Текст книги "Большая книга ужасов – 58 (сборник)"

Коля с папой стояли на пороге уже пять минут, но Вениамин не шевелился. Папа погладил Колю по голове, переступил с ноги на ногу и кашлянул. Вениамин выкинул вперед правую руку и грудным низким голосом проговорил:

– Вас мучают видения и кошмары, вы не спите по ночам, все думаете, как от них избавиться. Вы волнуетесь за своего сына, что он стал хуже учиться. Вы не находите себе места, и от этого у вас возникают проблемы на работе. Вы постоянно ссоритесь с женой и потеряли аппетит. – Казалось, еще чуть-чуть, и папа упадет под грузом таких обвинений. – Вы… – торжественно произнес колдун, открыл глаза и ласково улыбнулся. – Не волнуйтесь. От всего этого мы поможем вам избавиться. Вы забудете обо всех невзгодах, когда-либо посещавших вас, мы вернем вас к нормальной жизни. – Он взмахнул руками, и с потолка стал медленно опускаться стол. – Расскажите нам о своих проблемах и будьте уверены, мы вам поможем.

Стол оказался рядом со стулом Вениамина, колдун положил на него руки. Опустившаяся вместе со столом свеча тут же загорелась, осветив круглое лицо мага с ярким румянцем.

Папа замялся.

– Я, собственно говоря, не из-за себя пришел. У меня мальчик… – Что говорить дальше, он не знал.

– Ах, шалун, – приторно-сладким голосом забасил великий колдун. – Что же он такое натворил?

– У него видения, – заторопился папа. – Он видит скелеты и покойников, за ним гонялся трамвай и пираты с «Летучего голландца». Вы думаете, от этого можно спасти?

Свеча дернулась, вспыхнув ярче. В ее свете стало видно, как вытянулось лицо мага. Улыбка исчезла, щеки обвисли, исчез румянец. Челюсть дрогнула.

– Это началось после того, как мой сын принес домой странный медальон, – не замечая происходящих с Вениамином перемен, продолжал папа. – Коля, где он у тебя?

– У меня его нет, – прошептал Вафел, с удивлением глядя на мага.

– Куда же ты его дел? Впрочем, неважно. Это старинный медальон со знаком «Летучего голландца», приятель подарил. С тех пор он стал плохо спать, видеть кошмары, а сегодня кто-то разбросал по всей комнате книги и порвал простыню. Мне даже показалось, что я видел сидящий на кровати скелет!

– Так, стоп! – хлопнул в пухлые ладони Вениамин.

Стол тут же сорвался с места и полетел вверх, там он приклеился крышкой к потолку, отъехали в разные стороны ножки. Одна задела коробку, стоящую на самом верху. Она опрокинулась, из открывшихся створок посыпались книги. Вениамин проявил чудеса ловкости. Он отскочил в сторону, уворачиваясь от падающих книг.

– Я не могу вас принять, – орал он, прыгая по комнате. – Средневековые суеверия не моя специализация.

Коля наклонился, чтобы помочь колдуну собрать книги. Ему бросилось в глаза название «Легенды Средневековья».

Точно такая же, как у него!

Вениамин вырвал из его рук находку.

– И вообще, я больше не занимаюсь практикой. Уходите! Вы мешаете мне общаться с моим астральным собратом. Ешьте витамины, и у вас все пройдет. Уходите! Иначе громы небесные прогремят над вами, на голову падет божественное проклятие, и бесы будут потешаться над вашими бедами. – Он опять метнулся к Семенову. – Где ты видел пиратов?

– Он дома видел, – за сына ответил папа. – В своей комнате. А еще…

– Достаточно, – взвизгнул Вениамин, отступая в глубь темной комнаты. – Никакое это не проклятие. Отдыхать надо больше, гулять на свежем воздухе. И ничего не будет. Ничего! Ничего! – Маг исчез.

Запахло паленым. Коля сидел на полу, поэтому он смог заметить, что комната была перегорожена черной занавеской. За ней-то и спрятался Вениамин. Но тут занавеска снизу начала искриться, вспыхнуло пламя, потянуло дымом. За шторой задвигались, затопали.

– Орор! – взвыл Вениамин. – Прекрати!

Занавеска опять колыхнулась, из-за нее выглянул высокий худой мужчина в белом халате. Увидев посторонних, он тут же спрятался. Мелькнула плотная фигура Вениамина. Лицо его было искажено, глаза выпучены, щеки тряслись.

– Уходите и не появляйтесь здесь больше. Уходите. Проклятие, на вас лежит проклятие. Бегите отсюда и не оглядывайтесь!

За его спиной клубился дым, становилось нечем дышать. Папа сгреб в охапку сына и выскочил за дверь. Выбравшись на улицу, они посмотрели друг на друга.

– Сумасшедший, наверное, – пожал плечами папа. – Таких много.

– Что он кричал про проклятие? – осторожно спросил Коля.

– Ерунда какая-нибудь. Понял, что не сможет нам помочь, и решил избавиться. Не бери в голову. Может, тебе и правда все только показалось? Медальон-то ты куда дел?

– Медальон? – переспросил Коля, и перед ним промелькнули все события прошедшего дня. – Медальон?.. – Его же забрала та девушка в белом. – Он… не у меня.

– Не отдавай никому, а лучше верни своему приятелю, пусть положит на место.

– Хорошо, папа.

И они зашагали к дому. Всю дорогу Коля чувствовал себя неуютно, у него не выходила из головы сцена, случившаяся в комнате колдуна. Ему все казалось, что Вениамин соврал, что он отлично знает, как им помочь, только не хочет. А еще ему все время слышались шаги за спиной, как будто кто-то крался за ними. Но было уже поздно и темно, поэтому, сколько Коля ни вертел головой, не мог никого заметить.

Глава V
Охота с привидениями

– Эй, Вафел? Это ты? – орал в трубку Валька.

– Минутку, – раздалось в ответ. И глуше добавили: – Николай, что у тебя за друзья? Как они тебя зовут! Ты бы…

На том конце провода что-то ухнуло.

– Алло, – схватил трубку Колька. – Валька? – И зашептал в сторону: – Папа, потом поговорим.

– Слушай, Вафел, тебя там никто не достает? – осторожно начал Шейкин. – Не родители, а кто-нибудь странный. Одноглазый толстяк или однорукий гигант…

– Чайник, – оборвал его Семенов, – ты сейчас где?

– В Самаре, – осторожно ответил Шейкин.

– А это ты? – совсем тихо прошептал Коля.

– Вафел, ты там что, перегрелся? – опять заорал Валька. – Говори, приходил или нет?

В трубке долго сопели, там что-то трещало, падало и скрипело.

– Алло! Колька! – испуганно вопил Чайник, как будто без телефона пытался докричаться от Самары до Москвы.

– Приходил, – еле слышно произнес Коля. – Они, они… медальон забрали.

– Неужели? – задохнулся Валька. – За тобой охотились?

– Постоянно, прохода не дают. Говорят, что убить хотят. – В трубке снова посопели. – Ты знаешь, откуда они?

– Попали мы с тобой, Вафел, – торжественным голосом произнес Шейкин. – В метро с тобой ходили, помнишь?

– Не помню, – мгновенно ответил Колька, как будто ждал вопроса и у него уже был готов ответ.

– На спор ходили, я прыгнул, а ты нет. Ты еще спрашивал, был ли кто-нибудь в вагоне. Так вот, в вагоне были люди. Те самые, одноглазый, однорукий, тощий и тетка белая. Они говорят, что их не могут видеть живые, только мертвые. Поэтому все, кто их видит, должны умереть. Если не умер, значит, не видел.

– Мы умрем? – безжизненным голосом спросил Коля, потому что он-то на них как следует вчера насмотрелся.

– Я пока не собираюсь, – весело ответил Валька. – У них там что-то не получается. В поезде пытались меня поймать, но я не дался. – В трубке раздался не то смех, не то бульканье, не то треск. – Я чего звоню. Ты же умный, книжки читаешь. Как с ними бороться, чего делать надо? Святой водой поливать или серебряными пулями отстреливаться? Придумай что-нибудь, я тебе еще позвоню. А то они такие настырные стали, на каждом шагу с ними встречаюсь. Думай скорей. Если они со мной справятся, до тебя точно доберутся.

– Откуда же они взялись? – с отчаянием закричал Коля.

– А я откуда знаю! – На этот вопрос Валька и сам не мог найти ответ. – Не важно откуда, важно, куда их теперь девать. Я лично помирать в ближайшие пятьдесят лет не думаю. А жить всю жизнь с такими чудовищами – это уже слишком. Короче, думай быстрее, у меня монетки заканчиваются.

В трубке ахнуло, пискнуло, и связь прервалась.

Подбрасывая на ладони оставшуюся мелочь, Валька вышел из кабинки таксофона. На лавочке переговорного пункта сидела бледная Подгорнова, яркие конопушки, казалось, гроздьями свисали с ее носа и смешивались с катящимися из глаз слезами.

– Хорош реветь, Подбугоркина, – толкнул ее в плечо Шейкин. – Еще не все потеряно. Мне даже контрольные удавалось писать на пятерки, а тут каких-то четыре покойника. Чего, мы не справимся?

Машка покачала головой, с ее носа сорвалась крупная капля.

Заканчивался второй день в Самаре, но ни хорошая погода, ни купание в Волге не могли развеять собиравшихся над их головой мрачных туч. Приехали они вчера, в воскресенье утром, дядька весь день был с ними, водил по порту, знакомил с моряками. Сегодня с середины дня он ушел на работу, и настроение у обоих сразу же ухудшилось.

Маша, впервые столкнувшаяся с нечистью в поезде, так и не смогла прийти в себя, и если не рыдала в три ручья, то сидела мрачная. Сейчас она совмещала оба состояния – и плакала, и была подавленной.

У Вальки уже давно созрело желание бросить ее где-нибудь и хотя бы немного побыть одному, но как только он сталкивался с тоскливым взглядом, в нем просыпалось нечто, отдаленно похожее на совесть, и ему приходилось тащить за собой вяло плетущуюся одноклассницу.

Да, если так будет и дальше продолжаться, то все каникулы пойдут насмарку. Нужно либо избавляться от этих чудиков, либо…

Что он может сделать еще, Шейкину в голову не пришло. А какие у него могут быть варианты? Предвосхитить их появление он не может, сделать что-то против них – тоже. Эх, хорошо было бы подстеречь этих гадов и как дать…

О! Получилась бы классная потасовка! Было бы у него универсальное оружие против призраков, какая-нибудь базука или волшебная палочка. А лучше уникальный пистолет, убивающий любую нечисть!

Валька посмотрел на осунувшуюся Машку, и на секунду ему стало жалко ее. Вот уж человек пострадал ни за что ни про что. Впрочем, он тоже.

– Чего сидишь? – Валька попытался придать своему голосу мягкость. – Пошли, я тебе смешную вещь покажу.

Подгорнова всхлипнула.

Смеркалось, но в воздухе еще стояла дневная жара, от реки тянуло влажностью. Валька поднял с земли несколько камешков, схватил одноклассницу за руку и потащил во дворы.

Дома в этом районе строили великие затейники. Здесь не было ни одного одинакового дома, и стояли они не как обычно, друг за другом или образуя квадратный двор-колодец. Чудаковатые архитекторы ставили дома, где им хотелось, от этого дворы порой имели забавную форму. Здесь были дворы квадратные, семиугольные, полукруглые, они вытягивались узким треугольником или расползались длинным прямоугольником.

И все они были заставлены машинами.

Ребята зашли в самый глухой двор. Валька скептически огляделся, довольно кивнул.

– Стой здесь и слушай, – приказал он, подходя к ряду машин.

Первая же легковушка, на багажник которой запрыгнул Чайник, замигала всеми лампочками и стала подавать пронзительные высокие сигналы. Следующая зашлась низким протяжным гулом, внутри у нее что-то клокотало, как будто она возмущалась такому наглому с ней поведению. Горбатенькая неказистая машинка несколько раз гавкнула и смолкла. Огромная длинная черная иномарка испуганно взвизгнула, а потом заверещала тонко и противно.

Валька расхохотался.

– Правда, смешно?

Но Маша не радовалась. Она побледнела еще больше, и веснушки испуганно разбежались по ее щекам.

– Что ты делаешь? – Слова с трудом выходили из ее груди. – Сейчас прибегут хозяева и начнут ругаться!

– Не успеют! – Валька запрыгнул на последнюю машину, которая начала блеять, соскочил на землю и, махнув рукой застывшей однокласснице, помчался вон из двора. Напоследок он кинул горсть камней в пристроившийся у стены дома на пригорке незаметный серый «жигуленок».

От удара камней «жигуленок» дернулся, качнулся с бока на бок. От толчка загорелись фары, фыркнул мотор, и машина начала медленно сползать с пригорка.

В два прыжка Машка догнала уходящего Шейкина и вцепилась в его руку. А сзади уже вовсю рычал мотор. Свет фар скрестился на замерших фигурах.

Машина ехала прямо на них.

Валька оттолкнул от себя Подгорнову. Она полетела в одну сторону, он сам отпрыгнул в другую. Машина промчалась мимо, со скрипом затормозила и стала разворачиваться. Валька поднял в полуобморочном состоянии Подгорнову и побежал обратно во двор, где уже стали смолкать сигнализации. Многие окна на улицу были раскрыты, из них свешивались вниз полуодетые мужчины и женщины, кое-кто из хозяев машин выходил из подъездов.

– А вы что здесь делаете? – вскричал хлипкий старичок с палкой в руке.

Ребята остановились. Спереди на них наступали хозяева машин, сзади набирал скорость серый «жигуленок».

Валька метнулся между смолкшими машинами, вскарабкался на одну из них, по крышам стал пробираться к выходу из двора. Машины завопили с новой силой. И еще громче начали кричать их хозяева. «Жигуленок» резко затормозил; как конь, встал на дыбы, то есть на задние колеса, чиркая передними колесами по вновь и вновь голосящим машинам; переехал их всех и с грохотом опустился на асфальт. В этот же момент Валька спрыгнул с последней машины и побежал в следующий двор. Сзади старалась не отставать от него Подгорнова. Испуг добавлял ей скорости. Она уже ничего не спрашивала и даже плакать перестала. Теперь вся ее решимость была направлена на то, чтобы не потерять в надвигающихся сумерках светлую рубашку Чайника.

Шейкин пробежал два двора, протиснулся между плотно стоящими контейнерами с мусором, вскарабкался на невысокий забор детского сада. Отсюда все давно ушли, и ворота наверняка были заперты, так что сумасшедшая машина не могла пробраться за ограду.

Небольшая пробежка отняла у Подгорновой последние силы. Она мелко подпрыгивала, цеплялась за прутья и сползала обратно на землю.

– Ну же! – тянул к ней руки Шейкин. Но даже до его руки дотянуться у нее не получалось. – Давай! – Валька спрыгнул с забора и попробовал подсадить Машку. Но она оказалась слишком тяжелой для него. – Что ты стоишь? – пинал он ее под зад. – Лезь!

Руки Машку уже не слушались.

И в этот момент их осветили фары. Увлекая за собой Подгорнову, Валька побежал вдоль забора, продрался через кусты. Забор кончился бетонной стеной.

Бежать было некуда. Сзади стена, спереди машина, справа дом. Можно было еще перебраться через забор, но с Подгорновой он это сделать не сможет.

Он задвинул готовую потерять сознание Машку себе за спину и, сжав кулаки, шагнул навстречу крадущейся к нему машине.

Пусть у него сейчас нет универсальной базуки, без драки они его не получат.

Однако драться никто и не собирался. Машина наезжала на него, пытаясь придавить бампером к стене. Машку удалось оттолкнуть в сторону, и она спряталась в кустах сирени. Сам Валька прыгал перед машиной, не давая себя задавить. Шейкин примерился проскочить мимо нее, как вдруг задняя дверь резко открылась, сбив его с ног, и Валька отлетел обратно к стене. Дверь тут же захлопнулась, машина дала задний ход, дернулась, переключая скорости, и поехала на него. Он сгруппировался и юркнул между колесами.

«Жигуленок» остановился. Колеса повернулись вправо-влево, а потом машина осторожно отползла назад. Как заправский разведчик, Валька по-пластунски прополз вслед за ней, стараясь не высовываться из-под днища.

Скрипнули тормоза, щелкнула дверь.

– А-а-а! – завопила Машка. – Сволочи! Убирайтесь отсюда! Гады!

Дверь захлопнулась.

– Уберите ее! – раздался зычный голос капитана.

Валька осторожно отполз еще немного назад и выбрался из-под днища, прихватив валявшийся на земле булыжник. Он уже хотел запустить им в машину, как вдруг сквозь заднее стекло просочилась светлая девушка и полетела к Подгорновой. На шее у нее болтался медальон. Шейкин сразу узнал рисунок, и ему вспомнились слова Вафли, что медальон у него забрали. Наверное, что-то эта медяшка для призраков значит, раз девушка снова нацепила ее на себя.

– Обернись! – крикнул Валька, сунув булыжник в карман. Он подбежал к привидению, подпрыгнул, схватил медальон и резко дернул вниз. Цепочка больно резанула по пальцам, в какой-то момент Вальке показалось, что они у него сейчас отвалятся. А потом натяжение цепочки ослабло, и медальон оказался у него в руках.

Девушка замерла. На ее белой шее появилась красная полоса. А потом голова отделилась от туловища и покатилась по асфальту к Машкиным ногам. Здесь она остановилась, уставилась на девочку, распахнула красный рот и хрипло произнесла:

– Проклятие!

Машка завизжала. Сунувшиеся из машины пираты попадали обратно на свои места и захлопнули двери.

Визг прекратился. Подгорнова набрала в легкие побольше воздуха, и округа потонула в новой волне визга.

Рухнуло висящее до этого в воздухе безголовое тело полупрозрачной девушки. Машка подпрыгнула и снова завизжала.

Никогда Чайник не слышал более оглушительного звука. Он метнулся вперед, ухватил Подгорнову за край кофты и потащил за собой. Им навстречу ковылял все тот же старичок с палкой в руках.

– Что это вы тут творите? – вновь начал он. Но опомнившиеся пираты включили задний ход, и теперь уже старичку пришлось спасаться от летящей на него легковушки.

Выскочив из тупикового двора, ребята побежали к реке. Пропетляв между гаражей и оградками песочниц, они выскочили на широкую улицу. Здесь еще ходили люди и ездили редкие машины. Валька втащил одноклассницу в затормозивший на остановке автобус. Как только за ними закрылась дверь, они бросились к окну.

Из дворов никто не выезжал.

Шейкин раскрыл ладонь. Там была цепочка с покореженным медальоном.

– Это он? – От испуга глаза у Машки были вполлица. Даже веснушки побледнели.

– Да. – Валька повертел в руках медную пластинку, потрогал пальцем выдавленный рисунок. – Вафел сказал, что медальон у него забрали. Теперь он у нас!

– Что ты с ним будешь делать? – Подгорнова с тревогой оглядывалась, рассматривая людей, сидящих в автобусе.

– Понятия не имею. Потом что-нибудь придумаем. Главное, что сейчас мы от них убежали.

Как только он это сказал, серый «жигуленок», гудя и мигая фарами, стал обгонять автобус.

– Вот настырные, – кинулся к стеклу Шейкин.

– Теперь они от нас никогда не отстанут!

– Не хнычь, Подвзгоркина! Будем бороться с ними их же средствами.

Валька подошел к форточке, встал на цыпочки, вынул руку из кармана и швырнул на крышу «жигуленка» булыжник, который он подобрал во дворе.

То ли удар был сильный, то ли камень острый, то ли упал он удачно, только крыша машины оказалась пробитой.

«Жигуленок» заискрился, зашипел, начал тормозить, оседать и расползаться по асфальту. Пассажиры автобуса ахами и охами комментировали происходящее за окном, но, как ни странно, никто из них не пропал.

Автобус остановился, открылись двери. Первыми выбежали ребята.

Когда совсем стемнело, Машка, закутавшись в плед с ногами, сидела на кровати, а Валька вышагивал по комнате, как военачальник перед решающей битвой. Дядю они пока решили не посвящать в свои проблемы и попробовать справиться с бедой своими силами. Уставшая за день волнений Подгорнова сонно хлопала глазами, слабо соображая, о чем говорит Чайник.

– Итак, что мы имеем? – с важным видом рассуждал Валька. – Есть кто-то, кто не хочет, чтобы о них знали. Они убивают всех, кто попадается на их пути.

– Нет, – подала голос Машка. – Машина ехала, а никто не умирал.

Шейкин остановился, посопел, а потом вновь зашагал по комнате.

– Правильно, в машине их не было видно. Поэтому они никого и не трогали. Вот если бы они ходили по улице, то вокруг лежали бы одни трупы. Или скелеты. Так? – Шейкин подождал ответа. Но его не последовало. Тогда он стал рассуждать дальше: – Значит, им это не надо. Они хотят убить только нас.

От открывшейся истины ему стало не по себе.

– Почему нас? – плаксиво пискнула Машка.

– Видели мы их – вот почему. Случайно увидели, а помрем не случайно.

– Я не собираюсь помирать, – сообщила Подгорнова.

– Я тоже, – согласился с ней Валька. – Что мы о них знаем? Что они пришли черт знает откуда. Что у них есть медальон. – Валька метнулся к столу и подхватил медную пластинку. – Был медальон. И что они не прочь получить его обратно. Что еще?

– С-семенов сказал, что они с «Летучего голландца».

– Ага. – Шейкин на мгновение остановился, пытаясь переварить услышанное. – Это лет сто назад было? Что они здесь забыли? Не могли в своем времени посидеть!

– Они из Средневековья. Наверное, пятьсот лет прошло.

– Подвысоткина, ты чего, самая умная? – накинулся на нее Валька. – Думаешь, я этого не знаю? – Хотя откуда ему было это знать? – Я молчу, потому что умный! И ты молчи!

– Сам же сказал, что решать что-то надо, – обиделась Подгорнова. – И хватит мою фамилию коверкать. Понял? Чайник!

От возмущения Валька открыл рот.

Он ее, можно сказать, от смерти спас, из-под колес машины вытащил, а она…

До конца додумать свою глубокую мысль Шейкин не успел, потому что Машка подняла руку и дрожащей ладонью показала куда-то за его спиной. Не дожидаясь, пока он обернется, она кинулась вон из комнаты.

На подоконнике во весь рост стояла девушка. Голову с широко распахнутыми глазами она держала под мышкой. Голова возмущенно поджимала губы и раздувала ноздри.

– Как ты смеешь, щенок! – начала голова, но губы не очень слушались ее, и слова произносились отдельно от того, как открывался и закрывался рот. – Что ты себе позволяешь?

Валька подбежал к окну.

– Кыш отсюда! – махнул он рукой перед тем, как задернуть штору.

За окном грохнуло железо, как будто кто-то сорвался с подоконника. Шейкин выглянул в щелочку. Девушки не было.

Долго они так не протянут. Ухайдакают их эти покойнички.

Штора колыхнулась, звякнуло стекло, раздался пилящий звук.

Валька слегка отодвинул ткань. Это был гигант. Сзади его поддерживали два скелета. В единственной руке он держал инструмент, которым старательно пилил оконную раму.

– Вы что, совсем обалдели? – воскликнул Чайник, отдергивая штору. – Меня же дядька за это убьет!

От неожиданности гигант качнулся, скелеты не выдержали, и вся троица полетела вниз. Снова громыхнуло железо.

Валька опять задернул штору и побежал в другую комнату.

– Машка!

Но Подгорновой не было.

– Подворошкина, ты где?

– При чем здесь ворох? – раздалось из шкафа. – Моя фамилия к вороху не имеет никакого отношения. И вообще, Чайник, надоел ты мне. Я тут подумала, что не хочу больше тебя любить. От этого никакой радости, сплошные неприятности. Завтра я уеду домой, возись со своими привидениями сам.

– Как это уедешь? – Валька рванул на себя дверцы шкафа. Машка стояла в дядькиных унтах, руки она продела в висящий на плечиках тулуп, на голову нахлобучила шапку. В темноте за всей этой грудой одежды ее можно было и не заметить. – А я? Ты что, забыла, они и до тебя хотели добраться?

– Если бы не ты, – Машка дернула ногой, и в Чайника полетел сапог, – ничего бы не было! Если б ты сидел спокойно, я бы сейчас гуляла по набережной, а не пряталась в шкафу и не парилась бы в этой дурацкой шубе. – С ноги слетел второй сапог.

– Это не шуба, а тулуп, – зло заметил Шейкин. – А если тебе не нравится здесь сидеть – не сиди. Тебя уже давно на улице ждут. Карету, запряженную четверкой скелетов, приготовили. А подсадит тебя в карету сам капитан!

Чайник хлопнул дверцей, демонстративно протопал через комнату, шарахнул еще одной дверью и пошел на кухню. От всех этих волнений ему страшно захотелось съесть чего-нибудь вкусненького.

Машка решила обидеться и остаться жить в шкафу. Пускай там все рушится, она умрет, а не вылезет. И пусть ей будет жарко, будет хотеться есть или спать, пускай все ее упрашивают и вытаскивают. Она не согласится ни за что.

Обижалась Машка ровно десять минут. Потом ей надоело это делать, и она выглянула наружу. На кухне орал приемник. За окнами было темно. Стояла темнота и в комнате: вредный Валька, уходя, погасил свет.

Подгорнова выползла из невероятно жаркой шубы (или как ее там? – тулупа), стащила с головы шапку. От того, что она освободилась от всех этих одежек, ей сразу стало легко и весело. От радости она даже забыла про неприятности. Покружилась по темной комнате, громко спела песенку и только после этого включила свет. Над выключателем была приколота записка: «Смерть рыжим».

«Дурак!» – мысленно выругала она Чайника, сорвала записку и огляделась.

В комнате кто-то был. Она его не видела, но чувствовала. Кто-то сверлил ей взглядом макушку. Машка подняла голову и медленно сползла по стенке на пол. Распластавшись по потолку, раскинув руки и ноги, сверху на нее глядел Бритва. Полы длинного сюртука у него не свешивались, а каким-то чудом держались вдоль тощих ног, как будто он стоял, а не болтался под потолком.

Как только Подгорнова об этом подумала, Бритва бесшумно отлепился от потолка, все так же вольно раскинув руки, опустился на пол.

– Привет!

Он широко улыбнулся и сделал короткий поклон. Когда тощий пират вновь свел руки и поднял голову, перед Машкиными глазами сверкнула бритва.

– Мертвые к мертвым, – шепнул он ей в лицо и чиркнул бритвой по горлу. – Долго жить вредно, – добавил он, наблюдая, как девочка валится к его ногам.

Из-за шкафа появилась девушка. Голову, на которой уже начали проступать трупные пятна, она несла перед собой, как фонарик.

– Сколько слов! – зло прошептала она. – Я заждалась. Она жива?

– Пока да, – довольный сам собой, произнес Бритва, пряча страшный инструмент за обшлаг сюртука.

Девушка перевернула упавшую Подгорнову лицом вверх и приставила посиневшие губы своей головы к порезу. Губы сразу же впились в Машкино горло и стали с причмокиванием пить кровь. Около шкафа стояли Болт и гигант.

– Скорее, – шипел капитан. – Мне не терпится разобраться с мальчишкой. А там и до очкарика доберемся. К тому же в Москве у меня есть еще одно дело. Надо наведаться к пухлому мозгляку, начертившему наш круг.

Гигант с Бритвой понимающе закивали.

Чем больше пила девушка, тем сильнее менялись черты ее лица. Оно оставалось все таким же бледным, только трупные пятнышки из черных становились рыжими. Скулы раздвинулись, нос стал шире, падающие вниз волосы от корней до кончиков волос потемнели и пошли колечками. Девушка вскинула голову вверх и с чмокающим звуком посадила ее обратно на шею.

Черты лица уже были не ее. Во все глаза на Болта и Бритву смотрела Машка Подгорнова. Пока голова с новым лицом привыкала к старому месту, немного изменилось и само тело. Оно стало чуть ниже и шире.

– Ну ты, Магда, даешь, – хохотнул Бритва. – Ловко у тебя все это получилось, ведьма.

– Отвали, – она жестом отстранила его и, прихрамывая, пошла к двери.

– Медальон сначала забери, – в спину ей зашептал Бритва. – А дальше уж наше дело.

Ведьма провела рукой по шее.

– Помню.

Валька сидел на кухне, перед ним на столе стояли открытые консервные банки с кабачковой икрой, шпротами и зеленым горошком. Сам Чайник был вооружен ложкой и вприкуску с хлебом поедал все эти вкусности.

– А, Подгрудкина, – слегка повернулся в ее сторону Шейкин. – Привидения тебя больше не мучили? Если никто к нам не ломится, то присоединяйся. А если ломится – то иди вставай на защиту отечества. У тебя это неплохо получается, особенно когда ты унтами швыряешься.

Ведьма молчала, придирчиво оглядываясь вокруг.

– Эй, Подвысоткина! – Чайник положил ложку. – Ты чего такая бледная? Что-нибудь случилось?

– Медальон, – хрипло произнесло Машкино подобие и в упор посмотрело ледяными белесыми глазами в Валькино лицо.

– Машенька, – перепугался Валька. Он даже со стула привстал, взял одноклассницу за руку, но тут же пришел в себя и вновь уселся на прежнее место. – Ой, какая ты холодная! Ты чего, в холодильнике сидела?

– Медальон, – опять повторила ведьма, с трудом шевеля губами.

– Зачем?

Тут только Чайник разглядел Подгорнову и заметил ранее невиданные вещи. Как сильно за последние полчаса трансформировалась Машка – поменяла голос, выросла, обзавелась вьющимися волосами и белесыми глазами.

– Медальон! – завела свое ведьма и неверными руками стала ощупывать Шейкина.

– Ты что? – Шейкин отмахнулся от нее ложкой. – Нет у меня здесь медальона. В комнате он, где и лежал, – на столе.

– Дай мне его. – Руки ведьмы упали вдоль тела, она покачнулась, едва не свалившись на пол. – Сам дай, – вкрадчивым голосом попросила она.

– Ну, Подгрудкина, ты даешь. – Валька вновь погрузил ложку в банку с кабачковой икрой. – То в шкафу сидишь, то медальон требуешь. Подождешь. Не видишь, человек ест? А сильно надо, сама сходишь.

Машка шагнула в сторону комнат, не вписалась в дверной проем, стукнулась лбом о косяк и упала на стоящую рядом табуретку.

– Ну, ты совсем, – покрутил ложкой у виска Шейкин, но есть не перестал.

Ведьма сидела около него и тоскливым взглядом провожала каждую ложку икры, попадающую в его рот. Валька подозрительно покосился на нее.

– Есть хочешь? – на мгновение остановился он.

Машка качнулась, но ни «да», ни «нет» не сказала.

– Ну и сиди здесь.

Отложив ложку, Чайник схватился за вилку и пододвинул к себе шпроты. Но рыба показалась ему безвкусной. Он с меньшим азартом прожевал масленый хвост и мельком огляделся. Машка, слегка покачиваясь, сидела на краю табуретки. На ней был белый балахон, которого раньше он не видел. И очень уж этот балахон был похож…

Валька оттолкнул от себя банку, повертел в руке вилку.

«Не бойся ножа, а бойся вилки! Один удар – четыре дырки…» – зачем-то вспомнил он, разглядывая маленькую кухню.

В темном незашторенном окне отражалась дверь, покачивающаяся Машка, под потолком болтающийся Бритва, стоящий за холодильником гигант. Какое-то время Шейкин бессмысленно рассматривал эту картину, в голове вертелся глупый стишок про вилку. Мелькнула мысль о том, что ему так и не дали поесть. И тут его как током стукнуло. Машка!

Он вгляделся в сидящее напротив него существо. Лицом она была очень похожа на Подгорнову, даже колечки на руках были такие же.

– Поел? – все так же хрипло спросило существо. – Тогда пошли.

– Я еще хочу, – оттягивая время, произнес Чайник.

– Я тебе потом приготовлю, – с угрозой в голосе пообещало существо. Оно встало, сделало неверный шаг, нависло над мальчиком, одну руку положив на стол.

«М-да, все-таки она выше Подгорновой», – про себя заметил Шейкин и сделал то, что первое пришло ему в голову и что так часто делают в боевиках по телевизору, – он воткнул вилку в лежащую рядом с ним руку. И не дожидаясь реакции, бросился вон из кухни.

За спиной раздался грохот, визг и крики. Но Валька уже пробежал по коридору, рванул дверь в большую комнату, где в шкафу до этого пряталась Машка. Девочка лежала на полу, перед ней в кресле сидел Болт.

– А вот и наш птенчик. – Пират спрятал за спину огромный пистолет, который до этого крутил в руках. – Ты почему не слушаешься старших? Почему не отдаешь медальон? Кто тебя только воспитывал? Эх, попадись ты мне лет шестьсот назад, я бы тебя так воспитал! Родные бы мама с папой не узнали. – И Болт заколыхал в смехе своим большим животом.