Текст книги "Вместе (не) навсегда"

Элина Витина
Вместе (не) навсегда

Глава 1

Надо было взять наушники. Динамик телефона выкручен на максимум, но даже так он проигрывает грохочущей из колонок музыке. Я знаю, что если закрою глаза, то мелодия из видео сама послушно заиграет в голове, но глаза закрывать нельзя. Я должна это видеть. Должна в мельчайших деталях рассмотреть запись с выступления моей подруги на танцевальном фестивале в Стокгольме. Как никак, она заняла почетное второе место.

По-хорошему бы, конечно, уйти с этой вечеринки прямо сейчас и открыть видео уже дома, но во-первых, я знаю, что мне не хватит терпения, во-вторых, я обещала Алене, что проведу здесь как минимум два часа.

Понятия не имею откуда моя подруга взяла этот срок, видимо, вычитала в одном из модных журналов, которые так любит, что для того чтобы по настоящему распробовать что-то, человеку нужно именно два часа. Ну или может, она рассчитывала что за это время успеет найти себе пару на вечер и тогда надобность в моей компании отпадет сама собой. Да, это определенно второй вариант.

Потому что в ином случае, она бы уже громко возмущалась тому факту, что вместо того чтобы веселиться с нашими одногруппниками, я сижу на полу в незнакомой кухне и пялюсь в телефон. И всячески пытаюсь убедить себя, что способна на искреннюю радость за Динару. Получается, надо признаться, довольно паршиво.

Так что неудивительно, что когда на кухне появляется компания третьекурсников, я излучаю минимум приветствия и максимум враждебности.

– Какие люди! – Излишне веселым голосом протягивает один из них, Паша Устинов. – Что, Алиса, вечеринка недостаточно хороша для твоих танцев?

– Снежные королевы не танцуют, ты не в курсе? – со смехом перебивает его товарищ.

– Эта танцует. Еще как, – гогочет Пашка. Мы с ним закончили одну гимназию, но никогда особо не общались. Во-первых, потому что он был на год старше, во-вторых, потому что несмотря на успешный бизнес родителей, в заветный “список” моего отца он так и не попал. – Сама Шакира в восторге от ее танцев.

– Бейонсе, – сквозь зубы цежу я.

– Какая разница, – отмахивается он. – Главное, что какая-то крутая певичка репостнула видео ее танца на свою песню и после этого наша Снежная королева окончательно зазналась.

Следующие несколько минут он усердно скролит ленту соцсети, пытаясь отыскать тот самый танец. Зря старается. Отец заставил меня удалить видео сразу после того как оно получило такой резонанс.

Наш танец действительно репостнула звезда. Два года назад мы с Динарой разучили движения из ее клипа и я выложила видео на свою страницу, отметив певицу. На следующее утро я проснулась с кучей отметок и сообщений в директе. Вот только зазнаться, как выразился Пашка, я не успела. Отец, когда узнал о произошедшем, был в гневе. Разумеется, не обошлось без сравнения со стриптизершей-мамашей, несмотря на то, что мы были одеты абсолютно прилично и приказал удалить видео.

Динара еще долго злилась на меня за то что я лишила ее минуты славы, но если учесть, что сама я лишилась гораздо большего – возможности продолжать заниматься любимым делом, вскоре она меня простила. Из жалости.

Если до этого отец относился к моему увлечению танцами снисходительно, то после этого случая он заставил меня бросить секцию. Конечно, я я все еще могла танцевать дома, но на видео выступлений своих бывших подруг смотреть без зависти у меня все еще не получается.

Паша еще с минуту сетует на то, что не может найти ролик и студенты, наконец, покидают кухню. Все, кроме одного.

Темные волосы, серые глаза, очень высокий и худощавый. Красивый. Опасный. И взгляд такой внимательный и проникновенный будто пытается прочитать мои самые сокровенные мысли.

Марат Скалаев.

Он учится на третьем курсе и несмотря на то, что дружба с ним не входила в мои планы, я разумеется, знаю кто он такой. Все знают. Сын криминального авторитета. По одной версии его отец торговал наркотиками, по другой оружием, по третьей – всем сразу.

После зачисления мой папочка лично изучил родословную всех студентов и составил список тех, с кем мне дозволялось дружить. Списка с кем общаться возбранялось не было, но если бы отец потрудился его составить, имя Скалаева непременно стояло бы первым и было выделено ядовито-красным цветом, а рядом папочка бы пририсовал кучу восклицательных знаков и черепушку с костями, дабы четко обозначить потенциальную опасность от знакомства с ним.

Нарушать отцовскую волю я боялась, но и заводить друзей по его правилам тоже не горела желанием. Поэтому я решила не начинать новые знакомства в принципе. Благо, Алена поступила вместе со мной и мама-банкир автоматически гарантировала ей место в том самом списке. Весь первый курс я всячески игнорировала одногруппников, доведя до идеала маску равнодушия, которую как оказалось позже, многие приняли за высокомерие и прозвали снежной королевой. Но мне, по большому счету, было наплевать. Так даже легче было выдержать следующие пять лет учебы на ненавистную профессию.

– Это правда, Снежинка? – интересуется Марат. – Станцуешь для меня?

– Снежинка? – мои брови против воли взлетают вверх и я тут же ругаю себя за такое проявление эмоций.

– Предлагаешь, чтобы я звал тебя как все остальные – Снежная Королева? Тебе идет, не спорю, но немного длинновато.

– Можешь называть меня просто королевой, – любезно предлагаю. – Раз уж тебе так хочется сэкономить на словах.

Резонно решив, что разговор окончен, я поднимаюсь с пола, чтобы покинуть кухню, но Марат преграждает мне путь. Он не хватает меня за руку, не удерживает на месте, но тем не менее, одним своим присутствием заставляет меня остановиться. Я поднимаю на него растерянный взгляд и попадаю в капкан серых глаз. Бледные, но не блеклые. Они идеально сочетаются с его светлой кожей и черной одеждой, так что у меня создается впечатление будто передо мной не живой человек, а черно-белая фотография.

– Слишком официально, – на полном серьезе отвечает он. – Может, принцесса? Нет, принцесска. Точно.

Его лицо сияет будто он только что решил сложную математическую задачу, а не выбрал прозвище для девушки, с которой больше никогда в жизни не заговорит, но тем не менее, несмотря на раздражение, я не могу не отметить как сильно преобразилось его лицо от этой улыбки.

Дав себе всего пару секунд чтобы вдоволь налюбоваться ямочкой на его левой щеке, я, наконец, заставляю себя сдвинуться с места и невежливо отпихнув его плечом, направляюсь к выходу.

– Где твои манеры, принцесска? – раздается мне вслед, – Могла бы и попрощаться.

Я знаю, что нарушаю обещание подруге, но какой-то животный инстинкт заставляет меня бежать чтобы оказаться подальше от его обжигающего взгляда. Даже проведя в его компании всего пару минут, я понимаю, что ни к чему хорошему наше знакомство не приведет. Рядом с ним моя привычная маска сползает с лица, словно расплавленный воск. А это непозволительная роскошь. Любые эмоции – непозволительная роскошь для меня…

Глава 2

На следующий день я выхожу после занятий в скверном настроении. Во-первых, не выспалась. Кто, вообще, устраивает вечеринки среди недели? Во-вторых, потому что за мной увязался одногруппник.

Нас поставили парой для практикума и несмотря на то, что на выполнение задания было больше месяца, Ян Грушевский горел желанием начать как можно быстрее. Хотя, судя по тому энтузиазму с которым он воспринял наше партнерство, я начинаю догадываться, что интересует его не столько практикум, сколько моя персона.

Он симпатичный, вежливый, приятный парень. И самое главное, он в том чертовом списке! А значит, общение с ним безопасно для меня.

Но в то же время меня не покидает мысль о том, что у Яна вполне может быть такой же список, только одобренный уже его родителями и его интерес ко мне основан не на искренней симпатии, а на желании заполучить в друзья единственную наследницу МиКрейта – главного детища моего отца.

– Здесь кофейня неподалеку, – не сдается он. – Можем обсудить задание там.

– Сегодня я вряд ли буду способна на какие-то здравые мысли. Извини, но я не выспалась и теперь голова раскалывается.

– В таком случае кофе как раз должен помочь, – не унывает он.

– Я уже выпила три чашки, но даже с таким допингом еле досидела до конца пар.

– Тогда, может завтра?

– Завтра суббота, Ян.

– Я помню. Почему бы не встретиться в субботу? – смеется он и тут же добавляет. – Чтобы поработать над практикумом.

– О нет, суббота – это выходной, – напоминаю прописную истину. – В субботу люди отдыхают.

– Тогда, может…, – он так и не успевает закончить свою фразу, потому что рядом с нами раздается голос Марата:

– Чувак, где твоя гордость? Девушка не заинтересована, неужели непонятно?

Я готова провалиться под землю от стыда. А еще от того, что в душе я рада появлению Скалаева и тому, что он хоть и в грубой форме, но донес до Яна то, на что я потратила последние несколько минут.

– Ладно, мне пора, – бормочет он, заливаясь краской. – До понедельника, Алиса.

– До понедельника, Ян, – чтобы хоть как-то сгладить неловкую ситуацию я выдаю ему свою лучшую улыбку и даже машу рукой. Затем поворачиваюсь к Марату и шиплю: – Обязательно было вмешиваться?

– Вообще-то я рассчитывал на твою благодарность, – как ни в чем ни бывало заявляет он.

– Зря, – напустив в голос равнодушия бросаю я и направляюсь к своей машине.

Сегодня я не позволю ему застать меня врасплох, я прекрасно контролирую маску снежной королевы.

– Вау, принцесска, – Марат заливисто свистит, глядя на отполированные бока моего черного “мерседеса”. – Папочка Крейтор определенно любит свою дочь.

Я молча захлопываю дверь перед его носом, но еще какое-то время не трогаюсь с места. Его слова никак не идут из моей головы. У меня есть все, о чем можно мечтать: шикарная тачка, целая гардеробная дизайнерских шмоток, практически безлимитный счет в банке. Значит ли это, что папочка Крейтор меня любит? Это абсолютно… совершенно ничего не значит.

Какое-то время я продолжаю делать вид, что усердно настраиваю положение зеркал, сама же слежу за Скалаевым. Почему-то мне интересно посмотреть на его машину и оценить насколько “папочка любит его”. Судя по слухам о его отце, в деньгах он тоже не должен нуждаться. Правда, вместо того, чтобы направиться к собственной машине, Марат подходит к одному из своих одногруппников, перекидывается с ним парой слов и залезает на пассажирское сиденье. “А это уже интересно”, – мысленно ухмыляюсь. – Отобрали права за многочисленные нарушения? Или может, машина в ремонте?”. То что у него может просто не быть автомобиля я в расчет не беру, в нашем университете у каждой собаки есть собственный транспорт, поэтому мне бы и в голову не пришло представить, что Марат добирается до учебы на троллейбусе.

Спустя полчаса я паркую машину у дома и минуя кухню, поднимаюсь сразу к себе в комнату.

– Алиса, детка! Ты уже вернулась? – раздается голос за моей спиной и я вздрагиваю на массивных ступенях. Буквально доли секунды хватает мозгу, чтобы проанализировать голос и мои плечи тут же расслабляются. Я же знаю, что отца не может быть дома. Откуда такая реакция?

– Добрый день, Егор Павлович, – улыбаюсь я дворецкому. – Я думала, вы уже ушли.

– Людмила ушла, – он кивает в сторону кухни, где обычно обитает наша домработница, – а я остался убедиться, что ты не оставишь без внимания ее яства.

Я невольно улыбаюсь и бросив сумку на лестнице, иду в кухню.

– Только если вы составите мне компанию.

– Ну разумеется, – подмигивает он мне. – Чтобы я добровольно отказался от ее стряпни?

Егор Павлович слегка касается моего плеча, когда я прохожу мимо и я борюсь с желанием прильнуть к нему, как делала в детстве. Несмотря на наличие отца, нескольких нянь, учителей и домработниц, я смело могу сказать, что именно он вырастил меня. Сейчас мужчина уже на пенсии и проводит в нашем доме гораздо меньше времени, но я все равно считаю его своим самым близким человеком. Вот такая у меня жалкая жизнь, да.

Глава 3

В понедельник после пар я пытаюсь найти в холле Алену, когда вижу, что она стоит в компании Яна. Утром он уже пытался назначить очередную встречу для обсуждения практикума, причем, мое предложение заняться этим в библиотеке его не воодушевило, он вновь настаивал на кофейне. И хоть я понимаю, что не смогу избегать его вечно, сейчас я точно не готова к очередному штурму.

Поэтому, едва завидев его на горизонте, я ныряю за колонну и пишу сообщение подруге, чтобы не ждала меня. Из своего укрытия я вижу как она читает сообщение, говорит что-то Грушевскому и идет к выходу, но тот вместо того чтобы покинуть университет в ее компании, остается в холле.

Черт, через несколько минут толпа студентов поредеет и мое укрытие будет рассекречено, поэтому прильнув к группе старшекурсников я следую за ними. Чувствую себя при этом глупее некуда, но если я уж я в присутствии буфера-Алены не была готова к встрече с ним, то без нее не решусь тем более.

Толкаю первую попавшуюся дверь и вваливаюсь в какой-то темный чулан. Оглядевшись, я понимаю, что мне, в принципе, повезло. Здесь нет ни швабр, ни ведер, лишь старые парты и стулья, а вплотную к окну придвинут огромный шкаф из-за чего в комнате царит полумрак. Сойдет. Отсижусь здесь минут десять и с чистой совестью отправлюсь домой. Уверена, Яну быстро надоест бегать за мной и путь будет свободен.

Однако моим мечтами об одиночестве не суждено сбыться, потому что в следующее мгновение дверь распахивается и на пороге появляется Марат.

– Не самое подходящее место для королевы, – усмехается он, встретившись со мной взглядом. – Я же говорил, принцесска идет тебе больше.

– Что ты здесь делаешь? – нервно глядя за его спину, я рывком втягиваю его внутрь и захлопываю дверь. Не хватало еще чтобы Грушевский увидел нас здесь.

– Прячешься от воздыхателя? – спрашивает он изогнув черную бровь. Мой вопрос он, разумеется, игнорирует.

– Не твое дело, – даже не пытаясь скрыть раздражение шиплю я.

– Серьезно, Крейтор, почему бы просто не отшить парня? Для той, кого прозвали Снежной королевой, ты слишком паришься чтобы не обидеть чувства этого парня, Что, не такая уж ты равнодушная и холодная как хочешь казаться?

Хочу казаться? Он реально думает, что я добровольно создала себе этот образ?

Возмущение вихрем проносится по венам, но я лишь вздыхаю, не желая показывать свои эмоции.

– Главное, что твои чувства я беречь не намерена, поэтому скажу прямо: оставь меня в покое.

– Вот, теперь я вижу в тебе будущую главу МиКрейта, – засмеялся он. – Стальной характер тебе пригодится, без него будет сложно управлять такой компанией.

– Я не хочу управлять компанией, – еле слышно признаюсь я. Понятия не имею что на меня нашло, это, наверное, вообще впервые когда я произношу эту фразу вслух, а Марат явно не тот, с кем стоит говорить по душам. По большому счету, мне с ним вообще говорить не стоит.

– Дай угадаю, – его взгляд с интересом скользит по моему лицу и останавливается почему-то на губах. – Папочка об этом не знает?

Я лишь мотаю головой и отведя взгляд в сторону облизываю губы, подозревая, что такой интерес к ним вызван тем, что у меня случайно смазалась помада.

Марат меня пугает. Он совсем не похож на тех парней, с кем я привыкла общаться. Даже самые отпетые мажоры, которые считают себя повелителями жизни и регулярно устраивают дебоши в клубах и ресторанах, умеют быть домашними и цивилизованными когда надо. Марат же дикий. Необузданный. Ему наплевать на общественные правила. Все в его внешности кричит о том, что не стоит даже пытаться его приручить. Это меня пугает, да. Но еще и вызывает дикий интерес. Интригует. Может, потому что сама я никогда не рискну идти против общепризнанных норм? Интересно, каково это, делать то, что пожелаешь, а не то что нужно? Другим, разумеется.

– Чем бы ты хотела заниматься? – вдруг интересуется он. – Если бы отец не запихнул тебя на юрфак, не готовил кресло в компании, чем бы ты занималась?

– Что? – я, кажется, даже рот от удивления открываю. Никто и никогда не задавал мне такой вопрос. Даже в детстве меня не спрашивали стандартное “кем ты хочешь стать, когда вырастешь?” потому что этот вопрос был решен заранее.

– Ну же, принцесска, только не говори, что в голову не приходит ничего кроме круглосуточного шоппинга и СПА. Не разочаровывай меня.

– Я бы открыла школу танцев, – выпаливаю я. Причем, не знаю кто из нас удивился больше.

– Надеюсь, что-то типа пол-дэнса или как там танцы у шеста нынче называются? – с глумливой улыбкой уточняет Марат.

В первую секунду меня сковывает страх из-за того, что Скалаев знает о моей маме, но глядя на его веселье я понимаю, что он просто сказал первое, что пришло в голову.

– Папу бы удар хватил, – улыбаюсь я.

– Могу представить, – мечтательно произносит он.

– Лучше не надо, – все еще улыбаясь прошу. Что-то мне подсказывает, что причин недолюбливать моего отца у него нет, а значит представлять он собирается непосредственно мои танцы. У шеста. Предполагаемого, разумеется.

– Ты совсем не такая как я себе представлял, – вдруг заявляет он.

Почувствовав как щеки заливаются румянцем я отворачиваюсь от его сверлящего взгляда. Кожей ощущаю, что он продолжает изучать мое лицо, но сама с усердием вывожу узоры на пыльном столе, гадая что он имел ввиду. Я не такая холодная, как кажусь? Не такая высокомерная? Или может, он надеялся, что я придумаю себе какое-то более “высокое” и благородное занятие типа присоединиться к миссии красного креста. Спасать жизни это вам не задом под музыку крутить.

Даже не глядя на него, я уверена – Марат в курсе как меня смущают его слова. И да, он наслаждается моей неуверенностью и робостью.

В какой-то момент я сдаюсь и смотрю прямо в его глаза. Я хочу доказать ему, или может самой себе, что не боюсь. Несколько секунд мы просто смотрим друга на друга. Я с вызовом, он – с интересом.

Тень падает на его лицо отчего острые скулы выделяются ещё больше, а глаза светятся опасным блеском. Он медленно наклоняет голову вперёд и пока я завороженно смотрю на его губы, он накрывает ими мои. На мгновение мы оба замираем, его губы мягко вжимаются в мой рот, но не двигаются, а серый взгляд следит за моей реакцией.

Это так интимно, что от страха я закрываю глаза и в следующую секунду мое сердце пускается в дикую пляску потому что он легонько проталкивает свой язык внутрь и проводит им по моей верхней губе. Горячее дыхание обжигает меня и снаружи и внутри, а всякие мысли словно от штормового порыва ветра вылетают из головы.

Через несколько секунд Марат отрывается от меня и глядя на мои пылающие щеки произносит:

– Надо же, не растаяла! Я боялся что поцелуй будет летальным для Снежной королевы.

Это заявление быстро помогает мне прийти в себя и я резко отталкиваю его от себя.

– Что ты творишь, кретин? – цежу я сквозь зубы и для наглядности бью его ладонями в грудь. – Как ты посмел?

– Ты вроде бы не особо сопротивлялась, – заявляет он с самодовольной ухмылкой.

– Ты… ты, – я чувствую как начинаю задыхаться и на глазах предательски выступают слезы. – Все должно было быть не так! Я не так себе представляла первый поцелуй.

Со злостью окидываю взглядом темную аудиторию, пыльные парты, сломанные стулья… нет, это должно было случиться иначе.

– Ты представляла себе наш первый поцелуй? – Марат посылает мне самодовольную улыбку.

– Мой первый поцелуй, идиот! Мой!

– Это был твой первый поцелуй? – он ошарашено смотрит на меня и кажется даже делает шаг назад. – Прости, я не знал.

Конечно он не знал. Во вселенной Марата Скалаева вряд ли есть девятнадцатилетние девушки, которые ещё ни разу не целовались, да что уж там – девятнадцатилетних девственниц в его вселенной тоже нет.

– Я понимаю, что было бы вежливо сейчас сказать, что мне жаль… но мне не жаль, принцесска. Совсем не жаль.

Глава 4

Всю последующую неделю мне приходится прятаться не только от Яна, но и от Марата. Хотя, не то чтобы он особо настойчиво искал со мной встречи. Я бы даже сказала – вообще не искал. Но тем не менее, завидев его в холле университета я старательно делаю вид, что увлечена чем-то другим и даже не смотрю в его сторону.

А вот Грушевский не теряет надежды поработать над совместным проектом и к середине недели я сдаюсь. Тем более, что задание действительно пора начинать.

По дороге к парковке Ян объясняет мне как проехать к той самой кофейне и когда я сажусь в машину, случайно встречаюсь взглядом с Маратом. Он стоит возле крыльца и слегка прищурившись от яркого осеннего солнца смотрит прямо на меня. Я успеваю заметить на его лице приветливую улыбку, которая тут же сползает как только он замечает Яна.

Парень как раз вспомнил правила этикета и поэтому зачем-то решает помочь мне устроиться на водительском сиденье. Он слегка, будто случайно касается моего плеча и пообещав, что поедет сразу за мной, садится в свой громоздкий внедорожник.

Я делаю глоток кофе под испытующий взгляд Яна и замечаю:

– Неплохо.

– Я же говорил, – улыбается он, будто собственноручно сварил мне напиток. От этого мне почему-то хочется добавить, что капуччино с халвой в моей любимой кофейне гораздо вкуснее, но я сдерживаюсь. Парень не сделал ничего плохого и он явно не виноват в том, что у меня плохое настроение.

Мы легко справляемся с заданиями, но приходится признать, что львиную долю работы делает все-таки Ян. Я же скролю ленту соцсетей, переписываюсь с Аленой и всячески отлыниваю от нудной работы. Но Грушевский никак не выказывает свое недовольство даже когда у меня звонит телефон.

– Мы уже в городе, – радостно заявляет Динара. – И я с нетерпением жду встречи, чтобы лично поблагодарить тебя за свою победу. Серьезно, подруга, спасибо.

– Прекрати нести чушь. Эта победа – исключительно твоя заслуга, – в который раз повторяю ей.

– Я крута, не спорю, – смеется она, – но если бы не ты, я бы ни за что не смогла поехать в Стокгольм.

К сожалению, это правда. Родители Динары в разводе и отец полностью занят своей новой семьей, на старшую дочь у него не находится ни времени, ни денег. Мама – обычный инженер и поездку на соревнования не могла бы оплатить при всем желании. В детской секции большую часть расходов на себя брали спонсоры, но сейчас Динара совершеннолетняя и увы, участие в фестивалях ей приходится оплачивать из собственного кармана. Точнее, из моего.

– Это моя подруга, – поясняю Грушевскому и с гордостью добавляю. – Она заняла первое место на соревнованиях по танцам.

– Что люди только не придумают, лишь бы не работать, – вздыхает он с улыбкой.

– Ты считаешь, что танцы – это несерьёзно? – уточняю на всякий случай.

– А ты? – не замечая моей растерянности продолжает он. – Что хорошего в танцах? Два прихлопа, три притопа и все, я звезда, приходите посмотреть на меня и несите ваши деньги? На завод бы их всех отправить.

– Это же искусство, – возражаю я. – Что насчет музыкантов?

– Выучить семь нот и тупо переставлять их туда-сюда создавая при этом “гениальные” произведения большого ума не надо, – смеется он. Затем он, видимо, видит мое лицо и примирительно добавляет: – Ладно-ладно, я не хотел обидеть твою подругу, прости. Просто терпеть не могу эти творческие натуры.

– Все в порядке, – киваю я. – Давай закончим с заданием.

Следующие полчаса я не могу отделаться от мысли, что мне хочется поскорее оказаться дома. Я прекрасно понимаю, что он не хотел обидеть Дину, ни тем более, меня, но тем не менее от его слов во рту остался неприятный осадок, который не в силах смыть даже его хваленый кофе и творожные пирожные. Поэтому, когда он огорченно заявляет, что если на этой неделе я занята, то придется ждать еще дольше, потому что потом он уезжает в Венгрию с родителями, я вздыхаю с облегчением.

Однако, облегчение длится не долго, потому что на следующий день Марат находит меня на большой перемене и под удивленные взгляды одногруппников отводит в сторону.

Несмотря на раздражение, я покорно следую за ним, догадываясь, что мой отказ вызовет куда больший интерес у студентов. Пройдя немного дальше от толпы, он останавливается и не теряя времени на приветствие интересуется:

– Сегодня тусовка у Кисилева. Придешь?

– Что за дурная привычка устраивать вечеринки среди недели? Ты о здоровом сне в курсе?

– Неа, – заговорщицки подмигивает он. – Я считаю, что ночью можно найти куда более интересное занятие, чем сон.

Потом он, видимо, вспоминает с кем разговаривает, а может просто замечает как запылали мои щеки, поэтому быстро добавляет:

– Я ни на что не намекаю, расслабся. Если придешь на вечеринку, я могу гарантировать, что твоей чести ничего не угрожает, – его губы при этом расплываются в такой многообещающей улыбке, которая как раз говорит об обратном – под угрозой не только моя честь, но и сердце.

– У меня другие планы на вечер, – стараюсь добавить в голос как можно больше холода. – Так что это ты расслабься.

Поспешно направляюсь к Алене, которая все это время ждала меня неподалеку и наверняка слышала наш разговор.

– Ты чего отказалась? – шипит она. – Там все старшекурсники будут.

– Они и в универе есть, – резонно замечаю я. – Хочешь с ними затусить – вперед, – я широким жестом указываю ей на столы в кафетерии. – Выбирай любого.

Подруга мой юмор не оценила и до конца большой перемены пытается уговорить меня передумать. Но я непреклонна. Хватит того, что я в прошлый четверг поперлась с ней на ту вечеринку и в итоге просидела одна на кухне пока она развлекалась. Достаточно. Следующая моя вечеринка – выпускной через четыре года.

Весь вечер я упорно готовлюсь к завтрашнему семинару, но не могу сказать, что особо продвинулась. Господи, мне кажется, если бы отец запихнул меня на ракетостроительный факультет, у меня и то было бы больше шансов на успешную учебу. Ненавижу юриспруденцию. Всем сердцем!

Ближе к полуночи я вспоминаю свои собственные слова о здоровом сне, откладываю учебники и иду в душ.

Выхожу я из него в короткой шелковой сорочке, поэтому неудивительно, что с моих губ слетает громкий визг, когда я вижу, что на моем подоконнике восседает Марат. Ладно, тут я погорячилась. Думаю, даже если бы на мне была надета шуба до пят, я бы все равно заорала.

– Что ты здесь делаешь? – цежу я сквозь зубы, пока Скалаев увлеченно изучает мои голые ноги.

– Ты не пришла на вечеринку, – он пожимает плечами, будто это нормальное объяснение и, наконец, переводит взгляд на мое лицо, не забыв перед этим уделить внимание декольте.

– Как ты сюда попал? – решаю переформулировать вопрос.

Марат снова пожимает плечами и кивает на окно за своей спиной. Спайдермен хренов. Моя комната, между прочим, на втором этаже.

– Участок охраняется, – напоминаю я больше себе, чем ему.

– О да, этот отряд морских котиков пьет пиво под футбол. Думаю, отсутствие хозяина способствует их расслаблению.

– Ты и расписание моего отца успел выучить?

– Да ладно, о подписании контракта в Гамбурге вся бизнес пресса говорит. Тут не надо быть гением, чтобы понять, что он все еще там.

Гением быть не надо, а вот за бизнес прессой следить стоит, – делаю себе пометку.

Я понятия не имею где сейчас находится отец. Думала, что обычная командировка, а он, оказывается какой-то важный контракт заключает. Надо бы почитать чем там опять великий Михаил Крейтор прославился…

Я открываю рот, чтобы повторить свой вопрос и выяснить, наконец, зачем он залез в мое окно, но он меня опережает:

– Неплохой домик. Уютный.

Даже несмотря на то, что его голос не пропитан сарказмом, я понимаю, что он издевается. Вряд ли кому-то придет в голову назвать эти пятьсот квадратов уютными. Современный. Богатый. Модерновый. Огромный. Но никак не уютный.

Вслух я это, разумеется, не говорю. Наверняка Марат решит, что я просто “зажравшаяся” девица.

– Я вижу, тебе холодно, – он вдруг разворачивается и закрывает окно за своей спиной, а мои щеки моментально вспыхивают огнем и я готова сквозь землю провалиться от стыда. Спешно накидываю огромный махровый халат, чтобы прикрыть грудь, на которой под тонким слоем шелка отчетливо просматриваются мои формы и растерянно смотрю на Марата.

Зачем он так? Сейчас он с интересом рассматривает мою комнату и, кажется, уже и забыл о своих словах, я же до сих пор не знаю куда себя деть. И уверена, даже после того как он уйдет, я еще полночи буду прокручивать эту ситуацию в голове.

Вот что с ним делать? Позвать охрану? Вежливо попросить уйти?

Стоит признать, я абсолютно не знаю как поступить. Марат меня не пугает, скорее интригует, но в то же время рядом с ним я теряюсь. У меня почти нет опыта общения с противоположным полом и я абсолютно не знаю как себя вести в его присутствии. Он же, наоборот, чувствует себя в моей спальне как в своей тарелке: подходит к столу, берет фоторамку, вертит в руках смешную розовую ручку с фламинго на кончике, тянется к блокноту с балериной и тут я не выдерживаю и бросаюсь вперед, чтобы выхватить записную книжку из его рук.

– Тайный дневник? – усмехается он, задирая руку с блокнотом вверх.

– Отдай, – требую я и делаю пару тщетных попыток допрыгнуть до него, но добиваюсь только того, что халат сползает с правого плеча и я практически прижимаюсь к нему грудью.

Мы стоим так близко друг другу, что мои волосы касаются его плеча. Он аккуратно проводит рукой по белой пряди и заправляет ее за ухо. Точнее пытается. Непослушные локоны тут же спружинивают обратно.

Смущаясь, я отступаю, пытаясь вытравить из легких исходящий от него запах сигарет. Как вообще можно курить эти вонючие палки? Ладно, на здоровье ему наплевать, но запах… бр!

– Отдай блокнот, – повторяю я свою просьбу и даже добавляю вежливое: – Пожалуйста.

– Что, боишься, что я узнаю твои грязные секретики? – интересуется он. – Признавайся, ты написала что-то обо мне?

Он с самодовольной улыбкой открывает блокнот и я с удовлетворением наблюдаю как вытягивается его лицо. Вместо сопливых признаний дневнику, на которые он, вероятно, рассчитывал, его ждут столбики цифр, адреса, цены и много других непонятных записей.

– План по захвату мира? – спрашивает Марат вздернув черную бровь вверх.

– Не твое дело, – я наконец вырываю блокнот из его рук и убираю его в ящик стола.

Затем я делаю то, чего сама от себя не ожидала: скидываю халат, залезаю под одеяло и водрузив на глаза маску для сна, заявляю:

– Уже поздно и мне пора спать. Иди домой, Марат.

Я надеюсь, что так Скалаев поймет, что я не заинтересована в дальнейшем общении и снова воспользуется окном. Но вместо удаляющихся шагов, я слышу, что он приближается и в следующее мгновение матрас рядом со мной прогибается под его весом и Марат тихо отвечает:

– У меня нет дома, Алиса.