Текст книги "Только любовь"

– Кэл, Вилли и Этан живы и здоровы, – нарушил паузу Рено.

Это не было вопросом в полном смысле слова, тем не менее Бич кивнул.

– Ты мечешься прямо как пантера, хотя дорога, похоже, выжала все силы даже из твоего мерина, – заметил Рено.

Бич пожал плечами.

– Может, у тебя плохие вести о ком-либо из братьев? – не унимался Рено.

– Нет.

Рено выдержал паузу.

Бич больше ничего не добавил.

– Тогда ясно, – усмехнулся Рено. – Все дело в женщине.

– О чем ты толкуешь, черт возьми? – раздражен но спросил Бич.

– Твой мрачный взгляд говорит о том, что сейчас ты способен даже кого-нибудь прихлопнуть.

Бич пошевелил пальцами, словно собирался сжать их в кулак. Он приехал сюда, чтобы поговорить о золоте, а не о женщине, на которой не может жениться и которую не может оставить одну.

– Ты намерен поговорить, – мягко спросил Рено, – или сперва ты хочешь подраться?

– Черт возьми! – возмущенно произнес Бич. – Я приехал сюда просить об услуге, а не для того, чтобы драться!

– Иногда драка и может быть такой услугой.

Вырвавшийся из груди Бича звук напоминал нечто

Среднее между руганью и смехом. Он выпрямился, посмотрел вверх. Небо было чистым и голубым, как глаза Шеннон.

– Ты когда-нибудь хотел иметь сразу две вещи, – медленно произнес Бич. – Но при этом если ты получаешь одну, то теряешь другую. А ты никак не желаешь ее терять. Поэтому ты крутишься-вертишься, словно собака, которая гоняется за собственным хвостом.

Для столь сурового человека, как Рено, его улыбка могла показаться удивительно деликатной.

– Ну конечно, у меня было такое, – мягко проговорил он. – Это и означает быть человеком. Глупым, но человеком.

– И как же ты поступил? – с любопытством спросил Бич.

– Когда ты кончил истязать меня, я задумался о том, что все-таки важнее. И… женился на ней.

Уголки рта у Бича опустились вниз.

– Из меня получится никудышный муж!.. Я всегда, как мустанг, смотрю на забор, чтобы перемахнуть через него и вырваться на волю.

– Все гоняешься за солнечными восходами?

– Я не могу переделать себя, так же, как ты не можешь из левши стать правшой, – прямо ответил Бич.

– Возможно… Но с другой стороны, кто знает?

– Что ты хочешь сказать?

– Когда ты начинал странствовать, – медленно заговорил Рено, тщательно взвешивая слова, – ты был почти ребенком. Как и я, ты ушел из дома по примеру наших неугомонных старших братьев. И еще потому, что у отца была тяжелая рука, наших задниц он не жалел.

– Ну и что из того? – пожал плечами Бич. – Прошло столько времени с тех пор, я столько повидал и сделал, что сейчас и не вспомнить, с чего началось мое бродяжничество.

– Ты и сейчас не хочешь порвать с этим.

– Разве можно отдать собственную душу? – проговорил он.

Рено лишь коротко и крепко обнял брата.

– Пошли, – сказал Рено после паузы. – Ева уже наверняка волнуется и гадает, что тут происходит между нами. Конечно, тут ей вкус изменил, но что поделаешь: она беспокоится о тебе почти так же, как и обо мне.

Губы Бича тронула еле заметная улыбка.

– Вряд ли… А вот я питаю к ней очень теплые чувства. Она веселая и мужественная. Эти качества я ценю в каждом, а особенно в женщине… Ева – настоящий клад. Вот не знаю только, что она нашла в тебе.

Рено рассмеялся и хлопнул Бича по плечу. Широким шагом, бок о бок братья зашагали к дому. Подойдя к

Задней двери, Бич с сомнением посмотрел сначала на свои ботинки, затем на ботинки Рено.

– Что смущает? – поинтересовался Рено.

– В некоторых странах ты оскорбишь хозяина и хозяйку, если в своей обуви переступишь порог их дома, – объяснил Бич. – Особенно если эта обувь грязная, а дом чистый.

– Видно, Ева бывала в подобных странах, – усмехнулся Рено. – Она держит для меня возле двери пару мокасин на смену.

В улыбке Рено можно было одновременно заметить иронию и удивление. Он испытывал явное удовлетворение от сознания того, что Ева с удовольствием ведет хозяйство.

– А как же быть с моими ботинками? – спросил Бич.

– Ева что-нибудь придумает. Она охраняет этот дом, как тигрица единственного детеныша.

– Ее можно понять… Сирота, она всегда мечтала о собственном доме.

Рено и Бич вымыли руки в умывальнике, который Рено соорудил за домом. Приготовленная для них вода была теплой и пахла сиренью.

Бич тут же вспомнил запах мяты, который у него ассоциировался с Шеннон, и установившийся ритуал, когда она протягивала ему полотенце и внимательно осматривала лицо, ища остатки пены.

«Перестань думать о бесподобных голубых глазах и неподражаемой улыбке этой женщины, – приказал себе Бич. – Делай то, что ты должен делать. Потолкуй с Рено. Добудь золото. И побыстрее убирайся вон».

Впрочем, Бич туг же усомнился в правильности этих мыслей.

– Вы что-то замешкались! – В дверях появилась улыбающаяся Ева. – Дайте же мне наконец обнять вас, да я поспешу к бисквитам, пока они не успели сгореть.

Улыбаясь, Рено вытер руки о чистое полотенце и раскрыл объятия. Ева шагнула в кольцо его рук и прижалась к мужу.

– Все в порядке? – шепнула она ему в самое ухо.

– Нам, во всяком случае, беспокоиться не о чем.

– Он почувствовал, что Ева с облегчением вздохнула.

– Я уже чую, что бисквиты горят, – вкрадчивым голосом произнес Бич.

Рено отпустил Еву, которая тут же повернулась к Бичу и протянула к нему руки.

– С бисквитами все в порядке, я горю желанием обнять самого любимого после мужа мужчину.

Бич нагнулся, сгреб ее огромными ручищами и притянул к себе.

Рено смотрел на них со снисходительной улыбкой. Он знал, что между его женой и братом сложились своеобразные и доверительные отношения, когда они оба рисковали жизнью, чтобы вызволить его, Рено, из завала в старинном испанском руднике.

Дружески похлопав Еву по спине, Бич опустил ее на пол.

– Проходите и садитесь за стол, – широко улыбаясь, распорядилась Ева. – Я слышу, как урчит у вас в желудках. Я накрою на стол, пока вы смените обувь. Если хочешь, можешь повесить свой кнут на одну из этих вешалок… А можешь с ним и обедать. Шляпы можно оставить здесь же.

Рено и Бич обменялись выразительными веселыми взглядами, увидев пару сандалий рядом с мокасинами Рено. Но ни у кого из них не было и в мыслях подшучивать над Евой за стремление внести элементы цивилизации в этот крохотный уголок Запада. Скорее всего мужчин даже радовал этот необременительный и трогательный ритуал, грело душу исходящее от этой золотоволосой женщины тепло. Это было именно то, что отличает родной дом от казенного.

Во время обеда Бич рассказал Рено и Еве, чем он занимался все то время, когда несколько месяцев назад они виделись в последний раз. Когда разговор зашел о долине Эго и Холлер-Крике, он упомянул о Калпепперах.

Даже не зная подробностей, Ева из скупого рассказа Бича поняла, что произошло в лавке Мэрфи. Еще до встречи с Рено она бывала в подобных местечках и знала тамошние нравы. Она могла представить, что за типы были эти Калпепперы.

Ева не могла понять лишь одного: почему вдова Молчаливого Джона осталась на ранчо Блэков, а не приехала с Бичом.

– А почему ты не взял с собой миссис Смит? – простодушно спросила она.

– Миссис Смит?

Ева встретилась с непонимающим взглядом Бича и пояснила:

– Женщину, которую ты привез из долины Эго на ранчо Блэков, – пояснила Ева, как это делают, когда что-то втолковывают отставшему в развитии ребенку. – Женщину, которую оскорбили Калпепперы… Женщину, которую ты защитил своим беспощадным кнутом.

– Ах, вот что… Ты имеешь в виду Шеннон.

– Господи, ну конечно же! – засмеялась Ева. – Или ты опять весь в мыслях о дальних странах?

К удивлению Евы, на скулах Бича выступили пунцовые пятна.

– Просто я не воспринимаю Шеннон как миссис Смит, – коротко ответил Бич.

Ева смежила веки, прикрыв глаза, в которых блеснула неожиданная догадка. У нее родилось желание взглянуть на Рено, узнать, что думает муж о Биче и женщине, которая то ли была, то ли не была вдовой и которую Бич не был намерен воспринимать как чью-то жену.

– Ясно, – пробормотала Ева. – Видимо, Шеннон очень устала от путешествия из долины Эго и не

– смогла приехать сюда?

– Я оставил ее у Вилли и Кэла. Я надеялся, что Шеннон понравится жить у них и помогать Вилли.

– Это было бы просто здорово! – восхитилась Ева. – Виллоу как раз собиралась нанять девушку для…

– Не в качестве наемной прислуги, – грубовато перебил ее Бич, – а чтобы она была ей чем-то вроде сестры или незамужней тетки.

Ева предпочла прокашляться, чтобы не объяснять Бичу ту очевидную истину, что вдова не может быть ничьей незамужней теткой. Она слишком хорошо знала Моранов, и холодный блеск в глазах Бича явился для нее вполне достаточным предостережением. Ясно, что Бич оказался между молотом и наковальней, и не может уже как прежде в любой момент сорваться с места и двинуться в путь.

А без этого он себя не мыслит.

Неугомонный вечный странник.

Половину сердца Ева тут же отдала Бичу с его страданиями, вторую половину – Шеннон, ибо у Евы возникли подозрения, что Шеннон полюбила человека, который не готов ее полюбить. До боли знакомая ситуация, в такой же была сама Ева. Но в конце концов Рено полюбил ее.

Будет ли финал столь благополучным и для Шеннон?

Она еще раз посмотрела на крупного, светловолосого мужчину с ясными, по-осеннему холодными глазами. Бич способен быть нежным и любящим, но помогай Бог тому, кто попытается его удержать, когда его позовет в дорогу дальний солнечный восход.

– Семейное окружение, комната, пансион и деньги на мелкие расходы, – пояснил Бич. – И главное – безопасность… В этом вся соль.

Искоса взглянув на Рено, Ева сделала вывод, что ее муж удивлен, чтобы не сказать озадачен, словами и поведением брата. Впрочем, на его лице можно было прочесть также искреннее желание помочь Бичу.

Бич поджал губы. В толковании Евы перспективы, нарисованные Бичом, выглядели малопривлекательными для кого угодно, тем более для молодой женщины, как Шеннон.

Возникла неловкая пауза.

– Если Шеннон хотя бы наполовину столь привлекательна, как ты ее обрисовал, – тщательно подбирая слова, прервала паузу Ева, – то тебе не придется слишком долго проявлять о ней заботу. Найдется добрый человек, который предоставит ей не только комнату, пансион и деньги на мелкие расходы.

Бич резко поднял голову. Он прищурил глаза, которые превратились в узенькие серые щелки.

– Он даст ей свое имя, подарит ей детей и построит для нее дом, – спокойно сказала Ева. – Ей не придется жить лишь на то, что дается из милости. У нее появится собственный дом, любимый муж и дети, которых она будет растить, от и найдет она себе безопасность и приют.

«Нет!»

Бич и не заметил, что это энергичное «нет» он произнес вслух, когда представил, что у Шеннон будет ребенок от другого мужчины. Он сжал угол стола с такой силой, что у него побелели суставы пальцев. Казалось бы, что ему за дело до Шеннон и другого мужчины?

И все же он не мог с этим смириться.

Ева вопросительно подняла брови.

– Ей не придется выходить за кого-то замуж и заводить детей, чтобы быть в безопасности, – упрямо сказал Бич. – Ей нужно лишь…

Он замолк.

– Я так понимаю, что она не намерена выходить замуж за тебя? – нейтральным тоном спросила Ева.

– Дело не в Шеннон, – выдавил Бич. – Дело во мне.

– Душа моя, – мягко сказал Рено. – Для Шеннон не в радость выйти замуж за Бича. С таким же успехом она могла бы обвенчаться с ветром.

– Она знает об этом? – спросила Ева.

– Знает, – однозначно ответил Бич. – Она сказала, что никогда не выйдет замуж за человека, который больше, чем ее, любит солнечные восходы в неведомых странах.

– Разумная женщина, – заметила Ева.

– Упрямая женщина! – огрызнулся Бич. – Она не желает покинуть высокогорье, а там жить одинокой женщине небезопасно.

– А почему она не хочет уйти оттуда?

– Потому что не желает есть чужой хлеб.

– Очень разумная женщина, – повторила Ева.

– Чертовски упрямая женщина! – рявкнул Бич. – Я не могу оставить ее на растерзание золотоискателям и прочим мерзавцам! И не могу оставаться при ней и ждать, когда она поумнеет!

– Понятно, – протянула Ева, и в этом слове прозвучали и сочувствие, и сомнение, и легкая ирония.

– Единственный выход – найти золото на этих злосчастных участках, купить ей дом в Денвере или где-нибудь еще, чтобы я знал, что она будет в безопасности.

– И, конечно, не замужем? – саркастически предположила Ева.

Ответом ей, как она и ожидала, был гневный блеск его глаз.

– Бич, ради Бога, объясни! Если ты не хочешь жениться на Шеннон, то почему тебя так волнует предположение, что какой-нибудь другой мужчина…

Она почувствовала, что Рено наступил ей под столом на ногу, и оборвала фразу.

– Бич понимает, что ведет себя неразумно, – вступил в разговор Рено. – Поэтому он так и раздражается. Если он хочет подраться, я к его услугам.

– О мужчины! – пробормотала себе под нос Ева.

Вздохнув, решила попробовать зайти с другой стороны.

– Почему бы тебе не поделиться с ней золотом из испанского рудника? – спросила Ева. – Ведь ты едва прикоснулся к нему.

– А ты бы на ее месте приняла его? – опережая Бича, обратился к Еве Рено.

– Нет. Но я любила человека, который был без ума от золота.

– Она вовсе меня не любит! – запальчиво перебил его Бич.

– Это она сама говорит? – поинтересовалась Ева. – Или ты надеешься, что это так?

– Она не видела в жизни никого, кроме престарелого охотника со зловещей репутацией, неотесанной отшельницы по имени Чероки, да еще нескольких хамоватых золотоискателей, поведение которых мало чем отличается от поведения самцов-оленей во время течки, – аргументировал свою мысль Бич. – Конечно, при таком окружении первый же мужчина, который обращается с ней как обыкновенный порядочный человек, кажется ей каким-то особенным.

– Другими словами, она любит тебя, – подытожила Ева. – Ты же не любишь Шеннон, ты просто печешься о ее безопасности. Она не желает быть наемной прислугой у кого бы то ни было. Ты не хочешь, чтобы она жила одна в долине Эго и не хочешь, чтобы кто-либо женился на ней, в том числе и ты сам. По этой причине ты решил нарыть достаточное количество золота на ее золотоносных участках, чтобы избавиться от угрызений совести, когда снова отправишься бродить по свету. Я правильно все изложила?

Веки Бича еле заметно дрогнули. Рено попробовал урезонить жену:

– Ева…

– Если бы ты была мужчиной, – начал Бич, стараясь говорить как можно более будничным тоном.

– Если бы я была мужчиной, ты бы ответил мне с помощью кулаков, – сказала Ева. – Вот для этого Господь Бог и создал женщин: чтобы мужчины думали так же хорошо, как они умеют драться.

По выражению лица Бича можно было понять, что он предпочел бы второе.

Ева встала, подошла к сидевшему с постной физиономией Бичу и провела рукой по густым светло-русым волосам, которые были совсем непохожи на волосы мужа.

– Я люблю тебя, Бич, – тихо проговорила Ева. – Тебя, Калеба и Виллоу, Вулфа. и Джесси. Ты член моей семьи, которой у меня не было в детстве и о которой я всегда мечтала… Позлись на меня, если это тебе поможет. Но пойми, что я очень хочу помочь тебе. У меня сердце кровью обливается сейчас, когда я вижу, какой ты несчастный.

Бич зажмурился, чувствуя, как задрожали у него руки. Он с силой сжал края стола, затем постепенно ослабил пальцы, открыл глаза и посмотрел на Еву. На лице его появилась улыбка, но она показалась Еве такой печальной, что к ее глазам подступили слезы.

– Ты совсем как Вилли, – тихо сказал Бич. – Как лучик солнечного света. Я не могу долго на тебя злиться.

Ева дотронулась рукой до щеки Бича и тоже улыбнулась.

– Что влечет тебя в столь любимые тобой далекие страны?

– Это трудно выразить словами…

– А ты попробуй.

Бич провел пальцами по шевелюре, затем дотронулся до витков кнута на своем плече. Этот жест, а также прищуренные глаза и появившаяся складка у рта выдали его волнение.

– Это потрясает, – сказал он наконец.

– Что именно? – не унималась Ева. – Новая страна? Новые языки? Новые города? Или новые женщины?

Насупившись, Бич стал рассеянно перебирать витки кнута.

– Дело не в женщинах, – заговорил после паузы Бич. – Да, есть очень даже симпатичные, это верно. Иногда очень экзотичные и чертовски пикантные. Но Шеннон мне милее любой из девчонок, которых я видел за морями. Такая красота, как у нее, не приедается. Чем больше я смотрю на нее, тем красивее она кажется.

Черные брови у Рено поползли вверх, тем не менее он не проронил ни слова. Если бы он сейчас сказал, что то же самое он испытывает к Еве, это лишь еще больше разволновало бы Бича.

– Языки – это действительно страшно интересно, – помолчав, добавил Бич. – Конечно, в китайском языке сам черт ногу сломит. А вот португальский – совсем другое дело. Потомки португальцев осели во многих отдаленных портах, и с английским и португальским языком можно вполне хорошо себя чувствовать во многих странах Азии, особенно если не удаляться от портов и моря. – Португальский и испанский хоть и отличаются, но имеют немало сходства. Просто нужно понять как по-разному произносить похожие друг на друга слова. С испанским можно объездить Южную Америку и Мексику.

Рено спокойно слушал, как брат пытается разобраться в причинах своей страсти к странствиям.

Ева стояла рядом с Бичом, время от времени касаясь его плеча, побуждая его выговориться и тем самым облегчить душу.

– А города… – начал было Бич и внезапно замолк. Некоторое время он рассеянно перебирал витки хлыста.

– А города… – повторила Ева слова Бича, подталкивая его к продолжению разговора.

Бич еле заметно шевельнул запястьем. Хлыст упал на пол и по-змеиному зашевелился.

– Вначале меня манили в первую очередь города, – возобновил рассказ Бич. – Я прямо-таки не мог на них насмотреться. В каждом городе – оригинальные дома и кварталы, экзотические лица, новые запахи, незнакомые звуки, непривычная пища… Что-то из виденного было хорошим, что-то, наоборот, ужасным, но всегда отличалось от того, что мне было знакомо раньше.

Рено кивнул, демонстрируя всем своим видом, что ему очень интересно.

Ева выжидательно молчала.

– Правда, – продолжал Бич, – с течением времени все эти различия поражали меня все меньше… Но об этом я как-то не задумывался вплоть до этой минуты.

Хлыст его замер, но через минуту снова зазмеился и зашелестел, словно помогая Бичу размышлять.

– А что касается этой страны, – продолжал Бич, – какое разнообразие! Эти равнины, реки… И горы, – совсем разные, совсем непохожие.

– Да, – подхватил Рено. – Я пришел сюда, потому что территория Колорадо – самая живописная и ни с чем не сравнимая страна. Не говоря уже о том, что здесь золота пруд пруди, надо лишь руку приложить.

– А у тебя есть любимое место, – поинтересовалась Ева, – куда бы ты хотел вернуться?

– Я никогда не возвращался на одно и то же место.

– Получается, что ты пока не нашел того, что ищешь? – просто спросила Ева.

Бич собрался было ответить, но промолчал.

Он поднялся и вышел из дома. Вслед за ним по полу, а затем по траве с шелестом змеились витки кнута.

– Что он собирается делать, как ты думаешь? – обратилась Ева к Рено.

– То же самое, что делал всегда, – ответил Рено.

– Странствовать?

– Да.

– Бедная Шеннон!

– Бедный Бич! Во всяком случае, счастливым его не назовешь.

– Это его выбор. Шеннон не вынуждала его к этому.

– Похоже, ты готова все время вдалбливать эту мысль в его упрямую голову.

– Мне хватает одного твердолобого.

– Ты имеешь в виду меня?

Ева бегло улыбнулась, подошла к Рено и взъерошила пальцами его черные как смоль волосы.

– Кого же еще!

Рено притянул к себе Еву и усадил на колени. Некоторое время на кухне слышались звуки поцелуев, высказанные шепотом мольбы и данные шепотом обещания удовлетворить все просьбы, когда оба окажутся одни на просторной кровати.

Когда Бич наконец вернулся в дом, кнут аккуратно лежал у него на плече. В возобновившемся разговоре никто не поминал ни о Шеннон, ни о страсти Бича к путешествиям. Бич позволил говорить только о золоте – где найдено, как найдено, как его добывать. Рено внимательно слушал, пока Бич рассказывал об участке, на котором работал. Разговор затянулся за полночь.

На рассвете тишину нарушил стук копыт. Кто-то на полном скаку приближался к дому.

Буквально через несколько секунд Бич выскочил из задней двери, держа в руке ружье. Он едва успел застегнуть брюки, зато кнут, как и положено, находился у него на плече. У распахнутого окна, прищурив глаза, вглядывался вдаль Рено. Рядом с ним с дробовиком в руках стояла Ева.

Лошадей было две. Лишь на одной из них восседал всадник. Рено без затруднений узнал возмутителей тишины. Подобного гнедого красавца арабской породы с ослепительно белыми чулками и поднятым, словно красное знамя, хвостом, ни у кого, кроме как у Виллоу, быть не могло.

– Это Измаил! – воскликнул Рено. – А на нем Вулф.

Рено подал сигнал свистом, которому научился еще в детстве. Бич появился из-за угла и бросился приветствовать Вулфа. Он тут же отметил про себя, что лошади основательно взмылены, и понял, что Вулф без остановки скакал поочередно то на одном, то на другом жеребце. Второй рысак был высок, длинноног и поджар и соединял в себе красоту скаковой лошади с выносливостью мустанга.

– Что-нибудь случилось? – спросили Бич и Рено, когда Вулф спешился.

– Кэл прискакал ко мне, привел с собой Измаила, передал повод и сказал, чтобы я немедленно разы-

Скал Бича. После этого во весь опор помчался назад к Виллоу.

Бич впился глазами в смуглое лицо Вулфа, встретившись с пронзительным взглядом индиговых глаз.

– Ты разыскал меня, – сказал Бич. – Теперь выкладывай.

– У тебя есть женщина по имени Шеннон? – спросил Вулф.

Бич ошеломленно молчал.

– Хорошо, скажу по-другому, – не без сарказма проговорил Вулф. – Если тебе известна женщина по имени Шеннон, то знай, что она больше не у Виллоу и Кэла.

– Что? Где она?!

Вулф сорвал с головы шляпу, пригладил ладонью прямые черные волосы и снова надел ее. Бич напряженно ждал. Вулф, казалось, физически ощутил напряженность друга.

– Калеб сказал только то, что путь ее лег на север и что он не может сейчас бросить Виллоу и сопровождать Шеннон, – пояснил Вулф. – И еще он добавил, что Шеннон не заблудилась, она знает, куда едет.

Хотя ругательства, которыми облегчил свою душу Бич, были все сплошь на языках незнакомых, все понимали, что в эту минуту он произносил слова отнюдь не благонравные.

Он бросился к конюшне, продолжая на чем свет стоит ругаться.

– Сделай остановку у нас! – крикнул ему вслед Вулф. – Джесси даст тебе еще одну лошадь в дополнение к твоей.

Бич сунул ружье в футляр, сдернул уздечку и седло с полки и понесся к стреноженным лошадям, которые паслись в сотне футов от конюшни на берегу реки.

Рено посмотрел на Вулфа:

– Ты едешь с нами?

– Вам нужно дополнительное ружье? – напрямик спросил Вулф.

– Вряд ли.

– В таком случае я останусь с Джесси, – широко улыбнулся Вулф, и суровость тут же сошла с его лица. – Вот уже неделю как она стала отказываться от завтраков.

На лице Рено затеплилась ответная улыбка.

– Поздравляю! А вообще как она переносит это и чувствует себя?

– Отлично. После того как она увидела рождение Этана, страхов у нее сильно поубавилось. У меня теперь задача – не позволять ей слишком много танцевать от радости.

Бич вскочил на Шугарфута, и кентером направился к дому.

– Где я найду тебя? – спросил Рено.

– У ручья Аваланш.

– У какой развилки?

– Восточной.

Бич сдавил пятками бока мерина и галопом помчался вперед.