Текст книги "Близнецы. В поисках половинки"

Глава 2
Огни Святого Эльма

«Близнецы физически выносливы, но переутомление в сочетании со скукой вызывают резкое ухудшение состояния их здоровья. Близнецы – знак воздуха, поэтому они легки в общении и делах, легко сходятся с людьми. В общении требовательны, особенно щепетильны относительно пунктуальности, хотя сами к себе с такой же требовательностью не подходят. Чаще всего начитанны, а если не начитанны, то «наслышаны», по крайней мере, обо всем имеют свое мнение».

Далеко уйти Мила не успела. Ребята бросились разгребать завал и вытаскивать из-под сетки таращившего глаза Белова. Посреди суеты только два человека оставались спокойными. Мила, потому что Белов сам был виноват, нечего было граблями размахивать, и Верещагин, даже не подумавший двинуться в сторону друга. Он стоял в сторонке, крутил в руках мяч, делая вид, что его вообще здесь нет.

– Вот Белов дал! – хихикала вернувшаяся с разбора завала Лена. – Ты слышала? Он говорит, что его сглазили. Что он сегодня уже подвернул ногу, выбил палец на руке, а тут еще эта сетка…

– Фигня этот ваш волейбол, – вздохнула Мила. Казалось, возбужденного рассказа подруги она не слышала. – Сплошные душевные травмы.

Лена застыла, открыв рот. Подруга удивляла ее способностями иногда ввернуть какое-нибудь словечко, после чего оставалось только хлопать глазами да переваривать услышанное.

– Тебя, чего, штангой задело? – забеспокоилась она.

– Задело, что Верещагин не пострадал, – буркнула Мила, продолжая свой путь к раздевалке. – Да и вообще – надоело все! Куда ты журнал с гороскопом дела? – без перехода спросила она.

– В портфеле лежит, – пробормотала Лена, вынужденная идти следом за Кудряшовой. Если Мила спросила про журнал, то лучше ей его сразу дать, а то ведь подруга может и весь рюкзак перетряхнуть, ищи потом рассыпанные по дну ручки и ластики. Мила такая, Мила может…

А Кудряшова мысленно мчалась вперед, почти построив в уме сложную цепочку событий, которые наверняка докажут, что Верещагин кто угодно, только не Близнец. Но на ее пути снова встала Вера Лисичкина.

– Милая Мила Пингвину вредила, – противным голосом проблеяла она. – Ты чего зал крушишь?

Мила дернула плечом – к разрушению зала она не имела никакого отношения. Она уже собралась пройти мимо, когда в голову ей пришла гениальная идея.

– Послушай, Лис! – схватила она Веру за руку и поволокла к раздевалке. – Ты же с Чуей сидишь? Стрельни у нее диск на денек. Ну, тот, что она Петьке принесла. А я завтра верну.

– Как и мою тетрадку? – Лисичкина попыталась высвободиться из крепкого захвата одноклассницы.

– Ой, да принесу я тебе тетрадку, – Мила сделала невинное лицо, как будто впервые о чем-то забыла. – Ой, подумаешь, ерунда какая! Сейчас метнусь домой и принесу. А ты попроси диск, ладно?

Дождавшись утвердительного кивка, Кудряшова скатилась вниз по лестнице. До начала урока осталось десять минут. Если очень поторопиться, то она успеет на занятия без задержки. Но даже если она и опоздает, ничего страшного не будет. Подумаешь, учитель выплеснет на нее свою негативную энергию. Поругается и успокоится. У учителей работа такая – сердиться.

Пока шла по улице, вспомнила, что так и не взяла журнал у Замятиной. Что же там такого могло быть написано, что подходило и ей, и Верещагину? Они же такие разные – что хорошо ей, то смерть для него, а что хорошо ему, точно не подойдет ей. Она, вон, правит третьим домом. А он чем правит? Малахольным Беловым?

Кстати, о правлении. Она попыталась вернуться к своей брошенной посередине поля героине, но правильного настроя не было, герои казались картонными и не спешили оживать.

Мила вздохнула и впервые за сегодняшний день огляделась вокруг. Погода была замечательная. Из-за вечных туч наконец-то выглянуло солнышко, оглушительно зачирикали воробьи, и весна уже недвусмысленно дала понять, что она пришла, что пора выбираться из спячки.

Кудряшова и выбралась. Выпрямилась, расправила плечи, подняла лицо к небу. Солнечный свет пробивался даже сквозь веки и бежал дальше по телу, наполняя Милу приятным теплом.

Она правитель третьего дома! Она Королева! И этот мир ей подчиняется.

Сердце глухо стукнулось в груди, Мила глубоко вдохнула. Пришла пора провести ревизию своих владений. Так, справа почерневший снег, слева ржавый забор, впереди улица и фонарный столб.

Над фонарным столбом стояло еле заметное мерцание.

Улыбка сбежала с лица. Мила несколько раз моргнула. Свечение осталось. Поискала глазами, кто мог бы подтвердить этот невероятный факт. Но вокруг, как назло, никого не было. Словно никому было неинтересно полюбоваться на такое невероятное природное явление. Тогда она снова покосилась на солнце – вроде не слишком яркое, поэтому напечь макушку да еще сквозь берет не могло – и снова глянула на столб.

Он сиял. Слабое свечение шло от него во все стороны, повторяя причудливые изгибы незамысловатой бетонной конструкции.

«Ой, мамочки! – ахнула Мила. – Неужели инопланетяне?»

Она, как загипнотизированная, двинулась к столбу, и свет вокруг него стал медленно гаснуть.

«Дурдом», – в сердцах решила Мила, теперь уже пятясь прочь от столба. На душе стало нехорошо. Завтрак толкнулся в желудке, напоминая: если что, он может и выйти.

По телу пробежал озноб. Мила плотнее запахнула куртку и побежала к дому, стараясь больше ни на что не отвлекаться – ни на воробьев, ни на ручьи, ни на солнечные блики в лужах.

Дома ей стало еще хуже – голова гудела, по комнате плясали цветные пятна, стало тяжело дышать. Она легла на кровать, подтянула под живот подушку и закуталась с головой в одеяло. Перед глазами стояло ослепительное сияние, теперь оно было не только вокруг столба, но и вокруг всех предметов. Сияние летело по воздуху, как рой пчел. И гудело. Настойчиво, противно.

Звонок.

– Кудряшова! Ты чего? Совсем с крышей распрощалась?

Голос был странный. Он то приближался, то отъезжал. И был глухим, как в подземелье.

– Обещала тетрадку принести! Опять кинула?

Лисичка-сестричка.

– Ой! – только и успела сказать Мила, кладя на рычаг телефонную трубку и бросаясь в туалет – завтрак все-таки решил из нее выйти.

Комната продолжала ходить ходуном, но странное свечение осталось только вокруг лампочек.

«Инопланетяне», – решила Мила и побрела обратно в комнату.

На столе лежала тетрадка с романом.

Почему-то все это показалось глупым.

Мила силой заставила себя отойти от стола. Послышалось настойчивое жужжание.

«Инопланетяне…» – с усталой обреченностью вспомнила она, пытаясь представить, как они попадут в ее квартиру, ведь в окно летающая тарелка не пролезет.

– Кудряшова! Как ты? – надрывалась трубка.

– Чего-то плохо мне, – пробормотала Мила, отставив трубку на расстояние вытянутой руки и с интересом на нее глядя – по идее, пришельцы могли попасть к ней и по телефонным проводам. – Все кружится. А тут еще инопланетяне, – произнесла она уже в трубку, услышала в ответ испуганное «ой!» и нажала на рычаг.

Лисичкина хотела уточнить, что же конкретно произошло и вызывала ли одноклассница спасателей и президентов всех стран для иноземного контакта, но на том конце уже раздались противные гудки, связь прервалась. Она помахала перед своим носом добытым у Чуйкиной диском и побрела в класс. Милино невероятное сообщение надо было обдумать.

Все еще держа в руке телефонную трубку, Мила вернулась в комнату. Вновь ложиться не стоило – встречать инопланетян надо было хотя бы сидя.

Комната медленно накренилась.

Сейчас откроется окно – и все. От них не спрятаться.

– Кудряшова! Ты совсем, что ли?

Голоса ворвались одновременно со всех сторон, и Мила сперва не поняла, почему инопланетяне имеют такие знакомые голоса и невероятно похожие лица, прямо один в один Ленка и Верка. Ну, с Лис все понятно, она оборотень, а Замятина то как затесалась в эту компанию? Люди Х прямо какие-то…

– Милка! Ты чего? – ахала, двоясь и расплываясь, Ленка. – Лис, звони Верещагину, пускай шухер наведет.

– Может, ее гантелей стукнуло? – Голос Веры удалялся, удалялся, превращаясь в тонкую ниточку.

– Быстрее!

Над ней склонились. Что-то неясное и страшное. Смотреть на это не хотелось, и Мила зажмурилась.

Когда она снова открыла глаза, мир вокруг показался ей непривычно четким. В сумерках все было контрастным – светло-темным. А еще были голоса. Негромкие. На кухне. Лилась вода.

Мила села в кровати, с плеча сполз плед. Подошвы неприятно покалывало миллионом иголочек, словно она лежала ногами вверх. Голова была легкой.

Хлопнула входная дверь.

Это было странно. Родичи на работе, дома никого не должно быть. А тут столпотворение, как в хороший праздник.

– Пингвин сказал, все в порядке. Ничего страшного.

Баркас!

Она встала. Невесомость головы передалась телу. Еще чуть-чуть, и она взлетит. Стоит только взмахнуть руками…

Верещагин стоял в прихожей, стаскивая с ноги огромные шузы какого-то невероятного размера.

– Да вот она уже и стоит.

Вода на кухне выключилась, из-за поворота показались перепуганные Вера с Леной.

– А мы тут посуду помыли, – растерянно пробормотала Лена, вытирая руки о джинсы. – И пол подмели.

– Переутомилась она, короче, – Антон бросил косой взгляд на Кудряшову и стал заново шнуровать ботинки. – Пингвин говорит, такое бывает, если с непривычки рано встать. Ложиться надо вовремя. И, это, чай сладкий с лимоном выпить.

Мила с удивлением обвела взглядом присутствующих.

– А чего вы тут делаете? – задала она, наверное, самый бестолковый вопрос за сегодня.

– Это ты чего тут умирающую из себя корчишь! – выскочила вперед Лисичкина. – Обещала вернуться через пять минут и исчезла. Я диск взяла, а ты… Прихожу – дверь открыта, и ты как мертвая лежишь.

– Дверь забыла закрыть, – пробормотала Мила, отступая обратно в комнату.

Она с недоверием глядела на Антона, уже почти справившегося со своей обувкой. Если ей плохо, то и ему должно быть нехорошо. Верещагин почувствовал на себе ее взгляд и засопел громче.

– А ты себя как чувствуешь? – с нажимом спросила Мила.

– Нормально, – отозвался Антон, не глядя пытаясь нащупать замок.

– Ничего не болит? – продолжала пытать его Мила.

– Чего у меня болеть может? – буркнул Верещагин, наконец-то справившись со сложными запорами. Щелкнул замок. – Я сходил, все узнал. Надо будет что еще – звоните, я на трубке. Если смогу – помогу. Белов меня там ждет. Пошел я.

Три пары глаз наблюдали за спешным отступлением одноклассника, а потом Вера с Леной дружно уставились на Милу.

– Лена, дай мне гороскоп… – вялым голосом попросила Мила, оглядываясь на кровать: под защитой пледа ей сейчас было бы гораздо лучше.

– Ты себя нормально чувствуешь? – на всякий случай спросила Вера. – Тетрадку-то верни.

– На столе твоя тетрадка.

Она взяла из рук подруги журнал, открыла его на уже замявшейся странице с астрологическим прогнозом.

«Близнецы правят третьим зодиакальным домом…»

Правят третьим домом…

Мила и не заметила, как плечи ее расправились, на губах заиграла довольная улыбка.

– Совсем чокнулась, – недовольно буркнула Лисичкина, разбрасывая учебники. Стол был завален чем угодно, только ее тетрадки видно не было.

«Правят…»

Да, именно правят. И это, без сомнения, она.

– Тетрадка где? – встряхнула ее Вера.

– Там где-то… – Мила ткнула пальцем в пол.

– Ладно, попросишь у меня еще что-нибудь, – проворчала Лисичкина, разгребая завалы под столом. Найдя наконец свою тетрадку, она возмущенно протопала в коридор. Благодарности от Кудряшовой ждать не приходилось, поэтому лучше было уйти.

– Ты всех напугала, лежала трупом… – Лена проводила взглядом уходящую Веру и выразительно покачала головой: с Милой надо было уметь общаться, а вернее, стоило запастись терпением, но именно его Лисичкиной всегда не хватало. – Лис предлагала «Скорую» вызвать.

«Вы будете чувствовать себя в этот день очень комфортно, хотя посуетиться и слегка понервничать вам все же придется. Комфортность будет связана с тем, что вы прекрасно впишетесь в общие тенденции этого дня, когда от людей будут требоваться мобильность, коммуникабельность, общительность, быстрота реакции, а также интеллектуальность и разносторонность».

Блин, как много путаных слов. «Мобильность, коммуникабельность, общительность…» Не могут нормально сказать, обязательно надо выпендриться.

– Хорошо, она догадалась у Пингвина спросить, что у тебя, – Ленка устроилась около стола и перебирала валяющиеся на полу журналы. – Он, оказывается, рубит в медицине. Я-то думала, ты отравилась. А это всего лишь недосып. Баркаса бегать заставили. Он три раза туда-сюда смотался.

Ага! Значит, мобильность. Вот Тоха сегодня мобильность показал, поработал челноком, вернее, баркасом между двумя берегами. А чего он так всполошился? Или ему, правда, гантелей по голове стукнуло? Хотя нет, если он не Близнец, то при чем здесь мобильность? Ох, и запутанное это дело – гороскопы!

– А Лис, представляешь, – захохотала Замятина, – только мы вошли, развила такую активность! Схватила веник и давай подметать, говорит, где больной, там должно быть чисто. Потом за посуду взялась. Я говорю, ты посмотри, может, белье грязное, где лежит, а она только отмахивается, и давай тарелки до блеска надраивать. Я ей: «Лис… Остановись…»

– Слушай, – Мила медленно сложила журнал. – Неужели мы с Верещагиным похожи?

– Ты чего? – фыркнула Ленка, от смеха чуть не падая со стула. – Правда, что ли, приболела?

– Вот я и думаю, совсем ведь не похожи, а знак один. Может, он заливает, никакой он не Близнец? Он же родился 23 мая. В тот год наверняка солнце слегка задержалось в предыдущем знаке. Вот и выходит, что он Телец, а никакой не Близнец.

– Чего ты в него сегодня вцепилась? – Ленка с подозрением глянула на подругу. – Он тебе дорогу, что ли, перебежал?

– Странно, – Мила посмотрела в окно. – Сказано, что день удачный… Ему ничего, а я свалилась. Точно не Близнец.

– Ага, тогда выходит, что он Близнец, а ты так, погулять вышла, – хихикнула Замятина, но внимательного взгляда не отвела. – И вообще, неизвестно еще, кому повезло! Ты ни на один опрос не попала, контрольную не писала, а его, может быть, на улице машина водой из лужи окатит. Тоже удовольствие!

– А Лис куда делась? – забеспокоилась Мила, с тревогой оглядывая комнату, словно невысокая Вера могла где-нибудь спрятаться.

– Здрасте, приехали! – всплеснула руками Лена и снова захохотала. – Ты тут или нет? Ушла она. Забыла? От двери «Пока!» кричала. Ты как раз в журнале закопалась. Совсем тебя этот волейбол доконал. Верка тут старалась, драила все, а ты и «спасибо» не сказала. Ей даже тетрадь свою пришлось искать. Знаешь, какая она была обиженная! – Лена вытерла выступившие после смеха слезы и вдруг стала серьезной. – Зря ты с ней так. Теперь списывать не будет давать, а нам на завтра математики выше крыши задали…

– А диск? Диск с фильмом? – забеспокоилась Мила. – Она ничего не оставляла?

– Не знаю, – пожала плечами Лена. – Диска у нее в руках не было. – Замятина глянула на стол, словно коробка с диском могла лежать поверх тетрадок и учебников. – Слушай, а как твой роман? – встрепенулась она, заметив знакомую тетрадку с бледно-зеленой ободранной обложкой. Лена на правах подруги была посвящена в тайну существования романа. Впрочем, этой же тайной владели почти все девчонки их класса.

– Двигается, – слабо улыбнулась Мила, мысль о романе ее сегодня не радовала. – Сон сегодня был хороший. – Она резко выпрямилась, сбрасывая с колен журнал с гороскопом. – Но как же так получается? Такие разные – и один знак!

– Ой, ну, наверное, есть в вас что-то одинаковое, – Лена придвинула к себе зеленую тетрадку. – Зачем о нем столько думать? Верещагину сейчас небось икается…

– А я решила, что это инопланетяне. – Мила наконец улыбнулась, и Лена мысленно облегченно вздохнула – кажется, подруга начала приходить в себя. – Иду, а вокруг фонарного столба свет. Ну, думаю, все, креза пошла. Вхожу в квартиру, тут тоже – вокруг лампочки радужный такой ореол. Я и собралась ждать инопланетян, а тут вы с Баркасом появились. Вот это тема!

– Свечение вокруг столба? – ахнула Лена. – На самом деле, что ли?

– Чего не на самом-то? – обиделась Мила. – Как тебя все это видела.

– Надо же! – с сомнением пробормотала Замятина. – Свечение… Я что-то такое слышала… Эти огоньки как-то называются…

– Огни Святого Эльма! – выкрикнула Мила, довольная, что вспомнила. – Только это не то. Огни Святого Эльма вроде огоньков вокруг высоких предметов в очень жаркую погоду, типа маленьких электрических разрядов. По телевизору передача была. Если такие огоньки загораются, то для моряков это знак удачи. Но сейчас не жарко, и мы не на корабле.

– Знак удачи! Это то, что нужно, – подпрыгнула на месте Лена. – Сама же говорила, что по гороскопу день у тебя сегодня хороший. Вот все и подтверждается!

– Ничего себе хороший день, – мрачно хмыкнула Мила, одергивая сбившееся покрывало на диване. – Чуть концы не отдала.

– Ну ладно, – засобиралась Замятина. – Ты тут отлеживайся, а я побежала. Завтра до школы дойдешь?

– Если звездный расклад будет удачный, – мрачно хмыкнула Мила и забормотала вдруг всплывшую в памяти песенку: «В ночь перед бурею на мачтах горят Святого Эльма свечи, отогревая наши души за все ушедшие года…»

Где-то у нее в шкафу валялась книжка про знаки Зодиака. Почитать, что ли? Просветиться?

Она потянула на себя ящик письменного стола, про Лену она тут же забыла.

Замятина секунду постояла, глядя в склоненный затылок подруги. Не дождавшись больше никаких знаков внимания, она вздохнула и пошла переобуваться.

Она не обижалась на Милу. Давно уже не обижалась. Мила была единственным человеком, с которым Замятиной было хорошо, а главное, интересно. Вечно у этой сумасшедшей Кудряшовой в голове какие-то идеи. Сидит на уроке, а думать может о прошлогоднем лете. Говоришь с ней об одном, она слушает, кивает, а потом вдруг совершенно о другом начинает спрашивать. К тому, что Милка все забывала, не выполняла обещания, а то и вообще могла посреди разговора встать и выйти, надо было привыкать сразу, иначе и часа рядом с Кудряшовой не протянешь. Лена из-за этого несколько раз с ней ругалась. По-крупному. С хлопаньем дверью. Так ругалась, что после этого уже ничего не могло быть. Но на следующий день они встречались в школе, Мила первая подходила к Лене и начинала говорить так, словно ссора приснилась Замятиной в кошмарном сне.

Когда это случилось первый раз, Лена долго таращила глаза, вглядывалась в спокойное лицо подруги, пытаясь разглядеть в нем подвох, все ждала, что в зеленых глазах вдруг проскользнет ехидная искринка, и Мила противным голосом заявит, что она Лену разыграла.

Но ничего этого не было. Мила оставалась прежней – среди разговора замолкала, убегала не дослушав, сорила бредовыми идеями, а заканчивалось все тем, что в какой-то момент она замыкалась, уткнувшись в книжку.

Вот и сейчас. Они столько вокруг нее скакали, Антоха избегался, Верка полы драила, вся школа, наверное, на ушах стоит, а Мила проснулась и даже «спасибо» не сказала. А напомни ей об этом, она еще сама обидится.

Лена поджала губы, плотнее запахивая воротник куртки. Смеркалось. Разогревшая всех весна ушла, уступив место зиме, вкрадчиво пробирающейся под тонкие брюки и куртки, в холодные ботинки и перчатки.

А все-таки без Кудряшовой было бы скучно. Только Милка может уболтать любого преподавателя до того, что он забывает, какая тема урока. Только Милка может уговорить народ ни свет ни заря прийти на тренировку. Только Милка, стоит ей лишь захотеть, заставит этот мир вертеться в другую сторону. Она веселая. Всегда разная. И сама не знает, что хочет.

Лена дружит с Милой сто лет. Они сошлись в четвертом классе, когда к ним в школу пришла Зоя Семеновна вести кружок по рукоделию. Мила в два приема выучилась всем этим мудреным стежкам и швам, засыпала свою комнату самодельными платочками, подушечками, салфеточками и так же молниеносно ко всему этому остыла. Девчонки еще учились нитку в иголку вдевать, а она уже прожигала насквозь доски самодельным прибором для выжигания, потом пошла в секцию легкой атлетики. Потом на неделю исчезла из школы. Нашли ее в… библиотеке. В читальном зале. Она брала там какую-то книгу и весь день читала. Одна в огромном читальном зале. Библиотекарша не выдержала и позвонила по номеру, указанному в карточке. То-то родители обрадовались, когда узнали, чем вместо школы занимается их любимая дочка.

Но последним фантастическим изобретением Милы были сны. Приключенческими книгами она зачитывалась, даже какой-то там сериал до бесконечности смотрела, сбегая с последних уроков. А потом стала сочинять сама. И не просто сочинять. Однажды Кудряшова пришла и заявила, что ей приснился потрясающий сон. Она его уже записала. И сегодня ночью собирается смотреть продолжение. На следующий день в тетрадке появилась пара новых исписанных страниц. Потом еще, еще. И вот уже сколько времени она носится со своими снами.

То ли сумасшедшая, то ли гений. Менделееву, вон, таблица во сне приснилась, кому-то там музыка…

С гороскопом ее смешно переклинило. Неужели она считает, что все люди одного знака должны быть похожи? Вот умора! Это на нее так переутомление действует, не иначе.

С этими мыслями Лена свернула к своему подъезду, даже не догадываясь, что на этом ее правильная размеренная жизнь закончилась. Что внезапно родившаяся идея в голове одного человека способна встряхнуть жизни десятка других.