Текст книги "Хрестоматия по уголовному процессу России"

Но, будучи, таким образом, главными двигателями процессуальных действий, стороны тем не менее не исключают самодеятельности суда и не обязывают его решать дело только по тем данным, которые представлены сторонами. Среди противоположных домогательств сторон суд сохраняет свою независимость. «Начало судебного состязания сторон, – рассуждали составители уставов, – не исключает самодеятельности суда в уголовном производстве и не обязывает его решать дело только по тем данным, которые предъявлены сторонами, но требует единственно того, чтобы по всем сведениям, относящимся к делу, сторонам предоставлена была возможность судебного состязания. Задача уголовного суда – есть открытие в каждом деле безусловной истины. В стремлении к этой цели суд уголовный не может принимать в уважение желания сторон, ни того, что сам подсудимый не хочет оправдывать свою невинность, ни того, что сам обвинитель потворствует виновному <…>»

Случевский Вл. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство-судопроизводство. СПб., 1910.

<…> признавая стороны в процессе, закон не дает им таких прав, чтобы деятельность их обусловливала единственно собой начало и ход процесса и исключала самостоятельную деятельность суда. Закон под состязательными формами судопроизводства везде проводит публичное начало, которое и выступает всякий раз, когда им ограждается или интерес частный, или интерес публичный, требующий для себя как того, чтобы преступление не оставалось без преследования, так и того, чтобы наказанию подвергся не тот подсудимый, который не хотел или не умел защитить себя, а действительно виновный, и соразмерно степени вины, т. е. чтобы суд изрекал в своем приговоре истину материальную.

Чебышев-Дмитриев A.A. Русское уголовное судопроизводство. СПб., 1869.

Равноправность сторон. Из принципа состязательности вытекает другое основное начало процесса – равноправность сторон.

Каждое состязание может назваться таковым только под условием равенства сил <…> Следовательно, равноправность сторон нужна и для открытия истины <…>

При всей справедливости этого принципа провести его на уголовный суд нелегко вследствие самого предмета его <…> Несмотря на всевозможные юридические предложения в его (обвиняемого. – Э. К.) пользу, какие могут быть установлены, его положение хуже положения обвинителя.

<…> неравенство резче выступает на коронном суде, более сглаживается оно на суде присяжных, в глазах которых адвокат и прокурор могут иметь одинаковый авторитет.

В целях возможного уравнения положений обвиняемого и обвинителя, создается институт защиты, и, кроме того, подсудимому даны некоторые льготы, которые, в сущности, несовместимы были бы с идеей равенства сторон. К таковым <…> относится требование, чтобы сомнение в процессе разрешалось в пользу подсудимого <…>; признание равенства голосов должно вести за собой решение, благоприятное для него; больше льгот дается подсудимому и при обжаловании решений; за ним признается право последнего слова.

Что касается России, то в прежнем процессе, при господстве следственного типа, о равноправности сторон не могло быть и речи. Уставы 1864 г., признав на судебном следствии обвинительные начала, должны были признать здесь и равенство сторон <…>

В тексте 630 ст. (УУС. – Э. К.) введено указание, что как обвинение, так и защита имеют право: 1) представлять в подтверждение своих показаний доказательства; 2) отводить, по законным причинам, свидетелей и сведущих людей, предлагать им, с разрешения председателя суда, вопросы, возражать против свидетельских показаний и просить, чтобы свидетели были передопрошены в присутствии и в отсутствии друг друга; 3) делать замечания и давать объяснения по каждому действию, происходящему на суде, и 4) опровергать доводы и соображения противной стороны <…>

Установление в законе равных прав должно создавать и фактическую равность в каждом единичном случае. Поэтому Сенат неоднократно признавал, что если одной из сторон дана была возможность привести (хотя бы по ошибке) такой довод или доказательство, который по закону не мог бы быть предъявлен, то противной стороне необходимо дать право представить против этого опровержение с изменением также, если надо, установленного законом порядка предъявления доказательств.

Но, признав принцип равноправности, редакторы судебных уставов провели его также не вполне. Так, во 1-ых, они допустили его лишь в судебном следствии; во 2-ых, и там он нарушается фактически тем, что обвинитель есть коронный чиновник, имеющий значение не только стороны в процессе, но и блюстителя закона <…> В 3-их, кроме того, прокурору предоставлено у нас по существу такое право, какое не имеет защитник, а именно: у него более широкое право по вызову свидетелей (573, 574 ст. У.У.С.).

Что касается предварительного следствия и предания суду, то там о равенстве не может быть и речи <…>

Духовской М. В. Русский уголовный процесс. М., 1905.

Если одна сторона будет стеснена и угнетена, не будут достаточно обследованы те обстоятельства дела, обследование которых входит в функции этой стороны. Если будет слишком стеснено обвинение, по сравнению с защитой, потерпят те интересы государства, которые связаны с постоянством применения к виновным достаточных наказаний. Если будет чрезмерно стеснена защита, по сравнению с обвинением, пострадают те государственные интересы, которые требуют, чтобы невинные не несли наказаний, а виновные не наказывались более тяжко, чем следовало бы по обстоятельствам совершенных ими деяний; при особом стеснении защиты процесс совсем может превратиться в какую-то травлю подсудимого.

Начало равноправности сторон довольно полно выражено в нашем уставе уголовного судопроизводства (ст. 630 уст. уг. суд.).

Хотя принцип равноправности сторон признан в нашем законодательстве, как одно из основных начал уголовного правосудия, однако в нашем процессе существуют и некоторые отклонения от него. Так, во-первых, прокурор в нашем процессе является не только стороной, но и блюстителем законности, что выражается в испрашивании судом его заключений по поводу возникающих в процессе тех или иных вопросов.

Познышев С. В. Элементарный учебник русского уголовного процесса. М., 1913.

Принцип равноправности представляется тем существенным основанием, по которому развивается состязательность сторон <…> Сущность понятия равноправности заключается в том, что обвинение и защита получают одинаковые законные средства действия, и что ни одна сторона не пользуется никакими такими исключительными правами, которых бы не имела другая сторона. Только при строгом проведении этого принципа может состояться действительный состязательный процесс и раскрыться через посредство его материальная истина <…>

Этот принцип (равноправности сторон. – Э. К.) заключается в том, что сторона имеет право совершать все указанные действия, но побуждает ее к осуществлению своего права ни председатель, ни суд не могут <…>

Полная равноправность сторон – это идеал, к которому стремятся законодательства, его, однако же, никогда полностью не достигая. Для жизненного осуществления этого принципа недостаточно признания равенства в правах сторон, а нужно, чтобы оно проявлялось и в равенстве средств их действий <…> Прокурор является у нас на суд не исключительно стороною, но и представителем законности, что, выражаясь даже во внешних атрибутах власти (например, в ношении служебного мундира), ставит его не в одинаковое на суде положение с защитником.

Случевский Вл. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство-судопроизводство. СПб., 1910.

Презумпция невиновности подсудимого[29]29
   См. также главу VIII «Субъекты уголовного процесса. Уголовно-процессуальные функции».


[Закрыть]. По господствующему в процессе правилу подсудимый должен быть признаваем невиновным, пока не будет доказано противное. На суде должна господствовать и проникать собой все процессуальные действия эта praesumtoi boni, потому что только по окончании судебного следствия выясняется значение уголовных доказательств с той полнотой, какая необходима для разрешения вопроса о виновности подсудимого <…> Прямым результатом принятия презумпции невиновности является необходимость толкования каждого сомнения в пользу подсудимого, а также признание, что на подсудимого, как на лицо, предполагаемое до постановки обвинительного приговора невиновным, не может быть возложена (как в следственном процессе) обязанность представлением доказательств своей невиновности содействовать обнаружению материальной истины.

Случевский Вл. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство-судопроизводство. СПб., 1910.

Praesumptio boni viri. В современном процессе подсудимый предполагается невинным, доколе противное не доказано обвинителем. Обвинительный приговор суда предполагает доказанность обвинения.

Сомнение – в пользу подсудимого (Jn dubio – pro reo)! Однако под сомнением, которое в современном процессе истолковывается в пользу подсудимого, т. е. в пользу более мягкого решения того или иного возникающего на суде вопроса, – нельзя разуметь безусловно всякое сомнение, каков бы ни был его источник. Сомнение, вытекающее не из обстоятельств дела, а из общих отвлеченных соображений о шаткости человеческих суждений вообще, о частой обманчивости видимого положения вещей, о невозможности никогда ни в чем быть уверенным и т. д. <…> Не такое сомнение, а сомнение, подкрепляемое фактами, находящее себе опору в данных дела, – должно вести к оправданию. Когда перед судьей являются два решения вопроса, одно – обвинительное, другое – оправдательное, и оба поддерживаются фактами дела, хотя и в различной степени, судья должен принять более снисходительное решение и постановить оправдательный приговор.

Кто не может быть по совести обвинен судом, должен быть оправдан.

Познышев С. В. Элементарный учебник русского уголовного процесса. М., 1913.

Исключительные права защиты. На суде приходится иногда осуществлять такие процессуальные действия, которые по природе своей не допускают повторения, а отсюда вытекает неизбежность нарушения принципа равноправности сторон, предоставлением одной из них таких средств действия, которые не могут уже быть предоставлены другой. В отношении этих действий находит применение правило, обязывающее суд давать преимущество защите перед обвинением (favor defensionis). В силу этого правила защите, например, предоставляется всегда право на последнее слово (ст. 166 и 749 Уст.). В сфере уголовных доказательств рассматриваемое правило проявляет свое действие в том, что обвинение обязано установить судебную вероятность своих доказательств, защита же лишь правдоподобность в отношении своих. Основанием этого является тот факт, что положение обвиняемого на суде в общем тяжелее положения обвинителя и что, следовательно, раз приходится одной из сторон дать преимущества перед другой, то признание этих преимуществ за защитой является делом прямой справедливости.

* * *

Необходимость разрешения предъявленного суду обвинения уголовным приговором. Существенное процессуальное значение имеет правило, заключающееся в том, что обвинение, предъявленное на суде и, следовательно, возбудившее деятельность суда, должно на суде же найти окончательное разрешение. Из этого правила необходимо вывести заключение:

а) что отказ Прокурора от обвинения на суде не освобождает Суд от необходимости постановить приговор по делу;

б) что Суд должен разрешить в своем приговоре вопрос о виновности по существу, не оставляя подсудимого в подозрении; по делам, допускающим примирение, отказ обвинителя от обвинения служит основанием к прекращению дела, без постановки, лишь в виде исключения, приговора, и

в) что постановленный Судом приговор с соблюдением существенных обрядов и форм судопроизводства, по вступлении его в законную силу, признается приговором, вмещающим в себе истину и не допускающим нового рассмотрения дела (non bis in idem).

* * *

Начало внутреннего судейского убеждения. Современный процесс знает затем еще начало внутреннего убеждения судейского в деле оценки уголовных доказательств.

Случевский Вл. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство-судопроизводство. СПб., 1910.

Скорость процесса. Одним из серьезных недостатков прежнего процесса была его продолжительность. Процесс не был поставлен относительно срока ни в какие рамки, он мог вестись десятилетия, возобновляться (особенно в порядке ревизионном) несколько раз.

На продолжительность нашего процесса (судебную волокиту) давно уже обращалось внимание и делались попытки к устранению ее. Так, еще при Екатерине II, в целях дать уголовным делам скорейшее течение, назначен был (1763 г.) месячный срок на производство следствий. Но все это не приводило к результату.

Ввиду того что бесконечность процессов была одним из самых существенных его недостатков, в высочайшем Манифесте Александра II выставлено было особое требование, чтобы суд был «скорый». Вопрос об ускорении процесса составляет действительно предмет особой важности. Судебная волокита, говорит Н. В. Муравьев <…>, уничтожает все благодетельное воздействие суда: он обращается в невыносимое бремя общественного быта, вместо того, чтобы быть несокрушимым его оплотом.

Духовской М. В. Русский уголовный процесс. М., 1905.

Коллегиальность. Коллегиальный принцип по содержанию его состоит в выработке общего решения равноправными и самостоятельно друг от друга и совместно действующими членами единого присутствия. Равноправность есть необходимое качество коллегии <…> Самостоятельность действия предполагает подачу каждым из членов голоса, по своему убеждению и крайнему разумению. Отсюда – незаменимость судей.

Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. I. СПб., 1912.

Как бы медленно ни работал суд коллегиальный, правосудие не выиграет, если интересы быстроты процесса будут поставлены выше интересов его основательности. Между тем именно эта сторона является ценной в коллегиальном суде. В нем мнение каждого из членов контролируется его товарищами <…>, как в гражданском, так и, в особенности, в уголовном процессе судебная коллегия представляет большие гарантии установления истины, чем единоличный судья <…> Не должны останавливать государство и соображения дороговизны коллегиального суда, так как политика подчинения интересов правосудия интересам фиска – наиболее пагубная политика в смысле ее вредности для общей культуры страны <…>

Единоличный судья, лишенный контроля товарищей, может привыкнуть относиться к своей деятельности, как к обязательной и скучной рутине, с малой серьезностью и вниманием. Большая власть, принадлежащая ему, может быть им использована без достаточного достоинства, может вылиться в повелительные и грубые формы, принижающие авторитет суда <…>

Но было бы неправильно думать, что у системы единоличного суда нет никаких положительных сторон <…>

Вывод отсюда прост. Там, где требуется особая быстрота решения, где для такого решения нужны близость суда к населению и особое понимание им жизни и интересов населения (мелкие местные дела), наконец, где есть возможность заместить судейское кресло людьми больших моральных и профессиональных достоинств, теория процесса может спокойно рекомендовать именно единоличный суд. При других условиях правильнее и осторожнее будет предпочесть во всех инстанциях, а в апелляционных и кассационных – в особенности, суд коллегиальный. На практике же этот вопрос решается не только в зависимости от теоретических соображений, но и в сильной зависимости от финансовых средств государства.

Розин H.H. Уголовное судопроизводство. Пг., 1916.

Вопрос о том, какие суды имеют более преимущества за собой: Суды единоличные или Суды коллегиальные, – издавна служит предметом споров. Так, противником единоличного Суда высказывается, между прочим, Монтескье; он сравнивает действующего вне коллегии Судью с кадием или пашею, а сокращенное, отправляемое обыкновенно единоличным Судьей, производство, – с турецким правосудием. В ряду защитников единоличного состава Суда можно указать, с другой стороны, на Бентама, который не только находит, что одного Судьи достаточно в каждом Суде, но даже, что один Судья лучше, нежели коллегия их. Соображения, по которым он приходит к этому выводу, сводятся к тому, что один Судья несет исключительно на себе, и притом полностью, ответственность за постановленное решение и не может отговориться тем, что решение постановлено в противном его мнению смысле другими Судьями <…>

Желательность коллегиальности вызывается не столько трудностью ведения судебного производства, сколько значением его. Только при коллегиальном устройстве можно надеяться, что интересы участвующих в деле лиц, равно как и идеальные интересы правосудия, будут охранены в мере, соответствующей их значению.

Действительность показывает нам, что современные законодательства отнеслись не очень благоприятно к единоличному Суду. Суд этот признается наиболее пригодным только для следственной деятельности, а также для решения дел наименьшей важности.

Случевский Вл. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство-судопроизводство. СПб., 1910.

Ограждение личности в процессе. Одно из коренных требований, предъявляемых правильно построенному уголовному процессу, заключается в такой организации всех сторон его, при которой возможно полнее ограждалась бы каждая личность, так или иначе попадающая на суд, и особенно личность подсудимого.

«Нельзя не отметить, – говорит Н. В. Муравьев при открытии судебного учреждения в Сибири, – высокой черты в деятельности нового суда – это уважение к личности, попадающей под суд. Всякий считается там правым и честным, пока противное не будет доказано; причем это именно надо доказать, так как сомнение толкуется в его пользу. Суд признает в каждом человеческие права и гражданскую личность. Даже карая и взыскивая, суд бережет человека, а не угнетает и не унижает его».

Подсудимый, доколе виновность его не доказана, прежде всего, полноправный гражданин страны. Поэтому, если необходимость и должна заставить применять к нему на предварительном следствии меры стеснения, то они должны быть ограничены пределами крайней необходимости. Затем, на суде – это равноправная с обвинением сторона <…> Сознавая трудность положения в роли подсудимого, законодатель выдвигает особые меры для облегчения его. Ему не только должна быть дана защита с широкими, равными с обвинением правами, но и на остальные органы суда (особенно председателя) возлагается особая обязанность предоставить подсудимому все средства для борьбы с неправдою, ошибочным обвинением <…>

Такое положение подсудимого не может, не должно идти в ущерб интересов правосудия. Подсудимому не могут быть даны средства затягивать, затемнять процесс. Общественные интересы, заключающиеся в раскрытии совершившегося преступления и в наказании виновного, не должны быть стеснены и поколеблены.

Духовской М. В. Русский уголовный процесс. М., 1905.

Начало материальной истины (доказанности обвинения). С момента совершения преступного деяния на стороне государства возникает право уголовного преследования лица, обвиняемого в этом деянии. Обвинительный приговор суда является источником права государства на наказание преступника. По общему правилу, это право может возникнуть только в порядке уголовного процесса. Поэтому задачей уголовного суда является возможно точное и надежное установление всех элементов понятия виновности. В этом смысле теория говорит о том, что уголовный процесс должен стремиться к объективной или материальной истине. Теория противополагает эту истину той, которая добывается процессом гражданским, связанным доказательствами, приводимыми сторонами, и приходящим только к относительной, формальной истине. Этот «принцип материальной истины» уголовного процесса проявляется в трех направлениях: 1) в свободном отношении суда к оценке добытых судебным следствием доказательств – в отсутствии для него предустановленных принудительных доказательств, всевозможных презумпций и фикций; 2) в свободном отношении суда к речи или молчанию сторон; 3) в свободном определении самих способов открытия истины, т. е. пользования средствами процесса (инструкционный принцип).

Следует, однако, отметить, что теоретический принцип материальной истины должен быть понимаем в весьма ограниченном смысле <…> Основным началом современного процесса является начало использования судом только тех доказательств, которые добыты и проверены в установленном законом порядке, в частности – в порядке судебного следствия. Никакие другие доказательства не могут иметь для суда юридического значения, и всякая попытка добыть или использовать их другим путем должна быть отвергнута. В те же пределы должно быть поставлено и инструкционное начало процесса, в особенности широко рекомендуемое современной теорией и воспринимаемое современным правом в противность чистым состязательным началам. Такие же ограничения для судебной деятельности создаются, наконец, институтами: процессуальных сроков, напр. сроков обжалования судебных решений; определенного числа инстанций, через которые может проходить уголовное дело; узких пределов для возобновления уголовного дела и т. п. Стремление суда к «материальной истине» нашло бы в этих институтах современного процесса непреодолимое препятствие, – такое стремление не мирится ни с какими ограничениями. Эти и подобные соображения заставляют многих теоретиков называть тот принцип, которым руководится суд в открытии истины, принципом не материальной, а юридической истины. Еще правильнее было бы назвать его, приближаясь к характеру состязательного процесса, принципом доказанности обвинения, так как обвиняемый предполагается невиновным, пока его вина не доказана в судебном порядке, – так как всякое сомнение толкуется в его пользу, и так как главное бремя доказывания этой вины ложится на обвинителя.

Розин H.H. Уголовное судопроизводство. Пг., 1916[30]30
   Автор рассмотрел указанное начало ранее таких, как непосредственность, устность, гласность, судебный язык.


[Закрыть].

Судебный язык. Последним из общих условий судебной деятельности является судебный язык. Вопрос о судебном языке имеет особенное значение в государствах со смешанным населением, говорящим на разных наречиях. Теоретически мыслимы две системы судебного языка: система местных наречий, – обусловливающая применение на суде того языка, на котором говорит местное население, и система единого государственного языка. Система местных наречий более отвечает задачам правосудия, которое только при этом условии становится доступным и понятным населению. Ее достоинства сказываются, в особенности, в судоговорении низших судебных установлений. Но она соединяется с практическими затруднениями, если состав населения отличается большой пестротой, – в распоряжении государства может не оказаться судей, владеющих всеми наречиями. С другой стороны, эта система может создавать затруднения при переходе дел в высшие судебные инстанции и возможность серьезных юридических ошибок при переводе текста судебных актов на государственный язык <…> Система единого государственного языка, обусловливающая применение во всех судах государства и во всех судебных актах одного языка, лишена названных недостатков и отличается большей простотой, неизменностью юридической терминологии и отсутствием трудностей при переходе дел из низших инстанций в высшие. Но она, в свою очередь, может повлечь нежелательное удаление суда от населения, т. е. не достигать практических целей судебной деятельности. Эта система принята нашим правом, – ст. 3 Осн., ст. 464 и 557 учр. суд. уст., – и из нее допускаются лишь редкие, указанные в самом законе исключения <…>

Розин H.H. Уголовное судопроизводство. Пг., 1916.