Текст книги "Герой ее романа"

7

Клэр так резко повернулась, что смахнула с прилавка своим ридикюлем катушку, которая, подпрыгивая, покатилась по полу. Она злорадно проследила за катушкой и, когда та прокатилась мимо нее, со злостью пнула ее ногой.

– Эй, Клэр! Прекратите пинать мой товар! Вы же знаете, у старого филистимлянина Гилберта может случиться удар, если он обнаружит убыток.

С расторопностью, какой Клэр никогда прежде не замечала у Сильвестра, он пролез под прилавком и бросился подбирать свой товар.

– Да оставьте вы эти нитки, Сильвестр! Я заплачу за эту дурацкую катушку. Лучше скажите, неужели и правда у меня унылая внешность?

«Впрочем, я и сама знаю, что внешность у меня невеселая», – мрачно думала Клэр.

Последние десять лет своей жизни она посвятила тому, чтобы выглядеть скучно. Да и любой при ее обстоятельствах поступил бы так же!

Тогда почему же она так разозлилась, когда на ее унылую одежду и прическу обратил внимание Том Партингтон? Почему ей стало так обидно?

Клэр хотелось, чтобы Сильвестр наконец-то извлек из-под полок эту глупую катушку, чтобы можно было пнуть ее снова.

В конечном итоге он нашел катушку, но зажал в кулаке, поэтому Клэр не удалось осуществить свое желание. Естественно! Разве у нее когда-нибудь возникали осуществимые желания?

Клэр открыла свой ридикюль, вытащила носовой платок и высморкалась. Если бы она не была так расстроена, то наверняка бы позабавилась, глядя, как растрепанный Сильвестр хлопает себя по брюкам, чтобы выбить пыль. Но она была не в том настроении и даже не улыбнулась.

– И о чем это вы тут вещали, Клэр? – спросил раздосадованный Сильвестр.

– Я ни о чем не вещала! И обратите наконец внимание на покупателей, – посоветовала Клэр, указав на миссис Джеллико, которая, очевидно, уже устала подавать Сильвестру знаки. – Как вы думаете, за что вам платит хозяин?

Клэр с мстительным удовольствием наблюдала, как темные брови Сильвестра от удивления поползли вверх. Не произнеся ни слова, он направился к миссис Джеллико. Клэр не помнила, чтобы когда-либо так невежливо обходилась со своими друзьями, но в данный момент почувствовала себя гораздо лучше, избавившись от накопившейся желчи. Она так устала от того, что все время вела себя безукоризненно! А Сильвестр, надо сказать, продавец просто никакой. Он или вовсе не обращает внимания на покупателей, или общается с ними так, словно они – грязь под ногами великого писателя.

Пока миссис Джеллико пыталась поладить с недовольным Сильвестром, Клэр вспоминала свой разговор с Томом.

«Он вовсе не хотел быть жестоким, – решила она. – Но это еще хуже: значит, он и в самом деле так думает…»

Клэр не могла понять, почему ее так больно ранили слова Тома. В конце концов, она сама поставила себе задачу превратиться из вульгарной обольстительницы, которую из нее сделал отец для одурачивания легковерных покупателей, в чопорную рассудительную домоправительницу Клэр Монтегю. Выходит, ей это удалось, и следует радоваться, а не хмуриться!

Однако особой радости Клэр не испытывала. В первый раз ей пришлось сожалеть об изменении своей внешности. Ведь все эти годы она с внутренним содроганием вспоминала о своей юности, которая казалась ей теперь какой-то дурной мелодрамой. Ей никогда не нравилось стоять за стойкой в сомнительном заведении отца и торговать поддельными лекарствами. Куда лучше быть экономкой и писательницей!

Конечно, если бы целью ее папаши не было одурачивание ничего не подозревающих простаков, бросавших честным трудом заработанные деньги на ветер, все было бы иначе. Но Клэр никогда не разделяла кредо своего отца «не обманешь – не продашь» и иногда даже удивлялась, почему ей досталось стремление к душевному покою и благородству от матери, которую она никогда не знала.

Клэр вспомнила, какой несчастной была в юности, и тяжело вздохнула. Чего стоило одно то, что отец не позволял ей носить очки, когда она работала, и ей приходилось действовать почти вслепую. Ей страшно было иметь дело со всеми этими людьми и не видеть их четко. Мужчины часто грубо приставали к ней, а она даже не могла предугадать их грязные намерения…

«Мужчины!»

Пока она не встретила Гордона Партингтона, Клэр была не слишком высокого мнения о мужчинах. Он оказался первым настоящим джентльменом в ее жизни, и, оглядываясь назад, Клэр до сих пор не могла понять, почему он пригрел ее под своим ласковым крылом. Она была так перепугана, когда в тот далекий день подошла к огромной двустворчатой двери его дома и, набравшись храбрости, постучала! Ей открыл угрюмый надменный Скраггс, и она чуть было не обратилась в бегство, но все-таки решилась сказать, что явилась по объявлению мистера Партингтона об экономке…

Десять долгих лет Клэр убегала от своего прошлого и делала все возможное, чтобы измениться до неузнаваемости. И вот теперь размышляла: уж не перестаралась ли она…

Бросив взгляд на небольшой магазинчик мисс Тельмы «Платья и шляпки» прямо напротив универсального магазина, Клэр подумала, стоит ли продолжать так заботиться о респектабельности. Судя по мнению знакомых, она уже с успехом ее достигла. Может быть, если она наденет обычное платье с оборочками, это не отбросит ее назад в скандальное прошлое?

Клэр вспомнила, что мисс Тельма, кроме всего прочего, еще умелая парикмахерша. Ей даже пришла в голову предательская мысль, что она может носить не столь строгую прическу, не нарушая тщательно созданного ею образа домоправительницы…

Но тут гнев обрушился на нее с новой силой.

– Подумать только! Он удивлен, что за последние двадцать лет женские прически ничуть не изменились!

– Прошу прощения?

Клэр так глубоко была погружена в собственные мысли, что вздрогнула при замечании Сильвестра.

– Да нет, ничего.

Сильвестр казался недовольным, но Клэр это не удивило: он всегда раздражался, когда приходилось заняться делом, за которое ему платили жалованье. Сильвестр бывал по-настоящему счастлив, только когда писал или читал кому-то написанное. А еще, как догадывалась Клэр, ему нравилось выказывать свое превосходство перед друзьями.

Однако в данный момент он был ужасно рассержен.

– Так о чем вы говорили? Неужели этот дикарь, на которого вы работаете, находит вас скучной?

– Он – не дикарь! Да как вы смеете говорить о мистере Партингтоне в таком уничижительном тоне?! – Клэр совершенно забыла, что только несколько минут назад сама предавалась далеко не лестным мыслям о своем хозяине. – Ради бога, не забывайте о том, что, возможно, именно его деньги помогут вам поддерживать свое существование в будущем! А впрочем, вам ведь нет дела до таких низких материй. Вы никогда не спускаетесь с небес на землю надолго. Уж, во всяком случае, не настолько, чтобы успеть рассмотреть нас, простых смертных!

– Только не говорите мне, что сами верите во всю ту околесицу, которую написали об этом смехотворном человеке!

От столь нелестного отзыва о ее работе, да еще в присутствии посторонних, Клэр задохнулась. Но уже в следующую секунду ее гнев выплеснулся наружу. Ткнув Сильвестра в грудь указательным пальцем, она прошипела:

– Не смейте говорить о моих произведениях в таком пренебрежительном тоне, Сильвестр Аддисон-Аддисон! А особенно в общественном месте! Если вы еще когда-нибудь совершите подобную ошибку, вам придется искать себе другое место для житья! Не забывайте, кому покойный мистер Партингтон завещал заботиться о «Пайрайт-Армз»!

Сильвестр от изумления разинул рот, а Клэр, смерив его убийственным взглядом, презрительно фыркнула и гордо удалилась из магазина. Она так рассвирепела, что не жалела ни об одном своем оскорбительном слове.

Гордо задрав подбородок, она направилась прямиком в «Платья и шляпки» мисс Тельмы.

Час спустя, раскрасневшаяся и на удивление довольная собой, Клэр вышла из магазинчика мисс Тельмы и, перейдя улицу, открыла дверь универсального магазина. Первым ее взору предстал краснолицый и разъяренный Сильвестр Аддисон-Аддисон. Вторым оказался объект его ярости – Том Партингтон.

– Ну, придите же в себя, Аддисон! – беззаботно увещевал его Том. – Может быть, когда-нибудь вам удастся продать свою книгу, и тогда вам не придется больше жить за счет других.

Брызгая слюной, Сильвестр выпалил:

– Моя проза – это высокое искусство, мистер Партингтон! Только жалкие беллетристы и бесчувственные рифмоплеты пишут ради денег!

Том сочувственно покачал головой:

– Тогда дело плохо. Похоже, вам всю оставшуюся жизнь придется работать продавцом.

Клэр решила, что самое время вмешаться, пока Сильвестр не упал в обморок.

Хотя в данный момент она была не меньше сердита на Тома Партингтона и считала, что они оба заслуживают хорошего урока, ей все-таки не хотелось, чтобы Сильвестр свалился замертво к ногам Тома.

Клэр откашлялась и шагнула к прилавку.

– Рада вас видеть, мистер Партингтон! Вам, кажется, удалось изменить свою прическу?

Ей не понравилось, как он посмотрел на ее туго свернутые над ушами косы, и она недовольно передернула плечами. Ну ничего, в следующую субботу она ему покажет! Она договорилась, что мисс Тельма сделает ей прическу накануне артистического вечера, а новое платье доставят завтра днем. Клэр улыбнулась про себя, предвкушая свое торжество.

– Да, как видите, я постригся, мисс Монтегю! Мы тут с Аддисоном беседовали о литературе. Он, похоже, намерен всю оставшуюся жизнь дуться на меня за то, что я недооценил его литературные таланты.

Сильвестр издал возмущенное восклицание, а Том как ни в чем не бывало улыбнулся Клэр и поинтересовался:

– Вы уже нашли подходящие лампы?

Клэр решила, что господь был несправедлив, наградив Тома Партингтона такой великолепной улыбкой. Том представлял собой вариант Дайаны Сент-Совр, только в мужском обличье, и Клэр это возмущало. Чтобы не поддаться его чарам, она резко отвернулась и сказала:

– Нет, я решила, что будет лучше, если об обстановке своего дома вы позаботитесь сами, мистер Партингтон. В конце концов, это будет первая покупка, которую вы совершите для своего нового дома. Но я, разумеется, готова вам помочь. Сильвестр покажет нам несколько подходящих ламп, – добавила Клэр, выразительно посмотрев на своего друга.

– О! Ну что ж, хорошо. Конечно. Покажите нам какие-нибудь лампы, Аддисон.

– Моя фамилия – Аддисон-Аддисон!

Клэр снизошла до того, чтобы одарить Тома натянутой улыбкой, он взял ее под руку, и они последовали за Сильвестром выбирать лампы. Клэр не могла вспомнить, чтобы Сильвестр когда-либо шел куда-нибудь так деловито. Его обычная поза вселенской усталости бесследно исчезла.

Том подумал, что ему не следовало так задевать Сильвестра Аддисона-Аддисона. Однако устоять он не смог – уж очень нелепым был этот образчик рода человеческого.

«Интересно, что будет делать наш романист, если на его жизненном пути встретятся настоящие опасности? Несомненно, завопит от испуга. Или потеряет сознание».

Между тем Тому было прекрасно известно, что Клэр опекает этих своих несносных людей искусства, а он уже сегодня и так рассердил ее. Том поджал губы и твердо вознамерился избавить Клэр от плохого настроения.

– Думаю, лампы, которые мы выберем, будут прекрасно смотреться в большой столовой, мисс Монтегю, – бросил он пробный шар и улыбнулся присущей только ему одному улыбкой.

После того как Клэр устроила скандал на весь универсальный магазин, она приняла вид оскорбленной добродетели. Однако Том с радостью отметил, что даже такая правильная Клэр Монтегю не может устоять перед очарованием представителя рода Партингтонов. Он понял, что она прилагает все усилия, чтобы не улыбнуться ему в ответ, и сказал:

– Если вы уже не так сильно сердитесь на меня, не соблаговолите ли показать мне город?

В ответ на его провокационное предложение Клэр покраснела, ее карие глаза под стеклами очков расширились, густые ресницы затрепетали, а темные брови приподнялись от удивления. Солнечный луч коснулся ее кос, похожих на свернувшихся кольцом гремучих змей, и у Тома неожиданно сжалось сердце. Он подло с ней поступил и раскаивался в этом.

– Пожалуйста, простите меня, мисс Монтегю! Я не хотел смутить вас.

На щеках ее появились ямочки, которые дали ему надежду. На что? Он пока и сам не мог понять.

– В таком случае я согласна. – Теперь Клэр бросила на него провокационный взгляд. – Хотя уверена, что поступаю слишком снисходительно.

– Безусловно, – покорно вздохнул Том.

Как бы то ни было, Клэр все-таки снизошла до того, чтобы устроить ему экскурсию по Пайрайт-Спрингсу. Она показала ему сапожную мастерскую, мясную лавку, почту, банк, контору местного адвоката, ветеринара (с которым Клэр познакомила Тома), булочную, цветочный магазин, ювелирную лавку, гостиницу, здание суда и даже сомнительное заведение под названием «Салун „Золотой осел“ (правда, с противоположной стороны улицы и с нескрываемым презрением).

Они пообедали в «Жемчужине Востока», поскольку Том сказал, что никогда не пробовал китайской кухни: повар-китаец, который работал на железной дороге, готовил американскую еду.

– Надеюсь, вам понравится, – сказала Клэр, нервно рассматривая меню.

Том подумал, что с ее стороны очень мило так беспокоиться о нем.

– Даже если мне и не понравится китайская кухня, мисс Монтегю, я приобрету новый опыт, а это всегда очень важно.

– У вас нестандартный подход к жизни, мистер Партингтон! – искренне восхитилась Клэр, моментально забыв об обиде.

Она замерла на минуту, словно ее мысли вдруг потекли совершенно в ином направлении. Потом тряхнула головой и просияла улыбкой:

– Да, конечно. Думаю, нам всем не хватает именно такого подхода к жизни.

Слегка ошарашенный, Том поблагодарил ее.

Обед ему понравился.

В тот вечер с ними ужинала Дайана, и Клэр была довольна тем, что новые лампы оправдали ее ожидания. Даже несмотря на то что Скраггс снова накрыл стол в большой столовой, они по крайней мере могли видеть друг друга и содержимое своих тарелок.

Клэр слегка беспокоило только одно: ее хозяину не потребовалось больших усилий, чтобы восстановить их прежние добрые отношения. «Неужели меня так легко уговорить? – думала она. – Все-таки моему характеру явно не хватает твердости».

Клэр казалось, что ей следовало бы сердиться на Тома несколько дольше.

Однако гораздо больше Клэр смущало то, что в последнее время ее происхождение снова давало себя знать. Клэр считала, что избавилась от сомнительных моральных принципов своего отца. Ведь она оставила его десять лет тому назад! И вот всего за несколько дней она наплела вокруг себя столько лжи, сколько не выдумала за всю свою жизнь. Она лгала и лгала и втянула в свою ложь даже своих друзей. Более того, она пыталась ввести в заблуждение своего хозяина, проще говоря, как выразился бы ее отец, – облапошить.

Но хуже всего было то, что Том считал автором книг, которые он всей душой ненавидел, Гордона Партингтона. Клэр знала это, но не предприняла даже попытки переубедить его. Она намеренно допускала, чтобы он плохо думал о своем замечательном дяде, и поэтому ее мучила совесть.

И если бы только поэтому! Бросая косые взгляды на Дайану, Клэр сознавала, что испытывает низкое чувство зависти. А ведь ей казалось, что она давным-давно перестала завидовать изысканной красоте Дайаны. Однако с появлением Тома Партингтона она ловила себя на том, что ей хочется, чтобы он заглянул за ее блестящую внешность и обнаружил под ней довольно скучную поэтессу. Клэр подозревала, что считает произведения своей подруги пустыми только из зависти; она осознавала: ожидать, что Том тоже найдет поэмы Дайаны глупыми и бессмысленными, подло с ее стороны. И все-таки ничего не могла с собой поделать.

По крайней мере, замечание Тома насчет китайской еды дало ей отличную идею, что делать с непрестанно вскрикивающей мисс Абигайль Фейтгуд.

Поднявшись с усыпанной каменьями земли, мисс Абигайль Фейтгуд зажала рот рукой. Она ни за что больше не закричит, и неважно, какие ужасы ее ждут в дальнейшем! Глядя на благородного Таскалусца Тома, она поклялась вести себя достойно.

– С вами все в порядке, мисс Фейтгуд? – галантно спросил Том. Он отбросил в сторону испачканный кровью нож, в ужасе от того жестокого поступка, который был вынужден совершить.

Распрямив плечи, мисс Абигайль Фейтгуд вздернула подбородок и гордо ответила:

– Я скоро приду в себя, мистер Парди. Не обращайте на меня внимания. Я больше не дрогну!

«Вот так. Уже лучше. Если бы все мои проблемы можно было бы так же легко разрешить!»

– С вами все в порядке, мисс Монтегю? Вы себя хорошо чувствуете?

Клэр даже не заметила, что тяжело вздохнула, пока добросердечный Джедидайя Сильвер не поинтересовался ее здоровьем.

«Боже правый, мне просто необходимо держать себя в руках!»

– Великолепно, спасибо, мистер Сильвер. Я… я просто восхищалась новым освещением.

– Да, приятно видеть, что у тебя в тарелке, не так ли?

– Несомненно, – пробормотала Клэр и потупилась под пристальным взглядом Тома.

– Мне кажется, у Клэр сегодня произошла небольшая размолвка с мистером Аддисоном-Аддисоном, – промурлыкала Дайана, и Клэр снова словно ножом пронзило чувство вины.

Она низко поступила с Сильвестром – а все из-за того, что позволила себе впасть в грех, который изо всех сил старалась искоренить. В грех лжи!

– На самом деле боюсь, что это я погладил старину Аддисона против шерсти сегодня утром, мисс Сент-Совр.

Взгляд Клэр метнулся к Тому, и она в изумлении уставилась на него.

– К сожалению, я не устоял перед соблазном подразнить его – слишком уж серьезно Сильвестр воспринимает собственную персону. Он напоминает мне некоторых молодых ребят, с которыми я служил в армии.

– Неужели? Как очаровательно!

Дайана захлопала своими ресницами, и Клэр с трудом сдержалась, чтобы не запустить в нее булочкой.

– С ним нелегко поладить, как со всяким человеком искусства, – пробормотала она, стараясь не потерять самообладания.

– А по-моему, ваш Аддисон – просто-напросто невыносимый зануда, – заявил Том.

– Ну, не такой уж он и невыносимый, мистер Партингтон, – вкрадчиво вставила Дайана.

– Ладно, пусть просто зануда, – согласился с ухмылкой Том.

– Чего не скажешь о нашей компании, – заметил Джедидайя, с обожанием глядя на Дайану, которая скромно потупилась и залилась нежным румянцем.

– Разумеется, – буркнул Том, прежде чем отправить в рот кусочек суфле.

Клэр не могла больше этого выдержать и со стуком поставила на стол свой бокал.

– Все жители «Пайрайт-Армз» достойны восхищения! – заявила она, когда все взоры обратились на нее. – Никто не виноват, что вы не слишком хорошо разбираетесь в искусстве, мистер Партингтон! Но неужели нет на свете такого писателя, который заслужил бы ваше одобрение?

– Отчего же? Есть, – невозмутимо ответил Том. – Мне нравятся Марк Твен и Чарлз Диккенс. И некоторые романы Чарлза Брауна[3]3
  Браун Чарлз Брокден (1771-1810) – «отец американского романа». Писатель и журналист. Впервые ввел в художественную литературу образ американского индейца. Продолжил в американской литературе традиции готического и фантастического романа.


[Закрыть].

– Вы хотите сказать, что предпочитаете Брауна Мактегу? – повысила голос Клэр.

Она делала над собой невероятные усилия, стараясь не демонстрировать своих чувств.

«Вот это да! Этот человек заявляет, что ненавидит произведения Мактега, в то время как ему нравится писанина Брауна! Поразительно! Да Кларенс Мактег как писатель в десять раз лучше Брауна!»

Том только пожал плечами, и Клэр чуть не подавилась своим суфле.

– Действительно, мистер Партингтон, мне совершенно непонятно, почему вы так низко цените произведения Кларенса Мактега, если вам нравится Браун. По крайней мере книги Мактега – не такой неприкрытый вымысел.

– Неужели?

– Разумеется! Так почему же вам нравятся книги Брауна?

– Ну, во-первых, потому что они не отравляли мне существования.

– О! – Гнев Клэр сразу иссяк, и она уткнулась в свою тарелку. Однако изысканные кушанья, приготовленные умелой рукой миссис Филпотт, почему-то показались ей безвкусными.

– Но это не единственная причина.

– Вот как? – натянуто переспросила Клэр.

– Мактег пишет о местах, которые мне хорошо известны, а Браун – о вымышленных экзотических странах, о соблазнительных теплых морях и далеких пустынях, о приключениях…

– Если хотите знать мое мнение, то в книгах Мактега тоже немало захватывающих приключений, – вставил Джедидайя.

Клэр почувствовала себя польщенной и с горячностью воскликнула:

– Спасибо вам, мистер Сильвер!

– Не стоит благодарности. – Джедидайя удивленно взглянул на нее, и Клэр поняла, что чуть было не совершила грандиозного промаха.

– Я… я просто хотела сказать… Мне приятно думать, что я – не единственная здесь, кому нравятся современные приключенческие романы, которые время от времени выходят в Америке.

Клэр надеялась, что новое освещение не окажется слишком ярким и что ее не выдадут горящие щеки.

– В конце концов, – добавила она, желая поразить окружающих своей неоспоримой логикой, – для большинства из нас американская приграничная полоса – тоже экзотика.

– Гм-м, возможно, тут вы и правы, – рассудительно сказал Том. – Я вовсе не возражаю против произведений Мактега. В действительности, нельзя не отдать должное его умению обращаться со словом. Но то, что он выбрал объектом поклонения мою персону, здорово меня смущает. Думаю, что, если бы я не фигурировал в этих романах в качестве главного героя, они, возможно, мне понравились бы.

– Браун – самый заурядный беллетрист, – упрямо заявила Клэр.

Том рассмеялся.

– Ну, мисс Монтегю, я знаю, вы очень любили моего дядюшку, но не стоит ради старины Горди унижать заслуги Чарлза Брауна. Они друг друга стоят. И вообще, довольно говорить об этом. Бедный старикан Горди получит свои заслуженные похвалы на том свете. – Он поднял бокал с вином. – Давайте выпьем за него. Он, вероятно, был неординарным человеком, если заслужил такое ваше одобрение, мисс Монтегю.

Улыбка Тома могла бы растопить и ледяное сердце. Если бы Клэр не влюбилась в него несколько лет назад, когда Гордон стал читать ей газетные статьи о его захватывающих подвигах, то непременно сделала бы это сейчас.

– Он был прекрасным человеком, – подхватил Джедидайя и тоже поднял свой бокал.

Клэр и Дайана последовали их примеру.

– Он был святым! – прошептала Дайана.

Клэр заметила слезы, блеснувшие на длинных ресницах Дайаны, и впервые почувствовала недоверие к подлинности ее чувств. Однако она приказала себе немедленно прекратить, поскольку Дайана была верной подругой и обладала действительно чувствительной натурой. Она лила слезы при всяком удобном случае, и нужно отметить, они ее совершенно не портили.

– Он взял меня под свое крыло и обращался как с дочерью, – тихо проговорила Клэр. – Я его очень любила.

– Разве может человек желать лучшего о себе отзыва?

Клэр бросила на Тома подозрительный взгляд и была удивлена, обнаружив, что он вполне серьезен.

Все выпили в память покойного Гордона Партингтона.

– По крайней мере, мне больше не придется терпеть его гадких книжонок, – заметил Том. – Полагаю, что эта «Бушующая река смерти» будет последней.

Клэр, которая прекрасно знала, что это не так, поскольку по контракту с издательством ей предстояло написать еще одну книгу, чуть было не подавилась вином.

– Я в этом не уверен, – неожиданно возразил Джедидайя.

Закрыв рот салфеткой, чтобы не закашляться, Клэр не могла вымолвить ни слова. Она только недоуменно смотрела на Джедидайю, меньше всего ожидая спасения с его стороны.

– Почему нет? – нахмурился Том. – Силы небесные! Ведь дядюшка Горди мертв! Он больше не может написать ни одной книги, даже если бы очень этого хотел.

Пожав плечами, Джедидайя сказал:

– Видишь ли, Том, издатели зачастую нанимают других авторов, чтобы продолжить серию, если этого по какой-либо причине не может сделать сам автор. Поскольку эти книги хорошо раскупаются… боюсь, что ты еще их увидишь.

– О господи! – Том водрузил локти на стол и взъерошил волосы. – Хотелось бы надеяться, что ты ошибаешься.

Клэр наконец удалось восстановить дыхание. Видя неподдельное отчаяние Тома, она испытывала одновременно и сочувствие, и невероятное облегчение. Она и думать не смела о такой удаче, какую только что вручил ей Джедидайя! С другой стороны, Клэр боялась, что теперь ей уже точно не хватит сил сознаться.

Поймав понимающий взгляд Дайаны, она почти простила ей все ее совершенства.

– Полагаю, мистер Сильвер прав, мистер Партингтон, – проворковала Дайана ангельским голоском. – Насколько мне известно, подобное часто практикуется, если книги каких-нибудь писателей пользуются большим успехом.

– О господи! – снова простонал Том.

– Не стоит так огорчаться, – усмехнувшись, посоветовал ему Джедидайя. – Я уверен, что денежки за эти романы хранятся где-то в усадьбе. И они весьма пригодятся тебе, особенно если ты планируешь завести ранчо. На днях мы проверим все бухгалтерские книги. А если ничего не обнаружим, я всегда могу написать издателю.

Клэр смотрела на него во все глаза, удивляясь, как переменчива судьба: в одну секунду ее спасение обернулось погибелью.