Текст книги "Камень, ножницы, бумага"

Амелия

Адам смеется, когда овцы за дверью часовни начинают блеять. Даже мне трудно удержаться от улыбки, пока он затаскивает обратно внутрь Боба, который все еще лает как сумасшедший.

Когда мы только увидели множество пар глаз, уставившихся на нас, это было похоже на сцену из фильма ужасов. Однако фонарик Адама вскоре прояснил, что единственным любопытным соседом, притаившимся за пределами часовни, является небольшое стадо овец, мимо которого мы проезжали на дороге чуть раньше. Они, вероятно, последовали за нами, надеясь, что кто-нибудь сможет их накормить. В темноте их тела сливались с толстым слоем белого снега, заметавшего окрестности с тех пор, как мы приехали. Так что единственным, что мы могли разглядеть, были их глаза.

– Однажды мы посмеемся над этим, – улыбается Адам, стягивая пальто.

У меня нет такой уверенности.

Я не снимаю куртку – мне холодно – и смотрю, как он запирает входную дверь огромным старым ключом. Не помню, чтобы видела его раньше. Но я так устала! Возможно, он был там все это время, а я просто не замечала. Я так долго планировала этот уикэнд, что не могла дождаться дня отъезда, практически насильно притащила мужа сюда – однако теперь чувствую странную тоску по дому.

Адам – самопровозглашенный отшельник. Он счастливее всего в своем писательском домике со своими персонажами и так глубоко погружается в воображаемый мир, что порой с трудом находит дорогу назад. Клянусь, мы бы никогда никуда не поехали, если бы не я. Он гордится нашим жилищем; я тоже, но это не значит, что мы никогда не должны покидать его. Отдельно стоящий викторианский особняк с двойным фасадом в Хэмпстед-Виллидж находится далеко от муниципального дома, в котором он вырос, однако Адам никому не рассказывает об этой части своего прошлого. Он не просто переписывает собственную историю – он ее удаляет.

Я не всегда чувствую себя к месту в таком богатом уголке Лондона, а вот муж отлично вписывается, несмотря на то что бросил школу в шестнадцать лет, чтобы работать в кино. У него слишком много амбиций и слишком мало образования. Но все любят тех, кто упорно добивается успеха, а Адам никогда не научится сдаваться. Через две двери от нас живет театральный режиссер, справа – диктор новостей, а слева по соседству обитает актриса, номинированная на премию «Оскар». Пугает то, что меня все еще беспокоит, кого я могу встретить, пока выгуливаю собаку. В отличие от мужа, у меня мало общего с нашими сделавшими себя, успешными соседями. Не то чтобы я имела что-то против социальных альпинистов – я всегда считала, что чем выше ты забираешься в жизни, тем лучше вид открывается перед тобой. Но иногда успех мужа заставляет чувствовать себя неудачницей. В наши дни Адам – словно настоящее дело, в то время как я все еще напоминаю первую попытку или незавершенную работу.

Затем он целует меня в лоб. Так нежно, как родитель целует ребенка на ночь, прежде чем выключить свет. В последнее время он слишком часто заставлял меня чувствовать, что я недостаточно хороша. Впрочем, вполне вероятно, я просто проецирую собственную неуверенность. Может быть, я ему все еще небезразлична.

– Не нужно смущаться, – говорит он, и я беспокоюсь, что, возможно, думала вслух.

– О чем?

– Что представила лицо в окне и разбила эту довольно неплохую бутылку вина.

Он улыбается мне, и я заставляю себя улыбнуться в ответ, пока он не произносит:

– Тебе просто нужно расслабиться.

Всякий раз, когда мой муж предлагает мне расслабиться, это имеет противоположный эффект. Я молчу о недавнем инциденте (он не воспринял бы всерьез, скажи я ему), вот только я не думаю, что лицо в окне мне померещилось. В отличие от него, я живу в реальности полный рабочий день. Я уверена в том, что видела… почти уверена и, кажется, не могу избавиться от ощущения, что за мной наблюдают.

Робин

Робин отступила от окна часовни, как только женщина внутри увидела ее, но было слишком поздно. Когда та начала кричать, Робин убежала.

В Блэкуотер очень давно никто не приезжал. Прошло больше года с тех пор, как она вообще видела здесь незнакомцев, не считая случайного туриста, заблудившегося, несмотря на все гаджеты и штуковины, которые в наши дни, кажется, все постоянно носят с собой. В долине всегда много оленей и овец. А людей нет. Это слишком захолустное и чересчур удаленное место для нашествия толпы любопытных, и даже местные жители знают, что нужно держаться от него подальше. С тех пор, как она себя помнит, озеро Блэкуотер и часовня рядом с ним имеют дурную репутацию.

К счастью, Робин любит находиться в собственной компании и не боится привидений. Живые всегда больше тревожили ее, вот почему она наблюдала за неожиданными гостями и их собакой с тех пор, как те прибыли.

Робин знала, что надвигается буря, поэтому была удивлена, когда эти люди проехали мимо ее маленького домика с соломенной крышей. Она и не представляла, что найдутся безумцы, которые в такую погоду поедут по прибрежной дороге или рискованным горным тропам. У нее нет телевизора, но по радио передали несколько предупреждений, и не нужно быть метеорологом, чтобы выглянуть в окно. Уже несколько дней было пасмурно и очень холодно, как всегда случается перед снегопадом. Робин провела несколько лет своей жизни в высокогорье, поэтому знает, что шотландской погоде нельзя доверять, у нее свой ритм и нет никаких правил. Когда надвигается шторм, все местные жители находят время, чтобы подготовиться и принять необходимые меры предосторожности, зная по прошлому опыту, что вполне могут оказаться в трудной ситуации или запертыми на несколько дней в ловушке. Никто в здравом уме не приехал бы сюда в это время года. Если только они не хотели быть отрезанными от остального мира.

Робин наблюдала за происходящим из окна своего жилища, спрятавшись за самодельными занавесками, завороженная видом приближающегося автомобиля визитеров. Он был старомодным, мятно-зеленого цвета и выглядел так, словно ему место в музее, а не на дороге. То, что им удалось добраться до Блэкуотер, было не чем иным, как чудом или загадкой. Робин пока не могла дать этому точное определение.

Она смотрела, как они проехали по дорожке к часовне, прежде чем припарковаться в опасной близости от края озера. Снаружи была темень. Ветер усиливался, шел сильный снег, но посетители, казалось, не замечали опасности. Часовня находилась всего в нескольких минутах ходьбы от ее коттеджа, поэтому, держась на расстоянии, она последовала за ними, чтобы рассмотреть поближе.

Робин наблюдала, как они выходят из машины, и с удовольствием отметила, как большая черная собака выпрыгнула из багажника. Она всегда любила животных, однако овцы не лучший вариант, когда дело доходит до компании. Даже с расстояния в несколько метров ей показалось, что мужчина выглядит усталым и несчастным, хотя, с другой стороны, длительные путешествия, как правило, оказывают на людей именно такое воздействие, и эти двое выглядели соответственно. Робин стояла абсолютно неподвижно, когда пара и их собака, подойдя к старой часовне, обнаружили, что двери заперты и там нет никого, кто мог бы их встретить. Они оба казались такими замерзшим и побежденными… Нужно было их впустить.

Машину вела женщина, и Робин была восхищена ее обликом: модной одеждой, длинными светлыми волосами и искусно нанесенным макияжем. У Робин уже много лет не было ничего нового, она одевалась исключительно ради тепла и комфорта. В ее гардеробе все сшито из хлопка, шерсти или твида. Большую часть времени она носит униформу, состоящую из футболок с длинными рукавами и старого рабочего комбинезона, а также две пары вязаных носков, чтобы не мерзли ноги. Волосы Робин теперь длинные и седые, она сама их подстригает, когда они спутываются и начинают изрядно мешать. Ее розовые щеки – результат холодного ветра, а не румян, и даже ей самой трудно вспомнить время, когда она выглядела и жила иначе.

Робин видела, как гости заходят внутрь, затем обошла часовню и попыталась разглядеть их через витражи. Ей хотелось услышать, о чем они говорят, но ветер уносил их слова прочь от ее ушей. Многослойная одежда на ней оправдывала себя, тем не менее Робин ощущала холод. И любопытство. Несмотря на пыль, осевшую с тех пор, как здесь в последний раз кто-то жил, посетители вскоре, казалось, почувствовали себя как дома. Они зажгли свечи и огонь в камине, подогрели еду, выпили немного вина. Собака растянулась на ковре, и в какой-то момент пара почти взялась за руки. Со стороны это была довольно романтическая сцена. Но поверхностное впечатление может быть обманчиво, это всем известно.

И они совсем не казались испуганными.

Она задумалась, возможно ли, что причина в том, что их двое? Мир может казаться менее пугающим, когда вам не приходится сталкиваться с ним в одиночку. Но, с другой стороны, жизнь – это игра в выбор, а некоторые из решений Робин оказались неправильными. Теперь она может признаться в этом, пусть даже только самой себе, потому что больше и рассказать некому. Наблюдая, как пара в часовне начинает расслабляться, она подумала, что они тоже сделали неправильный выбор. И приезд сюда, вероятно, был первым в списке.

Амелия

– Что случилось? – спрашивает Адам. Это вопрос, который мой муж часто задает, на самом деле не желая знать ответ.

– Ничего. Чем займемся? – отвечаю я, пока мы стоим в комнате для обуви и смотрим друг на друга.

Я замечаю свое отражение в одном из миниатюрных зеркал на стене и отвожу взгляд. На мой вкус это место слишком похоже на «Алису в Стране чудес». Все, чего не хватает, – это белого кролика.

– Я с нетерпением ждал еще одного бокала вина, но ты все испортила, когда уронила бутылку… – говорит Адам.

– Ну, ты же сказал, что склеп полон ими. Мы могли бы просто открыть еще одну…

– Так оно и есть, это правда, и теперь твоя очередь спуститься туда.

– Что?!

– Как только ты увидишь, что нет причин для беспокойства, ты перестанешь бояться.

Я не уверена, что согласна с его логикой, но у меня действительно феминистский характер, и все, что может сделать мой муж, я способна повторить так же хорошо. Так что, хотя я и не горю желанием спускаться в подземелье, я это сделаю. Чтобы подчеркнуть свою точку зрения, а также получить немного столь необходимого алкоголя.

Я замечаю, что, пока мы возвращаемся на кухню, Адам закрывает каждую дверь, как если бы он пытался что-то скрыть. Хотя я почти уверена, что, должно быть, это просто попытка сохранить тепло. Когда мы добираемся до кладовой, он откидывает люк в полу, и мое обоняние немедленно атакует отвратительный затхлый запах.

– Что это такое? – морщусь я.

Он пожимает плечами.

– Сырость.

Но эта вонь кажется гораздо более резкой, чем запах сырости, с которым я сталкивалась когда-либо раньше.

– Передай мне фонарь, – прошу я.

– Его батарея полностью разряжена, но там внизу есть выключатель. Справа, как только спустишься.

Он придерживает открытый люк, и я начинаю двигаться по каменным ступеням. Нет перил, за которые можно было бы ухватиться, поэтому я ориентируюсь на ощупь, по стене. Здесь не просто холодно, здесь влажно. «Склизко», возможно, было бы более точным описанием. Мои пальцы находят выключатель, и уродливая люминесцентная лампа на потолке оживает, испуская зловещее зеленое свечение. Жужжащий звук, который она издает, странно успокаивает.

Адам прав: тут нет ни призраков, ни горгулий, но это место определенно кажется жутким. Все сделано из древнего на вид камня – стены, потолок, пол, и здесь так холодно, что я вижу пар от своего дыхания. Я насчитываю три ржавых металлических кольца, вделанных в стену, и изо всех сил стараюсь не думать о том, для чего они использовались. Заметив вдалеке стеллажи с вином, спешу взглянуть поближе, чтобы поскорее вернуться наверх. Некоторые бутылки покрыты таким количеством грязи и пыли, что невозможно прочитать этикетки, но я замечаю ту, что напоминает «Мальбек».

Неожиданно гаснет свет.

– Адам?! – зову я.

Люк надо мной захлопывается.

– Адам! – Я кричу, но он не отвечает, а вокруг расползается чернота.

Робин

Робин никогда не боялась темноты. Или шторма. Или странных событий, которые иногда происходят в Блэкуотерской часовне. Но, в отличие от только что прибывших гостей, она всегда наготове.

Сегодня утром она совершила ежемесячную поездку в город, чтобы купить все необходимое. Путешествие по долине и горам занимает чуть больше часа туда и обратно, а шопинг никогда не был одним из любимых занятий Робин. Она немного подзабыла навыки общения с людьми; одинокая жизнь в уединении в течение длительного времени может сотворить такое с любым человеком. Одиночество – это то, с чем она научилась жить, но ее все еще беспокоят странные звуки, которые издает ее рот, в тех редких случаях, когда она его открывает. Поэтому она старается держать его на замке.

Быть застенчивым – не значит быть недружелюбным, тем не менее, к сожалению, большинство людей не улавливают разницы.

Ее старый «Ленд Ровер» знавал лучшие времена. И немного похож на своего владельца, но, по крайней мере, им легко управлять, и он надежен даже в самую плохую погоду. «Город» – это на самом деле просто ближайшая деревня. Сонное местечко под названием Холлоу-гроув на диком западном побережье Шотландии. Состоит всего из нескольких домов и «местного магазина», который одновременно является почтовым отделением. Он предлагает товары первой необходимости только в хорошие дни. Все начинают панически закупаться, когда знают, что надвигается шторм, и многие полки к приезду Робин уже оказались пусты. Свежие фрукты и овощи исчезли, так же как хлеб и рулоны туалетной бумаги. Зачем люди запасаются этим, было выше ее понимания.

Робин прихватила последнюю пинту молока, немного сыра, несколько коробков спичек, свечи и шесть банок макаронных колечек «Хайнц». Дома у нее уже было по меньшей мере двадцать банок печеной фасоли «Хайнц», кроме того – полный шкаф консервированных мандаринов «Дель Монте» и столько упаковок пастеризованного молока, что хватило бы на начальную школу. Ее запасы не имели никакого отношения к шторму. Робин просто любит консервы. И ей нравится, что дома всегда есть достаточно аккуратно сложенной еды, что означает, что в ближайшее время она голодать не будет.

Она добавила в свою корзину последние несколько баночек детского питания, стоявших на полках. Женщина за кассой сделала паузу, прежде чем отсканировать их – как всегда, – и Робин почувствовала, что немного съежилась под тяжестью ее пристального взгляда. Она покупала детское питание в этом магазине столько, сколько себя помнила, но люди знали, что лучше не спрашивать о ребенке. Всем было известно, что у нее его нет.

На бейджике кассира значилось: Пэтти. В сочетании с лицом женщины это навело Робин на мысль о сыром мясе для бургеров, отчего ее затошнило. Пятидесятилетняя Пэтти в своей старомодной одежде и красном фартуке выглядела старше. У нее были по-мальчишечьи растрепанные светлые волосы, желтоватая кожа и темные тени под глазами-бусинками. Робин заметила, что женщина много сглатывала без всякой причины, что, казалось, только подчеркивало ее отвисшие щеки. Пэтти была человеком, погрязшим в стервозных сплетнях и жалости к себе. Робин не хотела судить женщину, которая осуждала ее, и вообще старалась держаться подальше от грубых или недобрых людей, но что Пэтти именно такая – несложно заметить. Кассир носила свою злобу как значок; люди, подобные ей, пишут рецензии на книги, всегда оценивая прочитанное одной звездой.[16]16
    Patty (англ.) – котлета.


[Закрыть]

Робин подумала о том, что неплохо бы поздороваться, поскольку так поступают «нормальные люди». Но если бы существовала лакмусовая бумажка для определения доброты, очевидно, что Пэтти каждый раз терпела бы неудачу. Так что, хотя Робин порой очень хотелось завязать беседу, просто чтобы понять, способна ли она все еще это делать, Пэтти была не тем персонажем, с которым приятно поговорить.

К тому времени, как Робин вернулась в коттедж, электричество уже отключилось, и в доме было темно и холодно. Небольшое каменное здание с соломенной крышей состояло лишь из двух комнат, а туалет находился на улице. Но оно принадлежало ей. И оно оказалось настолько близко к понятию «дом», насколько это сейчас возможно. Коттедж, построенный вручную более двухсот лет назад, предназначался для священника, который присматривал за часовней, когда она еще использовалась по своему исходному назначению. Кое-где отделка толстых белых стен осыпалась, обнажив темную каменную кладку. Отпечатки пальцев людей, которые делали кирпичи, все еще видны два столетия спустя, и Робин радуется мысли о том, что никто не исчезает бесследно. Мы все после себя оставляем какую-то маленькую частичку.

Мать Робин иногда ночевала в этом коттедже. Много лет назад, когда Робин была еще ребенком и дома было… трудно. У ее матери имелся ключ, и она приходила сюда всякий раз, когда возникала необходимость убежать или спрятаться. Она была счастливой женщиной, пойманной в ловушку внутри печальной женщины. Она любила петь, и готовить, и шить, и обладала удивительной способностью делать так, чтобы всё, включая ее саму, выглядело красиво. Даже этот унылый маленький коттедж. Робин следовала за ней (она всегда принимала сторону матери в любом споре), и они вместе устраивались перед камином. Утешали друг друга без слов, в ожидании, когда утихнет очередная супружеская буря. Это ветхое место стало для обеих убежищем. Они сделали его уютным – с самодельными занавесками и подушками, огоньком свечей и теплыми одеялами. Когда Робин вернулась много лет спустя, всего этого уже не существовало. Как и ее матери. Не осталось ничего, кроме пыли воспоминаний.

Соломенная крыша немного свежее, чем стены коттеджа, правда, не без дыр, но их можно залатать, когда погода улучшится. Что обязательно произойдет, поскольку так бывает всегда. Это то, что Робин узнала о жизни теперь, став старше: мир продолжает вращаться, и годы идут, независимо от того, как сильно хочется повернуть время вспять. Она часто задается этим вопросом: почему люди учатся жить настоящим моментом, когда этот момент прошел?

У Робин не так уж много мебели. Ее кровать сделана из нескольких деревянных поддонов, которые она нашла на обочине дороги, тем не менее она удивительно удобна, благодаря толстому слою шерстяных одеял и самодельным подушкам. В комнате с камином, где она проводит большую часть своего времени, чтобы согреться, есть маленький столик с шаткой ножкой и старое кожаное кресло, которое она спасла от пожара в Гленко. Само наличие собственного имущества было для Робин важнее, чем то, как оно выглядит или откуда взялось. Она приехала сюда практически с пустыми руками, с одним чемоданом, набитым ее любимыми вещами. Все остальное она оставила позади.[17]17
    Деревня в Шотландии.


[Закрыть]

Тарелки, столовые приборы, чашки и стаканы, имеющиеся в коттедже, были позаимствованы – некоторые могли бы сказать, украдены – из кафе и пабов, которые она посещала в Нагорье. Робин не считала, что ворует, когда совала грязные предметы в свою сумку, потому что всегда оставляла чаевые. Однажды она унесла гостевую книгу из чайной комнаты, хотя и сама не слишком понимала зачем. Вероятно, все эти дружеские, написанные от руки послания, заставляли ее чувствовать себя менее одинокой. Робин собрала необходимое, прежде чем закончились деньги. У нее не было всего, чего хотелось, но это уже совсем другая история. Наличные, которые у нее оставались, хранились только для крайнего случая.

И сейчас он определенно наступил.

Поскольку в обозримом будущем электричества не предвиделось, она зажигает несколько свечей, прежде чем развести небольшой огонь в камине, чтобы согреться. Затем подвешивает банку с печеной фасолью над пламенем. Горячие блюда необходимы в холодную погоду, и это не первый случай, когда Робин готовит для себя во время шторма. После того как жестянка опустеет, она вымоет ее, вырежет на ней два глаза и улыбку, а затем использует как подсвечник. По всему ее маленькому дому разбросаны жестяные рожицы. Счастливые, грустные. И злые.

Надев разномастные рукавицы для духовки, она вынимает банку из камина и принимается есть горячую фасоль прямо из нее. Это экономит время, и к тому же не приходится мыть посуду. Покончив с ужином, она открывает упаковку с детским питанием и вываливает содержимое в миску. Она знает, что он появится, когда проголодается.

Робин опускается в старое кожаное кресло, не снимая кухонные прихватки, но руки продолжают мерзнуть. Она подбрасывает в огонь еще одно полено, затем шарит в кармане кардигана в поисках деревянной трубки, хватаясь за нее, как за старого друга. «Старый друг» не всегда принадлежал ей – его она тоже позаимствовала. Иногда Робин достаточно просто пощупать трубку, но не сегодня. В итоге она достает ее и маленькую круглую жестянку с табаком. Классический «Черный Лебедь» Рэттрея, сделанный в Шотландии, как и Робин.

Отвинтив крышку, она насыпает три щепотки табака, как он ее учил, когда она была маленькой девочкой. Это похоже на то, как выстилают гнездо, прежде чем сжечь его дотла. Несколько табачных завитков, взятых нетвердой рукой, падают ей на колени, где и остаются. Она отмечает свою сухую кожу и обкусанные ногти, пока чиркает спичкой, поэтому ненадолго закрывает глаза, чтобы спрятаться от самой себя, наслаждаясь запахом табака и дозой никотина, которую жаждала весь день.

Робин разглядывает часовню вдалеке. Из окна видно, что внутри все еще горит свет. В отличие от ее маленького коттеджа, там есть электричество, потому что владелец пережил слишком много шотландских штормов и несколько лет назад установил генератор за все то хорошее, что церковь дала ему. Дабы скоротать время, Робин принимается слушать радио, она хорошо умеет ждать. Терпение – это ответ на многие жизненные вопросы. Она продолжает сидеть, даже когда трубка уже опустела, а огонь догорел. Голоса дикторов – знакомые, как у старых друзей, – сообщали, что шторм уже привел к нескольким дорожно-транспортным происшествиям. Робин задумывается, знают ли гости, как им повезло, что удалось добраться сюда целыми и невредимыми. Когда она снова смотрит в окно, то обнаруживает, что часовня погружена в абсолютную темноту, и ей представляется, что, возможно, гостям вот-вот изменит удача.

А может быть, совсем иссякнет, только время покажет. Затем Робин слышит мелкие шажки в темноте позади себя. Миска с детским питанием опустела. Вылизана полностью, дочиста, и это делает ее счастливой. Компания есть компания, какую бы форму она ни принимала.