Текст книги "Щедрый дар"

Глава 3

Проснувшись в поместье на Лонг-Айленде на второй день, Грейси чувствовала себя почти так же некомфортно, как и накануне. Возможно, чуточку лучше. Ужин с Вивиан прошлым вечером – Гаррисон вполне предсказуемо на нем не присутствовал – прошел в весьма учтивой и почти непринужденной обстановке, хотя Грейси и не была особенно разговорчива. Однако утром по-прежнему чувствовала себя не в своей тарелке. Вероятно, так оно и есть. Спальня, в которой Вивиан пригласила расположиться, размером практически с ее квартиру в Сиэтле. Бог мой, одна кровать размером с ее квартиру в Сиэтле. Потолок светло-голубой, легкие, едва заметные белые облака, нарисованные на одной стороне, постепенно исчезали, превращаясь в сумеречное небо, усыпанное звездами, в другом конце комнаты. По шелковисто-гладкому полу из твердых пород дерева разбросаны ковры с мягкой бахромой по краям и изображениями цветов, мебель и гардины вполне могли происходить из Версальского дворца.

Как мог Гарри жить в таком доме? Совсем на него не похоже. Его квартира была обставлена старой обветшалой мебелью, ковры выцвели и протерлись. Стены украшали сувениры и памятные вещицы с символикой бейсбольной команды «Цинциннати Редс», старые афиши джазовых концертов на Гринвич-Виллидж и парочка рисунков кокер-спаниелей, вырванных из раскрасок. Гарри обожал эту квартирку.

В том старом пригороде за окнами не было слышно шепота океанских волн и размеренного шума прибоя. Не было здесь ни теплого, терпко-соленого океанского бриза. Ни уединенных пляжей. Ни дома, подобного сказочному дворцу. Здесь тесно и дружно толпились старые усталые домишки, искренне любимые своими хозяевами. В трещинах разбитых тротуаров прорастали жизнелюбивые фиалки. Здесь в маленьких комнатах проходили целые жизни людей, тяжело трудившихся до последнего вздоха, но и знавших настоящую радость жизни. Жизнь. Вот что царило в старом пригороде, и было так дорого ей и Гарри. Настоящая жизнь. Привычная и единственно возможная, как она думала, для Гарри.

Почему человек, который мог позволить себе иметь и делать все, что пожелает, вдруг оставил все это ради жизни в крохотной квартирке на окраине, среди простых рабочих, за шесть сотен миль от дома? Гарри Сагаловски, как предполагалось ранее, телемастер на пенсии, оказался большой интригующей загадкой.

По какой-то необъяснимой причине то же самое она постепенно начинала думать о его сыне. Гаррисон Сейдж в определенной степени тоже представлял собой загадку. Был ли он очаровательным игривым мужчиной, которого она встретила вчера в библиотеке? Или это озлобленный молодой человек, которого убедили в том, что она беззастенчиво и жестоко воспользовалась его отцом? И почему так важно заверить его в том, что она не делала этого и вообще не способна на такое?

«Ничего, сегодня будет лучше», – убеждала она себя. Сегодня они с Гаррисоном и Вивиан смогут узнать друг друга в новом, более выгодном свете. Подходящий день, чтобы начать все сначала. Наверняка он испытывает те же чувства, даст шанс доказать, что она не имеет ничего общего с той личностью, какой он ее представлял. Да, он обязательно даст ей шанс.

Гаррисон намеренно опаздывал на завтрак, надеясь, что к тому времени, как появится, Грейс Самнер уже уйдет, возмущенная тем, что ей выказывают мало почтения, ведь теперь она богаче и важнее, чем девяносто девять процентов населения всего мира. Однако когда он вышел на террасу, свежий и бодрый после душа, обнаружил Грейс с матерью возле бассейна. Хуже того, они задорно смеялись, как обыкновенно смеются женщины, неожиданно выясняя, что обе в чем-то заблуждались, а теперь вдруг все прояснилось.

Черт возьми, как же очарователен смех Грейс Самнер, искренний, раскованный и непритворный, словно ей часто приходится вот так же звонко смеяться в кругу друзей.

Его мать сидела по одну сторону стола, все еще в пижаме и халате, Грейс с другой стороны, совсем не похожая на отчаянную охотницу за деньгами, напротив, выглядела как девушка, живущая по соседству. По крайней мере, так он представлял себе девушку по соседству. Именно этот образ всегда появлялся в кино: свежая и цветущая, очаровательная и невинная. В реальности он никогда не встречал подобной девушки, поскольку те, среди которых он вырос, неизменно походили, откровенно говоря, на охотниц за деньгами.

Но Грейс Самнер совсем другая. Блестящие волосы в тот день были забраны в хвост, несколько прядей выбились из прически на висках и затылке, беззастенчивый утренний бриз задорно играл ими. Гаррисон едва сдерживался, чтобы не пригладить манящие непокорные локоны. Очень хотелось наблюдать, как ветер вновь закружит их в танце. Ее безупречное лицо словно купалось в свете утреннего солнца, наполнявшего кожу свежестью и румянцем. Костюм в стиле ретро сменила повседневная одежда, тоже будто из ушедшей эпохи: белая рубашка без рукавов, застегнутая под горло, и причудливые брюки, нечто среднее между брюками и шортами, с крупными круглыми цветами желтого и розового оттенков. Единственное украшение – розовый пластиковый браслет, который, вероятно, обошелся ей минимум в два доллара. Или три.

Если бы не это, он, пожалуй, поверил, что она невиновна в низком обмане отца. С ней нужно оставаться начеку. Будь его отец достаточно разумен и осторожен, ничего не случилось бы.

– О, Гаррисон, а вот и ты! – воскликнула мать, едва увидев его. – Иди скорее к нам. Мы оставили тебе немножко икры. В основном потому, что Грейс не любит икру. Ты можешь себе представить?

Нет, не может. Чтобы женщина, которая мошенническим путем присвоила несколько миллиардов долларов, не любила икру. Правда, говорят, этот деликатес не каждому по вкусу. Но она непременно пристрастится к ней, как только окончательно укрепит свои позиции в новой жизни, которую купила на деньги его семьи.

– Шампанское тоже осталось. Кстати, Грейси тоже не любит коктейль «Мимоза».

Гаррисону он не нравился. Однако он ожидал, что особа вроде Грейс должна употреблять шампанское в любой форме. Эта мысль заставила его опустить взгляд на ее ноги, обутые, вопреки ожиданиям, в простые туфли на плоской подошве, розовые, подходящие к цветам на брюках.

Черт возьми, это работало. Ни одна женщина не могла столь восхитительно и безукоризненно чисто создать образ, который удался Грейс Самнер. Категорически невозможно в этом мире, порочном и продажном. Он решительно отбросил сентиментальность, которой у него, слава богу, было немного, и, вооружившись холодным цинизмом, почувствовал себя более комфортно и защищенно. Да, так намного лучше.

– Доброе утро. – Он расположился между дамами.

– Утро действительно доброе, – ответила Вивиан. – Прошлой ночью я спала гораздо лучше, и все благодаря Грейси.

«Грейси», – повторил про себя Гаррисон. Мать уже трижды употребила это уменьшительное имя. Пожалуй, именно так предложила бы называть себя новым друзьям любая уважающая себя девушка по соседству. Отлично. Мать тоже пала жертвой ее чар.

– Кстати, вчера ты пропустил чудесный ужин. Грейси отдает нам пентхаус на Парк-авеню и все, что внутри его. Она уже позвонила мистеру Тэренту по этому поводу. Разве не мило с ее стороны?

Гаррисон бросил взгляд в сторону Грейс, та смотрела на него с очевидным напряжением.

– Да, конечно.

Должно быть, в его интонации довольно явно читались скептицизм и недоверие, Грейс тотчас уронила взгляд на пальцы, нервно постукивая по столу. К завтраку она практически не притронулась. Казалось, она должна выглядеть довольной, купаясь в похвалах матери, однако все свидетельствовало о том, что ей неловко и тревожно.

– Так будет правильно. – Она по-прежнему избегала его взгляда. – Гарри хотел, чтобы его семья сохранила за собой места, которые считала своим домом.

– Правильно было бы вернуть все, что оставил тебе отец, его семье, которая в первую очередь должна была унаследовать все это.

Эти слова заставили ее поднять глаза.

– Гарри хотел, чтобы я отдала деньги на благие цели. Именно это я собираюсь сделать.

– Когда?

– Как только вернусь в Сиэтл. Для начала собираюсь встретиться с финансовым консультантом. На данном этапе я понятия не имею, что делать.

Естественно, финансовый консультант. Необходимо выяснить, какими путями можно спрятать несметные богатства на анонимных и офшорных счетах, чтобы никто не смог найти, когда будет принято новое судебное решение в пользу семьи Сейдж. Все это напомнило ему… Гарри обернулся к матери:

– Сегодня утром я говорил с нашим адвокатом. Он нанял частного детектива, чтобы исследовать новые обстоятельства.

Вивиан лишь подняла кофейник, чтобы наполнить чашку сына. Грейс не оставила его без ответа:

– Вы зря тратите деньги. Не только потому, что новые обстоятельства… совершенно бесполезны, но и потому, что я сама буду счастлива рассказать все, что вы захотите узнать обо мне.

Он снова обвел ее пристальным взглядом: темные, искренние глаза, нежный румянец на щеках, чуть приоткрытые губы. Она выглядела как вчера, когда впервые завладела его взором. Он не мог вспомнить ни одной женщины, вызвавшей у него столь незамедлительные и сильные эмоции с первого взгляда. Было в ней что-то такое, отличное от остальных. В его шутке о стае кровожадных шакалов было немало правды. А Грейс Самнер, точно наивная газель с мечтательным взглядом, смело вошла, не понимая, как алчны и беспощадны они могут быть. Только теперь он осознал, что именно безоговорочная доверчивость привлекла его. К тому же, увидев ее, ощутил, будто и он может полностью ей доверять.

Уже очень и очень давно Гаррисон не испытывал доверия ни к кому. Или никогда. Пока вдруг не появилась она и, молча, пробудила в нем это чувство. Впрочем, теперь он знал, кто она на самом деле. Теперь все выглядело еще более странным и запутанным. Даже зная, какова она в действительности, он продолжал надеяться, что ей можно доверять.

Он поспешно освежил в голове факты о ней, полученные в поисковике. Она была зарегистрирована в обычных, широко известных социальных сетях, но в настройках приватности был установлен высокий уровень конфиденциальности. Впрочем, ему удалось открыть для себя несколько фактов. Во-первых, она жила в Сиэтле примерно полтора года. Во-вторых, до этого она жила в Цинциннати, где и выросла. Какое-то время работала официанткой, училась в колледже по специальности «дошкольное образование». Очень предусмотрительно сохранить за собой пути к отступлению, на случай если аферы со стариками перестанут работать. А еще она никогда не оставляла публичных комментариев и не делала банальных пошлых селфи.

Неприятно то, что ее поведение в Сети и личном общении противоречило его предвзятому представлению о ней. Меркантильная охотница за богатством должна любыми способами привлекать к себе внимание, буквально кричать о себе, разве не так? Но он напомнил себе о том, что она настоящая мошенница. Ведь так? Да, безусловно, именно так. Конечно же держит в секрете свою подлинную личность. Таким образом, сможет стать кем угодно, всякий раз меняясь сообразно особенностям новой жертвы. Может превратиться, к примеру, в изящную газель с мечтательным взглядом, способную убедить недоверчивого человека в том, что ей можно доверять. Он решил подловить ее.

– Вы когда-нибудь были замужем?

– Нет.

– Были ли вы когда-нибудь помолвлены?

– Нет.

– У вас есть молодой человек?

– В моей жизни нет человека, особенно мне дорогого. И никогда не было.

Ее ответ породил следующий вопрос, на этот раз более личный, чем она могла ожидать, когда говорила, что он может спрашивать, о чем угодно. Если бы не матушка, он, не сомневаясь ни секунды, спросил: «Означает ли это, что вы девственница?» Превосходный ход. Если бы она ответила «нет», значит, не слишком-то разборчива в связях. Если «да», то, учитывая ее возраст, это бы означало, что она лгунья. Оба варианта беспроигрышны, и в суде сыграли бы против нее.

Однако он неожиданно передумал спрашивать, чтобы использовать эту информацию. Грейс Самнер обычная лгунья или хладнокровная мошенница? Или действительно мила и невинна? И почему он надеется, пусть и в глубине души, на последний вариант? Ведь если бы смог доказать, что она мошенница, это не только позволило бы разоблачить ее и победить в суде, но и означало бы, что она из той породы людей, с которыми он привык иметь дело. О милых и невинных он не знал ровным счетом ничего. Никто, ни из его круга общения, ни из профессионального окружения, не обладал этими чертами.

– У вас есть братья или сестры?

– Я единственный ребенок.

– Девичья фамилия матери?

– Самнер.

– У вас нет отца?

– Конечно, у меня был отец. У всех есть отец. Вы что, пропустили занятия в школе, когда это проходили?

Он решительно проигнорировал очарование ее вольной шутки и даже улыбки и продолжил опрос:

– И какова же фамилия вашего отца?

– Я не знаю.

– Вы не знаете, кем был ваш отец?

– Мама никогда не рассказывала о нем. В свидетельстве о рождении в графе «отец» стоит прочерк.

Это уже интересно. Пожалуй, ни у кого, в частности, у судьи по делам о наследствах и завещаниях не вызвало бы удивления, что молодая женщина, выросшая без отца, став взрослой, начала подло обманывать и использовать в своих целях пожилых мужчин. Даже если она и не мечтала с детства стать профессиональной мошенницей, спустя годы у нее появился такой шанс. Женщина с таким прошлым не заставила бы себя долго ждать, непременно воспользовалась бы этим. Возможно, она права, и ему действительно не понадобится частный детектив.

– А как насчет бабушки и деда?

– Я едва помню бабушку. Ее не стало, когда я еще не ходила в школу.

– Ваш дед?

– Он умер, когда мама училась в средней школе. Второй раз бабушка замуж так и не вышла.

Ах, это слишком просто. Образец взаимодействия с мужчинами в жизни маленькой Грейси Самнер просто отсутствовал. Не нужно обращаться к Фрейду, чтобы сделать выводы. Не в силах сдержаться, он высказал свои мысли вслух:

– Итак, комплексы на почве отсутствия отца. Я прав?

– Гаррисон! – воскликнула мать.

Была ли ее реакция обусловлена негодованием по поводу бесцеремонного вопроса или страхом, что Грейс может передумать и не возвратить ей дом, он точно сказать не мог. И все же подумал, что, возможно, слегка перегнул палку.

– Прошу прощения. Я перешел черту.

– Да, это так, – согласилась Грейс.

Впрочем, на удивление, она, казалось, вовсе не обиделась. Или, по крайней мере, не так сильно, как обиделся бы сам Гаррисон, если бы ему задали такой вопрос.

– Нет, мистер Сейдж, у меня нет комплексов на почве отсутствия отца. Мне предшествовали многие поколения умных независимых женщин, которые не нуждались в чьей-то помощи, и уж в последнюю очередь в помощи мужчин.

К собственному удивлению, Гаррисон обнаружил, что невозмутимый, достойный ответ вызвал в нем предательское восхищение, которое, подобно острому осколку стекла, незаметно попавшему под кожу, устремлялось к самому сердцу. Но лишь до тех пор, пока она не добавила:

– Однако возможно, вам стоит обсудить с кем-нибудь ваши собственные комплексы.

– Какие еще комплексы?

– Те, что всплывают при общении с сильными, независимыми женщинами.

– У меня нет комплексов. Зато появилась проблема с одной женщиной, которая бесстыдно воспользовалась моим отцом.

По выражению ее лица он видел, что она сдерживается.

– Прошу принять мои извинения, но думаю, что сегодня я сяду в поезд до Нью-Йорка. Хотелось бы осмотреть некоторые достопримечательности, поскольку другого шанса может не представиться.

Гаррисон едва сдержался, чтобы не сказать о том, что теперь, благодаря его отцу, у нее есть и частный самолет, и яхта и она может отправиться в любую точку мира. Но он промолчал и продолжил пить кофе неторопливыми глотками, стараясь не замечать прядь темно-золотистых волос, завитком скользившую по ее шее, вызывая у него невольную непреодолимую зависть. Будь она любой другой женщиной, он бы коснулся шелковистого локона, обвил вокруг пальца и, нежно потянув, привлек ее к себе, чтобы их лица оказались совсем близко друг к другу. Чтобы он мог…

Но он не мог ничего. Он резко напомнил себе об этом. Грейс Самнер последняя, кого он хотел бы касаться, испытывая влечение или нежность. Он не подошел бы к ней и на пушечный выстрел.

– Чудесная идея, – отозвалась мать. – Вам стоит еще пройтись по магазинам. У такой богатой молодой девушки, как вы, должна быть огромная гардеробная, полная множества прекрасных вещей. Прекрасных новых вещей.

Она отчетливо выделила слово «новых», что, определенно, не ускользнуло от внимания Грейс. Она невольно оглядела себя и поняла, что одета так, будто ее волшебным образом отбросило куда-то в шестидесятые. Странно, никогда раньше она не замечала, что с гардеробом что-то не так. На мгновение показалось, будто она хочет объяснить свои предпочтения в одежде, но передумала. «Меткий выстрел», – подумал Гаррисон. Мать никогда не хранила вещи, вышедшие из моды в прошлом сезоне.

– Тиммерман может довезти вас до поезда. Только не забудьте вернуться к восьми вечера. Элеонора готовит сегодня к ужину что-то особенное. В вашу честь.

Гаррисон едва удержался, чтобы не закатить глаза. Мать превращалась в настоящую подлизу.

Когда Грейс ушла, он допил кофе, наспех доедая то, что осталось от бекона и тостов и прислушиваясь к шуму мотора машины, отъезжавшей от дома. Затем тоже отправился на станцию.

Значит, Грейс хочет осмотреть достопримечательности Нью-Йорка. Ну конечно. Он готов спорить, что все они на Пятой авеню[3]3
  Пятая авеню – улица в центре Манхэттена в Нью-Йорке. Одна из самых респектабельных улиц в мире, с множеством эксклюзивных и дорогих магазинов.


[Закрыть]. Начнется экскурсия в «Сакс», закончится у «Тиффани», свободного времени останется ровно столько, чтобы успеть поужинать в роскошном ресторане «Ле Бернардин». По удачному стечению обстоятельств, на оставшуюся неделю он взял выходной, он мог себе это позволить, будучи владельцем собственной компании. Так что, на сегодня у него не было никаких обязательств, можно вплотную заняться проблемой мисс Самнер.

Единственная значимая задача на сегодня – разоблачить мошенницу, которая так хороша в своем деле, что может заставить любого мужчину отчаянно жаждать недоступного.

Прошло несколько часов, прежде чем его подозрения подтвердились: Грейс Самнер действительно делала покупки и позволила себе поужинать. Вот только произошло это после того, как она осмотрела достопримечательности: Эмпайр-стейт-билдинг, Рокфеллер-центр, Таймс-сквер. И хотя от последней рукой подать до Пятой авеню, она спустилась в метро и отправилась в Бруклин, оббегала весь район. Если точнее, все магазины одежды секонд-хенд Бруклина. Вместо памятного посещения «Ле Бернардин», купила себе ужин в фургончике, что торгует блюдами быстрого приготовления.

Итак, либо Грейс Самнер мошенница и актриса еще более изощренная, чем он предполагал, либо подозревает, что он следил за ней. Он был абсолютно уверен, что ничем себя не выдал, потому придерживался первой версии. Если, конечно, ее намерения относительно денег отца не соответствовали тому, что она о них говорила, а она собиралась их раздать, а значит, бюджет ее весьма скромен и не позволяет подобной роскоши, как шопинг на Пятой авеню.

Ну да, так и есть. А еще, возможно, сегодня ночью, пока он будет спать, волшебная фея прилетит в его комнату и превратит в живого мальчика.

Черт возьми, что за игру она затеяла? И как долго планирует продолжать ее? Даже если… Нет, не если. Когда детектив обнажит всю правду о ней, суд наконец примет решение в пользу семьи Сейдж. Но что делать сейчас, ведь до тех пор деньги отца по закону принадлежат ей? Могут пройти недели, даже месяцы, прежде чем Гаррисон найдет доказательства, необходимые, чтобы вернуть состояние отца. Еще больше времени может потребоваться на то, чтобы обжаловать решение суда. Она же все это время будет иметь право тратить все до последнего цента.

Почему она не делает этого? Почему осталась с матерью на Лонг-Айленде, так далеко от Беннета Тэрента и его коллег, ее единственной опоры и поддержки? Здесь явно кроется нечто более изысканное, чем просто мошенничество. Иначе и быть не может. Гаррисон непременно должен выяснить, разгадать, в чем дело. И у него на это всего неделя, поскольку Грейс планирует уехать, как только будут улажены все бумажные дела, связанные с передачей особняка и пентхауса его матери. Кто она, эта Грейс Самнер, коварная безжалостная девица или милая добрая девушка?

И самый сложный вопрос, на который предстояло ответить: почему ему так хочется надеяться на последнее?