Текст книги "Рапсодия: Дитя крови"

8

ПРАКТИЧЕСКИ СРАЗУ у них возникла проблема.

Под тем местом, где Грунтор пробил дыру, оказался небольшой выступ. Скорее всего, обычный нарост лишайника. Рапсодия встала на него и посмотрела вниз – туда, где в бесконечном туннеле вместе со слабым мерцающим светом факела быстро исчезали оба ее спутника.

– Подождите, – дрогнувшим голосом попросила она. – Вы спускаетесь слишком быстро.

Тени метались по стенкам туннеля, отчего у нее кружилась голова, а на лбу выступил пот.

– Забавно, – послышался снизу скрипучий голос, усиленный гулким эхом. – Мне-то показалось, что это ты спускаешься слишком медленно.

– Пожалуйста! – взмолилась Рапсодия, которую вновь начала охватывать паника.

Тишина, лишь выступ, на котором она стояла, дрогнул. Две огромные руки появились у его края, и Рапсодия увидела голову Грунтора. Даже в темноте она разглядела ухмылку у него на лице.

– Что случилося, твоя светлость?

– Не знаю, сумею ли я, – прошептала она, ненавидя себя за слабость.

– Конечно, сумеешь, дорогая. Только не торопися, и все.

– Я – лиринка…

Огромный фирболг рассмеялся:

– Знаю, лучше не напоминай мне. Ой уже давно ничего не ел.

– …а мы плохо чувствуем себя под землей.

– Ой видит. Ой будет тебя учить, хочешь? Иди, Ой тебе покажет. – Он поманил ее свободной рукой, другой продолжая держаться за толстые волокна.

Рапсодия осторожно подобралась к краю выступа и с опаской заглянула вниз.

– Вот первая ошибка. Не смотри вниз. Закрой глаза и повернись.

Рапсодия неуверенно повиновалась.

Наручи доспехов Грунтора заскрипели, его мускулистые руки обхватили девушку за талию. Рапсодия тихонько вскрикнула.

– Хорошо. А теперь закрой глаза, пошире расставь руки и обхвати корень. Когда как следует прилипнешь к нему, ищи, за что уцепиться.

Грунтор продолжал держать Рапсодию, а она потянулась вперед, к гладкой поверхности корня. Вздрогнула, когда Грунтор слегка переместил ее ближе к корню. Тяжелый металлический запах его доспехов и пота смешался с влажным, земным ароматом. Почти сразу Рапсодии удалось найти упор для левой руки, а правой она ухватилась прямо за корень.

– Теперь ноги. Молодчага! Открывай глаза.

Рапсодия повиновалась. Перед ней находился стволовой корень, поверхность которого была испещрена пятнами и наростами лишайника. Она оказалась шершавой на ощупь. Рапсодия прижалась к корню ухом и, сделав глубокий вдох, ощутила густой, пряный запах. Девушка прислушалась к пульсу Дерева. Песнь несла утешение, хотя Рапсодия и находилась глубоко под землей.

– Ну, порядок?

Рапсодия кивнула, продолжая прижиматься щекой к призрачно белеющей в темноте поверхности. Метнулись в сторону последние тени, и факел внизу с шипением погас.

– Видишь, получается. Не гляди вниз и не поспешай. Ой тебя поймает, если свалишься. – Великан смущенно похлопал ее по спине и начал спускаться вниз.

– Спасибо, – пробормотала Рапсодия.

Она осторожно отыскала новое место для рук. Потом пошарила ногой – и снова ей повезло. Плечи болели от напряжения, руки дрожали, колени подгибались – а она ведь только начала спуск.

Рапсодия не знала, сколько времени она спускалась – наверняка прошло несколько часов, хотя ей казалось, что мучения длились уже не одни сутки. Всякий раз, когда ей удавалось отыскать заметный выступ, она останавливалась, давая мышцам плеч и ног передышку.

Она уже не видела своих спутников и даже не представляла себе, насколько они ее опередили. Акмед организовал спуск так, чтобы каждый из них имел возможность передохнуть на уступах. Всякий раз, когда он находил подходящее место, он рассказывал о нем спутникам, после чего Рапсодия с Грунтором ждали, пока Акмед отдохнет, и только после этого снова пускались в путь.

Как-то раз, во время одной из таких передышек, когда девушка стояла на узком карнизе, продолжая обнимать корень, ее вновь охватила паника.

Туннель, внутри которого находился корень, возле ствола был достаточно широким. Он формировался в течение столетий, пока росло Дерево, и, когда путешественники только начали спуск, вокруг вздымались стены необъятной пещеры.

Однако чем дальше они продвигались вниз, тем уже становился туннель. Сам корень также постепенно сужался, от него все чаще отходили в стороны ответвления. Земля смыкалась вокруг путников, стены туннеля подбирались все ближе, и сердце Рапсодии стучало все сильнее. Наполовину лиринка, дочь неба и открытых равнин, она не была создана для скитаний по подземным лабиринтам, подобно фирболгам – расе Грунтора. С каждым новым вдохом легкие Рапсодии наполнялись тяжелым воздухом подземелья, а душа претерпевала невыносимые муки.

У девушки закружилась голова. Она больше не увидит неба, она погребена заживо – так глубоко, что ее никто и никогда не найдет. Даже после смерти лирины никогда не закапывают своих мертвых в землю, они отправляют их на погребальный костер, чтобы развеять прах под небом и звездами.

Рапсодии казалось, что огромные толщи над головой немилосердно давят на нее, вызывая животный ужас. Глубоко забрались. Слишком глубоко!..

И ей вдруг показалось, что громадная масса земли, глины, камней и песка словно бы опустилась ей на плечи, выдавливая воздух из легких. Она изо всех сил вцепилась в корень. Девушку бросило в жар, голова кружилась все сильнее.

Песнь Дерева, такая успокаивающая, постоянно звучавшая в начале спуска, превратилась в едва слышный шепот. Шорох дыхания и тяжелый стук сердца наполнили уши. У Рапсодии было такое чувство, что она тонет. Она стала задыхаться. Слишком глубоко. СЛИШКОМ ГЛУБОКО.

И тут в памяти прозвучал голос отца:

– ПРЕКРАТИ ИСТЕРИКУ.

Рапсодия закрыла глаза, сосредоточив остатки воли на собственной Именной ноте. ЭЛА, шестая нота. Когда началось обучение, будущей Певице сразу рассказали о замечательном способе, позволяющем выделить истинную составляющую любого звука. Она сразу все вспомнит, даже если будет охвачена ужасом. Рапсодия сделала глубокий вдох и начала тихонько напевать свою ноту…

…Вода в пруду была холодной, зеленая ряска плавала на поверхности.

– Отец!

– Я здесь, дитя. Медленно передвигай руки. Так, уже лучше.

– Тут так холодно, отец. Я не могу оставаться на поверхности. Здесь слишком глубоко. Помоги мне.

– Расслабься. Вода будет сама тебя держать…

Рапсодия еще раз вздохнула и почувствовала, что дышать становится легче. В сознании возникло улыбающееся лицо отца – струйки воды текут по щекам, в бороде и бровях застряли прозрачные капельки.

– Вода не сделает тебе ничего плохого. Паника, страх – гораздо опаснее. Сохраняй спокойствие…

Она кивнула, как в тот день, и почувствовала, что капельки пота стекают с ее волос, как вода… тогда, очень много лет назад…

– ТУТ СЛИШКОМ ГЛУБОКО, ОТЕЦ.

– Неважно – пока твоя голова находится над водой. Ты можешь дышать?

– Д-д-а-а.

– Значит, глубина не имеет значения. Не паникуй. Паника тебя убьет, даже если не будет грозить никакая другая опасность.

Следующий вдох дался ей гораздо легче.

«Воспоминания – вот первые истории, которые ты узнаёшь, – говорил Хейлис, ее учитель. – Это твои собственные легенды. В них больше силы, чем в любых других знаниях, потому что их написала ты сама. Черпай силу прежде всего из них».

Она уже дважды обращалась к своему прошлому и оба раза получала то, в чем нуждалась.

ГЛУБИНА НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ. НЕ ПАНИКУЙ.

Рапсодия медленно открыла глаза.

– Мисси!

Голос, донесшийся снизу, застал ее врасплох, и страх вернулся. Рапсодия вздрогнула, и ее нога соскользнула с карниза. Девушка отчаянно вцепилась в корень, но ноги больше не сумели отыскать опору, и она начала сползать по скользкой поверхности корня.

Мелкие ответвления и отростки обламывались у нее под руками, оставляли синяки на теле, хлестали по лицу. Больше всего пострадали шея и руки. Падение продолжалось до тех пор, пока Рапсодия не налетела на Грунтора.

Его мощное тело легко поглотило инерцию удара. На уродливом серо-зеленом лице великана расплылась довольная улыбка.

– Ну, привет, герцогиня! Ой уж так надеялся, что ты упадешь прямо к нему в лапки. Хочешь чайку?

И тут накопившийся страх вырвался наружу и бесследно исчез; Рапсодия не выдержала и рассмеялась. Великан захохотал в ответ.

– Грунтор. – Скрипучий голос оборвал веселье. Великан глянул вниз, в темноту.

– Здесь свернем, – сказал Акмед. – Дальше пойдем другой дорогой.

– Подожди здесь, милая, ладно? Рапсодия кивнула.

Грунтор нашел удобное место, где девушка могла немного отдохнуть, после чего протянул ей фляжку с водой. Потом великан полез вниз – обсудить положение с Акмедом. Вскоре Грунтор вернулся.

– Широкий карниз начинается маленько в стороне от нашего корня, – сказал он. – Мы на нем переночуем. Если хочешь, Ой отнесет тебя вниз.

Рапсодия покачала головой:

– Нет, спасибо. Дальше я спущусь сама.

– Как скажешь, – пожал плечами великан. – В любом случае, если ты опять решишь свалиться мне на голову, я тебя поймаю. – Он быстро спустился, сопровождаемый негромким смехом Рапсодии.

Они ужинали молча в сумрачном свете факела, который Акмед вставил в трещину в стене. Рапсодия наслаждалась теплом и светом маленького пламени.

Акмед нашел на корне грибы и выяснял, нельзя ли их использовать в качестве топлива. Один из них, похожий на губку, хорошо поддерживал огонь и продолжал тлеть еще некоторое время после того, как пламя гасло. Акмед собрал некоторый запас этого грибного топлива и засунул в свою сумку.

– Теперь у нас есть чем освещать дорогу, – сказал он Грунтору, – и хоть как-то греться.

Фирболг между тем осматривал кусок сушеного мяса, который они забрали у людей Майкла.

– С водой проблем тоже не будет. – В качестве доказательства Акмед выжал угол своего намокшего плаща. На землю пролилась тоненькая струйка воды.

Теперь, когда непосредственная опасность больше не грозила Рапсодии, у нее появилась возможность спокойно подумать о том, где она оказалась. Однако большую часть сил ей приходилось тратить на борьбу со страхом, который продолжал волнами накатывать на нее. Девушка даже не заметила, что Акмед протягивает ей что-то зеленое. Только после того, как он потряс растением у Рапсодии перед носом, ему удалось привлечь ее внимание.

– Ешь.

Рапсодия безмолвно взяла, с усилием сделала несколько глубоких вдохов, откусила кусочек и поморщилась. Растение оказалось мягким с жесткими прожилками. Девушка с трудом прожевала сырое яство.

– Что это? – с сомнением спросила она.

– Корень. – Акмед улыбнулся, явный довольный впечатлением, которое он произвел на девушку.

– Корень? ТЫ ЕШЬ САГИЮ?

– Ну, в данный момент это ТЫ ешь Сагию. – Он положил руку ей на плечо, чтобы удержать на месте. – Прежде чем отказываться, подумай. Мы застряли здесь надолго. У нас слишком мало припасов, чтобы продержаться значительное время. Что ты предлагаешь делать, когда запасы иссякнут? – Он не обратил ни малейшего внимания на гнев, вспыхнувший в глазах Рапсодии. – Или предпочитаешь, чтобы я задал этот вопрос Грунтору?

– Не трухай, мисси, – заявил великан, продолжавший что-то жевать. – Ой не думает, что из тебя выйдет приличный обед. Ты слишком костлявая, уж не обижайся на правду. Мясо жесткое и совсем не сочное.

– То количество корня, которое мы съедим, не окажет ни малейшего влияния даже на живущих здесь паразитов, не говоря уже о самом Дереве. Мы не причиним ему никакого вреда, зато сохраним свою жизнь. Теперь ты сможешь буквально понять аллегорию о том, что Дерево вскормило народ лиринов.

Рапсодия раскрыла было рот, чтобы объяснить сидящему рядом с ней негодяю, что Сагия – это живое существо, которое имеет душу, но тут до нее дошел смысл всего сказанного Акмедом.

– Ты говоришь, здесь есть паразиты? Грунтор фыркнул:

– Да ладно тебе, мисси, не видела норы, что ли? Рапсодия попыталась разглядеть что-нибудь в темноте.

До сих пор она была занята только одним – как бы не сорваться в бездну – и не обращала внимания ни на что больше. Но даже сейчас она видела лишь шероховатую бело-зеленую стену и каменистый туннель. Размеры корня и окружавшей его пещеры вселяли в сердце Рапсодии страх. – Нет.

– Ты под землей, Рапсодия, – сказал Акмед на удивление терпеливым голосом. – Червяки и насекомые живут тоже под землей. Они питаются корнями – надеюсь, ты заметила, что здесь есть корни? – Он увидел, как в огромных зеленых глазах девушки вновь появился ужас, и взял ее за плечи. – Послушай, мы с Грунтором знаем, что делаем. Если ты останешься с нами и будешь нас слушаться, то сможешь отсюда выйти. Во всех остальных случаях тебя ждет неминуемая смерть. Ты меня поняла?

Она кивнула.

– Ну, для начала неплохо. А теперь пришла пора воспользоваться одним из твоих умений. Кажется, ты говорила, что знаешь, как продлить сон?

– Знаю.

– Это может пригодиться. После отдыха мы двинемся в другом направлении. Здесь есть корни, которые расположены горизонтально. Мы пойдем вдоль одного из них. Постарайся поспать. – Акмед откинулся назад, и его лицо скрылось под капюшоном.

Рапсодия придвинулась поближе к факелу, надеясь, что он будет светить хотя бы до тех пор, пока она не заснет. Она закрыла глаза, но ее преследовало ощущение, что вокруг полно насекомых, питающихся корнем Сагии.

Песнь Дерева, казавшаяся такой далекой, пока они спускались вниз, зазвучала громче в наступившей тишине, проникла в самое сердце, словно укачивая и помогая заснуть. Рапсодия тихонько пропела свою Именную ноту, входя в гармонию с песнью Сагии. Это поможет ей выжить среди жутких кошмаров ночи…

Далеко, в царстве, которое было темнее любого из мрачных снов Рапсодии, огромный спящий змей шевельнулся, и дрогнули бесконечные кольца его колоссального тела. Охватившее своими кольцами корни Великого Дерева еще с Преждевременья, чудище лежало в холодном мраке земных недр, дожидаясь зова. Скоро, очень скоро разразится война, дверь в верхний мир откроется, и он сможет приступить к трапезе, которой ждет так давно.

9

АКМЕД ПРОСНУЛСЯ в темноте, пытаясь прогнать остатки сна, заполнившего его сознание. Он сразу понял, что Грунтор тоже не спит. Сержант в оцепенении уставился на девушку, которая металась и стонала – ей снился какой-то кошмар.

– Бедняжка. – Болг прислонился спиной к корню. – Давай разбудим ее?

– Ни в коем случае, – покачав головой, ответил Акмед. – Она – Певица и, возможно, наделена даром предвидения.

Знаешь, она – симпатяшка. Ою она нравится. Скрывая лицо под капюшоном плаща, Акмед едва заметно улыбнулся:

– Если она обладает даром предвидения, то может заглядывать в Будущее и Прошлое. С некоторыми Певцами такое случается, поскольку они настроены на вибрации мира. Ее кошмары могут содержать важное знание.

Рапсодия начала всхлипывать во сне, и Грунтор покачал головой:

– По-моему, не слишком приятный дар. Ей бы следовало вернуть его дарителю.

Акмед закрыл глаза, вслушиваясь в ритмы сердец, бившихся рядом с ним. Он различил свой собственный, потом громкий, ровный гул сердца Грунтора, который знал почти так же хорошо. Затем донеслось мерцающее, испуганное биение – это девушка металась в своем беспокойном сне. А вокруг жила Земля, сильный, могучий голос которой звучал вдалеке и одновременно трепетал в ее жилах – корнях Великого Дерева. Акмед заставил себя отвлечься от ощущений, ставших уже привычными, стараясь отыскать другой ритм – замедленный и глухой. И древний.

Голос Дерева звучал столь громко, что заглушал все вокруг, кроме стука их сердец. Земля надежно хранила свои тайны. Только время от времени звенели, падая на корни, капли воды и скрипели стены, когда тут и там в них возникали едва заметные трещины. Впрочем, Акмед знал, что обязательно услышит тот единственный звук, который ищет.

Он обернулся и снова посмотрел на своего друга. Грунтор по-прежнему сидел, наблюдая за Певицей и поставив свою громадную ногу так, чтобы девушка не скатилась с выступа в пропасть.

– Когда начнем подъем, придется привязывать ее к корню веревкой, особенно во сне.

Грунтор кивнул, а Акмед одним скользящим движением поднялся на ноги и заглянул в бездонную пропасть, которая начиналась сразу за выступом, где они решили заночевать. Корень уходил вниз, постепенно превращаясь в тоненький прутик, а туннель заметно сужался.

– Как у тебя с благородством, Грунтор?

Болг удивленно на него взглянул, а потом радостно заулыбался:

– Ой ужасно благородный, сэр. Это у меня в крови. С тех самых пор, как я скушал того рыцаря – помнишь, несколько лет назад? А в чем дело?

– Думаю, нам придется немного свернуть в сторону.

Почувствовав тепло на лице, Рапсодия проснулась. Кошмар прекратился, и она открыла глаза.

Акмед наклонился над ней, держа в руках горящий гриб. Лицо дракианина пряталось в тени капюшона. Рапсодия сонно подумала, что, пожалуй, впервые он проявил к ней доброту. Она проснулась не в кромешной темноте – уже за одно это спасибо. Кроме того, он постарался скрыть свое страшное лицо, чтобы оно не стало первым, что она увидит, когда откроет глаза. Она заставила себя прогнать ненависть, которую испытывала к нему с тех самых пор, как он затащил ее внутрь Дерева.

– Доброе утро, – сказала она. Акмед пожал плечами:

– Как скажешь. Только мне кажется, что сейчас ночь. Протянув руку, он помог ей подняться на ноги. Рапсодия с отвращением оглядела их лагерь. Громадные тени метались по стенам бесконечного туннеля, уходившего вверх. Великана нигде не было видно.

– А где Грунтор?

– По ту сторону корня. Мы пойдем по другой тропе. Надеюсь, тебе она больше понравится. Сначала мы немного поднимемся, а дальше будем двигаться практически горизонтально – по крайней мере, некоторое время.

Рапсодия отдала ему грубое походное одеяло, под которым спала, и спросила, стараясь, чтобы голос прозвучал ровно:

– А откуда ты знаешь, что эта тропа выведет нас отсюда? Вдруг мы заблудимся еще сильнее?

Акмед проигнорировал ее вопрос. Он подошел к стене, схватился за веревку, которую закрепил там Грунтор, и медленно пополз к дальней стороне корня.

Подниматься оказалось еще труднее, чем спускаться вниз. Грунтор прибил веревку колышками, и Рапсодия изо всех сил цеплялась за нее, стараясь не смотреть вниз и не обращать внимания на отчаянно протестующие мышцы рук и ног. Снизу наползал бездонный мрак, пугающий и холодный, и Рапсодия начала замерзать.

– Давай, мисси. Ой держит веревку. Не спеши. Рапсодия сделала глубокий вдох. Она знала, что великан ее не видит, просто время от времени подает голос, чтобы подбодрить. Неожиданно она различила в его глубоком рокочущем басе нотки неуверенности. За последние несколько минут она не сдвинулась с места ни на каплю, и болг пытался понять, не свалилась ли она в пропасть. Девушка заставила себя успокоиться.

– Я иду, – ответила она испуганно и едва слышно. Собственная слабость возмутила ее и придала сил. Рапсодия откашлялась и крикнула как можно громче:

– Я уже почти у поворота, Грунтор!

Спустя несколько мгновений она добралась до конца веревки и огляделась по сторонам. У входа в небольшой горизонтальный туннель стоял Грунтор и, улыбаясь, протягивал ей руку. Корень, словно диковинный овощ с многочисленными отростками, уходил в сторону, в стены центральной шахты, по которой они спускались.

– Не спеши, – предупредил Грунтор, протягивая веревку дальше. – Поосторожнее давай, помаленьку.

Рапсодия кивнула и закрыла глаза. Затем ухватилась за веревку. Медленно, шаг за шагом, не торопясь, внимательно отыскивая опору для ног. Как и прошлой ночью, она принялась тихонько повторять свое музыкальное имя в такт пению Дерева и почувствовала, как его мелодия наполняет, поддерживает, дает ей силы.

Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем ее подхватили могучие руки, оторвали от веревки и очень аккуратно поставили на землю. Рапсодия открыла глаза и обнаружила, что стоит в низком туннеле. Грунтор едва не касался потолка головой. Рядом проходил один из боковых корней Дерева. Задыхаясь и смеясь от радости, она опустилась на колени и принялась гладить руками твердую поверхность земли.

– Нравится, да? – Улыбаясь, великан предложил ей руку. – Ну, нам пора двигать, герцогиня. Мы и так отстали.

Усталость, с которой Рапсодия отчаянно сражалась с той самой минуты, как начала взбираться по корню, навалилась на нее и не давала пошевелиться. Девушка покачала головой, легла на спину и замерла на месте:

– Я не могу. Мне нужно отдохнуть!

Она провела рукой по стене узкого туннеля, разглядывая потрескавшийся потолок у себя над головой.

Болг перестал улыбаться.

– Ой даст тебе минутку, герцогиня, а потом пошагаем дальше. Ты же не хочешь, чтобы тебе на голову свалился потолок, правда? – В его голосе прозвучала спокойная уверенность, которая, наверное, и позволяла ему вести в бой отряды могучих воинов.

Рапсодия вздохнула и ухватилась за его руку.

– Ладно, пошли, – проворчала она.

Вскоре туннель начал сужаться, и им пришлось протискиваться в небольшое отверстие. Теперь Грунтор не мог идти даже наклонившись, и некоторое время они ползли, пока земляной туннель снова не стал достаточно широким и высоким. Вдалеке Рапсодия заметила свет, и сердце радостно забилось у нее в груди – она решила, что поверхность уже близко.

Наконец они выбрались на открытое пространство. Рапсодия не удержалась и вскрикнула от изумления.

Они стояли возле громадной, шишковатой башни, которая нависала над ними, расставив дряблые, словно паучьи лапы, ветви, а откуда-то сверху, из кромешной темноты, спускались тонкие длинные корни.

Гигантский корень тянулся вверх, в вертикальный туннель и терялся из виду где-то у них над головами. Здесь не было того непроглядного мрака, который окутывал их, когда они спускались вниз. Все вокруг было пронизано тусклым алым мерцанием. Других горизонтальных туннелей Рапсодия не заметила – лишь этот новый корень, извиваясь, уходил куда-то вниз, в пропасть.

Разочарование, которое Рапсодия испытала, когда поняла, что до поверхности еще далеко, уступило место изумлению, исполненному ужаса.

– Господи, что это такое? – едва слышно прошептала она.

– Ой думает, стержневой корень, тот, что соединяет дерево с главной линией, – предположил Грунтор.

– С ГЛАВНОЙ ЛИНИЕЙ? Ты о чем?

В темноте впереди кто-то насмешливо фыркнул, и, присмотревшись повнимательнее, Рапсодия разглядела в конце туннеля Акмеда, который стоял в тени, словно сам превратился в черный сумрак.

– А я думал, ты знаешь легенды своего народа. Неужели ты вообразила, что это конец нашего путешествия? К настоящему Корню мы еще даже не подобрались.

Изо всех сил сражаясь с отчаянием, которое грозило ее поглотить, Рапсодия попыталась вспомнить рассказы матери о Сагии.

Корни дуба прячутся очень глубоко. Его вены и артерии, словно линии жизни, пронизывают землю и соединяются с другими священными деревьями, растущими по всему миру. Они называются Корни-Близнецы.

Мать говорила о громадных размерах Сагии.

Главные корни священных деревьев следуют вдоль Оси Мира. Лирины, в отличие от своих соседей, считали Землю круглой. Они полагали, что ось, вокруг которой вращается Земля, хоть и является невидимой линией, но обладает особым могуществом и неразрывно соединена с Сагией. Вот почему Дерево выросло до таких непостижимых размеров и наполнено мудростью прошлых веков. Оно связано с душой мира – так говорила мать. Наверное, Грунтор именно это имел в виду.

– Ось Мира? – уточнила Рапсодия.

– Именно.

Акмед поплевал на руки, ухватился за один из свободно свисающих корней и не слишком уверенно подтянулся, слегка раскачиваясь над землей. Затем поставил ногу на шишковатый выступ на теле громадного корня.

Он медленно поднимался вверх, цепляясь за бело-зеленую поверхность главного ствола. Оказавшись примерно в десяти футах над землей, он посмотрел вниз.

– Залезай, Грунтор, – проговорил он с легким придыханием. Акмед смотрел на Рапсодию со смесью равнодушия и презрения. – Ты с нами?

– А лезть долго?

– Понятия не имею. Впереди ничего нового, а я неплохо вижу в темноте. У тебя что, есть выбор?

Выбора у нее не было, и Акмед это знал. Рапсодия так и не решила, как к нему относиться: то ли он ее спас, то ли совершенно сознательно увел за собой. В любом случае, она у него в плену. Он затащил ее сюда, и она оказалась в ловушке внутри Дерева. Она уже начала сомневаться в том, что им вообще когда-нибудь удастся выбраться на поверхность земли. Рапсодия попыталась ответить так, чтобы Акмед не услышал в ее голосе ненависти, с которой она едва справлялась:

– Благодаря тебе у меня выбора нет. Я иду с вами.

Лезть вверх оказалось очень трудно. Рапсодия часто соскальзывала вниз, а пару раз и вовсе чуть не свалилась в пропасть. В начале все было проще некуда – почти как подниматься по лестнице. На могучем корне оказалось множество наростов и выпуклостей. Однако через час тупая боль в плечах стала причинять невыносимую муку, и девушка попыталась перенести основную нагрузку на ноги, чтобы дать передышку рукам. Но и это не слишком помогло – она отчаянно страдала от страшной боли и понимала, что силы ее на исходе. Спутники давно опередили ее, поскольку были значительно сильнее, но и они теперь двигались медленнее, и она их видела впереди. По крайней мере, Грунтора. А дальше она ничего не могла разглядеть, если не считать бесконечных белесых стен.

Вскоре Рапсодия уже не различала землю внизу, которую окутывал непроницаемый мрак. У нее возникло ощущение, будто ее подвесили в небе среди звезд, мерцающих где-то далеко.

Мысли о звездах заставили ее задохнуться от ужаса, но она прогнала навернувшиеся на глаза слезы, вспомнив сердитое предупреждение Акмеда. Народ, к которому принадлежала ее мать, лирингласы, Певцы Неба, верили, что жизнь – это часть Бога. Они считали небеса священным покровом, охраняющим своих детей, которые становились частью единого духа Вселенной. Вот почему они приветствовали смену дня и ночи песнопением, отдавая дань восходу и закату солнца, а также появлению на небосклоне ярких светильников-звезд.

Она сама виновата в том, что ей пришлось страдать. Подростком она убежала из дома, оставила свою семью. Ей оставалось только мечтать о том дне, когда она сможет вернуться и раскаяться в собственной глупости. Ежедневные молитвы, в особенности, песни, посвященные звездам, помогали ей справиться с болью в ожидании счастливого часа. Она ни разу не пропустила утреннего и вечернего обращения к светилам, зная, что ее мать тоже произносит сейчас древние слова песнопений, вспоминая о дочери, которую потеряла. И вот ее дитя оказалось в плену, под землей, и, возможно, ему не суждено больше увидеть светлое небо.

– Ты там как, мисси? – Глубокий бас Грунтора отвлек ее от печальных мыслей.

Спутники уже были далеко впереди, и сержант свесился с главного корня, пытаясь понять, почему не видно спутницу. Рапсодия тяжело вздохнула.

– У меня все хорошо, – ответила она, продолжая из последних сил ползти вверх.

Наконец Акмед нашел уступ, достаточно широкий для них с Грунтором, чтобы они могли устроиться и передохнуть, и с небольшим углублением в корне – для Рапсодии. Она забралась в ямку, чувствуя, как все тело онемело от усталости и боли. Грунтор протянул ей флягу с водой, которую собрал, пока поджидал ее.

– Вот, миледи. Как ты, в порядке?

Рапсодия так устала, что не могла произнести ни слова. Ей хватило сил только улыбнуться и едва заметно кивнуть.

Она с благодарностью приняла из его рук флягу и сделала большой глоток. На колени ей упала веревка Акмеда.

– Привяжись к веткам, – приказал он. – Мы здесь заночуем. Теперь, прежде чем заснуть, будешь обвязываться веревкой, поняла?

Рапсодия подняла голову и встретилась с ним глазами. И неожиданно ее затуманенное усталостью сознание пронзила мысль – конца их пути не видно. И возможно, им все-таки не суждено выбраться на поверхность.

Они продолжали подниматься. Ощущение реальности исчезло – казалось, больше нет ни времени, ни пространства, только корень, они трое и бесконечное движение вперед.

Сколько это продолжалось, Рапсодия не знала. Она редко испытывала голод, а ее спутникам, похоже, и вовсе не нужна была пища – во всяком случае, такое у нее сложилось впечатление. И потому следить за временем, считая остановки на еду или количество сделанных вдохов, было бессмысленно. В конце концов она смирилась с бесконечным путешествием и угасающей надеждой на то, что рано или поздно оно подойдет к концу.

Акмед и Грунтор привыкли к своей пленнице. Она никогда не жаловалась, редко заговаривала с ними, хотя порой ей было трудно удерживаться на корне, поскольку она не всегда могла ухватиться за него руками. Рапсодия часто соскальзывала, и Грунтору приходилось задерживаться, чтобы не потерять девушку совсем.

Однако ее ночные кошмары доставляли им множество неприятных минут. Они старались укладываться спать как можно ближе друг к другу – Акмед у края пропасти, дальше Грунтор, а девушка за ним. Рапсодия никогда не спала спокойно и всегда просыпалась в холодном поту, задыхаясь от ужаса.

То, что она находилась под землей, делало ее сны более яркими и страшными. Ей часто снился Сагия, иногда она ходила вокруг него по окутанной мраком поляне, задумчиво прикасалась к его стволу, не в силах найти отверстие, сквозь которое они проникли внутрь.

Однажды ночью, во время особенно страшного сна, она увидела, как в море упала звезда, окутав его ослепительным пламенем, в небо поднялись гигантские водяные столбы и поглотили Остров. На ветвях Сагии сидели лирины, их волосы и зеленые одеяния украшали венки из полевых цветов, и они пели сладостные печальные песни, в то время как дерево медленно погружалось на дно океана.

Рапсодия стонала во сне, металась, опутанная веревками, которыми привязывалась к корню. Акмед оторвал с кривого корня один из наростов и бросил на нее. Она не проснулась, но немного успокоилась. Теперь ей снился сон из прошлого – бордель, где она работала несколько лет назад.

Она увидела свою спальню, дешевую красную мебель – отличительный признак подобных заведений; огромную кровать. Она содрогнулась во сне, когда к ней вернулись воспоминания о тех страшных днях, воспоминания, которые она так старательно от себя гнала…

На постели развалился Майкл, пачкая грязными сапогами белье.

– Ну, вот и ты, милашка, – произнес он, с удовольствием ее разглядывая. – Я уж решил, что ты не придешь.

– А я и не собиралась, – сердито ответила она. – Что ты здесь делаешь? Что ты сказал Нане? Почему она так расстроена?

– Я только попросил, чтобы мне прислали мою любимую девушку. Что тут плохого?

– Полагаю, она тебе сказала, что я отказалась иметь с тобой дело, Майкл. Зачем ты явился?

Майкл сел, сбросив покрывало на пол:

– Я надеялся, что ты передумаешь, милочка, когда увидишь, как меня огорчил твой отказ.