бывала в аварии? – спросил Даня.

– Машина нет, я – да. Теперь я точно знаю, что в аварии не погибну, – я коротко хохотнула.

Дед неодобрительно покачал головой. УАЗ Семёна не пострадал вовсе, а моя машина выглядела так, словно весело летела по склону и билась о камни, хотя всего лишь врезалась в деревья. Я купила ее почти новой, намеренно не став покупать броский автомобиль, остановив выбор на модели серебристого цвета. Предыдущий автомобиль, на котором побывала в аварии, я успела продать. И не только из-за того, что на ремонт его могло уйти целое состояние, или из-за репортеров, которые, как пчелы, слетались, едва заметив знакомые номера: любой на моем месте не захотел бы продолжать ездить на машине, с радиаторной решетки которой отмывали кровь. Несмотря на мою странную любовь к вещам, с тем автомобилем я рассталась без жалости.

Неожиданно я осознала, в каком положении оказалась. В незнакомом месте и без машины.

– Не стоит расстраиваться, – Данил чуть наклонился ко мне, – если страховка есть, не проблема.

Я вскинула голову. Местный автомеханик был необычайно высок ростом, я ему, что называется, дышала в пупок. Не знаю, почему Мила говорила о нем как о человеке, одетом в одежду пугала, да, на нем был мешковатый комбинезон не первой свежести с пятнами масла, но насчет роста она не соврала.

– Дело не в страховке, я не могу остаться без машины. Да и чем мне поможет страховка, ведь мы уехали с места аварии. Вы же не вызвали полицию?

– Без вас? – удивился Семён. – Мы ждали, когда вам станет лучше.

– Мне бы не хотелось, чтобы об этой аварии вообще было кому-то известно.

– Да весь поселок уже знает, – выпалил Даня.

– И полиция?

– Да какая полиция, – рассмеялся старик, метнув взгляд в Данилу, – у нас тут и отделения как такового нет, участковый только, да помощник. Если не хотите, чтобы фиксировали аварию, так и сделаем.

– А как же страховка? – не унимался Данил.

– Черт с ней, – быстро ответила я. – За ремонт вашей машины, Семён, я заплачу.

Дед снова переглянулся с Даней. Второму идея явно не нравилась.

– Недавно я побывала в похожей аварии, – нехотя выдавила я из себя, – и мне бы не хотелось, чтобы об аварии в Вольном узнали за пределами поселка. Несколько долгих часов за рулем, усталость, а тут еще узкий мост, – я переводила просительный взгляд с одного на другого. – Это случайность.

– Хорошо, – наконец, согласился Даня под напором меня и деда. – А с машиной мне что делать?

Я пожала плечами, с сожалением глядя на свое авто.

– Металлолом, – сказал дед, – он и в Африке металлолом. Так и запишем с Игнатом.

– Если вам что-то надо забрать из машины, то сейчас единственный шанс, я ее сегодня же начну разбирать.

– Я все забрал оттуда и передал Алисе, – быстро сказал дед.

– Не совсем, – вспомнила я. – Навигатор. Он еще с первой моей машины…

Дед схватил меня за руку и сделал движение пальцами, словно бы очерчивал предмет, о котором я говорила:

– Такая маленькая черная коробочка на креплении? Она разлетелась при ударе о дерево. Я нашел ее там, у дороги, но не стал забирать с собой, вся просто негодная.

Я нахмурилась. Навигатора было жаль. Старенький, но я привыкла к нему.

– Мне нужен автомобиль, могу я арендовать его у кого-то здесь, в поселке?

Дед нахмурился.

– Арендовать?

– Взять на время. Когда приедет Лиза…

– Лиза? – удивился Даня.

– Зачем арендовать, – перебил его дед, – у Дани есть свободные машины, пара найдется точно.

– Не думаю, что хоть одна подойдет ей, – с сомнением покачал головой Даня.

– Отчего же? – вцепилась я в идею Семёна. – Лишь бы ехала.

Он указал рукой вглубь гаража, предлагая пройти туда. Там оказалась вторая дверь, которая вела во двор. За большим гаражом я не заметила дом позади, к которому мы и вышли. Это был большой деревянный дом, с выделявшейся новой кирпичной пристройкой. Рядом с крыльцом стояли две машины и мотоцикл с «люлькой».

– Умеете управлять мотоциклом?

– Шутите? – я заулыбалась.

Но Даня не шутил.

Я приблизилась к дому, разглядывая автомобили. Занавеска на одном и окон дернулась, за ней явно кто-то стоял, но показывать своего присутствия не желал. Я пригляделась, занавеска больше не двигалась. Хмыкнув про себя, я принялась рассматривать стоящие во дворе автомобили. Старый УАЗ, как у Семёна, но более потасканный, и древние «Жигули» выгоревшего красного цвета.

– Кажется, мне ехать через лес к дому, – сказала я, – этот более подходит, – я указала на УАЗ.

– На бензине можно разориться, – с усмешкой заметил дед и хлопнул Даню чуть повыше локтя – куда достал. – К вечеру приведешь в порядок?

– Она едет туда? – спросил Даня, поглядывая на меня с каким-то благоговейным страхом.

Дед кивнул.

– У нас красивый поселок, и озеро совсем рядом, зачем вам жить одной в лесу? – спросил он. – Там все заброшено и ни души.

– Как раз то, что надо, – кивнула я. – Это дом подруги, я приехала в отпуск, чтобы отдохнуть.

– Лизы? Вы подруга Лизаветы Сироткиной?