Текст книги "«В их руках». Девичье еврейское образование в Российской империи"

В законе 1844 года, в рамках которого была создана государственная система еврейских школ, содержались положения касательно регулирования и регистрации не только всех частных школ, но и частных учителей. С помощью этого закона Уваров надеялся поставить под государственный надзор всю систему еврейского образования, с тем чтобы впоследствии ее преобразовать. Как это бывает с большинством законов, система стала более последовательной и упорядоченной, но это повлекло за собой некоторые непредвиденные последствия.

В 1844 году еврейские частные училища составляли лишь малую долю от всех учебных заведений, куда могли поступать дети евреев. Традиционная еврейская система обучения никуда не делась. Согласно государственной оценке, которую Уваров в 1847 году представил П. Д. Киселеву, министру государственных имуществ, в стране существовало 52 талмуд-торы, 2702 хедера и 2580 хедеров второй ступени. В этих учебных заведениях, равно как в иешивах, бет-мидрашах и на дому, обучалось, по прикидкам Министерства народного просвещения, 69 464 человека [Лозинский 1920,1: 245, № 83 543]. В основном речь идет об учащихся мужского пола, и оценка явно занижена. Что до современных еврейских школ для девочек, их, по контрасту, было меньше десяти, из которых в одной учились только девочки, а другие представляли собой женские отделения.

В десятилетия, последовавшие за принятием закона 1844 года, большинство мальчиков продолжали обучаться в хедерах. Некоторые, особенно из бедных семей, ходили в новые казенные еврейские училища. Незначительное, но все растущее меньшинство оканчивало русские школы. Одновременно росло и число частных женских училищ. В 1881 году их открылось свыше сотни. В таблице 2.1 указаны их местонахождение и период существования. Как и следовало ожидать, первые школы открылись в больших городах и на более космополитичных территориях, но при этом со временем их аналоги возникли и в небольших, более традиционных общинах.

К 1899 году в черте оседлости существовало 644 официально зарегистрированных еврейских училища, из которых 392 были частными (остальные по большей части общинными). Согласно оценкам, в школах обучалось 50 733 человека, из них 16 546 девочек[79]79
  Просвещение [Еврейская энциклопедия 1991, 13: кол. 57–58].


[Закрыть]. Частные училища стали важнейшими проводниками социализации в еврейских общинах. На протяжении второй половины XIX века они росли, дифференцировались в идеологическом плане, однако в рамках рубрикации, обозначенной в основополагающем законодательном акте.

Таблица 2.1. Частные женские училища, 1831-1881

В случае смены владельцев имена даны через точку с запятой; в случае совладения – через косую черту; супружеские пары обозначены союзом «и»; училища, в которые принимали и мальчиков, и девочек, помечены звездочкой.

Примечание. Надзор за многочисленными училищами, расположенными в черте оседлости, Министерство народного просвещения осуществляло через три своих основных департамента в Вильне, Киеве и Одессе. Вся документация касательно частных еврейских женских училищ попадала в Петербург через учебного надзирателя в одном из этих городов. Исключениями являлись Курляндская губерния, которая посылала отчеты напрямую в министерство, и собственно Санкт-Петербург. Разделение по округам я сохранила, чтобы придать данным большую упорядоченность.

Согласно расширенной версии закона от 1844 года, который изложен в дополнении Министерства народного просвещения к основному законодательству, ни один еврей не имел права преподавать ни в учебных заведениях, ни на дому без особого разрешения. Получив такое разрешение, еврей мог подать прошение об открытии частного училища. Цель частных еврейских учебных заведений состояла в том, чтобы обучить основам еврейской религии и облегчить учащимся доступ в общеобразовательные учебные заведения [Сборник 1876: 561]. Более отдаленной целью, особенно применительно к училищам второго разряда, заявлялось обучение русскому и арифметике [Сборник 1876: 562].

Разделение частных еврейских школ на первый и второй разряды было параллелью к государственной системе еврейских училищ. В государственной системе училища низшего разряда предлагали обучение европейским языкам, математике, еврейскому Закону Божьему. Училища высшего разряда уделяли этим предметам больше часов, также там преподавали историю (два учебных года) и географию (три учебных года)[80]80
  РГИА. Ф. 733. Оп. 97. Д. 13. Л. 187–188 (краткое описание плана законодательства касательно еврейского образования, ок. 1840-х годов).


[Закрыть]. Что касается частных школ, там разница между двумя разрядами была, судя по всему, более субъективной. Желающие открыть школу того или иного типа направляли прошение местным чиновникам, которые потом пересылали его в губернские или общегосударственные департаменты Министерства народного просвещения [Сборник 1876: 562–563][81]81
  На практике далеко не все прошения попадали в центральный департамент в Петербурге. Многие заведения представлены во внутренних списках Министерства народного просвещения и в иных опубликованных списках, но не в центральных архивах. При этом подавляющее большинство училищ, упомянутых в других источниках, значится и в архивах Министерства народного просвещения. Если говорить об училищах, материалы о которых имеются в архивах, почти все они получили разрешение на открытие. Это свидетельствует либо о том, что центральный департамент в Санкт-Петербурге почти всегда следовал рекомендациям департаментов на местах, либо о том, что неудовлетворенные прошения просто не сохранялись. В любом случае логично предположить, что определенный процент училищ просто никак себя не проявлял и, насколько мне известно, более нигде не упомянут; были также и те, которые так и не получили разрешения на открытие.


[Закрыть].

Чтобы получить разрешение, нужно было убедить местных чиновников, что у вас есть право преподавать, а также доказать необходимость открытия школы, качество программы, стабильность финансирования. В большинстве случаев для этого представлялись сопроводительное письмо, план и программа обучения[82]82
  В плане и программе освещалась деятельность новой школы. План был более общим, в нем обрисовывались такие подробности, как проживание, финансы, штат, а в программе – подробности предлагаемого обучения.


[Закрыть]. В сопроводительном письме указывалась квалификация будущего содержателя и кратко описывались достоинства будущего училища. В плане и программе были указаны подробности повседневной деятельности, список предметов. К моменту, когда документы попадали в Министерство народного просвещения, сопроводительное письмо заменялось письмом от губернского управляющего народными училищами, который подчеркивал основные пункты и добавлял рекомендацию.

Притом что школьная администрация существовала во всех крупных городах черты и, разумеется, в губернских городах, на практике документы, касающиеся еврейских школ, проходили через три основных губернских департамента – в Вильне, Киеве и Одессе. Так, например, педагоги и чиновники из Ковенской губернии направляли документы в Вильну, а не напрямую в Санкт-Петербург. Получив разрешение на открытие частного училища из местного, губернского или центрального департамента Министерства народного просвещения, содержатель далее принимался им руководить в меру своих возможностей. В дальнейшем общаться с властями ему приходилось лишь по одной из двух причин. Во-первых, школы официально находились под надзором местных чиновников, которые проводили регулярные инспекции. Во-вторых, содержатели обращались к официальным лицам за доступом к финансовому вспомоществованию.

Новые правила помогли стандартизировать систему официального открытия частных еврейских училищ. В то же время, пусть и непреднамеренно, правила эти подтолкнули еврейских педагогов к тому, чтобы открывать женские училища. Притом что в законе не было прямого запрета на открытие частных мужских еврейских училищ, на практике основать их было непросто. Мужчины-евреи, которые уже владели частным училищем для мальчиков, вынуждены были интегрировать свои школы в новую государственную систему образования. Это означало, что они теряли контроль не только над программой, но и над руководством школой, поскольку в законе четко оговаривалось, что еврей не может быть директором. Кроме того, власти неблагосклонно относились к прошениям об открытии новых училищ для мальчиков. Таковые могли составить конкуренцию казенным училищам, посещение которых, по замыслу, являлось обязательным.

Парадоксальным образом, решение поддержать государственные еврейские мужские училища и попутное решение не поддерживать женские означало, что единственной сферой деятельности для желающих открывать частные еврейские училища оставалось женское образование. Как видно из таблицы 2.1, число частных женских еврейских училищ с этого момента начало стремительно расти. В следующей главе будет показано, кто и зачем открывал новые женские училища.

Глава 3
Просвещение и своекорыстие
Обучение девочек-евреек в царской России

В 1872 году, когда И.-Л. Гордон уволился из еврейского казенного училища в Тельше (Виленская губерния) и занял престижную должность секретаря еврейской общины Санкт-Петербурга, он оставил в родном городе частное училище для девочек-евреек, которое открыл шестью годами ранее [Stanislawski 1988: 68, 111]. По счастью, свое начинание ему удалось передать в руки нового содержателя, казенного раввина Хазановича, который, судя по всему, работал в училище и раньше[83]83
  Хотя документов периода директорства Гордона не сохранилось, в одном из списков еврейских школ от 1884 года Хазанович указан как бывший заместитель директора. Это наводит на мысль, что до отъезда Гордона он исполнял в училище ту или иную функцию. См.: РГИА. Ф. 733. Оп. 189. Д. 437. Л. 3.


[Закрыть]. Хазанович успешно вел дела еще десять лет, до своей кончины в 1882 году [84]84
  В статье 1880 года один корреспондент даже утверждает, что Хазанович исполнял роль директора лучше, чем Гордон. См.: 3. Тельше И Русский еврей. 1880. № 4. С. 129–130.


[Закрыть]. К этому моменту как училище Гордона, так и получаемое им ежегодное вспомоществование взяла под свой контроль Л. Рудян, выпускница ковенской женской гимназии и жена чиновника из еврейского казенного училища[85]85
  РГИА. Ф. 733. Оп. 189. Д. 437. Л. 3–3 об. (донесение о новом директоре).


[Закрыть]. Получается, что в одном и том же частном еврейском женском училище на руководящем посту последовательно находились школьный учитель с официальным разрешением на эту деятельность, казенный раввин и образованная еврейка, жена чиновника из сферы образования. Насколько типичной была такая ситуация? В этой главе речь пойдет о том, какие люди занимались обучением девочек-евреек и какова была их мотивация.

Как во второй половине XIX века люди приходили к тому, чтобы открывать школы для еврейских девочек? Существовали ли выраженные профессиональные, образовательные и социальные характеристики, которые толкали на это поприще? Было ли такое решение идейным или прагматическим? Насколько типичным или нетипичным было училище в Тельше? Доступ к образованию как мужчин, так и женщин, представителей всех сословий, вероисповеданий и этнических групп, в России постоянно расширялся. Это, в свою очередь, увеличивало потребность в учителях и постепенно вело к росту профессиональных стандартов занятия, статус которого ранее считался достаточно низким. С. Сереньи и К. Руан описали этот процесс применительно к общему российскому контексту, однако очень мало известно о том, как на новые возможности реагировала еврейская община [Seregny 1989; Ruane 1994].

Те, кто ставили перед собой задачу открыть частную школу – толкали ли их к тому спрос на местах, представления о благе еврейской общины, стремление к обогащению или сочетание всех трех этих факторов, – должны были обладать определенными знаниями и умениями. Рассмотрим количественные и качественные данные, которые позволят нам лучше понять, что это были за люди. В первом разделе главы будет предпринята попытка разбить этих педагогов на категории на основании доступных нам списков школ и их содержателей. Далее все категории будут рассмотрены подробнее, с привлечением качественных данных, которые позволяют понять, откуда происходили и чем руководствовались содержатели российских частных еврейских женских училищ.

Должность «содержателя» отчасти была эквивалентна директору, однако включала в себя обязанности управляющего и даже казначея: в маленьких училищах содержатель занимался не только руководством и финансами, но и преподаванием. Именно содержатель подавал бумаги с прошением об открытии школы, получал разрешение на преподавание и, как правило, вел большую часть предметов. В большинстве случаев в школе работали и другие учителя, на полную или неполную ставку, но для содержателя было обычным делом преподавать некоторые или даже все основные предметы.

В доступных нам документах очень редко представлены списки других преподавателей, поэтому рассмотреть их полный состав представляется невозможным. Разительным исключением выглядят документы из Ви льны за 1869 год, где существовало три частных женских еврейских училища и в каждом обучалось от 60 до 70 девочек. В училище В. Кагана было шестеро штатных преподавателей, пятеро мужчин и одна женщина, в училищах А. Шрайбера и И. Гермайзе по четыре в каждом – по трое мужчин и одной женщине[86]86
  YIVO. RG 24. Е 141. L. 139 ob.-140.


[Закрыть]. В этом документе иных сведений нет, однако отдельная форма, находящаяся в архиве Виленской раввинской семинарии, свидетельствует о том, что единственный учитель-нееврей в училище Кагана преподавал русский язык старшим ученицам. Единственная учительница, Ф. Каган, преподавала французский и русский в младших классах; все учителя-евреи были выпускниками Виленской раввинской семинарии[87]87
  YIVO. RG 24. Е 141. L. 17–17 ob. (полный доклад об училище В. Кагана в Вильне за 1869 год).


[Закрыть]. Однако вряд ли эти сведения можно экстраполировать и на другие учебные заведения, поскольку мало где в черте оседлости имелись те же возможности для получения среднего и высшего образования, что и в Вильне.

В принципе данные касательно содержателей женских еврейских училищ крайне неравномерны. Некоторые имена встречаются только в опубликованных и неопубликованных списках. Пол и этническую принадлежность этих лиц в большинстве случаев можно вывести из имени, однако не всегда. В других случаях куда более обширная информация касательно отдельных содержателей доступна из пространной переписки с Министерством народного просвещения и газетных материалов. При этом для достоверного статистического анализа данных недостаточно. В лучшем случае они могут послужить отправной точкой для дальнейших исследований (см. таблицу 3.1).

Неудивительно, что из 149 содержателей подавляющее большинство (129) было евреями, и лишь несколько (12) неевреями (информации о вероисповедании оставшихся восьми содержателей нет). Удивительно, однако, то, что 11 из 12 неевреев были женщинами. Более того, среди содержателей было около трети (47) женщин, из них 35 евреек.

Что до содержателей-евреев – мужчин, то почти половина из них указывала в прошениях, что они состоят на государственной службе: либо в качестве преподавателей казенных еврейских училищ (39), либо в качестве казенных раввинов (4). Видимо, эта информация должна была содействовать успеху прошения. Соответственно, логично предположить, что большинство оставшихся мужчин-евреев – а скорее, все они – на государственной службе не состояли. Иных выводов относительно них сделать не представляется возможным.

Итак, на основании имеющихся данных содержательниц можно разделить по вероисповеданию (еврейки – нееврейки), а содержателей – по профессии (государственные служащие или нет). В следующем разделе речь пойдет о конкретных примерах и дополнительных материалах, способных пролить свет на эти общие характеристики и в особенности на то, что толкало этих людей к открытию еврейских женских школ.

Гордон, самый знаменитый педагог из рассматриваемых в этой книге, открыл свое первое частное еврейское женское училище вскоре после переезда в литовский город Шавли в 1861 году. Впоследствии он прославился как поэт, писавший на иврите, но в тот момент только вступал на литературное поприще и работал учителем в системе еврейских казенных училищ. Вскоре после открытия собственного женского училища Гордон выражал в письме к знакомому надежду, что таким образом поправит свое финансовое положение. Государственное жалованье было маленьким, а семья его все росла [Weisberg 1894:69]. Однако сводить интересы Гордона к чисто финансовым не следует. В своей прозе, поэзии и публицистике он явственно дает понять, что его волнует статус женщины-еврейки. Безусловно, самым известным его утверждением на эту тему стала знаменитая поэма «Коцо шел-юд» («Кончик буквы йуд»), посвященная писательнице на иврите М. Маркель-Моссесон[88]88
  Исторический контекст стихотворения рассматривается в [Stanislawski 1988: 125–128].


[Закрыть].

Таблица 3.1. Содержатели еврейских частных женских училищ, 1831-1881

Главная героиня этой романтической и драматической поэмы – добродетельная и работящая женщина, покинутая мужем и обиженная раввинатом. Повествователь сетует и на положение еврейской женщины в целом, и на отсутствие у нее доступа к образованию. В приведенной ниже строфе Гордон обыгрывает слова, якобы хвалебные, о «добродетельной жене» (Прит. 31:10–31), а также дает отсылку к часто цитируемой мишне из трактата «Сота» (3:4), показывая, как именно женщинам отказывают в праве на образование:

 
Что в том, что даровано вам чуткое сердце и красота,
А Господь не обделил умом и талантом!
Для вас знание Торы – изъян, красота – увечье,
Для вас все таланты – ущербность, любое знание – недостаток[89]89
  Цит. по: [Nash S. 2006: 114].


[Закрыть].
 

В борьбе за права женщин Гордон не ограничивался теоретическими заявлениями. В частной переписке он оказывал моральную поддержку женщинам-писательницам и сделал все, чтобы его собственные дочери получили хорошее образование. В опубликованных письмах Гордона содержатся многочисленные сетования на то, как ему сложно было организовать качественное обучение для своих дочерей. В письме к Маркель-Моссесон, писательнице, при которой он играл роль наставника, Гордон жалуется на то, как сложно найти достойных учителей, и просит ее рекомендаций[90]90
  Ha-Olam. 1936. № 38. Р. 656. См. также [Weisberg 1894: 133,163–164]. О Маркель-Моссесон см. [Balin 2000, ch. 1].


[Закрыть]. Таким образом, Гордон является ярким примером сочетания меркантильного интереса и искренней преданности делу женского образования.

Разумеется, личные письма Гордона сохранились только потому, что к концу жизни он снискал славу. Что касается других содержателей, до нас дошла крайне скудная документация. Трудно сказать, писали ли другие педагоги друзьям о своих финансовых затруднениях, и неизвестно, как они обучали собственных дочерей. Из других содержателей лишь немногие выступали в печати по вопросам образования[91]91
  Об И. Румше и его произведениях см. [Zalkin 2005]; Брук-Брезовский опубликовал две статьи, полностью посвященные вопросам женского образования: «Пансион для еврейских девиц в Бердичеве» (Рассвет. 1860. № 31. С. 204–206) и «Из речи, сказанной содержателем еврейского девичьего пансиона в г. Херсоне» (Сион. 1861. № 20. С. 230). Возможно, у него были и другие публикации.


[Закрыть].

Тем не менее пример Гордона высвечивает ряд важных деталей. Положение казенного учителя стало для него основанием для открытия частного женского училища. Создание в 1835 году казенного раввината и в 1844 году – государственной системы еврейских училищ обеспечило новые профессиональные поприща для определенного круга мужчин-евреев. Чтобы выполнять свои обязанности, учителя и раввины должны были владеть русским языком. Учителя казенных еврейских училищ также должны были сдавать экзамены, даже более строгие, чем те, которые были обязательны для преподавателей частных училищ.

То, что очень многие казенные учителя и раввины, которые решали открыть частные училища для девочек-евреек, имели опыт государственной службы, наводит на мысль, что в их школах все было ориентировано на достижение поставленной государством цели преобразования еврейской общины. В переписке с Министерством народного просвещения следом за именем содержателя сразу же указывается должность учителя казенной еврейской школы или раввина – вне зависимости от того, кем затеяна переписка, им самим или местным чиновником.

Не менее важно отметить, что, выбрав поприще казенного учителя или раввина, эти люди уже обозначали свою позицию внутри еврейской общины. Пойдя на государственную службу и выучив русский, они выделялись из основной массы. Традиционные представители еврейской общины считали их опасными элементами. Это не значит, что они обязательно были радикалами; скорее, выбор профессионального пути ставил их в ряды прогрессистов. Хотя один преподаватель еврейского казенного училища и одновременно владелец частного женского училища, М. Гурвич, впоследствии крестился и стал видным деятелем антисемитской прессы, случай этот нельзя считать типичным[92]92
  Гурвич, впоследствии Гурьев, упомянут в главе, посвященной куда более известному отступнику, Я. Брафману, в [Klier 1995, ch. 12].


[Закрыть]. Большинство казенных раввинов и учителей оставались соблюдающими евреями, несмотря на то что носили современное платье и иным образом сообщали о своей аккультурации.

Не исключено, что те же самые особенности казенных раввинов и учителей, которые делали их подозрительными для некоторых членов еврейской общины, заставляли других евреев спрашивать их совета. Жившая в более поздний период революционерка Е. Бройдо – она родилась в 1876 году в литовском городе Свенцяны – описывает в мемуарах, что русскую литературу ей и двум ее кузинам преподавал учитель из местного еврейского училища [Broido 1967: 4]. В прогрессивной, но религиозной семье И. Елин еврейские предметы преподавал казенный раввин; одновременно она училась в частной русской школе в Могилеве [Yelin 1928: 12].

Если в округе было достаточно семей, которые обращались к учителям и раввинам с просьбой об обучении их дочерей, те, возможно, решали в ответ открыть собственное училище. Например, Гордон одновременно давал частные уроки и преподавал в местном казенном училище в Поневеже – это было его первое место службы как учителя. Только после того, как он перебрался на работу в Шавли, дела его с частным преподаванием пошли так хорошо, что завершились созданием еврейского женского училища. То же самое он осуществил и прибыв в 1865 году в Тельше, на третье место работы. Скорее всего, Гордон был не единственным казенным преподавателем, который добился успеха с частным преподаванием и впоследствии оформил его более официальным и стабильным образом.

Другие евреи, работавшие на правительство, возможно, познакомились со сферой женского образования через коллег или других учителей. Когда Б. Подшкольник, преподаватель каллиграфии из казенного еврейского училища в Россиенах (Ковенская губерния), подал прошение об открытии частного женского училища, он писал, что сам будет преподавать Закон Божий и правописание, а для остальных предметов наймет учителей из местного казенного еврейского училища¹¹. М. Сявцилло, нееврейка, планировала нанять местного казенного раввина для преподавания Закона Божьего на еврейском отделении своего женского училища в Ковно[93]93
  РГИА. Ф. 733. Оп. 98. Д. 214. Л. 2–2 об.


[Закрыть]<sup>[94]94
  РГИА. Ф. 733. Оп. 98. Д. 94. Л. 1 об. (прошение об открытии училища от 1856 года).


[Закрыть]</sup>. Притом что у нас нет подробных сведений о том, кого в итоге наняли эти содержатели и что с ними было дальше, смена руководства в Тельшинском училище говорит о многом. Как было упомянуто выше, есть сведения, что рабби Хазанович был наемным работником в училище Гордона до отъезда последнего в Петербург[95]95
  РГИА. Ф. 733. Оп. 189. Д. 437. Л. 3 (рассуждения о судьбе училища Гордона, 1884 год).


[Закрыть]. То есть Гордон нанял местного казенного раввина, сделав его тем самым идеальной кандидатурой на должность нового руководителя заведения после собственного повышения по службе.

Этот пример также говорит о взаимном перетекании разных ролей. Казенные раввины, преподаватели государственных еврейских училищ и содержатели частных еврейских женских школ все в той или иной степени владели русским и так или иначе стремились к модернизации еврейской общины. Какую именно должность решал исправлять тот или иной человек, видимо, зависело как от местных обстоятельств, так и от уверенности в своих профессиональных качествах. Вероятно, содержание частного училища для девочек-евреек было наименее престижным вариантом, однако и это входило в рубрикацию профессий, целью которых было преображение еврейской общины изнутри, так что многие готовы были исполнять разные роли поочередно.

М. С. Гурович, уроженец Габсбургской империи, прибыл в Одессу, чтобы стать преподавателем первого местного современного училища. После перехода училища в рамки государственной школьной системы Гурович открыл собственное частное женское еврейское училище. В 1852 году ему предложили должность «ученого еврея» Новороссии и Бессарабии[96]96
  Гурович, Маркус Соломонович [Еврейская энциклопедия 1991, 6: кол. 852].


[Закрыть]. Активная деятельность Гуровича в одесской еврейской общине, направленная на внедрение современных образовательных начинаний, сделала его идеальной кандидатурой на этот значительно более важный государственный пост. В своей карьере Гурович поднялся куда выше большинства содержателей женских училищ, при этом переход его из одной роли в другую был явлением вполне типичным.

Некий Банк сдал экзамены на звание учителя и девять лет преподавал в казенной еврейской школе в Каменец-Подольском. После закрытия школы он сдал дополнительные экзамены на должность казенного раввина. Проработав в этой должности три года и не видя никаких перспектив, в 1867 году он подал прошение об открытии женского еврейского училища в Тульчине, также в Подолии[97]97
  РГИА. Ф. 733. Оп. 189. Д. 198. Л. 1–1 об.


[Закрыть]. Банк, образованный еврей, владевший русским, мог выбирать, кем стать в своей общине. Хотя обучение девочек-евреек явно не было пределом его профессиональных устремлений, ему это подходило.

Кроме того, и казенные учителя, и раввины получали крайне скудное жалованье. В проекте законодательства о системе казенных еврейских училищ говорилось, что оплачиваться труд учителя будет в зависимости от предмета и учебной нагрузки. Самый высокооплачиваемый учитель начальной школы мог рассчитывать на 200 рублей в год[98]98
  РГИА. Ф. 733. Оп. 97. Д. 13. Л. 189.


[Закрыть]. Эта сумма сопоставима с доходами других низкооплачиваемых государственных чиновников в России, но на нее невозможно было содержать семью [Lincoln 1978: 97–98].

Казенным раввинам зарабатывать было еще сложнее. Как и православные священники, они не получали регулярного жалованья. Доходы их зависели от щедрости общины. Им обычно платили за те или иные требы – за внесение обязательных записей о рождениях, смертях и браках в местную метрическую книгу [Shohet 1975: 14]. Во многих местах этого на жизнь не хватало. Казенные раввины очень часто занимали и другие должности, например аптекаря или лекаря. Зачастую это были самые светски образованные люди в своих местечках, а исполнять должность раввина они соглашались в качестве служения общине. Что же до казенных раввинов, не имевших профессионального образования, то им приходилось изыскивать другие способы увеличить свой доход.

Итак, общего у казенных учителей и раввинов было материальная нужда, а также профессиональная и социальная близость к области женского образования. В определенных случаях мы видим, что путь к деятельности содержателя начинался с частных уроков или преподавания в школе. Что же касается идеологической мотивации, найти ей объяснения в источниках гораздо труднее.

Гордон, разумеется, неоднократно рассуждал в печати о своих представлениях о Гаскале – не только в художественных текстах, но и в многочисленных статьях в русско-еврейской прессе. В статье 1866 года, написанной для русскоязычного приложения к журналу на иврите «Ха-Кармель», Гордон опубликовал текст речи, которую произнес на открытии девичьего училища в Тельше. В своей речи он пламенно и подробно объясняет, почему русским евреям следует овладевать русским языком и почему женщины-еврейки играют особую роль в этом начинании:

Главную роль в воспитании детей играют матери. Обращаю к вам речь мою, дщери Израиля! Не забывайте, – за домашнее воспитание детей ваших на вас одних лежит ответственность перед Богом, отечеством и потомством. Вот если бы вы, например, говорили в домашнем кругу по-русски, замещение жаргона чистым русским языком было бы вовсе не трудно для ваших детей[99]99
  Гордон И.-Л. Речь И Ха-Кармель (на русском). Вып. 6, № 28. 1866. С. 121–122.


[Закрыть].

При этом понять, насколько типичным было мировоззрение Гордона, довольно трудно. Даже среди убежденных маскилов существовали различия в понимании роли женщины и того, какое ей необходимо образование [Feiner 1993]. Гордон был ярым сторонником прав женщин. Хотя он был далеко не единственным преподавателем казенного еврейского училища, который публиковал в тогдашней еврейской прессе статьи, посвященные женщинам, число его единомышленников было незначительно, и, скорее всего, его преданность делу просвещения девочек-евреек воспринималась как необычная.