Текст книги "Очарованная"

Глава 5

Сквозь шум ветра и порывы ледяного дождя было слышно, как часовой на дозорной башне возвестил время и его клич подхватили караульные во дворе замка – поселянам пора было загонять скотину под навес, хотя сумерки еще не наступили и было еще светло, хотя и пасмурно.

Ариана неподвижно сидела у окна, отрешенно глядя на двор замка. При мысли о предстоящей свадебной ночи холод леденил ее сердце, и она тщетно пыталась отогнать страх, заставляя себя наблюдать за кипевшей во дворе жизнью. Слабые вкусные запахи долетали из-под кухонного навеса, где с самого утра слуги суетились у вертелов и печей, стараясь успеть приготовить угощение к свадебному торжеству.

– В этом году хороший урожай, – послышался вдруг голос Кассандры. – А то, пожалуй, было бы нелегко достойно подготовиться к празднованию столь важного брачного союза. Уж слишком это поспешная свадьба.

Ариана медленно отвела взгляд от окна и без удивления посмотрела на Кассандру. Колдунья стояла в дверях в своих алых одеждах и держала в руках платье, которое сразу привлекло внимание девушки.

Ариана даже подошла поближе, чтобы получше рассмотреть удивительную ткань. У нее в голове мелькнуло, что никогда еще ей не приходилось видеть столь богатой отделки: прихотливый узор из серебряных нитей поблескивал по краю выреза платья и вспыхивал, подобно молнии, на отворотах длинных, широких рукавов.

По цвету роскошное одеяние как нельзя лучше подходило к ее аметистовому кольцу. Ариана вздохнула: такой прелестный свадебный наряд был словно создан для счастливой невесты, чей брачный союз освящен любовью. А наденет его та, чье единственное желание – любой ценой избежать супружеского ложа.

Даже ценой смерти.

Светлые глаза Кассандры внимательно следили за Арианой, стараясь не пропустить ни малейшего движения в ее лице: вот в дымчатых глазах норманнки вспыхнули искорки любопытства, потом тонкие пальчики потянулись к ткани… и вдруг остановились на полпути.

– Вы можете надеть платье, леди Ариана. Это наш свадебный подарок.

– Чей это «наш»?

– Посвященных. Саймон нас не очень-то привечает, но мы… мы принимаем его.

– Почему?

Резкий вопрос не обидел Кассандру – напротив, она, казалось, ждала его.

– Саймон способен научиться тому, что умеем мы, – улыбаясь произнесла она. – Не каждому это дано.

Драгоценная ткань мерцала и переливалась в руках Кассандры, и Ариана завороженно смотрела, как блики света и тени играют в ее мягких складках.

Внезапно девушка вздрогнула и застыла в изумлении – что-то необычное привлекло ее внимание. Она не смогла бы выразить это словами, но ей показалось, что из глубин ткани к ней взывает какое-то видение, подобно тому, как голос старинной арфы взывал к ее душе. Там, у подола, окаймленного серебряной вышивкой, она разглядела рисунок, вытканный на полотне и переливающийся фиолетовым светом.

Ариана потянулась к платью, невольно пытаясь дотронуться до него рукой и поймать ускользающее видение, которое мерцало, как драгоценный аметист в лунном свете. Тончайшие переливы были легкими, как дуновение ветерка, неуловимыми, как тихий вздох или шепот листвы перед грозой. И все же ошибиться было нельзя: перед изумленными глазами девушки все яснее проступали два силуэта.

Ариана коснулась платья трепетной рукой, и рисунок стал виден отчетливее. Теперь она точно знала, что это не были ни сражающиеся воины, ни всадники на соколиной охоте, ни монахи, смиренно возносившие молитву Господу. Сомнений быть не могло – рисунок изображал мужчину и женщину. Их тела сплелись в объятии так же крепко, как волокна чудесной ткани.

Затаив дыхание, Ариана осторожно провела кончиками пальцев по контурам рисунка, коснувшись сперва темных разметавшихся волос женщины. Ткань излучала приятное тепло, в ее упругих и мягких складках, казалось, чувствовалось дыхание жизни.

Ощущение было странным и волнующим. Но еще более удивительным казалось то, что рисунок становился все отчетливее по мере того, как Ариана разглаживала его мягкими, ласкающими движениями. Слабое сияние и вспышки света на ткани не давали разглядеть лиц влюбленных, но полотно было так искусно соткано, что силуэты мужчины и женщины можно было различить без особого труда.

«Женщина откинула голову в страстном порыве, ее черные волосы разметались, губы приоткрыты в крике наслаждения.

Очарованная!

И воин, сдержанный и пылкий, весь отдавшийся страсти.

Волшебник, очаровавший ее!

Он склонился к ней, он пьет ее крики, как сладостный нектар. Его могучее тело застыло над ней в ожидании, содрогаясь от чувственной жажды, столь же сильной, сколь и его сдержанность.

Кто это? Неужели… Саймон?»

Ариана испуганно вскрикнула и отдернула руку.

– Этого не может быть! – прошептала она.

Взгляд Кассандры стал пронзительным, но ее голос прозвучал мягко, почти нежно.

– Что с тобой, дитя? Что ты увидела? – спросила Посвященная.

Ариана не отвечала и продолжала пристально рассматривать ткань, и рисунок под ее взглядом опять изменился.

Теперь черные полночные глаза Саймона обратились на нее, обещая ей мир, которого она раньше не знала и в который больше не верила; мир, согревающий, подобно крепкому вину, и мерцающий, подобно драгоценным аметистам.

Мир волшебный и очаровывающий.

– Нет, – снова зашептала Ариана, – это невозможно! Я не верю – мне это просто кажется!

– Что тебе кажется? – Голос Кассандры звучал требовательно.

В ответ Ариана быстро затрясла головой, и черные локоны в беспорядке рассыпались у нее по плечам. В смятении она сделала шаг назад, но что-то заставило ее еще раз коснуться волшебной ткани.

Или, может быть, сама ткань потянулась к ней?

– Нет, – повторила Ариана, – это невозможно!

Кассандра накинула платье на руки Ариане.

– Не нужно ничего пугаться, – спокойно произнесла колдунья. – Это же просто платье.

– Но мне показалось… показалось, что ткань слишком тонкая и непрочная, – быстро проговорила Ариана.

Она старалась смотреть прямо в светло-серые проницательные глаза Кассандры, но, помимо ее воли, волшебное платье притягивало ее взгляд, ласкаясь и струясь между пальцами.

– Непрочная? – рассмеялась Кассандра. – Вот уж чего не скажешь, леди. Ткань эта прочна, как сама надежда. Разве ты не видишь, что самые твои заветные мечты вплетены в ее нити?

– Надеются только глупцы.

– Ты так считаешь?

– Да, – твердо ответила Ариана, и горькая усмешка искривила ее губы.

– Тогда для тебя это платье останется просто платьем, – промолвила колдунья. – Ткань Серены отвечает только потаенным мечтам. А там, где нет надежды, нет и мечты.

– Ты говоришь загадками, Кассандра.

– За это всегда упрекали и упрекают Посвященных… Твоей служанке сегодня лучше?

– О да, – неуверенно произнесла Ариана, застигнутая врасплох внезапным поворотом беседы.

– Вот и хорошо. Напомни ей, чтобы она принимала ровно столько снадобья, сколько я ей предписала. Не то слишком большая доза затуманит ее разум.

– Как я узнаю разницу? – пробормотала Ариапа. – У девчонки ума не больше, чем у гусыни.

Кассандра загадочно усмехнулась.

– Бланш больше похожа на ворону, чем на гусыню, – промолвила Посвященная. – Она по-своему проницательна, да только ее всегда будет привлекать то, что ярко блестит.

Ариана не могла не улыбнуться – так точно Кассандра разгадала характер ее служанки.

Кассандра, кивнув ей на прощание, удалилась, оставив юную норманнскую леди наедине с колдовским подарком. Платье было точь-в-точь под цвет глаз Арианы, сверкавших аметистовым огнем. Девушка вновь посмотрела на него с затаенной тревогой.

Но на сей раз она не увидела ничего, кроме искрящихся и переливающихся бликов света в складках драгоценной ткани.

Ариана почувствовала облегчение и… разочарование. Со вздохом сожаления она осторожно разложила платье на постели.

На той самой постели, которую сегодня ночью ей придется разделить с Саймоном.

«Нет! Я не смогу вынести все это еще раз.

Никогда, ни за что!»

Ариана судорожно сжала в руках складки платья. И вдруг почувствовала, что странная ткань мягко ластится к ней, обещая сладостный аметистовый мир, в котором нет места предательству и отчаянию, где мужчины умеют любить, а женщины кричат не от боли, а от наслаждения.

Девушка смотрела на чудесное платье, как зачарованная. Потом невольно вгляделась «в глубь» ткани…

«Воин, сдержанный и пылкий, весь отдавшийся страсти.

Его могучее тело застыло над ней в ожидании…»

Волна отчаяния захлестнула Ариану.

«Надеются только глупцы! Из этой западни выход только один, и мне остается молить Бога, чтобы он дал мне силы совершить то, что я должна совершить».

– Леди Ариана!

Ариана вздрогнула, будто от удара. Поспешно бросив платье на постель, она резко обернулась.

В дверях стояла в терпеливом ожидании леди Маргарет, супруга Волка Глендруидов. В зеленых глазах Мэг светилось сочувствие и любопытство.

– Прости, что помешала тебе, – произнесла она.

– Нисколько. – Голос Арианы прозвучал хрипло, словно она молчала целую вечность.

Отрешенно глядя на глендруидскую колдунью, Ариана лихорадочно размышляла, как долго она рассматривала платье, тщетно сопротивляясь его очарованию, в то время как ее душа упрямо стремилась к сверкающей недоступной мечте.

«Господи, как я глупа!»

– Я принесла тебе душистое мыло, – сказала Мэг. – Уверена, тебе понравится его аромат.

«Может быть, мне следует попросить у Мэг душистого мыла, чтобы польстить вашему изысканному обонянию?

– В этом нет нужды – мне и так приятен ваш запах».

В памяти Арианы опять всплыла прежняя картина: Саймон склоняется к ней, как там, в аметистовой мечте. Она приглушенно вскрикнула – так ясно предстало перед ней это видение.

«Но разве я смогу стать той женщиной с темными разметавшимися волосами? Возможно ли это?..

Дурочка! Как же можно быть такой наивной! Да тебя просто хотят околдовать, чтобы ты вышла за человека, угодного Посвященным. Только мужчины получают удовольствие на брачной постели – неужели ты до сих пор этого не поняла?»

– Леди Ариана! Вам дурно? – тревожно воскликнула Мэг, торопливо входя в комнату. – Может, мне послать за Саймоном?

– Зачем? – хрипло спросила Ариана.

– У него легкая рука – он умеет врачевать.

– Саймон?

В голосе Арианы слышалось явное недоверие. Мэг улыбнулась.

– Да, Саймон, – повторила она. – Ты можешь мне не верить, но, несмотря на всю свою кажущуюся суровость, он очень добр.

По лицу норманики промелькнуло облачко сомнения, и Мэг принялась расхваливать Саймона с удвоенным пылом:

– Ты знаешь, когда Доминик был при смерти и лежал в беспамятстве, Саймон не отходил от него ни на шаг и даже спал у двери, чтобы слышать малейший его вздох.

– А, Доминик, – многозначительно произнесла Ариана, как будто это имя ей все объясняло.

И правда, Саймон был прозван Верным за свою беззаветную преданность брату – это было всем известно.

– Саймон добр не только к Доминику, – возразила Мэг. – Да все кошки в замке наперебой стремятся заслужить его расположение!

– Правда?

Мэг утвердительно кивнула, и язычки пламени заиграли в ее огненно-рыжих волосах. Золотые колокольчики, вплетенные в длинные густые косы, нежно позванивали при каждом движении ее головы.

– Кошки? Как странно, – нахмурившись, произнесла Ариана.

– Да, они к нему привязываются, как по волшебству.

– Наверное, чувствуют в нем родственную душу. Их притягивает его жестокость, а не доброта.

– И ты действительно так думаешь?

Ответа не последовало.

– Неужели Саймон был груб и жесток с тобой во время вашего переезда в Стоунринг? – резко спросила Мэг.

Ариана молчала в нерешительности – только арфа могла сейчас выразить ее мысли, успокоить дрожь пальцев и тревогу в ее душе. Но арфа была далеко, на другом конце комнаты, а девушке не хотелось обнаруживать свою слабость перед глен-друидской колдуньей.

– Так что же, миледи? – настойчиво повторила Мэг.

– Нет, – неохотно ответила наконец Ариана, – дорога была тяжелой, погода – отвратительной, но Саймон не был со мной ни груб, ни резок.

– Тогда почему ты считаешь его жестоким?

– Он мужчина, – коротко ответила Ариана.

– Ну да, – улыбнулась Мэг, – так уж повелось – жених обычно бывает мужчиной.

Но Ариана продолжала, не обращая внимания на ее реплику:

– Меня не обманут его чарующая улыбка и неотразимая внешность – я знаю, он только и ждет своего часа, чтобы дать выход жестокости.

Мэг задохнулась от удивления.

– Я не стремлюсь унизить этим подозрением именно Саймона, – поспешно добавила Ариана. – Все мужчины таковы. И ожидать от них другого – значит быть непроходимой дурой.

Внезапно Мэг бросила на Ариану взгляд, которым глендруиды «видели» душу человека.

«Ариана Преданная».

– Саймон никогда не предаст тебя, – произнесла Мэг. – Ты должна мне верить – я ручаюсь за него.

Ариана метнула на нее сумрачный взгляд, но продолжала молчать.

– Он никогда не изменит тебе, – убежденно продолжала глендруидская колдунья. – Они с Домиником в этом схожи – к себе предъявляют такие же требования чести, как и к своим женам.

– С моего благословения Саймон сможет завести себе сколько угодно любовниц и наложниц. Я буду только рада, если он будет тешить свою ненасытную похоть с ними, а не со мной.

Мэг попыталась скрыть потрясение, но у нее это плохо получилось.

– Леди Ариана, вас просто ввели в заблуждение. Вы превратно представляете себе, что происходит между мужем и женой в супружеской постели, – как можно убедительнее произнесла она.

– Ошибаетесь. Меня весьма обстоятельно к этому подготовили, – холодно ответила Ариана, отчетливо выговаривая каждое слово.

Мэг хотела было возразить, но ее особый взгляд вещуньи подсказал, что это бесполезно. Ариану так глубоко потрясло чье-то предательство, что никакие слова не могли теперь ее переубедить. Только поступок мог бы тронуть ее сердце, только поступок мог бы исцелить ее душу.

– Недели через две мы с тобой продолжим разговор о жестокости и предательстве, – спокойно сказала Мэг. – А за это время, надеюсь, ты переменишь свое мнение о Саймоне.

Ариана с трудом подавила дрожь и слегка передернула плечами.

– Прошу прощения, леди Маргарет, – напряженно сказала она. – Но мне еще нужно успеть принять ванну. Боюсь, вода уже остыла.

– О, разумеется. Я пошлю за Бланш – она принесет горячей…

– Нет, не надо, – прервала ее Ариана.

Чтобы хоть как-то смягчить резкость ответа, она перевела дух и выдавила из себя любезную улыбку.

– Благодарю вас, хозяйка Блэкторна, – вежливо произнесла она, – но я привыкла обходиться в ванной без прислуги, И Ариана вышла из комнаты не обернувшись – она слишком боялась встретиться взглядом с проницательной зеленоглазой саксонкой. Ей совсем не хотелось, чтобы Мэг разгадала ее тайное намерение – спрятать смертоносный кинжал в брачной постели.

«Боже милосердный, как я смогу убить Саймона?

Нет, это невозможно…

Но тогда… тогда я должна убить себя?!»

Мысли вихрем, лихорадочно проносились в ее голове, пока она принимала ванну. Ответ на них был только один: она никогда больше не ляжет с мужчиной, кто бы он ни был. Даже если это тот воин из волшебной аметистовой мечты.

Глава 6

Здравицы все чаще раздавались среди именитых гостей, созванных на свадебный пир. Сама брачная церемония была краткой и торжественно-чинной, и теперь, казалось, благородные рыцари стремились вознаградить себя за долго сдерживаемое нетерпение, усердно наполняя свои кубки вином и элем.

Лорд Эрик, сын Роберта Северного, сидел за главным столом в большом зале и наблюдал за новобрачными с растущей тревогой. Саймон был всего лишь холодно-любезен со своей невестой. Если он и ждал с нетерпением радостей брачного ложа, то по его бесстрастному лицу этого не было заметно.

Но более всего беспокоила Эрика новобрачная. Платье Серены сверкало и переливалось чудесным аметистовым огнем, но радости не было в глазах норманнки – скорее плохо скрываемый ужас и отчаяние сквозили в каждом ее жесте. Казалось, ее прекрасные дымчатые глаза подернулись непроницаемой пеленой, темной, как холодная ночь, сгустившаяся над замком.

Во время торжественной церемонии и после, за свадебным столом, невеста, не переставая, слабо перебирала пальцами, будто искала арфу, чтобы поведать ей свои сокровенные мысли и тревоги.

– Ариана Преданная! Но кто ее предал и почему? – задумчиво произнес Эрик.

Его тихий голос не привлек внимания никого из пирующих за главным столом, но Кассандра ясно расслышала его слова: как только торжественная церемония закончилась и праздник перешел в буйное веселье, она незаметно подошла поближе и встала за спиной своего бывшего ученика. И теперь она молча наблюдала, как Эрик то и дело поднимал кубок и любезно улыбался в ответ на здравицы, ничем не выдавая своих мыслей.

– Скажи мне, Посвященная, – не оборачиваясь, произнес Эрик, продолжая внимательно наблюдать за Арианой, – как платье Серены приняло норманнскую деву?

– Ткань Серены подобна самой Серене, – ответила Кассандра.

– Ну и что же ты можешь сказать о ней? – настойчиво продолжал Эрик. – Я ведь никогда раньше не встречался с этой старухой.

– Она не старуха.

Эрик раздраженно передернул плечами: первый раз за весь вечер ему удалось наконец улучить момент, чтобы поговорить наедине с Кассандрой о том, что его так волновало. Он прекрасно понимал, что от брака Саймона и Арианы зависело очень многое, в том числе и безопасность его замка у неспокойных границ со Спорными Землями. Он просто сгорал от любопытства и нетерпения, и это заставляло его вести себя с Кассандрой довольно резко.

С принужденной улыбкой Эрик поднял кубок в ответ на чей-то тост, который желал брачному союзу сиять, подобно звездам на небесах.

– Да мне все равно, трясется она от дряхлости или только что появилась на свет, – буркнул он, со стуком опуская кубок на стол.

Кассандра с трудом подавила улыбку, но ничего не ответила.

– Клянусь Богом, Кассандра! – нетерпеливо воскликнул Эрик, не поднимая головы. – Скажи мне все как есть, без утайки – я должен это знать.

Теперь Посвященная уже открыто улыбалась и в ее живых серых глазах мерцал лукавый огонек. Она явно забавлялась: не часто ей удавалось так легко разыграть проницательного Эрика.

– Да не волнуйтесь вы так, милорд, – пробормотала она, еле сдерживая смех. – Можно подумать, что это ваша свадебная ночь.

– Бог с тобой, Кассандра, – бросил Эрик сквозь зубы. – Не собираюсь я соблазнять эту ледяную красотку, даже если бы она положила к моим ногам все сокровища мира.

– Но Ариана совсем не ледяная богиня.

Эрик ничего не ответил на эти слова, но его поза внезапно стала напряженной, лицо оживилось – теперь он напоминал зверя, взявшего свежий след.

Лежавший рядом с ним Стагкиллер мощным прыжком вскочил со своего места и тревожно заглянул в золотистые глаза хозяина.

– Платье приняло Ариану? – тихо спросил Эрик.

– Да, пожалуй, это так.

– Выражайся яснее.

– Господь с тобой! Когда же это Посвященные «выражались яснее»? Мы должны придерживаться традиций!

Эрик запоздало понял, что Кассандра провела его как мальчишку. Она просто дразнила его все это время – и как это он не догадался! – а ведь он любил ее почти сыновней любовью.

– Ну, делать нечего, говори как умеешь, но не испытывай более моего терпения, – сказал он. – Стагкиллер уже взял след, и я тоже.

– «Взял след»! – насмешливо повторила Кассандра. – Вот почему про тебя говорят, что ты оборотень, который может прикинуться волком.

Эрик обнажил зубы в хищной усмешке.

– Да, дурная слава помогает мне избежать докучливых бесед с алчными родственниками, мошенниками и всяким продажным сбродом.

Кассандра расхохоталась, затем продолжала:

– Ариане что-то привиделось, когда она рассматривала платье.

– Что же?

– Она не сказала.

Шутливое выражение исчезло с лица Эрика.

– Но как же тогда ты узнала, что платье приняло ее? – недоверчиво спросил он.

– Она поглаживала ткань, точно ластящегося щенка. Ей оно понравилось – это ясно как Божий день.

Эрик усмехнулся.

– Значит, душа Арианы не полностью умерла, что бы там ни говорила Эмбер.

– Похоже, что так.

– В этом нет никакого сомнения, – уверенно подтвердил Эрик. – Ариана увидела образы, скрытые в платье. Ей было приятно касаться ткани. Она приняла платье, а платье – ее. Слава Богу, страсть все-таки живет в ее сердце.

– Да, но нам неизвестно, поможет ли это Саймону, или же подарок Серены в руках Арианы станет оружием против него.

Эрик невесело задумался, отрешенно глядя в зал на пирующих гостей.

– Я не знаю, – наконец промолвил он. – А что думаешь ты?

– Древние руны молчат об этом.

– И даже руны на серебряных камнях?

– Да, даже они.

Эрик пробормотал себе под нос проклятие: способность Кассандры предсказывать будущее, конечно, была полезной, но очень уж ненадежной. Прозрение приходило к ней порой неожиданно и независимо от ее желания. Часто ее видения были столь загадочными, что понять их было почти невозможно, несмотря на все усилия Посвященных и даже служителей церкви.

Эрик молча разглядывал нарядную толпу: лорды и их супруги, рыцари и оруженосцы, благородные девицы и их поклонники оглашали огромный парадный зал приветственными криками и смехом. При удобном случае он отвечал на тосты, но выражение его лица повергало присутствующих в недоумение.

Со своего места на возвышении по правую руку от Дункана, нового хозяина Стоунринга, Эрик мог видеть каждого из гостей и поименно назвать каждого рыцаря, произносившего заздравные речи. Он знал клички всех борзых, рыскающих под длинными столами в поисках объедков и костей, и помнил позывной свист каждого сокола, пристроившегося на жердочке за спинкой кресла своего хозяина.

То же можно было сказать и о крепостных и слугах, вольных поселенцах и рабах, обитающих в замке и в его окрестностях. Эрик знал их всех, знал их родню и друзей, их радости и печали, достоинства и пороки. Он мог бы предсказать с точностью до мелочей, как поведут они себя в том или ином случае.

Но леди Ариана, дочь и единственная наследница могущественного барона Дегерра, была для Эрика загадкой. Она прибыла в Спорные Земли из далекой Нормандии – замкнутая, холодная красавица. Казалось, она закована в ледяную броню отчуждения и зимняя стужа околдовала ее душу.

– Саймон найдет путь к ее сердцу, – неуверенно произнес Эрик.

– Это надежда простого смертного или глас Посвященного? – спросила Кассандра.

– Да скажи мне, какая девушка устоит перед Саймоном? Он любезный кавалер, храбрый воин и страстный любовник.

Кассандра слабо пошевелила пальцами, и красные, голубые и зеленые вспышки света разлетелись от ее кольца, украшенного тремя драгоценными камнями.

– Надежда или Знание? – настойчиво повторила она.

– Черт побери, Кассандра, – раздраженно прорычал Эрик, – почему ты спрашиваешь об этом меня?

– У тебя дар угадывать тайные стремления людей и связь событий, а это не дано даже Посвященным – не то что простым смертным.

– Мой так называемый дар бессилен, когда дело касается женщин. Да сам черт не разберет, что у них на уме!

– Вздор! Просто ты никогда не пытался.

– Ариана тревожит меня, – резко произнес Эрик. – Можешь считать это «гласом Посвященного».

– Да, это так, – спокойно согласилась Кассандра.

– Посмотри на нее. Приходилось ли тебе когда-нибудь видеть, чтобы платье, сотканное Сереной, приняло кого-либо и не умиротворило его душу?

– Нет.

– А разве Ариана спокойна?

Вопрос Эрика не требовал ответа, но Кассандра произнесла в раздумье:

– Безмятежна ли она? Конечно, нет. Но спокойна – возможно. Кто знает, как повела бы себя леди Ариана, если бы на ней было обычное платье.

Эрик издал возглас удивления, и Стагкиллер сразу же насторожился, натянувшись как струна.

– Твои слова развеяли все мои тревоги, – язвительно заметил Эрик.

– Истинное Знание редко приносит покой.

– Что же заставляет Ариану так сурово сдерживать свои естественные желания?

– Я думала, что об этом расскажешь мне ты, – возразила Кассандра. – А еще лучше – расскажешь все это Саймону.

– Клянусь Богом! – вполголоса проворчал Эрик. – Если этот союз не будет плодотворным во всех отношениях, то Волка Глендруидов затравят, как загнанного зверя, все эти алчные и кровожадные стервятники.

– А если Доминик будет побежден, то на Спорные Земли обрушатся такие несчастья, какие нам не снились со времен друидов.

– Значит, нам остается только поставить свечу Господу и молиться, чтобы он охранил Саймона Верного и Ариану Преданную, ибо в их счастье – наше спасение, – мрачно произнес Эрик.

Саймон внезапно обернулся и посмотрел на Эрика и Кассандру, словно услышал их разговор. Его длинные гибкие пальцы стиснули дрожащую руку Арианы. Почти неосознанно она попыталась отдернуть руку, но вовремя сдержалась. Однако от Саймона не ускользнуло ее движение.

Он нахмурился, и в уголках его губ обозначилась жесткая складка: чем ближе становился час, когда невеста по обычаю уходит в свою спальню и готовится к приходу жениха, тем холоднее становились пальцы Арианы.

Саймон даже начал опасаться, что поведение его невесты не было ни хорошо обдуманным кокетством, ни проявлением девичьей застенчивости. Что ж, наверное, все-таки это правда – его жена холодна до мозга костей.

– Пойдем же, моя пылкая невеста, – язвительно произнес Саймон.

В ответ из-под длинных черных ресниц на него глянули дымчатые глаза цвета грозовой тучи.

– Пришло время покинуть великолепное празднество, которое, без сомнения, доставило вам столько удовольствия, – насмешливо продолжал он.

Ариана окинула взглядом пирующих рыцарей, охрипших от приветственных криков и отяжелевших от вина, и ей вдруг больше всего на свете захотелось сейчас оказаться далеко-далеко отсюда, наедине со своей арфой, и слушать ее переливы вместо глубокого голоса Саймона, полного яда и горечи.

– Итак, поставьте свой пустой кубок, киньте нетронутое содержимое вашей тарелки борзым, – холодно добавил Саймон. – Мы вместе засвидетельствуем свое почтение хозяину Стоунринга, как и подобает супружеской чете.

Ариана ничего не ответила, но и не сопротивлялась, когда Саймон рывком поставил ее на ноги: она знала, что этот миг когда-нибудь наступит.

Как в забытьи, рука Арианы нащупала мягкие складки платья, цветом напоминавшего аметистовый блеск ее глаз: чем дольше она носила наряд Серены, тем больше ей нравилась ласкающая и успокаивающая ткань.

Но, поглаживая искрящиеся складки платья, Ариана всеми силами старалась не вглядываться в его удивительную глубину. Она боялась вновь поддаться искушению увидеть себя выгнувшейся, как натянутая тетива, под прикосновением Саймона, боялась вновь ощутить, как ее тело пронзает сладостная молния наслаждения.

Саймон чувствовал дрожь холодной руки девушки, когда вел ее через весь зал к Эмбер и Дункану.

«Черт бы меня подрал, неужели это я заставляю ее содрогаться от отвращения?»

При этой мысли Саймоном овладела холодная ярость, но на его лице ничего не отразилось – он все так же учтиво продолжал вести Ариану к возвышению во главе зала.

– А, вот и вы наконец, – сказал Дункан, оборачиваясь к Саймону. – Вижу, вам не терпится покинуть пиршество?

Хохот, каким рыцари встретили эту фразу, не оставлял сомнений в характере занятия, которое предстояло новобрачным.

– О, я просто сгораю от нетерпения, как и моя прелестная супруга. – Улыбаясь одними губами, Саймон посмотрел сверху вниз на Ариану. – Не так ли, любовь моя?

Ариана с трудом изобразила ответную улыбку. Но, казалось, кроме Саймона, никто этого не заметил. Он стиснул ее холодные пальцы, молча призывая не показывать своего отвращения к нему на людях.

Взглянув в его бездонные черные глаза, Ариана поняла, что он прекрасно знает, как неприятны ей его прикосновения.

– Я… я просто потрясена всем случившимся в этот день, – пролепетала она.

Ариана изо всех сил старалась говорить спокойно, так что ее голос даже стал хриплым от напряжения.

– Милорд и миледи, ваши подарки щедры, а вы добры и великодушны.

– Мы были счастливы доставить вам удовольствие, – любезно ответил Дункан.

– Я рада, что платье вам идет, леди Ариана, – улыбаясь, добавила Эмбер.

Тонкие пальчики Арианы слегка погладили расшитый серебром рукав. Вышивка вспыхивала и переливалась, отзываясь на каждое ее прикосновение.

– Я бы хотела поблагодарить ткачиху, – сказала Ариана. – Вы передадите ей мои слова?

– Но вы можете сделать это сами, – ответила Эмбер.

– Ты же говорила, что Серена – отшельница? – возразил Дункан.

– Это так, но тем не менее она увидит Ариану.

– Почему? – спросил Дункан.

– Потому что платье и леди Ариана дополняют друг друга, – спокойно произнесла Эмбер.

Саймон метнул на Ариану быстрый взгляд из-под полуприкрытых век. Бесспорно, живая, опьяняюще яркая ткань как нельзя лучше оттеняла красоту Арианы, заставляя ее сиять, как алмаз в драгоценной оправе.

– Ты не согласен с этим, Саймон? – лукаво спросила Эмбер.

– Ее кожа подобна жемчужине, светящейся изнутри, – произнес Саймон, не отводя глаз от своей невесты. – А прекрасные глаза затмевают даже драгоценные аметисты, вплетенные в ее волосы.

У Арианы перехватило дыхание: она не знала, радоваться или пугаться этого неожиданного проявления обожания. Саймон продолжал сдержанно и почтительно сжимать ее руку, но его взгляд говорил о другом.

Он желал ее!

«Воин сдержанный и пылкий, весь отдавшийся страсти.

Волшебник, очаровавший ее».

Мысли Арианы пришли в смятение: каждая частица ее испуганной души вдруг страстно захотела быть очарованной, покоренной этим волшебником из аметистовой мечты. Сладкое и томительное чувство пронзило ее существо, как серебряная молния, вышитая на свадебном одеянии.

Длинные полы ее платья внезапно затрепетали от невидимого сквозняка, и одна из складок мягко прильнула к свободной руке Саймона. Он ласково погладил необычную ткань и неожиданно улыбнулся – ему показалось, что платье соткано из тепла и смеха, страсти и безмятежности.

Эмбер заметила, как ткань обвила руку Саймона, и радостная улыбка расцвела на ее лице. Обернувшись, она увидела, что и ее брат, лорд Эрик, внимательно наблюдает, как сильные, гибкие пальцы воина поглаживают мерцающее полотно.

– Я вижу, платье тебе понравилось? – небрежно сказал Эрик, обращаясь к Саймону.

– Да, ты угадал.

– Это хороший знак, – удовлетворенно произнес Посвященный.

– И что же он предвещает?

– Он предвещает счастливый и долгий союз.

– Если брачная постель моей невесты хотя бы немного напоминает ее чудесное платье, – насмешливо произнес Саймон, – то я буду считать себя счастливейшим из мужей.

Ариана чуть не задохнулась – ее вновь окатило холодной волной страха. Она попыталась сделать шаг в сторону, но Саймон крепко стиснул ее запястье. Его пожатие не причинило ей боли, но оно ясно говорило, что сопротивляться ему бесполезно.

Прежнее ужасное воспоминание буйно расцвело в душе Арианы, как черный цветок. Ею овладело неистовое желание вырвать свои пальцы из твердой руки супруга, и только неимоверным усилием воли она заставила себя подчиниться железному пожатию Саймона.