Текст книги "Рапсодия: Дитя крови"

Он снял сапоги и кивнул одному из своих телохранителей, который тут же закрыл дверь.

Рапсодия сердито прищурилась:

– Вид у тебя не слишком огорченный. Уходи, Майкл. Я не желаю тебя видеть.

Майкл окинул ее восхищенным взглядом. Хрупкая на вид, но сильная, с характером. Она единственная не только осмеливалась ему перечить, но и, казалось, нисколько его не боялась. Страх окружающих его людей возбуждал Майкла, но сопротивление Рапсодии доставляло ему гораздо более сильное удовольствие. В особенности когда он знал, что в конце концов все равно одержит верх.

– Ну, не надо так спешить, крошка. Я приехал издалека. Разве мне нельзя по крайней мере сказать, чего я хочу?

– Нельзя. Мне плевать, чего ты хочешь. Убирайся.

– Ух ты! – вскричал Майкл и схватился за грудь, словно его ранили. – А ты нахалка! Моим людям я такого не позволяю, но ты меня возбуждаешь. Кстати, не хочешь ли подойти и присесть рядом? – Он похлопал по постели, а затем начал расстегивать штаны.

Рапсодия повернулась, собираясь уйти.

– Я уже сказала – ты меня не интересуешь. Не сомневаюсь, многие с удовольствием тебя обслужат.

– Ты права как никогда, милая, – согласился Майкл, когда его головорез загородил Рапсодии дорогу. – Несмотря на то, что я сломлен твоим нежеланием доставить мне радость, я готов смириться с отказом и удовлетвориться услугами другой крошки. Хочешь с ней познакомиться?

– Нет, – заявила Рапсодия и наградила ухмыляющегося головореза сердитым взглядом.

Она его нисколько не боялась. Майкл знал, что охрана в заведении Наны – лучшая в Истоне. Кроме того, у Наны договоренность с городской стражей.

Даже стоя к Майклу спиной, она чувствовала, какая у него ледяная улыбка.

– Ладно, Рапсодия, пусть будет как ты хочешь. Мне жаль, что нам не удалось договориться. Пропусти ее, Карволт.

Карволт открыл дверь и насмешливым жестом показал Рапсодии, что путь свободен. На лице у него расцвела ехидная улыбка.

Когда дверь открылась, в комнату вошел другой головорез с девочкой лет семи, которая отчаянно дрожала. Как и мать Рапсодии, она принадлежала к народу лирингласов. Девочка куталась в грязную, перепачканную кровью шаль, явно снятую с какой-то взрослой женщины. Едва переступив порог, девочка сразу же увидела Рапсодию и больше не сводила с нее глаз. Малышка едва справлялась с ужасом, который явно читался на серьезном лице.

Рапсодия резко повернулась к Майклу, который радостно улыбался, снимая штаны.

– Что она здесь делает?

– Пока ничего, – с хитрой улыбкой ответил Майкл, а его охранники обменялись понимающими взглядами. – До свидания, куколка!

– Подожди! – выкрикнула Рапсодия, когда Майкл стянул через голову рубашку и улегся на постель. – Что ты тут вытворяешь, Майкл? Откуда эта девочка?

– Ты имеешь в виду ее? – переспросил Майкл и с самым невинным видом показал пальцем на крошку. – Ее зовут Петуния, она моя воспитанница. Это очень грустная история. Вся ее семья погибла, а дом сгорел. Настоящая трагедия. Но ты можешь о ней не беспокоиться, Рапсодия. Я намерен как следует позаботиться о малышке. А ты можешь идти, милочка.

Рапсодия оттолкнула охранника и, присев на корточки, протянула к малышке руки. Петуния тут же бросилась к ней и спрятала лицо у нее на плече.

– Нет, Майкл, ты не можешь так поступить. Боги, я в жизни не видела человека отвратительнее тебя.

Майкл рассмеялся – гнев Рапсодии его возбуждал.

– Не могу? А почему, Рапсодия? Она мне принадлежит. Девчонка не работает в вашем заведении. Мы остановились в городе на ночь, и я совсем не хочу, чтобы постояльцам гостиницы мешал спать лишний… э-э-э… шум. Правда, я очень заботливый? А здесь никто ничего не заметит. Может быть, это даже возбудит кого-нибудь из посетителей.

Рапсодия заглянула в небесно-голубые глаза Майкла и не увидела там души. На его лице блуждала победоносная улыбка – он знал, что одержал верх. Она посмотрела на девочку. Та по-прежнему прижималась к ней, отчаянно дрожа. Рапсодия закрыла глаза и вздохнула:

– Отпусти ее.

– Не говори глупостей, она во мне нуждается. Рапсодия выругалась на своем родном языке.

– Отпусти девочку, – повторила она.

– Не понимаю, Рапсодия, что ты такое говоришь? Ты ревнуешь! Неужели передумала? Так неожиданно! И что же с тобой случилось? Может быть, тебя восхитил мой вид в расцвете моей мужской красы?

– Вряд ли, – сердито ответила Рапсодия и погладила девочку по голове, шепотом пытаясь ее успокоить на языке лиринов. – Хорошо, Майкл, что ты хочешь?

– Прежде всего, я хочу, чтобы мне обеспечили уединение.

– Эту просьбу я смогу выполнить, – заявила Рапсодия и, выпрямившись, взяла девочку за руку и направилась к двери. – Мы с удовольствием оставим тебя в одиночестве.

Майкл прищурился:

– Не тяни время, милашка, мне подобные игры быстро надоедают. Я отошлю своих людей, как только ты пообещаешь, что выполнишь все мои желания. Девчонку отправим к Нане. Я отлично знаю, что тебе можно верить, дорогая. Твоя репутация всем известна.

– Ну, тут мы с тобой похожи, – сердито заметила Рапсодия. – Ладно, больной ублюдок, я скоро вернусь.

Она повернулась и повела девочку к двери.

– Подожди, – проговорил Майкл, и в его голосе прозвучало такое нескрываемое торжество, что Рапсодия обернулась. – Мы еще не обсудили мои условия.

– Условия? Ты хочешь чего-то новенького. Майкл? Может быть, тебя интересуют уроки рукоделия?

– Ты и впрямь жутко меня развлекаешь, Рапсодия, – рассмеявшись, сказал он. – Ведешь себя нагло, даже когда тебе угрожает опасность.

Он перевернулся на живот, и его мышцы напряглись, как у кота, который охотится за мышью.

– Карволт, выведи ребенка в коридор.

У Майкла заблестели глаза, когда охранник молча направился к девочке. Рапсодия погладила ее по плечу и выпустила руку.

– А теперь послушай меня, красотка. Вот условия нашей сделки. Я и мои люди – мы пробудем здесь две недели, затем уедем. Я буду очень по тебе скучать. Возможно, пройдет несколько лет, прежде чем мы опять увидимся, хотя даю слово, что снова к тебе вернусь. Ты завоевала мое сердце, Рапсодия. Каждую ночь я вижу тебя во сне. И знаю, что ты относишься ко мне точно так же. – Майкл улыбнулся, увидев на лице Рапсодии отвращение. – Итак, вот мое первое условие: ты будешь принадлежать только мне до тех пор, пока мы не уедем. Нана любезно согласилась сдать нам эту комнату на все две недели, что мы тут пробудем. Если ты будешь вести себя хорошо, а ты всегда именно так и поступаешь, я оставлю тебе ребенка. Если же решишь устроить мне какую-нибудь пакость, можешь представить себе, какое будущее ждет малышку Петунию… Второе: ты будешь всячески демонстрировать мне свое желание выполнить малейший мой каприз. Ты не станешь скрывать от меня свою любовь. Я желаю видеть страсть, которая пожирает твое сердце даже сейчас, когда мы всего лишь разговариваем.

– Ну, страстное желание я действительно испытываю, – проговорила Рапсодия, пытаясь скрыть свой бессильный гнев. – Я с радостью продемонстрирую тебе, что мне хочется с тобой сделать. Дай твой ремень.

– Карволт? С Петунией все в порядке?

Из коридора донесся громкий крик, от которого Рапсодия похолодела.

– Извини, милая, я тебя не расслышал. Повтори! – Майкл рассмеялся, увидев в глазах Рапсодии убийственную ярость. – В чем дело, милашка? Не могу поверить, что ты на меня злишься! Что с тобой случилось? – Спокойное удовлетворение от одержанной победы сменилось в глазах Майкла едва скрываемым гневом. – А теперь вернемся к моим условиям. Ты не только будешь удовлетворять все мои желания, ты станешь делать это с радостью и охотно. С разными там ласковыми словечками, стонами и соответствующими звуками. Я намерен уехать, забрав с собой твое сердце, – после того, как много раз вставлю в тебя свой член, милочка. Сможешь выполнить мое условие? Обещаешь демонстрировать ответную страсть?

– Нет, извини, Майкл. Я согласна на твое первое условие, но ты сам сказал, что всем известна моя репутация. Я не смогу тебе лгать. В любом случае, ты почувствуешь мою неискренность.

Майкл оперся на локти:

– Карволт, приведи сюда Петунию и засунь ее под меня. Рапсодия резко развернулась и умоляюще посмотрела на Майкла. Охранник приволок в комнату упирающуюся девочку.

– Нет, Майкл, пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста!

Девочка начала жалобно всхлипывать, и Рапсодия бросилась между Петунией и постелью, на которой развалился Майкл. Карволт оторвал Петунию от пола, и когда она начала отчаянно кричать, Рапсодия схватила ее и потащила к себе. Потом она снова повернулась к Майклу. Его глаза полыхали яростным огнем.

– Хорошо, Майкл. Я буду говорить все, что ты пожелаешь. Отпусти ее.

– Докажи мне, Рапсодия. Докажи, что я должен тебе верить.

Рапсодия наградила сердитым взглядом охранников, чьи лица сияли такими ослепительными улыбками, что затмевали свет канделябров. Она быстро подвела девочку к двери и вытолкнула ее в коридор.

– Нана, – позвала Рапсодия, свесившись через перила, – пожалуйста, забери девочку и дай ей поесть.

Ласково улыбнувшись девчушке, Рапсодия показала ей на лестницу, у подножия которой ее ждали Нана и остальные девушки из заведения. После того как Петуния спустилась, Рапсодия тяжело вздохнула и вернулась в комнату.

Майкл взбивал подушки.

– Ну, Рапсодия, что ты хотела мне сказать? – Его шепот был тихим, возбужденным и одновременно угрожающим.

Рапсодия встретилась с ним глазами, затем привычным, медленным движением начала расстегивать блузку.

– Уходите, – сказала она, обращаясь к охранникам. – Мы хотим остаться наедине.

На лице Майкла расцвела довольная улыбка.

– Да, уходите, – повторил он. – Эта красотка хочет остаться наедине со своим любовником, чтобы доставить ему удовольствие. Я правду говорю, Рапсодия?

Рапсодия не опустила глаз.

– Да, – сказала она, глядя на Майкла, потом сбросила блузку на пол, не обращая внимания на его учащенное дыхание. – Оставьте меня наедине с моим любимым.

Рапсодия хмурилась и металась во сне, затем начала что-то бормотать, и Акмед, устроившийся на корне над ней, подтолкнул Грунтора ногой.

Грунтор пошевелился и мгновенно проснулся. Девушка, лежа с закрытыми глазами, время от времени выкрикивала непристойные ругательства. Потом она вдруг начала всхлипывать и раскачиваться из стороны в сторону, словно пыталась высвободиться из опутывающих ее веревок.

Грунтор ухватился за длинную ветку и, спустившись вниз, потянулся к девушке. Она заплакала во сне и принялась отчаянно брыкаться, пытаясь выбраться из пут. В тот момент, когда Грунтор смог до нее дотянуться, ей это удалось…

Рапсодия начала падать в бесконечный мрак и проснулась, почувствовав, что мимо, словно вдруг спятив, проносится мир. Она вскрикнула и попыталась ухватиться за корень, но руки соскользнули, и она больно ободрала ладони. В тот же миг громадная лапища схватила ее за талию и дернула, полностью лишив способности ориентироваться в пространстве.

– Ты что, миледи, собралась еще кому-то на голову свалиться, так, да?

Сначала Рапсодия попыталась восстановить равновесие, потом понять, что происходит, и наконец сообразила, что стоит, прижимаясь к могучей груди Грунтора, который надежно обхватил ее своей ручищей. Она чуть отклонилась назад и заглянула в чудовищное лицо, расплывшееся в довольной улыбке.

– Спасибо, – шепнула она и нахмурилась. Оглянувшись, посмотрела в бездонную черную пропасть, а потом снова в лицо болгу. – БОЛЬШОЕ тебе спасибо.

– Я рад помочь, миленькая. Ой возьмет на себя смелость предложить, чтобы ты спала на корне между нами, как ты на это смотришь?

– Плохая идея, – послышался голос сверху. – Ты не можешь быть уверен, что падающее тело, даже такое маленькое, не застанет тебя врасплох и не утащит за собой, Грунтор.

– Что правда, то правда, мисси. Извини, – сказал Грунтор и посмотрел на нее (она могла бы в этом поклясться) с сочувствием.

– Я понимаю, – ответила девушка и снова взялась за корень.

Она начала спускаться вниз, но поскользнулась на какой-то слизи, облепившей главный стебель. Грунтор снова мгновенно ее подхватил.

– Слушай, мисси, полезай-ка сюда, – сказал он и легко вытащил ее наверх.

Осторожно, точно спящего ребенка, он отнес ее к тому месту, где спал сам, и растянулся во всю длину, устроившись между главным и боковым корнем. А затем мягко потянул Рапсодию к себе на грудь и обнял громадной рукой.

– Спи здеся, крошка, – предложил он и смущенно погладил ее по голове. – Ой за тобой присмотрит, твоя милость.

Рапсодия заглянула в его страшное лицо, опасаясь увидеть в глазах великана голодный блеск. Но несмотря на пугающую внешность и все, на что Грунтор был способен, он действительно жалел ее. Рапсодия решила, что может ему доверять.

– Спасибо. – Робко улыбнувшись, она положила голову ему на грудь и закрыла глаза.

Грунтор вздрогнул и проворчал:

– У-у-ух! Опасайся ее улыбки. Она просто убийственная.

– Спасибо за предупреждение, – послышался голос Акмеда. – Надеюсь, я справлюсь.

10

– Я ВИЖУ конец туннеля.

Рапсодия и Грунтор проснулись, услышав голос, который эхом отражался от стен. Обычно земля поглощала все звуки, и потому громкий голос Акмеда застал их врасплох. Рапсодия быстро села, и ее волосы рассыпались по груди фирболга.

Грунтор поднял голову и далеко наверху увидел крошечную красную точку.

– Ладно, пойдем туды, – согласился он и помог Рапсодии забраться на корень.

Они снова поползли наверх. Сегодня Рапсодии казалось, что теперь, когда, возможно, конец пути близок, у нее прибавилось сил и она гораздо увереннее справляется со своей задачей. От одной только мысли, что она снова сможет вдохнуть свежий воздух, девушка забывала об усталости. Когда они, окутанные непроглядным мраком, пробирались по корням громадного дерева, Рапсодия не позволяла себе думать о спасении. От подобных мыслей ее тут же охватывала такая тоска, что она падала духом. Даже сейчас она старалась не слишком радоваться.

Рапсодия оказалась права. Они продвигались вперед, стараясь нигде не задерживаться и не останавливаться, но красная точка впереди не становилась ближе. Путники разбили лагерь, когда поняли, что устали и больше не могут сделать ни шага, и разделили остатки припасов, которые прихватил с собой Акмед.

С трудом разжевывая сушеные бобы и кусочки корня Сагии, добытые Акмедом, и запивая их водой, собранной с тонких отростков, Рапсодия вдруг почувствовала, как ее охватывает отчаяние. Она целый день не вспоминала сон, приснившийся ей предыдущей ночью. Майкл ее теперь ни за что не найдет… Да и конец пути, возможно, близок. Однако сейчас мысли вернулись к неприятному воспоминанию…

Самым страшным в поведении Майкла в те две кошмарные недели была не глубина его низости, а непредсказуемость. Иногда он на целый день запирался с Рапсодией в комнате, не выпускал ее, требовал постоянных знаков внимания. А то тащил в столовую, где брал прямо на кухонном столе, среди посуды и столовых приборов, под удивленными взглядами своих офицеров, которым ничего не оставалось, как смотреть на это действо и свою остывающую еду.

Порой он становился жертвой собственной ревности. Как-то раз он избил до полусмерти одного из своих людей за то, что тот якобы на нее глазел. Иногда же он заставлял ее обслуживать всех офицеров, которых только мог найти, одного за другим. Рапсодия призывала смерть, но та не приходила, и тогда ей оставалось утешаться лишь тем, что девочке, по крайней мере, ничто не угрожает.

Наконец пришел долгожданный день, когда Майкл должен был уезжать. Рапсодия стояла и смотрела, как он седлает лошадь. Для разнообразия он пребывал в прекрасном расположении духа. Взяв ее лицо в ладони и осторожно поцеловав, он радостно улыбнулся:

– Знаешь, Рапсодия, я рад, что нам с тобой довелось повидаться. Не могу дождаться, когда выполню приказ и смогу к тебе вернуться. Ты будешь по мне скучать?

– Разумеется, – ответила она.

Ложь больше не перехватывала ей горло, лишая возможности дышать.

– Вот и умница… Карволт, приведи Петунию – и в путь.

Рапсодия почувствовала, как внутри у нее все похолодело.

– Нет, Майкл. Она моя. Мы заключили сделку.

– Твоя? Не смеши людей. Я обещал ее дорогому отцу, что сам позабочусь о ней, а потом перерезал ему глотку. Ты же не хочешь, чтобы я нарушил слово, правда?

В доме послышались отчаянные крики, и вскоре на пороге появился Карволт, который тащил за собой девочку.

Рапсодии стало страшно. Она прекрасно знала, что в характере Майкла потребовать от нее соблюдения условий договора, а самому нарушить его. Майкл ухмылялся, видя, как по щекам Рапсодии текут слезы, как она пытается дотянуться до девочки и не может. Наконец, не в силах больше сдерживаться, Рапсодия разрыдалась:

– Пожалуйста, Майкл, не делай этого. Не нарушай своего слова. Отдай ее мне. Пожалуйста.

– С какой стати, дорогая? Я провел с тобой две потрясающие недели. По правде говоря, все удовольствия, которые я получил за свою жизнь, не сравнятся с тем, что мне довелось испытать здесь. Я привык к регулярным сексуальным упражнениям. Кто-то же должен меня обслуживать! Петуния сойдет в качестве временной замены.

Рапсодия схватила его за руку, когда он отвернулся от нее.

– В таком случае, возьми меня с собой, Майкл. Оставь девочку.

Рапсодия прекрасно знала, что означают его последние слова. На девочку ему плевать. Он попользуется ею, а потом убьет.

На лице Майкла расцвела победоносная улыбка:

– Как трогательно!.. И кто же поверит, что перед нами та самая женщина, что отказалась лечь со мной в постель две недели назад, да еще в присутствии моих людей? Думаю, мои ласки заставили тебя измениться, правда, дорогая?

– Да. – Рапсодия подумала, что он совершенно прав, сам того не понимая: за минувшие две недели многие вещи, в которые она верила, умерли навсегда.

– Ну, что тут скажешь? Все складывается даже лучше, чем я думал. Извини, милая, но ничем не могу тебе помочь. Я сомневаюсь, что ты будешь хранить мне верность и ждать меня. Поэтому и я быть верным тебе не намерен. Седлай коней, Карволт. – Он повернулся, собираясь уйти.

Охваченная отчаянием Рапсодия вдруг потянула его к себе и поцеловала. Она почувствовала, как у него сильнее забилось сердце. Он справился с изумлением и грубо ее обнял, а Рапсодия прошептала ему на ухо:

– Пожалуйста, Майкл, неужели ты поступишь так ужасно с женщиной, которая тебя любила?

Майкл оттолкнул ее и заглянул ей в глаза:

– Ты меня любишь? Ты, Рапсодия? Поклянись – и я оставлю тебе девчонку!

Рапсодия видела, что Карволт, уже севший на коня и привязавший к своей спине плачущую девочку, с интересом за ними наблюдает.

– Пусть ее снимут с лошади и передадут Нане, и я поклянусь.

– Клятва должна быть искренней, Рапсодия. Я не допущу, чтобы со мной играли в дурацкие игры.

– Она будет искренней, клянусь!

Майкл знаком показал Карволту, чтобы тот отвязал девочку. Карволт спрыгнул на землю и швырнул Петунию к Нане, которая быстро увела ее в дом. Майкл наблюдал за ними, пока они не скрылись из вида, а потом снова повернулся к Рапсодии:

– Ну, хорошо, дорогая, что ты хотела мне сказать? Рапсодия сделала глубокий вдох:

– Клянусь Звездой, что в моем сердце не будет места другому мужчине, пока не наступит конец нашему миру. Вот. Тебе достаточно, Майкл?

От его счастливой улыбки ее затошнило. Майкл наклонился и поцеловал ее.

– Да, – тихо проговорил он. – Я тоже тебя люблю, и в моем сердце не будет места другой женщине. В моей постели – возможно, но не в сердце. Я вернусь к тебе, Рапсодия. И мы снова будем вместе – навсегда.

Она молча кивнула, зная, что жертва, которую она принесла несколько мгновений назад, стоит гораздо меньше, чем он думает. Она не обманула Майкла. Рапсодия давно отдала свое сердце тому, кто умер и унес его с собой.

Подбоченясь, Рапсодия наблюдала за отрядом, который постепенно скрывался из вида. Она еще долго не могла забыть сияющего лица Майкла, когда тот обернулся, чтобы помахать ей рукой. Когда всадники исчезли из вида, Рапсодия зашла в кусты и ее вырвало.

– Черви! – Акмед показал пальцем.

Рапсодия вскрикнула. По корню у них над головой ползла целая туча бледных, извивающихся теней, привлеченных теплом живых тел. Эти черви были толще руки Рапсодии.

Содрогнувшись от отвращения, она потянулась к поясу, чтобы вытащить кинжал. Его лезвие было не длиннее ее ладони. Существа, напоминающие громадных червей, – в три раза больше. Они легко справятся с нею.

Неожиданно она задохнулась: Грунтор крепко схватил ее за пояс, сдернул с корня, на котором она сидела, и аккуратно водрузил у себя за спиной. Затем он забрался чуть-чуть повыше и выбрал место, где было достаточно широко, чтобы встать удобно. Рапсодия последовала его примеру и нашла навес из тонких ветвей, который ее прикрывал.

Она слышала, как наверху с шипением разрывают воздух диски из квеллана. Она молила всех святых, чтобы Акмед не промахнулся и его снаряды не попали в нее и Грунтора.

– Давай, – крикнул дракианин Грунтору.

Черви приближались с невероятной скоростью. Они скользили по корням, заполнив вокруг все свободное пространство. Прошло совсем немного времени – и они облепили Акмеда, скрыв под своими мерзкими телами черный плащ. Его руки метались с такой молниеносной быстротой, что Рапсодия не могла за ними уследить. Вскоре она обнаружила, что мерзкие твари начали падать вниз, в непроглядный мрак, иногда задевая ее на лету.

Хищные гусеницы были цвета белого корня. Длинные тела, которые заканчивались налитой кровью головой, пронизывали пурпурные вены. Одна из гусениц упала на Рапсодию и тут же вцепилась в нее острыми маленькими зубками, расположенными в пасти в несколько рядов. Девушка с трудом сдержалась, чтобы не закричать.

Грунтор вытащил громадный меч, тонкий и длинный, с заостренным концом, и принялся сбрасывать хищных тварей с корня, нависшего у него над головой. Вниз посыпался дождь извивающихся тел.

С ловкостью, приобретенной на улицах Истона, Рапсодия уворачивалась от падающих гусениц. Те немногие, которым удалось проскользнуть мимо Грунтора, неуклонно приближались к ней. Их оказалось несколько десятков, и Рапсодия прекрасно понимала: если до нее добралось такое количество, значит, ее спутникам приходится сражаться с сотнями или даже тысячами мерзких тварей.

Во время короткой паузы Грунтор бросил на нее взгляд.

– Слушай, крошка, тебе с ними не справиться твоим маленьким ножичком, – сказал он, отшвыривая в сторону кучу извивающихся тел.

Рапсодия едва успела отскочить, чтобы они ее не задели.

– Вот, держи один из моих длинных мечей. – Великан чуть сдвинулся в сторону, чтобы она могла дотянуться до рукоятей, торчащих у него за спиной.

– Я умею обращаться только с кинжалом, – ответила Рапсодия и быстрым уверенным движением отсекла головы двум гусеницам, которые ползли по корню прямо над ней.

Третий червяк вцепился ей в плечо, и она, вскрикнув от неожиданности, принялась отчаянно трясти рукой, чтобы сбросить его.

– Повернись, приказал Грунтор, и Рапсодия повиновалась.

Болг чуть отклонился назад, вытянул руку и подцепил гусеницу острием меча. Сильным движением он оторвал ее от Рапсодии. Певица взвизгнула от боли, а гусеница полетела в пропасть. На руке девушки зияла ранка.

– Придется с тобой поработать после того, как мы прикончим этих тварей, мисси, – сказал Грунтор и вернулся к своему занятию.

– Думаю, я с ними справлюсь, – проворчала Рапсодия сквозь стиснутые зубы.

– Эй, я со своими разобрался! – крикнул сверху Акмед, спрыгивая на корень, на котором стоял Грунтор.

– Ою осталось всего несколько маленьких гаденышей. Помоги ее светлости, – сказал Грунтор и принялся изо всех сил размахивать своим мечом.

– Ложись, – велел Акмед.

Рапсодия тут же прижалась к корню, придавив пару гусениц грудью. Она закрыла глаза, когда несколько дисков из квеллана просвистело мимо и вонзилось в тела червей.

– Можешь открыть глаза, – прошелестел сверху сухой, точно песок, голос.

Рапсодия открыла глаза и выдохнула, увидев разглядывающие ее глаза.

Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз видела лицо Акмеда. Как правило, он всегда шел впереди, а она замыкала их маленький отряд и потому успела забыть, какое оно страшное – особенно в полутьме.

– Спасибо, – вымолвила она, с трудом подавив дрожь, и собственный голос показался ей похожим на карканье перепуганной насмерть вороны. И тут она заметила, что из руки дракианина течет кровь. – Ты ранен!

– Наверное. – Акмед даже не посмотрел на свою руку. Затем, подняв голову, он взглянул на Грунтора. Сержант кивнул, и Акмед снова полез наверх, чтобы занять свое место на корне.

– Давай я тебя перевяжу, прежде чем мы пойдем дальше. Может быть, они ядовитые. – Рапсодия старалась говорить спокойно, хотя сердце отчаянно колотилось у нее в груди: только сейчас она начала осознавать, что с ними произошло.

В сложных ситуациях Рапсодия всегда действовала совершенно спокойно, даже отстранение – до тех пор, пока опасность не минует. Паника и страх настигали ее потом, когда все уже оставалось позади.

– Со мной все будет в порядке, – ответил Акмед. Грунтор покачал головой:

– Она права, сэр. Кто знает, откуда взялись червяки? А вдруг они служат нашему МАЛЕНЬКОМУ дружку!

Акмед на мгновение задумался, затем соскользнул вниз по корню и остановился прямо перед Рапсодией.

– Ладно, только побыстрее.

– Ты что, на свидание опаздываешь? – сердито спросила девушка, открывая свою сумку и доставая флягу с водой.

Несколько минут она рассматривала руку Акмеда – рана оказалась глубокой и сильно кровоточила. Рапсодия очень осторожно полила ее водой и почувствовала, как Акмед напрягся. Впрочем, его лицо оставалось совершенно спокойным, даже безразличным.

Грунтор подошел поближе, чтобы посмотреть, что она делает. Рапсодия открыла пузырек, и в ноздри ударил резкий запах уксуса и трав. Затем она намочила чистый платок смесью тимьяна и гамамелиса и приложила его к ране, а затем обернула руку тонкой шерстяной тканью. Акмед невольно отшатнулся.

– Стой спокойно, я делаю это в первый раз, – сказала девушка.

– Утешительная новость. – Акмед поморщился, когда настойка из трав начала впитываться в рану. А почувствовав страшное жжение, заявил: – Надеюсь, ты понимаешь, что я смогу тебя прикончить и одной рукой.

Рапсодия улыбнулась. Ее перепачканное, покрытое ссадинами лицо лишилось своей былой привлекательности, но глаза сияли. Она начала привыкать к шуткам своего спутника, и Акмед вдруг почувствовал, как внутри у него все сжалось. Грунтор был совершенно прав, когда говорил, что у нее потрясающая улыбка.

Рапсодия вернулась к прерванному занятию, тихонько напевая мотив, от которого в ушах у Акмеда возник неприятный звон. Ему показалось, что едва различимая вибрация перешла на его раненую руку, но боль отступила.

– Прекрати шуметь, – сердито приказал он. – У меня уши от тебя закладывает.

– Ничего не получится, если я прекращу шуметь, – рассмеявшись, ответила Рапсодия. – Это ведь самое главное, я пою целительную песню.

Акмед оглядывал ее с ног до головы, в то время как она продолжала тихонько напевать, и вдруг понял, что мелодия обрела какие-то слова – впрочем, он не понимал их.

– Красиво, – проговорил Грунтор из-за спины Рапсодии. – Знаешь, сэр, если нам нечего будет кушать, когда мы выберемся из этой вонючей дыры, может, ее светлость научит нас каким-нибудь песенкам, и мы пойдем распевать их на дорогах, как самые настоящие трубадуры. Ой прямо видит, как здорово у нас получится. Бродячий тиятр доктора Акмеда, Змея.

– Отличная мысль, – сказала Рапсодия, когда песня подошла к концу. – Ну-ка, дай я угадаю… ты будешь петь тенором, Акмед. – В ответ она получила мрачный взгляд. Не обращая на него внимания, Рапсодия принялась медленно разматывать повязку. – Знаете, ребята, вам следовало бы более серьезно относиться к музыке. Кроме всего прочего, она может стать очень могущественным оружием.

– Точно! – обрадовался Грунтор. – Если я запою, все вокруг попадают замертво. По крайней мере, так мне говорили мои солдатики.

Рапсодия снова улыбнулась:

– Валяйте, издевайтесь сколько хотите, но я уверена, что именно музыка – так или иначе – выведет нас отсюда.

– Только если твое пение не разозлит меня настолько, что я продырявлю тобою стену.

Рапсодия рассмеялась:

– Музыка – это всего лишь карты вибраций, составляющих наш мир. Если у тебя в руках правильная карта, она выведет тебя туда, куда ты хочешь попасть. Вот, смотри. – Она перестала разматывать повязку и, открыв свою сумку, вытащила сухой цветок. – Помните цветок? Вы думали, что я решила вас немного развлечь хитроумным цирковым трюком, но это потому, что вы просто не понимаете, что я сделала. Даже сейчас, после того как прошло столько времени, его можно оживить.

Она проигнорировала насмешливые взгляды, которыми обменялись Грунтор и Акмед, и положила цветок Акмеду на ладонь. Затем тихонько пропела имя цветка и снова занялась повязкой.

Грунтор, заглядывая ей через плечо, наблюдал за тем, как лепестки медленно наполнились жизнью и постепенно раскрылись. Затхлый воздух туннеля, пропитанный вонью застоявшейся воды и пота, наполнил аромат первоцвета.

– Такое можно сделать только с цветами?

– Нет, такое можно сделать с чем угодно.

Рапсодия сняла повязку и внимательно изучила результаты своей работы. Глубокая рваная рана затянулась и практически исчезла, а на ее месте виднелась лишь тонкая полоска розовой кожи. Спустя несколько мгновений полоска тоже пропала.

Даже Акмед не смог скрыть своего удивления:

– Как такое может быть?

– Это часть того, на что способны Дающие Имя. Нет ничего сильнее истинного имени. Наша личность связана с ним неразрывно. Оно – наша суть, наша собственная история. Иногда оно может вернуть нас в прежнее состояние, даже если мы претерпели сильные изменения.

Акмед наградил ее мрачным взглядом:

– Очень полезное качество для твоей профессии… Сколько раз ты продавала свою девственность? Наверное, за нее недурно платили. – Он увидел, как отшатнулась Рапсодия, и тотчас раскаялся в своей грубости. Собственная реакция ему не понравилась, и потому он язвительно проговорил: – Извини, ради всех святых. Я тебя обидел?

– Нет, – коротко ответила Рапсодия. – Вряд ли тебе удастся сказать что-нибудь, чего я еще не слышала. Я привыкла к мужчинам, которые ведут себя как самые настоящие козлы.

– Эй, подружка! – Грунтор сделал вид, что сердится. – Следи за своим язычком, милашка. Ой уже давно не ел вкусненького на обед.

– Вот, пожалуйста, еще один пример, – терпеливо проговорила Рапсодия. – Мужчины сильнее и крупнее нас, женщин, и многие из них не задумываясь пользуются своим физическим превосходством, когда не могут одержать верх при помощи ума. Кто придумал проституцию, а? Женщины? По-вашему, нам нравится, когда нас ежедневно унижают? Эти услуги пользуются большим спросом, но ни одна женщина не соглашается оказывать их добровольно, пока ее не вынуждают к тому какие-либо обстоятельства.