Текст книги "Вместе (не) навсегда"

Глава 54

Начинаю часто-часто моргать, когда вижу во что Марат превратил фабрику. Во что превратилась моя танцевальная студия… Но нет, плакать мне нельзя. И не потому что я не хочу, чтобы кто-то из окружающих заметил мои слезы. Нет, я просто не заслуживаю это. Не заслуживаю того, чтобы дать волю эмоциям. Я сама все разрушила… И пусть это руки Марата разбили зеркала, наши отношения, наше счастье разбила именно я.

Первый этаж претерпел минимум изменений, Скалаев не стал ничего кардинально менять, лишь разделил огромное пространство на зоны. Там, где раньше находилась моя студия сейчас что-то вроде танцпола, посередине небольшая сцена, на которой бьются в конвульсиях три девушки в вызывающих нарядах.

Слева находится небольшая барная стойка, за которой орудуют два парня. Ввиду отсутствия униформы сложно понять наемные ли они работники или просто гости, но судя по очереди из желающих заполучить выпивку, коктейли они смешивают неплохо.

Видимо, Максим Воронцов не соврал. Среди гостей я действительно не вижу никого младше четвертого и пятого курса. Но тем не менее, здесь много и других незнакомых лиц… Хотя нет, если присмотреться, то все-таки лица в большинстве своем знакомые, правда, видела я их не в университете, а на многочисленных мероприятиях МиКрейта и даже в светских хрониках.

Как Марату удалось заполучить таких посетителей? Или нет… как им удалось попасть сюда? Охранник сказал, что вход только по приглашению. Значит ли это, что Марат их всех знает?

Чувствую очередной укол грусти, когда понимаю, что совсем ничего не знаю о нем. Он стал моей первой любовью, моим первым мужчиной, но я так и не смогла узнать его лучше. Он никогда не рассказывал о своем прошлом, но если учесть, что я не была готова делиться своим, то это меня устраивало. И только сейчас я понимаю, что даже о его настоящем я толком ничего не знала.

Сканирую толпу в поисках Скалаева и несмотря на то, что здесь явно больше сотни человек, практически сразу нахожу его силуэт. Он стоит в компании двух парней и трех девиц и о чем-то с ними разговаривает. В руках его собеседников стаканы с выпивкой, но Марат не пьет. Видимо, тот злополучный вечер нас обоих отвернул от алкоголя похлеще кодирования профессионалами. Лично я твердо для себя решила, что к выпивке больше никогда в жизни не притронусь.

Собеседник Марата замирает на полуслове и смотрит на меня. Проследив за его взглядом, остальные члены компании тоже одаривают меня любопытными взглядами. Но только не Марат. Он продолжает стоять как ни в чем не бывало и делать вид, что увлечен разговором. Получается у него довольно скверно, особенно если учесть, что внимание его собеседников приковано ко мне и поддерживать разговор они больше не в состоянии.

– Нам нужно поговорить, – даже не стараюсь перекричать музыку. Уверена, Марат уже успел выучить эти слова за последние недели.

– Нам? – усмехается Марат. – Ты снова приняла решение за нас обоих?

Под насмешливые взгляды девушек, он отворачивается от меня и продолжает разговор, начатый до моего появления.

Пытаясь не показать разочарование, я отхожу от них, но вместо того чтобы отправиться к выходу, как должно быть, ожидал Марат, направлюсь к лестнице. Второй этаж он судя по всему тоже переделал, но надеюсь, что его спальня осталась на прежнем месте.

Я успеваю переступить порог комнаты, когда слышу тяжелые шаги за собой.

– Что ты здесь забыла, Алиса? – раздувая ноздри интересуется Марат.

– Я же сказала, что нам надо поговорить, – пожимаю плечами. Я пыталась по-хорошему, но видимо, как и с нашими студентами, иногда нужно быть немного стервознее, чтобы добиться своего. Правда, на Марата это не действует. Могла бы и догадаться.

Он проходит мимо меня и направляется к кровати, на которой сразу же оживляется Рамик. Я стараюсь сделать вид, что меня не задевает тот факт, что на мое присутствие он никак не отреагировал. Не мог же он меня забыть за эти несколько месяцев? Но пес лишь равнодушно смотрит в мою сторону и тянется к хозяину, чтобы тот почесал у него за ухом.

– Пожалуйста, Марат, – мой голос дрожит от боли, обиды и всего того вороха чувств, что копились во мне все это время. – Выслушай меня.

Его рука застывает на голове Рамзеса и он, наконец, смотрит на меня. В его взгляде нет той злости, которая читалась в словах, нет обиды… там только боль.

– Чего ты хочешь от меня, Алиса? – вздыхает он и проводит руками по своим волосам.

– Я хочу попросить у тебя прощения. Хочу все объяснить. Хочу сказать как сильно я жалею о том вечере, – дыхание сбивается от того как быстро я произношу эти слова. Я не знаю насколько хватит его терпения и поэтому стараюсь как можно быстрее сказать все это. – Каждый день я просыпаюсь и засыпаю с этой мыслью, Марат. С мыслью о своей ошибке…

Подхожу к нему вплотную и обхватываю его скулы руками, но он их тут же сбрасывает.

– Ты меня убиваешь, Алиса. Убила тогда и продолжаешь это делать будто тебе все еще мало…

При этих словах он огибает меня и быстрым шагом направляется к выходу, будто боится оставаться со мной наедине. Я бегу за ним, не понимая что делать дальше. Облегчение от того, что увидела свое имя в списке улетучивается. Но тогда почему я смогла сюда попасть? Почему он позволил мне прийти?

Достигнув первого этажа, Марат останавливается так, что я почти врезаюсь в него и оборачивается:

– Развлекайся, Алиса. Или смотри как развлекаюсь я.

Он хватает проходящую мимо девушку за руку и притягивает к себе. Она ойкает от неожиданности, но тут же расслабляется когда понимает в чьих руках оказалась.

И до меня, наконец, доходит почему я оказалась в списке приглашенных.

Нет, Марат не сменил гнев на милость. Он позвал меня не потому что готов, наконец, поговорить. Он позволил мне прийти, чтобы отомстить. Чтобы на своем примере показать как это больно, когда человек которого ты любишь, целует другого…

– Хорошо, – выкрикиваю я ему вдогонку. – Можешь поцеловать ее и мы квиты. Поверь мне, даже без этой демонстрации я знаю как это больно. Пусть фото Лены оказалось фальшивкой, я-то этого не знала. И если ты думаешь, что я испытала меньше боли, чем ты, то ты ошибаешься.

– Ошибаюсь? – бросив девушку, Марат в мгновение ока оказывается рядом. Нависает надо мной словно грозовая туча и впившись своими серыми глазами в мои, злобно произносит: – И снова ты сравниваешь несравнимое, Алиса. Тебе всегда так хочется быть на первом месте… Думаешь, что нам было одинаково больно? Возможно, от фото, да… Но не думаю, что Лена смогла бы красочно и главное, правдоподобно, рассказать тебе как мы трахались, насколько мокрой она была, когда я входил в нее, насколько…

– Хватит! Перестань!! – Будто со стороны понимаю, что ору. Но от одной мысли об их сексе мне становится плохо. Я бы не пережила. Если бы Лена в довесок к фото рассказала мне что-то подобное, я бы просто не пережила.

– Что, не хочешь проявить фантазию? – наигранно сокрушается Скалаев. – А вот мне и не пришлось. Грушевский сам в подробностях все мне рассказал.

– Что за бред? Он тебе…? Он тебе сказал, что спал со мной? – Чувствую как глаза округляются и к горлу подкатывает тошнота. – Это был просто поцелуй. Быстрый. Я…

Запинаюсь на полуслове и тело снова пробирает озноб. Как и в тот вечер, когда Грушевский засунул язык мне в рот. Когда я озвучивала ему свою просьбу, я сразу предупредила, что не готова к чему-то большему, что я всего лишь хочу отомстить Марату. А когда Грушевский попытался углубить “постановочный поцелуй”, я слетела с его колен и тут же потянулась к бутылке, из которой уже успела сделать несколько глотков “для храбрости”.

– Неужели я тебе настолько противен? – с ноткой грусти и раздражения поинтересовался он.

Тогда я отчаянно попыталась заверить его, что просто не ожидала настоящего поцелуя, но думаю, мы оба с ним понимали, что я вру. Потому что да, мне было неприятно. Несмотря на то, что тогда я была уверена, что Марат мне изменил, прикосновения другого мужчины мне были неприятны. Не зная как сгладить неловкую ситуацию, я продолжила пить, а дальше… после этого я уже ничего не помнила. Но тем не менее, я уверена, что секса у нас не было.

– Я не знаю что там Грушевский тебе наговорил, но ничего подобного не было, – заверяю Марата и даже головой трясу, настолько абсурдной мне кажется мысль.

– Серьезно, Алиса? – хищно улыбается Марат. – Тогда откуда он узнал о твоей татуировке? Для этого ты как минимум должна была снять белье…

Глава 55

Чувствую как начинаю оседать на пол, но вовремя облокачиваюсь о бетонную колонну и позволяю себе закрыть глаза. Всего несколько секунд. Мне надо всего несколько секунд, чтобы проглотить эту информацию, а иначе я рискую ею захлебнуться.

Ян не мог знать о моей татуировке. Для фото я расстегнула блузку, но не больше… ничего больше не было. Просто не могло быть. Я в этом уверена. По крайней мере, за последние месяцы мне удалось себя в этом убедить. И сейчас, посреди этой веселящейся толпы я не готова снова погрузиться в темную пучину сомнений.

Решительно открываю глаза, напомнив себе, что мои несколько секунд прошли. Большего я не могу себе позволить. Не здесь.

Возможно, дома я дам волю подкатывающей истерике и мерзкие когти отчаяния снова вонзятся в меня со всей силой, терзая не только плоть, но и душу. Но сейчас мне нужно собраться. Надо еще хоть чуть-чуть побыть сильной.

Мне нужно поговорить с Яном. Но как это сделать, если никто не знает где он? Хотя нет, почему же никто? Наверняка, Марат знает. Вот только я ни за что в жизни не решусь спросить у него. Уверена, он расценит мой интерес как очередной повод убедиться в моей связи с Грушевским. А если он узнает… если вдруг выяснится, что Ян не соврал и между нами что-то было, что он воспользовался моим телом против моей воли, тогда Марат его просто убьет. И несмотря на всю ту ненависть, что я продолжаю испытывать к нему и Лене, к этим двум виновникам всех наших бед, я не готова взять на себя ответственность за убийство. Даже не хочу сейчас вступать в спор с совестью, решая заслужил бы Ян это, я слишком озлоблена, слишком сломлена, слишком… устала.

Но мне нужно узнать. Прежде чем я попытаюсь снова поговорить с Маратом, я должна быть на сто процентов уверена, что той ночью ничего не было. Потому что если было, если мы все-таки зашли дальше поцелуев… то Марат прав, я не заслуживаю разговора. Я не заслуживаю его.

Осматриваю танцпол в надежде найти хоть кого-то из друзей Яна. Наших однокурсников здесь нет, а из старших ребят я сама мало кого знаю. Но тем не менее, завидев знакомые лица направляюсь к столику с небольшим диванчиком, на котором сидят четверо парней и по очереди затягиваются кальяном. Они весело над чем-то смеются, однако стоит мне подойти к ним, замирают на полуслове и всячески делают вид, что я бестелесное приведение. Странно, даже весной мужская половина студентов не пыталась превратить мою жизнь в ад. Девушки постоянно перешептывались, посмеивались и обсуждали мою жизнь, в то время как парни равнодушно следили за развитием событий. Хотя, может дело в том, что эти – действительно друзья Яна? Может, они винят меня в его исчезновении?

– Привет, – все же не сдаюсь. – Я, кажется, видела вас с Яном Грушевским в универе. Вы случайно не знаете где он сейчас?

Парни таращатся на меня будто я прямым текстом спросила у них не могли бы они отсыпать мне немного наркотиков и отчаянно мотают головами, косясь куда-то за мою спину, где я уверена, стоит Марат.

Что ж… примерно этого я и ожидала. Мы сейчас на территории и Скалаева и, наверное, логично, что никто не хочет обсуждать его оппонента. Вряд ли в университете остался хоть кто-то, кто не слышал об их драке.

Но когда я подхожу к следующей группе парней, я понимаю, что дело не только в Грушевском, но и во мне. Потому что еще до того как я успеваю задать вопрос, они уже усиленно делают вид, что не замечают меня.

Моя догадка подтверждается когда спустя несколько минут блужданий по переполненному танцполу, ко мне подходит незнакомый парень. Он улыбается, ему весело и он чертовски пьян. Но как только он пытается заговорить со мной, один из его друзей тянет его за руку и шепчет что-то на ухо. Тот моментально тормозит и подняв руки в примирительном жесте, делает несколько шагов назад.

На Фабрике что, существует негласное правило “не приближаться к Алисе Крейтор”? Хотя, почему же негласное? Не удивлюсь, если тот внушительный дяденька на входе демонстрировал мою фотографию гостям клуба перед тем как впустить их внутрь.

Впрочем, ничего удивительного. Марат разрешил мне прийти не для того, чтобы я развлекалась и заводила новые знакомства. Я здесь исключительно ради мести. Его.

И именно поэтому я не позволяю себе уйти. Потому что я абсолютно согласна с Маратом. Я это заслужила. Заслужила смотреть как чужие руки ложатся ему на плечи, как длинноногая брюнетка закидывает голову назад от его шутки и игриво впивается ногтями в его футболку. Я заслужила каждый болезненный спазм, с которым сжимается мое сердце, когда они поднимаются наверх.

Глава 56

Все выходные я разрабатываю план действий, даже записываю пошагово в блокнот. Знаю, что со стороны это выглядит довольно глупо, но мне так легче. Эти несколько пунктов вносят хоть какой-то порядок в тот хаос, в который превратилась моя жизнь.

Я уже смирилась с тем, что от университетских друзей Грушевского я ничего не добьюсь, но я ведь знаю и других его друзей. По крайней мере, я с ними встречалась на его дне рождения. И пусть у меня нет их паспортных данных, я вполне могу попытаться их найти. Точно помню, что один из парней, Эдик, говорил, что ему как-то поцарапали машину рядом с университетом на Ленинском проспекте. Мы тогда бурно обсуждали совесть виновника, скрывшегося с места преступления и я почему-то запомнила название улицы.

Понимаю, что эта зацепка может меня никуда и не привести, но тем не менее, я нахожу точный адрес университета, радуясь, что он там один и утром понедельника занимаю наблюдательное место на парковке. Уже буквально через десять минут я понимаю насколько провальная моя миссия. Сотни студентов словно паломники стекаются к крыльцу университета и поняв, что сидя в машине я вполне могу пропустить нужного парня, выхожу на улицу и вливаюсь в толпу. Ловлю на себе пару любопытных взглядов, но не больше. Люди не перешептываются, не обсуждают меня за моей спиной, не прячут глаза… На несколько секунд я позволяю себе представить эту роскошь на постоянной основе: что, если мне перевестись в другой университет? Туда, где меня никто не знает? Правда, я тут же отгоняю от себя эту мысль. Нереально. Во-первых, отец не позволит мне уйти из лучшего ВУЗа столицы, во-вторых, я сама не смогу оставить Марата. Еще в начале сентября я была уверена, что никогда его больше не увижу, что он навсегда ушел из моей жизни. Но сейчас я понимаю, что не готова его отпустить. Он вернулся. А значит я буду бороться за нас! И для этого мне нужно во что бы то ни стало убедить его в том, что между мной и Грушевским ничего не было.

К тому моменту как Эдик выходит из подержанной серебристой “шкоды” я уже практически отчаялась и потеряла надежду. Большинство студентов уже успели скрыться внутри и сейчас на крыльце остались лишь несколько человек с сигаретами.

– Привет, – делаю шаг навстречу парню. – Ты меня, наверное, не помнишь, я…

– Алиса, – перебивает он с улыбкой и тут же добавляет. – Неожиданно.

– Мы можем поговорить?

Эдик хмурится, но кивает мне в сторону скамейки неподалеку.

– Ты случайно не знаешь как можно связаться с Яном? – решаю не ходить вокруг да около. Уверена, он уже успел догадаться, что мой интерес так или иначе вызван Грушевским.

– С ним что-то случилось? – черная бровь удивленно ползет вверх.

– Мы с ним потеряли связь после отъезда, а мне нужно срочно у него что-то спросить.

– После отъезда? Ты куда-то уезжала? – с любопытством интересуется он.

– Я? Нет, конечно. Я имею в виду отъезд Яна.

– Прости, мы с ним давно не общались, я даже не знал, что он куда-то уезжал.

– Насколько давно? – уточняю я. Может, слухи о том что отец отправил его в штаты оказался очередной ложью? Я не удивлюсь, если Грушевский просто перевелся в другой ВУЗ и никому об этом не рассказал.

– Да я не помню точно, – тушуется он. – А что случилось-то? Что-то серьезное?

– Нет, ничего такого, – отмахиваюсь я пытаясь скрыть разочарование. – Просто… мне очень нужно с ним поговорить.

Начинаю часто-часто моргать, чтобы не дать волю слезам. Я столько надежд возлагала на Эдика, еще вчера план найти его показался мне гениальным и поэтому сейчас мне с трудом удается скрыть разочарование. Хотя, судя по тому как смотрит на меня собеседник – совсем не получается.

– Так, – вздыхает он. – Я сразу сказал Лине, что это все выглядит очень подозрительно, но она заверила меня, что это для благой цели.

Я недоуменно хлопаю ресницами, а Эдик берет меня за руку и тянет в сторону проспекта:

– Идем, там кофейня за углом. Сможем нормально поговорить.

Словно в тумане я бреду за ним, в то время как мозг коротит от потока самых разных предположений и идей. Что Эдик имел в виду? Что именно показалось ему подозрительным? И почему он не сказал об этом раньше? Не глядя на меню я заказываю американо и впиваюсь нетерпеливым взглядом в парня.

– Я не знаю где Ян и наверное, не имею права задавать тебе вопросы о том, что у вас там произошло, но правду рассказать просто обязан. Вот веришь, нет… печенкой, блин, чуял, что что-то там не так было.

Я делаю глоток кофе и почему-то зажмуриваюсь. Что-то мне подсказывает, что сейчас я узнаю какую-то неприглядную информацию, что-то важное. И хотя я понимаю, что Эдик просто не может знать подробностей того злополучного вечера, это как-то связано. Все как-то связано.

– Мы с Линой действительно встречаемся. Вот только с Грушевским твоим мы не были знакомы до того вечера. Ангелина учится в театральном и к ним с друзьями подошел Ян и предложил подработать. Он представил эту историю под соусом неразделенной любви, типа хотел произвести впечатление на девушку и заодно познакомиться поближе. Линка согласилась, она вообще не увидела в этом ничего странного, их часто зовут где-нибудь сняться. Она на втором курсе, а уже три раза по телеку в различных ток-шоу засветилась, прикинь? – с гордостью говорит он.

– То есть это была… постановка? – я с трудом подбираю слова чтобы выразить свои мысли. – Но зачем?

– Вот тут я, к сожалению, никак помочь не могу, – разводит он руками. – Знаю только, что нашей задачей было сыграть друзей и посидеть в дружественной обстановке. Обязательным условием было не агрить, никаких споров, ссор и т. д. Просто типа встреча старых друзей на днюхе. Я так понимаю, Ян просто хотел произвести на тебя хорошее впечатление. Лина сказала, что на обычное свидание он тебя не решался пригласить, а это вроде как и не свидание…

Устало тру виски, жалея, что заказала не эспрессо. А лучше – какой-нибудь убойный коктейль для мозговой деятельности. Потому что в данный момент я с трудом соображаю. Ян позвал псевдодрузей на свой день рождения? Чтобы произвести впечатление на меня? Какой в этом смысл?

Глава 57

Разговор с Эдиком запутал меня настолько, что вместо того чтобы отправиться в университет, я решаюсь на самый отчаянный шаг – еду в офис к отцу. Сам он уже третий находится в очередной командировке, но ищу я не его. Мне нужен его главный помощник, такая себе правая рука, которая, я уверена, в свое время помогла ему избежать проблем после убийства моей матери.

Торопов Лев Игоревич когда-то имел блестящую карьеру в органах, но без лишних сожалений завершил ее и начал работать на отца. Я не в курсе что конкретно входит в его обязанности, да этого, наверное, никто кроме моего отца и не знает, но именно он отвечает за безопасность в МиКрейте и в нашем доме. Нет, сам он в будке охраны, конечно, не сидит, но подбирает персонал дотошно. А еще он славится тем, что всегда способен выведать все тайны и секреты из жизни конкурентов.

И хотя Ян Грушевский явно не входит в их число, я питаю огромные надежды на то, что Лев Игоревич сможет мне помочь. Ладно, в том что он сможет, сомнений у меня нет, вопрос лишь захочет ли…

– Алиса, детка! Очень рад тебя видеть, – тех пары минут, которые у меня ушли на то, чтобы добраться от поста охраны до его кабинета ему хватило, чтобы обуздать удивление. Сейчас в его взгляде читается лишь легкое любопытство, хотя я уверена, когда охранник сообщил обо мне, Лев Игоревич был в шоке. В детстве он частенько бывал в нашем доме, но в какой-то момент личные визиты сошли на нет и их общение перешло лишь в рабочую плоскость. Хотя, они вполне могли продолжать дружить, просто делать это не у нас дома.

– Здравствуйте, Лев Игоревич, – я невинно хлопаю ресницами. – У меня к вам дело.

– Думаешь, я не догадался? – по-доброму улыбается он. – С чего бы тебе еще уважить старика своим вниманием. Выкладывай, детка. Сделаю все, что в моих силах.

– Мне нужно, чтобы вы нашли моего друга, – робко начинаю и вижу как его брови удивленно ползут вверх. А чего он, интересно, ожидал? Что я пойду по стопам отца и попрошу ему помочь избавиться от трупа? – Никто не видел его уже несколько месяцев.

– Что насчет родителей? Они заявили в полицию? Несколько месяцев это серьезный срок, тут уже явно дело не в том, что парень загулял, – деловито заявляет мужчина.

– Родители…, – я тушуюсь не зная как правильно подобрать слова. – Думаю, они знают где он, скорее всего они сами отправили его куда-то, чтобы избежать кое-каких проблем. Вероятно, в штаты. Но мне очень… очень нужно с ним поговорить. Пожалуйста. Помогите мне его найти.

Торопов записывает данные Грушевского, звонит кому-то, а затем щелкнув пару раз мышью, встает из-за стола и предлагает:

– Пойдем пока пообедаем пока ребята работают. Ты совсем что-то исхудала, детка. Надеюсь, ты не решила опять объявить голодовку?

В его голосе читается веселье, но глаза серьезны и мы с ним оба понимаем о чем он говорит. После той роковой ссоры родителей, я еще долго не могла прийти в себя и хоть в пять лет у меня и в мыслях не было объявлять голодовку назло всем, с аппетитом были большие проблемы. Отец тогда таскал меня по лучшим врачам, которые, кажется, устроили негласное соревнование насчет того чье лекарство на вкус окажется самым противным. Победил лысый профессор в огромных очках, который прописал мне какую-то настойку полыни. Аппетит она мне не прибавила, но исключительно чтобы спастись от этой гадости, я начала запихивать в себя еду. Сначала через силу, потом сама не заметила как стала снова нормально есть. В общем, по всему выходит, что тот профессор знал что делает.

Вместо того чтобы отправиться в ближайшую кафешку, Лев Игоревич везет меня в шикарный ресторан и только после того как мы делаем заказ, приступает к тому, из-за чего, собственно и затеял этот обед.

– Детка, позволишь старику поделиться житейской мудростью? – усмехается он. Но я не могу не отметить, что глаза его по-прежнему выглядят серьезно.

– Конечно, – киваю я. Мы оба понимаем, что у меня нет выбора. Если я сейчас откажусь выслушать его наставления, он, наверняка, откажется искать Яна. Поэтому я цепляю на лицо маску искренности и добавляю: – Мудрого человека всегда полезно послушать.

– Мы все совершаем ошибки, Алиса. Кто-то больше, кто-то меньше. Но это нормально, мы ведь живые люди, а не роботы, верно? Идеальных людей нет.

Я киваю на автомате, а сама мысленно возвращаюсь к событиям почти пятнадцатилетней давности. Интересно, это так он оправдывал себя тогда? Подумаешь, друг совершил ошибку и убил мать своего ребенка. Он ведь живой человек, а не робот… Мне даже приходится даже потрясти головой, чтобы отогнать от себя воспоминания и я с трудом, но все-так фокусируюсь на его словах.

– Худшее, что ты можешь сделать, это застрять в своей ошибке. Продолжать винить себя, корить, что могла поступить иначе, сделать другой выбор… Иногда нам кажется, что самое главное – это чтобы нас простили, но на самом деле, важно для начала самим простить себя. Понимаешь?

Я, кажется, даже моргать перестала. Слежу за его губами и чувствую как слова оседают в моей голове словно пыль. Простить себя? Я не могу. Я не заслуживаю это… Но откуда, черт возьми, он это знает? Откуда он знает, что за последние месяцы я прочла уйму книг по психологии, которые тоже в унисон твердили, что пожирать себя изнутри за ошибки чревато большими проблемами не только с моральным, но и физическим здоровьем?

– Я помогу тебе его найти, раз уж обещал. Но подумай еще раз, детка. Может, пришло время отпустить?

– Отпустить? Грушевского? – до меня вдруг доходит, что все это время Лев Игоревич говорил не о моей ситуации с Маратом. Судя по всему, отец успел обмолвиться другу о том, что Ян мой парень и теперь он связал эти два события и сделал какие-то одному ему понятные выводы.

– Все немного сложнее, чем вы думаете, – вздыхаю я, понимая, что только что выдала самую популярную фразу среди подростков. Почему-то в этом возрасте всегда кажется, что твои проблемы самые сложные и никто тебя не понимает. Что ж, моему отцу повезло, я была идеальным подростком: ноль дискотек, пьяных дебошей и веселья в целом. Зато сейчас его идеальная дочка наверстывает упущенное… влюбилась в плохого парня, напилась, возможно изменила ему и пытается найти единственного человека, который может рассказать ей что же случилось тем вечером. Если захочет, конечно…

Телефон Торопова оживает трелью входящего звонка и выслушав собеседника, он командует:

– Ладно, пришли на почту то что есть и работай дальше.

Он нажимает на отбой и уже мне говорит:

– Из страны он не выезжал. В марте летал в Португалию, но благополучно вернулся на родину. Мои ребята продолжат искать, не переживай. Найдем мы твоего Грушевского.

Я открываю рот, чтобы попросить перестать называть Яна “моим”, но Лев Игоревич протягивает мне свой телефон с открытым сообщением в почте.

– Вот, как видишь, вернулся он двадцатого марта и больше страну не покидал.

Я выхватываю телефон из его рук и чувствую как перед глазами все расплывается теряя фокус. Сейчас я вижу лишь его имя и дату рождения.

Не только друзья были фальшивыми на его празднике, сам день рождения был ненастоящим тоже. Потому что в данный момент я смотрю на паспортные данные Грушевского и несмотря на то, что на фото я вижу именно его лицо, дата рождения отличается примерно на полгода от того дня, когда он пригласил меня на вечеринку.