Текст книги "Если бросить камень вверх"

Елена Усачева
Если бросить камень вверх

Художники Андрей Мозгалевский, Мария Тульнова

© Усачева Е., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

Уехал

Отец выставил чемодан в коридор и огляделся.

Тугая, без рукавов майка, обтягивающая уже несколько рыхлое тело, на шее короткая нитка бус из глиняных продолговатых бусин. На запястьях шнурки и браслеты. Выцветшие шорты, сандалии.

– Я поехал! – бросил отец собственному отражению в зеркале и слегка вытянул губы.

Черная оправа очков, темные короткие волосы, небольшая бородка-эспаньолка. Мешки под глазами. Не спал ночь.

– Ты замерзнешь.

Мать все-таки вышла из комнаты, утомленно прислонилась к дверному косяку. На ней шорты и майка. Длинные тонкие ноги. Лицо уставшее. Когда отец уезжает, она всегда такая: словно ей очень тяжело жить.

Саша посмотрела на мать, взглянула на отца и вздохнула. На улице осень, могли бы теплее одеться. Могли бы сказать, что рады. Могли бы… А они – вечно дуются друг на друга.

Это был повторяющийся спектакль под названием «Отъезд».

Вьетнам, Никарагуа, Аргентина, США. В этот раз Непал. Сходить, что ли, посмотреть по карте, где это. Наверняка страна вечного лета, обезьян и слонов. А еще там должен быть океан. Саша никогда не видела океана. Здорово, наверное, – широкая полоса песчаного пляжа, лениво набегающая короткая волна. Или не здорово? Эй, кто был, расскажите!

– Разберетесь тут без меня, – буркнул отец и посмотрел на Сашу.

Саша ничего не ответила. Не сказала, что будет скучать, что не хочет этой поездки. Что разобраться – они разберутся, но будет все это уже не то. Криво и косо. Без папы.

Последним из квартиры выбрался чемодан. Он хищным бегемотом растопырился на пороге, подпрыгнул. Дверь закрылась.

Надо было сказать, конечно. Но теперь уже поздно.

– Пишите письма мелким почерком, – бросила мать закрытой двери и исчезла в своей комнате. – Вы что-нибудь ели? – крикнула уже оттуда.

– Не ели, – выглянул в коридор Арсений. – А мне, между прочим, на тренировку.

– Вот и поешь на тренировке, – огрызнулась Саша, уходя к себе.

– Мама! – Арсений применил запрещенный прием – добавил в голос гнусавость.

Саша вцепилась в спинку кресла, до которого успела добраться. Нет, все-таки ураган неизбежен. Если пришли тучи, дождь пойдет.

– Са-ша, – протянула мама.

– Чего? – сунула нос в коридор девушка.

– Ты не видела, куда я положила свою банковскую карточку?

– В кошельке?

Сказала и прислушалась. Грохнулся стул, хлопнула дверца шкафа.

– Да что же это! – на кого-то обиделась мама.

Зазвенели ключи, что-то с шорохом и шуршанием посыпалось на пол.

– А где мой кошелек? – спросила мама.

Саша глянула вдоль коридора. Направо кухня, налево место обитания Арсения и маленькой Варвары. Варвары нет, утащить некому. И если здесь не колдовал злой дух…

– На кухне.

– Откуда же на кухне? – крикнула мама, и из комнаты раздался звук разрываемой бумаги.

Саша повернула направо. Кошелек лежал на столешнице около подставки с ножами. На серой столешнице красный кошелек. Банковская карточка внутри. Все в порядке!

– Вот твой кошелек.

Мама сидела на полу, скрестив ноги, рассматривала большой лист бумаги. Не ватман, половинка. Криво оторваная половинка. Чертеж дома. Этажа три, кажется, Саша разглядеть не успела.

– Нет, не годится! – Мама с явным наслаждением разорвала рисунок и, скомкав, бросила на пол. – Как-то это все не то.

А для Саши так ничего себе. Дом как дом. Даже симпатичный. Говорить об этом не стала. Мама начнет спорить, потребует доказательств. А какие тут доказательства, если Саше просто нравится?

– Слушай, – застыла мама с остатками рисунка в руках. – А ты не помнишь, когда я встречаюсь с тем дядькой? Ну, который еще на прошлой неделе мне звонил. Его еще твой отец подогнал.

– Мой отец? – уточнила Саша и сразу пожалела – лицо матери болезненно дернулось.

– Наш отец! – Мама закрыла глаза, успокаиваясь. – Когда?

– Его фамилия Борода. В среду.

Саша уронила кошелек к ногам мамы. По полу разбросаны рисунки, рисунки. Один и тот же дом с небольшими изменениями. Нормальный дом, чего она ворчит? И мансарда удачно вписывается.

– А сегодня что? – схватилась за лоб мама.

– А сегодня воскресенье.

– Точно! – Мама вскочила, подобрала кошелек и просияла. – Ты мне во вторник напомнишь?

– Я во вторник иду в гости!

Мама застыла, как будто походы в гости в двадцать первом веке запретили под угрозой смертной казни.

– Ну да, с Темой! – сама для себя решила мама.

– При чем тут Тема? В гости.

Мама все-таки успела состроить рожицу всезнающей и всепонимающей ведьмы, но тут в комнату ввалился Арсений.

– Мама! Мне надо пообедать!

Женщина беспомощно оглянулась. Может, стоить ей напомнить, что есть еще один ребенок, Варвара? Чего она все время удивляется существованию Арсения.

– Возьми в холодильнике.

– Там нет ничего. Папа себе бутерброды сделал в дорогу.

– Отлично!

Мама подхватила сумку. За одну ручку. Темная пасть распахнулась, выпуская из себя записную книжку, листочки, эскизы, мелочь. Мама легко перешагнула через ценный ворох и бросила:

– Вы тут уберите, а я скоро вернусь. Схожу в магазин и что-нибудь куплю.

В подтверждение того, что идет за продуктами, а не куда-нибудь еще, мама помахала зажатым в кулаке кошельком.

Хлопнула дверь.

– Она не вернется, – мрачно сообщил Арсений, выпадая в коридор.

– Чего ты жалуешься? Открыл морозилку, достал котлеты, пожарил.

– Мне много надо.

Невысокий Арсений обладал поистине фантастическим упрямством. И таким же аппетитом.

– Пошли в Макдональдс, – по-деловому предложил он.

И уже в куртку вцепился. Шустрый какой!

– Вот еще!

Саша открыла морозилку. В магазин она ходила недавно, но в холодильнике и правда было подозрительно пусто. Вмерзла в мохнатую стенку упаковка блинчиков с начинкой. Ага! Вот и котлеты… Их тут почему-то не так много. Лучше сказать, совсем не много. А точнее – одна.

Сунула котлету в пакете в микроволновку, поставила на разморозку. Глянула на ручные часики.

– У тебя до тренировки два часа, что ты голосишь? И позвони бабушке, спроси, как там Варвара.

Насупленный Арсений стоял на пороге кухни. Куртку натянул. Настырный.

– Есть хочу!

– Позвони! Через полчаса будет обед.

– А мама?

– Хочешь, жди маму!

Одинокая котлета на сковородке смотрелась печально. Саша взяла нож. Котлета упиралась и выскальзывала, но Саша с ней поборолась, раскромсав на части. Три куска смотрелись гораздо лучше. Зашкворчал вытопленный жир. А если еще макароны сварить? Да побольше. Да с сыром. Сыра нет. А есть ли макароны?

– У них все в порядке, – доложил Арсений, забираясь на табурет около высокой барной стойки. – Тебе Тьма звонил. Я сказал, что ты занята.

– Когда звонил? – Саша успела совершить бросок из кухни в коридор, зацепить плечом маски американских индейцев, висящие на стене в коридоре. Они закачались. Запрыгали перед глазами пустые дырки для глаз. Это остановило. Или то, что сказал Арсений?

– Полчаса назад, – крикнул он. – До того, как папа уехал.

Саша медленно повернулась. Сеньку можно, конечно, убить. Но смысла в этом нет никакого.

– Сейчас будет еда, – буркнула она.

В конце концов Тьма перезвонит, если дело срочное. А что ему вообще нужно? С чего вдруг он позвонил, а не дождался ответа в чате?

– Это чего? – завис над тарелкой Арсений.

Макароны так и не нашлись.

– Котлеты, три штуки. Ешь.

– Где же три! – сиреной заводился брат. – Ты одну порубила!

– А это тебе витамины. Для силы.

Банка маринованных огурцов – то, что нужно растущему организму.

– Одна! – надрывался Арсений.

– Сейчас будет тебе одна.

Саша наколола на вилку часть котлеты – есть хотелось. Арсений издал боевой клич игуаны и прыгнул на защиту своей тарелки. Саша успела откусить, прежде чем вилка вылетела у нее из рук.

– Обжора!

– Мне силы нужны.

Арсений достал из-под стола вилку с обкусанной котлетой, дунул для профилактики и сунул кусок в рот.

– Правильно, мозгов уже не надо. – Саша забралась на широкий подоконник с ногами. Вид из окна радовал – осень, голуби, ветер гоняет листья. – Ты чего меня к телефону не позвал? Я не слышала звонок. – От догадки спустила ноги с подоконника. – Папа все утро был на телефоне. Тьма не мог позвонить на домашний.

– А на сотовый мог. – Арсений невероятно быстро разделался с котлетой и взялся за огурцы. Отправлял их в рот один за одним не жуя.

– Где же ты взял мой сотовый? – Саша попыталась вспомнить, где она последний раз встречалась со своим телефоном. По всему выходило, что это было чуть ли не вчера.

– В твоей сумке, – Арсений глотнул рассолу из банки. – Я его вырубил, чтобы не брякал.

С места они сорвались одновременно.

– Негодяй! – орала Саша.

– Я мимо проходил! – пытался закрыть за собой дверь комнаты Арсений. Но Саша уже дергала за ручку с другой стороны.

– Как ты мог пройти мимо моей сумки? – шарахнула она ладонью по перегородке. Что-то там у Арсения обвалилось. Вот бы все его медали посыпались! Да по голове.

– Она под ногами валялась.

– Ты у меня сейчас сам будешь под ногами валяться!

Арсений победил. Дверь щелкнула, замок напыжился.

– Вот отец вернется!

– Ага! Жди! Вернется он! – торжествовал Арсений. – Он на две недели!

– Еще раз тронешь сумку, убью!

Каким фантастическим образом сумка оказалась на пути у Арсения, гадать не приходится. Надо только быстро вычислить, что он делал в ее комнате, и надавать ему по ушам, пока не смотался.

Сумка, кошелек, мобильник. Пока телефон включался, пока искал сеть, Саша глянула по сторонам. Полки с безделушками, плакат на стене, грамоты. Что он здесь мог взять? Деньги не тронул. Хотя какие там деньги? Мелочь.

Мобильный пискнул, сообщая об окончании загрузки, и тут же выплюнул из себя смс. «Баланс вашего счета – 30 рублей».

Черт!

Последний набранный номер. Незнакомый. Этот малолетний паразит с кем-то разговаривал с ее мобильного, сняв почти все деньги! Ага, а вот и звонок Тьмы. Два часа назад.

– Стой!

Мелькнула в прихожей бело-красная куртка с надписью RUSSIA, синяя спортивная сумка взлетела на плечо.

– Не плачь! – крикнул Арсений, исчезая на лестничной площадке.

– Ну, все! Сейчас ты у меня получишь!

Второй этаж. Красная куртка пожаром метнулась к черному выходу. Шарахнула дверь. Саша всем телом врезалась в железное полотно, долго в темноте искала кнопку кодового замка, а когда дверь выпустила ее, на улице уже никого не было. Припаркованные машины с любопытством смотрели на нее. Ладно, месть откладывается. Но не отменяется.

По дороге обратно встретился охранник. Проснулся от топота. Поглядывает с ухмылкой. Ничего, этот взгляд спишем на убегающего брата. И ляжет он тяжелым пятном на его карму. Впрочем, Сенькину карму уже ничем не испортишь. Но когда-нибудь Саша ему все скажет.

Новое платье

Мама вернулась после десяти. Саша стояла над своей сумкой, размышляя, куда она могла засунуть учебник по алгебре. В пятницу он был. Или уже не был? Был. На уроке. Точно. А потом? Потом…

– Сашок! – прошептала мама, заглядывая в дверь. – Какое я себе платье купила!

– Ты мой учебник не брала? – Саша в десятый раз глянула на ноутбук, где на экране мерцало расписание. Алгебра была первым уроком. Не во вторник, не в среду, а в понедельник. Первая. Не спишешь.

– Ты посмотри, какое платье!

Из бумажного пакета вывернулась шуршащая упаковка. В ней на плечиках висело красно-белое платье. Длинный рукав. Розетка цветов. Золото рисунка.

– Представляешь?

Мама приложила платье к себе, крутанулась. Взлетел расклешенный подол.

– Я приду получать заказ, и они все умрут от такой красоты. – Она присела на корточки посреди комнаты, засунула руки в сумку, пошерудила там, решая, что достать в первую очередь. – И знаешь, я тут еще бусики купила, браслет и туфли. И у меня заблокировали карточку, потому что на ней кончились деньги.

– Поздравляю!

Платье чудное. Красные туфельки к нему идеально подходят.

– У нас есть что-нибудь пожевать?

У мамы очень легкая походка. Когда двигается, кажется, что танцует. Всегда ходит на каблуках. Не ходит. Летает. И сейчас она так же легко упорхнула из комнаты.

– Там была упаковка блинчиков… – пробормотала Саша. – Подожди. Ты ничего не купила?

– Понимаешь, не успела, – с искренним сожалением произнесла мама. – И мимо магазина прошла. А денег уже не было. Я пожарю блинчики. Будешь?

Саша покачала головой.

Чем-то она занималась?

Платье лежало на полу. Шикарное платье. Благородная тяжесть натурального шелка. Золото узора. Крупные розаны. Красные туфли.

– Сашок! – крикнула мама из коридора. – Ты звонила бабушке? Как там Варвара?

– Бабушка спрашивала, когда ты к ним приедешь.

Руки сами потянулись к платью. Мама была высокой и худой, Саша чуть полнее, но все равно платье село как влитое. Длинный рукав прикрыл кисть. Красный плеснул в глаза. Белизна ослепила. Туфли… Высоковаты. Саше на таких далеко не уйти.

– Сашок! А давай вместе поедем. И Варвара будет рада.

В маминой комнате что-то грохнуло. С хлопком полетели на пол папки. В дверях появилась озадаченная мама.

– Саш! Ты не видела мои последние работы?

Саша потянула платье через голову. Вообще-то ей тоже надо кое-что найти.

– Ты их порвала.

– Когда?

– Перед тем как в магазин пойти. Дашь платье поносить?

– Я рвала? – Мама растеряна и немножко возмущена. – Это Сенька порвал! Где он?

– На тренировке. Ты не ответила.

– Какая тренировка? Одиннадцатый час! Когда он только успел ко мне залезть?

– Не рвал он!

Саша сунула матери платье. Что за дурная привычка все сваливать на других! В коридоре на нее посмотрели маски. А рядом зеркало – сейчас Саша выглядела не лучше этих индейцев. Взъерошила себе волосы. Спокойно!

– Как только отец уехал, ты стала рвать свои чертежи.

Мама пошла за Сашей в комнату. Мяла платье, рассматривала его.

– Красивое, правда?

– Красивое. Ты учебник мой не видела?

Саша залезла под стол, покопалась в мусорной корзине.

– Вот твой чертеж.

Скомканные бумажки выпрыгивали из ладони. Саша вдруг заметила: среди книг на полке одна в обложке. Почему в обложке?

– Мама! Что делает у тебя моя алгебра?

– А это я для ватмана. Нечем было подпереть.

Ну, конечно! Своих книг не хватает. Берем учебники. Гранит науки. Он тяжелее.

Уже в комнате заметила, что пришла вместе с обрывками рисунка. Бросила их под стол. Жаль, не она порвала этот чертов рисунок. Было бы сейчас чуть-чуть приятно.

Щелкнул замок входной двери.

– Мама! – с порога крикнул Арсений. – Я есть хочу!

– Там Саша жарит блинчики.

Саша жарит блинчики?

Пнула под столом обрывки. Она сейчас точно кого-то пожарит.

Взгляд упал на телефон.

И она даже знает кого.

– Слушай, ты, обормот! – вышла в коридор Саша. – С тебя сто рублей на телефон. А возьмешь еще раз – самого на блинчики пущу.

Арсений торжественно запустил руку в карман.

– Вот тебе сто рублей, и будь счастлива.

Саша смотрела на купюру. Настоящая. Не фантомная.

– Откуда?

– Отец оставил. Сказал, что я главный на хозяйстве.

– Саш, ты не видела мои ластики? – протянула из своей комнаты мама.

– В верхнем ящике письменного стола.

– А! Точно!

Щелкнуло, грохнуло, запрыгали по полу ручки.

Арсений тенью потек мимо нее в свою комнату.

– А почему тебя – на хозяйстве?

– Я ответственный! – Арсений предусмотрительно стоял в дверном проеме. – А если что, – он встал в бойцовскую позу, – дам отпор. У меня деньги, как в швейцарском банке.

И он улыбнулся самой широкой кошачьей улыбкой. Это его подвело.

– Эй, швейцарский банк. – Саша медленно пошла на брата, вглядываясь в его лицо – уголки губ у него были перепачканы чем-то буро-красным. Кетчуп. Либо пицца, либо… – В Макдональдсе был?

Арсений прыгнул в комнату.

– Растущему организму нужно питаться!

Дверь полетела навстречу Саше.

– Так купил бы сосисок, а не деньги просаживал!

Как будто с потолка рухнула музыка. Саша стукнула по закрытой двери и зашагала на кухню.

Папа! Почему так? С чего вдруг Сеня стал главным? Когда он что покупал? Очень хотелось сказать братцу что-нибудь обидное. Так, чтобы взвился там, у себя в комнате, пробежал по потолку, зацепился когтями за штору и повис вниз головой. Но не стала. Послала мысленный привет папе.

Кухня просторная, с большим овальным столом на шесть стульев, с высокой барной стойкой, с длинной столешницей, с черной панелью плиты. На стене ряд полок – и везде тарелки, приправы, баночки с крупами. Холодильник большой, вместительный. Сейчас ничего не вмещает, кроме пустоты. Сколько слонов можно положить в пустой холодильник? Одного. Второго уже придется класть в забитый предыдущим слоном холодильник.

Саша дернула пачку блинчиков, примерзшую к стенке морозильника. Холодильник покачнулся.

– Да отрывайся ты! – разозлилась она и выпала из морозильника. Задняя стенка упаковки так и осталась вмороженной в мохнатый лед.

– Разговор с неживыми предметами – первая стадия социопатии.

Арсений, умытый и даже причесанный, сидел за барной стойкой и из банки пил оставшийся рассол от огурцов.

– Живот заболит, – от всей души пожелала Саша.

– Не успеет. – Арсений поковырялся среди листиков лаврушки и, ничего не найдя, с сожалением отставил банку. – Я на сборы уезжаю.

– Надеюсь, в Непал.

– Ближе. Через неделю. Ты мне сумку соберешь?

– Мать попроси.

Масло на сковородке шкворчало и фыркало. Смерзшиеся блинчики не желали отклеиваться друг от друга.

– Она мне в прошлый раз десять носовых платков положила и ни одной футболки. Соберешь, да?

Ладно, будут жариться все вместе, им же хуже.

– Тебе сколько отец оставил?

– На поездку хватит.

Масло стрельнуло.

– Уйду я от вас.

– На необитаемый остров? – обрадовался Сеня. – Меня возьмешь?

– Ничего не забыл? – возмутилась Саша.

Сенька посопел, поерзал на табурете, поизучал грязный пол.

– Когда ты придешь на необитаемый остров, я там уже буду! – заявил брат. – И будет он носить мое имя!

– Ага! Сейчас! Какой же он необитаемый, если там кто-то топчется? – Деревянной лопаткой было очень удобно размахивать. – Я уйду на настоящий необитаемый остров!

– А я уже буду поблизости на дереве сидеть.

– Это я от тебя на дерево залезу.

– Ты можешь! – вдруг согласился Сенька. – Но давай сидеть там вместе.

– Дерево погнется.

– Саш! – заглянула мама. – Ты не знаешь, куда я записала телефон того дядьки, с которым должна встретиться?

– Говорила, что в записную книжку.

– В какую? У меня этих книжек…

Последняя попытка разделить блинчики не увенчалась успехом, и Саша прикрыла сковородку крышкой. Пускай им там будет дружно и тепло.

– Следи за блинами, Робинзон! – кинула она, отправляясь за мамой.

Сенька поднял над головой сжатый кулак.

Верхняя полка письменного стола была вывернута, и ее содержимое щедро разбросано по полу. На подставку прикреплен лист. Общие черты дома. Почти такой, как раньше. Экран компьютера выдает то же самое. Обе записные книжки на полу. Из одной валятся и валятся листочки. Саша их подхватывает, но они решили выпасть все и разом.

– Арсений уезжает на сборы. – Листочки шуршали и вырывались из-под пальцев.

Новое платье висело на дверце, выпячивая в ярком свете лампочек свою красоту.

– Он учиться собирается? – буркнула мама, отбрасывая карандаш. – Зачем заводить записные книжки, если в них ничего не записано? Или я в телефон записала?

– Здесь нет.

Листочки выглядели неубедительно. Вряд ли на них что-то написано.

Мама раздраженно перевернула толстый ежедневник. Из него осенним дождем посыпались записочки, билетики, пригласительные.

– Вот он, кажется. – Саша выудила из россыпи оборванный листок. – Валерий Александрович.

– Что бы я без тебя делала, Сашенька. – Мать сделала попытку обнять дочь, но ее что-то отвлекло. Она резко присела, заглядывая под стол. – Вот ведь он! Проект! И как он туда попал?

Это был какой-то другой лист, не тот, что она рвала. Нашла и сразу отвернулась к столу, стала гладить ватман, вглядываясь в линии.

– Я знаю, что мы без тебя бы делали, – проворчала Саша.

– Это-то понятно! Жили бы у бабушки, и у вас все было бы прекрасно. Как у всех нормальных людей. Она звонила?

– Звонила. Ругала тебя за то, что ты не мать, а…

– Ехидна, – закончила мама. – Знакомая песня. Она всегда правильная. А раз так, то кто-то должен делать неправильно. Для сравнения. Я согласна, чтобы это была я. У тебя что-то горит!

В комнату втянуло тяжелый запах.

– Арсений! – гаркнула Саша, выбегая в коридор.

Брат сидел на своем месте и сосредоточенно пилил блинчик. Одинокий хлебо-булочный собрат исходил угольками на сковородке.

– А этот чего не снял?

Оба куска исчезли в бездонной пасти.

– Это я для вас оставил.

Хозяйственный Арсений аккуратно положил тарелку в мойку.

– А остальные где?

– Я по-честному поделил! – крикнул Сенька, забегая к себе в комнату. – А будешь ругаться, у тебя последний пропадет.

Хлопнула дверь, подогнав сквозняк с запахом сгоревшего масла.