Текст книги "Нежное прикосновение"

ГЛАВА VIII

К дамскому будуару Анна подошла задолго до назначенного часа. Заглянув, она увидела, что комната пуста, если не брать в расчет трех пожилых дам в черном и жемчугах, сидящих на прочных, с высокими спинками стульях. Две из них громко беседовали, а третья дремала.

Анна дотронулась до волос, желая убедиться, что черепаховые гребни на месте, распрямила плечи и вошла в салон. К ее облегчению, никто из дам не обратил на нее внимания.

Она опять села на голубой софе под кормовыми окнами. Утреннее солнце освещало черный лакированный чайный столик. Анна развернула сверток, разместила узоры кроше на столе и принялась обвязывать края сумочки для оперы.

Пока крючок выделывал изящную цепочку из белого, ее глаза часто обращались к двери будуара. В любой момент могли нагрянуть миссис Смит-Хэмптон и другие дамы, с резкими голосами и такие самоуверенные. Анна облизала губы. А почему, собственно, она нервничает? После всего, что она пережила, как можно бояться нескольких дам, вооруженных только острыми языками да высокомерными взглядами. Даже если они не закажут сумочки для оперы, магазины в Нью-Йорке ими заинтересуются. Если не сумочками, так большими воротниками и манжетами, а может быть, и ее прекрасными скатертями. Разве Стефен не уверял ее, что она найдет покупателей? Все будет, как он сказал.

Анна улыбнулась. Он так отличается от самоуверенных, как петухи, мужчин. Она впервые такого встречает… Прошлой ночью она несколько раз опасалась, что он одолеет ее. Но она достаточно быстро приучила его, поставила-таки на место. Сейчас он немного мрачен, поэтому очень опасен.

Мысли Анны прервало тихое покашливание. Подняв глаза, она увидела стоящую перед ней миссис Смит-Хэмптон – стройную, с нежным цветом лица и волос, который забивал ярко-желтый цвет широченного платья. Пальцы в перчатках сжимали сверток воздушных кружев.

– Доброе утро, миссис Флин. Надеюсь, не заставила вас ждать.

Анна взглянула на кружево, и нервозность исчезла.

– Я не ждала ни минуты, миссис Смит-Хэмптон. – Она похлопала по легкой подушке голубой софы рядом с собой: – Пожалуйста, присаживайтесь.

Усевшись, миссис Смит-Хэмптон развернула кусок тончайшего кружева.

– Вы не считаете, надеюсь, что я слишком поторопилась сделать вам предложение насчет починки.

– Совсем нет, – возразила Анна, разглядывая тонкую работу, – для кружев использовали аппликацию и гипюровые вставки. – Я польщена, что вы доверяете мне чинить такое красивое кружево.

– Это одно полотнище верхней юбки. Мистер Смит-Хэмптон наступил на него, когда я выходила из экипажа. – Она засмеялась: – Мой муж не так уж легок на ногу.

Анна взглянула в лицо миссис Смит-Хэмптон, зардевшееся и веселое. «Она его любит, – подумала Анна. – Этого безнравственного человека, имеющего содержанку». Она наклонилась ниже, чтобы осмотреть порванное место. Ей нужно было восстановить разрывы ажурными кружевами, обшить и заделать прорези для пуговиц.

– Это займет несколько дней.

– Ах, Боже мой! Это не к спеху! Мне платье не понадобится до концерта в следующий понедельник. Моей девушке нужно будет совсем немного времени, чтобы опять пришить полотнище на юбку.

– Ну, тогда отлично, – Анна заботливо свернула кружево. – Я его отдам вам в пятницу.

Миссис Смит-Хэмптон обратила внимание на узоры кроше, разложенные на чайном столике.

– Какая прелесть! – Она указала на ажурные кольца. – Какую тонкую работу вы делаете, миссис Флин. Где же вы этому научились?

Анна смутилась на минуту – плетение кружев тесно связано с печатью бедности. Кружева называли пособием по безработице во время голода, да и после, когда бедные женщины и девушки взялись за кружева кроше как за возможность заработка.

– Девочкой я училась у жены помещика. Когда приехала в Дублин, моя хозяйка отправила меня в настоящую школу, где учили делать аппликации и кружево преподаватели из Англии и Бельгии.

Миссис Смит-Хэмптон взяла крошечный листок и прорисованный изгиб шипа.

– Я для себя вышиваю, но боюсь, очень плохо.

– Мне нравится больше кроше, – сказала Анна, благодарная миссис Смит-Хэмптон за ее интерес. И добавила: – Делать из кроше кружево – это как рисовать картину. Некоторые эту картину соберут примитивно, а вот другие соберут художественно. Все зависит от того, как вы свяжете шнурок, какой сделаете изгиб и где добавите небольшой узор в виде веточки.

– Вы, миссис Флин, просто художница!

– Ох, – возразила, покраснев, Анна, – я и не думала хвастаться.

Движение около двери возвестило о приходе других дам. Миссис Смит-Хэмптон поднялась.

– Я должна к ним присоединиться, – объяснила она. – Нам нужно прорепетировать концерт.

Анна вновь взялась за работу. Работая, она краем глаза следила за дамами. Мисс Кэмберуел, с бантами цвета лаванды в волосах, уселась за полированное пианино, проигрывая гаммы и аккорды. Другие дамы столпились вокруг миссис Чарльз, которая по песеннику в кожаном переплете намечала программу концерта. Потом все дамы, за исключением мисс Кэмберуел и миссис Смит-Хэмптон, разместились на креслах и диванчиках. Мисс Кэмберуел проиграла вступительные аккорды песни, а миссис Смит-Хэмптон заняла место у пианино, свободно сложив перед собой руки. Она закрыла глаза и запела сильным нежным голосом. Руки Анны замерли на коленях.

Это была грустная песня – баллада о любви и потерянном счастье. Миссис Смит-Хэмптон пела уверенно и с чувством, голос звучал чисто и безукоризненно.

Смежу ли я усталые веки,

В мечтах так сладко, зыбко…

Проснусь ли я – все грезится

Любимого чудесная улыбка.

Анна огляделась вокруг. Пожилые дамы наклонились вперед, опершись на трости, ловя каждую ноту; в дверях застыла стюардесса. «Господи! – подумала Анна. – А ведь миссис Смит-Хэмптон тоже художница, только по музыке!»

Другие дамы явно были знакомы с ее талантом накоротке – когда замерли последние звуки ее голоса, они зашумели и стали спорить о том, кто будет выступать по программе следующей.

Настала очередь другой дамы, но голос ее звучал пронзительно, по-птичьи, а на высоких нотах Анна не могла сдержаться и морщилась. Потом миссис Смит-Хэмптон спела жизнерадостную мелодию, слова которой вызвали у Анны улыбку.

Закончив кроше для края оперной сумочки, Анна собрала свою работу, полотнище юбки миссис Смит-Хэмптон и удалилась.

Она напевала про себя, быстро шагая вниз к прогулочной палубе, высоко подняв голову. На нее пристально смотрели пассажиры, но Анна не обращала на них внимания. Какое ей дело до того, что они думают? У нее в рабочей сумке кружева миссис Смит-Хэмптон. Скоро она будет зарабатывать деньги, и Стефен не будет ей надоедать. Она чувствовала себя свободной, как ветер.

Когда Анна свернула с прогулочной палубы, направляясь в каюту, она увидела маленькую фигурку, скорчившуюся недалеко от двери. Анне показалась она знакомой. Она ускорила шаги. Через секунду она уже бежала. Подбежав, Анна наклонилась над мальчиком. Рори опустил подбородок на грудь, так что все, что она увидела – это была копна спутанных черных волос. Увидев на рубашке кровь, сердце у нее оборвалось.

– Покажи лицо, – приказала она. – Посмотри на меня, сейчас же.

Она подняла за подбородок голову Рори. Кровь засохла в ноздрях, а губа была разбита и опухла. Под левым глазом темнел синяк.

Анна сморщилась:

– Ах, ну что это, только посмотри. Досталось, да?

Рори скривился, пытаясь удержаться от слез.

– Открой рот, – сказала Анна.

Он показал ей зубы – как будто все целы. Анна выпрямилась и втолкнула его в каюту.

– Почему ты прячешься здесь? Почему не зашел в каюту?

– Мой папа, – сказал Рори, закрыл лицо руками и зарыдал. – Ему это не понравится.

– Ну-ну, перестань… – ласково проговорила Анна. – Ну что он скажет? Что ты не должен драться? Кто он, чтобы так говорить?

Она помогла Рори снять куртку и расстегнуть рубашку.

Рори облизал губы, кривясь от боли, и потер щеки, стараясь стереть следы слез.

– Мы сейчас все приведем в порядок, – успокоила Анна. – Он никогда и не узнает, что стряслось…

Анна уже сняла с Рори рубашку, когда дверь отворилась и вошел Стефен. Рори снова закрыл лицо руками.

Анна выпрямилась:

– Сейчас, Стефен, – проговорила она, надеясь предупредить взрыв.

– Что за черт! – Стефен стоял в дверях, глядя на Рори.

– Была небольшая драка, – поспешно ответила Анна. – Беспокоиться не о чем.

– Боже Всемогущий! – Стефен отнял руки Рори от лица. Мальчик от страха отпрянул.

– Стефен, ну успокойся!

– Кто это сделал? – заорал Стефен, уставясь на Анну. – Кто с ним это сотворил?! Я прикончу его!

– Да ради Бога, Стефен! Мальчишки все время дерутся.

Анна подошла к двери и закрыла ее.

– Это не опасно.

– Не опасно! Но он ведь еще маленький!

– Стефен, он же мальчишка…

– Он – мой сын.

– Ах, ну и что? Сын боксера-призера должен быть лучшим, а не получать синяки. Это ты хотел сказать?

Лицо Стефена сделалось грозным. Он ткнул пальцем в Анну.

– Пойми одно, – сказал он тихим от гнева голосом. – Этот мальчик – все, что у меня есть! Я не хочу, чтобы он дрался, потому что не хочу, чтобы его покалечили.

Анна почувствовала, как в лицо ей бросилась кровь.

– Все это так, – ответила она. – Но вы еще делаете из мухи слона.

Стефен изучал раны Рори.

– Это дело рук двойняшек Карэн, не правда ли? Рори кивнул, вглядываясь в отца, как бы боясь, что он найдет его нестоящим своего внимания после того, как его побили.

– Эти Карэны слишком взрослые, чтобы тебе с ними играть. Я их видел – пара грязных, ухмыляющихся мальчишек. На них большими буквами написаны неприятности.

– Им всего десять лет, – заметила Анна.

– Я не хочу, чтобы он бегал с ребятами из четвертого класса.

– Ради Бога, Стефен!

– Он переймет их привычки… Когда будет в Нью-Йорке, свяжется с уличными жуликами, будет подворовывать из магазинов и доков, очищать карманы…

Потом свяжется с какой-нибудь шайкой – Водяных Крыс или еще хуже – с Дохлыми Кроликами. – Лицо Стефена потемнело. – Не понимаю, что тут смешного?!

Анна не выдержала и расхохоталась. Много времени прошло с тех пор, как она смеялась в последний раз. И причина смеха было буйное воображение Стефена Флина.

– Он хороший мальчик, Стефен! И никогда не будет уголовником!

– Ты не знаешь…

– Я знаю, – сказала Анна, все еще улыбаясь. – Знаю мальчишек хорошо. А теперь сядьте и успокойтесь. Ваши нервы на пределе, мистер Флин!

– Ну, спасибо, – пробормотал Стефен.

Анна наблюдала краем глаза, как он тяжело опустился на кушетку и потер колени огромными своими ручищами.

Анна занялась Рори. «Ребенок – не драчун, – думала она. – Его кто-то вывел из терпения…»

– Ну, так что произошло, Рори? Они что-то сказали?

Рори тяжело вздохнул и промолчал.

Анна взяла его рубашку, запачканную кровью.

– О, здесь много работы, – заметила она. – На это уйдет весь вечер, уж не говоря о чистке пятен. Что мне нужно – так это лимонного сока немного и щепотка соли…

– Не беспокойся об этом…

Стефен сидел, выставив вперед плечи и опустив между колен руки. Встретив его взгляд, Анна поняла, что гнев улетучился. Она отвела взгляд.

– Я не могу выбросить еще хорошую рубашку.

– Я знаю…

Чуть заметное восхищение в его голосе кинуло Анну в жар. Какое-то мгновение она чувствовала себя так, как если бы они были семьей.

Намочив полотенце, Анна приложила его к носу и губе мальчика. Рори поморщился, но не издал ни звука.

– Эти Карэны что-то обо мне сказали? – спросила Анна.

Рори сжал губы и кивнул. Анна улыбнулась.

– Я знала, что ты галантный парнишка! Но тебе не нужно драться из-за меня, Рори Флин.

– Они плохое говорили.

– Знаю. Мне столько разных названий за жизнь давали, а я живу, посмеиваюсь надо всем этим, – сказала Анна, погладив мальчика по голове. – Но я тебе все равно благодарна.

Глаза Рори горели восхищением. Анне захотелось прижать его к своей груди и расцеловать, но она сдержалась и только поцеловала мальчика в щеку.

– Вас с папой люди засмеют, увидев такой синяк под глазом.

– Пусть только попробуют, – заметил сердито Стефен. – Я такого удара никогда не получал.

Рори посмотрел на отца.

– Получал, па. Тебя хуже били.

– Иди сюда, юный Флин. – Стефен поставил Рори между колен. Согнув пальцы мальчика в кулаки, закрыл их своими большими ладонями. – Я думаю, тебе нужно несколько уроков. Не для того, чтобы ты стал боксером, а чтобы тебя не покалечили. Есть такие мальчишки в Нью-Йорке, которые бьют ребят – таких, как ты, – на улицах. Они очень подлые…

Рори важно кивнул.

– Завтра же и начнем. С тобой и с другими мальчиками тоже, если они захотят… Да и Карэны пусть приходят. Я научу их драться честно.

Анна улыбнулась. Как хорошо, что Стефен не собирается делать из парнишки неженки!

Рори вытащил из чемодана чистую рубашку.

– Побегу сказать Эди и Майку, что у нас будут настоящие тренировки по боксу!

– А-а, так вы опять друзья – ты и эти Карэны, – заметила Анна.

Рори нетерпеливо натянул рубашку.

– Они не такие уж плохие. Анна посмотрела на Стефена.

– «Нужно простить мужика, который допустил оплошность», – повторила она его слова, сказанные им в первый день их встречи.

Она увидела, что напоминать не нужно. Он понимающе улыбнулся ей одной.

– Не вреди женщине, которая сама оплошала. Рори метнулся к двери.

– Не забудь про обед, – напомнила Анна. – Я хочу увидеть тебя в обеденном салоне.

В каюте было тихо. Анна стирала в тазу порванную рубаху, пытаясь сосредоточиться на работе, а не на Стефене, который – она знала – за ней наблюдает. Анна чувствовала всем телом нарастающее напряжение в комнате, которое было и приятным и беспокоящим одновременно.

Наконец Стефен спросил:

– Когда ты успела так хорошо изучить мальчишек?

Анна пожала плечами:

– У меня были братья.

– А сколько?

– Трое, – ответила Анна. – Сину как раз было десять, а малышам… – она замолчала. – Малышам было как раз два года.

Он помолчал.

– Они в голодуху умерли?

Анна кивнула. Она продолжала тереть рубашку, хотя пятен уже не было, но она не хотела останавливаться, не хотела смотреть на Стефена глазами, полными слез.

– Не вспоминай – это уже все в прошлом, – заметил Стефен. – Впереди у тебя новая жизнь.

Анна, не поворачивая головы, вытерла глаза тыльной стороной руки.

– А что с твоими родителями?

– Когда малыши умерли, мама сошла с ума, – ответила тихо Анна, не доверяя своему голосу. – Успокой, Боже, ее душу!

– А твой отец?

Анна выжала рубашку и положила ее на край таза.

– Хочу попросить вас не лезть, куда вас не просят… – Слезы застилали глаза.

Стефен подошел к ней и забрал таз.

– Тяжелое время ты пережила, дорогая, – сказал он, положив руки ей на плечи.

Она попыталась их убрать.

– Так ведь их пережил каждый. Он держал ее крепко.

– Извини, что тебя расстроил.

– Многим пришлось еще хуже, чем мне, – сказала Анна и перестала вырываться. Она так нуждалась в утешении, а к Стефену – такому большому и крепкому – приятно было прильнуть.

– Анна, – позвал он. – Взгляни на меня, ну!

Она прижалась лбом к его плечу, не желая поднять лицо. Она знала его намерения. Если она взглянет на него, его губы тут же окажутся на ее губах, а у нее не было сил с ним бороться.

Руки Стефена передвинулись на ее спину, прижали ее грудь к своей. Анна закрыла глаза и прислонилась к нему всем телом. Как хорошо, когда тебя поддерживают такие сильные руки. Она обхватила Стефена за пояс. Голова уютно устроилась между его плечом и шеей.

Он вдохнул ее аромат.

– Сладкая Нэн! До чего же приятно тебя обнимать!

– Не забывайтесь, – предупредила она и услышала его смех.

– Да разве ты это позволишь?

Она невольно рассмеялась вместе с ним. Стефен еще теснее прижал ее к себе. Она напряглась.

– Тебе не нравится обниматься? – спросил он. – А Рори ты так крепко обнимала…

– Вы для этого уж слишком большой!

– Ах, дорогая. Как жаль мужчину, который чересчур велик, чтобы его обнимала любимая женщина.

– Я не собираюсь быть вашей любимой женщиной, Стефен Флин! – возразила Анна, отпрянув и стараясь не глядеть на него.

Она повесила рубашку Рори на угол умывальника, невольно думая об успокаивающей силе рук Стефена.

Остаток дня Анна посвятила кружеву миссис Смит-Хэмптон. На следующее утро она уже представила починенное полотнище юбки.

– Так быстро! – воскликнула миссис Смит-Хэмптон, осматривая кружева. – И как красиво! Миссис Флин, объявляю во всеуслышанье – вы чудесница!

Другие дамы наблюдали за ними с другого конца комнаты. Анна надеялась, что и на них произвела впечатление быстрая и безукоризненная работа. Возможно, они захотят иметь с ней дело в Нью-Йорке.

– Я договорилась с мужем об оплате, – продолжала миссис Смит-Хэмптон. – Мне кажется, вы сказали, что четыре доллара будет для этой работы достаточно?

– Да, – ответила Анна, скрывая радостное возбуждение.

– После обеда я пришлю в вашу каюту девушку с конвертом.

Все утро Анна трудилась над сумочкой для оперы. В то время как дамы пели, декламировали и репетировали отрывки пьес на пианино, Анна пришила узоры кроше к батистовой основе, чтобы быть уверенной, что сумочка не потеряет форму, когда она сделает подкладку. Иногда она смотрела по сторонам, следя за суетой дам, но в основном была сосредоточена на своей работе, на четырех долларах, обещанных миссис Смит-Хэмптон, и на ста сорока долларах, которые она должна Стефену. Если считать по четыре доллара за каждую работу, Анна должна тридцать пять раз починить кружева, чтобы вернуть Стефену плату за проезд. Она может заинтересовать дам еще и изготовлением кружевных воротничков и украшений для капоров. Ах, черт возьми! От этих подсчетов даже голова пошла кругом. И зачем подсчитывать деньги и долги, когда она еще не продала и дюйма кружева?

Анна оставалась в дамском салоне до самого обеда. Во время еды она даже не упомянула Стефену о четырех долларах. Она мало с ним разговаривала, чувствуя скованность. В конце концов Анна решила не будить воспоминаний и похоронить их в памяти навсегда. Для нее же будет лучше, если она будет держаться от него подальше.

После обеда она в нетерпении ожидала плату от миссис Смит-Хэмптон. В три часа в каюту явилась девушка – с конвертом.

Анна осмотрела внимательно конверт. В верхнем углу конверта было написано летящим почерком ее имя: «Миссис Флин». Анна открыла конверт. Внутри лежал чек и еще записка от миссис Смит-Хэмптон. В ней было написано: «Благодарю вас. Я очень довольна».

Анна подержала чек на ладони, наслаждаясь этим ощущением. Потом снова убрала его в конверт и положила на койку Стефена.

Он пришел часом позже – влажный от пота после тренировки с мужчинами из четвертого класса. Набросив куртку, он схватил полотенце и мыло, намереваясь идти мыться. Но тут же заметил конверт.

– Что это? – спросил он удивленно. – «Миссис Флин…» – прочитал он. – Это тебе, Анна.

Анна склонилась над работой:

– Нет, это вам.

Стефен повесил полотенце на плечо и открыл конверт.

– Четыре доллара, – сказал он. – Это плата от миссис Смит-Хэмптон?

– Да. Это часть платы за мой проезд.

Анна продолжала шить с горящими щеками, ожидая его реакции.

– Ты мне ничего не должна!

– Я должна вам сто сорок долларов.

– Я не возьму твоих денег. Анна оторвала взгляд от работы.

– Так вы хотите что-нибудь другое в качестве платы, так, что ли? Ну, а я не собираюсь этим заниматься! Так что вы должны взять эти деньги.

Стефен тихо выругался и сказал:

– Анна, хоть раз послушай себя! Что ты такое говоришь?!

Анна внимательно посмотрела на него.

– Я говорю правду, и вы это знаете…

Но прежде чем она договорила, он вышел, хлопнув дверью.

Бегая вечером по палубе, Стефен думал, как Рори нужна мать. Он гнал эту мысль с тех пор, как впервые услышал ее от мальчика. Однако недавно он решил, что поднять сына одному ему будет не под силу. Ему нужна, женщина, которая проследила бы, привел ли ребенок в порядок постель и в порядке ли его вещи. Женщина, конечно, не позволит Рори днем и ночью сосать леденцы или висеть на карнизах для занавесок, пренебрегая чтением молитв. Началось все с молитв…

В один из вечеров Анна завела об этом разговор, и Рори громко начал оправдываться:

– Но мой папа не заставляет меня молиться!

Анна взглянула на Стефена укоризненно:

– Ах, в самом деле?!

Стефену нечего было сказать в свое оправдание. Он все молитвы забыл. Но ему было приятно видеть Рори на коленях, со сжатыми ручонками, с крепко зажмуренными глазами, молящегося о каждом, которого он мог вспомнить, – живом или умершем.

Стефен побегал около купальни, потом помолотил воздух несколько раз, прежде чем вошел внутрь. Раздеваясь, он думал о драке Рори с двойняшками Карэн. Анна уладила все на диво. И если бы она не вмешалась, он бы двинулся на палубу четвертого класса и задал бы парнишкам трепку. Возможно, и поскандалил бы с их отцом. А вместо этого теперь дает уроки бокса целой стае маленьких чертенят, показывая им, как биться, а не кричать и толкаться. Давать им уроки пришло ему в голову, но этого не случилось бы, не будь рядом Анны.

Стефен облился холодной водой, фыркая и вздрагивая. Роза была лучшей женой на свете, – более самоотверженной и святой девушки и вообразить себе невозможно. Хотела бы Роза, чтобы он женился ради блага Рори? Чтобы он получил приличное воспитание, не попал бы в дурную компанию?

«Он найдет такую девушку, которую одобрила бы Роза, – подумал Стефен. – Добрую, богобоязненную ирландскую девушку, обученную готовить и скрести до блеска, веселую и чувствительную… И чтобы у нее не было такого острого языка, как у Анны. Он выберет девушку с ласковым обхождением, которая не посмеет перечить…»

Когда Стефен вернулся в каюту, Анна и Рори уже спали. Спать ему не хотелось – он надел чистые боксерские трусы и растянулся на кушетке со старым номером «Харпер уикли». Перелистывая страницы, он разглядывал иллюстрации: зал выставок в Хрустальном дворце, отель на Пятнадцатой авеню, музей Барнема… Неожиданно Стефен вспомнил восхищение Анны Греймерси-парком. Она полюбит город – будет разгуливать по Бродвею, разглядывая красивые магазины со стеклянными витринами. Он представил, как поведет ее на обед к Дельмонико. А может, на прогулку при луне– на катере по Хадсону… Потом приведет к себе и покажет, какие усовершенствования сделал в своем доме…

Стефен отложил журнал и сел, удивляясь своим мыслям. Он вспомнил, что совсем недавно все, что он хотел от Анны – это несколько ночей любви. И если он изменит тактику, его мечты сбудутся. Он понял, что ей нравится, когда он ее гладит, целует… Прекрасно! Он добьется своего, чего бы это ни стоило.

– Па?

Стефен поднял глаза и увидел проснувшегося Рори.

– Ты почему не спишь, дружище?

– Я хочу тебя спросить… – Рори отодвинул в сторону полог и легко спрыгнул на пол.

– Давай быстро, ну, – проговорил Стефен, когда Рори уселся рядом с ним.

– Я думаю… считается Анна моей мамой или нет? Вопрос сразил Стефена.

– Кто была твоя мама тебе известно!

– Но она уже умерла, а ты женился на Анне.

Стефен склонился к мальчику:

– Я женился на Анне, чтобы избавить ее от возвращения в трюм, как ты знаешь. Это только для ее безопасного пути до Нью-Йорка, а не ради того, чтобы она стала твоей мамой.

Рори пристально посмотрел на него, ожидая дальнейших объяснений.

– Священник не сочетал нас браком, – продолжил Стефен, – так что мы женаты только отчасти. – Он потер руки. «Вот черт, – подумал он. – Это труднообъясним!»

Рори вытянул ноги, изучая голые пальцы.

– Ты с ней спишь?

Стефен глянул мельком на занавеску, за которой спала Анна.

– Конечно, нет! – ответил он, понизив голос до шепота. – У меня своя койка.

– Я знаю, что с ней хотел сделать тот матрос. Тот, которого она убила.

У Стефена свело желудок.

– Ладно, забудь об этом. Выбрось из головы.

– А ты это с ней делал?

Стефен вскочил:

– Ради Бога, Рори! Ты слишком мал, чтобы этим интересоваться!

Рори мрачно посмотрел на отца:

– Я уже знаю…

Стефен устало посмотрел на занавеску. Если бы Анна проснулась, уж она знала бы, что ответить. С другой стороны, ему не хотелось, чтобы она услышала эту беседу.

– Эди и Майк сказали, что ты…

– Никогда не повторяй того, что говорят Эди и Майк. Они ничего не знают.

– Они сказали, что все женатые люди…

– Хватит об этом! – У Стефена от волнения напряглось тело. Он посмотрел на Рори, опустившего подбородок на грудь. Что же ему делать?! – Самое время тебе вернуться в постель.

– Папа, разреши мне спуститься в машинное отделение.

Стефен успокоенно присел на софу, довольный новой темой беседы.

– Тебе туда нельзя спускаться.

– Почему?

– Там жарко, – ответил Стефен, – и опасно.

– Очень хочется, чтобы мне разрешили все осмотреть.

– Я же тебе все рассказал о работе машин! Попробуй все представить… Там длинные шатуны, двигающиеся вверх и вниз, вращающие гребные валы… Все пахнет нефтью. Кочегары все время подбрасывают в печь уголь. Можно увидеть пламя, которое прямо пожирает уголь. Там так жарко, что глаза горят, а рот забит золой.

– Ты это видел? Да?! Стефен кивнул:

– Когда я уезжал из Ирландии много лет назад, за свой проезд я отрабатывал кочегаром.

– Ты там работал?! – спросил Рори с благоговением.

– Да, кочегаром. И надеюсь, никогда больше не переступать порог машинного отделения. – Стефен улыбнулся Рори, думая, как хорошо, когда твой сын восхищается тобой. Он погладил мальчика по голове. Рори встрепенулся под его рукой, как благодарный щенок.

– Как ты думаешь, я буду хорошим боксером, па? Стефен засмеялся:

– Нет, и я не хочу, чтобы ты им стал. Дядя Пэдрейк сказал, что у тебя в школе успехи…

– Папа Анны был владельцем школы.

– Что ты говоришь?! – Так вот чем объяснялось, что девушка из западной деревни может читать и писать, да и по-английски прилично говорит…

– У него школа была дома… Он учил, когда не работал в поле. Он научил Анну с братом ирландскому и английскому, а еще он писал письма за тех, кто не умел писать. У Анны в чемодане пять отцовских книг. Одна – по истории Америки.

– Ну, ладно, ладно. Значит, наша Анна – грамотей.

Рори пробрался в кольцо рук Стефена.

– Па?

– Ну что еще?

– Ты сказал, что есть два вида женщин… Одни хорошие, как моя мама, а другие такие, как Анна.

Стефен окаменел – парнишка, оказывается, только отвлек внимание, усыпив его бдительность, а потом опять свернул разговор на нее.

– Слушай, Рори, – начал он, теряя терпение, – твоя мама, успокой, Господь, ее душу, была даже лучше, чем хорошая. Она была святая! Вот все, что могу сказать. А сейчас в постель, и немедленно – я сказал!