Текст книги "Рапсодия: Дитя крови"

Трое странников двигались вдоль линии деревьев, чувствуя близкое присутствие людей, но никого не обнаружив. Наконец они остановились между высокими темными соснами, мощные стволы которых уходили ввысь и терялись во мраке. Разглядеть их вершины не удавалось. Путникам пришлось приложить немало сил, чтобы пройти между этими лесными колоссами; труднее всех пришлось Грунтору, но и он преодолел сосновую стражу. Оказавшись на противоположной стороне барьера, они остановились.

Здесь не было густого слоя опавшей листвы. Даже в темноте путешественники видели нетронутую траву, от которой отражался слабый свет луны, превращая зеленый ковер в гладкую серебристую поверхность. Они находились на лужайке, а впереди виднелась новая, еще более плотная линия деревьев – мощные, кривые дубы.

Рапсодия двинулась вперед и почувствовала, как кто-то дернул ее за одежду.

– Подожди.

Акмед и Грунтор принялись о чем-то совещаться на своем языке.

Рапсодия ощутила, что ноги сами готовы нести ее дальше, все ее существо жадно стремилось вперед, не желая больше ждать. Песнь Дерева звала ее, девушку влекло к нему, словно магнитом.

– Я думала, вы хотите поскорее добраться до Дерева, – прошептала она недовольно.

Акмед поднял руку, призывая к молчанию, и еще раз оглянулся. Ему было не по себе от мысли, что нужно пересечь открытую поляну, лишенную кустарника и высокой травы, но им с Грунтором не удалось отыскать другого пути.

Поляна, словно ров, разделяла две полосы деревьев. Над головами нависали мощные ветви, образуя плотный полог над лесным лугом.

Акмед вытащил квеллан из-за спины. Поблизости не было живых существ: он различал лишь биение сердец своих спутников. Трое путешественников в последний раз огляделись, словно собирались переходить Королевскую дорогу, а потом решительно зашагали через поляну.

Преодолев следующую полосу деревьев, они увидели лесистую долину, напоенную поразительно чистым и ароматным воздухом. Пока путники пробирались мимо дубов, ночные шорохи леса стихли; тишина стала осязаемой. В первый момент Рапсодия ничего не сумела разглядеть.

А потом мощный луч лунного света наполнил долину, отчего воздух сгустился и стал казаться белым. Когда глаза приспособились к новому освещению, Рапсодия поняла, что смотрит на священный белый дуб Сагию.

Глубокие, точно реки, вены пробороздили серебристо-белую поверхность коры. Рапсодия не видела ветвей – ствол Великого Дерева был таким высоким, что нижние ветви терялись в темноте. Землю устилала палая листва, зеленая и свежая, с яркими золотыми прожилками.

Рапсодия не могла рассмотреть все Дерево сразу, таким оно было огромным. Если бы они втроем встали вокруг него, то вряд ли бы им удалось докричаться друг до друга. Оно бы с легкостью заполнило всю рыночную площадь Истона, где во время праздников собирались сотни людей. Одни только размеры Дерева вызвали у Рапсодии такой благоговейный трепет, что она забыла о своих спутниках.

Оглядевшись наконец по сторонам, девушка обнаружила, что Акмед и Грунтор исчезли. Рапсодию охватил ужас, у нее похолодели руки. Она вдруг поняла, что ей совершенно неизвестны намерения ее спутников. Однако глубокий покой долины остановил растущую панику, как только низкий гул наполнил сознание. Рапсодия вновь услышала песнь Дерева, глубокую и неизменную, и ощутила в этой простой мелодии мудрость столетий. Она закрыла глаза и отдалась на волю музыки, стараясь запомнить ее навсегда.

Девушка стояла, внимая песне Дерева, и складки у нее на лбу разгладились, напряженные плечи опустились. Впервые за последние две недели – с тех пор, как за нею захлопнулись двери «Шляпы с пером» – она была свободна от изнуряющей тревоги. Ее наполнило ощущение мира и справедливости; и она вспомнила о существовании тех граней души, о которых давно забыла.

Она снова слышала язык лириков и материнский голос, как это не раз случалось во сне; мать рассказывала древние легенды и пела ритуальные песни, прославляющие чудеса природы, чудеса огромного Дерева.

Рапсодия не знала, как долго она стояла с закрытыми глазами, слушая сердцем гипнотическую мелодию, но сразу пришла в себя, когда на плечо ей легла рука, а в ухо зашептал тихий голос:

– Где ты была? Пошли, мы тебя ждем. Удивленная, Рапсодия обернулась:

– Ждете? Зачем? Я думала, мы собирались поклониться Дереву. Именно этим я сейчас и занималась.

– Обойдем дерево. Я нашел главный стволовой корень. Рапсодия стряхнула руку с плеча:

– Ну и что?

– Мне бы не хотелось проливать здесь кровь. – В голосе Акмеда появилась угроза.

Рапсодию вновь охватил панический страх, но теперь она разозлилась:

– Что это значит? Ты мне угрожаешь?

Акмед показал ей какой-то предмет. Ей пришлось отвести глаза, так ярко вспыхнул на нем отраженный свет. Когда к Рапсодии вернулась способность видеть, девушка поняла, что Акмед держит в руке ключ, сделанный из материала, напоминающего кость, но блестящего, точно полированное золото, – казалось, он был покрыт пленкой, вобравшей в себя солнечный свет.

– Хочешь взглянуть, как он работает? Или ты намерена и дальше стоять здесь как дура?

– Нет, я намерена, как дура, последовать за тобой. Она сердито зашагала вслед за Акмедом, обходя Дерево.

Потом еще раз посмотрела вверх, но так и не смогла разглядеть, где начинает сужаться ствол.

Спустя некоторое время ей наконец удалось увидеть сочную листву Дерева, которая отражалась в огромном озере с южной стороны. Песнь Сагии плыла над водой, и в душе Рапсодии отзывались серебряные холодные струны.

Она задержалась на несколько мгновений, чтобы насладиться красотой представшей ее глазам картины, а когда отвела взгляд от озера, оказалось, что Акмед вновь исчез. Девушка побежала за ним и вскоре заметила, как он склонился над чем-то в тени. Она подошла и заглянула через его плечо. Акмед держал в руке ключ, по самую головку погрузив его в землю у основания Дерева.

– Смотри, – сказал он.

И решительно повернул ключ.

В разные стороны полетели разноцветные искры. Тонкая линия красного света показала очертания узкого прохода, а потом погасла.

Рапсодия отступила, не сводя глаз с ключа. Грунтор между тем вытащил из земли огромный прямоугольный кусок корня. Из образовавшегося отверстия на Рапсодию глянула такая кромешная тьма, что ей показалось: еще немного, и мрак затопит все вокруг.

– Что вы делаете? – воскликнула она, прежде чем Акмед успел закрыть ей рот ладонью.

– Тихо! Послушай, и я тебе все расскажу. Именно здесь находится одно из мест, где родилось само Время. Корни и сила Дерева распространяются на весь Остров. – Акмед отпустил Рапсодию и развернул ее лицом к себе. – Нам нужно уйти. Мы должны бежать туда, где даже демон, который нас преследует…

– ДЕМОН?

– Впрочем, демон – это еще слишком мягко сказано… Чудовище, которое снабдило меня ключом, не имеет туда доступа. Дерево обладает могущественным волшебством; оно связано с тканью мира. Это метафизический коридор. Нам нужно идти туда, куда приведут нас корни Дерева.

Рапсодия бросила на него сердитый взгляд:

– Ну так ступайте!

– Пойдем вместе.

– Не могу и не хочу, – ответила девушка, и у нее дрогнул голос. – Зачем мне идти с вами?

– А разве тебе не хочется взглянуть на начало Времени? Ты сможешь увидеть сердце Дерева, сердце всего мира. Разве лирин в силах отказаться ощутить биение сердца Дерева?

– Нет.

Грунтор, успевший оттащить в сторону кусок корня, так что получилось нечто вроде двери, посмотрел на нее и улыбнулся:

– Вот что я скажу тебе, мисси. Пойдем с нами, и ты сможешь помешать нам попортить корни. Сами мы… ну, ты понимаешь.

Рапсодия не сумела сдержать стон ужаса:

– Вы не осмелитесь! Это священный дуб, средоточие мудрости всех лиринов – всех, а не только тех, что живут в лесу. Если вы причините ему вред…

– Плевое дело, мисси!

Рапсодия с ужасом посмотрела на Грунтора, который скрылся в тесной дыре.

Акмед подошел к Дереву и стал смотреть, как великан спускается вниз, загородив проход своей широченной спиной.

– Неужели ты не хочешь посмотреть, как оно выглядит изнутри?

Рапсодия жаждала этого всем своим существом, но сама мысль о вторжении вызывала у нее отвращение, казалась осквернением – двое убийц входят в святая святых Сагии. Рапсодия видела, как они сражаются, и понимала, что не в силах им помешать, но она без колебаний отдала бы за Сагию жизнь.

– Остановитесь, – потребовала она, вытаскивая кинжал. – Уходите отсюда.

– У тебя остается последний шанс, – проговорил скрипучим голосом Акмед, исчезая в темноте. – Впрочем, можешь остаться. Попробуй объяснить стражам-лириндаркам – которые, вне всякого сомнения, скоро будут здесь, – зачем ты сюда явилась. На твоем месте я бы не стал ТАК рисковать… Грунтор, ты взял с собой топор, не так ли? – Последние слова предназначались для Рапсодии, чтобы заставить ее повиноваться.

Рапсодия огляделась. Ей показалось, что она различает приближающиеся шаги. Но что гораздо хуже, она слышала, как изменилась песнь Сагии, словно священный дуб испытывал боль.

Она подбежала к тому месту, где исчезли ее спутники, пытаясь оценить, какой вред они причинили Дереву, и с беспокойством провела рукой по серебристой коре. Ее пальцы ощутили знакомую вибрацию, такую же, что звучала в сердце. Пока она гладила дерево, из темной дыры метнулась рука, схватила Рапсодию и затащила внутрь.

Рапсодия закричала, взывая о помощи, но Акмед передал ее Грунтору, а сам выдернул ключ из земли. Стена из коры тут же бесшумно закрылась; затем, вспыхнув в последний раз, ключ исчез. И все вокруг окутал мрак.

7

КОГДА ТЕМНОТА поглотила их, Рапсодия замолчала. Она начала вырываться из рук Грунтора. Бесполезные усилия: великан негромко рассмеялся, и она почувствовала, как он слегка усилил хватку. В тот же миг Рапсодия поняла, что стоит по пояс в какой-то тепловатой жидкости, более вязкой и плотной, чем вода.

Через несколько секунд возникло крошечное пламя, и из темноты появилось кошмарное лицо Акмеда. Рапсодия невольно вскрикнула. Грунтор, продолжая одной рукой придерживать девушку, другой потянулся за спину, вытащил небольшой факел и передал его Акмеду. Тот зажег факел и поднял над головой, чтобы можно было оглядеться.

Вверх уходил и терялся в темноте конусообразный проход, по которому они сюда попали. В слабом свете факела Рапсодия разглядела волокнистые стены, с прожилками всех оттенков зеленого, светло-желтого и грязно-белого. По ним струилась та же густая жидкость. Тут и там с липких стен свисали вязкие нити.

Не вызывало сомнений, что много лет назад здесь проходил туннель, который шел вдоль бесконечного корня. Время и природа наполнили его новой жизнью. Со всех сторон ниспадали запутанные бесчисленные нити, невообразимым лабиринтом скрещиваясь над головами, а также образуя похожий на сеть пол, на котором сейчас стояли путники. Уровень густой жидкости слегка опустился, когда открылся проход, но теперь она медленно прибывала.

Капельки воды конденсировались в сыром воздухе и оседали на коже, отчего она стала влажной и холодной. Рапсодия оглянулась в ту сторону, откуда они пришли. Однако даже в свете факела не сумела разглядеть проход. Стены ствола были такими гладкими, словно никогда не открывались наружу.

Девушка выбралась из объятий Грунтора – тот отпустил ее по кивку Акмеда, – подошла к стене и провела ладонью по гладкой поверхности, пытаясь найти хотя бы трещину. Ничего.

Однако она заметила уплотнение на стене, на которое можно было встать. С большим трудом ей удалось вытащить ногу из студенистой жидкости и поставить ее на выступ. Затем Рапсодия нашла удобный упор для руки и вылезла из чавкающей трясины.

Ее голова и плечи оказались внутри прохода, но она по-прежнему не видела в коре Дерева ни малейших просветов. Руки Рапсодии задрожали, она принялась шарить по гладкой коре. Ничего – ни трещины, ни отверстия. Поверхность оставалась монолитной.

– Где же дверь? – спросила девушка, пытаясь побороть отчаяние. – Что ты с ней сделал?

– Закрыл, – спокойно ответил Акмед.

Рапсодия зашаталась и едва не свалилась вниз. Рука Грунтора поддержала ее за плечи. Теперь лицо девушки находилось на одном уровне с лицом Грунтора, и в его янтарных глазах – удивительно, как они могли оказаться на таком чудовищном лице! – промелькнуло сочувствие.

– Двери больше нет, мисси. Ой жалеет. Нужно шагать вперед, обратной дороги нет.

Рапсодия резко повернулась к Акмеду. Ее зеленые глаза сверкали от гнева.

– Что это значит? Мы не можем повернуть назад? Мы должны вернуться! Вы обязаны меня отпустить!

– Мы не можем. Ты здесь застряла. Смирись с неизбежным – тебе ничего больше не остается.

С каждым вдохом Рапсодии становилось все труднее дышать.

– Идти с вами? Вы оба спятили! Здесь некуда идти – только обратно. – И она показала пальцем наверх.

– Ты склонна делать совершенно неправильные выводы, – заявил человек, которому она дала имя Акмед, Змей.

Он отвел в сторону свисающие сверху нити и с трудом двинулся к противоположной стене, где трясина была не такой густой. Там он снял кожаные перчатки и медленно провел руками по поверхности дерева, выбирая самое слабое место. Затем обернулся к Грунтору. Тот кивнул и вытащил из ножен диковинное оружие, напоминающее трезубец, отобранный у Карволта.

Великан напрягся, словно собрался метнуть копье. Мышцы на могучей спине вздулись, и он мощным движением вогнал трезубец глубоко в мягкую стену. Потом всей массой налег на рукоять и вытащил его вместе с куском вязкого волокна. Музыкальные вибрации Дерева, приглушенные с того момента, как путешественники оказались внутри, мгновенно усилились.

– О боги… Перестань, – прошептала Рапсодия, решительно шагнув с выступа в трясину. – Сагия. Вы делаете больно Сагии. – Она побрела к Грунтору, но ее остановила железная рука Акмеда.

– Чепуха. Это стволовой корень; у Дерева тысячи таких корней.

Грунтор между тем вырвал еще один здоровенный кусок слипшихся волокон, заставив Рапсодию содрогнуться.

– Дыра на стенке затянется, как только мы в нее пройдем… Коридор, в котором мы находимся, продолжает наполняться жидкостью. Неужели ты сама не замечаешь?

Если в первый момент вязкая жидкость, в которой они стояли, доходила Рапсодии до пояса, то сейчас добралась уже почти до груди.

Великан вновь взмахнул трезубцем. Звук рвущихся тканей отразился от жидкости. Грунтор оглянулся:

– Готово, сэр.

Акмед кивнул и повернулся к Рапсодии:

– Слушай внимательно. Я не собираюсь повторять дважды. Нам необходимо отсюда выбраться. Потом мы попытаемся выйти из корня наружу. Он находится внутри туннеля, который охватывает его, словно ножны, – корню необходимо сокращаться и расширяться в зависимости от количества воды, которое в данный момент в нем находится. Мы пойдем вдоль туннеля как по коридору; там есть вода и воздух. И если нам повезет, туннель выведет нас в другое место, где не будет тех, кто нас преследует. И где Майклу тебя не найти. Впрочем, дело твое. Ты можешь пойти с нами или остаться здесь и утонуть, когда корень полностью наполнится жидкостью. Тебе выбирать.

Ошеломленная Рапсодия высвободилась из его рук и медленно двинулась к отверстию, которое проделал в стене Грунтор. Великан слегка отодвинулся в сторону. Девушка заглянула в дыру и увидела лишь беспросветную мглу. Тогда она посмотрела вверх. То же самое – коридор уходил в бесконечную темноту.

Акмед проверил, надежно ли закреплены вещи.

– Ну? Ты идешь?

Чудовищность положения, в которое она попала, вдруг обрушилась на Рапсодию, точно грязевой сель. Она оказалась в ловушке внутри Дерева. Ей действительно ничего не оставалось, как последовать за своими спутниками по темному коридору, ведущему в неизвестность. Уже одно то, что ей пришлось покинуть Истон, вызывало тоску, но когда девушка подумала обо всем, что придется оставить теперь, у нее по спине побежали мурашки.

Рапсодия оттолкнула Акмеда, сделала несколько неуверенных шагов вперед и принялась отчаянно колотить в стену кулаками. Потеряв голову, она звала на помощь, кричала во всю мощь своих легких, надеясь, что лирины, которые охраняют священное дерево, освободят ее из подземного плена. Потом замолчала, дожидаясь спасителей, но вокруг стояла мертвая тишина.

Акмед и Грунтор переглянулись и снова повернулись к ней. Рапсодия опять принялась звать на помощь. Она начинала кричать четырежды – пока Акмед не утратил терпения. Протянув руку, он похлопал ее по плечу:

– Предлагаю отправляться в путь. Мы уходим. Можешь попрощаться с нами и остаток своей очень короткой жизни звать на помощь возле непроницаемой стены. Времени у тебя – до тех пор, пока корень весь не заполнится жидкостью.

От безнадежности Рапсодия разрыдалась. Вообще-то она редко плакала, и всякий, кто ее хорошо знал, сразу бы понял, что она в отчаянии. Веки и кожу Акмеда пронзила боль – так он отреагировал на рыдания Рапсодии. Он схватил девушку за руку.

– Прекрати немедленно! – резко приказал он. Его голос оставался холодным. – Я запрещаю тебе плакать. Если хочешь пойти с нами, то тебе следует запомнить, что я запрещаю плакать и жаловаться. А теперь – решай. Если хочешь, пойдем с нами, но только прекрати выть.

Он решительно шагнул в дыру, проделанную Грунтором, не обращая внимания на своего спутника, который бросил на него недовольный взгляд. Великан повернулся к девушке, и на его лице появилось немного диковатое выражение, которое, как теперь знала Рапсодия, было улыбкой.

– Пойдем, мисси, там совсем неплохо. Считай, что у тебя приключение. Кто знает, что мы найдем? И не забывай: ты навсегда отделалась от Бесполезного Дыхания.

– А также рассталась с моей семьей и друзьями, – ответила Рапсодия, сдерживая слезы.

– С какой такой стати, дорогая? Пусть парни по имени Акмед и Ой не собираются вертаться в Серендаир, но ТЕБЕ ведь никто не может помешать! Только отсюда ты все равно никуда не вернешься, правда?

Рапсодия почти улыбнулась. Уродливый великан пытается ее утешить, а тот, кто гораздо больше похож на человека, обращается с нею подчеркнуто равнодушно. Все происходящее вдруг стало каким-то нереальным, словно ей снится диковинный сон. Она вытерла слезы и устало вздохнула.

– Ладно, – сказала она Грунтору. – Похоже, у меня действительно нет выбора. Где-то же должен быть выход отсюда. Пойдем.

– Хорошая девочка, – одобрительно проворчал Грунтор. – Давай за мной, милая. Ой не хочет упасть на тебя. – Он схватился за стенку и начал осторожно опускаться в темную дыру, которая уже успела поглотить его спутника.

Рапсодия содрогнулась.

– Нет, это я не хочу. – Она решительно шагнула вперед, обнаружила, что мужчины воспользовались волокнами как веревками, чтобы спуститься вниз, и последовала их примеру.

Она осторожно сползала в темноту бесконечной дыры, окружавшей один из Глубоких Корней Дуба. Ей предстояло обнаружить, насколько правильно выбрано название Дерева.

Майкл шел между телами своих людей. Еще никогда ему не приходилось видеть такой жестокой расправы, хотя сам он был способен на чудовищные поступки. Здесь никого не пытали и не расчленяли трупы, но все его люди были убиты с поразительной ловкостью – им же не удалось уничтожить ни одного врага!

Гэммон молча, не поднимая глаз, следовал за Майклом. Он боялся говорить, боялся встретить взгляд своего вожака – едва ли ему удалось бы скрыть ужас. Гэммону приходилось видеть горы искалеченных трупов, но еще никогда враг не делал свое дело с таким равнодушным хладнокровием. Майкл, по правде говоря, наслаждался кровавой работой. Но за очевидным безразличием того, кто прикончил его товарищей, таилось не наслаждение, а нечто страшное.

Наконец Майкл остановился. Коротким кивком предложил Гэммону помочь остальным – люди уже начали стаскивать трупы в общую могилу, – а сам еще раз обвел взглядом луг, на котором погиб весь отряд.

Майкл поднял руку, чтобы прикрыть глаза, – так ослепительно сияло голубое полуденное небо. Нигде никакого укрытия – как враг мог устроить ловушку? Вокруг расстилалась равнина, поросшая высокой травой, ломкой и сухой под лучами жаркого летнего солнца.

Майкл знал, что существует только один ответ. Брат.

Он подумал о девушке, и в горле у него пересохло. Залитая солнцем трава волновалась под порывами ветра, напоминая ему о золотых волосах Рапсодии, о ее длинных мягких локонах, гладких, точно шелк. Как ему нравилось ощущать их на своей груди, когда девушка лежала рядом с ним в темноте. Это воспоминание не покидало его даже после того, как он попытался выбросить из головы мысли о ней.

Теперь, когда девушка исчезла, высокая трава будет напоминать ему о том, чего он больше никогда не сможет получить. Если Брат забрал девушку себе, она для Майкла потеряна; дракианин наверняка убил ее и выбросил тело в море еще до того, как покинул Истон. О легендарном убийце почти ничего не известно, но все знают о его бессердечии.

– Сожгите тела, – приказал Майкл. – А потом соберите вещи и седлайте коней. Мы уходим.