Текст книги "Истории из соседней палаты. Услышано и рассказано ревматологом"

Жнец, швец и… гребец
Глава 9

Майский понедельник, утро. В отделение поступает пятнадцать человек, пятеро из них – мои. Настрой бодренький, иначе не прорваться.

– Доктор, санавиация на проводе.

Отличная вишенка на торте этого дня. Не сбавляя бодрости, топаю в ординаторскую к телефону. Звонок из центральной районной больницы, одной из многих в нашей большой-небольшой Ростовской области.

– Елена Александровна, это врач-терапевт Оксана Алексеевна. У нас в реанимации пациент – мужчина, 27 лет. Дата поступления – вчера, воскресенье вечер. Жалобы на боли и слабость в мышцах, их отек. Креатинфосфокиназа[14]14
  Креатинкиназа – фермент, обнаруживаемый в крови. КФК-MM содержится в скелетных мышцах и сердце, КФК-МВ встречается в основном в сердце, но небольшое количество присутствует и в скелетных мышцах, КФК-ВВ – в головном мозге и гладких мышцах, таких как кишечник и матка. Уточняем, какая именно фракция, чтобы понять, где проблема, в каком органе разрушаются клетки и из них выходит, изливается фермент, который мы обнаружим в крови


[Закрыть] повышена в 30 раз. И мочевая кислота очень высокая.

– Общая? МВ-фракция?

– У нас реактивы только на общую.

– Ок. А почему в реанимации? Проблемы с дыханием? С глотанием? Давление не держит?

– Была острая задержка мочи и гематурия[15]15
  Гематурия – кровь, эритроциты в моче.


[Закрыть].

Интересно. Молодой пациент. Полимиозит с поражением почек? Это серьезное аутоиммунное заболевание, поражающее все мышцы в организме. В таком случае нужен онкопоиск. Часто полимиозит бывает вторичным на фоне онкологии.

– А высыпания на коже? – Я хочу понять, полимиозит это или дерматомиозит, то есть воспаление вовлекло еще и кожу.

– Гиперемия[16]16
  Гиперемия – покраснение.


[Закрыть] кожи спины.

– Только спины?

– Ммм… Еще крыльев носа, лба и скул.

Интересно. Фотосенсибилизация, что ли… К волчанке сворачивать совсем не хочется. Почему спина? Весна еще, хотя вчера было +27 на солнышке.

– Температура?

– В норме.

– Диктуйте анализы.

– Повышены следующие показатели…

– Нет, – перебиваю коллегу, – мне все подряд, что брали, ладно?

Минут пять слушаю, киваю, мычу в трубку. Пару раз прошу остановиться и повторить.

– Давайте подытожим! Лактоацидоз[17]17
  Лактоацидоз – закисление, сдвиг рН крови в кислую сторону, опасное состояние.


[Закрыть]. Печеночные ферменты – две нормы. Мочевина[18]18
  Мочевина и креатинин отражают функцию почек.


[Закрыть] – 30 (норма до 8), креатинин[19]19
  Мочевина и креатинин отражают функцию почек.


[Закрыть] – 450 (норма до 100). СОЭ – 20 (верхняя граница нормы), КФК – 30, норма с тенденцией к снижению при повторном заборе. Тромбоцитопения[20]20
  Тромбоцитопения – снижение уровня тромбоцитов в крови


[Закрыть] Мочевая кислота.

– 850 (при норме до 360).

– Так… А калий? Калий как менялся?

– Сначала был на верхней границе нормы. Потом еще подрос.

– То есть вы мочегонили фуросемидом[21]21
  Фуросемид – мочегонный препарат, который выводит калий из организма


[Закрыть] а калий рос?

– Да.

– Угу, так и запишем. А кальций?

– Снижен был при поступлении. Но сегодня вот только получили результаты – нормализовался.

– Переберите на днях – не вырастет ли, – начинаю я играть в доктора Хауса. – А фосфор брали?

– Нет, но, если надо, возьмем.

– Берите. А моча что?

– 300 мл за вчерашний день, сегодня за 12 часов уже 850 мл.

– И что в анализе?

– Цвет мясных помоев. Эритроцитов 3–5 в поле зрения.

– Как-то маловато для мясных помоев. А могут лаборанты провести пробу с сульфатом аммония?

– Что?

– Нам нужно определить, что окрашивает мочу. Дословно передайте – я напишу в заключении: проба с сульфатом аммония. Надо посмотреть, изменится ли цвет мочи. В идеале сделать бы, конечно, иммуноэлектрофорез.

– Э…

– Ну я поняла, мы же в реале, не в идеале. Сульфат аммония подойдет.

– Запиши! – слышу шепот по ту сторону трубки: – Проба с сульфатом аммония.

– А что у пациента с анамнезом[22]22
  Aнамнез – история развития болезни: как менялись симптомы со временем от первых проявлений до сегодняшнего дня


[Закрыть]?

– Мужчина без хронических заболеваний. Острое начало. Ничего не предвещало. Поступил в воскресенье вечером.

– А как провел пятницу-субботу? Выпивал? Нагрузки?

Пауза на той стороне трубки.

– Пациент в сознании?

– Заторможен, но в контакте, да.

– Уточните у него, у жены. Женат он? У мамы, если не женат.

– А гормоны ему надо? 1 мг на кг?

– Дддля чего? – Я от неожиданности поперхнулась воздухом.

– Ну полимиозит лечить.

– Так, подождите! Вы что, уже диагноз за меня поставили? Нет-нет, не надо пока гормоны, тем более в такой дозе.

– А как быть с полимиозитом?

– У меня сомнения в нем, если честно. Оксана Алексеевна, наберите меня с анамнезом: что происходило с нашим пациентом последнюю неделю, особенно последние день-два. Можете на личный, можете по линии санавиации.

– А вы к нам приедете?

Да блин! Не хочу я туда ехать. Смысла не вижу кататься 300 кэмэ с гаком по жаре в понедельник. Моих больных никто не примет без меня, не осмотрит. С большой долей вероятности полимиозита нет. Креатинфосфокиназа уже стала уменьшаться сама собой. И моча эта кровавая, но без эритроцитов.

Жду новостей об анамнезе нашего пациента. Там будет моя «увольнительная». Не придется ехать и личным присутствием снимать поставленный без меня ревматологический диагноз.

– Елена Александровна, санавиация повторно.

– Оксана Алексеевна, ну, жажду подробностей.

– Кажется, разгадала я нашу загадку.

Я улыбаюсь в трубку, мысленно потираю руки и хвалю, хвалю доктора.

– Давайте расскажу по порядку. В субботу пациент сажал картошку – 40 соток. А потом с друзьями заплыв был по Дону, гребля наперегонки.

– А у вас было так же солнечно и тепло, как и у нас? Вы же немного севернее, километров на 300.

– Да, в футболках все ходят третий день. Продолжу?

– Да-да, конечно, Оксана Алексеевна! – Я уже готова обнять ее. Все складывается! Отлично складывается – для меня. Для пациента, кстати, тоже неплохо.

– В анализах гиперфосфатемия[23]23
  Гиперфосфатемия – повышен фосфор в крови


[Закрыть].

Креатинфосфокиназа стала еще ниже. Диурез разогнался – два литра за сутки. Сульфат аммония цвет мочи не изменил.

О-о-о, все новости для меня радостные и – ура! – отменяют мою поездку.

– Значит, это миоглобинурия? Правильно? – радостно звенит голос коллеги. И я впервые задумываюсь, сколько ей лет. Голос совсем юный и… интересующийся, искренний. Хороший доктор! Надо будет взять контакт. А то через санавиацию мы общаемся, через диспетчеров.

– Да, Оксана Алексеевна, у нас, то есть у вас, ой, у нашего пациента рабдомиолиз с острой почечной недостаточностью, с которыми вы уже практически справились. Молодец!

– Ой, это все Кирилл Александрович. Он 40 лет в реанимации. Я не знаю, как бы мы без него. Сказал: пусть диагноз неясен, ясны симптомы. Вот и лечили симптоматически.

Все верно: мало калия – капали калий, был ацидоз – лили соду. Соду, да. Интересно?

Кладу трубку. Выдыхаю. Оглядываюсь назад – а тут вы, мои читатели, которым требуется пояснительная бригада.

Итак, перегрев, плюс интенсивные физические нагрузки, плюс южное солнце вызвали массовое разрушение мышц – рабдомиолиз. Из поврежденных клеток массово вышел фермент креатинфосфокиназа. Именно его обнаружили в крови – в 30 раз он превышал норму. И миоглобин – белок скелетных мышц – тоже массово поступил в циркулирующую кровь. Главная функция миоглобина – связывание кислорода, создание кислородного и, по сути, энергетического запаса. В норме миоглобин не попадает в кровь. Но при массовом повреждении – как в случае нашего гребца-молодца – это произошло.

В крови миоглобин становится очень токсичным. Он забивает канальцы почек и приводит к их некрозу. На этом фоне растут «шлаки» – азотистые основания, которые почки в норме отфильтровывают наружу с мочой – как ненужные. А теперь фильтрация остановлена. Острая почечная недостаточность. Причина – забитый миоглобином фильтр почек. Опасно!

Врачи на месте смогли запустить почки. Опытный реаниматолог – мы потом познакомились – откапал соду. Редкий случай, когда сода спасла человека.

Неумывакин[24]24
  Иван Павлович Неумывакин – апологет антинаучной теории, по которой сода и перекись излечивают практически все заболевания. Теория, к сожалению, имеет массу последователей


[Закрыть] был бы счастлив. Ощелачивание мочи защищает канальцы почек от токсического действия миоглобина. Капали калий.

Через пару недель пациента выписали практически с идеальными анализами.

Люблю, когда ревматолог оказывается не нужен, когда подозревают серьезный диагноз, а он не подтверждается. Красота!

А еще люблю, когда диагноз можно поставить по телефону, не видя пациента лично, – даже в таких сложных, почти загадочных обстоятельствах. Это ли не волшебство? Рукотворное волшебство.

P. S. Не вздумайте самостоятельно лечить себя содой. Подробности о таком «лечении» и его последствиях – в одной из следующих глав.

Ревматизм повсюду
Глава 10

– Что беспокоит? – с этого вопроса начинается любой мой прием. Вариации: «Что привело?», «Что жить мешает?».

Прямой ответ на этот вопрос я слышу максимум в 30 процентах случаев. Болит, мол, вот там, а заедает вот здесь. Еще в 30 процентах пациент начинает издалека: когда по земле ходили динозавры, а я был молодой и красивый, случилось вот что…

И четыре пациента из десяти отвечают мне готовым диагнозом: у меня полиартрит, у меня подагра, у меня… Чаще всего до последнего времени лидировал РЕВМАТИЗМ.

И после – ожидающий взгляд в мою сторону: что тут, дескать, непонятного.

А мне непонятно. Совсем. За диагнозом, который поставил себе пациент, иногда – и часто – скрывается совсем другое.

Вот и ситуация из жизни.

– Рев-ма-тизм, что непонятного?

– Все. Все непонятно, – отвечаю я и вижу, как багровеет лицо сидящего напротив мужчины от негодования.

«Это что за доктор, который про ревматизм не знает?» – читается у него на лице.

– Девочка, ты точно ревматолог? – цедит он сквозь зубы.

«Я точно ревматолог. Но когда я спрашиваю, что вас беспокоит, то хочу услышать не диагноз, а ваши жалобы. Что вас беспокоит?»

– Теперь меня беспокоит, что вы, ревматолог, не знаете, что такое ревматизм.

– Иван Владимирович, ревматизм – это заболевание младших школьников. При всем уважении, вы несколько вышли из этого возраста.

– Да ладно! – испытующе смотрит на меня мужчина.

– Я серьезно, Иван Владимирович. Давайте баш на баш: вы мне рассказываете, что вас беспокоит, а я вам – кратенько, – что такое ревматизм.

У пациента брови ползут наверх. Наверняка думает: «Вот наглая девица!»

– Ну давайте, – хмыкает Иван Владимирович. Видно, ему даже интересно, что я такого знаю о ревматизме, чего не знает он.

– Елена Александровна, вы читали рассказ О’Генри «Родственные души»?

– Очень люблю О’Генри и этот рассказ читала, и фильм смотрела.

Пациент удовлетворенно кивает.

– Так вот, у меня ревматизм колена. Был острым, стал хроническим.

Опять киваю и стараюсь не улыбаться. Ревматизм так ревматизм. Назовем – пока! – это так. И будем снимать слой за слоем, до конкретных жалоб.

– Болит? Припухает?

– Болит. Припухает, – кивает Иван Владимирович с видом: а девка вроде не так безнадежна.

– Одно колено или оба?

– Правое давно. Левое недавно.

– Давно – это сколько? Пять лет? Десять? Недавно – это день? Неделя? Месяц?

Пациент задумывается.

– Лет семь точно правое. Сначала раз-два в год. Как погода менялась, так и вступало. Потом чаще и чаще, последнее время редко когда совсем отпускает. Левое – с полгода как. И пока тоже «на погоду».

Записываю.

– А другие суставы?

– Нет, ревматизм только колени затронул. Пока. И я, прямо как родственные души О’Генри, змеиным ядом растирался. И кровь чистил разными травками. И припарки делал по рецептам профессоров. Не помогает! Шарлатанство, одним словом.

– А кто вам диагноз поставил?

– Так я сам и поставил. А что не так, доктор?

Ну что, настала моя очередь вещать о кораблях, бороздящих просторы космоса.

Есть такая фраза: ревматизм лижет суставы, но кусает сердце. И это действительно так. Я объясню.

– После атаки стрептококка на организм начинают болеть и припухать суставы. Обратите внимание на множественное число. Так болят, что просто с кровати не встать.

– У меня тоже такое бывало.

– Верю. Но давайте я продолжу. Происходит это, как правило, с детьми младшего школьного возраста после ангины. И проходит через несколько дней при правильном и своевременном лечении. Без лечения длится чуть дольше, еще пару недель. Ни в каких других случаях суставы при ревматизме не болят.

– Не болят? Суставы при ревматизме… не болят?

– Только в самом начале. А потом воспаляются и уплотняются клапаны сердца. Их створки – дверцы из одной части сердца в другую, и начинает формироваться порок сердца, если нет лечения. Хроническая ревматическая болезнь сердца – так это называется.

– То есть вы хотите сказать, что не ревматизм у меня?

– Не ревматизм.

– А что?

– Вот это мы сейчас и будем выяснять.

– То есть вы не знаете, что у меня? – снова затревожился пациент.

– Ну я же не экстрасенс, по коленке не гадаю. Версия у меня есть, скрывать не буду. Но, чтобы она подтвердилась, мне нужны снимки и анализы.

– А я с собой все взял – рассматривайте.

В анализах, как я и ожидала, была красавица мочевая кислота, слегка повышенные С-реактивный белок и СОЭ.

На всякий случай просматриваю предыдущие анализы. Там картинка примерно такая же. Только вне приступа мочевая кислота была еще выше.

Смотрим коленочку на УЗИ, там чудесно виден двойной контур над хрящом – мочевая кислота собственной персоной машет нам ручкой с экрана.

– У вас подагра, – с удовлетворением и даже некоторой радостью сообщаю я пациенту.

– Так подагра – это косточка на пальце! – не соглашается строптивый Иван Владимирович.

– О, этот миф я смогу разоблачить на нашей следующей встрече, когда вы придете с улучшением.

– Так-таки и с улучшением, – с сомнением смотрит на меня пациент.

– Ну если будете выполнять рекомендации, то точно с улучшением. Подагра может поражать любые суставы, колено в том числе.

Расписываю, как снимать приступ.

– А когда станет легче, начнем снижать мочевую кислоту диетой и таблетками – вот этими…

– Подождите! Да я их пил. Сосед давал этот аллопуринол. Мне только хуже стало.

– Когда обострилось, начали пить?

– Ну да, когда ж еще таблетки глотать?

– Эти – когда отпустит колено.

– А зачем? Не болит же! – Ох, не сдается врагу наш «Варяг», не унимается мой спорщик. Люблю таких. Зато, когда один раз убедишь, не найти пациента дисциплинированнее.

– Чтобы нового приступа не было. У вас болит и воспаляется колено, когда мочевая кислота туда проникает. Если мы выведем ее излишки, нападать на колено будет некому – и приступов не случится.

Расписываю всю схему, назначаю встречу через три месяца. Иван Владимирович явился ровнехонько в назначенный день. С парфюмом, в отглаженных брючках, начищенных ботинках.

– Елена Александровна, позвольте вам ручку поцеловать. И простите меня, дурака строптивого!

О, все-таки смогла убедить. Пил таблетки – полегчало.

Словно читая мои мысли, радостный пациент продемонстрировал мне несколько па.

«Мы с женой опять пошли на танцы. Я уж думал, с моими коленями больше никогда. А вот пожалуйста… Вот тебе и ревматизм!»

После того как закончились взаимные комплименты – моему профессионализму и дисциплинированности Ивана Владимировича, мы расписали дальнейшие планы.

Межприступное лечение. Таблетки, которые принимают, чтобы приступа не было. План Б. Что делать, если он, приступ, все-таки случится. Чем быстрее среагирует пациент, тем быстрее приступ можно остановить. Буквально на полуслове.

– Доктор, я еще вот что хотел спросить, – остановился уже в дверях мой дисциплинированный.

– Да, конечно, Иван Владимирович.

– У моего соседа ревматизм, – пациент смущенно улыбается, – ну, вернее, так он это называет.

Вот какой молодец!

– У него вступает боль в спину – так, что ни согнуться, ни разогнуться. Можно ему к вам? Уж не знаю, как это называется, только от этой боли он сам не свой. На рыбалку совсем перестал со мной ездить, а мне напарник нужен.

– Вполне вероятно, вашему другу надо к неврологу.

– Ну нет, Елена Александровна. Я ему про вас уже рассказал. Он хочет только к вам. Вы в нашей компании теперь главный борец с ревматизмом. Вам все передают привет. Мы моего рыбака полечим, а потом я вам еще парочку пациентов с ревматизмом приведу.

Мы оба заговорщически смеемся.

«Ревматизм – он повсюду!» – теперь Иван Владимирович прощается со мной только этой фразой.

Приключения в санатории, или бесчувственная тварь
Глава 11

В качестве эпиграфа хочу вспомнить печальный и в то же время жизненный анекдот.

Прихватил деда геморрой. Мучился-мучился он и решился обратиться к врачу. Бабку взял для поддержки. Зашел дед в кабинет, рассказывает доктору о проблеме. Тот попросил снять штаны, осмотрел его и говорит:

– У вас там трещины. Ничего страшного, я вам пропишу терапию, пройдете курс – и все будет хорошо.

– Спасибо, – кланяется дед.

Выходит из кабинета, бабка его спрашивает:

– Ну что доктор сказал?

– Сказал, что у меня там трещины.

– И чего делать-то?

– Говорит, какая-то терапия нужна.

– Какая терапия?

– Не знаю.

– Ну так пойди спроси.

Дед возвращается в кабинет:

– Доктор, извините, а что за терапия-то?

– Там у вас анальные трещины. Я выпишу свечи, и все пройдет. Понятно?

– Да, спасибо, – отвечает дед и поспешно выходит за дверь.

Его бабка спрашивает:

– Ну что?

– Сказал, свечи какие-то пропишет.

– Какие свечи?

– Не знаю.

– Так пойди спроси.

Дед стучится, снова заходит:

– Доктор, простите ради бога, а что за свечи?

– Значит, так, я вам пропишу геморроидальные свечи, понятно? Будете вставлять их в анус, и у вас все пройдет. Понятно?!

– Да-да, извините еще раз.

Он выходит, тут бабка с вопросом:

– Ну?

– Сказал, геморроидальные свечи надо будет в анус вставлять.

– Куда?

– В анус.

– А это где?

– Не знаю.

– Ну так пойди спроси!

Дед опять заходит к доктору:

– Доктор, это снова я. Тысяча извинений, а куда вы говорите, эти свечи надо вставлять?

Доктор уже кричит:

– В задницу! В задницу, понятно?!

Дед выходит, бабка опять:

– Ну что он сказал?

– Мне кажется, доктор на меня обиделся.

Сказка ложь, да в ней намек. Расскажу историю, после которой я прославилась не самым лучшим образом…

– Елена Александровна, мы едем в санаторий! – Они ворвались ко мне в кабинет радостные, держась за руки.

– Здравствуйте-здравствуйте! Рада вас видеть! – Я киваю в сторону стульев.

– Какие процедуры можно делать Николаю Евгеньевичу? – начала заботливая супруга моего пациента.

Моего пациента-подагрика.

– Никакие, Светлана Юрьевна! – Я пытаюсь побыстрее свернуть с этой скользкой дорожки.

– Елена Александровна, это лучший санаторий. Ведомственный! Там самые современные технологии. Подбираются индивидуальные программы. Сопротивление тканей измеряют.

«Я понимаю. Самый хороший санаторий. И самые современные технологии. Но не имеют отношения к лечению подагры».

– Ну как так? Нам прислали уже примерную программу в двух вариантах. Надо только один из них утвердить и оплатить.

Да, быстро объяснить не удастся. Пойдем по пунктам.

– Ну давайте посмотрим. Озонотерапия – не нужна.

– Как не нужна, Елена Александровна? А укрепление сосудов?

– А зачем их укреплять?

– Ну у Коли же давление! Холестерин!

– Озон не имеет отношения к холестерину и давлению. Для защиты сосудов от холестерина соблюдаем средиземноморскую диету и принимаем статины. Принимаем?

Коля с женой замялись.

– Для печени же вредно…

– Для печени вредно таблетки запивать алкоголем. И есть «БАДы» якобы для той же печени.

– А давление?

– Для защиты сосудов от давления пьем препараты от давления. И держим давление в пределах 140, а в нашем случае – 130 миллиметров ртутного столба.

– Елена Александровна, а электрофорез с гидрокортизоном?

– Зачем? Сейчас суставы вне обострения. Гидрокортизон – противовоспалительный препарат, еще и гормон.

– А магнит? Лазер?

– Совсем не нужны. Более того, при изменении физических параметров мы можем спровоцировать мочевую кислоту к выпадению в осадок, в сустав – и будет обострение.

– Ну а УВЧ[25]25
  УВЧ (ультравысокочастотная терапия) – терапия – физиотерапевтический метод лечения, при котором используют электромагнитные поля ультравысокой частоты


[Закрыть]?

– Нет, ни одна из этих процедур не нужна.

– И что же нам там делать?

– Пить минеральную воду – растворять камешки из мочевой кислоты. Гулять. И самое полезное и главное – глаза моих посетителей загорелись – заниматься лечебной физкультурой. В таком хорошем санатории обязательно должна быть реабилитационная программа. Ну и диета с ограничением пуринов. Я вам распечатаю в двух экземплярах. Да, и если все-таки случится обострение и будет приступ, вот здесь схема для снятия обострения. Мы ее уже использовали.

Ушли Николай Евгеньевич с супругой в расстроенных чувствах. И, по моим ощущениям, непобежденные. Вернее, неубежденные.

Время подтвердило мои опасения.

Субботним утром я позволила себе выспаться, точнее, проспать это самое утро. Проснулась впритык к обеду – отличное завершение сложной и насыщенной рабочей недели. После обеда – выезд с детьми на культурное мероприятие.

Уже загрузив детвору в машину, вижу в телефоне 17 пропущенных вызовов. Просматриваю звонивших.

Николай Евгеньевич – три пропущенных: в 7:13, 7:30 и 8:00 утра. И сразу после – Светлана Юрьевна, каждые 15 минут. 10 пропущенных! В голове промелькнуло: наверное, поставили на автодозвон.

И еще по два вызова с незнакомых номеров уже после полудня. Наверняка дежурная смена санатория.

На ответные звонки ну совсем времени нет. Машина заведена, времени в обрез. И выяснилось, что придется объезжать велопробег.

Строчу сообщение пациенту: «Пишите, чуть позже отвечу».

Думаю, усажу зайцев на места в зале и читну, что там случилось. Хотя, бьюсь об заклад, непослушного Николая Евгеньевича настиг подагрический приступ.

Рассаживаю юных театралов. Приглушаю яркость экрана до минимальной, выключаю звук.

Открываю диалог. В ответ на мое сообщение пришло… МОЕ ЛЮБИМОЕ: семиминутное аудиосообщение.

Повторяю: «Не могу слушать, пишите». – «Писать долго и неудобно».

Телефон начинает мигать входящим вызовом. Убираю его в сумку. Пытаюсь сосредоточиться на происходящем на сцене. Но все время отвлекаюсь, подкипая и мысленно разговаривая с пациентами.

Ребята, вам нужна моя помощь. Видимо, очень нужна. Вы звоните мне в субботу. С семи утра. Окей. Я вышла на связь. И вы мне в ответ – вот это?

После спектакля мы пошли отметить удачный выход в свет. Компания сложилась шумная: три мамы, семеро козлят, ой, детей, иногда, правда, поведением напоминающих козлят.

Вернулись домой, там ужин, младшего надо готовить ко сну.

На телефоне, который так и остался на беззвучном, еще семь пропущенных. Иду купать малыша, параллельно пишу: «Напишите – отвечу позже».

Младший, разгоряченный театром, прогулкой, общением, уснул, конечно, далеко не сразу. Взяла к нам в кровать телефон.

Наконец получаю письменное сообщение от Светланы Юрьевны: «У Коли приступ, распух сустав. Что делать?»

Оказывается, семиминутное аудио можно уложить в семь слов.

«Открывайте мое заключение, там схема для приступа. И если начали какие-то физиопроцедуры – отменить».

Следующее сообщение не заставило себя ждать: «Нам предлагают на опухший сустав пиявки». – «Не надо». – «А плазму внутрисуставно?» – «Нет, ни в коем случае». – «А ванные с нафталаном?» – «Нет! Только то, что я написала в последнем заключении». – «Мы его не взяли с собой».

Дублирую то, что было в заключении и специально добавляю: «Никаких процедур! Снизить нагрузки и упражнения. Доброй ночи».

Наутро мне прислали программу всех процедур крутого санатория. И я – жестокий доктор – забраковала все. Но, видимо, врачи на месте были более убедительны и бесстрашны.

Поставили пациенту пиявки. Засунули мальчика в нафталан. В общем, безумству храбрых поем мы песни. А приступ – хоть ты тресни! – никак не хотел заканчиваться. Странно? Отнюдь. Приступ «подогревали» как могли.

Снова сообщение в ночи: «Елена Александровна, третью ночь не спим – болит уже стопа целиком». – «Сколько таблеток колхикума выпили? И что из противовоспалительных нашли? Я писала о нескольких, на выбор». – «А мы еще не начинали».

Честно говоря, в понедельник утром я заблокировала оба контакта.

Знаю, до сих пор в узких кругах ходят слухи о бессердечной твари, которая называет себя доктором и бросает пациентов в сложных ситуациях. Жуткий человек, не находите?