Текст книги "Очарованная"

Внезапно он выпустил складку ее платья, как будто оно больше не прельщало его.

– Терпение, моя дикая пташка, – произнес Саймон обманчиво мягким тоном, в то время как глаза его стали чернее преисподней. – Мы не можем уйти, пока хозяин замка не провозгласит тост в вашу честь.

Ариана поспешно опустила глаза.

– О да, конечно. Простите меня. Я… я так волнуюсь.

– Как все девушки, – мягко заметила Эмбер. – Но тебе нечего бояться – Саймон будет добр и нежен с тобой.

Ариана ответила вымученной улыбкой, изо всех сил пытаясь скрыть охватившее ее отчаяние.

– Дункан, – обратилась Эмбер к мужу, – будь любезен, провозгласи наконец здравицу. Мы с тобой просто замучили молодую пару.

– Неужели? – небрежно спросил Дункан.

– А ты разве забыл, как еще совсем недавно так и рвался закрепить свой брачный союз? – возразил Эрик.

Дункан улыбнулся своей супруге.

– Ну, если так посмотреть, то и вся свадебная церемония – сущее мучение.

Эрик подал Дункану золотой кубок, отвлекая его внимание от залившейся стыдливым румянцем Эмбер. Дункан понял намек и вновь обернулся к новобрачным. Он внимательно посмотрел сначала на Ариану, потом на Саймона и медленно поднял кубок.

В зале наступила тишина.

– Желаю вам увидеть священный рябиновый цвет! – отчетливо и громко произнес Дункан.

Гул удивления и одобрения пронесся среди пирующих гостей: всем была хорошо известна история любви Дункана и Эмбер.

– Благодарение Богу, нам это не грозит, – негромко заметил Саймон, так что его могли слышать только Эмбер и Дункан. – Ариана не ведьма и не способна колдовством разжечь любовь в холодном сердце воина.

Ариана искоса взглянула на Саймона, и по губам ее скользнула тонкая улыбка.

– Но я была ею когда-то.

– Кем? – недоуменно спросил он.

– Ведьмой, – коротко усмехнулась она.

Черные глаза Саймона сузились, но прежде чем он успел что-либо сказать, Ариана уже обернулась к хозяевам Стоунринга.

– Еще раз благодарю вас за вашу доброту и великодушие, – громко произнесла она.

– Еще раз заверяю вас, что мы были рады доставить вам удовольствие, – ответил Дункан.

Но Ариана продолжала говорить, возвысив голос, так что он наполнил собой своды огромного зала. В то же мгновение она схватила Эмбер за руку с быстротой, которая могла бы поспорить с проворством Саймона.

Эмбер тихо вскрикнула, когда холодная волна, поднявшаяся со дна души Арианы, пронеслась по ее жилам, как горный поток.

– Если когда-нибудь, – торопливо произнесла Ариана, – будут говорить, что мне оказали дурной прием в Спорных Землях, пусть Все знают, что это ложь. Я говорю правду, Посвященная хозяйка Стоунринга?

– Да, – твердо ответила Эмбер.

– Пусть все также знают: что бы ни случилось с нашим браком, Саймон Верный в том не невиновен.

– Правда! – побледнев, подтвердила Эмбер.

Ариана тотчас выпустила ее руку и повернулась к Кассандре.

– Ты будешь моей свидетельницей, Посвященная? – спросила она.

– Все Посвященные будут твоими свидетелями.

– Что бы ни случилось?

– Что бы ни случилось.

Не прибавив более ни слова, Ариана повернулась и вышла из зала. Полы и складки платья ласково обвивались вокруг ее ног и мягко переливались при каждом ее шаге, каждом вздохе и жесте. Вспышки света мерцали на аметистовой ткани, как серебристый ручеек, скрывая в ее глубине видение, в которое было почти невозможно поверить, о котором можно было только мечтать, как о жарком лете суровой зимой.

Дункан повернулся к Кассандре.

– Что все это значит? – хмуро спросил он.

– Мне известно об этом столько же, сколько и тебе.

– Сомневаюсь, – пробормотал Дункан.

Эмбер легко, как бабочка крылом, коснулась его мощного плеча. Она встретила опасный блеск его карих глаз без тени страха.

– Ариана сказала правду, – твердо произнесла она. – Кассандра – а с ней и все Посвященные – были ее свидетелями. Вот и все.

– Но меня это тревожит.

– И Ариану тоже.

Эрик бросил на сестру проницательный взгляд.

– Что еще ты почувствовала в душе Арианы, Эмбер? – спросил он.

– Мне трудно это объяснить. Да если бы я и могла, то не стала бы. Только Ариана вправе решать, раскрыть свою душу или оставить все в тайне.

– Даже от своего мужа? – спросил Дункан.

– Да, даже от него.

Дункан разочарованно вздохнул и запустил руку в свои густые темно-каштановые волосы.

– И все равно мне это не нравится, – проворчал он.

– Не беспокойся за меня, дружище, – сказал Саймон. – Ведь Ариана взяла меня под свою защиту.

Дункан удивленно взглянул на высокого и стройного рыцаря и громко расхохотался.

– Тебя? Под свою защиту? – недоверчиво переспросил он.

– Да, меня. – Саймон загадочно улыбнулся. – А ведь забавно, наверное, когда тебя пытается защитить маленькая певчая пташка?

– Но что с тобой может случиться в стенах Стоун-ринга? – недоуменно спросил Дункан.

– Об этом я спрошу у Арианы… когда придет время.

С этими словами Саймон направился к выходу.

– Постой! – крикнула ему вслед Эмбер. – Невесту должны приготовить родственницы.

– Но у Арианы нет ни матери, ни сестры, ни тетки, ни племянницы. Значит, это сделает сам жених, – не оборачиваясь, произнес Саймон.

– Но… – попыталась возразить Эмбер.

– Не волнуйся, янтарная колдунья. Я не настолько неловок, чтобы в спешке порвать драгоценное платье своей невесты.

Глава 7

«Если я перережу себе горло, окончатся ли сразу же мои мучения?»

Ариана часто слышала ужасные рассказы о рыцарских поединках и войнах. В этих леденящих душу историях кровь лилась рекой, но проливали ее рыцари, в совершенстве владеющие боевым топором и молотом, копьем и мечом.

По сравнению с этим грозным оружием изящный кинжал с серебряной рукоятью, мерцавший в ее руке, казался детской игрушкой.

«Мать Пресвятая Богородица! А что, если проклятое лезвие слишком коротко и я не сумею пронзить свое сердце?»

Ариана крепко сжала в руке драгоценный клинок. И в то же мгновение загадочное платье потерлось об ее ноги, как пушистый котенок, требующий ласки и внимания.

Мысли Арианы спутались.

В рассеянности она принялась задумчиво расхаживать по комнате. Бланш забыла разжечь огонь в очаге, и теперь в комнате царил лютый холод, как будто все тепло ушло сквозь толстые каменные стены.

«Ах, ну почему я не мужчина! Если бы я была воином, то сейчас не ломала бы себе голову, как наверняка убить себя!»

Полог кровати затрепетал от порыва ветра, ворвавшегося в открытое окно. Но платье Арианы продолжало все так же обвивать ее ноги и ластиться к ней, несмотря на бесчинства непогоды.

«Джеффри мог бы и не подмешивать сонного зелья в мое вино – все равно у меня не хватило бы сил ему сопротивляться.

А Саймон?»

Ариана замедлила шаг.

– Да, Саймон… – мягко произнесла она вслух. – Сильный и быстрый, как сокол. Даже Джеффри не смог бы тягаться с ним в ловкости и проворстве.

Мысль, мучившая Ариану на протяжении всей свадебной церемонии, вновь овладела ею.

«Я не могу убить Саймона. А даже если бы и могла, то не стала бы. Если уж суждено кому-то из нас умереть, пусть это буду я.

Но как это сделать? Как заставить Саймона нанести мне смертельный удар?»

Ариана с трудом могла себе представить, чтобы Саймон поднял руку даже на строптивую борзую – не то что на знатную леди, ставшую его женой.

Тяжело вздохнув, Ариана вновь принялась мерить комнату быстрыми беспокойными шагами, не обращая внимания на мягкие складки платья, которые, казалось, старались замедлить ее стремительные движения. Тщетно пыталась она придумать какую-нибудь уловку, которая заставила бы Саймона изменить своей выдержке и хладнокровию – было очевидно, что он подымет меч только по приказу своего брата и господина.

«Или в свою защиту».

Ариана резко остановилась и долго неподвижно стояла посреди комнаты, пытаясь со всех сторон обдумать эту новую мысль, в то время как руки ее нервно теребили сверкающий кинжал.

«Да, но посчитает ли он меня достаточно опасной, чтобы убить?»

От этой мысли Ариана чуть не расхохоталась. Саймон, такой сильный и ловкий воин, – да он будет просто смеяться до колик, если она нападет на него со своим игрушечным кинжалом!

Значит, следует усыпить его бдительность и действовать быстро – так быстро, чтобы он не успел осознать случившееся… и рассмеяться.

«Подвыпивший мужчина теряет над собой власть. Сегодня провозгласили уже достаточно здравиц, и Саймон не уйдет из зала, пока его не заставят выпить еще столько же».

Ариана неподвижно застыла у окна, продолжая беспокойно вертеть в пальцах маленький клинок с серебряной рукояткой. Темно-лиловое платье мягко искрилось в отблесках факела.

– Да будет так, – наконец прошептала Ариана. – Саймон – воин. Если я нападу на него, он нанесет мне ответный удар с кошачьим проворством.

Она взглянула на кинжал.

– Я раню его, и он убьет меня прежде, чем вновь обретет способность спокойно рассуждать. И моим мучениям придет конец.

Подол аметистового платья чуть шевельнулся от сквозняка и легко закружился вокруг ног Арианы.

«Да я просто сошла с ума! Он отнимет кинжал и изобьет до полусмерти.

Ну нет. Я перехитрю его – буду тянуть время, пока его не одолеют похоть и эль. А потом нанесу удар.

И он вонзит мне клинок прямо в сердце. И тогда – конец.

Нет, ничего не получится. Я совсем потеряла голову от отчаяния».

Но Ариана не слушала увещевания этого внутреннего голоса, как не обращала внимания на ласкающуюся ткань Серены. Ей было не впервой бороться с противоречивыми чувствами в своей душе. Слишком многое довелось ей пережить в ту ужасную ночь, когда она лежала беспомощная, придавленная огромным потным телом Джеффри.

Да лучше умереть, чем еще раз пережить такое!

«И смерть будет почти мгновенной».

От этой мысли ей стало немного легче. Саймона задерживают тосты и пожелания, и он вынужден пить вместе с пирующими, чтобы ненароком не оскорбить кого-нибудь отказом. Но она была уверена, что в нужный ей момент он быстро совершит то, что ему суждено, – вонзит клинок ей в сердце.

Никто не смог бы сравниться с Саймоном в ловкости и быстроте. Даже Джеффри Красавец, который всегда побеждал в схватке с двумя и даже тремя рыцарями.

«Никто не будет винить Саймона в том, что случится, – жена пыталась его убить, а он лишь защищался».

То, что Саймон не пострадает и его не обвинят в убийстве, было почему-то важно для Арианы. По-своему он был добр к ней во время их путешествия, и она не могла этого не оценить. Его доброта ничуть не напоминала угодливое подобострастие вассала, пытающегося добиться расположения у хозяина, – он просто ясно сознавал, что она не обладает, подобно ему, достаточной силой и выносливостью, необходимыми для трудного пути. В его заботе о ней чувствовалось большее, нежели просто вежливость рыцаря по отношению к знатной леди.

Звук приближающихся шагов в холле прервал ее размышления.

– Кто здесь? – спросила она.

От внутреннего напряжения голос ее прозвучал хрипло, даже резко.

– Ваш муж, миледи. Могу я войти?

– Еще слишком рано, – не подумав, поспешно ответила Ариана.

– Слишком рано?

– Я… я еще не готова.

Саймон рассмеялся, и в его голосе послышались дразнящие нотки. Этот смех затронул в душе Арианы струны, о существовании которых она раньше не подозревала.

– Я с удовольствием помогу тебе подготовиться самым тщательным образом, – вновь послышался глубокий, звучный голос Саймона. – Открой же мне дверь, соловушка.

Ариана хотела было вложить кинжал в ножны, но вдруг вспомнила, что корсаж зашнурован, да и нет пояса, к которому их можно было бы прицепить.

«Куда же спрятать кинжал? Пресвятая Дева, куда его спрятать?»

В отчаянии она заметалась по комнате в поисках подходящего места для острого клинка – его следовало спрятать так, чтобы она смогла легко дотянуться до него, лежа в постели. Он должен быть у нее под рукой в нужную минуту.

Взгляд ее случайно упал на полог кровати, который с одной стороны поддерживал витой шнур, – это было то, что она искала. Ариана лихорадочно сунула кинжал в складки полога и бросилась к двери.

– Ариана, я жду.

Голос Саймона звучал требовательно и настойчиво – было ясно, что его не остановит никакое препятствие на пути к спальне своей жены.

Трясущимися руками Ариана отперла наконец дверь.

– Моя комната для тебя всегда открыта, – тихо произнесла она, не отрывая взгляда от пола.

– Одно твое слово отказа крепче самых хитроумных замков, – возразил ей Саймон.

Ариана молчала, боясь взглянуть ему в лицо.

– Если я так уж противен тебе, тогда почему, скажи на милость, ты призывала всех Посвященных в свидетели моей невиновности во всем, что случится с нашим браком? – мягко спросил Саймон.

– Ты… ты совсем не противен мне, – пролепетала Ариана.

– Ну, тогда подними на меня глаза, соловушка.

Глубоко и прерывисто вздохнув, Ариана наконец отважилась встретиться взглядом с черными непроницаемыми глазами своего мужа.

И тут же вскрикнула от удивления: на плече Саймона сидел огромный котище. Длинные гибкие пальцы Саймона ласково почесывали его под подбородком, и кот издавал благодарное урчание, напоминавшее шуршание дождя по лужам. Он втягивал и вновь выпускал когти, что являлось признаком высшей степени кошачьего блаженства. Острые когти впивались в рубашку, слегка царапая кожу, но Саймон не выказывал ни малейшего раздражения. Он продолжал поглаживать кота, глядя в широко распахнутые дымчатые глаза своей невесты.

Ариана вдруг заметила, что в другой руке Саймон держит кувшин с вином и два кубка.

– Ты совсем не пила за столом, – сказал он, перехватив ее взгляд.

Девушка вздрогнула, вспомнив другую ночь, когда ее также пытались напоить вином.

– Мне совсем не нравится вино, – с усилием сказала она.

– Английское вино ударяет в голову, но это – норманнское, оно совсем слабое. Выпей со мной.

Это не было похоже ни на просьбу, ни на приказ.

Разве что совсем чуть-чуть.

И Ариана решила, что ей лучше согласиться, так как было очевидно, что Саймон выпил еще недостаточно, чтобы потерять рассудок.

– Как вам будет угодно, – пробормотала она.

Саймон шагнул в комнату. В то же мгновение Ариана отступила назад, пытаясь скрыть это неосознанное движение, замешкавшись у дверного замка. Но она не была уверена, что это помогло ей ввести Саймона в заблуждение.

Метнув быстрый взгляд ему в лицо, она поняла, что не ошиблась – он все прекрасно понял.

– А почему здесь нет огня? – внезапно спросил Саймон.

Ариана со страхом подумала, что он намекает на ее холодность, но тут же вздохнула с облегчением: Саймон смотрел на потухший очаг.

– Бланш больна.

Саймон поставил кубки и кувшин на сундук рядом с кроватью, осторожно снял кота с шеи и пересадил его к себе на согнутую в локте руку. С небрежной грацией он опустился на колени перед потухшим очагом и стал помешивать золу в поисках тлеющих угольков. Нашлось всего несколько, совсем крошечных.

Ариана сделала шаг к двери.

– Я велю принести еще углей.

– Нет, не стоит.

Хотя ответ прозвучал спокойно, Ариана остановилась так резко, что платье вихрем закружилось вокруг ее ног.

– Довольно и тех, что я нашел в очаге, – пояснил Саймон.

– Но они же едва теплятся!

– Да, но все-таки еще не потухли. Будешь подавать мне лучину для растопки. Сначала – какие поменьше, не толще щепки.

Саймон собрал драгоценные угольки и начал их осторожно раздувать. Вскоре самый большой уголек затеплился от внутреннего жара.

– Подай, пожалуйста, лучину, – пробормотал он.

Ариана вздрогнула и огляделась вокруг. Корзина с растопкой была от нее довольно далеко: на пути к ней расположился Саймон.

– Корзина справа от тебя – ты можешь дотянуться и сам, – сказала она.

– Я знаю, – последовал ответ, – но на моей правой руке устроился Его величество Лентяй.

– Его величество Лентяй? – недоуменно переспросила Ариана.

И вдруг весело рассмеялась.

Смех девушки показался Саймону слаще самых мелодичных аккордов ее арфы.

– Этого кота и вправду так и зовут – Его величество Лентяй? – спросила Ариана, когда к ней вернулся дар речи.

Саймон что-то промурлыкал в знак согласия.

Не возражая более, Ариана потянулась к корзине с растопкой. Это было нелегко: широкая спина Саймона мешала ей ухватиться за ручку корзины. Ариана смятенно ощущала тепло его тела и силу мускулов под роскошной тканью рубашки.

Кот исступленно мурлыкал в руках Саймона. Ариана чуть ниже наклонилась вперед, чтобы нащупать корзину, но тут Саймон сделал глубокий вдох, раздувая угли, и его спина коснулась ее руки.

Ариана с опаской покосилась на него, но он и виду не падал, что заметил это прикосновение. Саймон по-прежнему сидел, чуть наклонившись вперед, и продолжал сосредоточенно раздувать огонь.

Ариана вдруг поймала себя на том, что с интересом разглядывает его губы.

«Странно, – подумала она. – Мне они казались такими твердыми, суровыми. А сейчас они выглядят почти… нежными».

Саймон снова осторожно подул на угольки, и они вдруг слабо засветились зарождающимся огнем.

– Давай же щепки, – выдохнул он.

Ариана оторвала задумчивый взгляд от его губ, схватила корзину, вытащила из нее наугад какую-то деревяшку и быстро протянула ее Саймону.

– Вот, пожалуйста, – проговорила она.

Кусок дерева был величиной с ее ладонь и в три пальца толщиной.

– Да это целое полено, – насмешливо протянул Саймон. – Огонь еще слишком слаб для такой тяжелой, ноши – ему нужно что-нибудь полегче.

Ариана медлила в нерешительности, смущенная затаенным намеком в его словах.

– Побыстрее, – произнес он не оборачиваясь. – Если угли будут гореть без растопки, они скоро потухнут, так и не превратившись в пламя.

Ариана вслепую нащупала дно корзины, отыскала там несколько тоненьких лучинок и протянула их Саймону.

Саймон осторожно взял лучинки, слегка прикоснувшись пальцами к ее ладони. Движение было мягким, удивительно ласковым. Трепет пробежал по телу Арианы, и у нее перехватило дыхание от неожиданного ощущения.

Саймон почувствовал легкую дрожь ее руки и с трудом спрятал улыбку.

– Вот эти подходят, – пробормотал он. – Ты быстро научишься разводить огонь.

Ариане так и хотелось возразить ему, что у нее для этого есть Бланш, но ей вдруг стало жаль разрушать тонкую атмосферу игры, установившуюся между ними, и она удержала уже готовые было вырваться слова.

Проклиная свое малодушие, она поспешила заверить себя, что делает это только ради одной цели – усыпить бдительность Саймона.

И тут же поняла, что лжет самой себе.

«Ну и что же в этом такого? – подумала она, не в силах противиться искушению. – Я скоро умру. Так почему бы напоследок не погреться в лучах нежности этого воина?»

Ариана наблюдала пристальным, внимательным взглядом, как Саймон кладет щепки на горку углей и легонько дует на них – ей вдруг захотелось запомнить каждое его движение и сохранить в своем сердце. Почему – она и сама не знала и не смогла бы объяснить. В задумчивости она продолжала смотреть, как благодарно взметнулся язычок пламени, лизнув с одного бока сухие лучинки.

– Ну вот, теперь можно положить и щепки побольше, – произнес Саймон. – Огонь разгорается.

Ариана торопливо сунула руку в корзину, вздрогнула, нечаянно уколовшись острой деревяшкой, и принялась снова шарить по дну, не отрывая глаз от золотоволосой головы своего мужа.

Его волосы казались мягкими, как кошачья шерстка. Ариана вдруг смятенно поймала себя на том, что ей хочется провести по ним рукой.

– Ариана, ну что же ты? Я жду.

– Вот, пожалуйста, возьми, – пролепетала она, быстро протягивая ему руку.

Саймон взглянул на тонкие, нежные пальчики, по сравнению с которыми пучок лучины казался огромным снопом соломы. С подчеркнутой, даже излишней осторожностью он прикоснулся к ее руке, выбирая подходящую щепку.

Но его пальцы чаще касались ладони Арианы, чем перебирали щепки. Сначала ее рука слабо дернулась, но второе прикосновение испугало ее уже меньше. Постепенно кончики его пальцев с ласковой нежностью все чаще проводили по линиям ее ладони.

– M-м, – произнес Саймон, притворяясь, что выбирает подходящий кусочек дерева.

– Ты мурлычешь, совсем как Его величество Лентяй, – неожиданно вырвалось у Арианы.

Звук собственного голоса удивил ее.

Для Саймона ее смятение было маленькой победой – она была сейчас, как лучина, охваченная огнем с одного конца.

Саймон неохотно взял несколько щепок и вновь повернулся к очагу. Но пока он изучал ладонь Арианы, слабый огонек почти потух.

Пробормотав что-то себе под нос, Саймон вновь принялся раздувать остывшие угли, и вскоре они опять разгорелись. Тогда он положил на них сначала мелкие щепочки, затем лучинки потолще, и вот они уже снова занялись, осветив его склоненное лицо.

У Саймона вдруг мелькнула надежда: а что, если он сможет так же распалить холодную норманнскую красавицу, и она вспыхнет, как пламя в очаге? От этой мысли сердце бешено заколотилось в его груди.

– Давай еще лучину, – произнес он, с трудом переводя дух.

Голос его был хриплым и напряженным, и Ариана метнула на него любопытный взгляд. Забыв о кинжале, спрятанном в складках полога, она усердно шарила в корзине с растопкой, радостно отдаваясь приятным мыслям, ничуть не напоминавшим о ночных кошмарах и смерти. Наконец она отыскала несколько подходящих деревяшек.

– Подойдет, – бросил Саймон, нагибаясь к ней, так что его дыхание коснулось ее щеки. Ариану обдало приятным теплом и запахом вина.

Саймон заметил, как расширились ее изящные ноздри, вдыхая незнакомый запах. Затем она легонько улыбнулась, как бы пробуя его дыхание на вкус. При виде ее чарующей улыбки горячая волна пронзила Саймона – он почувствовал неодолимое желание заключить Ариану в объятия, зарыться в складки ее колдовского платья и забыть обо всем на свете.

«Слишком рано, – заговорил в нем холодный голос рассудка. – Игра – если она и впрямь ведет со мной тонкую игру – только началась».

Саймон аккуратно разложил на углях оставшиеся щепки – маленькие, затем побольше, – продолжая осторожно раздувать пока еще слабый огонь.

Внезапно, как по волшебству, язычки пламени взметнулись вверх, мигом охватив растопку.

Свободной рукой Саймон подбросил остатки деревяшек в очаг и некоторое время молча смотрел на огонь, ласково поглаживая серебристого кота, пригревшегося у него на руках.

Ариана зачарованно наблюдала, как его ладонь гладит мягкую кошачью шерсть, и ей вдруг захотелось почувствовать такие же нежные прикосновения сильной мужской руки.

– Налей нам вина, соловушка.

Ариапа вздрогнула и растерянно заморгала, движения ее снова стали скованными и напряженными. Она так была поглощена рукой Саймона, ласкающей урчащего кота, что совсем забыла о том, чем неизбежно должна была закончиться эта ночь.

С несчастным видом она посмотрела на изящный серебряный кувшин, в отчаянии гадая, какое зелье подсыпано в питье.

– Я… я совсем не хочу вина, – пролепетала она безжизненным голосом.

Саймон метнул на нее острый взгляд угольно-черных глаз. Увидев, что к ней возвратилась прежняя настороженность, он с трудом подавил проклятие, готовое сорваться с его уст.

«Могу поклясться, мгновение назад она следила за моей рукой с пробуждающимся желанием.

А теперь смотрит на меня в ужасе, будто она – сарацинская девица, а я – жестокий крестоносец, собирающийся ее изнасиловать.

Ангелы Господни, да эта девушка переменчива, как фонтан во дворце султана – то обжигает горячей струей, то леденит.

Никак не могу понять: она и впрямь так пуглива или просто дразнит меня, пытаясь свести с ума и затуманить мой рассудок похотью?»

– Передай мне кубок, – спокойно произнес он. – Не пропадать же такому отличному вину.

Когда до Арианы дошло, что Саймон собирается пить один, у нее вырвался вздох облегчения.

– Если… если ты тоже будешь пить, я с удовольствием присоединюсь к тебе.

Ее голос был так тих, что Саймон не сразу разобрал ее слова. А когда наконец понял, то окинул ее взглядом, в котором смешались раздражение и любопытство.

– Ты что же, боишься, что я тебя отравлю? – ехидно осведомился он.

Ариана отпрянула от него и испуганно затрясла головой, так что цепочки драгоценных аметистов, вплетенные в ее косы, заплясали, как лиловые искры.

«Ее волосы – как полночное небо, усыпанное аметистовыми звездами. Боже правый, да о такой красавице можно только мечтать!»

Неистовое желание вновь захлестнуло его с такой силой, что он стиснул горлышко кувшина, борясь с приступом страсти. Саймон не спеша опустил Его величество Лентяя у очага и, выпрямившись, холодно посмотрел на жену.

– Ну, так что же? – настойчиво повторил он. – Почему ты боишься выпить со мной?

– Я… – Голос Арианы замер.

Взглянув в лицо Саймону, она поняла, что он ждет ответа. На мгновение ею овладело дикое, безрассудное желание рассказать ему всю правду, но она тут же вспомнила, как повел себя ее отец, и молча стиснула зубы.

«Шлюха! Дочь шлюхи! Распутница, чертова девка, ты погубила меня, ты разрушила все мои планы! Да я убил бы тебя, если бы посмел!»

Да, правда не привела, бы ни к чему хорошему. Даже у священника Ариана не нашла сочувствия: он обвинил ее во лжи и осквернении святой исповеди. И отец, и священник поверили Джеффри.

Ее предали самые близкие ей люди Так как же она могла надеяться, что ей поверит почти чужой человек, ставший ее мужем?

Нет, она не скажет ему правды. Это было бы глупо, ведь тогда ей будет еще труднее исполнить задуманное.

– Я слышала, – произнесла она дрожащим голосом, – что мужчины могут подсыпать в вино то, что…

Слова не шли у нее с языка.

– То, что пробуждает в девицах похоть? – закончил за нее Саймон бесстрастным тоном.

– Ну, или то, что делает их… беззащитными.

– Я тоже слышал об этом, – равнодушно ответил Саймон.

– Правда?

– Да, но я никогда не прибегал к этому, чтобы соблазнить девицу.

Казалось, все это его забавляло – глаза его сверкали, как темная вода при лунном свете.

Ариана не смогла удержать испуганного, прерывистого вздоха.

– И я никогда не прибегну к этому, – холодно продолжал Саймон, чувствуя, как в нем закипает гнев: одно дело – кокетничать, изображая из себя скромницу, и совсем другое – порочить мужскую честь. – А если мужчина способен на такую низость – он хуже презренного пса, – отрезал Саймон.

В его глазах больше не играли веселые огоньки – они были холодны и суровы.

– Ты веришь мне? – спросил он Ариану.

Девушка поспешно кивнула.

– Вот и прекрасно, – произнес Саймон обманчиво ласковым тоном, заставившим Ариану вновь в испуге отшатнуться от него. – Я вам не нравлюсь, сударыня, – продолжал он.

– Нет, нет! Я…

– Я также могу допустить, что неприятен вам физически.

– Нет, что ты! Это…

– Но я считаю, что ничем не заслужил вашего презрения, – докончил он ледяным тоном.

То, что она, сама того не желая, задела гордость Саймона и оскорбила его, причинило Ариане неожиданно сильную боль, и сердце ее сжалось. Из всех известных ей мужчин к Саймону ее влекло больше всего.

Это одновременно и страшило, и притягивало ее.

– Саймон, – тихо позвала она.

Он молча ждал.

– Я не хотела оскорбить тебя, – вымолвила наконец Ариана.

Золотистые брови недоверчиво приподнялись.

– Поверь мне, – еле слышно прошептала девушка.

Саймон протянул ей руку, но она, вздрогнув, отстранилась.

– Ты оскорбляешь меня всякий раз, когда шарахаешься от меня как черт от ладана, – резко произнес он.

Ариана сделала последнюю попытку убедить мужа, что ее холодность не имеет к нему никакого отношения.

– Я ничего не могу с собой поделать, – вырвалось у нее, – Не сомневаюсь. Скажи мне, моя прелестная супруга, что же ты находишь таким отвратительным во мне?

Ее с трудом сдерживаемое напряжение вылилось в поток яростных слов.

– Ну как ты не поймешь! Ты здесь ни при чем! – в отчаянии воскликнула она. – Мне приятны твой запах, твое чистое дыхание, ты ловкий, сильный и благородный, ты прекрасен, как солнце, – и как только эльфы не убили тебя из зависти к твоей красоте!

Глаза Саймона округлились от изумления.

– Но ты никак не можешь понять – ты тупица, каких свет не видывал! – гневно закончила она, сорвавшись на крик.

На мгновение в комнате воцарилась тишина – было неясно, кого из них больше удивили слова Арианы. Вдруг Саймон откинул голову и от души расхохотался.

– Последнее по крайней мере похоже на правду, – еле выговорил он, продолжая смеяться.

– Что похоже на правду? – с подозрением переспросила Ариана.

– Та часть вашей речи, сударыня, где говорится о моей непроходимой тупости.

Ариана сердито повернулась спиной к своему развеселившемуся супругу.

– Да ты скорее поверишь мне, если я буду осыпать тебя бранью, а не хвалить, – горько произнесла она не оборачиваясь.

Саймон молча наполнил серебряные кубки и поставил их у огня, чтобы холодное вино согрелось. Он и сам был бы не прочь погреться у очага, но рядом не было подходящего стула, способного выдержать вес его тела.

Он быстро осмотрелся: кровать стояла рядом с очагом, но на таком расстоянии, чтобы полог случайно не загорелся. На этой кровати Саймон сегодня намеревался провести ночь.

И не один, а с супругой.

– Иди ко мне, моя пугливая пташка. Посиди со мной у огня.

Его голос был мягким и бархатным, как кошачий язык. Любопытство одолело гнев, и Ариана осторожно покосилась на Саймона через плечо.

Он улыбался и протягивал ей руку. Ариана почувствовала, что на сей раз она не может отказать ему, иначе он просто покинет спальню, и тогда ей придется встретиться со своей судьбой на следующую ночь.

При этой мысли ледяной холод разлился по ее телу. Еще раз начать все сначала? Нет, это выше ее сил. Пусть все произойдет сегодня.

Сейчас!

«Саймон, ты проворный и сильный.

Ты избавишь меня от мучений».