Текст книги "Большие перемены"

– Да, да. С детьми, это… ты правильно. Обычно так и происходит после свадьбы, – согласился Самойлов.

– Но ты и про свою личную жизнь не забывай.

– Ты имеешь в виду Ирину?

– Да. Ты ведь говорил, что будешь ждать ее.

– Да, да… Ирина, есть ведь Ирина, – вдруг вспомнил Самойлов.

– Папа! Ты сумеешь полюбить Ирину или встретишь другую женщину. Жизнь с уходом мамы не заканчивается.

– Да! Ты прав, сын! – с энтузиазмом подхватил Самойлов, – С уходом жены жизнь только начинается!

Но энтузиазма хватило ровно на эту фразу, после чего Самойлов вновь загрустил:

– Ты знаешь, сынок, мне кажется, что Ирина, на самом деле, меня не любит. У нее так, детские фантазии…

– Папа! Как ты можешь! Ты же ей пообещал!

– Это да. Я всегда держу свое слово. Но понимаешь… Ее влюбленность – это было… как тебе объяснить… соперничество с сестрой.

– Прекрасно понимаю, – кивнул Алеша, вспоминая свое соперничество с братом.

– И тебе кажется, что это настоящее чувство? – поинтересовался Самойлов.

– А почему нет? Любовь может вырасти из чего угодно, из соперничества тоже.

– Сын, мне неприятно тебе это напоминать, но… Вы с родным братом тоже соперничали. И что? Большая любовь?

– У меня – нет, – пожал плечами Алеша. – Как оказалось. А Костя – ты же видишь, как он любит Катю.

– Но это не факт, что он будет с ней счастлив, – сделал вывод Самойлов.

– Папа! По-моему, тебе нужно не философствовать за бутылкой, а верить себе, верить своим сыновьям. И тогда у нас всех все получится.

– Ладно. А ты со мной сегодня посидишь?

– Нет, папа, – Алеша отвел глаза. – Сегодня мы с Машей подаем заявление в ЗАГС.

Самойлов расстроился:

– О, сынок, значит, и ты спешишь себя охомутать.

– Как будто это для тебя новость, отец.

– Нет, конечно. Ты давно уже настроился… жениться. – В голосе Самойлова звучала ирония.

– Папа, пожалуйста, не говори о моем желании в таком тоне. То, что было с Катей, – несерьезно, и ты понимаешь. А с Машей – это на всю жизнь.

– Да, Маша, хорошая девушка, – охотно согласился Самойлов. – Но вы могли бы подождать…

– Зачем? Я и сейчас уже ждать не могу. Опаздываю. Я побегу, отец?

– Беги, беги. Учишь отца, а сам его не слушаешь, – грустно кивнул Самойлов.

– Папа, я всегда тебя слушаю, ты знаешь. Просто понимаю, что у тебя состояние сейчас… нерадостное. Все пройдет, правда! Только не пей, папка! Держись!

– Даю честное благородное слово! – Самойлов прижал руку к груди.

– Отлично! Пока!

– Ты сегодня… вернешься? – с надеждой спросил отец.

Алеша ответил не сразу.

– Наверное, нет. Но я приду утром. Обязательно.

– Утром? – удивился Самойлов, – Ну да… Понятно, почему ты спешишь.

– Пап, пожелай мне счастья! – улыбнулся Алеша.

– Желаю, – кивнул отец.

* * *

Дела в Левином ресторане шли прекрасно, он был доволен и собой, и жизнью. Он уединился в своем кабинете, чтобы выпить спокойно чашечку кофе и немного расслабиться. Но его умиротворенное состояние было разрушено самым бесцеремонным образом.

В кабинет решительно вошел некто в плаще с поднятым воротником и надвинутой на глаза шляпе. Этот некто, не говоря ни слова, положил перед Левой какую-то бумажку и быстро удалился.

– Э… В чем дело? Что это такое? – завопил Лева. Но дверь кабинета уже закрылась. Лева вздохнул и взял в руки оставленную бумагу. Он держал ее так, будто она была пропитана смертельным змеиным ядом.

В записке были слова, которые привели Леву в ужас: «Есть срочное дело, Лева. Жду у себя в гостях. Не придешь – грохну».

Лева посмотрел по сторонам – не подглядывает ли кто-нибудь за ним, потом свернул записку в бумажный шарик и бросил в мусорную корзину. Руки у него дрожали. Он взял чашку с кофе, от волнения разлил напиток. Потом вдруг бросился к мусорной корзине, достал только что выброшенную бумажку, положил ее в пепельницу и поджег. Пока бумага горела, Лева смотрел на нее не отрываясь. В его ушах звучал голос смотрителя: «Не придешь – грохну… не придешь – грохну…»

* * *

Марукин, занимавшийся делом смотрителя, решил поделиться своими соображениями с Буряком.

– Не могу я понять этого Родя, – сказал он. – Судя по материалам, он подпольный миллионер. А держится как постаревший хулиган. Урка мелкий.

– Нет, это не мелкая личность, – уверенно ответил следователь. – Я бы сказал, что Родь – очень страшный человек.

– Страшный? Чем же он страшен? – поинтересовался Марукин.

– Представь себе, Юрий Аркадьевич, он уморил родных детей, двух молодых пацанов. И при жизни-то он их унижал будь здоров, но это, как говорится, дело семейное. А потом ради наживы, ради своих планов и жизни их не пожалел.

– Неужели? Не может быть! – удивился Марукин.

– Все может быть. Ты тоже не первый год в органах. Всякого, наверное, насмотрелся.

– Да уж, это точно, – кивнул Марукин.

– Так вот. Я считаю, что сейчас этот Родь вовсе стал беспредельщиком. Он готов пойти на все, чтобы выбраться на волю и добраться до своих подпольных миллионов.

– Да где, где у него эти миллионы-то? – заволновался Марукин, потом резко сменил тон на насмешливый. – А я думал, что Корейко – это литературный персонаж.

– И не с такими типажами встречаешься в жизни, – сказал следователь, внимательно разглядывая самого Марукина.

Тот отвел глаза и спросил:

– Вы и приблизительно не знаете, где может быть тайник Родя?

– Приблизительно догадываемся. Но пока, к сожалению, наши поиски не увенчались успехом. Хорошо, ты со своими архивами вовремя появился – теперь может возникнуть повод для обыска.

– В его квартире? – оживился Марукин.

– На маяке, – уточнил следователь. – Но это не сейчас.

– Почему? – явно расстроился Марукин.

– Потому что для начала я решил проверить его контакты.

– А с ним кто-нибудь контактирует? Вы знаете?

– Пока никого не было. Но вдруг будут посетители!

– А по-моему, это лишняя трата времени, Григорий Тимофеевич.

– Нет, Юрий Аркадьевич. Я буду действовать так, как считаю нужным. И если уж ты находишься у меня в подчинении, просьба давать советы и комментировать мои действия только тогда, когда я об этом попрошу, – сухо заметил Буряк.

Марукин замолчал.

– Да, я тут, Юрий Аркадьевич, хочу у тебя спросить, куда ты в обед бегал? – вдруг спросил следователь.

Марукин побледнел от страха.

– И-й-я-а? – переспросил он.

– Ты, ты, с кем я разговариваю! Такой таинственный вид на себя напустил, плащ длинный, шляпу нацепил…

– Я… – начал было Марукин.

Ты. Ты думаешь, я ничего не видел? И нечего шифроваться. В ресторан – значит, в ресторан. Не надо прятаться от коллег. Я сам не люблю столовские щи. Но что поделаешь, бюджетной зарплаты на ресторанные обеды не хватает. Да и у тебя тоже, если будешь каждый день ходить туда обедать.

– Не буду… – пообещал Марукин.

– Или, может быть, ты сам – подпольный миллионер Корейко? – засмеялся следователь.

– Если бы… – искренне вздохнул Марукин.

– Ей-богу, ведешь себя, Юрий Аркадьевич, как шпион из плохого боевика. Я же тебе в обеденные компаньоны не напрашиваюсь. Так что нечего из похода в ресторан маскарад устраивать.

– Действительно, глупо получилось… – захихикал Марукин. – А вы как узнали, что я в ресторане был?

– Домой ездил на обед. И увидел тебя на улице. Как ты в очках от людей шарахаешься. Смешно!

– А мне как-то неудобно было.

– Ладно, проехали! Поел-то хоть вкусно?

– Н-ну, ничего… хорошо, – снова растерялся Марукин.

– Этот ресторан – у нас местная достопримечательность. Есть, конечно, места и покруче, и попрестижнее. Но в этом ресторане собираются, так сказать, гурманы.

– Кто, простите? – переспросил Марукин.

– Любители традиционной вкусной кухни, безо всяких этих… новомодных наворотов.

– Я это… тоже не люблю навороты.

– Ты, если еще будешь туда заходить, крылышки закажи. Фирменные Левины крылышки.

– Чьи, простите? – вздрогнул Марукин.

– Куриные! А Лева – это директор ресторана, – пояснил следователь.

– А-а. Обязательно. В следующий раз попробую Левины крылышки, – пообещал Марукин с облегчением.

Буравин решил, что надо посоветоваться со старым другом Сан Санычем. Следовало что-то предпринять, чтобы дети воспринимали их с Полиной спокойно, с пониманием. Сан Саныч был рад приезду Буравина и с удовольствием слушал его рассказ.

– Понимаешь, Сан Саныч, я до сегодняшнего дня тоже не очень задумывался о том, как молодые воспринимают нас с Полиной, – признался ему Буравин.

– А что же такое сегодня произошло, что ты вдруг задумался?

– Да и сегодня бы не задумался, если бы не Полина. Женщины, они все более тонко чувствуют.

– Молодец, что заметил этот факт, – похвалил Буравина Сан Саныч.

– Ладно тебе иронизировать. Я к тебе приехал за тем, чтобы ты нам помог.

– Слушаю.

– Хочу, чтобы ты выступил, так сказать, посредником в установлении дипломатических отношений между нами и нашими детьми.

– Вот как?

– Да. В частности, с Лешкой. Хотя с Алешкой мне хотелось бы иметь отношения не дипломатические, а самые что ни на есть дружеские.

– Вечно я у вас в роли дипломата, – вздохнул Сан Саныч. – Хорошо, хоть в ранг посла не возвели.

– Посол ты здесь для Зинаиды. Ну так что, поможешь?

– Думаю, лишнюю дипломатию разводить – это как в джунглях огород городить. Насчет дружбы – это вы сами определитесь. А с Алешкой можешь прямо сейчас поговорить.

– Как? Он здесь? – удивился Буравин.

– Конечно. А где ему еще быть? Он у Маши в комнате. – И, повернувшись на табуретке, Сан Саныч громко закричал: – Маша! Алеша!

Из комнаты вышла Маша.

– Здравствуйте, Виктор Гаврилович! – улыбнулась она.

– Здравствуй, Машенька! – искренне обрадовался ей Буравин.

– Зачем звали, Сан Саныч? – спросила Маша.

– А Лешка-то твой где?

– Алеша побежал к отцу. Срочно. Кажется, там какие-то неприятности.

Сан Саныч насторожился:

– Так что там стряслось, Машенька, у Алешки?

– Не знаю. У Алешки самого ничего не стряслось. Я думаю, неприятности у его папы. – Маша посмотрела на Буравина в раздумье, говорить ли дальше в его присутствии.

– У Бориса? А что с ним? – спросил Сан Саныч.

– Пока не знаю. Но что-то, что повлияло на решение Алеши ехать со мной.

– Стоп, стоп. Присаживайся, и давай-ка по порядку, – предложил Сан Саныч.

– Говорю же, по порядку пока ничего не знаю. И пока не поговорю с Алешей, ничего не могу вам сказать. У нас должно быть общее решение.

– Что-то очень загадочно… – нахмурился Сан Саныч.

– Да какие загадки! – засмеялась Маша. – Первая часть нашего плана все равно реализуется. Сегодня.

– Вот как. И какой у вас план? – вступил в разговор Буравин.

– Мы идем в ЗАГС подавать заявление.

– Правда? Что же ты молчала? Что же ты сразу ничего не сказала? – обрадовался Сан Саныч.

– Вот это новость! Вот это да! Поздравляю! – присоединился Буравин.

– Подождите, подождите. Поздравите нас двоих. Когда придем оттуда.

– Так Лешка зайдет за тобой сейчас? – спросил Сан Саныч.

– Сейчас – нет. Говорю же – дома что-то произошло. Он мне у ЗАГСа все расскажет.

– Ну ладно. Значит, заявление! Молодцы! Одобряю! – сиял Сан Саныч.

– Только вы бабе Зине пока не говорите. Пусть для нее это будет сюрприз, – попросила Маша. – Ну, я пойду? А то к Алеше боюсь опоздать…

– Беги, беги, внучка!..

– Счастья вам, Машенька! – пожелал Буравин. Когда Маша ушла, он повернулся к Сан Санычу и сказал:

– Как я рад за ребят! Еще сегодня говорили с Полиной, что взглянешь на них – и словно попадаешь под солнечное излучение.

– Да, любовь она всегда высвечивает человека изнутри.

– Счастливая любовь, – уточнил Буравин.

– У этих, надеюсь, будет счастливая. Они уже перевыполнили план по несчастьям да препятствиям. Хотя… – Сан Саныч вдруг замолчал.

– Ты что? – спросил Буравин.

– Я вдруг подумал… Зина-то, она вряд ли будет рада тому, что они так быстро решили пожениться.

– Почему это?

– Потому что Маше пришел вызов из института, – поделился семейной новостью Сан Саныч.

– Да ты что? Когда?

– Вчера или позавчера… совсем недавно. Там, в этом письме, сказано, что Маше сейчас нужно ехать в институт оформляться. На лечебный факультет.

– Отлично. И Алешка с ней собирался? – спросил Буравин.

– Думаю, да. Конечно. Как их теперь разлучишь?

– Неожиданно. Вот, значит, про какую поездку Маша говорила! – догадался Буравин.

– Но какие-то там с Борисом проблемы возникли. Слышал, что Маша сказала? Алеша, возможно, не поедет.

– Если проблемы материального характера, я с удовольствием детям помогу, – пообещал Буравин.

– Погоди, не гони лошадей. Ты еще не знаешь, примет ли Алешка от тебя помощь, – с сомнением протянул Сан Саныч.

– Да. Я помню, с чем к тебе пришел, – тихо сказал Буравин.

* * *

Лева был человеком хитрым, осторожным и… трусоватым. Он долго маялся, но на встречу со смотрителем все же пошел. Когда смотритель зашел в комнату для свиданий, у Левы даже мурашки по спине побежали. Он еле сдержал дрожь.

– По характеру твоей записки я понял, что… – начал Лева, но смотритель прижал палец к губам, показывая, что их прослушивают. – В общем, я понял, что ты по мне не просто соскучился.

– Правильно понял. Я парень не сентиментальный, – согласился смотритель.

– О чем будем толковать? – робко спросил Лева.

– Толковать буду я. Ты будешь слушать, – решительно заявил смотритель.

– Ну что ж, я слушаю, – быстро согласился Лева.

– В оба уха, парень, – предупредил смотритель грозно, – пока ты их оба носишь на голове.

Лева весь превратился во внимание.

– Мне нужна твоя помощь. И срочно.

– В чем?

Смотритель пальцами показал, как по столу бежит человечек.

– Ты должен для меня сделать то, что другим я сейчас поручить не могу, – сказал он, показывая глазами на бегущего человечка.

– Почему я? У тебя же был кто-то, кто меня…

Смотритель вновь сделал Леве знак: широко раскрытые, «страшные» глаза, затем – ребром ладони по шее, затем – палец у губ: мол, молчи, а то убью…

– Лева, люди делятся на тех, кто исполняет мелкие поручения, типа подай-принеси, и тех, кто может сделать что-то более важное, – пояснил он хриплым голосом.

– А я-то здесь при чем? – жалобно протянул Лева.

– Потому что, Левушка, я тебя отношу ко второй категории.

Такое доверие не вызвало у Левы восторга:

– Зря, Михаил Макарович, зря. Я простой работник общепита…

– Хватит мне зубы заговаривать, – оборвал его смотритель. – Раз я решил, что ты, – значит, ты и будешь помогать. И никаких гвоздей. Ну, ты меня понял? Понял, чего я хочу?

– Понял-понял… – уныло закивал Лева. – Только…

– Последний вопрос от тебя, Лева.

– Как скоро тебе нужно?

– Быстро. Быстро, Лева. И даже еще быстрее. Я, Лева, недавно на воле перечитывал книжку. Граф Монте-Кристо называется…

– И… что? – спросил Лева.

– Так вот. Я, Лева, не похож на этого персонажа. У меня не так много времени. Я повторяю, что мою просьбу – нет, не просьбу – мое задание нужно выполнить срочно.

– Михаил Макарович, послушайте вы меня. Такими делами я никогда в жизни не занимался, такие поручения никогда не выполнял.

– Вот, когда-нибудь и нужно начинать, Лев Давидович. Считай это дебютом.

Леву передернуло так, словно по нему прошел слабый электрический разряд.

– Я привык деньги зарабатывать иным способом. Бизнесом. И у меня, между прочим, свое дело неплохо получается.

– Меня не интересуют твои дела. Но раз уж ты заговорил про деньги, то я тоже скажу. В деньгах я тебя не обижу.

– С вашими… ресурсами я бы поискал более профессиональных людей, – прозрачно намекнул Лева.

– Тебе что, деньги не нужны? – спросил в упор смотритель.

– Этот вопрос я сочту за риторический.

– Ну вот. Начал говорить разумно. Итак, Лева, вознаграждение тебя ждет приличное. Можешь второй этаж к своему ресторану пристроить. Или подвал вырыть…

– Да я уж как-нибудь… без подвала.

– Это уж ты сам смотри. Главное, помни: сделаешь – буду благодарен. Не сделаешь – сам знаешь… читал…

– Да уж… Тогда уж и циферки… – в Леве заговорил бизнесмен. Он взял бумажку и что-то на ней написал. Смотритель заглянул в бумажку и кивнул:

– Легко.

– О, я, кажется, недооценил вас, Михаил Макарович, – расстроился Лева.

– Будет еще возможность оценить, – пообещал смотритель.

– Вы ведете себя, как персидский шейх, – усмехнулся Лева.

– Точно! И как шейх, могу казнить, а могу – миловать! – смотритель захохотал.

– И все-таки… – Лева замялся. – И все-таки, у меня есть хотя бы сутки на раздумье? Серьезный вопрос, я обязательно должен…

– Кажется, Левочка, ты так ничего и не понял… – вздохнул смотритель.

– Михаил Макарыч, я ценю ваше доверие… но мне нужно подумать. В конце концов, не каждый день мне ТАКОЕ предлагают…

– Думай – не думай, три рубля – не деньги. Ты должен понимать, что от таких предложений не отказываются, – голосом, не терпящим возражений, сказал смотритель.

– Да, конечно… но мне все-таки хотелось бы взять паузу до завтра.

– Ну что ж, хочешь помучиться лишние сутки – мучайся, – согласился смотритель.

– Ну, я пойду? – натянуто улыбнулся Лева.

– Сиди. У меня к тебе еще одно дело есть, – осадил его смотритель.

– Еще одно? – испуганно воскликнул Лева.

– Да. Ты знаешь, что мои сыновья погибли? Толик и Жора.

– Да, слышал.

– А я у них на могилках ни разу не был. Ты бы сходил, посмотрел, что и как…

– Хорошо, схожу. Они на новом кладбище похоронены?

– На нем. Говорят, с самого края лежат. Рядышком…

В это время дверь комнаты открылась и зашел охранник.

– Подследственный Родь, на выход.

Когда смотрителя увели, Лева обхватил голову руками и тоскливо сказал:

– Вот влип!

Смотритель же, вернувшись в камеру, стал бродить по ней, думая о своих сыновьях. Он вспомнил, как застал их в катакомбах, когда они искали его клад, как он разбил фонарик и оставил сыновей много часов бродить в темноте в поисках выхода.

Потом ему припомнился разговор с Толиком у сундука с сокровищами. Толик тогда напомнил, что в детстве мечтал о заводной машинке, но ему ее так и не купили. Неожиданно вспомнилось, как он сердился на сына: «Ромео недоделанный! Чтоб они все провалились, бабы эти! Тут когти рвать надо, того гляди менты нагрянут, а он пошел любовь крутить!»

Смотритель все ходил по камере, вглядываясь в серые стены, видя на них, как в замедленном кино, падающую с обрыва машину, которую вел Жора, грузовик, под колесами которого гибнет Толик. Потом он увидел Сан Саныча, который говорит ему: «Мишка… раз в жизни…» – и Машу, жалобно просящую: «Дядя Миша, вы меня выведете отсюда? Поможете? Поможете, да?»

Смотритель подошел к стене и ударил по ней кулаком.

– Ну подождите. Выйду отсюда – до всех доберусь! – грозно пообещал он кому-то невидимому.

Костя уже ушел из дома Буравиных, когда на улице его догнала Катя и сказала:

– Стой! Мы с тобой не договорили.

– А мне кажется, наоборот. Ты сказала совершенно четко: твоя семья – это мама. А я… Я тебя интересую во вторую очередь.

– И поэтому ты уходишь? – спросила Катя.

– Катя, извини, у меня настроение испортилось. – Костя был действительно расстроен.

– Ах так! Ну, тогда больше не приходи! – завелась Катя.

– Нет! Катя! Ты не так меня поняла, – испугался Костя.

– Ты что, капризничаешь? – поинтересовалась Катя.

– Я хочу привести мысли в порядок.

– Не думала, Костя, что ты будешь обижаться, как какая-то нервная барышня!

– Катя, я думал, что ты в меня веришь. Конечно, я буду стараться, буду работать, постараюсь обеспечить тебя… Но нельзя меня превращать в подкаблучника!

– Ах так! Постараюсь… буду… Это все неопределенно, Костя. Мне надо, чтобы ты уже в ближайшем будущем нашел деньги на свадьбу и решил, как ты будешь пополнять семейный бюджет. Иди, приводи свои мысли в порядок! – командным тоном сказала Катя.

* * *

Алеша шел к ЗАГСу счастливый и довольный. Он купил по дороге букет белых роз и спешил на встречу к Маше. К ЗАГСу он пришел раньше нее. Регистраторша его узнала:

– Здравствуйте, Алексей! Вы снова к нам?

– Да! Добрый день!

– Не ожидала вас здесь увидеть еще раз, – призналась регистраторша.

– Вот и напрасно. Я, как видите, пришел. Вот, жду невесту.

– Катю? – вспомнила регистраторша.

– Нет. Мою невесту зовут Маша.

В это время Маша зашла в ЗАГС и направилась к Алеше. Он поспешил навстречу:

– Как я рад тебя видеть! Я уже начал бояться, что ты не придешь!

– Ну что ты, я же обещала.

– Я тоже обещал поехать с тобой в институт, а теперь не могу этого сделать.

– Почему? Что же случилось, Леша?

– Понимаешь, отцу сейчас очень нужна моя помощь. У него трудный период в жизни. Я просто не смогу его оставить. Так что езжай без меня.

Маша минуту раздумывала, а потом решительно заявила:

– Нет! Без тебя я никуда не поеду!

– Машенька, я никогда себе не прощу, если из-за меня ты откажешься от своей мечты. Ты должна поехать!

– А я и не собираюсь ни от чего отказываться. Я обязательно буду учиться в институте. Не в этом году, так в следующем.

– Может, все-таки поедешь сейчас?

– Ни за что! Если рядом не будет тебя, мне никакой институт не нужен.

– Ну что, вы будете подавать заявление? – прервала их разговор регистраторша.

– Конечно, – подтвердил Алеша.

– Пойдемте, я выдам вам бланки. Алексей, вам же не надо объяснять, как заполнять заявление? Вы должны помнить…

Молодые стали заниматься бумагами. Алеша спросил:

– Маша, скажи мне честно. Ты не пожалеешь, что из-за меня отказалась от учебы в институте?

– Нет, конечно. Мы же обо всем договорились. Так что хватит об этом. Лучше объясни мне, как правильно заполнять заявление.

– Советую начать с графы «Какую фамилию вы возьмете в браке?». Так какую?

– Конечно, твою. Ведь я подкидыш и своей настоящей фамилии не знаю. А теперь у меня будет своя, родная, семейная фамилия!

– Машенька, я дам тебе не только свою фамилию, но и настоящую семью. Я всю жизнь буду твоей опорой и поддержкой. Ты никогда не будешь из-за меня огорчаться. Я постараюсь стать идеальным мужем. Мы построим большой дом у моря, нарожаем кучу ребятишек и будем жить долго и счастливо.

– Когда же это все будет, Лешенька? – у Маши на глаза набежали слезы.

– Уже скоро. И чем раньше, тем лучше.

– Ну что, вы заполнили заявление? – поинтересовалась регистраторша.

– Почти, – ответил Алеша.

– Скажите, а на какое число вы назначите нашу свадьбу? – спросила Маша.

– Минуточку, посмотрю календарь. Ваша регистрация состоится ровно через три месяца.

– Но почему так долго? – изумилась Маша.

– А вы знаете, сколько у нас желающих? – поинтересовалась регистраторша.

– Что, на целых 90 дней вперед? – не верил Алеша.

– Представьте себе. Все хотят жениться, и всем надо срочно. Правда, некоторые до дня бракосочетания успевают передумать… Но это уже от нас не зависит.

Молодые смирились. Бумаги были оформлены и оставлены, а Маша с Алешей пошли гулять по улице, где было уже довольно прохладно. Алеша бережно застегнул на Маше куртку.

– Как жалко, что свадьбы придется ждать целых три месяца. Мне кажется, я до нее просто не доживу… – пожаловалась Маша.

– О чем ты говоришь? Или ты думаешь, я позволю тебе грустить и чахнуть? Да ни за что! – Алеша поднял Машу на руки и закружился с ней.

– Перестань, Леша. Я тяжелая, уронишь, – счастливо улыбалась Маша.

– Да ни за что на свете! Ты – моя самая дорогая ноша. Я готов нести тебя на руках хоть до края света.

– Ой, не надо так далеко! – попросила Маша.

– Почему же? Я слышал, что всех горячо любимых девушек туда уносят.

– Ага, а возвращаются они оттуда пешком! – заметила знающая жизнь Маша.

– Ну а если серьезно, куда мы пойдем? – спросил Алеша.

– Не знаю… К вам, наверное, неудобно. Ведь ты говорил, что твой папа сейчас не в настроении…

– Тогда пойдем к тебе!

– Давай, – согласилась Маша. – Обрадуем бабушку и Сан Саныча, устроим небольшую вечеринку.

– Маша, на самом деле я хотел бы остаться с тобой не только на этот вечер. Замерзла, Машенька? Ничего, пройдет всего пара недель, и все зазеленеет. А через месяц уже и поплавать можно будет.

– Скорей бы. Так лета хочется, – поежилась Маша.

– А помнишь, как ты меня купаться на море возила, на коляске еще?

– Конечно, помню.

– Я тогда понял кое-что очень важное.

– И что?

– То, что тебе очень идет купальник! – шепотом сообщил Алеша.

Он снова подхватил Машу на руки:

– Я так рад, что мы наконец-то вместе. И я очень хочу, чтобы ты побыстрее стала моей – в полном смысле этого слова…

Маша покраснела и опустила глаза.

– Свадьба – это красивая церемония, но, по сути, она ничего не меняет. Если люди по-настоящему любят друг друга, формальности им не нужны. Согласна? – спросил Алеша, заглядывая Маше в глаза.

–Да.

– Я не хочу ждать целых три месяца, чтобы назвать тебя своей женой. Мне хочется получить это право прямо сегодня.

– Я тоже очень этого хочу, – тихо сказала Маша.

– Как приятно, что моя любимая мыслит в унисон со мной! – обрадовался Алеша.

– Осталось узнать, что по этому поводу думает моя бабушка, – вздохнула Маша.

– Ты боишься, что она будет против нашей совместной жизни? – удивился Алеша.

– Скорее всего. Вряд ли она согласится с тем, что свадьба – всего лишь формальность.

– Не переживай, Зинаиду Степановну я возьму на себя! – пообещал будущий муж.

* * *

Катя вернулась домой расстроенная, а Таисия еще и подлила масла в огонь.

– Что это с Костей случилось? Убежал так стремительно, дверью хлопнул, почему? – спросила она.

– Ой, и не говори. Как только с ним заговорили о деньгах, об обязательствах, он сразу же отступил, – пожаловалась Катя.

– Ничего, перевоспитаешь. Только палку не перегибай. Мы на Костю сегодня, наверное, слишком надавили. А с мужиками нужно по-другому.

– И как же? – поинтересовалась Катя.

– Не так прямолинейно. Хочешь сесть ему на шею – садись. Только так, чтобы он этого не заметил. Эта тактика – самая верная, уж я-то знаю.

– Да-а, ты знаешь. Только папа от тебя почему-то все равно ушел… – жестоко напомнила Катя.

– Катерина! Ты опять! – возмутилась Таисия.

– Извини…

– А отрицательный результат – тоже, между прочим, результат. Так что учись на моих ошибках! – улыбнулась Таисия. – Да, я дала промашку в браке. Но только в смысле чувств, а не в материальном плане. С этой стороны у нас все благополучно. Твой отец даже после развода будет мне помогать.

– Ну да, ты же не забываешь ему об этом напоминать.

– И тем не менее! А твой Костя со своей великой любовью еще до свадьбы избегает разговора о деньгах. Не странно ли это?

– Мама, с этим я разберусь, – пообещала Катя.

– Вот и разберись. Только не лезь напролом, будь .хитрее. Ты привыкла все брать нахрапом. Придется изменить тактику.

– А может, проще будет изменить Костю? – иронично спросила дочь.

– Не думаю, – покачала головой Таисия.

– Ну посоветуй мне что-нибудь, ты же мудрая женщина. – Катя прижалась к маме, заглядывая ей в глаза.

– Если нет любви, доченька, должен быть тонкий расчет.

– А с чего ты взяла, что любви нет? – удивилась Катя.

– Ну, это я так, к слову… – махнула рукой Таисия и вдруг спросила: – Скажи мне, Катя, ты с Костей спишь?

– Пока нет, – гордо ответила Катя.

– Вот пока и не надо. Должен быть хороший стимул, чтобы начать зарабатывать деньги!

– А если он будет настаивать? Или даже приставать? – засмеялась Катя.

– Ой, можно подумать, ты не знаешь, что нужно делать в таких случаях! – заулыбалась Таисия.

– Теперь знаю. Я скажу ему, что мне мама не велит! – Катя поцеловала мать в щеку.

– Катя, скажи честно. Ты ведь выходишь за Костю назло Алеше?

– Мама, что за ерунду ты несешь? При чем тут Алеша? – У Кати сразу испортилось настроение.

Таисия пристально посмотрела на дочь:

– Да так…

– Мама, больше никогда не говори мне об этом, – попросила Катя. – Я выйду за Костю, потому что я так решила! А Леша меня совершенно не интересует!

– Да?..

Да! Как может интересовать меня человек, который предпочел мне эту безликую Машу – блеклую, как моль! Да она никто, и звать ее никак! – в голосе у Кати появилось нескрываемое презрение.

– Ты сейчас говоришь о ее внешности? – уточнила Таисия.

– Конечно, о чем же еще?

– Нет, ничего. Продолжай.

– Меня не может интересовать человек, который предал мать своего ребенка. Скажите, пожалуйста, малыша он признает, а жить со мной не будет! Значит, стирать грязные пеленки и не спать по ночам должна я одна?

– Катя, но ведь ты не была беременна, – напомнила Таисия.

– Но он-то этого не знал! – резонно заметила Катя. – И после всего этого ты намекаешь, что я все еще не могу его забыть? Как ты можешь, мама!

– Катя, ты сейчас кого хотела убедить – меня или все-таки саму себя? – тихо спросила Таисия.

* * *

Как всегда в тяжелых ситуациях, Леву потянуло к Римме. Он направился в салон к любимой женщине, снедаемый дурными предчувствиями.

Римма встретила его как всегда спокойно.

– Левушка, привет, – кивнула она ему, раскладывая карты. – Что соколик мой не весел? Что головушку повесил?

Римма чувствовала Левино настроение моментально. Она подошла к нему, села на колени и нежно погладила по волосам.

– Хорошо уже то, что моя голова вообще пока держится на плечах, – мрачно произнес Лева.

– Вот это новости! Я тебя не узнаю. Лев, что случилось?

– Да так… Сон плохой приснился.

– Ой, с каких это пор ты стал верить «в эти глупости»? Всякие там вещие сны, гадания, предсказания? – иронично осведомилась Римма.

– Твое дурное влияние, – объяснил Лева.

– Ну что ж, все не так плохо. Хоть и дурное, но зато мое. – Римма нежно прижалась к Леве. Тот хмыкнул от удовольствия.

– Знаешь что? Клин клином вышибают! Давай-ка я тебе погадаю, – предложила Римма.

– Ну все, попал в оборот. Убери ты свои карты, – замахал руками Лева.

– Сдвинь левой рукой на себя, – потребовала Римма тоном, не терпящим возражений. – Так, ну что здесь у нас… Хлопоты разные, разговоры… Ага, на Сердце крестовый король – это уже интересно! А под сердцем – дальняя дорога и казенный дом. Странно…

Лева помрачнел:

– А кого обозначает крестовый король?

– Солидного и влиятельного мужчину. Не очень приятного, судя по всему. То, что он у тебя на сердце, говорит о твоих сильных чувствах к нему.. тут же – казенный дом. Ну, это я еще понимаю. Мы ведь с тобой собираемся снова официально зарегистрироваться. Но почему дорога-то дальняя? ЗАГС – за углом. Лева нервно вскочил:

– Что ты каркаешь, глупая женщина! Какая дальняя дорога, какой казенный дом! Типун тебе на язык!

Лева ринулся к двери, а Римма с удивлением посмотрела ему вслед.

* * *

Маша и Алеша, уставшие и немного замерзшие, пришли домой, где Зинаида, Сан Саныч и Буравин чаевничали на теплой и светлой кухне. Алеше не очень-то хотелось общаться с Буравиным, но деваться было некуда.

– Ребята, я вас поздравляю! – искренне сказал Буравин. – Надеюсь, теперь не преждевременно?

– Нет, как раз вовремя! – улыбнулась Маша.

– Спасибо, – сухо поблагодарил Алеша.

– Я смотрю, ты, Маша, просто светишься. Значит, заявление вы подали. И когда свадьба? – поинтересовался Сан Саныч.

Зинаида обмерла. Ее не предупредили о том, что молодые собрались подавать заявление! Маша хотела было все объяснять, но Алеша дернул ее за рукав и показал глазами на Буравина. Тот засобирался уходить.