Текст книги "Я тебя приручу"

Глава 15

Не знаю, о чем я думала, когда решила готовить в таком виде. Вчера Ратмир вернулся только поздно вечером, и я наивно предположила, что так будет всегда.

На самом деле я вообще не планировала выходить из спальни. Но разговор с Данияром настолько сильно выбил меня из колеи, что мне необходимо было успокоиться. За неимением книг готовка – мой лучший вариант антистресса.

Нарезая овощи для соуса, я успела себя убедить, что напряжение в разговоре с Даном мне показалось. Все его вопросы вполне естественны. Может, это вообще Ратмир его попросил. Думал, что в компании другого парня я расслаблюсь, потеряю бдительность и сразу выдам им как на духу, где находится отчим.

Я бы, может, и выдала, если бы знала… Но он меня никогда не посвящал в свои дела. Сомневаюсь, что даже Даня знал, где отец.

Облачившись в джинсы и новую футболку, я возвращаюсь на кухню. В квартире царит полнейшая тишина, даже музыка больше не льется из колонки. На секунду я успеваю подумать, что Ратмир уже ушел, и даже чувствую едва заметный укол разочарования по этому поводу.

Странно. Еще недавно я мечтала остаться одна, а сейчас от мысли, что этот опасный мужчина покинул свою квартиру, сердце пропускает пару ударов. Наверное, я все еще не отошла от нападения брата. И дело совсем не в Бестаеве. На его месте мог оказаться любой, мне просто необходимо чувствовать чью-то защиту. Не удивлюсь, если у этого и термин психологический есть.

И нет, тот факт, что в присутствии Дана я всю дорогу ерзала от какого-то внутреннего дискомфорта, не мешает мне убеждать себя в этом.

– Ты уже пообедал? – спрашиваю, игнорируя странное покалывание в подушечках пальцев при виде него. Не ушел.

– Нет, времени еще не было. Дан давно уехал?

– Часа четыре назад. Он проводил меня до двери, но не заходил. Надо было пригласить? – Безуспешно пытаюсь прочитать эмоции на его лице, но даже близко не берусь угадать, о чем он думает. – Прости, я не знала. Это было невежливо, да? Он сильно обиделся?

– Вряд ли, – произносит Ратмир с усмешкой.

Глаз при этом с меня не спускает, будто боится, что вместо спагетти с томатным соусом я ему положу собачий корм.

И я снова тщетно пытаюсь анализировать свои эмоции. В моей жизни было слишком мало общения с противоположным полом, чтобы я чувствовала себя комфортно один на один с мужчиной. Взрослым мужчиной. Я и со сверстниками-то толком не общалась. В школе меня избегали, потому что боялись брата, а с соседскими мальчишками как-то сразу не сложилось. Впрочем, когда мы только переехали в тот район, со мной пытались подружиться местные ребята. Но после того, как брат на моих глазах избил двоих из них, ни о какой дружбе речи не было.

Невольно снова вспоминаю ту жуткую драку и морщусь, что, естественно, не ускользает от взгляда Ратмира. Мне вообще кажется, что я перед ним как на ладони. Но ничего не могу поделать. Те щиты, что я упорно воздвигала в доме отчима, не имеют никакого влияния на Бестаева. Он с легкостью смотрит сквозь них, будто и они, и я полностью прозрачны.

– Ася, – прочищает он горло, – мне очень нужно найти твоего отчима. Поверь, так будет лучше для всех. Для тебя в первую очередь.

– Я понимаю, – с готовностью киваю.

От его проникновенного голоса кожа покрывается мурашками, а в груди будто лопаются маленькие пузырьки. Уголки его губ слегка разъезжаются в стороны в каком-то подобии улыбки, и он смотрит прямо мне в глаза. Доверительно. Искренне. С надеждой.

Горячая ладонь накрывает мои дрожащие пальцы, и я едва не задыхаюсь от мощного удара в грудную клетку. Не сразу осознаю, что давление идет не снаружи, а изнутри. Будто сердце беснуется за ребрами от такого близкого контакта.

Моя реакция не остается незамеченной, и его рука исчезает с моей так же быстро, как и появилась. Но почему-то вместо облегчения я чувствую лишь пронзительный холод в тех точках, которых касались его пальцы.

Сейчас больше всего на свете мне хочется порадовать его хоть какой-то информацией. Думаю, если бы я хоть что-то знала, то, не задумываясь, выдала бы ему всю правду. Потому что иначе невозможно.

– Так что, если ты знаешь, где он…

– Я не знаю, – выпаливаю и прикусываю язык. Слишком быстро? Слишком эмоционально? Возможно, мне стоит вести себя чуть сдержаннее, но я действительно не знаю, где мой отчим. Я уже говорила. И не один раз!

– Возможно, ты догадываешься… Сейчас важны любые детали. Обрывки разговоров, странное поведение. Всё. Любая мелочь может помочь его найти.

Только для того, чтобы не разочаровать его, я делаю вид, что задумалась, но через несколько секунд мотаю головой:

– Нет, извини. Ничего не приходит в голову.

– Очень жаль, – сощурив свои темные глаза, замечает он.

После этих слов он встает из-за стола и, даже не взглянув на меня, выходит из кухни.

– Ты куда? – несусь за ним. – А как же обед? Ты же даже не притронулся к еде.

– Я еще не успел проголодаться после завтрака.

– Но… я же готовила. Хотела тебя порадовать.

– И что? – Его бровь с насмешкой летит вверх. – Я тебя об этом просил?

– Нет, – моментально тушуюсь и отступаю назад. – Просто я… привыкла быть полезной.

– Хотела за мной поухаживать? Я не нуждаюсь в обслуживании, Ася. Тем более от тебя. Если так хочется кого-то порадовать – возвращайся домой. Уверен, твой братец будет счастлив тарелке макарон. Единственное, что мне от тебя нужно, – это местонахождение отчима. В остальном можешь не утруждаться.

Щелчок закрываемого замка отпечатывается громким взрывом в ушах, эхо от которого еще долго отскакивает от моей черепной коробки. После его грубых слов, презрительного, даже брезгливого взгляда, которым он меня одарил напоследок, аппетит моментально пропадает. Единственное, чего мне хочется, – это помыться. Сейчас я чувствую себя еще более грязной, чем после попытки изнасилования Данилом.

За что он со мной так? Что плохого я ему сделала? Приготовила обед, прибралась в квартире… Да, он этого не просил, и, возможно, мое присутствие в его доме жутко раздражает Бестаева. Но он же сам меня здесь запер. Я готова была уйти еще вчера.

Глава 16

Следующие несколько дней проходят в таком же режиме. Ратмир уходит рано утром, причем чаще всего даже без завтрака, который я упорно продолжаю готовить, а возвращается поздно вечером. Ужин он тоже стоически игнорирует, лишь однажды соблазнившись на стейк и салат.

Целыми днями я предоставлена сама себе. Впервые в жизни у меня нет обязанностей и я не должна ни перед кем отчитываться. Бестаев, кажется, вспоминает о моем существовании, только когда переступает порог своей квартиры.

Воспользовавшись зарядным устройством от музыкальной колонки, я оживила свой телефон и вместо того, чтобы умирать от скуки, много читаю и размышляю о своей жизни.

А еще теперь как ежедневный ритуал у меня просмотр вакансий. Оплата труда, конечно, оставляет желать лучшего, да и опыт, как оказалось, нужен даже для работы официантки. Но я справлюсь, все не безнадежно. Главное, что я жива и что Ратмир занимается вопросом моей мамы. Он же занимается? Он же не соврал?

Еще два дня назад я бы уверенно ответила «нет». Но сейчас, после этих дней полного игнора, я впервые начала сомневаться в нем.

С чего я вообще взяла, что он лучше моего отчима и брата? Только потому, что не посягал на мою честь? Не бил, не угрожал?

Может, он просто тянет время, потому что думает, что я еще могу ему чем-то помочь? Как только Бестаев осознает, что я действительно ничего не знаю о делах отчима, он не преминет избавиться от меня. И не факт, что при этом сдержит обещание.

Тщательно изучив рынок труда и аренды, я посчитала, что если устроюсь сразу на две работы, то справлюсь. Днем можно трудиться на складе в одном из супермаркетов, а вечером мыть посуду в ресторане. Но мне в любом случае понадобится хоть какая-то сумма для оплаты жилья в первое время. У меня же нет ни копейки.

Корю себя, что не воспользовалась щедрым предложением Бестаева и не купила больше одежды тогда. Можно было бы вернуть половину в магазин и получить хоть какую-то наличку. Надо было хотя бы этикетку с платья не срезать… Вряд ли эта сумма меня бы спасла, конечно, но хоть что-то. Сейчас же мне просто некуда идти. Если Ратмир не сдержит свое обещание, то я окажусь на улице без копейки денег.

При условии, что Данил все еще в больнице, я могу попытаться пробраться в наш дом и забрать кое-какие свои вещи. Но, боюсь, даже если продам абсолютно весь свой гардероб, этого явно не хватит на оплату комнаты. Что я еще могу? Выкрасть из гостиной телевизор и попытаться сдать его в ломбард? У брата в комнате стоит какой-то навороченный компьютер, можно попробовать продать его…

Господи, не могу поверить, что всерьез обдумываю воровство. Это не я… мама не так меня воспитала.

Но что делать, если у меня нет другого выбора?

Чем дольше я раздумываю над этим, тем больше ненавижу себя. Ненавижу, что даже допускаю мысль о том, чтобы пойти на кражу. Уверена, каждый второй преступник оправдывает себя тем, что у него нет выбора. Так чем я лучше? Чем моя ситуация благороднее? Тем, что деньги мне нужны на лечение мамы, а не на наркоту?

Вот только вряд ли это что-то меняет… Я в любом случае буду преступницей.

И чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, что выхода нет. После того, что Данил сделал, меня и совесть-то мучить не должна. Будем считать, что он это заслужил!

Может, это со мной что-то не то, что все мужчины в моей жизни ни во что меня не ставят? Все, кроме папы, конечно… но его не стало, когда мне было всего девять.

А вот Ратмир и Солодовы явно из одного теста. Им на меня наплевать, и мои проблемы их абсолютно не волнуют.

Он, вообще, задумывался, каково мне сидеть тут одной целыми днями? Уверен, что если обеспечил меня продуктами, то мне не на что жаловаться? Не удивлюсь, если он давно забыл о своих обещаниях. Да и в принципе, где гарантия, что он изначально собирался их выполнять?

Эти мысли до такой степени распаляют меня, что я, кажется, начинаю подпрыгивать на месте. Никогда я еще не чувствовала себя в таком тупике.

Чтобы хоть как-то унять дрожь в руках и хаотичное биение сердца, я хватаю пылесос и принимаюсь за уборку. Опять.

За последние три дня я убиралась уже дважды, но ничего не могу с собой поделать. За годы жизни с братом и отчимом уборка и готовка стали моей единственной терапией. Но сегодня и с этим что-то идет не так.

Стоит мне переместиться в темный коридор, как мерный шум мотора нарушается каким-то треском, и я понимаю, что в пластиковый пылесборник попало что-то твердое. Снимаю контейнер и выуживаю из него черную запонку в обрамлении белого металла. Красивая. Дорогущая, наверное. Вряд ли бы Бестаев носил дешевку.

Кручу ее в пальцах какое-то время, а затем решаю отнести в его комнату. Не оставлять же на полу. Осторожно открываю дверь в его спальню и с опаской осматриваюсь. Я не была здесь с того самого дня, когда застала его с той девушкой, и сейчас на меня снова накатывают воспоминания. Кожу обдает жаром, и, стараясь не смотреть на кровать, я аккуратно прохожу к комоду из темного дерева. Собираюсь положить запонку сверху, но в последний момент зачем-то открываю верхний ящик. Вместо ровных рядов трусов и носков, как это обычно водится у мужчин, все пространство занимают небольшие коробочки с часами и запонками. Словно витрина модного мужского магазина. В одной из коробочек нахожу «близняшку» найденному украшению и водружаю ее рядом с ней. Получается, Бестаев не мог не заметить пропажу. Но вместо того, чтобы поискать пару, просто положил оставшуюся запонку на место.

Ужас, я бы с ума сошла, если бы потеряла дорогое украшение.

Невольно веду рукой по блестящим циферблатам и печально вздыхаю. Ратмир бы даже не заметил, а мне бы всего одна пара часов спасла жизнь… С грохотом задвигаю ящик и поспешно выхожу из комнаты, но уже на пороге разворачиваюсь и бегу обратно. Хватаю массивные часы из дальней коробочки и, закусив до крови губу, прячу в карман.

Глава 17

Уже будучи в своей комнате, я захлопываю за собой дверь и сползаю по ней на пол. Дышу часто-часто, будто не пару метров бежала от его спальни, а многокилометровый марафон. Не могу поверить, что я сделала это. Впервые в жизни украла что-то. Это просто какой-то сюр… страшный сон.

Только вот выпирающий карман моих джинсов говорит об обратном. Это совсем не сон. Я действительно украла часы. У Ратмира.

Трясущимися пальцами достаю их и внимательно разглядываю. Выглядят, конечно, красиво, но, может, и не такие уж они дорогие? Нет, я, конечно, не думаю, что Бестаев купил их на китайском сайте, но есть же и бюджетные бренды качественных часов.

Открываю браузер на телефоне и забиваю марку и модель в строку поиска. Глаза лезут из орбит при мысли, что кто-то в здравом уме мог потратить такую уйму денег на обычные часы. Время так-то и в телефоне можно посмотреть…

Вряд ли, конечно, удастся продать их за эту же стоимость, но даже если мне заплатят одну четвертую часть, этого хватит на несколько месяцев.

Весь остаток дня до возвращения Ратмира у меня уходит на то, чтобы убедить себя, что я не сделала ничего предосудительного. Точнее, сделала, конечно. Но… у меня не было чертового выбора! Мне кажется, что за сегодняшний день я столько раз произнесла эту фразу, что уже почти начинаю в нее верить. А что мне еще остается, кроме как оправдывать себя?

Если бы он сдержал обещание и дал ту сумму, о которой я просила, я бы ни за что не пошла на кражу. Но он решил, что это не обязательно. Знал ведь, что мне некуда деваться. В следующий раз буду умнее. Вряд ли, конечно, следующий раз будет… Тем более после того, как Бестаев обнаружит пропажу.

Думаю, если бы не запертый замок и отсутствие у меня ключей, я бы сейчас бежала отсюда сломя голову. Впрочем, если бы не эти факты, то меня бы здесь и не было. Я бы удрала еще в самый первый вечер.

Ратмир сам виноват. Запер меня здесь. Не выполнил обещание. Ничего не рассказывает. Не отвечает на мои вопросы.

Эти мерзкие, ничтожные мысли настолько распаляют и оглушают меня, что я не сразу слышу звук отпираемой двери. Тяжелые шаги по коридору, глухой стук и через минуту шум льющейся воды из ванной.

От осознания того, что Ратмир вернулся домой, весь мой запал куда-то испаряется. Часы в кармане прожигают кожу, и мне даже начинает казаться, что я чувствую запах паленой плоти. Моей. Демоверсия того, как я буду гореть в аду, не иначе.

Я… просто не могу. Не хочу это чувствовать. Вообще ничего чувствовать. Угрызения совести – последнее, что должно меня волновать сейчас. Однако же легкие покалывает так, будто воздух в комнате пропитан ядом и он сейчас выжигает тавро воровки на моих внутренностях. С каждой секундной колесо стыда внутри меня раскручивается все сильнее и сильнее.

Делаю несколько глубоких вдохов, точнее, пытаюсь и, так и не насытившись вдоволь кислородом, поднимаюсь с пола. Утерев подолом футболки мокрые щеки, я аккуратно выхожу из комнаты и крадусь по коридору. Именно крадусь.

Потому что знаю, что, если Бестаев застукает меня в своей комнате, мне несдобровать. Аккуратно возвращаю часы в коробочку и, только вновь оказавшись в своей комнате, делаю первый нормальный вдох. Невидимая ледяная рука, сдавливающая мое горло все это время, наконец исчезает. Сейчас бедро мое уже ничего не жжет, но сердце все равно неистово полыхает.

Я упустила свой шанс. Променяла судьбу мамы на свою совесть…

Ратмир выходит из ванной и идет в свою спальню. За эти дни я настолько изучила эту квартиру, что с легкостью по шагам могу определить его местоположение. Он проходит через гостиную, идет в кухню… Ищет меня? От этой мысли все внутри покрывается корочкой льда, и я как есть – в одежде – бросаюсь на кровать и ныряю под одеяло.

Короткий стук и через несколько секунд скрип открывающейся двери.

Да, он просто проверяет, не сбежала ли я.

Да, я по-детски притворяюсь спящей.

Но почему-то я уверена, что стоит мне посмотреть ему в глаза, он все поймет. Такие мужчины, как Ратмир, обладают каким-то природным чутьем, чем-то сродни животному инстинкту. Они будто видят тебя насквозь.

Поэтому еще час я лежу, боясь пошевелиться, и жду, когда стихнут шаги за дверью. Я даже готова к тому, чтобы он снова привел свою подружку. Что угодно, лишь бы у меня был веский повод не видеть его сегодня.

В какой-то момент я, видимо, настолько увлекаюсь ролью спящей красавицы, что и в самом деле засыпаю. Мне снится полосатая тюремная форма, злополучные часы и красивые темные глаза, которые смотрят на меня с осуждением.

Утром я снова трусливо жду, пока Бестаев покинет квартиру, но, вопреки четкому расписанию предыдущих дней, он не спешит оставлять меня одну. Не дождавшись, пока я сама выйду из комнаты, снова стучится и раздраженно зовет:

– Ты там долго сидеть собралась? Утро давно наступило, между прочим.

– Сейчас выйду. – Кошусь на окно, за которым солнце почему-то не спешит проглядывать. Я-то в курсе, что уже утро, но природа, кажется, нет. Темные тучи нависают над городом мощным куполом, и создается впечатление, будто сейчас середина ночи.

Из-за того, что я вчера так и не переоделась, одежда на мне выглядит ужасно. Я даже не знала, что джинсы способны измяться до такой степени. Стягиваю все с себя и быстро накидываю платье.

– Приведи себя в порядок и иди на кухню, – командует он. Цепкий взгляд сканирует мое лицо, опускается к декольте, обжигает ноги и снова резко вцепляется в мое лицо. – Сегодня, Ася. Нужно сделать это сегодня.

– Да, конечно, – стыдливо бормочу и бегу в ванную. Сам же начал рассматривать меня. И сам же теперь недоволен.

Только когда плескаю себе в лицо холодную воду, до меня вдруг доходит причина его странного поведения. Что, если здесь есть камеры? Это как раз объяснило бы, почему он так спокойно оставил меня одну. Он же меня не знает. Где гарантия, что я не обнесу его квартиру? А так он следил за мной… и вчера видел, как я стащила у него часы.

И благородно ждал до утра, чтобы отчитать меня? Что-то я сомневаюсь, что его выдержки хватило бы на это. Может, увидел, что я их вернула? Господи, я ведь сгорю со стыда, если он все-таки знает…

И я сгораю. Правда, не от стыда, а от отчаяния, когда Ратмир заявляет:

– Твоего брата выписали из больницы. С ним провели воспитательную беседу, больше он тебя не тронет. Пора тебе возвращаться домой, Ася.

Глава 18

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю, задыхаясь. Щупальца паники медленно, с каким-то садистским наслаждением, пробираются под кожу. Хочется упасть к его ногам и, глотая слезы, кричать, что я вернула часы. Я же их вернула!!!

Но что-то меня останавливает. Ратмир бы не стал молчать. Если бы он выгонял меня из-за кражи, он бы так и сказал. Тогда за что? Что я сделала не так? В чем я провинилась?

– Только то, что уже сказал. Тебе пора возвращаться домой, – пожимает он плечами. Я видела этот жест уже не один раз, но сегодня… он какой-то не такой. Понимаю, что самонадеянно было бы сказать, что я хорошо изучила этого мужчину, но сейчас он выглядит слишком напряженно. Неужели мучает совесть за то, что выкидывает меня на улицу? Даже того котенка с помойки он приютил, а я, значит, уже надоела.

– Мне больше некуда идти, – выдыхаю отрывисто.

– И с каких пор это стало моей проблемой? – произносит он, приближаясь. Нависает надо мной грозной скалой, словно те самые тучи, что повисли сегодня над городом.

– Прошу тебя, – продолжаю унижаться, давясь слезами. – Я готова на все…

– Не разбрасывайся такими словами, девочка. Тем более перед мужчиной. Не все могут отказаться от такого предложения. Я в том числе.

– Я несколько лет жила со сводным братом и отчимом, обслуживала их во всем, выполняла каждую прихоть… Я знаю, что нужно мужчинам.

Я в шаге от того, чтобы начать перечислять все рецепты котлет и борща, коими овладела в идеале за эти годы, но запинаюсь о его выражение лица.

Его взгляд транслирует неприкрытую брезгливость, но это не мешает мне заметить секундную вспышку чего-то другого… порочного, опасного, опаляющего.

– Пожалуйста, – шепчу одними губами. – Ты не пожалеешь.

Ратмир наклоняется к моему лицу, и на секунду мне кажется, что он согласится. Есть в его взгляде что-то такое, что заставляет меня поверить, будто он заинтригован моим предложением. Что он готов принять мое унижение…

Его рука взлетает вверх, но почему-то у меня даже мысли не возникает, что он меня ударит. Я не зажмуриваюсь, не пячусь. Словно в каком-то трансе, слежу за тем, как его слегка шершавые пальцы касаются моего лица, заправляют за ухо выбившуюся из хвостика прядь, проводят по подбородку и ложатся на губы. Я замираю, боясь пошевелиться.

Бестаев слегка надавливает на мою нижнюю губу и выдыхает горячий воздух мне в лицо. Я пытаюсь поймать его взгляд, но он смотрит на мой рот, и я понятия не имею, о чем он думает и какую важную задачу решает. Впрочем, в том, что на кону моя жизнь, сомнений нет. Его большой палец мягко скользит в сторону, будто стирает мою несуществующую помаду, и я медленно моргаю, глядя на его странную улыбку. Она явно не радостная, не доброжелательная. Его губы не расплываются в ней, а скорее кривятся. И от этого мне становится не по себе.

Пальцы исчезают с моих губ так же неожиданно, как и появились там, и уже в следующее мгновение он вновь вонзает мне в сердце нож, когда холодно заявляет:

– Надеюсь, тебе хватит пяти минут, чтобы собрать вещи? Такси уже ждет внизу.

– Такси? – растерянно повторяю. Он все-таки меня выгоняет. У меня не получилось… Ничего не вышло. И он даже не собирается сам меня отвезти.

– Думаю, твой брат не обрадуется, если узнает, что ты все это время была у меня. Скажешь ему, что ночевала у подруги.

– Но у меня нет подруг, – отчаянно цепляюсь хоть за что-то.

– Значит, соври. – Он снова пожимает плечами, а я ловлю себя на мысли, что готова вцепиться в них. Разорвать его дорогую рубашку и расцарапать его кожу и красивое лицо заодно. За что он так со мной?

– Ты же обещал… – Лицо кривится от слез, но сейчас мне наплевать, как я выгляжу. – Ты же обещал, что заплатишь мне за информацию.

– Ты сказала, что деньги тебе нужны для матери. Ей сейчас занимаются. Там оказалось не все так просто, как в твоем рассказе. Мы выясняем, как можно помочь.

– Ее можно вылечить? – всхлипываю я. Если он прав, если ей можно помочь, то я готова пожертвовать собой. Готова вернуться к брату, если…

– Не факт, – качает головой. – Не могу пока ничего обещать, но скажу лишь, что с ней работают лучшие врачи.

Обессиленно выдыхаю и прикусываю губу. Не уверена, что поверила бы ему, даже если бы он заверил меня, что его лучшие врачи смогут вылечить мою маму. Но его слова в очередной раз доказали, что он даже изначально не собирался выполнять свое обещание. Ни мамой никто не занимался, ни деньги он не планировал мне отдавать. Он просто держал меня при себе, пока думал, что я смогу принести ему какую-то пользу. А теперь вышвыривает обратно, как просроченный товар. Он такой же, как и мой брат. Если не хуже…

Выхожу из кухни, задевая его плечом, и в комнате, которую наивно считала «своей», кидаю в пакет немногочисленные вещи. Можно было бы гордо оставить ему, но я понимаю, что еще до того, как за мной закроется дверь, вся одежда полетит в мусорное ведро. Нет уж, она мне еще пригодится.

В коридоре я намеренно даже не смотрю на него. Прохожу к двери и, щелкнув замком, открываю ее. Сколько раз за эти дни я пыталась это сделать… И ни разу вожделенный замок не поддавался. Сейчас же я, наконец, на свободе. Вот только этот факт меня совсем не радует.

– Белая мазда у подъезда, – бросает Ратмир мне вслед.

Надеюсь, он не ждет от меня благодарности? Я молча выхожу из квартиры, и уже возле лифта мне в спину летит тихое: «Удачи, Ася».

Даже когда я сажусь в такси, эти слова продолжают эхом звучать в моей голове. Удачи вернуться к тирану и насильнику? Удачи самой разгребать проблемы, которые создал отчим? Удачи найти деньги на лечение мамы?

Достаю телефон и первым делом удаляю номер Ратмира. Уверена, я еще не раз окажусь в безвыходной ситуации, и, чтобы не пришлось бороться с искушением позвонить этому жестокому спасителю, забираю у себя эту возможность в зачатке. А затем, едва мы выезжаем из этого элитного жилого комплекса, я прошу водителя остановить машину.