Книга: Бесы. Приключения русской литературы и людей, которые ее читают - Элиф Батуман

До Самарканда, Чехова и "Бесов" не добралась, откровенно жаль времени.

Все начинается действительно хорошо и на высокой, даже можно сказать философской, ноте, где вводится красочное описание метафизичности перевода названия "Бесов" Достоевского на английский и в кустах притаился Деррида, но, когда это же повторяется в третий раз в ходе повествования, начинаешь немного приунывать. Рассказ Элиф Бауман о начале ее пути изучения русского тоже сначала захватывает, но потом уже не понимаешь что, где и когда. Заметки не создают впечатления хронологической упорядоченности, уровень автора под конец, когда она обсуждала влияние Льюиса на Толстого или "Живой труп", вызывает вопросы к ее компетентности, а описания других ученых - вопросы этического характера.

В книге очень много автора, очень много. Ее отношений, разных грантов и поездок, и не все из них напрямую относятся к русской литературе. В какой-то момент меня начало немного коробить от того, насколько много я узнаю об авторе, чего бы не рассказала ей в ответ. Но это мелочи, конечно.

В сухом остатке о русской литературе остается пара интересных и свежих мыслей и завораживает-таки та любовь к предмету, к которому мы относимся как к чему-то должному, как и к нашей дефолтной суперсиле понимать нюансы Толстого или Пушкина просто потому, что мы говорим с ними на одном языке. И действительно, язык, в который влюбляешься, ты не выбираешь, он выбирает тебя сам.

Ох, оказалось разочарование. В книге больше внимания не литературе, а самому автору, ее учебе, осваиванию грантов, сплетням о подругах и парнях, обесцениванию других исследователей, описанию курьезных стыдных случаев и учебе в Самарканде.


Книгу хвалят за иронию и смешные наблюдения, возможно, их можно уловить, если верно настроиться. Также могу допустить, что русскоязычному читателю в меньше степени привычен такой автобиографичный блог об изучении какого-либо предмета.


И напоследок в конце книги автор полностью пересказала бесов Достоевского. Полностью. Пересказала. Вот именно об этом спойлере стоило упомянуть в аннотации.



Возможно, все испортили ожидания почитать о литературе)

Предупрежу тех, кто рассчитывает найти в этой книге серьезный литературоведческий труд: от академической науки она довольно далека, что не умаляет достоинств. Автор предстает человеком, который знает русскую литературу лучше абсолютного большинства, а главное - всем сердцем любит ее. И еще, это возможность взглянуть свежим взглядом на давно знакомое, набившее оскомину, воспринимаемое невыносимо скучным, чтобы в очередной раз удивиться, каким сокровищем мы владеем по праву носителей языка.

Американка турецкого происхождения, по своей воле одолевшая не только странный русский алфавит, но и множество книг, им написанных, сумев сохранить по-детски удивленный и восторженный взгляд на русскую литературу, даже будучи лично знакома с реалиями русской жизни - такой нерезидент дорогого стоит. Даже если рассказ о русской литературе становится главным образом рассказом о себе в состоянии перманентного культурного шока от столкновения с героями и сюжетами русской классики в повседневности.

Не суть важно, что значительная часть объема отдана впечатлениям о Венгрии и Средней Азии, странным магнетизмом ввергнутых в сферу притяжения русской классики, а также калифорнийской конференции, посвященной творчеству одесского еврея Бабеля. Неважно, что для нас "под звоны сабель от Зощенко родился Бабель", когда у них есть человек, который может сказать: "Моя религия Бабель" (не Батуман, один из ее друзей.

Или вот, например Лев Толстой, об уходе и смерти которого в доме станционного смотрителя знают почти все, а предшествующий долгий разлад с семьей, дикое завещание, нежелание перед смертью проститься с женой - все эти подробности достояние толстведов, давно переставшее вызывать у них вопросы. И вдруг является она, Шерлок нашего городка с версией о медленном убийстве Зеркала русской революции ядом растительного происхождения. Кто-то хмыкнет, пожмет плечами, покрутит у виска, а кто-то задумается: почему нет?

Аудиокнига, начитанная Натальей Ломыкиной бодро и задорно, отменно передает настроение книги. И нет, не дичь какая-то, но, Бродским начинала, им и закончу:

пространство, которому, кажется, ничего не нужно, на самом деле нуждается сильно во взгляде со стороны, в критерии пустоты. И сослужить эту службу способен только ты.

С другой стороны - ей-богу, я ничего не помню из университетских курсов про Бабеля, и уж точно никогда не испытывала интереса к узбекскому языку и узбекской культуре, хотя мне, в отличии от Элиф, это все было бы проще и ближе, чем ей из ее Калифорнии. Опять же, если бы мне на моем факультете кто-нибудь позволил специализироваться на Драйзере, Вирджинии Вулф или ну буквально хоть на ком-нибудь, кто не набил оскомину за годы школы и университета, я бы тоже, наверное, землю носом рыла и куда угодно ехала.

В целом, читалось интересно, хотя про Достоевского было только чутка в конце, про Толстого чутка в середине, а все остальное - Бабель, Лажечников и Самарканд. Но "Идиота" автора почитаю, пишет она складно и иронично.

Теперь я понимаю, что любовь – весьма редкая и ценная вещь: ты не выбираешь объект, ты делаешься одержим самыми неожиданными вещами, и если для преодоления очередного препятствия надо всего лишь немного поработать, это и есть самый чудесный подарок.