Текст книги "Любовные послания герцога"

Глава 2

Я знаю, что вам хотелось бы побольше узнать о моей школе, хотя мне кажется, что вы говорите это скорее из вежливости, чем из подлинного любопытства. Но, поскольку вы проявили интерес, я отвечу вам со всей откровенностью: жизнь в школе мисс Эмери является тяжким испытанием. У этой милой леди, которая гордится тем, что воспитала нескольких самых рафинированных леди из высшего общества, должно быть, начало развиваться слабоумие, потому что в прошлом году она приняла в школу совершенно возмутительную девицу. Американку – можете себе представить? Я знаю, что каждый должен нести свой крест. Боюсь, что моим крестом является мисс Сара Браун, совершенно одиозная особа, которая всего лишь на прошлой неделе…

Из письма маркизу Стэндону от мисс Фелисити Лэнгли, ноябрь 1810 г.

– Силы небесные! Ты только послушай, Стейнс, – сказала леди Дженива Пенсфорд, указывая на развернутую газету, лежавшую перед ней на столе. – К леди Беллингер на Темзе пристали какие-то незнакомцы! Сочувствую бедняжке Уинифред.

– Какой позор! – сказал в ответ сдержанный, как всегда, дворецкий, наливая в чашку леди горячий ароматный чай «пеко».

– На Темзе? – переспросил Тэтчер, появляясь в дверях роскошно обставленной столовой. Он окинул взглядом подносы, переполненные всяческими деликатесами, приготовленными к завтраку, и целое полчище лакеев, застывших в ожидании малейшего намека на то, что требуются их услуги, хотя в данное время в величественной резиденции Холлиндрейка проживали только он да его тетушка, леди Дженива. – Умоляю рассказать мне поскорее, как случилось, что к леди Беллингер пристали незнакомцы, тем более на Темзе!

– Глазам своим не верю, ваша светлость! Вы что-то слишком рано встали, – сказала в ответ его тетушка с дальнего конца длинного обеденного стола, где находилось ее место с тех пор, как Тэтчер себя помнил. В элегантном алом дневном платье, с рыжими волосами, еще не тронутыми сединой и собранными в тугой пучок на затылке, она выглядела безупречно, как и положено высокородной леди. К великой досаде старого герцога, она пошла внешностью в родню по материнской линии. Однако Дженива компенсировала отсутствие черных волос и глаз тем, что довела до идеала знаменитый «стерлинговский взгляд» и считалась самой яркой представительницей Стерлингов из всей семьи, И в данный момент она окинула его идеально отработанным неодобрительным взглядом. – Да, ты, несомненно, встал слишком рано, тем более что, как сообщил мне Стейнс, вернулся домой далеко за полночь. Чем это ты занимался в столь неурочный час?

– Стейнс, старый пес! – сказал Тэтчер, поворачиваясь к дворецкому, служившему в семье целую вечность. – Я-то думал, что ты стал слишком стар, чтобы наушничать обо мне тетушке. – В семье не только Дженива обладала способностью поставить человека на место одним взглядом. – Что касается места, где я был, и часа моего возвращения, мадам, то ты действительно хочешь, чтобы я рассказал тебе подробности?

– Нет, – ответила она и развернула салфетку. – Однако, право же, ваша светлость, я очень надеюсь, что вы не собираетесь снова шататься со своими старыми приятелями по этим ужасным злачным местам.

Он рассмеялся, потому что именно этим он и занимался после того, как ушел от мисс Лэнгли. Он отправился на поиски, своих старых друзей – Безумного Джека Тремонта, Темпла… Даже со стариной Стюартом Ходжесом он встретился бы с удовольствием. Но все «ужасные злачные места» были либо закрыты, либо переполнены молокососами или светскими бездельниками, которых он не узнавал. Он сразу же понял, что слишком стар, чтобы вписаться в эту молодежную компанию.

Откровенно говоря, единственным ярким моментом за целый день были пятнадцать минут, проведенные в компании мисс Лэнгли.

Мисс Лэнгли. Которая сама открывает посетителям дверь. Да еще в красных шерстяных носках! Большую часть вечера он пытался понять, каким образом эта ослепительно хорошенькая девчонка могла оказаться женщиной, которую выбрал дедушка. Она живет в почти пустом доме с полусонной дуэньей и собачонкой, которую его солдаты сочли бы неплохим угощением к чаю.

Ему даже подумалось, уж не попал ли он к какой-нибудь другой мисс Лэнгли, но от дальнейших мыслей в этом направлении его отвлек защекотавший ноздри аппетитный запах бекона. Окинув взглядом обилие блюд, он стал с довольным видом пробираться вдоль длинного стола, пока не добрался до стула рядом с Дженивой.

Когда он уже садился на этот стул, она приподняла бровь и движением головы указала на другой конец стола, где возле похожего на трон стула его деда, стоявшего во главе стола, застыл в ожидании ливрейный лакей.

Теперь это был его стул.

Э нет. Он пока еще не был готов к этому. Нельзя ли как-нибудь отложить эту смену декораций хотя бы на несколько дней… пока он не привыкнет к мысли о том, что с его прежней жизнью – с его свободой – покончено?

– Ваша светлость, – сказала тетушка, – Стейнс уже поставил куверт для вас на это место.

– Тетя Дженива, зови меня, пожалуйста, Тэтчером. Меня все так зовут.

– Ни в коем случае. А теперь, ваша светлость, займите свое место, – строго сказала она, словно отчитывала его, как в детстве, когда никому и в голову не приходило, что он сможет унаследовать герцогский титул.

– Не буду я сидеть там в полном одиночестве, – сказал он ей, сложив руки на груди.

– Не упрямьтесь. Теперь это ваше место, хотите вы этого или не хотите.

Нет. Жизнь была гораздо проще, когда он был всего лишь мистером Обри Стерлингом и его дядюшки, отец и старшие браться стояли между ним и достойным всяческого уважения титулом герцога Холлиндрейка.

Но даже если бы он сказал ей все, она не услышала бы его, потому что продолжала гнуть свою линию:

– …ты просто обязан сидеть там. Иначе слуги начнут болтать.

Он на глазок измерил расстояние между герцогским троном – потому что именно так он выглядел по сравнению с остальными стульями вокруг стола – и ее стулом.

– Мне придется кричать, чтобы поддерживать разговор с тобой.

– Я давно привыкла к этому, – ответила она, отхлебывая глоток чая. – Отец обожал орать на всех нас, кто сидел на нижнем конце стола.

– Я сяду туда только в том случае, если ты пересядешь ближе ко мне, – упрямо стоял на своем он.

Она со вздохом поднялась.

– Стейнс, – обратилась она к дворецкому, – его светлости желательно внести кое-какие изменения в рассадку за столом для завтрака.

– Да, миледи и ваша светлость, – с явным неодобрением отозвался он.

Леди Дженива прошла вдоль длинного ряда стульев с видом мученицы периода раннего христианства. Он подозревал, что, родись она католичкой, к этому времени уже была бы причислена к лику святых.

– Ну а теперь, когда мы урегулировали этот вопрос, – сказал он, – расскажи мне, в какой переплет попала бедная леди Беллингер.

– Только после того, как ты расскажешь о результатах твоей встречи с мисс Лэнгли. У бедняжки не разбито сердце?

Он покачал головой:

– Я воспользуюсь герцогской привилегией. Придется тебе первой рассказать мне.

– Ладно. Если бы ты не был вчера в таком отвратительном настроении и пришел бы домой достаточно рано, чтобы поужинать со мной, – сказала она в ответ, усаживаясь на свое новое место за столом, – ты бы знал, что Темза довольно глубоко промерзла уже более недели назад.

– Так же, как это было в семьсот девяносто пятом году? – спросил он, вспомнив, как радовался, будучи мальчишкой, этому событию.

– Да. Пожалуй, так же, как тогда, – ответила она. – Там устроили настоящую деревенскую ярмарку – прилавки со всякой снедью и дешевыми безделушками, всякого рода развлечения, торговцы зазывают покупателей, чтобы облегчить их кошельки. Там даже печатный станок имеется, и можно заказать напечатать свое имя на хорошенькой открытке с изображением ярмарки. – Она замолчала, окинув его взглядом, и нахмурила брови. – Все буквально рвутся побывать на этой ярмарке, – закончила она, не сводя глаз с его странного сюртука.

– А ты там побывала? – спросил он, игнорируя ее многозначительный взгляд.

– Разумеется, – ответила она. – Хотя там сразу же попадаешь в окружение самого простого люда. Конечно, это не то место, куда можно пойти без соответствующего сопровождения.

– С кем же ты туда ходила? – спросил он. – Очевидно, не со своим мужем, поскольку ты все еще живешь здесь. Кстати, как нынче поживает Пенсфорд?

– Не будь таким бесцеремонным, – сказала она в ответ. – Тебе хорошо известно, что в этом доме на данную тему не разговаривают.

Значит, тема скандального замужества тети Дженивы была все еще под запретом. Он хотел было заметить, что поскольку запрет этот был наложен дедушкой, а дом теперь принадлежит ему, то на эту тему можно дискутировать сколько душе угодно, но не стал этого делать.

Тем временем тетушка Дженива сидела в ожидании, чопорно сложив перед собой руки.

– А теперь расскажи мне, как прошел твой визит к мисс Лэнгли. Думаю, что она к этому времени, обдумав все, уже готова покинуть Лондон. – К его немалому удивлению, она, казалось, была обеспокоена такой перспективой. И он понял причину этого. – Надеюсь, она не была слишком сильно расстроена. Я не хотела бы увидеть в следующем месяце ее имя в списке умерших.

Ну еще бы! Ведь это могло бы бросить тень на их доброе имя, а Стерлинги никогда не делали ничего такого, что могло бы опорочить безупречную репутацию семьи. Возможно, единственным исключением был он сам.

Тетушка Дженива вздохнула:

– И все же она, наверное, очень удручена своей неудачей.

Тэтчер оторвал глаза от наполненной до краев тарелки, которую только что перед ним поставили.

– Едва ли. Когда я уходил, она, по-моему, была в приподнятом настроении. Она предложила мне хорошую заработную плату за мои услуги.

Тетюшка замерла, не донеся чашку до рта.

– Заработную плату? За роль супруга?

– Нет, за роль своего ливрейного лакея. – Он замолчал, ожидая реакции, и наконец дождался.

Дженива поперхнулась и чуть не уронила чашку веджвудского фарфора.

– Своего – кого?

– Ты отлично слышала меня, – сказал он. – Я теперь новый ливрейный лакей мисс Лэнгли.

Леди Дженива рассмеялась.

– А я-то думала, что армия укротила это твое несносное чувство юмора. Но, по правде говоря, ваша светлость, теперь, когда вы унаследовали титул герцога, вам следует помнить, кто вы такой. – Она взглянула на Стейнса и покачала головой, как будто хотела сказать ему, что его светлость никакой не ливрейный лакей и не сумасшедший, каким был, если верить слухам, четвертый герцог.

– Это не шутка. И на мне надета ливрея Лэнгли. – Он вытянул руку и разгладил рукав. – Боюсь, что сюртук несколько тесноват в плечах. Как ты думаешь, Вестон сможет это исправить?

– Думаю, что нет, – заявила она.

Наверное, не стоит рассказывать тетушке о весьма сомнительном происхождении этого сюртука, решил он и вновь занялся завтраком, с довольным видом отправляя в рот большой кусок ветчины.

– Ливрея Лэнгли! Ишь чего придумали! – возмущенным тоном проговорила Дженива. – А теперь расскажи, что произошло вчера, и обойдись без всей этой чуши о лакеях и ливреях.

– Но это вовсе не чушь, – сказал он. – Мисс Лэнгли приняла меня за какого-то человека, которого прислало ей агентство по найму прислуги. – Он попробовал бекон и нашел его восхитительным. Миссис Хатчинсон была права в одном: давненько он не ел такой вкусной и сытной еды. – Очевидно, ты была права, когда заставила меня зайти к ней до того, как я стану более… более…

– Респектабельным? Соответствующим своему положению? – подсказала тетя. – Ваша светлость, скажите мне, что вы шутите.

– Боюсь, что не шучу, – сказал он, откусывая, еще кусок бекона.

– Но, ваша светлость, это скандальная ситуация. Я предупреждала, что может случиться нечто подобное.

– Правильно, ты предупреждала, и это случилось. Однако я не вижу в этом ничего страшного, – сказал он, намазывая джемом кусочек поджаренного хлеба. – Возможно, будут какие-то разговоры, может быть, кто-то посмеется на мой счет, но я не вижу причины для трагедии, которую устраиваешь ты.

– А ты задумывался хоть на мгновение, как это отразится на мисс Лэнгли? – «А следовательно, и на нас», – подразумевалось в ее словах.

– На мисс Лэнгли? Какое отношение все это имеет к ней? Это я выглядел настоящим оборванцем.

Тетушка Дженива тяжело вздохнула.

– Ее имя будут склонять на каждом перекрестке, отпуская самые нелестные замечания. Ее репутация будет погублена.

– Неужели погублена, тетя Дженива?

– Абсолютно, ваша светлость. Вы должны отправиться туда сразу же, как только оденетесь должным образом, и устранить эту путаницу.

– Нет необходимости ждать, пока портной приведет меня в приличный вид. Ведь где-нибудь на чердаке, надеюсь, найдется для меня какая-нибудь старая одежда. К тому же, если хочешь знать, я и сам собирался сходить к ней нынче утром, чтобы, как ты изволила выразиться, «устранить эту путаницу».

– Вот и хорошо, – заявила тетушка Дженива. – Лучше урегулировать этот вопрос как можно скорее. Не знаю, что думал твой отец, потворствуя мечтам этой девушки. Эти Лэнгли едва ли принадлежат к высшему обществу, – заявила она, сопроводив свои слова крайне неодобрительным фырканьем.

Тот факт, что тетушка явно косо смотрела на мисс Лэнгли, говорил в пользу мисс Лэнгли, потому что он всегда находил интересными людей, которые не нравились тете Джениве.

– И как только будет поставлена точка в этом крайне неприятном деле, – продолжала тетушка, – мы сможем заняться подыскиванием для тебя подходящей невесты. Я взяла на себя смелость составить список приемлемых кандидатур и думаю, что ты найдешь…

– Тетя Дженива, я не имею намерения жениться, – сказал он ей. – Эти безмозглые девицы, которых выставляют на ярмарку невест в лондонском высшем обществе, мне не нужны. Ведь их интересуют только последняя мода да свежие сплетни… – Он содрогнулся при одной мысли о перспективе провести всю оставшуюся жизнь, слушая подобную пустую болтовню.

– Ваша светлость, вы обязаны жениться, – настаивала тетя Дженива. – Вы последний из Стерлингов.

– Вздор! Разве нет у нас троюродного брата, сына старого Берни, который является следующим претендентом на титул?

– Ты говоришь о Тристаме? – На ее высокий лоб набежали морщинки.

– Да, именно о нем. Он вам произведет на свет наследника, а меня оставьте в покое.

Она всплеснула руками:

– Это никогда не случится. Этот человек абсолютно не подходит для такой роли.

– Неужели больше, чем я? В это трудно поверить. – Тэтчер слишком долго считался в семье «отщепенцем», а поэтому думал, что едва ли кто-то может быть более неподходящим наследником, чем он. – Найди ему подходящую невесту, и проблема будет решена.

Он снова занялся завтраком, который постепенно остывал. Он подумал, что, возможно, основной причиной ее ссылки на дальний конец обеденного стола было то, что она не давала старому герцогу спокойно позавтракать.

– Какую бы невесту мы для него ни подобрали, – продолжала тетушка, – она никогда не родит ребенка.

– Это еще почему? – удивился он.

– Он не способен обеспечить продолжение рода, произведя на свет наследника, – пояснила тетушка.

– С ним произошел какой-нибудь несчастный случай? Или он просто слишком робок с представительницами слабого пола? – Тэтчер протянул руку и добавил в свой кофе еще несколько кусочков сахара. – Если он слишком робок, то я мог бы ему помочь. Я попросил бы старину Тремонта или, возможно, Темпла взять его в свою компанию, и уж они смогли бы познакомить его с такими…

– Ваша светлость! – воскликнула тетушка, скрипнув зубами. – Это совсем не то, что могла бы излечить ваша старая компания, – продолжала она, вздохнув и понизив голос до шепота: – У него совсем иные склонности.

Тэтчер тряхнул головой и в недоумении уставился на нее.

– Хочешь, чтобы я произнесла по буквам?

– Очевидно, придется, – сказал он, – тем более что от того зависит, должен ли я жениться или нет.

– Тот, о ком мы говорим, явно предпочитает мужчин женщинам.

– Вот как?

– Именно так, – подтвердила она и, вытерев губы салфеткой, отложила ее.

– Это заставляет увидеть всю проблему в совершенно новом свете, – согласился он.

– Да. И наверное, именно поэтому отец с одобрением отнесся к твоему союзу с мисс Лэнгли. Но поскольку она пришлась тебе не по вкусу – и это только к лучшему, учитывая ее неподходящее происхождение…

– Тетя Дженива, если она настолько неподходящая кандидатура, то почему герцог выбрал именно ее?

– Откуда мне знать? – воскликнула она. – Я умоляла его прекратить эту переписку, но он и слышать не хотел никаких доводов. Представь себе, когда от нее приходило письмо, они с Гиббензом запирались вдвоем на несколько дней и сочиняли ответ.

Тэтчера это очень удивило.

О чем таком могла писать мисс Лэнгли, что заставляло его грубоватого и невозмутимого дедушку превращаться в какого-то донкихотствующего Байрона? Он даже пожалел, что не поймал Гиббенза на слове, когда тот предлагал ему почитать эти письма. Куда там! Он был в такой дикой ярости, узнав, что почти помолвлен, что ускакал верхом из замка Байторн, заставив этого человека следовать за ним в карете. Чтобы добраться до Лондона, ему потребуется три или даже четыре дня, тем более что вся страна засыпана снегом.

Тем временем тетушка Дженива, как положено настоящему Стерлингу, делала все от нее зависящее, чтобы организовать его новую жизнь. После смерти старого герцога она, очевидно, считала своим долгом передвигать его по фамильной шахматной доске.

– …а потом я предлагаю устроить бал – конечно, после маскарада у Сетчфилдов. Да, именно так. Это даст тебе возможность найти… – Он вздохнул и, наверное, пропустил бы мимо ушей се планы, если бы его внимание не привлекли ее последние слова: – Наверное, будет лучше, если нынче утром я отправлюсь туда с тобой и позабочусь о том, чтобы ее репутация никоим образом не пострадала.

Тэтчер уронил вилку и замахал рукой на тетушку:

– Э нет. Ты этого не сделаешь. Я думаю, что сумею справиться с этой проблемой без всяких этих выкрутасов, которые добавит твое присутствие. Репутации мисс Лэнгли ничто не угрожает. К тому же ответственность за это едва ли несу один я. По-моему, отец этой девушки тоже должен бы был об этом позаботиться, ведь это он позволил глупым девчонкам без присмотра приехать в Лондон.

– Их отец?

– Да, лорд Лэнгли. Он, кажется, на королевской службе. Дипломат, если я правильно понял.

– Он состоял на королевской службе, – поправила она.

– Значит, он сейчас здесь, в Англии? – спросил Тэтчер. – Право же, этому человеку следовало бы получше присматривать за своими дочерьми.

– Дорогой мой мальчик, лорд Лэнгли не может присматривать за своими дочерьми, потому что он умер.

Новый ливрейный лакей опаздывал.

– О чем я только думала, нанимая этого человека? – пробормотана Фелисити, в третий раз взглянув на циферблат карманных часов.

– Еще хуже то, – пожаловалась Талли, ежась от холода, – что ты отдала этому мистеру Тэтчеру нашу единственную ливрею.

– И три пенса на стрижку в придачу, – добавила Фелисити.

Они стояли на ступеньках лестницы, ведущей к парадному входу в их дом, ожидая появления Пиппин и тетушки Минти. Фелисити в конце концов согласилась съездить на Темзу, чтобы посмотреть на замерзшую реку, но только потому, что теперь у них был ливрейный лакей, чтобы сопровождать их.

Ливрейный лакей, который на два часа опаздывает на работу, подумала она. Отсутствие пунктуальности не слишком хорошо рекомендует этого человека. К тому же карета, которую обещал им прислать брат Пиппин, тоже еще не прибыла.

– Может быть, мистер Тэтчер продал нашу ливрею, чтобы вырученные деньги потратить на какие-нибудь гнусные цели? – пробормотала Талли себе под нос, и Фелисити, хорошо зная свою сестру-близнеца, поняла, что та обдумывает сюжет своего нового приключенческого романа. – Ты думаешь, что наш лакей действительно страдает от последствий войны, как говорят миссис Хатчинсон? Держу пари, что он всю ночь играл в карты и пил, чтобы забыть ужасы, которые видел.

– Играл и пил на наши три пенса? Вечер у него получился бы весьма короткий и скучный.

Талли, шмыгнув покрасневшим носом, не обратила внимания на слова сестры и, судя по ее виду, собиралась поделиться еще какими-нибудь оригинальными соображениями относительно бедняги лакея.

– Возможно, у него есть любовница, которую он осыпает бриллиантами.

Фелисити побледнела.

– Не болтай глупостей, Талли! Какая любовница? Откуда у тебя такие мысли? – отругала она сестру.

Талли пожала плечами и вздохнула:

– Ну-у, он достаточно красив, чтобы иметь любовницу. Пусть даже он не осыпает ее бриллиантами. Разве он тебе не показался красивым? Несмотря на шрам. Как ты думаешь, шрам остался от удара ножом или саблей? Но как бы то ни было, он все же довольно красив.

Привычная к бессвязным рассуждениям Талли на любую тему, которая придет ей на ум, Фелисити лишь покачала головой.

– Красивый, говоришь? Какой вздор! У него слишком неухоженный вид. К тому же он лакей. – Она снова бросила взгляд вдоль улицы. – Причем не очень хороший.

– Если бы ты позволила ему жить в доме, у нас не было бы этой проблемы.

– Жить в доме? Ты сошла с ума! – Она покачала головой. – Ну уж нет! Наш дом должен быть безупречно респектабельным, а если здесь будет жить мужчина с такой внешностью, это даст повод для неподобающих толков.

Талли усмехнулась:

– Значит, ты все-таки действительно находишь его красивым.

Фелисити вздрогнула. Черт возьми! Она находит его не просто красивым, а слишком красивым. Она снова взглянула вдоль Брук-стрит. По какой-то непонятной причине вид пустой улицы расстроил ее.

Ну что ж, не имеет никакого значения, если она никогда больше не увидит этого мистера Тэтчера, слишком красивого, чтобы это пошло ему на пользу. Что, интересно, думали люди в агентстве, когда направляли его к ней? Она просила подыскать обычного человека, возраст которого не наводил бы на мысль о каких-либо глупостях.

– Его внешность не имеет значения, – сказала она сестре. – Как только он явится, я намерена его уволить.

– Нет, Герцогиня, ты не должна этого делать, – взмолилась Талли. – Как мы сможем без него пойти на ярмарку? Пусть он сначала сходит с нами на реку, а уволить его ты успеешь завтра. Мне так хочется побывать на зимнем гулянье!

Фелисити расправила плечи.

– Мы не можем так сделать.

– Это почему же?

– Потому что тогда мне придется заплатить ему, – прошептала она, хотя вокруг не было никого, кто мог бы подслушать их разговор.

Талли тяжело вздохнула:

– Ох, я совсем об этом забыла! – Она оглянулась, чтобы посмотреть, не появилась ли тетушка Минти и Пиппин. – Как ты думаешь, надолго ли он задержится у нас, когда узнает, что нам нечем ему заплатить?

– Если повезет, то он пробудет у нас до тех пор, пока я не закреплю за собой Холлиндрейка, – ответила Фелисити.

Она знала, что Холлиндрейк непременно приедет в Лондон к открытию парламентской сессии, хотя бы для того, чтобы занять свое место в палате лордов, и была твердо намерена быть там, чтобы не позволить какой-нибудь другой шустрой дебютантке помешать тщательно спланированному процессу ухаживания.

Наконец за их спинами открылась дверь и появились тетушка Минти и Пиппин.

Старушка вздрогнула от холода и скорчила протестующую гримасу:

– Чертовский холод! Что это вы, девушки, затеяли? Хотите, чтобы я отморозила себе задницу?

– Тетя Араминта, – взмолилась Фелисити, – пожалуйста, не забывай, кто ты такая и что здесь делаешь. Это Мейфэр, а мы благовоспитанные леди. По крайней мере трое из нас. И как таковые мы не употребляем таких слов, как «задница», которое ты только что произнесла.

– А кроме того, – добавила Талли, – я не думаю, что нам сегодня удастся побывать на зимней ярмарке, потому что нет у нас пока ни нашего экипажа, ни нового ливрейного лакея, которого Герцогиня к тому же намерена уволить, как только он появится.

– Кого уволить: кучера или лакея? – поинтересовалась Пиппин. – Я сомневаюсь, что ты сможешь уволить беднягу Стиллингза, который прослужил в нашей семье более тридцати лет.

– Я не собиралась увольнять мистера Стиллингза. Я намерена уволить мистера Тэтчера. Он нам совершенно не подходит, у него нет такого важного качества, как пунктуальность, К тому же именно о таких, как он, говорится, что человек слишком красив, чтобы это пошло ему на пользу. – Фелисити вдруг замолчала, заметив кривую ухмылку на губах Пиппин.

– А я уверена, что мы не уволим мистера Тэтчера, если он, конечно, соблаговолит вернуться. Ты к нему неравнодушна, и это хороший признак.

– Да, он красавчик, этот парень, – заявила тетушка Минти. Судя но всему, она вовсе не спала, а только притворилась спящей. – Жаль было бы прогонять его. Я подумала, что было бы приятно поглазеть на него, когда он зайдет поправить огонь в камине или еще за чем-нибудь.

– Тетушка Минти! – возмущенно воскликнули все три девушки.

Старушка лишь пожала плечами:

– Я ведь не слепая. И не мертвая. В моей жизни было немало парней, и должна вам сказать, что у красавца есть свой особый подход к женщине. Помню, был один разбойник с большой дороги, который время от времени появлялся в гостинице. Забыла, как его звали. Вот он был настоящим джентльменом, а это самое главное. У него был этот самый подход к женщине. Уж если он на какую положит глаз, то у нее нет никакого шанса отказать ему.

Фелисити закрыла глаза и потерла лоб.

– Силы небесные! – воскликнула вдруг Талли. – Посмотрите на улицу!

Фелисити посмотрела и увидела одинокую фигуру высокого мужчины, шагающего в их направлении. Было что-то очень внушительное в его походке, в развороте плеч, даже в том, под каким углом была надета его шляпа. Она смотрела на него словно завороженная, как смотрела вчера, когда он позвонил в их дверь, чтобы наняться на работу.

Тэтчер. Видно, этот человек был побочным отпрыском какого-нибудь благородного господина, потому что если не знать его, то благодаря его соколиному взгляду, римскому профилю и росту его можно было бы принять за барона или даже за виконта.

– Не может быть, чтобы я ошиблась, – сказала Талли, прищурив глаза.

– Ты не ошиблась, – пробормотала Фелисити. – Это мистер Тэтчер, наш новый ливрейный лакей, собственной персоной. И могу добавить, что в руках он несет нашу ливрею.

– Нет, нет, Герцогиня! Я не о том, – сказана Талли, и, схватив Фелисити за локоть, указала в противоположном направлении. – Ты не туда смотришь.

Фелисити повернула голову, и у нее упало сердце.

Трудно было бы с кем-нибудь спутать леди в приближающемся великолепном экипаже, несмотря на множество пледов и меховых полостей, закутывающих ее. Мисс Сара Браун выезжала, словно сама королева, в карете, запряженной четверкой отлично подобранных лошадей белой масти.

– Кто другой, кроме этой претенциозной американки, стал бы выезжать среди зимы в открытом экипаже, так чтобы все могли видеть ее новую шляпку и платье?! – воскликнула Талли, хотя в ее словах можно было уловить завистливую нотку.

– Что она делает в Лондоне? – прошептала Фелисити. – Я думала, что она навсегда уехала к себе домой.

– Ну что ж, теперь она здесь, и тебе следует собраться с силами, Герцогиня, – сказала Талли, сжимая руку своей сестры. – В крайнем случае мы всегда сможем шепнуть Темплу, что подозреваем ее в шпионаже в пользу американцев.

Фелисити покачала головой.

– Ничего не выйдет. Никто не поверит, что у нее хватит ума провернуть какую-нибудь операцию, – сказала она. Тем более не поверит этому добрый друг их семьи Темпл, ныне герцог Сетчфилд, который имеет связи в министерстве иностранных дел вплоть до самых верхов. – И все же нам следует проявлять осторожность, потому что недоброжелательность мисс Браун усугубляется ее крайне низким интеллектом, и если только она узнает о том, что мы натворили…

– Не думаю, что вы так уж много чего натворили, – начала было тетушка Минти.

– Ни слова! – напомнила Фелисити, погрозив ей пальцем. – Ни слова, если не хочешь вернуться…

– Мисс Лэнгли, я должен поговорить с вами, – раздался сочный баритон, от которого у Фелисити побежали мурашки по спине.

Тэтчер! Черт бы побрал этого человека и его несвоевременное появление!

Повернувшись к нему, она вновь почувствовала глубокое волнение, которое ощутила вчера, и так же, как вчера, лишилась дара речи. Человек это был очень высок и очень уверен в себе. И хотя Фелисити никогда не страдала робостью и за словом в карман не лезла, при виде этого мужчины она совершенно терялась.

– Мисс Лэнгли, – сказал он, внимательно вглядываясь в ее лицо, – с вами все в порядке?

– Разумеется, все в порядке, – резко сказала она в ответ, сразу же пожалев о резкости. – Просто я…

– Остановитесь! Немедленно остановите экипаж! – крикнула кучеру мисс Браун.

Фелисити, бросив взгляд в ее сторону, подумала, что эта сцена могла бы выглядеть значительно хуже, если бы появился сам Холлиндрейк и увидел ее унижение.

– Мисс Лэнгли, не уделите ли мне минутку вашего времени, поскольку я действительно должен…

– Не сейчас, сэр! – Фелисити окинула его взглядом. Она на время отложила его увольнение, потому что он мог очень им пригодиться. – Почему вы не надели ливрею? – спросила она, указывая на сюртук в его руках. – А ваши волосы, сэр? Неужели было так трудно подстричься, как я просила? Ну что ж, по крайней мере вы хотя бы гладко выбриты…

– Мисс Лэнгли, – повторил он, – я действительно должен поговорить с вами. С глазу на глаз.

– Неужели вы не видите, что я нахожусь в эпицентре социального кризиса? – воскликнула она. – Эта женщина может уничтожить меня.

Он взглянул на приближающийся экипаж.

– Но она, судя по всему, настроена вполне дружелюбно. Кажется, она даже рада видеть вас.

– Рада, как голодная волчица, – резко сказала Фелисити. – Если она докопается до правды, если только узнает, что мы наделали…

Он расправил плечи и прищурился:

– А что вы наделали?

– Это вас совсем не касается, сэр, – ответила она, раздраженная его чрезмерной фамильярностью. – Мне нужно что-то придумать, чтобы отделаться от нее, пока она не испортила все. – Фелисити взглянула на ливрею в его руках. – Мистер Тэтчер, почему вы до сих пор в пальто?

– Потому что сейчас середина зимы, – ответил он.

– Какое отношение имеет ко всему этому погода? Снимайте пальто сию же минуту. Я вам приказываю.