Текст книги "Будь моей ведьмой"

Он нажал на кнопку отбоя и бросил телефон на стол.

– Рассказывай, – потребовала я.

Стужев пристально посмотрел на меня, и на его губах начала расплываться ехидно-коварная улыбочка.

– Что? – не выдержала я.

– А что, Маргош, клептомания заразна? – в свою очередь поинтересовался он.

Чувствую, как начинаю медленно краснеть.

– Обчистить хранилище, – укоризненно-издевательски продолжал муж. – Да, тебя в моей семье определенно примут за свою. Хотя нет – в нашем генетическом наследии умение играть на нервах отсутствует.

– Ой не скажи, – не менее ехидно вставила я.

Стужев медленно протянул руку, взял один шарик сухого завтрака «Несквик», который Генри для меня купил, и молча запустил в меня. Описав дугу, шоколадный шарик попал в декольте и там и застрял.

– Это что такое было, няшка женатая?

– Это, анимешка замужняя, моя реакция на черезмерное ехидство, – победно усмехаясь, заявил Князь.

Молча протянула руку, взяла всю пачку.

– Не смей, – предостерег супруг.

Запускаю ладонь в упаковку.

– Рита, накажу, – попытался предотвратить неизбежное Стужев.

Набираю горсть шариков…

– Хорошо, понял! – явно позерствуя, вскинул руки типа «фашист сдался без боя». – Готов искупить вину и съесть шарик.

– Какой? – не поняла я.

– Который во-о-он там застрял.

Разжав ладонь, ссыпала все шарики в тарелку, потом демонстративно вытащила попавший в цель и съела. Сама. Врагам на зло.

– Жадина, – обиделся муж.

– Ты знал, на ком женишься, – парировала я.

– На клептоманке со стажем, – хохотнул Стужев. – Да, Маргош, два сапога пара – это про нас.

Подавила улыбку. Засекший это Князь тяжело вздохнул и на выдохе протянул:

– Правда, тебя еще воспитывать и воспитывать…

Молча показала ему язык.

– Это намек? – оживился супруг.

У меня от постоянных улыбок уже скулы болят, но удержаться же невозможно.

– Ладно, – я отхлебнула остывший кофе, – чего там няшки с Георгием Денисовичем, нас искали?

– Нет. – Стужев начал демонстративно и очень откровенно пялиться на мою грудь. – Они решили, что нас схватили темные, так что даже поисков не начинали.

– То есть нас попросту бросили бы? – возмутилась я.

– Нет, – переводя взгляд с левой груди на правую, ответил Князь, – просто не стали бы искать.

– Эй, это уже наглость! – возмутилась я.

– Да нет, простой расчет – какой им смысл искать нас, если доступа на территории темных нет. Нас попросту списали со счетов.

И взгляд снова с одной на вторую!

– Я не про команду, я про тебя! – возмущенно прошипела.

Стужев поднял на меня потемневший взгляд и выдал:

– А? Ты про мое поведение?

– Да!

– Ну прости, Ритусь, это уже все мое, так что хочу – смотрю, хочу – трогаю, хочу…

– Ну уж нет! – решительно сказала я и поднялась. – Кто-то обещал мне магазин и новую одежду.

– А чем тебя моя не устраивает? – нагло поинтересовался Стужев, откусывая от бутерброда, про который периодически вообще забывал.

– Дорогой, – провела руками от груди до бедер, – если ты настаиваешь, я могу выйти и так.

Подавился. Откашлялся, торопливо запил и тоже поднялся:

– Даже не надейся, Маргош. Это теперь все мое, и меньше всего мне хочется, чтобы народ на мое слюни пускал. Твои джинсы в моем шкафу, кстати.

– Мое, моем, я, мне, меня, – перекривляла я его, но за джинсами потопала.

Выйдя из столовой, вспомнила про книгу ягушенскую и потопала обратно, и не знаю, почему остановилась… Точнее, не сразу поняла, почему… А если еще точнее, не сразу осознала, услышав произнесенное злым голосом:

– Рита ничего не должна знать.

И такое ощущение, словно падаешь вниз с высокой скалы в бесконечную пропасть!

«Господи, пожалуйста… пожалуйста…» – никогда не молилась, а сейчас не удержалась, потому что не хотела верить, просто не хотела…

– Хозяин, вы… – начал Генри.

– Хватит, – судя по звуку отодвигаемого стула, Стужев поднялся. – Может, я и не совсем осознанно пошел на этот шаг, но не жалею ни секунды. Рита моя. А свою женщину я не отдам ни семье, ни Гекате, ни человским колдунам.

– Вам враги сейчас… не нужны. – Голос Генри прозвучал глухо.

– Мне сейчас есть за что сражаться, – спокойно ответил Князь. – Игры кончились, проигрывать я не намерен.

Бесшумно отступила от двери, затем торопливо поднялась наверх, вошла в спальню. Сердце билось часто-часто, руки заледенели, немного потряхивало. Да что там потряхивало – трясло конкретно.

– Маргош, как-то рановато тебя накрыло, – послышался чуть ехидный голос Стужева.

Обернулась – муж стоял в дверях, засунув руки в карманы и встревоженно смотрел на меня. И я на него смотрю, и вдруг слова старшей Бабы Яги вспомнились: «Мать твоя могла о муже-изменщике забыть, счастье с другим построить, мечты добиться, да выбрала долю горькую. Она жалость к себе лелеяла, она обиду хранила, она избрала путь свой, не ты. Могла бороться, могла забыть, а выбрала слезы. Ее выбор, не твой». И вот вопрос ребром – в чем мой выбор?! Молчать и дальше, мучиться подозрениями или решить все разом?! Быть честной или подстраиваться под обстоятельства?! Высказать все разом или и дальше тонуть в чувстве счастья, стараясь не думать, не знать и не спрашивать?

Тонуть в счастье оказалось приятно, очень, вот только… не могу я так. Не хочу. Прятать голову в песок не мой метод, и меняться я не буду, даже ради действительно любимого человека… в смысле злодеюки кощеистой, но все равно очень любимой.

– Стужев, – он чуть нахмурился, явно не обрадованный подобным обращением, – кто такая Геката?

Молча вскинул бровь, хмыкнул и иронично поинтересовался:

– Труден путь шпионажа?

– Несмешно, – грустно сказала я.

– Кто здесь смеется?! – Он подошел, чуть склонился надо мной и прошептал: – Подслушивать нехорошо, Маргош.

– Прости, дорогой, понятие «хорошо» в отношении тебя следует запретить указом президента.

Прищурился. Наверное, злился, вот только…

– Я нормально спросила, нормально ответь, пожалуйста.

Выпрямился, все так же пристально глядя на меня, но я взгляда не отвела, причем требовательного взгляда, и Стужев тихо ответил:

– Геката – покровительница ведьм в вашей реальности.

Судорожно выдохнула и только сейчас поняла, что очень боялась его молчания. Саша, заметив мою реакцию, усмехнулся и поинтересовался:

– Что-то еще, Маргош?

– К сожалению, да, – с тяжелым вздохом я уставилась на ковер под ногами и едва слышно спросила: – Что ты сделал с теми шестью ведьмами?

В ответ тишина. Тишина, тишина и снова тишина! Вскинула голову, не скрывая слез, которые вдруг заполнили глаза, посмотрела на Стужева. Он больше не усмехался, не ухмылялся и даже намека на улыбку не было. Он молчал, не отрывая взгляда от меня. Но заметив слезы, с трудом, с явным усилием ответил:

– Шесть ведьм – цена за мое возвращение на Терру. Без Гекаты у меня не было и шанса.

И я вдруг больше не захотела ничего знать! Ничего! Я…

– Да – цена меня вполне устроила, – невозмутимо продолжил Стужев. – Если ты сделала верные выводы из всей этой истории, Маргош, то уже должна понимать: ведьмы – хранительницы своей реальности, и путь в другие миры открывают также именно они. Еще вопросы?!

Не знаю, кому было тяжелее в этот миг – мне спрашивать или ему отвечать. Ведь что бы он ни говорил, я видела – каждое слово дается ему с трудом. И не потому что стыдно, а потому что не хочет, чтобы я знала. А мне каждый вопрос давался не легче, и все же я спросила:

– Если шесть ведьм были ценой, почему ты сказал Генри, что не отдашь меня Гекате?

Резко выдохнув, Стужев прошипел:

– Х-х-хватит!

Я не сказала ни слова – просто стояла и смотрела на него. Молча, чувствуя, как слезы сорвались с ресниц…

Саша сжал губы, да так, что они побелели, а затем неожиданно устало ответил:

– Твое имя в списке было первым, Маргош.

Пошатнулась. Действительно пошатнулась, не веря, не желая верить, не… И как-то вдруг вспомнился разговор между Кощеем и Стужевым и насмешливый вопрос злодеюки костлявого: «Ты ее пожалел?» Я не спросила этого, я просто в полном шоке смотрела на Князя, а он… он обошел меня, прошел к постели, устало сел и чуть сгорбился, упираясь локтями в колени. Потом, не глядя на меня, начал рассказывать:

– Мне было шесть, когда накрыло ощущение, что я никакой не Володя Семенов, приемный сын двух начинающих алкоголиков, а Александр Стужев, которому Терра ведает как удалось вернуть сознание. В шесть лет ощущать себя взрослым – удовольствие не из приятных. Но это мелочи, – он вскинул голову, глянул на меня, невесело усмехнулся и продолжил: – Я начал старательно возвращать утраченные возможности. В семь пробудил Генри, накрыл его мороком, и он, официально став моим опекуном, забрал меня из семьи, которая никогда не являлась моей… и не особо к этому стремилась. С тех пор проблем с деньгами уже не было, с возможностями также – в моем распоряжении было все, что могла предоставить твоя реальность. Все, кроме одного – моего прежнего тела и, собственно, возможности вернуться. В семнадцать, исправно обучаясь в колледже, я засек первую вспышку. Не поверил даже. Начал искать и спустя два месяца обнаружил инквизиторов.

– Кого?! – Я просто обалдела от услышанного.

– Ну, понимаешь… – Он неожиданно улыбнулся и с ехидцей продолжил: – Это такие няшки глюченые с маниакальной фишкой уничтожения любых форм проводников.

– Что?! – Я просто села на пол, ноги определенно не держали.

А Стужев решил поприкалываться:

– Ну это такие челы, которые таких, как Сусанины, жизни лишают.

– Саша! – прошипела я.

Улыбнулся и поманил пальцем. Молча встала, подошла к мужу, муж потянул на себя, едва начала падать, подхватил, усадил на колени и продолжил:

– Если есть проводники, значит, есть путь. Если есть путь, значит, найдутся те, кто хочет захватить власть над ним, Маргош. Это истина. Ощутив всплеск боевой магии, я понял главное – у вас есть инквизиторы. Следовательно, имеются проводники – ведьмы. Начал искать. К сожалению, безрезультатно. В вашей реальности инквизиция получила власть в Средние века, большинство ведьм истребили, те, что сохранились в славянской культуре, научились скрываться настолько качественно, что ни одного храма Гекаты я обнаружить не сумел. В двадцать удалось выйти на группу местного Мастера. Тогда еще не твоего Георгия Денисовича.

– Он не мой, – вставила я.

Муж потянулся, нежно поцеловал и продолжил:

– Меня определили как мага, начались задания, одно за другим, я сумел показать, на что способен, и внедриться в верхушку, но… храм не нашел.

– Зачем нужен был храм? – тихо спросила я.

– Храм – энергетически наполненное место, Маргош, – объяснил Стужев, – как выделенная линия телефона, а мне нужна была именно Геката, ведь ведьмы идут по пути, не осознавая направления. Так что мне нужна была Геката, и только она.

Я обвила его шею руками, уместила голову на плече и молча ждала продолжения.

– Найти удалось случайно, – продолжил Стужев, – преследовали ведьму в Черногории и обнаружили пещеру на вершине горы. Маленькую такую, словно не тронутую рукой человека, и остальные даже не сообразили, что это. Я понял сразу. И ночью, умыкнув схваченную ведьму, вернулся с ней в храм, заставив воззвать к покровительнице. Не знаю, кто удивился сильнее – Геката, которую в кои-то веки призвали, или ведьма, обнаружившая, что у нее имеется божественное покровительство.

– Ничего себе! – только и сказала я.

– Да, было забавно, – улыбнулся Стужев. – На фоне некоторой растерянности Гекаты мне и удалось договориться, правда, она потом отошла от шока и внесла свои требования.

– Шесть ведьм? – догадалась я, вскинув голову и глядя на него.

– Догадашка. – Князь наклонился и чмокнул в нос.

А я смотрела на него и с возмущением, и с непониманием… и со слезами даже. Потому что звучит красиво – «шесть ведьм», а мы оба понимаем, что за этими словами кроется.

– Ритусь, – осторожно погладил по щеке, – извини, раскаяния не будет.

– Ну и сволочь же ты! – не сдержалась я.

– Ты знала, кому «нет» в ЗАГСе орешь, – весело ответил он.

– Так не подействовало же! – напомнила с неменьшим возмущением.

– Естественно, не подействовало, я же сволочь, – с самым невинным выражением произнес Стужев.

Хмуро смотрю на няшку, на мне женатую. Няшка нагло улыбается в ответ. Так нагло-пренагло.

– В общем она скинула на тебя деятельность по поиску ведьм, потому что ты сволочь? – поинтересовалась я.

– Нет, – улыбка стала еще шире, – потому что я редкостная сволочь.

– Надо завести Красную книгу сволочизма России. – Молчать не в моих правилах.

– Маргош, тормози. – Ухмылка у мужа стала какая-то коварно-самодовольная. – Я когда про размножение говорил, я ж не имел в виду такие масштабы, но если ты настаиваешь…

– Стужев! – заорала я, совместив вопль с попыткой вырваться.

В ответ хохот, и меня сжали в разы сильнее, удерживая на месте. Но едва отсмеявшись, Саша улыбнулся, поправил мои волосы, растрепавшиеся в момент борьбы с некоторыми надо мной потешающимися, и совершенно серьезно объяснил:

– Инициировать ведьму не так просто. Потенциальных ведьм много, а обретают силу единицы. Еще меньше способны прийти к знанию о силе, и в основном ведьмы понимают свою сущность годам к пятидесяти пяти. К этому времени они нередко лишаются мужа, но дети, внуки, престарелые родители – якоря, удерживающие женщину в рамках осознанности. И как ты думаешь, способны такие ведьмы бросить все и явиться по зову Гекаты?

– Я бы на их месте тоже не пошла, – заявила обиженно.

– Вот-вот, – улыбка у Стужева стала какая-то теплая и добрая, я даже засмотрелась. – Вот и получается, что когда они в силу входят, Геката им уже даром не нать и за деньги тоже не нать, своих проблем хватает.

– Бедная Геката, – съязвила я.

– И не говори, бедняжечка божественного происхождения. – Он хмыкнул и продолжил: – Правильно инициировать ведьму, чтобы она вошла в силу еще до двадцати, – вот была моя задача. Список содержал сорок имен.

– Сорок? – переспросила я.

– Как инициировать, не знали ни я, ни Геката, – объяснил супруг. – Так что это мне был… мм…

– Расходный материал! – догадалась я.

Сужев развел руками, от чего я на них почти повисла, и тут же снова вернулся к обниманию полулежащей на его коленях меня.

– Кобель! – прямо, откровенно и честно сообщила я.

– Да ладно, это вообще мелочи по сравнению с моими развлечениями на Терре! – отмахнулся он.

– Кобель со стажем! – резюмировала злая баба Яга, в смысле я. – Такое чувство, что меня вообще обманули и порченый товар подсунули.

– Что?! – взревел Стужев.

– На правду не обижаются, – насупилась я.

Князевские глаза заледенели.

– Ну знаешь ли, не особо приятно знать, что ты вышла замуж за мужика, которого кто только ни… пробовал, – возмущенно смотрю на Стужева.

– Рррита, – злой, хриплый голос и рык прорывающийся, – давай проведем некоторую расстановку приоритетов – это я на тебе женился! И это не меня пробовали – а я брал что хотел! Это…

– С ведьмами что? – перебила я тираду начинающей злодеюки тирановрической.

Но на меня обиделись. Отвернулись и теперь смотрели куда-то в стену, при этом продолжая крепко удерживать, и да – со мной демонстративно отказывались разговаривать.

– Саш… – осторожно позвала я.

А в ответ тишина.

– Саша.

Снова молчит.

– Нет, ну, Саш, а тебе было бы приятно, если бы я переспала с кучей парней до тебя и ты бы об этом знал?

Отмер. Мрачно взглянул на меня и поинтересовался:

– Намекаешь, что если бы я не знал, мне было бы приятнее?

Тяжело вздохнув, тихо ответила:

– Намекаю, что мне неприятно знать о том, скольким девушкам мой любимый муж разбил сердце и со сколькими он переспал.

Молчание, затем злое:

– Извини. – Я уже собиралась сказать, что извиняться поздно, как Стужев продолжил: – Понимаю, что одно дело для тебя – знать о каких-то шести гипотетических ведьмах, и совсем другое – видеть последствия моих романов с девчонками вашей школы. Прости, что так вышло, естественно, я этого не хотел. Но в то же время постарайся понять – в твоей школе я появился из-за тебя и крутился вокруг тоже из-за тебя, и так и крутился, не зная, с какой стороны подойти и… не видя в этом смысл, едва сдал шестерых инициированных Гекате.

Испуганно смотрю на Стужева, тот на меня – хмуро и зло, а потом… потом я прошептала:

– Ты даже не пытался инициировать меня…

– Я тебя пожалел! – неожиданно зло сказал Князь.

А потом встал, посадил меня на кровать и попытался уйти… Я вцепилась в его ладонь, сжала крепко-крепко, чтобы не вырвался, и тихо спросила:

– Почему?

Муж молча сел рядом и, глядя в пол, хрипло ответил:

– Хоррроший вопрос.

И тон такой… странный. Я решила в лоб спросить:

– Стужев, а что в тебе помимо поганого характера такое страшное?!

Жизненно важный вопрос, кстати. Князь искоса посмотрел на меня, чуть прищурился и ответил:

– Тебе лучше не знать.

– Хоррроший ответ.

Улыбнулся и вдруг накинулся на меня, опрокидывая на кровать и занимая позицию сверху.

– Даже не думай! – предупредила я.

– Маргош, – Стужев склонился к моим губам, – кто ж в таких ситуациях думает, мм? Тут раздумывать нечего, тут делом зани…

Телефонная трель прервала очередное умозаключение Александра, и он, резко поднявшись с постели, схватил аппарат, вслушался в сообщение, затем молча дал отбой.

– И чего там? – осторожно спросила я.

– Да так, мелочи… несущественные, – Стужев смотрел куда-то в стену. – Меня на совет пригласили.

– Какой совет? – Я села на постели.

– Стаи, – мрачно ответил супруг.

– Какой стаи?!

У меня вдруг началась паника, а еще я вспомнила, Генри говорил, что сегодня хозяин не кусается, сегодня же не полнолуние.

– Да обычная стая… обычных оборотней, – пробормотал Саша, повернулся ко мне и скомандовал: – Все, одевайся давай быстренько.

И потопал из спальни.

В широкую няшкину спину полетел мой вопль:

– Стужев, ты что, оборотень?!

Остановившийся гад, теоретически клыкастый, обернулся, поморщился и недовольно спросил:

– Ритусь, зачем же так кричать? Ну оборотень, ну с кем ни бывает, расслабься, я вообще редко перекидываюсь.

И ушел. Он ушел, а я осталась сидеть на постели, с ужасом думая, за кого вышла замуж. Хотя нет, тут нужно поставить вопрос иначе – кто на мне женился!

* * *

– Не пугайся, не пугайся, детка, – напевал Стужев, ловко нарушая все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения, несясь по городу на скорости 140 км в час.

А я сидела на переднем сиденье рядом с ним, демонстративно пристегнувшись, сложив руки на груди и не разговаривая с супругом.

– Ритка, хватит дуться. – На меня искоса взглянули, после чего обогнали две фуры и остановились перед светофором.

– Я не дуюсь, – отвечаю сквозь зубы.

– Дуешься, у тебя щечки надутые, – парировал… муж.

– Я не дуюсь, я злюсь, Стужев, осознаешь разницу?!

С места мы сорвались со свистом шин, обогнали «бэху», подрезали маршрутку и умчались вперед к светлому будущему, в смысле нарушению оставшихся ПДД.

Молчание продлилось до окончания песенки, после чего Стужев беззаботно поинтересовался:

– Что тебя так разозлило, позволь спросить?!

– Да ничего, – хмуро смотрю на него. – Разве что возможное периодическое наличие у супруга хвоста, клыков и когтей!

– Да я редко перекидываюсь! – крутанув руль, рявкнул Алекс. – И вообще, поверь, с крыльями проблем куда больше, чем с хвостом и клыками!

Забыв дышать, молча поворачиваю голову и смотрю на Князя. Молча, но очень испуганно, а он, узрев мои округлившиеся очи, как-то чуть-чуть виновато:

– Понимаешь, до Гекаты ведь я не сразу додумался, начинал с малого… Ты дыши, Маргош, дыши, ничего страшного ведь, и вообще это все такие мелочи по сравнению с моим поганым характером. Серьезно.

Закрыв глаза я с глухим стоном откинулась на спинку кресла.

– Кстати, ты змей боишься?

– Мля, Стужев! – сорвалась я. – Ты издеваешься?!

Серо-синие глаза смотрели немного обиженно, не менее обиженным был и ответ:

– Я просто спросил, Маргош.

Попыталась успокоиться, пока он парковался возле торгового центра, и едва машина заняла место, тихо, спокойно и даже с улыбкой ответила:

– Нет, Сашенька, я не боюсь змей.

– Чудненько. – Стужев заглушил мотор, потянулся ко мне, нежно поцеловал и, отстегивая мой ремень безопасности, буднично сообщил: – А то я все не знал, как сказать. Все, Маргош, приехали, выходи.

И он вышел, обошел автомобиль, галантно открыл мне дверцу, а я сижу и представляю себе диалог: «Мама, мой муж чудовище» – «Ну что ты, доченька, у всех мужиков свои тараканы» – «Да, мам, но мой муж реально чудовище!».

– Ритусь, хватит медитировать, все равно не поможет, выходи давай, – напомнил о своем присутствии Стужев.

Молча сложила руки на груди, продолжая глядеть куда-то в приборную панель. Нет, ну просто-таки очаровательные новости в первый же день моего замужества!

– Маргош, начнем с того, что ты тоже не ангел. – Стужев все-таки гад. – Идем, Ягуся, будем тебе экипировку подбирать.

Я вышла. Князь захлопнул дверь и, взяв меня за руку, потянул к магазину, напевая:

– Как же тебе повезло, моя невеста…

– Издеваешься? – перебила я.

Искоса глянул на меня, широко улыбнулся и сменил пластинку:

 
– Нам наплевать на то, что думают другие про нас,
На гнев богов мы просто машем рукой.
Ты нынче платишь, ну так что же? Мы с тобою сейчас,
А завтра с нами будет кто-то другой.
 

И он шел такой пластичный, несмотря на габариты и рост, красивый до умопомрачения, эдакий обаятельный злодей, волосы по плечам, глаза светятся, одна рука крепко сжимает мою ладонь, вторая небрежно придерживает лямку моего рюкзака, который Стужев закинул к себе за плечо. А еще он так по-хулигански смотрелся в потертых джинсах, черных кроссах на толстой белоснежной подошве и в черной обтянувшей мускулистый торс майке. И он был весь такой… мой.

– Фантазируешь на тему, откуда у меня хвост растет? – прервав напев, поинтересовался муж.

– Да нет, – я смущенно взгляд отвела, – просто на тебя засмотрелась.

И я спокойно пошла дальше, а он замер как вкопанный, и мне тоже остановиться пришлось, держит же за руку. Обернулась, а Стужев стоит, смотрит на меня и улыбается. Счастливый такой.

– Что? – сощурившись на солнце, спросила я.

– Люблю тебя, – признался Саша.

Громко признался. Парочка женщин в метре от нас окинула взглядом, парень в кепке передумал бросать бутылку в мусорный бачок и дальше пошел, оглядываясь, женщина с ребенком замедлила шаг, прислушиваясь.

А я стояла, смотрела на него и тоже улыбалась. И чувство такое, что вот-вот взлечу, высоко-высоко, куда-то под облака… В следующее мгновение Стужев шагнул ко мне, подхватил на руки, закружил и после все так же на руках понес в магазин. И если кто-то тут был против, то точно не я. Обняла его за шею тихо, млела от счастья и от чего-то такого искрящегося и светлого. Классного-классного, даже лучше чем… Да, Саше про такое говорить не стоит, но это действительно круче, чем в постели.

– Маргош, – внося меня в стеклянный лифт, позвал муж, – мы куда сначала, по белью или вещам?

Учитывая, что на мне его боксеры, ответ был закономерен:

– Белье. И если спросишь, чем меня твое не устраивает… – грозно начала я.

– Не-не-не, вот как раз на счет белья я категоричен, – смеясь произнес Стужев. – Оно должно быть исключительно твое, но выбор остается за мной.

– Что? – не поняла я.

Хитрый взгляд и уже привычное:

– Расслабься, Маргош.

Наверное, я была первая девушка в помятых джинсах и простой черной майке с изображением волка, воющего на луну, которую на руках внесли в бутик дорогущего женского белья, куда я даже в суперэлегантном платье и на шпильке не рискнула бы зайти! А Стужев рискнул, и все так же продолжая нести меня на руках, подошел к двум девушкам-продавцам, у которых на лицах улыбки застыли маской.

– Доброго дня, девчонки, – сходу начал Князь в своей любезно-издевательской манере. – Где у вас примерочная?

На секунду представила, что могли подумать эти явно бывшие модели, но девушки оказались не промах:

– Вот здесь, проходите, пожалуйста, – сказала блондинистый консультант с табличкой «Ольга» на груди.

Я уж думала, с чего такой адекват, как эта же Ольга продолжила:

– Александр Мечеславович, а…

Договорить она не успела, Князь срегировал быстрее:

– Моя жена, кстати.

Блондинка споткнулась, не удержалась и, вероятно, грохнулась бы, не успей схватиться за стойку. И вид у нее при этом был такой…

– Что? – полюбопытствовал типа ничего не понимающий Стужев.

– Вы, – девушка сглотнула, – вы… женились?

– Естественно, – и меня понесли к кабинке. – Мы, мужчины, как влюбимся, так сразу женимся. Потому что с вами, женщинами, иначе нельзя.

– Но… – и пошла за нами.

Я, кстати, уже злилась.

А Князю, как и всегда, было плевать на все на свете. Он пронес меня до кабинки, опустил на пол, подтолкнул ласковым шлепком внутрь, и едва я зашла, задернул занавеску и скомандовал:

– Раздевайся, Маргош.

Даже не думала. Скрестив руки на груди, я стояла и думала: мне ему устроить скандал сейчас или через минутку? И что это за «Ольга»?! Но возмущенной оказалась не только я, там, за занавеской, разгорелся горячий спор, причем велся он исключительно шепотом.

– Александр Мечеславович, вы не можете жениться! – шипела разгневанная блондинка.

– Это еще почему? – лениво-издевательски поинтересовался Стужев.

– Она… она… женщина! – возмущенный вскрик.

Хмыкнув, мой супруг весело ответил:

– Я в курсе, что не мужчина.

И вот тут я услышала то, чего совсем не ожидала! Вообще просто.

– Но, – блондинка гулко сглотнула, – но… но вы же князь клана Спящих, Александр Мечеславович! А она… она просто смертная!

Мне стало плохо. Мне просто стало плохо. А эти… они шептаться продолжили:

– Оленька, – наверное, еще никогда ни одно имя не звучало так оскорбительно, – менее всего я расположен выслушивать от вас, драгоценная вампиресса, на ком я должен жениться.

На этом мои нервы сдали!

– Стужев, – простонала я, сползая по стеночке, – ты еще и упырь?!

Занавеска сдвинулась. Узревший меня Алекс ободряюще улыбнулся и небрежно сообщил:

– Да ладно, Маргош, у всех свои недостатки.

Молча смотрю на его невинную улыбочку.

У блондинки сдали нервы!

– Недостатки?! – взвизгнула она. – Недостатки??? Ты, смертная, ты хоть осознаешь, что это сам князь! Сам князь, человечка гр…

Реакция у Стужева всегда была на уровне, и обхватив горло девицы, он заставил ее заткнуться. Затем повернулся ко мне, улыбнулся и с нежностью произнес:

– Минутку, малыш.

Занавеску задернул сам. А затем я услышала тихое, но наполненное яростью:

– Ольрания, не замечал ранее за вами такой откровенной невнимательности к моим словам. Я сказал – жена. У вас проблемы со слухом?

И страшный задыхающийся хрип:

– Нет, мой князь.

– Трудности с инстинктом самосохранения?

– Нет…

– Мы поняли друг друга?

– Да, мой князь.

Раздался звук чего-то упавшего. Я рванула к занавеске, одернула и увидела сидящую на полу девушку, которую, похоже, просто уронили. Блондинка потирала шею и смотрела исключительно в пол, видимо, в страхе перед Стужевым. Еще она кривилась от боли, и я абсолютно точно разглядела два острых клыка, сверкнувших под губой.

Испуганно взглянула на Сашу, но едва открыла рот, он оборвал меня спокойным:

– Я никому не позволю тебя оскорблять, даже трехсотлетнему вампиру условно-женского пола.

Блондинка испуганно посмотрела на меня, не с ненавистью, не со злостью и даже без обид, просто со страхом.

– И вы мне сочувствуете? – догадалась я.

Невольный кивок, а затем быстро отрицательно замотала головой. Поздно, я все видела. И взяв Стужева за ворот, втянула в кабинку, для очень-очень-очень серьезного разговора. Втянула молча и решительно, и только когда он, входя, закрыл занавеску, я поняла как попала.

– Ты просто мысли мои читаешь, – выдохнул Князь, сжимая в объятиях и склоняясь к моим губам.

– Даже не думай, ты, оборотне-змее-упыро-няшка! – прошипела я.

Замер, зло глядя на меня.

– Что? – шиплю дальше.

Сжал зубы, и желваки заходили на скулах.

– Это что такое было вообще?! – продолжала возмущаться я. – Стужев, я еще могу смириться с твоим поганым характером и даже калейдоскопом ипостасей… теоретически, но ты едва не убил эту… жен… вам… Ольгу, в общем!

Недоуменно выгнул бровь, после кивнул каким-то своим мыслям и вдруг широко улыбнулся. Широко-широко и нагло очень, и с намеком.

– Что?! – потребовала разъяснений я.

Рывок, и меня развернули лицом к обитой коричневым бархатом кабинке, вынуждая инстинктивно прислонить ладони к стене. Следующий рывок, и я осталась без майки, а к обнаженной спине мгновенно прижался Стужев и хрипло прошептал, целуя шею:

– Она не женщина, мой чрезмерно добрый и всем сочувствующий Маргошик. – Руки скользнули по талии, пощекотали животик, и пальцы приступили к умелому расстегиванию пуговицы и молнии. – А если бы и была ею, это не дало бы никаких прав даже косо взглянуть в твою сторону.

Теплая ладонь скользнула собственно по белью, мужскому, кстати.

– Нет, это издевательство, – прошипел Стужев. – Полный разрыв шаблона. Предвкушаешь нежные кружева, а напарываешься на…

– Ну извини, ты сам их дал, – напомнила, сдерживая улыбку.

– Ладно, я пошел отрываться по полной программе, – как-то угрожающе сообщил Кощей-младший и вышел.

А я осталась одна. Почему-то очень остро ощутив свое одиночество.

Постояла, зябко обнимая плечи, повернулась к выходу из кабинки…

И тут ураганом ворвался Стужев. Налетел, что-то швырнул на крючок и, не дав опомниться, страстно, жарко, жадно поцеловал. Голова закружилась вмиг, ноги ослабли, руки… руки никак не успели отреагировать, потому как муж остановил сумасводящие действия и, прошептав: «Меряй, Ритусь, а я там еще такое нашел», покинул примерочную кабинку.

Отдышавшись и немного придя в себя, я повернулась и увидела то, что мне предлагалось «померить»! На золотистой вешалке висел черный атласный отделанный кружевом корсет! К нему в комплекте шли абсолютно прозрачные мини-стринги с черными шнурочками и бантиком сзади! Нормальненько!

Занавеска отодвинулась, впуская любопытную рожицу няшки оборзевшей!

– Подошло?! Маргош, а чего стоим, кого ждем?

Грозный разворот к Стужеву, а он:

– Ладно, это потом, ты вот это надень, а? Только сейчас, быстренько.

И мне протянули вешалку! А с нее свисали… даже не знаю как назвать! Это не стринги, это хуже, а именно – черное кружево по бедрам и жемчужная нить собственно… собственно по тому самому месту!

Обалдевшая от увиденного, перевела взгляд с явно не нижнего, а очень эротического белья и молча посмотрела на мужа.

– Нравится? – абсолютно неверно понял мой взгляд Стужев. – Сам обалдел, когда увидел. Говорят, в нем когда ходишь, приятно очень. Так что давай, меряй, будем тебе приятное делать.

Все, это была последняя капля.

– Дорогой, – очень неласково прошипела я.

– Да, дорогая? – мгновенно включился в игру фетишист анимешный.

– Любимый, – продолжаю шипеть.

– Да, любовь моя, – просто само внимание, а не извращенец фольклорный.