Текст книги "Запретный трофей"

Глава 19

Минут сорок у меня уходит на то, чтобы успокоить Никиту. Любопытные взгляды с переднего сиденья только усугубляют ситуацию и если Вадим смотрит на друга скорее с раздражением за то что мы своим громким шипением нарушаем его покой, то Марина вполне рискует проделать дырку в лобовом стекле своим длинным носом. Что она, интересно, рассчитывает услышать? Что мы с Истоминым грелись тем самым самым известным способом, на который он вчера намекал? Думаю, окажись на моем месте, она бы так и поступила…

Стоп!

Я резко замираю на полуслове, прервав свою оправдательную речь и подозрительно кошусь на своего парня. Как они, интересно, грелись в машине?

Нет. Мне тут же становится стыдно за свои мысли.

И я еще обижаюсь, что Никите не понравилась майка Вадима на мне. Ну-ну, Рахманов вот не расхаживает в одежде Марины, впрочем как и она в его, и то я хоть на секунду, но засомневалась. Неудивительно, что он так психанул.

– Извини, – прижимаюсь к его груди. – Ничего и правда не было. Нам очень повезло, что у Вадима с собой была спортивная форма, иначе я бы ни за что не решилась снять мокрую одежду и точно околела бы там.

Впрочем, о том, что Истомин бы в любом случае снял мокрые джинсы и белье, я решаю не уточнять. Не думаю, что Никите сейчас стоит об этом знать.

В общем, когда мы подъезжаем к дому Миланы, я выхожу из машины с полной уверенностью, что конфликт исчерпан, однако когда она встречает нас на крыльце, Никита вместо приветствия бросает ей:

– Найди какие-то шмотки Кире, ей надо переодеться.

Я лишь закатываю глаза и заранее готовясь к допросу с пристрастием следую за подругой.

– Что там у вас произошло? – невинно интересуется она. – Чего Ник такой дерганный?

– Попробуй проведи ночь в машине с Мариной, – пожимаю плечами. – И не такой станешь.

– Что? – Милана таращит на меня глаза. – В смысле проведи ночь? Они что…

– О господи, да нет же! – понимаю, что она неправильно истолковала мои слова. – Они просто застряли в грязи. Как и мы, впрочем. Не доехали до нас совсем чуть-чуть. Нельзя было кинжал для Истомина на авито заказать? Обязательно нужно было нас в такую глушь посылать?

– Да я откуда знала, что вы там застрянете? Мы с Ринкой туда нормально скатались же, – оправдывается она и протягивает мне платье.

– Спасибо, – беру приятный материал из ее рук. – Эм… у тебя случайно нет нового нижнего белья?

– А что с твоим случилось? – таращится она. – Вы же не… Тааак, я хочу знать все подробности.

– О господи, ты еще не начинай, – вздыхаю я, закатывая глаза. – Промокло оно, промокло! Там дождь сплошной стеной стоял!

– Сейчас посмотрю, – говорит она. – У папы всегда что-то от поставщиков валяется.

Милана выходит, а я проскальзываю в душ намереваясь простоять там как минимум полчаса. Однако, уже через пять минут за дверью раздается голос Миланы и вопрос можно ли ей войти. Со вздохом разочарования заворачиваюсь в полотенце и открываю ей дверь. Она отдает мне черные трусики с этикеткой:

– Специально не оторвала, чтобы ты не подумала, что я тебе свои трусы подогнала, – смеется она. – Давай одежду в стиралку закину.

Она наклоняется, чтобы поднять с пола мои вещи и застывает разглядывая майку Вадима.

– Это твое? – хмурится она.

– Эм… нет, Вадим одолжил ее мне. У него с собой форма из спортзала была.

– И ты…, – начинает она и словно опомнившись, спрашивает: – А где вы ночевали, Кира?

Ну вот. А я уже успела обрадоваться, что Никита так и не задал мне этот вопрос, а значит я вроде как и не соврала, но и не усугубила еще больше ситуацию с чертовой майкой! Если бы я только знала, что она вызовет такой общественный резонанс, то надела бы свою влажную футболку, даже если бы это грозило мне воспалением легких.

Я ненавижу лгать, но думаю, если бы я была уверена в том, что Вадим будет держать язык за зубами, я бы легко соврала ей. Я-то знаю, что между нами ничего такого не произошло, а вот реакция окружающих какая-то уж слишком странная.

Но Истомину нет смысла обманывать. Кто знает, может уже сейчас он рассказывает другу как согревал меня горячим НЕ чаем и травил байки о поварихе Вере Павловне и гусе Никите, поэтому я пожимаю плечами и напустив в голос равнодушия, отвечаю:

– Там заброшенная турбаза была неподалеку. У нас получилось развести костер и мы грелись, пили простую воду из чашки и представляли, что это чай.

– Бедные, – вздыхает она. – Я не представляю что бы я делала оказавшись в такой ситуации. Всю ночь просидеть на полу… Там хоть стулья были?

– Были табуретки, но мы их спалили. Но вообще, там еще кровать была.

– Кровать? – ее глаза загораются азартным блеском. – Одна? Кира, ты просто обязана рассказать мне все в мельчайших подробностях.

Я протяжно вздыхаю и выдавливаю:

– Да нечего там рассказывать.

С одной стороны, меня, конечно, радует, что она сразу не бежит со своими подозрениями к Никите. Почему-то я была уверена, что если возникнет какая-то спорная ситуация, то она всегда примет его сторону. Все-таки они друзья детства.

Она же ведет себя как настоящая подруга. Уверена, реши я рассказать своей соседке Ксюше эту историю, та бы точно так же выпытывала у меня все детали.

Поэтому я сдаюсь и вкратце пересказываю Милане нашу ночь. О похождениях своих разратных сосков, впрочем, я разумеется, умалчиваю.

В общем, к тому моменту как мы спускаемся вниз, я наконец, успокаиваюсь. Мила хоть и задала мне кучу вопросов, но в итоге даже осталась слегка разочарованной – настолько скучным показался ей мой рассказ. А о скучных рассказах, насколько я знаю, и сплетни распространять неинтересно.

Мы спускаемся к бассейну и я со зверским аппетитом набрасываюсь на еду. Как выяснилось, вечеринку вчера никто не отменял и несмотря на отсутствие именинника, они все отлично провели время.

– Мииил, может, удастся Авиллу еще на денек пригласить? – томно предлагает Яна. – Мы же не можем оставить Истомина без праздника.

– Он вчера и так неплохо провел время, – усмехается она и подмигивает мне. Ну вот… рано я радовалась насчет сплетен.

– Я не сомневаюсь, – подхватывает Дарина. – Ринка нам рассказала про ваше триумфальное появление на тракторе.

– Я, конечно, не фанат турпоходов, – ржет Яна, – но даже я сейчас жалею, что меня там не было. Надо было на телефон снять, блин.

– Вот сама в следующий раз езжай и снимай, – огрызается Марина. – Я, блин, там чуть не сдохла от холода и страха пока ты тут весь вечер пыталась замутить с диджеем.

– Почему только пыталась? – кокетливо улыбается Яна. – Мы неплохо пообщались.

– О да, – подхватывает Милана. – Ты еще скажи, что имена вашим совместным детишкам придумала. Нелегко будет подобрать что-то к отчеству Авиллович.

– Во-первых, Авилла – это его сценическое имя, – раздраженно цедит Яна, – во-вторых, уж чья бы корова мычала по поводу отчества. Ты своих как ни назовешь, а с отчеством Никитич или Никитична у тебя сразу с пеленок пенсионеры будут.

– Никитична? – хмурю брови не понимая о чем они. – Что вы имеете в виду? Вы же не о Рахманове?

Насколько я знаю, у Милы даже парня нет, не то что жениха.

– Пить меньше надо, – отмахивается Мила. – Не обращай внимания. Родители нас с Ником с детства окрестили женихом и невестой и несмотря на то что между нами ничего нет, некоторые до сих пор иногда любят это обсудить.

– А почему именно с Ником? – с любопытством интересуюсь, моментально расслабляясь. – Вы же втроем дружили. Почему тебе не прочили Вадима в женихи?

– Потому что у Вадима была Агата, – отвечает за нее Яна.

– Агата? – я смакую на языке это имя. Никогда прежде не слышала его в этой компании. – Они встречались или как у вы с Ником – просто дружили?

– Встречались, – говорит Марина. – Но наша мисс Хорошуля пошла по наклонной и Истомин ее сразу бросил.

– Хватит трепаться языком, – шикает на нее Мила. – Лишь бы сплетни распускать. Уймись уже.

– А что я такого сказала? – возмущается Марина. – Вы все знаете их историю.

– Их история остается в прошлом, – чеканит Мила. – Тема закрыта. Все.

Я недоуменно перевожу взгляд с одной девушки на другую и только встретившись глазами с Дариной, вижу в нем идентичную моей растерянность. Приятно знать, что не одна я понятия не имею о чем они сейчас говорят.

Остаток дня мы лениво проводим у бассейна. Несколько раз я порывалась уговорить Ника отправиться домой, но он сказал, что раз мы все пропустили вечеринку вчера, нужно как следует отметить день рождения его лучшего друга хотя бы сегодня. И несмотря на то, что у меня нет ни желания, ни настроения оставаться здесь, уехать одна я тоже не могу: у меня банально нет денег на такси, а просить у Никиты я не хочу. Поэтому мне приходится смириться с судьбой и делать вид, что я прекрасно провожу время.

Ближе к вечеру народ начинает прибывать. Все поздравляют Вадима и интересуется куда он пропал вчера, но к счастью, он отвечает им в общих чертах, оставляя мою роль в произошедшем за кадром. Я окончательно расслабляюсь и решаю, что если постараться, вполне могу насладиться вечером, даже беру из рук Ника бокал с вином и не шикаю на него, что он снова пьет. Его машина в любом случае осталась в той деревне, то есть домой мы сегодня отправимся на такси, а значит он имеет полное право расслабиться.

Да и мне это тоже не помешает. В конце концов, сегодняшний вечер ничем не отличается от других таких же: те же лица, алкоголь рекой и модная музыка. Даже писклявый ор девчонок, когда Вадим с разбега прыгает в бассейн, ничем не отличается от их реакции в другие дни. А вот что отличается, так это то, что я сама на этот раз не могу отвести глаз от его спины.

По сути, он проносится мимо нас в течение каких-то пары секунд и вряд ли бы у меня был шанс разглядеть его мышцы, вот только мозг любезно подгружает картинку со вчерашнего вечера и то как он специально дразнил меня у костра.

Я поспешно отвожу глаза, мысленно закатывая их на саму же себя, когда натыкаюсь на взгляд Миланы. Она пристально смотрит мне в глаза, из чего я сразу понимаю, что она заметила как я наблюдала за Истоминым, вот только вместо того чтобы продемонстрировать свое осуждение, она мне подмигивает.

Глава 20

Я поспешно отвожу взгляд, но через минуту Мила оказывается рядом и вырывая меня из рук Ника, приглашает:

– Пойдем танцевать!

И несмотря на то, что мозг протестует, тело с готовностью делает шаг к ней и я ловлю себя на мысли, что рада приглашению.

Пусть сегодня для нас не играет крутой диджей, музыка вибрирует не только в воздухе, но и под ногами. И в моей груди тоже что-то вибрирует, я легко ловлю ритм, подхватывая движения Миланы. Другие девчонки встречают нас громким улюлюканьем и кто-то из них даже приобнимает меня за плечи и я смеюсь вместе с ними, хотя совсем не слышу что они говорят. Уверена, никто не слышит, но здесь, на импровизированном танцполе рядом с беседкой, какая-то своя энергетика: мы словно один живой организм и не только двигаемся в такт, но и дышим и даже смеемся.

Возможно, причина этой эйфории – бокал вина, но сейчас меня это даже радует, у меня была нелегкая неделя, сложнейший экзамен, а потом ночь на турбазе – расслабиться мне явно не помешает. Поэтому когда Милана протягивает мне стакан с каким-то прозрачным коктейлем, я благодарно принимаю его из ее рук и делаю большой глоток.

Рецепторы на языке взрываются от насыщенного вкуса мяты и я практически залпом осушаю его, спеша снова влиться в танец.

– Вот это скорость, – смеется Милана, приобнимая меня.

– Спасибо, – шепчу ей в ухо.

– Да не за что, – отмахивается она. – Я себе взяла и подумала, что ты тоже захочешь.

– Я не о коктейле, – машу на нее рукой. – Просто ты такая классная! Спасибо за все, я очень рада, что ты моя подруга. Честно, Мил…ты классная.

– Эко тебя развезло от одного коктейля, – смеется она. – Ты чего?

– Ничего, – пожимаю плечами, не желая выпускать ее из объятий. – Просто мне так хорошо сейчас.

– Вот и отлично, – улыбается она. – Пойдем танцевать.

– Пойдем, – киваю я, но тем не менее, не спешу выпускать ее из рук. Она теплая и мягкая. Мне приятно ее обнимать.

Весь вечер Ник был каким-то отстраненным и я некстати вспоминаю его попытки полапать меня в машине. Почему бы ему не заняться этим сейчас? Наверху много свободных комнат и мы вполне можем уединиться. Надо только не забыть запереть дверь на этот раз.

От воспоминаний о том вечере у меня тут же начинают гореть щеки и пламя с них мгновенно устремляется вниз. Секса у нас с того раза так и не было, видимо, поэтому мой организм выдает такую реакцию. Низ живота уже не просто горит, он пылает, а языки пламени приятно щекочут бедра. Я бросаю взгляд туда, где еще недавно был Ник, но там теперь сидит Миша и какой-то незнакомый молодой человек. Моего парня и след простыл. Облизываю пересохшие губы и уточняю у Миланы:

– Ты не видела Ника?

– Он, кажется, наверх ушел. Пойдем поищем.

– Спасибо, – благодарно киваю и пользуясь тем, что на мне свободное платье, с силой сжимаю бедра. Адское напряжение внизу живота никак не спешит отпускать и я готова буквально бежать на поиски Никиты. При мысли о том, что мне снова удастся “отвлечь его от работы” по телу пробегает дрожь и я уже не могу думать ни о чем другом.

Поднимаясь по ступенькам, мысленно ощущаю руки своего парня на бедрах, чувствую его дыхание на шее и, кажется, даже в трусиках становится влажно. Нда… недолго я продержалась в сухом белье.

От этой мысли я даже глупо хихикаю и тут же удостаиваюсь веселого взгляда Милы.

Все-таки, хорошо, что она взялась меня проводить, ноги кажутся настолько ватными, а перед глазами плывет, что без нее я бы вряд ли преодолела эти ступени. Неужели это на меня так недельное воздержание действует? Или все-таки вино? Раньше у нас с Никитой случались перерывы и подольше, но никогда мне не хотелось начать раздеваться еще до того как его увижу. Уверена, если бы не присутствие Миланы, я бы сейчас так и поступила. Стянула бы с себя это ужасное платье, которое лишь раздражает пылающую кожу и заявилась к Нику в одном нижнем белье. Что-то мне подсказывает, что он был бы совсем не против. Заодно бы продемонстрировала ему, что сейчас на мне нет ничьих чужих маек.

В этот момент я некстати вспоминаю как выглядела в майке Вадима, а затем и как она ночью сползла с моей груди. Соски снова начинают болезненно ныть, будто я опять трусь ими о горячий мужской торс. Память все так же некстати в довесок к воспоминаниям о майке подсовывает и довольно красочную картинку того самого торса. Я даже слегка трясу головой, чтобы избавиться от наваждения, вот только когда Милана открывает передо мной дверь и аккуратно подталкивает внутрь, я понимаю, что мотание головы никак не помогло. Картинка перед моими глазами не только не пропала, но и стала гораздо реалистичнее.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает “картинка”.

– Я думала о тебе, – честно отвечаю.

– И что? – интересуется он, скептически задирая брови вверх.

– Не знаю, – пожимаю плечами и неуверенно продвигаюсь вглубь комнаты. Здесь царит полумрак и судя по всему, Вадим только что переоделся после плавания в бассейне. На нем сухие шорты, вот только футболку он надеть еще не успел и желая сопоставить реальные ощущения с тем, что так живо рисует мой мозг, я протягиваю руку и касаюсь его живота. Обвожу пальцами каждую рельефную мышцу, скольжу чуть выше и слегка вздрагиваю, когда его ладонь ложится на мою и он хрипло спрашивает:

– Что ты делаешь, Кира?

Я лишь пожимаю плечами и хмурюсь:

– Тебе неприятно? – почему-то от этой мысли мне становится жутко обидно и кажется, что если он сейчас меня оттолкнет, я расплачусь.

– Не в этом дело, – все так же хрипло отвечает он и сжимает сильнее мою ладонь, от чего покалывание из кончиков пальцев со скоростью света распространяется по всему телу. – Это неправильно, – он говорит что-то еще, но из-за того как бешено колотится в ушах пульс, я едва различаю слова. Да и какой в них смысл, если он смотрит на меня ТАК?

Его ресницы подрагивают, а синие глаза снова стали чернильными, как тогда, в ванной. Полные губы сжаты от напряжения, будто он испытывает физическую боль, пытаясь остановить мои пальцы и я почему-то начинаю улыбаться:

– Неправильно – вот это, – киваю на его ладонь, стопорящую мою.

– Ты пьяна? – его глаза подозрительно сужаются и он инстинктивно подается вперед, чтобы попытаться уловить запах алкоголя. А я, видя как его губы неумолимо приближаются к моему рту, привстаю на носочки и с готовностью прижимаюсь к ним своими. На секунду мы оба замираем, а затем я осторожно высовываю кончик языка и легонько касаюсь им его рта.

– Кира, – протяжно выдыхает он в мой рот, а я нахально пользуясь тем, что его губы больше не сведены вместе, просовываю язык внутрь. От него пахнет шоколадом, так же как и вчера и от этого в моей голове что-то взрывается и грань между вчерашней ночью и сегодняшним вечером стирается окончательно. Думаю, отчасти это еще и потому, что Вадим, наконец, перестает сопротивляться и отвечает на мой поцелуй.

Глава 21

Его язык с напором проталкивается внутрь и с моих губ моментально слетает пошлый стон. Истомин со мной совсем не нежен, он пожирает мой рот словно давно об этом думал, как ребенок дорвавшийся, наконец, до целой вазочки конфет. И что-то мне подсказывает, что он не остановится, пока не опустошит ее полностью. То есть меня, конечно. Не опустошит меня.

От этой мысли жар с еще большей скоростью распространяется по телу и сейчас пылает не только кожа, но и все внутренности. Я прижимаюсь к его горячему торсу и испытываю какую-то жгучую ненависть к ужасному платью, которое служит ненужной преградой между нашими телами. Я снова хочу почувствовать прикосновение его кожи, причем не только грудью, а всем телом. Твердые соски жутко ноют, а грудь моментально тяжелеет и наливается свинцом.

Вадим протяжно стонет и отпустив мою руку, наконец, в свободное плавание, обхватывает меня за талию, буквально вжимая в свое тело, а затем сминает ладонью мои ягодицы. Подол платья безобразно задирается и его пальцы, скользящие по голой коже выдирают из моего горла развратные всхлипы.

Я тоже не теряю времени, скольжу подушечками пальцев по его литому животу и царапаю ногтями пресс, в то время как мои бедра самопроизвольно вдавливаются в его пах.

Сейчас я не просто раскачиваюсь на волнах желания, они накрывают меня с головой и я буквально тону в своем возбуждении, захлебываясь его сексуальной энергетикой.

Каждое его прикосновение посылает разряды эйфории по всему телу и окутывает меня плотным облаком вожделения. Но даже несмотря на то, что за эти несколько минут его руки успели одарить своим вниманием самые чувствительные части моего тела, мне все еще мало. Между ног болезненно тянет, а пульсация в бедрах отдается даже на кончиках пальцев ног.

Я делаю глубокий вдох, втягивая в легкие его крышесносный запах – чистый тестостерон и какие-то наркотические флюиды, от которых у меня одновременно скапливается слюна во рту и влага в трусиках.

Я так хочу его сейчас. До боли в животе, до короткого замыкания в мозгу, до помешательства.

Наверное, поэтому я толкаю его на кровать и с готовностью сажусь сверху. Вадим рычит мне в ухо, с силой сжимает мои ягодицы, а меня безумно потряхивает от ощущения его твердой эрекции упирающейся мне в живот. Между нами все еще несколько слоев одежды, но это это не мешает мне делать что-то невероятное словно я всерьез вознамерилась до блеска отполировать его колени в приватном танце, я трусь об него, развратно двигаю бедрами, в то время как мои губы оставляют немыслимые следы на его шее, плечах и груди.

Где-то в недрах сознания, в самых дальних чертогах разума мелькает блеклая мысль о том, что мы делаем что-то неправильное, но мозг отказывается регистрировать эту мысль, потому что этот поцелуй, эта безумная схватка наших тел – дарит мне самые правильные ощущения в моей жизни.

Поэтому даже когда за нашими спинами открывается дверь, даже когда Вадим замирает и его руки покидают мое тело, я не могу оторваться от него. Все так же сжимаю его шею, пытаясь притянуть ближе к себе и жалобно хнычу, когда у меня не получается поймать его губы своими.

В себя я не прихожу даже когда слышу возмущенный голос своего парня, вопрошающего “Что за нахер, блядь!?”, или даже тогда, когда его руки с силой отрывают меня от Истомина. Туман в голове не рассеивается, и тогда, когда я слышу их возню у кровати и глухие звуки ударов.

Глава 22

Когда-то мой сосед Митя Калужный предложил прокатить меня на стареньком мотоцикле своего отца. Мне казалось, что если откажусь – меня обязательно сочтут трусихой, поэтому я согласилась, но шлем настолько сильно натянула на голову, что застежка под подбородком оставила огромный кровоподтек.

Сейчас мне кажется, что я нахожусь в том самом шлеме. Или как там в анекдоте “упал, очнулся, гипс”… Мне гипс, судя по всему, наложили на голову. Это ж как надо было упасть?

С трудом разлепляю веки и пытаюсь “выморгать” весь песок из глаз, но это не особо помогает, взгляд отказывается фокусироваться и я даже не сразу понимаю, что белая пелена вокруг – это всего лишь шелковое постельное белье.

– Детка, ты как? – раздается рядом обеспокоенный голос Никиты. Он вроде бы не кричит, но тем не менее, звучит слишком громко. Хотя, для меня сейчас все “слишком”: глазам слишком ярко, во рту слишком сухо, а в голове слишком пусто.

Не поднимая головы с подушки я пытаюсь вспомнить как здесь оказалась. Мы в его квартире, а последнее что я помню – это вечеринка на даче Миланы.

– Пьянчужка моя любимая, – ласково произносит он и нежно убирает мои волосы от лица.

– Пьян… что? – Алкоголь, конечно, объясняет мое состояние как нельзя лучше, но все же травма головы правдоподобнее. Неужели я напилась до беспамятства?

– Сколько я выпила? – хрипло спрашиваю и Никита тут же протягивает мне стакан с водой. С благодарностью принимаю его и залпом выпиваю. Пузырики прохладной минералки приятно щекочут небо, но облегчение я совсем не чувствую. Даже слова даются мне с трудом, будто двигать языком – это тяжкая работа и у меня на нее просто нет сил.

– Я не знаю, – пожимает плечами Ник. – При мне вроде два бокала вина, но я не считал. И Милка сказала, что ты потом пару коктейлей выпила. Видимо, не надо было мешать.

При упоминании о коктейлях, чувствую яркий привкус мяты во рту и почему-то хмурюсь. Сама не знаю откуда такая реакция, мятный чай мой любимый. Бабушка всегда собирает мяту в огороде и сушит на огромных подносах. Но сейчас почему-то только от воспоминаний о ее вкусе меня начинает подташнивать. Хотя… может, виной тому алкоголь, а мята тут вовсе не при чем.

Неужели, я действительно напилась вчера?

Несмотря на то, что мозг буквально физически отказывается напрягаться, я пытаюсь сопоставить слова Ника с собственными ощущениями: вино я помню, хоть и не уверена насчет количества, даже коктейль припоминаю…, танцы. Я танцевала? Как ни странно, я отчетливо помню улыбающуюся Милану и свое глупое хихиканье. О господи! Скажите мне, что я не висела на ее шее с писклявыми благодарностями за то, что она классная! Да, я определенно перебрала с алкоголем вчера.

Все еще не в состоянии пошевелить ни одной частью тела, я упрямо пробираюсь сквозь заросли сознания. По крупицам выуживаю детали пазла, чтобы собрать хоть какую-то картинку вчерашнего вечера. Вино, танцы, мята, шоколад… Последнее заставляет меня широко распахнуть опухшие глаза и я отчетливо чувствую как кожа покрывается ледяными мурашками.

Нет. Нет… пожалуйста, нет!

За какие-то доли секунды меня несколько раз кидает из озноба в жар и обратно. От такого контраста кожу начинает печь и мне хочется скинуть с себя одеяло, чтобы пройтись наждачкой по всей поверхности своего тела. Стереть в кровь бедра, которых касались руки другого мужчины. Ох, губы тоже не стоит забывать, они вчера тоже отличились…

– Никита, – выдыхаю я, силясь подняться, но размякшие мышцы отказываются подчиняться. – Я не… Боже, прости меня, пожалуйста.

– Ты о чем, детка? – усмехается он. – До стриптиза на столе, к счастью, не дошло, а остальное… ну, с кем не бывает. Думаешь, я ни разу не напивался?

– Не бывает? Но я же… Я не хотела, честно. Не знаю что на меня нашло, – мои щеки пылают от стыда, а я продолжаю оправдываться, несмотря на то, что Ник, кажется, совсем не злится. – Я искала тебя, а в комнате был Вадим. И я… я не знаю…

– Вадим? – Никита округляет глаза и, наконец, хмурится. Правда, это вызвано скорее недоумением, чем тем, что он злится за то, что произошло. – Он же вроде наверху с Маринкой был, а вы внизу танцевали.

Я несколько раз моргаю, а затем окончательно закрываю глаза. Это… это странно. Почему Ник так спокоен? Я же помню его голос вчера. Помню, как он ворвался в комнату… Он был в бешенстве. Могу только представить что он подумал, увидев нас с Истоминым. Но тогда почему сейчас он спокоен? Я, конечно, понимаю, что мне с ним очень повезло и он идеальный парень, но… услышать от него что-то вроде “я все понимаю, ты была пьяна и поэтому едва не изнасиловала моего лучшего друга” как-то странно. И тем не менее, именно это сейчас и происходит, не так ли? Именно это он и пытается мне сказать.

Или нет? Немного с запозданием, но до меня вдруг доходят его последние слова. Вадим был наверху с Мариной, а мы с Миланой внизу…

– Я что, не целовалась с Вадимом? – одними губами спрашиваю.

– Ты…? – мой парень давится возмущением. – Кира, между вами что-то было когда вы застряли на машине?

– Что? Нет, конечно, – поспешно отвечаю. По идее, прошли всего сутки, но события с турбазы кажутся мне чем-то из прошлой жизни. – Я же тебе говорила, что ничего такого не было.

– Тогда о каких поцелуях идет речь? – подозрительно щурится он.