Текст книги "Табу"

15

Молодого человека звали Кристофер Хеттингер. Он был представителем одной из самых богатых семей города. Его отец Джад Хеттингер сумел так развернуть свой грошовый бизнес, что стал владельцем наиболее престижных универмагов в столичной зоне. Десятиэтажный основной универмаг в Сан-Диего и два отделения в близлежащих городках принадлежали фирме «Хеттингерз».

Кристофер был его единственным сыном и наследником. Ему было двадцать три года. Он окончил Стэнфордский университет. Теперь отец вводил его в курс дела. Сын работал в универмаге здесь, в Сан-Диего, помощником менеджера в секции одежды.

Это было все, что Квентин рассказал Кейт.

– Твое дело – просто подружиться с малышом… – сказал он. – Он очень одинок с тех пор, как окончил учебу. Ему нужен друг. Этим другом станешь ты. Я беру на себя все остальное. Другие указания я дам тебе позже. Какое-то время продолжай работать официанткой – это будет отличным прикрытием. И хорошо согласуется с моими планами. Возможно, к лучшему, что ты много не знаешь. Кейт взглянула на него.

– Квентин, что-то все это мне не нравится, – сказала она. Прежде чем она могла продолжать, он схватил ее за обе руки и сильно встряхнул.

– Твое дело – не рассуждать: нравится, не нравится… – прошипел он угрожающе. – Я готовил это дело много месяцев. С этой самой минуты ты будешь делать только то, что тебе скажут. Поняла?

Она послушно кивнула. Он смотрел на нее еще долго – взгляд его был подозрительным. Потом он отпустил ее.

– Ты что же думаешь, что я попросил бы тебя о чем-нибудь дурном? – засмеялся он. – Никогда, малышка. Это деловое поручение. И не фантазируй, будто я хочу, чтобы ты слишком близко подружилась с этим лопухом. Я – ревнивый тип, дорогая. Запомни. Будешь всего лишь его другом. Заставь его доверять тебе. Сделай так, чтобы ты ему понравилась. И положись на меня во всем остальном.

Кейт смотрела мужу в глаза. Она видела: он что-то скрывает от нее. Ей не нравилось то, во что ее хотели втянуть.

Но у нее не было выбора. Брак с Квентином – это все, что было у нее в этом мире, да и тот был под угрозой. Она просто не знала, что стала бы делать, потеряй она Квентина.

И Кейт согласилась на то, о чем ее просили. Но сначала она убедится, что в этом нет ничего плохого. Она это почувствует.

– Хорошо, – сказала она.

– Моя милая девочка! – Квентин был явно доволен. Он наклонился, чтобы приласкать ее. Он обнял жену и прижал к себе. Она почувствовала его мягкий поцелуй на своих губах, становившийся все более интимным, когда он лег рядом с нею.

Скоро ритм его страсти заставил ее забыть обо всем, кроме него.

Кейт следовала его указаниям.

Теплым апрельским вечером она столкнулась с Кристофером Хеттингером. Она изучила путь от его работы до дома и обсудила с Квентином, как ей познакомиться с ним. Она уронила свою сумку, когда молодой человек проходил мимо нее у бакалейной лавки.

– Позвольте мне помочь вам! – сказал он, наклоняясь, чтобы поднять рассыпавшиеся яблоки, консервы и батон хлеба.

Она видела юношу только на фотографиях или с дальнего расстояния – когда наблюдала за ним вместе с Квентином. Подойдя ближе, она поняла, каким он был чистым и наивным. Он был высоким и стройным. У него были белокурые волосы, едва отличавшиеся от ее собственных, и голубые глаза. В нем было что-то нежное, мальчишеское, и сразу становилось ясно, что он и мухи не обидит.

– Я такая растяпа, – сказала она. – Даже не знаю, что со мною. Я роняю вещи сегодня целый день.

– Можно мне помочь вам донести все это? – спросил он, держа ее сумку. – Я буду счастлив довести вас до дома.

– Благодарю вас, – ответила Кейт. – Вы очень добры. Большое спасибо.

Несмотря на отказ от его предложения, она посмотрела ему в глаза, вложив в свой взгляд все дружелюбие и поощрение, которое только смогла. Она видела, что он отвечает ей. Направляясь домой вдоль квартала, Кейт была уверена, что он не забудет ее.

Через неделю молодые люди опять столкнулись.

На этот раз встреча произошла в час его ленча. Обычно он был в это время один. Кристофер шел через парк в кафе, когда она возникла перед ним.

Оба остановились.

– О, это вы, – сказала Кейт.

– Это – вы! – повторил он.

Наступила минута замешательства, оба молчали. Потом рассмеялись.

– Замечательно, – сказал он, очевидно собирая все свое мужество, чтобы заговорить с ней. – Как поживаете?

– Спасибо, хорошо, – улыбнулась она. – Я не уронила ни одной вещи с тех пор, как видела вас в прошлый раз.

Опять наступило молчание. Она знала, что он думает о ней – вспоминает их прошлую встречу. Это было написано у него на лице.

– Вот и прекрасно, – заметил он. – Ронять вещи – дорогое удовольствие.

– Да.

– Послушайте, – продолжил он. – Это, должно быть, судьба, что мы встретились с вами снова. Не согласились бы вы пойти со мной на ленч?

– Я… – прошептала Кейт, глядя в сторону. – Я не знаю… Храбрость покинула его, когда он увидел, что она колеблется.

– Я понимаю… – сказал он. – Вы не можете принять приглашение совершенно незнакомого человека. Позвольте мне представиться. Крис Хеттингер.

Он протянул ей руку.

Поколебавшись, Кейт взяла ее. Рука была теплой и мягкой.

– Кейт, – ответила она. – Кейт Флауэрз.

Она назвала свое настоящее имя, как велел ей Квентин. Но на ее пальце не было обручального кольца.

– Какое чудесное имя, – проговорил он. – Друзья зовут вас Кетти?

Она покачала головой.

– Ну вот, – улыбнулся он. – Теперь мы знаем друг друга. Вы можете принять мое приглашение на ленч. От друга – не правда ли?

– Наверно, я не должна… – сказала Кейт. Но увидев его огорченный взгляд, она улыбнулась. – Но мне кажется, что это будет прекрасно.

Он повел ее в маленький ресторанчик в центре города – место, посещаемое дамами после того, как они сделают покупки. Кейт показалось, что здесь его никто не знает. Он казался смущенным, но волновался и радовался, что остался с нею вдвоем.

Он спросил ее, может ли она рассказать о себе. Она сказала, что приехала из Стоктона после окончания высшей школы и работает здесь официанткой в ожидании лучшей работы. Она рассказала также придуманную историю о своей семье – у нее есть отец и мать, которых она очень любит, но ей пришлось уехать из дома, потому что тяжелые времена вынудили ее искать работу в другом городе. Естественно, она умолчала о своем браке. Кейт поняла, что молодой человек решил: она еще не замужем.

Сначала лгать было трудно. Но в одно мгновение Кейт почувствовала, что думает о своем отце, когда говорит о своей любви к семье. Ее горячая привязанность к памяти о нем сделала ложь правдой, и Кристофер Хеттингер был тронут ее искренностью.

Что-то раскрылось внутри его. Он рассказал девушке о себе, о своей семье, своем образовании. Рассказал про двух сестер, которых он не любил, о своей любимой матери и властном, равнодушном отце. О своем пребывании в Стэнфорде он говорил с горечью – он должен был учиться там только потому, что его отец был выпускником Стэнфорда. Он в красках описал, как ненавидит отцовский бизнес, в который оказался вовлеченным поневоле. Он мечтал вырваться из-под отцовской опеки, но у него все не хватало мужества сказать об этом Джаду Хеттингеру.

Потом он рассказал Кейт о своей любимой девушке.

– Ее зовут Джейн, – добавил он. – Джейн Гарретсон. Крис достал свой бумажник и показал Кейт фотографию молодой женщины с темными волосами. Она казалась ни хорошенькой, ни дурнушкой – хотя, конечно, в жизни могла выглядеть иначе. Было что-то жесткое в выражении ее лица, хотя глаза ее были красивы. Юноша смотрел на фотографию с благоговением.

– Она – выдающаяся девушка, – сказал он. – Мы привязаны друг к другу, хотя и тайно, уже несколько лет. Родители не хотят, чтобы я общался с этой девушкой, потому что она из бедной семьи. Но я негласно помолвлен с нею и собираюсь жениться.

Казалось, что его бунт против отца связан еще и с чувствами к Джейн.

Постепенно у Кейт сложилось впечатление, что оба они – юноша и девушка – были невинными существами и берегли себя друг для друга. Конечно, она не могла быть в этом уверена, но интуиция подсказывала ей, что она недалека от истины.

Крис говорил о своем отце со смесью страха и презрения. Судя по словам юноши, Джад Хеттингер был жадным до денег и нечистым на руку дельцом, которого не волновало ничего, кроме бизнеса и положения в обществе. Он уже присмотрел своему сыну богатую девушку из Сан-Диего и не мог произнести имени Джейн, не впав при этом в ярость. Но Крис не допускал вмешательства отца в его личную жизнь. Правда, он все еще не рисковал довести гнев Джада до предела и поэтому пока не женился на девушке. Но все годы своей учебы в Стэнфорде он поддерживал с нею отношения – часто писал ей письма и старался увидеться с нею, когда только появлялась возможность. Казалось, теперь молодой человек собирал все свое мужество для противоборства с отцом.

А Джейн была девушкой прямолинейной и не современной. Она не стеснялась своей бедной семьи и хотела, чтобы любили ее, а не деньги. Она уважала себя. Джейн не нравилось прятаться по углам – она хотела, чтобы Крис открыто сделал ей предложение, иначе она не будет ждать вечно.

И кроме того – она требовала верности. Было очевидно, что она воспринимает свои отношения с Крисом серьезно, как если бы это была настоящая помолвка. Как бы то ни было, молодой человек потратил кучу денег, чтобы тайно купить обручальное кольцо, на котором была выгравирована дата свадьбы. Он поклялся сделать это.

Кейт была удивлена. Она так много узнала о сложной жизни юноши за один короткий ленч. Он открывал перед нею свою душу с такой искренностью, что она была одновременно и тронута, и подавлена – на душе у нее стало тяжело. Кейт не привыкла разговаривать с людьми, имея камень за душой. И сознание, что ее заставляют манипулировать человеческими чувствами, сделало ее несчастной. Ей стало муторно практически сразу, когда юноша почувствовал к ней доверие.

Казалось, он понял, что ей отчего-то не по себе.

– …Наверно, это нехорошо, что я рассказываю совершенно незнакомому человеку свои самые сокровенные тайны, – сказал он. – Простите меня. Я не хотел вас обременять.

– Вовсе нет, – засмеялась Кейт. – Вы можете говорить все что хотите. Да и потом, мы ведь знаем друг друга, не так ли? Мы ведь друзья?

Лицо юноши осветилось.

– Друзья, конечно!

В конце ленча он сказал:

– Мне пора возвращаться на работу. До свидания, мисс Флауэрз. Они оторвут мне голову, если я опоздаю.

– Вы можете звать меня просто Кейт, если хотите, – сказала она, чувствуя себя неуютно от ложного «мисс».

Он пожал ей руку, улыбаясь.

Когда он уходил, огромная тяжесть, казалось, свалилась у него с плеч.

По иронии судьбы Кейт почувствовала, что равнозначная тяжесть вдруг передалась ей. И она не могла бы сказать, что ей это понравилось.

Она увиделась с Крисом Хеттингером снова. Они встречались в деловом районе около универмага его отца, заходили в парк Бальбоа и сидели на скамейке, кормя вместе голубей. Она разрешила ему звонить ей в ресторан, где работала. Он пригласил ее на ленч еще раз. Их дружба быстро крепла.

Крис открывал свою душу перед Кейт все больше и больше. Он сказал ей, что оказался в ловушке между своей невестой, с одной стороны, и своей семьей – с другой. Ему не с кем поделиться своими чувствами, кроме Кейт. Он не может поговорить со своей матерью, потому что она слишком трепещет перед его отцом и играет в этом семейном конфликте роль наблюдателя. Его сестры были испорченными эгоистичными существами, между ними и Крисом никогда не было теплых отношений. К тому же обе были замужем и поглощены собственными семьями. У него нет друзей среди мужчин, кроме одного университетского приятеля, бывшего соседа по комнате, которому он доверял, но тот был сейчас далеко – в Массачусетсе.

Кейт была единственной, кто у него есть.

Она воспользовалась этой неожиданной близостью. Она стала убеждать Криса бороться: его жизнь – это только его жизнь и нужно набраться мужества потягаться с отцом.

Конечно, ее роль доверенного лица была лишь уловкой, сработанной Квентином. Но она чувствовала, что оказывается все сильнее и сильнее привязанной к их отношениям – более, чем она намеревалась. С настоящей искренностью она уговаривала Криса найти свой путь в жизни и не позволять отцу использовать сына в своих эгоистических целях.

Говоря это, Кейт вдруг поняла, что могла бы с таким же успехом сказать это о себе. Словно переживания Криса были ее собственными чувствами – ощущение пойманности в ловушку и юношеская тоска. Всем своим существом ей хотелось убедить его выбрать любовь, а не выгоду и найти настоящее счастье – чего бы это ни стоило.

Это открытие увеличило ее душевный дискомфорт. Ведь она выдавала себя не за ту, кем была на самом деле. Но искренность, с какой она вела тонкую игру, заставила ее импонировать Крису. И ей это было приятно.

Между тем, слушая юношу, она начала подозревать, что Джейн не так уж хороша и что она использует его любовь в своих целях. Кейт усомнилась в чувствах бедной, но требовательной девушки, которая казалась такой жесткой и властной над ним. Может быть, Джейн будет совсем не подходящей женой для Криса.

Кейт не могла не чувствовать тайных уколов ревности по отношению к невесте, которой он отдал свое сердце. И это нежданное ощущение заставило ее сомневаться в собственных мыслях по поводу истории юноши. Быть может, ее подозрения были результатом ее растущей привязанности к Крису?

Она не знала. Она понимала только, что чем ближе она чувствовала себя к этому наивному человеку, тем больше страдала от фальшивого положения, в котором оказалась.

И может быть, по отношению к себе самой. Ее совет следовать голосу сердца наполнял ее собственную душу чувством тяжести. Где-то внутри таилось подозрение: то, что толкнуло ее к Квентину – было не любовью, а лишь увлечением Квентином в сочетании с его интимным обаянием, которым она поддалась. Ей не хотелось верить в это, но всякий раз, когда она смотрела в доверчивые глаза Криса, сомнение возвращалось к ней.

Возможно, чтобы убежать от этих чувств, она жаловалась Квентину на свою задачу.

– Я начинаю нервничать, – говорила она. – Как долго еще будет это продолжаться? Я не знаю, что я делаю. Я хочу знать, к чему все это идет…

– Ты делаешь все прекрасно, – убеждал ее Квентин. – Даже– к лучшему, что ты ничего не знаешь. Верь мне, Кейт, ты лишь случайно оказалась исполнителем моих планов. Ты лишь на периферии основного действия. Но ты делаешь нужную работу.

Возможно, для того, чтобы смягчить Кейт, он попросил ее узнать о делах компании отца юноши. Это не составило труда – обычные сведения о дивидендах Джада Хеттингера, в сущности, всем известные, – и успокоилась на время. Она пыталась поверить в сказанное Квентином – что она не участвовала в настоящем действии.

Но ее сердце говорило иначе.

Между тем она и Крис Хеттингер становились все ближе и ближе друг другу. Этот процесс шел все быстрее, словно по своему собственному расписанию. Кейт ничего не нужно было делать. Каждый ленч, каждая прогулка, каждый разговор с Крисом скреплял их отношения. Юноша зависел от нее все больше и больше. Да и Кейт, вопреки себе, становилась все больше зависимой от него. У нее было то, чего она была лишена в ранней юности – настоящая дружба.

Наивная чистота Криса затрагивала какие-то уязвимые струны души Кейт, которые были подавлены сначала ее несчастной жизнью с матерью и отчимом, а затем странным и тревожным супружеством с Квентином. Чем ближе она становилась к Крису, тем больше она сомневалась в своей собственной жизни.

Она видела, какую важную роль играл в ее браке секс, и задавала вопрос: а было ли что-нибудь более существенное, что связывало ее с Квентином? Она понимала, что Крис мог предложить женщине нечто большее. Юноша отдавал ей свое сердце, свою веру, свою искренность. Это были те ценности, которыми Квентин, похоже, не обладал. Говоря с Крисом о его будущем, Кейт чувствовала себя все более одинокой, потому что, открывая эту дверь для себя, он, казалось, закрывал ее для Кейт.

Кейт теперь уже сознательно ревновала к Джейн, которую никогда не видела. Ей представлялось, что эта девушка недостаточно хороша для Криса, – он сам в этом убедится со временем.

Дни она проводила в мечтах, в которых была свободна и Крис женился на ней. Ее жизнь была бы совсем другой!

У нее появились соблазнительные и мучительные фантазии об их интимных отношениях. Кейт более, чем когда-либо, была убеждена, что он – девственник. Его чистота сквозила в каждом жесте. Она мечтала о том, что было бы, если бы возможно было повернуть время вспять и она тоже стала бы непорочной. Если бы в первый раз это произошло с Крисом, а не с Квентином. Возможно, в объятиях Криса она бы никогда не узнала удивительного чувственного зноя Квентина. Но она бы узнала иное, нечто нежное, драгоценное.

Эти мысли тревожили ее все чаще. И опять она жаловалась Квентину.

– Мне не нравится все это, – говорила она. – Он слишком доверяет мне. Он старается быть ближе ко мне. Я хочу, чтобы все поскорее закончилось.

Но Квентин, казалось, был в восторге.

– Чем ближе – тем лучше, – отвечал он. – Поверь мне, ты действительно помогаешь парню. Продолжай в том же духе и ободряй его. Это как раз входит в мои планы. И не беспокойся. То, что ты делаешь, не причинит никому никакого вреда.

И он страстно поцеловал ее. Ощущение теплоты его объятий и вкус его губ приглушили тревогу в ее душе, заслонив собой тяжелые мысли – хотя бы на время.

За апрелем прошел май, за маем – июнь.

Однажды в субботу Крис Хеттингер пригласил Кейт на пикник. Как сказал юноша – в небольшое укромное местечко, любимое им еще с самого детства.

– Это лужайка среди дубов, за городом. Никто не знает о ней, кроме меня. Я уверен, что вам она понравится.

Корзинку для пикника Кейт собирала под внимательным взглядом Квентина.

– Веди себя хорошо, – говорил он. – Меня не будет в городе весь день. Желаю тебе весело провести время.

Кейт встретила Криса в городе. Потом они поехали на ферму, окруженную фруктовыми деревьями. Он припарковал машину на пыльной дороге между двумя лугами, и они пошли к тому месту, о котором он рассказывал.

Оно и впрямь было замечательным. Лужайка выглядела мирно, рядом на лугу паслись сонные коровы. В воздухе была летняя свежесть, зеленая трава мягко ложилась под ее босыми ногами. Легкий ветерок приятно ласкал щеки.

– Здесь и впрямь чудесно! – воскликнула Кейт, когда Крис расстилал шерстяное одеяло на траве. – Я еще никогда не видела более чудесного места, чем это. Ты показывал его Джейн?

– Нет еще, – сказал он. – Я приходил сюда мечтать, когда был маленьким. Мне хотелось, чтобы оно было только моим.

Он улыбнулся:

– Вы – первый человек, которому я его открыл. Долгое время они сидели в молчании. Кейт легла на спину и смотрела на кроны деревьев, потихоньку перешептывавшиеся с нежным ветерком. Крис примостился около нее.

– Мне всегда казалось, что облака говорят со мной, – сказал он. – Я думал, что они хотели рассказать мне какую-нибудь сказку.

Кейт улыбнулась.

– А мне казалось, что деревья разговаривают с ветром, когда они шумят, – проговорила Кейт. – Их шепот – это их язык. И шорох веток – тоже. Некоторые деревья были печальнее остальных.

– А что вы скажете об этом дереве? – спросил он, показывая на большой дуб.

Кейт улыбнулась:

– Он счастлив. Счастлив потому, что мы здесь и видим его.

– Может быть, он счастлив потому, что мы вместе, – сказал Крис.

Юноша повернулся и посмотрел на нее. Он выглядел встревоженным.

– Что случилось? – спросила Кейт.

– Время бежит, – ответил он. – Скоро я буду официально помолвлен. Когда это произойдет, с моей стороны будет нехорошо иметь такого друга, как вы. Я не знаю, как я буду без вас.

В его голубых глазах была такая грусть, что Кейт почувствовала бесконечную тоску. Как бы ей хотелось, чтобы они встретились много раньше!

– Но мы ведь вместе сейчас, не правда ли? – сказала она. – Ведь это что-то значит?

Он кивнул.

– Но я не хочу, чтобы это кончалось, – проговорил он. – Я не могу представить себе жизнь без вас, Кейт. Это звучит как бред, потому что я знаю вас недавно, но это правда. Я скорее соглашусь дать отрезать себе правую руку, чем жить без вас. Вы делаете меня счастливым так, как никогда не было со мной. Я не хочу это терять.

– Вы и не потеряете это, – сказала она. – Мы можем быть друзьями навсегда.

По его взгляду Кейт поняла, что он имел в виду совсем другое. Но она не хотела услышать то, что он пытался ей сказать. Пусть все остается как есть.

Но вместо этого она неожиданно подняла руку и коснулась его щеки.

Он схватил ее руку.

– Когда я смотрю на вас, – начал он, – я словно вижу открытую дверь перед собой. Дверь, в которую я не могу войти. Все мои поступки уводят меня от нее. Но «я» настоящий, тот человек, которым я хочу быть – стремится за эту дверь. И если я не войду в нее, я потеряю все.

Она ничего не сказала.

– У меня от этого кружится голова, – сказал он с нервным смешком.

Она улыбнулась:

– Да, друзья всегда говорят мне, что от меня голова кругом идет.

У него вырвался вздох. Крис прижал к себе Кейт. Потом поцеловал.

От прикосновения его губ она почувствовала себя как в сказке. Ее глаза закрылись от счастья. Его поцелуй был полон юношеской искренности. Внутри у Кейт все задрожало.

Но потом она поняла, сколь неверный шаг она делает, отвечая ему. С трудом она освободилась из его объятий.

Они лежали, глядя друг на друга. Кейт смотрела в его глаза. Их счастливое выражение имело эффект более заразительный, чем поцелуй.

– Кейт, – говорил он. – Кейт, дорогая…

Его руки были у нее на плечах. Он прижал ее теснее. Он покрывал ее лицо поцелуями. И ее собственные руки были у него на груди, как бы не решаясь – оттолкнуть его или прижать к себе ближе. Что-то внутри Кейт отвечало ему, что-то такое, чего она никогда не ощущала до того, как он коснулся ее. Она чувствовала, что теряет контроль над собой, и это было так же восхитительно, как его прикосновения.

Она попыталась вернуть самообладание, но ей это не удалось. Он продолжал целовать ее. Его руки гладили ее плечи, щеки… Затем он осмелился коснуться ее бедер, потом груди.

Кейт понимала, что сейчас она в опасности. Но одновременно она ощущала такую внутреннюю радость, которую трудно было притушить. Тело, бывшее в руках Криса, долгое время знало прикосновения губ и пальцев Квентина, но оно проснулось лишь теперь и зажило другой жизнью. Сопротивляться было невозможно. Опытная женщина в ней пыталась удержаться от того, чтобы подарить себя Крису. Но на самом деле она была невинной девушкой, наивной и пылкой, которая все больше и больше попадала под сладкие чары его касаний.

– Мы не должны, – пыталась сказать она с дрожью в голосе.

Но он не отвечал. Как и всякий юноша, встретивший женщину, которой он отдает себя впервые, он говорил с ней иначе – его тело было его ответом.

Он расстегнул первую пуговицу на ее блузке, затем другую… Она его не останавливала.

Теперь, когда она сделала первый шаг, переступила за роковую черту, все остальное было медленно и счастливо – нежные поцелуи, вздохи, тихий звук падающей одежды, ласка теплого ветерка и солнца на обнаженной коже…

Вскоре, с деликатностью юности и неопытностью, он нашел путь внутрь ее. Страсть заставила Кейт изгибаться в его руках. Она все теснее прижимала его к себе, чтобы он вошел в нее глубже, и стоны, которых она прежде никогда не знала, вырывались у нее из груди. Нежная плоть молодой женщины предлагала себя ему, не колеблясь, а его собственные звуки были в ее ушах гимном невинности.

Он был глубоко внутри ее, каждое движение его было полно любви, которая сломила ее последнее сопротивление, попытки защиты. И то, что исходило из ее тела навстречу к нему, воспламеняя, было тем, над чем она была не властна. Что-то застенчивое и в то же время ненасытное, невинное, но всепоглощающее. Вскоре она отдалась этому всем сердцем – так же как и он.

Ее ноги были обвиты вокруг его талии. Он все глубже входил в нее. Долгий вздох, как музыка, вылетел из ее губ. Он слышал это и задрожал от экстаза. Все ее существо раскрылось навстречу ему.

Все было позади. Они лежали, задыхаясь в объятиях друг друга, замирая от счастья.

Они долго не двигались. Оба были удивлены тем, что произошло. Потом она почувствовала его улыбку возле своей щеки. Он нашел то, что искал. Он переступил порог, за которым была она.

Но сама Кейт ощущала, что вступила за опасную черту. Потому что, лгав этому юноше о том, кто была она на самом деле, она совершала насилие над своим «я». И отдавая себя без остатка ему, она жертвовала большим, чем намеревалась.

Кейт закрыла глаза и прижала Криса к себе, будто его плоть могла заслонить от нее горькую правду, сжигавшую ее изнутри.

Она поняла, что сделала шаг в мир, который до сих пор был ей неведом. Его опасности могут оказаться несравненно сильнее той радости, которую она только что пережила.

Но было слишком поздно, чтобы повернуть назад.