Текст книги "Трилогия о мисс Билли"

Глава XXXVI
Сюрприз для Уильяма

Несмотря на решительные заверения сестры, что время поговорить с Билли уже пришло, Уильям подождал несколько дней, прежде чем затронуть этот вопрос. Теперь он был далеко не так смел, как во время разговора с Кейт. Ему казалось, как и раньше, что попытки ускорить роман между Билли и Бертрамом могут привести к страшным последствиям. Что бы ни говорила Кейт, он вовсе не видел признаков того, что Билли влюблена в его брата. На самом деле, чем больше он думал об этом, тем больше страшился разговора со своей тезкой.

Что он скажет? Как он найдет слова? Не сможет же он прямо заявить: «Билли, ты не могла бы поторопиться и выйти замуж за Бертрама поскорее, потому что тогда мы сможем поселиться под одной крышей?» Не мог он и сделать предложение за Бертрама – очевидно, его брат мог справиться и сам. А если Билли все-таки не влюблена в Бертрама, что тогда? Может быть, его несвоевременное вмешательство навсегда отвратит ее от Бертрама?

Дело было деликатное, и чем дальше, тем больше Уильям хотел не вмешиваться в него и не слышать тогда слов Кейт. Осознав это, Уильям с ужасом вспомнил заверения Кейт в том, что его слово может сотворить чудо и что пора уже взять судьбу в свои руки. Он решил, что поговорит с Билли, что должен поговорить, но ему придется действовать с осмотрительностью, которая позволит немедленно ретироваться, если его слова не возымеют желаемого эффекта. Он начнет с того, что честно расскажет о своем горе, о том, как он страдал, когда она уехала, и как хочет, чтобы она вернулась, и потом, очень медленно, если это будет к месту, он заговорит о любви Бертрама к ней и о своих надеждах на то, что она осчастливит Бертрама и всю Страту, ответив на его любовь.

Миссис Хартвелл вернулась на Запад прежде, чем Уильям нашел время поговорить с Билли. В соответствии со своими представлениями о том, что для разговоров о любви нужны сумерки и тишина, он ждал, пока не нашел девушку в полном одиночестве на увитой диким виноградом веранде. Он заметил, что она слегка покраснела, когда он сел рядом, и попыталась встать, нервно замахав руками и пробормотав что-то вроде «Я позову тетю Ханну». И тут он решился заговорить.

– Билли, не уходи, – тихо сказал он, притронувшись к ее руке. – Мне нужно кое-что тебе сказать… Я уже давно хотел об этом поговорить.

– Да… конечно, – ответила девушка, падая в кресло. Уильям заметил, что тонкие маленькие ручки дрожат.

Сначала они оба молчали, а потом Уильям тихо заговорил, глядя на горизонт, где еще не угасли отблески заката.

– Билли, я хочу рассказать тебе одну историю. Давным-давно жил-был один человек, у которого был прекрасный дом, молодая жена и крошечный сын. Я не стану перечислять тебе все планы, которые человек строил насчет сына.

Он должен был стать чудесным человеком, может быть, даже великим. Но мальчик умер и унес с собой в могилу все планы. После него остались пустые сердца и огромные пустые комнаты, в которых вечно звучало эхо всхлипов и вздохов. А потом, через несколько лет, молодая жена ушла вслед за ребенком и оставила того человека наедине с болью в сердце и с огромными пустыми комнатами.

Возможно, именно из-за пустоты он вспомнил о своей юношеской страсти к коллекционированию. Он хотел заполнить эти комнаты, чтобы никто больше не слышал всхлипов и вздохов, и он хотел заполнить чем-нибудь свое сердце, смягчить боль в нем.

Он пытался. Собрал свои юношеские сокровища и заполнил ими комнаты, но эхо никуда не делось и сердце все еще болело. Он заказал новые полки и шкафы и начал заполнять их, надеясь, что заполнит заодно и долгие пустые часы, остававшиеся после службы – часы, которые когда-то были слишком коротки, потому что он проводил их с женой и сыном.

Шли годы, и полки, и шкафы заполнялись один за другим. Иногда человек думал, что у него все получилось, но в глубине души он знал, что всего лишь приглушил немного боль в сердце и что стоит сгуститься сумеркам, как в комнатах опять послышится плач. И тогда… может быть, тебе надоело слушать? – спросил Уильям.

– Нет-нет, – ответила Билли, – это очень красивая история и очень грустная.

– Грустная часть закончилась… надеюсь, – тихо сказал Уильям. – Я продолжу с твоего позволения. И тогда случилось чудо. Неожиданно прямо с безнадежного тускло-серого неба свалились юная девушка с карими глазами и маленький серый котенок. Они бегали по всему дому, проказничали, и в каждом его укромном уголке и трещинке поселились смех, свет и счастье. И тут, как будто по волшебству, у этого человека прошла боль в сердце, и плач больше не слышался в комнатах. Он понял, что никогда больше не станет пытаться заполнить пустоту в сердце бессмысленными вещицами из глины и металла. Он знал, что хочет только, чтобы девушка с карими глазами оставалась рядом, и надеялся, что так и будет. Но не успел он погреться в ее тепле, как все закончилось. Девушка и котенок исчезли так же внезапно, как и появились. И человек не знал, почему.

Он знал только, что боль вернулась и даже стала еще сильнее, и что дом сделался еще мрачнее, чем раньше. И теперь, Билли, – голос Уильяма дрогнул, – от тебя зависит, как закончится эта история. Это ты решишь, будет ли дальше болеть сердце этого человека, состарится ли он в одиночестве, и будет ли в его комнатах и дальше слышаться плач о прошлом.

– Я закончу! – сказала Билли, протягивая обе руки. – Больше не должно быть ни боли, ни плача.

Уильям, не веря своим ушам, наклонился вперед и взял ее руки в свои.

– Билли, ты серьезно? Ты приедешь?

– Да! Я не знала, я просто не думала. Я даже не предполагала, что дело в этом. Конечно, я согласна, – и с этим она зарыдала у него на руках.

– Билли! – выдохнул Уильям, прикасаясь губами к ее лбу. – Маленькая моя Билли!

Через несколько минут Билли успокоилась, и Уильям решил заговорить о Бертраме. Он даже испытал соблазн не упоминать брата, раз его собственное дело разрешилось так быстро и удачно, но неожиданная мягкость в лице Билли приободрила его, и он не захотел упускать случая, раз его слова могут помочь Бертраму. Он раскрыл рот, но не успел ничего сказать – Билли заговорила сама.

– Я не понимаю, почему плачу, – всхлипнула она, вытирая глаза мокрым комочком платка. – Надеюсь, что когда я стану твоей женой, то научусь контролировать себя. Но я еще так молода, так что тебе придется проявить терпение.

Как только Билли сказала это, мир вокруг Уильяма сошел с ума. Голова у него закружилась, а горло сжалось, так что он едва мог дышать. Предельным усилием воли он сумел не убрать руку, которой обнимал Билли, и молился, чтобы она не поняла, какой холодной вмиг стала эта рука. Он подумал, что, может быть, не расслышал.

– Что… Что ты сказала? – тихо спросил он.

– Я сказала, что когда стану твоей женой, то научусь лучше владеть собой, – нервно усмехнулась Билли, – мне просто показалось, что нужно напомнить тебе, что я очень молода и тебе придется проявить терпение.

Уильям торопливо пробормотал что-то – потом он не мог даже вспомнить, что. Очевидно, Билли этого хватило, потому что она снова развеселилась. Уильям почти не понимал, что она говорит, хотя иногда вставлял какие-то замечания. Он дрейфовал в безнадежном море смущения и тревоги. Больше всего ему хотелось встать и немедленно попрощаться. Он хотел остаться один и подумать. Он с ужасом осознавал, что мужчины, сделав предложение, не сбегают, если их предложение принято. А его предложение приняли, и это его ошеломило. Он попытался понять, как это случилось, что именно он сказал, как она могла настолько неправильно его понять. Но эту мысль он немедленно отбросил, потому что она не могла привести ни к чему хорошему. Но что тут может быть хорошего? Что теперь делать?

И тут пришел ужасный ответ: ничего не поделаешь. Билли любит его. Билли сказала «да». Билли хочет стать его женой. Разве может он теперь сказать: «Извини, это ошибка. Я вовсе не предлагал тебе выйти за меня замуж».

Уильям доблестно собрался с мыслями и попытался сыграть свою роль.

Он сказал себе, что это будет несложно, что он очень любит Билли и постарается сделать ее счастливой. Он вздрогнул при этой мысли, вспомнив вдруг, насколько он старше ее, как будто он в своем возрасте может стать хорошей парой девушке двадцати одного года от роду!

И тут он посмотрел на Билли. Она сильно нервничала. Щеки ее покраснели, а глаза сверкали. Она быстро и местами невнятно говорила что-то, и голос у нее дрожал. Иногда слова ее прерывались смешками, и она все время вертела что-то в пальцах. Минуту назад она вскочила и зажгла электричество, а вернувшись, села не на прежнее место напротив Уильяма, а рядом с ними. Он полагал, что все это вызвано девичьей скромностью, свойственной любой женщине, которая только что сказала «да» любимому мужчине.

Уильям вернулся домой изумленный. Он отправлялся на поиски дочери, а нашел себе жену.

Глава XXXVII
Брат Уильяма

Было решено пока не объявлять о помолвке за пределами семьи. Уильям сказал, что свадьба состоится не прямо сейчас и что лучше оставить эту новость при себе, пока у них не будет более определенных планов.

Членам семьи рассказали немедленно. Тетя Ханна трижды повторила «Святые угодники!» и нисколько не исправила ситуацию, добавив извиняющимся тоном: «Конечно, это хорошо, очень хорошо, только…» Она не закончила фразы, и Уильям, поведавший ей новость, так и не решил, обрадовался бы он, услышав все до конца.

Сирил воспринял новость мрачно и немедленно углубился в размышления, от которых с трудом оторвался, чтобы неохотно поздравить помолвленных и пожелать им всего наилучшего.

Поведение Сирила несколько удивило Билли. Она уже некоторое время полагала, что Сирил перестал относиться к ней по-особенному, если вообще когда-то воображал, что влюблен в нее. Она надеялась остаться с ним друзьями, но теперь ставила под сомнение и эту возможность. Пожалуй, он вернулся к прежней замкнутости и отстраненности.

В ответ на сообщение Уильяма о помолвке с Запада пришло сердечное поздравление, написанное неразборчивым почерком Кейт. Она, пожалуй, единственная из всех членов семьи искренне радовалась предстоящей свадьбе. А что до Бертрама, казалось, он за одну ночь состарился на много лет, таким белым и измученным было его лицо на следующее утро.

Уильям страшно боялся рассказать все Бертраму. Он был совершенно уверен, что брат влюблен в Билли, и еще сложнее было оттого, что сам Уильям полагал, что Бертрам, будучи моложе его, гораздо лучше подойдет девушке. И все же, понимая, что сказать Бертраму придется, Уильям выбрал для разговора время, когда брат курил у себя в гостиной в сумерках и лицо его было наполовину скрыто из виду.

Бертрам почти ничего не сказал, но утром направился прямиком к Билли.

Билли была поражена. Она никогда раньше не видела радостного, обходительного и уверенного в себе Бертрама таким.

– Билли, это правда? – спросил он. Глухая тоска в его голосе сказала Билли, что ответ он уже знает.

– Да. Да. Но, Бертрам, пожалуйста, не страдайте так, – взмолилась она.

– А какой реакции вы от меня ждете?

– Ну… отнеситесь к этому разумно. Я говорила вам, что ничего другого нет и быть не может…

– Вы это, конечно, сказали, но я верил в лучшее.

– Но я же говорила, что не люблю вас… так.

Бертрам вздрогнул и встал.

– Да, Билли. Я дурак. Я думал, что смогу это изменить. Мне не следовало приходить сегодня, но я должен был это сделать. До свидания. – Он протянул ей руку, и лицо его исказилось от боли.

– Бертрам, не уходите так! – воскликнула девушка. – Вы же только что пришли!

Он нетерпеливо посмотрел на нее.

– Вы полагаете, что теперь я могу остаться? Билли, вы не попрощаетесь со мной? – сказал он уже мягче, снова протягивая руку.

Билли покачала головой. Не обращая внимания на протянутую руку, она отошла на шаг.

– Не так. Вы на меня злитесь, – грустно сказала она. – Все это выглядит так, как будто вы уезжаете.

– Я уезжаю.

– Бертрам! – в ее голосе звучали ужас и тревога.

Он снова посмотрел на нее.

– Билли, зачем вы все усложняете? – отчаянно спросил он. – Вы не понимаете, что мне надо уехать?

– Конечно не понимаю. И вам никуда не надо. Нет ни одной причины уезжать. – Билли говорила очень быстро, и пальцы у нее дрожали. – Ничего не изменится… для вас. Я собираюсь выйти замуж за Уильяма, но я никогда не собиралась выходить замуж за вас, так что ничего не должно измениться. Понимаете? Бертрам, не уезжайте! Никого не останется. Вы же знаете, Сирил уедет на следующей неделе и мы с Уильямом останемся вдвоем. Бертрам, пожалуйста, не уезжайте. Мне будет без вас так одиноко! – она почти плакала.

Бертам кинул на нее быстрый взгляд, и лицо его странно переменилось. Мгновение он тихо смотрел на встревоженную Билли, потом тихо сказал:

– Билли, вы же не думаете, что после вашей с Уильямом свадьбы я останусь жить в Страте?

– Конечно останетесь! – воскликнула девушка. – Бертрам, вы же станете мне братом, настоящим братом, и я очень жду тех счастливых времен, когда мы с вами сможем жить под одной крышей, раз я стану женой Уильяма.

Бертрам громко вздохнул и прикусил нижнюю губу. Он резко повернулся к Билли спиной и подошел к окну. Целую минуту он стоял там, а девушка раздосадованно и удивленно разглядывала его. Вернувшись, он тихо сел в кресло напротив Билли. Он был серьезен, а глаза у него оставались грустные, но страшная тоска ушла.

– Билли, – осторожно сказал он, – простите мне, пожалуйста, этот вопрос, но вы уверены, что любите Уильяма?

Билли залилась краской гнева.

– Вы не имеете права задавать мне такие вопросы. Конечно, я люблю Уильяма.

– Конечно, любите. Мы все его любим. Его невозможно не любить, честно говоря. Но жена Уильяма должна любить его немного не так, как мы все.

– И так и будет, – заверила его девушка, вздернув подбородок. – Бертрам, мне кажется, что вы не имеете право… оскорблять меня подобными подозрениями.

– Больше не стану, – серьезно ответил Бертрам, – я просто хотел убедиться, что вы сами знаете ответ.

– Я все знаю, и я уверена, – твердо сказала Билли. Так твердо, как будто пыталась убедить саму себя, а не только всех остальных.

Они помолчали, а потом Бертрам робко спросил:

– И вы уверены, что хотите, чтобы я остался?

– Конечно! Между прочим, вы же не забыли, что моих гостей необходимо развлекать? Нужно возить их везде, катать на автомобиле и устраивать пикники. На прошлой неделе вы сказали, что с удовольствием мне поможете, но если вы не хотите…

– Но я хочу! – воскликнул Бертрам, и в глазах его вспыхнула тень прежнего света. – Просто мечтаю!

Девушка недоверчиво взглянула на него и приподняла бровь. Ей показалось, что к нему вернулась прежняя безмятежность. Он снова стал «это же Бертрамом». Подумав немного, она строго сказала:

– Бертрам, вы знаете, что нужны мне, и бросьте эти глупые фантазии об отъезде. Но если перемена в вас вызвана предположением о том, что я передумаю, лучше вам все же уехать. Но если вы останетесь тут как брат Уильяма, я буду очень рада.

– Я останусь. Как брат Уильяма, – согласился Бертрам, и Билли не заметила, как он плотно сжал губы, договорив.

Глава XXXVIII
Обручение со вторым

К середине июля жизнь Билли устоялась.

Мари гостила у нее уже неделю и оказывала неоценимую помощь в развлечении других гостей. Заваленная работой вдова и содержательница пансиона из Вест-Энда вовсю наслаждались гостеприимством Билли, и девушка утверждала, что их сияющие лица – сами по себе награда.

Сирил уехал за границу. Тетя Ханна на неделю отправилась с подругой на северное побережье. Бертрам, как и обещал, обхаживал гостей Билли и был в этом так усерден, что Билли наконец запротестовала.

– Я вовсе не требовала от вас посвятить им все свое время! – сказала она.

– Им не нравится? Я назойлив? – спросил он.

– Нет-нет! Конечно же, им все очень нравится. Никто другой не доставил бы нам столько приятных минут, как вы. Но я думаю о вас. Вы все свое время посвящаете нам. Конечно же, я не планировала, что вы потратите на нас все лето. Вы же всегда уезжаете куда-нибудь на каникулы.

– Но я отдыхаю здесь, – рассмеялся Бертрам, – я уверен, что вдыхаю достаточно морского воздуха внизу на пляже, а горного – наверху, в Синих холмах. А что до развлечений, то если вы найдете что-нибудь более захватывающее, чем наш с мисс Мари вчерашний поход вместе с вдовой и старой девой на американские горы, просто покажите это мне, и с меня хватит.

Билли улыбнулась.

– Мне об этом рассказывали, особенно Мари. Она сказала, что вы были с ними очень милы и позволяли им все, чего бы они ни хотели, и что через полтора часа они чувствовали себя детьми, отпущенными с уроков. Боже, как жаль, что я не поехала. Каждый раз, когда я остаюсь дома, я что-нибудь пропускаю, – с горечью закончила она.

Бертрам пожал плечами.

– Если вы мечтаете об американских горках и каруселях, полагаю, вы получите все это еще до конца недели, – вздохнул он с улыбкой. – Они сказали, что хотели бы прийти туда еще раз, когда я спросил, что мы будем делать дальше. Странно, что им нравятся такие жуткие вещи. Когда я впервые увидел их обеих – чопорных, в черных платьях – в вашей маленькой гостиной, то сразу понял, что никогда не осмелюсь предложить им что-то более веселое, чем церковная служба или лекция по психологии, ну или, может быть, концерт, если оркестр будет заранее строго проинструктирован насчет выбора репертуара и темпа игры. А если серьезно, Билли, почему эти две солидные дамы выбирают такие детские развлечения?

Билли засмеялась, но взгляд ее смягчился.

– Не знаю. Разве что потому, что их жизнь настолько монотонна, что любое движение и веселье кажется им благословением. Но вам, Бертрам, недолго осталось рисковать головой. На следующей неделе приедет милая пара из Южного Бостона. Она любит картины и чучела животных, и вы будете ходить с ней по музеям. Потом появится маленький калека Томми, который будет совершенно счастлив, оказавшись в месте, где можно послушать оркестр. Когда один концерт будет заканчиваться, вам нужно будет всего лишь отвозить его на следующий. Это очень мило с вашей стороны, Бертрам, и я вам очень благодарна, – быстро закончила Билли, когда Мари, вдова и старая дева вошли в комнату.

Билли убеждала себя, что она счастлива, очень счастлива. Разве она не помолвлена с хорошим человеком и разве она не тратит долгие летние дни, радуя других людей?

Билли все еще не понимала, что ей приходится говорить самой себе, что она счастлива, убеждать себя в этом.

Вскоре после приезда Мари Билли рассказала ей о своей помолвке. Уильям очень часто бывал в доме, и, учитывая близость отношений Мари с семьей, Билли решилась объяснить ей, как обстоят дела. Мари восприняла новость довольно странно. Вначале он испугалась.

– Уильям? Ты помолвлена с Уильямом?

– Ну… да.

– Но я думала… Я была уверена… Ты же говорила о мистере Сириле?

– Нет, – рассмеялась Билли, – совершенно точно нет.

– И ты его не любишь?

– Надеюсь, что нет, раз уж я выхожу замуж за Уильяма.

Голос и поведение Билли были настолько легки и веселы, что Мари осмелилась задать еще один вопрос:

– И он тоже тебя не любит?

– Надеюсь, что нет, раз уж на мне женится Уильям, – снова рассмеялась Билли.

– Ох, – со странным облегчением сказала Мари, – я так рада! Я надеюсь, дорогая, вы будете очень, очень счастливы.

Билли, глядя на сияющее лицо Мари, обрадовалась: так мало вокруг было лиц, на которых читалось одобрение ее помолвки с Уильямом.

Билли теперь часто видела Уильяма. Он был добр и тактичен и пытался помогать ей развлекать гостей, но Билли, благодарная ему за эти попытки, всегда вздыхала с облегчением, когда он уступал место Бертраму, который справлялся с этой задачей гораздо лучше. Уильям пытался помогать ей с ее лозами и розовыми кустами, но, разумеется, сложно было бы ожидать от него такого же интереса, какой проявлял Бертрам при виде каждого ростка и распускающегося бутона, потому что Бертрам помогал сажать все это, а Уильям нет.

Иногда Билли тревожилась из-за того, что она перестала чувствовать себя легко в присутствии Уильяма. Она считала естественным, что должна начать немного его стесняться, раз уж он превратился из «дяди» в счастливого возлюбленного, но не понимала, почему должна его бояться – и боялась. Он, казалось, ни о чем не думал, кроме ее комфорта и счастья, и конца не было милым маленьким поступкам, которые он совершал ради ее удовольствия. Уильям, казалось, предвидел, что она не захочет никаких объятий и поцелуев, и целовал ее только изредка, и то в лоб, по-отцовски, чему Билли радовалась. Она решила, что никогда не хочет целоваться в губы.

Подумав несколько дней, Билли решила, что все проблемы из-за смущения. Она смущалась рядом с Уильямом. Если бы она могла только забыть, что однажды ей придется стать его женой, вернулась бы прежняя нежная дружба и ей снова стало бы легко с ним. Со временем, когда она привыкнет к мысли о браке, она перестанет ее так смущать, конечно же. Билли любит его и хочет сделать его счастливым, но пока – пока она «привыкает» – она постарается иногда забывать, что собирается стать женой Уильяма.

Билли стала счастливее. Она всегда становилась счастливее, когда решала какую-то проблему. С новыми силами она бросилась развлекать гостей и с помощью Бертрама придумала множество замечательных поездок для них. Бертрам очень радовал ее в эти дни. Никогда ни словом, ни взглядом он не выходил за пределы роли, которую пообещал играть – роли брата Уильяма.

Билли вернулась к своей музыке. В голове у нее звучала новая мелодия, и она мечтала переложить эту мелодию на бумагу. Ее первый маленький «Сборник песен» нашел своих поклонников, и Билли потихоньку начинала чувствовать вкус славы, хоть и в очень скромных пределах.

Таким образом Билли изо всех сил пыталась «привыкнуть».