Текст книги "Дерзкая соблазнительница"

Глава 3

Лондон. Дом Олмаков

Месяц спустя

Когда Джулиан Дартиз приехал в Лондон и стал появляться на торжественных приемах, среди мамаш с дочерьми на выданье поднялся переполох. С одной стороны, матери стремились оградить своих чад от его беспардонных ухаживаний, но с другой, каждая из них мечтала видеть свою дочку замужем за состоятельным человеком с положением в обществе. И они скрепя сердце позволяли своим неуклюжим дочерям принимать его изысканные знаки внимания.

Сегодняшний вечер у Олмаков ничем не отличался от других. Дартиз вошел в зал с таким высокомерно-презрительным выражением лица, словно ему предстояло решать – быть или не быть нынешнему торжеству. Джулиан сразу же обращал внимание на хорошеньких и богатых мисс. Точно так же он оценивал лошадей, которых покупал на аукционе «Таттерсоллз».

Кто ввел его в это изысканное общество, было окутано тайной. Сейчас его богатство и привлекательность открывали ему все двери, несмотря на окружавший его ореол грязных слухов.

Одна из матрон, глядя на этого щеголя, шепнула соседке:

– Говорят, что его последняя любовница утопилась в Темзе, доведенная до отчаяния его бесконечными изменами.

Вторая кивнула в ответ. Эта история передавалась из уст в уста, хотя для Хеймаркета она не была столь необычной. Актриса сомнительной репутации была выужена из грязной воды паромщиком после смехотворного прыжка. Но она была не настолько глупа, чтобы надеть на себя хотя бы одну из многочисленных драгоценностей, подаренных ей Джулианом.

Первая дама продолжала:

– Все-таки, чтобы довести женщину до такого, нужно быть настоящим чудовищем. Но он очень богат…

Это было еще одной тайной Дартиза. Никто не знал, как он разбогател. Поговаривали, что он держал игорный дом в Уайте и щедро жертвовал приюту для девочек. К благотворительности все относились уважительно.

Оттолкнув свою дочь с его пути, вторая матрона шепнула:

– Конечно, своими щедрыми пожертвованиями он пытается замолить грехи за погубленные девичьи души.

Появляясь на приемах, Джулиан всегда слышал ропот в толпе гостей, что лишний раз свидетельствовало о приобретенной репутации. Он моментально наметил себе очередную жертву, которая прихорашивалась, прикрывшись веером.

Ее сопровождала пожилая дама, заметившая его взгляд и еще не решившая, как к этому отнестись. Глядя на капризное личико девушки, Джулиан понял, что она не откажется от знакомства с ним.

А он желал ее, но совсем не так, как представляла себе это маленькая шалунья.

Только он собрался атаковать эту крошку, как вдруг с ужасом заметил, что к нему приближаются две его сестры с выражением непреклонной решимости на лицах.

Джулиан подумал, что лучше было бы пойти к Уайту, но, увы, слишком поздно. Кроме того, дело есть дело, и у Олмаков, обмахиваясь веером и бросая в его сторону недвусмысленные взгляды, разгуливала будущая жертва. Он попытался смешаться с толпой гостей, но не успел. Лили и София взяли его с двух сторон под руки мертвой хваткой. Его сестры были силой, которую нельзя сбрасывать со счетов.

– Что это за история с убитой горем актрисой? – спросила Лили. – Той, которая бросилась в Темзу?

Едва он набрал в грудь воздуха, чтобы сказать, что не имеет никакого отношения к безмозглым служительницам муз, как старшая сестра, София, с горячностью набросилась на него:

– Джулиан! Почему ежедневно в мою гостиную приходят разгневанные отцы семейств с жалобами на то, что ты оскорбляешь их дочерей?

Он не мог игнорировать мнение своих сестер, будучи обязанным им положением в лондонском свете. Немногие решились бы осуждать брата очаровательной маркизы Софии Траерн или красавицы виконтессы Лили Уэстон, рискуя потерять их расположение. В Лондоне сестры имели большое влияние.

Однако в данный момент Джулиан сожалел, что не был в семье единственным ребенком.

София увлекла его к чаше с пуншем, где гостей было значительно меньше.

– Ты от меня не отделаешься, Джулиан. Я хочу услышать правду.

– Правду? – Он широко улыбнулся. – Можно подумать, что хотя бы одна из вас знает, что это такое.

Обе женщины как по команде приняли столь оскорбленный вид, что он не выдержал и расхохотался:

– Вы стали образцами добродетели, не так ли?

– Ты возмутителен, Джулиан, – ответила Лили. – Возможно, у нас с Софией и были грешки в прошлом, но сейчас у нас семьи, репутация и положение в обществе, с мнением которого нам приходится считаться, а тебе дела нет до этого.

Джулиан промолчал. Он действительно не думал об этом. Он любил своих сестер, племянниц, племянников, но завести собственную семью? Он был слишком далек от этого. Семейные узы, крепко опутавшие его сестер, не угрожали ему.

И хотя сплетники называли Джулиана бессердечным, Слова сестры глубоко тронули его.

Он подал знак слуге возле чаши с пуншем и передал бокалы сестрам.

– Вы правы. Я невоспитанный, безмозглый негодяй. Удивляюсь, как вы до сих пор меня терпите.

София отпила глоток тепловатого напитка и поморщилась.

– Даже не пытайся улестить меня своими чарами, Джулиан. Мне надоели твои выходки. Ну сколько это может продолжаться? Почему бы тебе, как большинству твоих ровесников, не жениться и не жить счастливой семейной жизнью?

– Мои ровесники? – Джулиан запрокинул голову. – Сестричка, ты говоришь это так, как будто я одной ногой в могиле.

– Ты можешь оказаться там, если не прекратишь увиваться за каждой юбкой от Эдинбурга до Пензанса.

– Пензанс? – переспросил он. – Не припоминаю, чтобы я бывал там.

Обе сестры были готовы взорваться от гнева, когда подоспело его спасение в лице леди Джерси, известной покровительницы Олмаков.

– Джулиан! Я рада, что вы получили мои приглашения, – сказала леди Джерси, незаметно оттерев Лили в сторону и взяв Джулиана под руку. – Я приказала отправить их вам в ту же минуту, когда узнала о вашем возвращении. Вечера по средам были скучны без вас.

Джулиан ехидно улыбнулся сестрам. Против леди Джерси они были бессильны.

Он завоевал ее благосклонность, подбрасывая пикантные сплетни и усиленно изображая, что исправляется под ее влиянием. Так она оказалась непроизвольно втянутой, в его интриги.

– Леди Траерн, леди Уэстон, – произнесла леди Джерси, – вы позволите похитить вашего очаровательного брата? Он мне просто необходим. Многие мои знакомые мечтают быть представленными ему.

Она лучезарно улыбнулась и, не ожидая их согласия, увлекла его за собой. В лондонском высшем обществе нашлось бы немного женщин, рискнувших проделать это, но леди Джерси была покровительницей Олмаков.

Ни София, у которой были на выданье две дочери, ни Лили, чья старшая дочь через пару лет будет представлена в свете, не захотели бы потерять такого поручителя.

Джулиан кивнул сестрам и последовал за леди Джерси.

– Разговор не окончен, Джулиан! – крикнула ему вслед София.

– Не думаю, что он будет когда-либо завершен, милая сестра, – ответил он, оглянувшись, и тут же обратился к леди Джерси: – Я буду называть вас леди Галахад[3]3
  Галахад (Галаад) – в «артуровских легендах» рыцарь, сын Ланселота. Воплощение отваги и благородства.


[Закрыть] за то, что вы так отважно спасли меня.

– Они были ужасны, – сказала она. – За что вас распекали?

В ответ Джулиан только улыбнулся. Сэлли могла быть хорошим другом, но она заядлая сплетница. Почему он должен считать свое спасение бескорыстным?

– Старая песня, – пояснил он. – «Джулиан, женись! Ты разбиваешь слишком много сердец! Ты позоришь нашу семью!» – Джулиан мастерски изобразил гневные интонации сестер.

– Но вы и вправду такой, – рассмеялась леди Джерси. – Вы ужасный повеса, за что я и люблю приглашать вас. Ваше место здесь.

– Вы уверены? – Он изумленно поднял брови и сразу же прищурился, разглядывая стайку молоденьких девушек, среди которых были дочь герцога и наследница высокочтимого маркиза, чей род брал свое начало со времен Вильгельма Завоевателя. Заметив его наглый взгляд, девушки нервно захихикали, а некоторые из них густо покраснели.

– Я могу превратиться в дикаря в любой момент, – шепнул Джулиан леди Джерси.

Ее глаза округлились от ужаса.

– Ни в коем случае. Давая вам рекомендации, я говорила об исключительной порядочности. Почему моя репутация?.. – Она запнулась, пристально рассматривая его. Затем игриво ударила по руке. – Вы мерзкий, невоспитанный хам. Я должна была бы прекратить наше знакомство. Но я не могу. Нет, и еще раз нет. Вы так оживляете эти невыносимо скучные приемы.

– А как же репутация вершительницы судеб? – осведомился он, глядя на смеющихся девушек. – Итак, вы хотите представить меня этой стайке. Или более экстравагантным будет подойти самому и отрекомендоваться так, как я сочту нужным?

Леди Джерси усмехнулась:

– На вашем месте я бы не рискнула. Их высокопоставленные отцы не простят вам флирта со своими любимицами.

– Не волнуйтесь, у меня сегодня интерес в другом месте. Я просто хочу, чтобы моя будущая жертва немного помучилась, – выдал он маленькую тайну, заранее зная, что восхитит этим леди Джерси.

– Бедное дитя! Вы хотите отправить ее домой переполненной несбыточными мечтаниями? Я горю от нетерпения узнать, кто будет вашей очередной жертвой. Коварный обманщик. Вы ведь снова заставите меня помогать вам.

Если леди Джерси и была оскорблена, то об этом нельзя было догадаться, глядя на ее сияющие глаза.

– Вы последний мерзавец, Джулиан Дартиз! – проворковала она, подводя своего спутника к группе девушек.

Несколько пар широко открытых глаз смотрели на Джулиана так, как будто это чудовище сейчас жадно проглотит одну из них.

Леди Джерси стала представлять его, не обращая внимания на суровые взгляды нескольких почтенных дам, стоявших вдоль стен зала. Одна проворная мамаша успела утащить свое протестующее чадо еще до начала рокового знакомства. Оставшиеся проводили подругу злорадными усмешками.

Джулиан низко поклонился обладательницам сердец, которые ему предстояло покорить.

– Леди, это… честь для меня – быть представленным вам. Я вижу, что был вдали от Лондона слишком долго.

Они хихикали, прикрываясь ручками в кружевных перчатках и веерами.

– А теперь я хотел бы знать, с кем из вас можно спокойно разговаривать, не опасаясь разгневанного жениха? Я не дрался на дуэли около месяца и могу быть довольно раздражительным.

Все девушки восторженно закивали.

– Ни одна из вас не помолвлена? – снова спросил он. – Мужчины в Лондоне ослепли? – Джулиан подмигнул девушке, стоявшей позади других. Леди Аннабел, если он правильно запомнил.

Лицо Аннабел покрылось густым румянцем, а затем вдруг резко побледнело. Ноги у нее подкосились.

Джулиан был очень хорошо знаком с этими симптомами. Ни один из вечеров у Олмаков, на которых он присутствовал, не обошелся без обморока.

Он решительно шагнул вперед и подхватил девушку на руки.

– О, мистер Дартиз, вы спасли меня, – шептала она, в то время как остальные рвались к ней, предлагая наперебой веера, нюхательные соли и просто хороший щипок. Каждую из девиц распирало от злости, что не она первая додумалась до такого элементарного трюка.

Леди Джерси вздохнула и возвела очи к небу.

Джулиан осторожно поставил Аннабел на ноги:

– Надеюсь, вам уже лучше?

– О да. Все хорошо, – промолвила девушка со вздохом. Поговаривали, что ее отец имел большую долю в компании Ллойда. Не исключено, что знакомство, организованное леди Джерси, обернется для Джулиана немалой выгодой.

– Господин Дартиз, – произнесла Аннабел, – могу я просить вас еще об одной услуге?

– Все что угодно.

– Ответьте мне на один вопрос, который мы обсуждали до того, как вы подошли.

Девушки встревоженно смотрели на дерзкую подругу. Джулиан мог лишь предполагать, что творилось в головках этих чертовок.

– Я весь внимание.

Аннабел улыбнулась и кокетливо опустила длинные золотистые ресницы.

– Это правда, что ваше сердце не принадлежало ни одной женщине? Что вы никогда не были влюблены?

Ее смелость застала Джулиана врасплох. Он привык к тому, что болтовня дебютанток высшего света была совершенно бессмысленной. Подруги Аннабел испуганно притихли, словно птенцы, заметившие ястреба.

– Это уже два вопроса, моя маленькая леди Аннабел, – ответил он, лихорадочно соображая, как ему вывернуться из сложившейся ситуации. Леди Джерси была заинтересована его ответом не меньше остальных.

– Джулиан! Вы должны ответить, вы обещали!

– Принадлежало ли кому-нибудь мое сердце? – повторил он.

– Да! Любили ли вы? – умоляюще спросила другая девушка.

– Нет. Никогда! – солгал он.

Неожиданно лица девушек стали встревоженными.

– Я не могу в это поверить, – сказала Аннабел. – Каждый влюбляется хотя бы однажды, особенно когда молод! Вы ведь были молоды, господин Дартиз?

Стоя позади Джулиана, леди Джерси прилагала титанические усилия, чтобы не расхохотаться.

Сначала намек Софии, а теперь замечание этой едва оперившейся девицы. Джулиан задумался. Может быть, двадцать девять лет действительно преклонный возраст, раз все говорят об этом сегодня?

– Хорошо, дайте вспомнить, – ответил он. – Ведь это было так давно.

Девушки мгновенно воспрянули духом.

То ли голубые широко раскрытые глаза одной из них, то ли надежда на их лицах, а может быть, недавние слова Лили о семье, – в общем, все это, вместе взятое, растревожило его душу.

– Да, – медленно начал он, – я и вправду был влюблен.

– Я же говорила вам! – воскликнула голубоглазая девушка, обращаясь к подругам.

– Что с ней стало? – послышался чей-то тихий голос. Говорившая девушка, словно испугавшись собственной смелости, отступила еще на шаг.

– Я потерял ее… Она погибла… Утонула…

Это признание обрушило на него целый шквал воспоминаний, от которых он всегда стремился избавиться.

Дым и грохот артиллерийского огня. Свист ядер, в клочья рвущих корабельные снасти над головой. Предсмертные стоны. Треск разбиваемого в щепы дерева. Его крик: «Стой! Умоляю тебя! Позволь мне объяснить!» Женщина с кинжалом стоит на фальшборте, держась за ванты. Ее взгляд полон лютой ненависти. «Не смей!» – кричит он, но женщина бросается в бурлящую воду прежде, чем он успевает приблизиться к ней. Волны смыкаются над ее головой.

– Утонула… – грустно произнесла голубоглазая. – Какой ужас! Несчастный случай на лодочной прогулке? – Это предположение прозвучало так обыденно по сравнению со страшной правдой.

– Да, несчастный случай на лодочной прогулке, – повторил он, не в силах смотреть в эти голубые глаза.

Джулиан вдруг почувствовал, что с души свалился камень. Признание принесло неожиданное облегчение.

Слегка склонившись, он зашептал тоном заговорщика:

– Вот почему я никогда не подхожу к воде.

Девушки серьезно кивали до тех пор, пока не уловили скрытую иронию в его словах.

– Вы, верно, шутите, – сказала Аннабел. – Вам ведь приходится хотя бы изредка переходить через мост.

– Господин Дартиз, а как она выглядела? – спросила дочь герцога, оправляя элегантное платье и безукоризненную прическу. От присутствующих при этом разговоре девушек не укрылось, что на самом деле интересовало их тщеславную и глупую подругу: похожа ли она на погибшую любовь Дартиза?

– Да. Как она выглядела? – подхватили еще несколько девушек.

Какой она была? Он уже стал забывать. Время стерло из памяти ее походку, голос, ощущения ее прикосновений. Единственное, что он прекрасно помнил, – это ее глаза.

Цвет этих глаз напоминал ему морскую гладь возле пустынного атолла в Вест-Индии. Эти глаза, казалось, могли заглянуть в самые потаенные уголки его души. Гневное выражение этих бездонных очей до сих пор опаляло сердце Джулиана.

Он тряхнул головой, чтобы избавиться от сентиментальных воспоминаний, разбуженных этой стайкой романтически настроенных девиц.

– Ну же… господин Дартиз! Как она выглядела? Вы должны это помнить! – настаивала Аннабел.

Он вновь оглядел окружавшие его восхищенные, горящие любопытством личики молоденьких англичанок.

– Как она выглядела?.. Хорошо, она выглядела… – Он взглянул поверх их голов и осекся, когда его взгляд упал на вновь прибывшую в сопровождении компаньонки гостью.

Высокая и стройная, в строгом платье из белого муслина, молодая женщина казалась лебедушкой в стае чаек. Гордо поднятый подбородок и отсутствующее выражение лица красноречиво говорили о том, что она здесь не по своей воле.

Джулиан хватал ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба. Это обман зрения. Бред, вызванный прошлым.

Чем ближе она подходила, тем явственнее становились его воспоминания. Она шла, точно гонимая морским бризом, который сопровождал ее большую часть жизни. Даже сделанная по последней моде прическа не могла скрыть красоту ее буйных, черных как смоль и пахнущих эбеновым деревом волос.

В отличие от других женщин с их потухшими, а может быть, и никогда не загоравшимися глазами и нарочито скромными манерами эта женщина шла по одному из богатейших домов Лондона с высоко поднятой головой, распрямив плечи и дерзко глядя по сторонам, словно это была просто портовая таверна.

«Этого не может быть. Это не она. В конце концов, она в платье», – уговаривал себя Дартиз. Женщина, которую он любил, позволила надеть на себя платье лишь однажды. В день их свадьбы. В день, когда он назвал ее миссис Морин Маргарет Джулиан Де Райз.

Глава 4

Морин вошла к Олмакам, сгорая от нетерпения. Последний месяц заключения в доме Джонстонов был невыносим. Бесконечные примерки, уроки, прически и прочие унижения. Она слишком привыкла к свободе и самостоятельности. Новое место пребывания казалось ей настоящей тюрьмой, несмотря на удобства и комфорт.

От безрассудства ее удерживало одно-единственное стремление – найти Де Райза и свести с ним счеты.

Она ждала этого восемь долгих лет. И наконец-то возмездие свершится, возможно, уже сегодня вечером.

Ей хотелось начать поиски еще несколько недель назад, но лорд-адмирал и леди Мэри объяснили, что ее манеры недостаточно изысканны, а движения все еще скованны для лондонского света.

Лорд-адмирал был непреклонен в своих требованиях. Морин не выйдет в свет, пока не будет готова ко всему, включая верховые прогулки и визиты к модисткам и в магазины.

Когда Морин пыталась уклониться от чего-либо и заявляла лорд-адмиралу, что лучше пойдет на виселицу, он становился тверд как скала.

К величайшему ужасу Морин, леди Мэри, вдохновленная финансовой поддержкой лорд-адмирала, взялась за ее муштровку, словно кавалерийский офицер, стремящийся выиграть сражение и получить орден. Там, где тетя Петтигру отступала, леди Мэри строила долговременные укрепления, превращая жизнь Морин в сущий ад. Чаепития. Реверансы. Походка. Танцы. Шпильки и веера. Ей запретили употреблять такие прекрасные выражения, как «глупая скумбрия», «тухлая селедка», «проклятие», «вонючий кит», не говоря уж про «ленивый педрила» и «якорь в задницу».

Многое из того, чему ее учили, Морин знала из нудных нравоучений тетушки Петтигру, но использовать это в жизни…

Она решила, что становиться леди – наказание покруче, чем протаскивание под килем. Там можно по крайней мере захлебнуться и навсегда избавиться от страданий.

Единственным, что примиряло ее с укладкой волос и булавками портнихи, была мечта увидеть Де Райза болтающимся в петле.

«Гнусный ублюдок. Мерзкий гад, целующий…» – поносила она его в мыслях любимыми ругательствами.

– Не сметь чесаться, – прошептала леди Мэри, когда они спускались по ступенькам. Морин подчинилась, в тысячный раз поразившись быстроте реакции леди Мэри на ее ошибки.

К сожалению, слова наставницы не могли уменьшить зуд от проклятых лент и унять боль в стиснутых туфлями пальцах.

– Итак, это ваш достославный дом Олмаков? Ничего особенного, не правда ли? – спросила Морин с иронией.

Леди Мэри недовольно поджала губы.

– Поймите, то, что вы находитесь здесь, – настоящее чудо. Многие девушки сегодня вечером с удовольствием поменялись бы с вами местами. – Деликатная леди Мэри не стала употреблять такие слова, как «достойные», «благовоспитанные», «порядочные». Кроме того, она ничего не знала о девушках, лазающих по вантам, спящих на палубе и вынужденных заниматься контрабандой чая и спиртного, чтобы заработать себе на жизнь.

Приглашения к Олмакам достал лорд-адмирал. Когда леди Мэри держала их в руках, на ее лице сияла торжествующая улыбка. Она даже изобразила некоторое подобие танца. Морин предположила, что эти приглашения чем-то сродни райским вратам на грязной лондонской улочке.

Она осматривала большой зал, недоумевая, что является причиной всеобщей суеты и нервозности. Нарядные девушки стояли вдоль стен подле своих дородных мамаш, контролирующих каждый их шаг. Перед ними расхаживали разодетые денди, поглядывая на своих избранниц, словно львы на мирно пасущихся антилоп.

– Бедные девушки, – прошептала Морин, глядя на таких же, как она, пленниц манер и муслина.

Леди Мэри, оглянувшись, бросила на нее испепеляющий взгляд.

– Я разве говорила, что здесь собираются бедняки? – Она была готова разразиться потоком упреков, но не в этом же священном месте!

– Вы не так меня поняли, – ответила Морин, пытаясь загладить неловкость. Она осматривала зал, машинально запоминая расположение входов и выходов и мысленно подразделяя гостей на своих и врагов.

Она поймала себя на том, что выбирает наиболее выгодную для боя позицию. В конце концов, это же не таверна в карибском порту. И не каждый светский раут оканчивается поножовщиной. Тем не менее она прихватила свой трофейный кинжал на этот бал, но просто так, на всякий случай.

Морин мысленно улыбнулась, представив себе, какое выражение лица было бы у леди Мэри, если бы та узнала, что она выкрала кинжал из капитанского сундука. На это не понадобилось много времени. Увидев, как лакей лорд-адмирала принес ее пожитки в дом, Морин вскрыла старенький замок и прихватила также несколько шиллингов, зашитых в подкладку ее кителя. С деньгами и оружием ей сам черт не брат у этих Олмаков среди семенящих повсюду краснеющих созданий. Кроме того, душу согревала радостная мысль, что леди Мэри не заметила кинжала в складках платья.

За большим залом были комнаты с напитками и закуской, которые, как выяснилось, все только рассматривали. Далее находился зал для игр. Строгая наставница объяснила Морин, что приличной девушке не подобает заходить в эти залы. Но Де Райз вряд ли станет слоняться среди скучных красоток, а скорее затеет какую-нибудь азартную игру с высочайшими ставками. Сейчас самое подходящее время, чтобы разыскать его там, пока он не погубил еще кого-то.

Морин вновь принялась изучать лица элегантно одетых мужчин. Узнает ли она его после стольких лет? Несомненно. Ее память сохранила каждую черточку его лица. Все эти долгие годы она вспоминала каждое мгновение, проведенное с ним, не желая забыть даже мельчайшую деталь.

До сих пор, возвращаясь мысленно к тому дню, когда он впервые ступил на борт отцовского корабля и предложил свою дружбу, Морин недоумевала, что сразу не разглядела в нем врага. Нет, она никогда не забудет человека, погубившего ее отца.