Текст книги "Порочный наследник"

Глава седьмая

Сент-Джеймс!

Надеюсь, тебе понравится наша маленькая игра. Ты должен был понять, когда закончил последний раунд, отправив меня за решетку, что это еще не конец. Это было слишком легко. Но схватка между нами никогда не закончится. Бросив меня в тюрьму, ты только прервал нашу забаву. И теперь игра продолжилась. Этот ход – мой, и я выбрал прекрасную пешку. Думаю, ты ее знаешь.

Ее зовут леди Изабель Фэрлин. Я уверен, ты помнишь ее отца. Я – точно. Было интересно наблюдать за тобой и его дочерью на террасе прошлой ночью. Ты влюбился в нее, не так ли? Это должно сделать нашу игру как минимум интересной для меня. Знает ли ее семья о твоем интересе к ней? Как же будет неприятно, ай-я-яй… Они не могут этого одобрить. Ты должен знать, что джентльмены, подобные нам, не получают таких девушек. Не так ли?

Как ты, наверное, уже понял, я намерен приударить за леди Изабель. Она красивая девушка, и ее общество довольно сносно. Уже некоторое время она считает, что я ее тайный поклонник. Как я так ловко провернул это и сделал, чтобы ты ничего не узнал, а? На самом деле все было просто. Я отправил ей цветы и украшение, и она рассказала мне свои секреты – все свои секреты. Эта девушка находится на стратегически важной клетке на нашей игровой доске, и я не мог этого не заметить.

Уже того факта, что она дочь Фэрлина, было достаточно, но, когда я увидел, как ты смотришь на нее, я понял, что просто обязан сделать это. Конечно, она не имеет ни малейшего представления о нашем сражении, но все равно будет весело поиграть с ней, пока ты наблюдаешь. Ты, Фэллон Сент-Джеймс, великий защитник всей земли, не сможешь сделать ровным счетом ничего, чтобы остановить меня. Я же буду знать о любой твоей попытке. Как и у тебя, у меня теперь везде есть глаза и уши. Ты можешь догадаться, где? Насколько близко к дому? Я бы предупредил тебя, чтобы ты был осторожен с тем, что говоришь, но ты и так всегда был молчаливым.

Ты не можешь не понимать, насколько совершенен мой ход. Позволь мне уточнить. Если ты предупредишь ее остерегаться меня, она умрет. Если ты предупредишь ее отца о моих планах на нее, она умрет. И ты будешь иметь возможность наблюдать, как я уничтожаю прекрасную дочь Фэрлина и его самого одним ходом всего одной ценной пешки. Надеюсь, ты не слишком увлекся ею.

Удачи! Она тебе понадобится.

РГ.

Письмо, которое Фэллон почти выучил наизусть, выпало из его онемевших пальцев и упало на колени. Он не мог больше смотреть на эти слова, но также не мог и отвести глаз от письма. Экипаж остановился, но еще какое-то время он сидел неподвижно.

Фэллон думал, что принял правильное решение вчера вечером, когда разрешил Изабель поискать счастья с джентльменом, который готов вступить в брак. Он имел в виду то, что сказал ей, а именно: что она заслуживает этого. Вчера вечером он увидел, как она примеряет мужчин, словно туфли. Все было так, как и должно быть, кроме того, что он непозволительно сильно хотел поговорить с ней немного дольше, услышать ее смех, увидеть, как ее глаза загораются от какой-то идеи. Он убедил себя, что она должна двигаться вперед сама, подальше от него. Но в нем зародилось чувство смутного беспокойства и не покидало его всю ночь.

Он отогнал его, зная, что чувство это иррационально. Однако сегодня утром… Сегодня утром все оказалось совсем по-другому. Он сглотнул и уставился на слова на бумаге. Если он кого-нибудь предупредит, она умрет? Всегда есть ответный ход, который можно сделать. Всегда. И пока он не понял, каким должен быть этот ход, он будет следовать за Изабель… везде.

* * *

Ярко освещенный музей был не тем местом, где Фэллон надеялся найти Грейплинга, но именно там этот человек был сегодня днем. Неспешно прогуливался. Изучал картины. И самое ужасное, за что Фэллону захотелось тут же его убить, – это его внимание к леди Изабель Фэрлин. Единственное, чего не хватало в сцене, разыгравшейся перед ним, – проклятых танцев и смеха. Есть ли такие слова, которые он мог бы сказать в определенный момент, чтобы остановить происходящее? Фэллон знал, что Изабель не станет слушать, когда разговор зайдет о ее мечтах и романтике, – она никогда не слушала. А сейчас это прекрасное качество эксплуатировал худший из мужчин. Вчера вечером Фэллон не должен был оставлять ее одну на том балу.

Грейплинг назвал ее своей пешкой. Но что именно он задумал? Какую пытку он приготовил для Изабель? Фэллон должен что-то сделать, чтобы остановить это, но он не может рисковать жизнью Изабель. Вопросы без ответов лихорадочно пульсировали в его мозгу, болезненно отдаваясь в голове.

Фэллон шагнул за высокую мраморную статую, ожидая, когда Изабель и Грейплинг пройдут мимо. Эти льняные волосы – результат работы кипящего щелочного раствора? Он резко выдохнул, поняв, как далеко зашел Грейплинг, чтобы избежать поимки. Фэллон должен был предупредить своих людей об изменениях в облике Грейплинга. И он не мог не отметить еще один недостаток в большом списке просчетов, который уже сложил в уме. Вся эта ситуация произошла по его, Фэллона, вине.

Кровь кипела от осознания того, что этот злодей, человек, совершивший убийство и кражу, находился так близко к Фэллону, в прямом и переносном смысле. Прогуливаясь по музею, беседуя с Изабель, он выглядел так, будто его не заботит внешний мир.

Его Изабель! Конечно, она не была его, Фэллона, Изабель. Но, черт подери, она была ближе ему, чем этому проклятому Грейплингу!

– Так вот где вы проводите дни, – произнес Грейплинг, с широкой улыбкой глядя на Изабель. Слишком широкой. – Да, это место вам подходит. Мне всегда нравились места, в которых нет городской пыли и где могут прогуливаться добропорядочные граждане… и ценить искусство, конечно же.

Ха! Забавно для человека, который радовался любой возможности замарать руки. Фэллон переместился так, чтобы можно было продолжать следить за их разговором, не будучи замеченным.

– Я не думала о чистоте в музее как о выгоде добровольной работы здесь, но в штате есть горничные, – ответила Изабель, когда они углубились дальше, в лабиринт комнат на втором этаже музея.

– Зданию таких размеров требуется довольно внушительный штат работников. Кто еще работает на этом этаже вместе с вами?

Фэллон кивнул пожилому джентльмену, который прошел мимо него, но, поймав его любопытный взгляд, был вынужден уйти оттуда. Проскользнув на противоположную сторону комнаты, он прижался к стене рядом с открытой дверью, прислушиваясь ко всему, что мог пропустить.

– Зависит от времени. По утрам здесь тихо, а после обеда я помогаю мистеру Джасперу, библиотекарю. Еще есть хороший человек, который ремонтирует сломанные рамы в мастерской – она в задней части здания. Он иногда делает мне чай и рассказывает истории о своей семье.

– Им очень повезло, что у них в помощницах состоит такая великодушная и бескорыстная леди, – заметил Грейплинг. Фэллон явственно представил, как тошнотворно улыбался негодяй, говоря это. Он еле сдержался, чтобы не выпрыгнуть из укрытия и не сбить с лица этого человека фальшь. Бескорыстная! Грейплинга не интересуют благотворительные начинания. И никогда не интересовали. Что он задумал, кроме того, чтобы понасмехаться над Фэллоном и его близостью к Изабель? Еще одно убийство? Но в письме он использовал слово «уничтожить», а не «убить». Скандал с участием Изабель? Возможно. Но что за скандал? И когда? Чтобы защитить Изабель, Фэллон должен был понять преступный замысел этого человека.

– Я охотно согласилась быть здесь добровольцем. Мне повезло, что я могу проводить время среди такой красоты, – ответила Изабель. Ее голос теперь звучал ближе, будто они рассматривали картину по ту сторону стены.

– Ваша красота превосходит все эти картины.

Фэллон закрыл глаза и заставил себя оставаться неподвижным. Это был наихудший способ получения информации. Постоянно возникали моменты, когда ему становилось трудно заставить себя не ворваться туда с кулаками. Но информация может иметь не меньшую ценность, чем захваченный враг с расквашенным носом. Часто даже большую. Фэллон знал это, но, когда Грейплинг, как он чувствовал, плотоядно смотрел на Изабель по другую сторону стены, ему было сложно устоять на месте.

– О, благодарю, – услышал он ее восторженный голос. Вероятно, при этом она порозовела и улыбнулась. Фэллон с силой выдохнул.

– Для меня большая честь, что вы провели для меня экскурсию.

– Мы оба любим искусство, – ответила Изабель. – Экскурсия – это самое малое, что я могу сделать.

Фэллон покачал головой. Разумеется, Грейплинг убедил ее, что он в восторге от размещенных здесь картин; он пытался ее использовать. Он же был Реджинальд чертов Грейплинг! Который всех использовал. Но сейчас ничего нельзя поделать. Все, что Фэллон мог предпринять, – это слушать и ждать, не прозвучит ли что-нибудь важное, что может пролить свет на замысел Грейплинга.

– Как долго эта коллекция будет здесь?

– До конца сезона, а затем вернется в наш дом. По крайней мере, на какое-то время, – ответила Изабель, и ее голос стал удаляться – они с Грейплингом уходили от открытой двери, за которой стоял Фэллон.

– Она принадлежит вашему отцу? – спросил Грейплинг, отчего Фэллон напрягся и стал прислушиваться еще внимательнее. Необходимо сменить укрытие, чтобы подобраться поближе.

– Пока да. Вообще-то, он ее хранитель.

– В каком смысле?

Фэллон высунул голову из-за угла и заглянул в соседнюю комнату – там была выставка древней керамики. Рывком бросившись туда, он остановился за высокой витриной с чашами и кувшинами разных размеров. Теперь он мог немного видеть их, рассматривающих произведения искусства.

– Это была коллекция моего дедушки, – рассказывала Изабель. – Когда сестра выйдет замуж, коллекцию выставят в ее доме как часть приданого. Всю, кроме вот этой картины. – Она указала на большое полотно на стене, изображавшее замок на склоне холма. – А пока она здесь, чтобы все в Лондоне могли насладиться ею.

– Только одна картина предназначена для вашего приданого? Кажется, это не совсем справедливо. Ваша семья поступает с вами нечестно.

– Это главное полотно в коллекции, – прервала его Изабель, и в ее голосе явственно слышался восторг от картины, на которой была изображена далекая страна. – Я не возражаю против того, чтобы получить только ее. Все равно это моя любимая.

– Но все же…

– Они были внесены в каталог и поделены, когда я была еще ребенком, – стала разъяснять Изабель. – Тогда у отца не было титула. Это все, что он мог нам дать, чтобы мы удачно вышли замуж.

Но все меняется. Неожиданно отец получил наследство, а затем в доме моего деда случился пожар. Бóльшая часть моей половины коллекции была уничтожена. Но это только усиливает мое восхищение тем, что осталось. Эти картины сохранились. Мне особенно нравится необыкновенная красота вот этой.

Обстоятельства детства Изабель были хорошо знакомы Фэллону: многим младшим детям в семьях аристократов приходилось преодолевать сложные обстоятельства. Последние несколько лет своей жизни он потратил на то, чтобы его люди могли обеспечить стабильную жизнь для своих семей. Без наследства и с социальной неспособностью работать в торговле у таких джентльменов, как отец Изабель, выбор был невелик. Фэллон на все смотрел сквозь призму деятельности Общества запасных наследников.

Его все сильнее наполняла решимость обезвредить Грейплинга и прекратить игру, которую тот затеял в городе. Хватит наблюдать, именно этого ублюдок и хочет! Этот человек целиком и полностью состоит из лжи. Ничто из того, что Грейплинг сегодня сказал Изабель, не поможет Фэллону избавиться от него навсегда.

Фэллон пошевелился, и керамический экспонат задребезжал на витрине.

– Да, выживать бывает весьма нелегко, – согласился Грейплинг, и взгляд его метнулся туда, где, прячась за керамикой, стоял Фэллон, который только что обнаружил свое присутствие.

Сент-Джеймс выпрямился во весь рост, сосредоточившись на Грейплинге. Враг был так близко! Фэллон мог схватить его сейчас и положить конец этой сумасшедшей погоне по всему Лондону. Но мысль, что Изабель в опасности, не давала его рукам действовать. Однако нигде в правилах Грейплинга к этой игре он не сказал, что Фэллон должен облегчить ему победу, и Фэллон подошел ближе. К счастью, Изабель стояла к нему спиной, иначе она бы увидела грозный блеск в его глазах – ее пиратская фантазия ожила!

– А вам тоже пришлось преодолевать превратности судьбы? – спросила она Грейплинга. – Может быть, внушающий ужас противник или битва не на жизнь, а на смерть?

– Да, Грейплинг, – добавил Фэллон, – у тебя есть внушающий ужас противник, пока ты тут играешь в невинные салонные игры.

– Сент-Джеймс! – воскликнула Изабель и повернулась к нему, чтобы поздороваться. Ее глаза были широко раскрыты от удивления. – Что вы здесь делаете? Вы знакомы друг с другом? Я не знала…

Фэллон подошел еще ближе под предлогом поздороваться с Изабель, но на самом деле для того, чтобы, если дело примет серьезный оборот, увести ее подальше от опасности. Он вежливо кивнул ей.

– Я был тут недалеко и подумал, что неплохо было бы предпринять приятную прогулку и насладиться искусством, как сделал мой старый друг мистер Грейплинг.

– Вы? Прогулка по музею? – с улыбкой спросила Изабель.

– Разумеется. – Он снова смотрел на Грейплинга. – Но я прервал вас. Кажется, мистер Грейплинг собирался рассказать вам о проблемах своей нелегкой жизни.

– У меня нет проблем.

Повисла напряженная тишина, и Фэллону это напомнило выражение глаз противника на рассвете за миг до того, как пистолеты вытащены из кобуры.

– Нет? Как странно. Когда мы виделись последний раз, мне показалось, что у тебя не совсем все благополучно.

Фэллон прекрасно помнил тот день. Безрадостность ситуации. Ощущение предательства оттого, что один из его людей выступил против него. Облегчение, когда его отправили за решетку.

– Это было довольно давно, Сент-Джеймс, – сказал Грейплинг с поддельной непринужденностью в голосе, но глаза выдавали его.

– Что ж, для некоторых это не так уж и долго, – ответил Фэллон.

Изабель издала нервный смешок, явно почувствовав что-то неладное в том, что сейчас происходило между ее знакомыми.

– Кто-нибудь из вас видел выставку с равнин Африки? – попыталась она разрядить ситуацию. – Очень необычная.

– Мистер Грейплинг специализируется в иной области. Ему нравятся выставки оружия, особенно ножей… Во всяком случае, это то, что я слышал.

– Тебя, как всегда, неправильно проинформировали, Сент-Джеймс. Откуда же ты получаешь информацию? Она ошибочна.

– Вот как? – задумчиво произнес Фэллон. – Прошло довольно много времени с тех пор, когда мы беседовали последний раз. Где же ты был, друг, и что привело тебя в город после столь длительного отсутствия?

– Это Лондон. Ты знаешь, я просто не в силах долго оставаться без его очарования.

Очарование. Фэллон слышал, как раньше этот человек такими словами описывал женщину, всего лишь за несколько дней до того, как она узнала слишком много о его планах. И он убил ее. Сегодня, по прошествии четырех лет, было слишком поздно, чтобы успеть спасти жизнь той женщины, но еще можно спасти Изабель.

– Ах, этот город очарователен, я всегда говорила! – улыбнулась девушка и всплеснула руками.

Это движение было таким чистым воплощением счастья, что заставило Грейплинга выглядеть намного угрюмее в сравнении с ней. Он не заслуживал того, чтобы быть рядом с этой девушкой. Тем не менее он был рядом, как будто здесь его место. Эта мысль мгновенно вызвала гнев Фэллона на поверхность. Грейплинг не обратит свой грязный взгляд на Изабель, пока Фэллон находится рядом. Он не допустит этого.

– Мне очень нравится жизнь этого города, и днем, и ночью, – добавила она, не понимая причину возникшего напряжения.

– Мне тоже, леди Изабель, – пробормотал Фэллон.

Он не позволит этому человеку навредить кому-либо из его знакомых, особенно Изабель и ее семье. Он не позволит этому человеку посеять хаос в городе, который был для Фэллона домом. И он не будет стоять здесь больше ни минуты, наблюдая, как рот его визави растягивается в ухмылке! В тот момент Сент-Джеймс, всегда осознававший свои действия и продумывающий все на пять шагов вперед, не думал. Он резко качнулся вперед…

…и достал Грейплинга кулаком в челюсть таким мощным ударом, которым гордился бы даже Эйтон. Грейплинг отшатнулся назад, в его глазах шок смешался с болью.

Изабель ахнула за спиной.

– Нет! – вскрикнула она. – Что вы делаете? Пожалуйста, прекратите. Я не… Я не могу…

– У него есть опасения насчет моего пребывания здесь с вами, миледи, – сказал Грейплинг и повернулся к Фэллону с насмешливым выражением в глазах. – Так ты ревнивый? Интересно.

– Ревнивый? – Изабель удивилась этому больше, чем самому удару в челюсть. – Вы все неправильно поняли, мы всего лишь друзья.

– Прошу прощения, миледи, но…

Слова, которые Фэллон собирался сказать, оборвались, когда кто-то схватил его за плечо и оттащил назад.

Грейплинг наблюдал, его покрасневшие губы скривились от удовольствия, когда он задумчиво произнес:

– Рискованная ситуация. Я буду наблюдать, как и ты.

– Вы взяли его, это он! Я видел, как он крадется по залу, и понял, что он задумал что-то неладное, – выпалил человек, стоящий у двери в соседнюю комнату.

Тот пожилой джентльмен, с которым Сент-Джеймс столкнулся раньше, должно быть, предупредил кого-то внизу. Фэллон взглянул на огромного лакея, который оттаскивал его от Грейплинга.

– Пустите меня! – приказал он, наблюдая, как Грейплинг быстро отходит к противоположной двери, оставив Изабель одну после быстрого прощания. Неужели он снова упустит его? Эта игра с Изабель, этот блеск в его глазах… Фэллон не мог допустить, чтобы все это продолжалось. Он не мог позволить ему уйти. Не сейчас! Фэллон вывернул лакею локоть, отчего тот охнул, но не отпустил его, а каблуки его сапог только чиркнули по деревянному полу.

– Отпустите его! – вскрикнула Изабель, стоящая рядом, нанося лакею удары по руке, которые, конечно же, не возымели никакого действия. – Это какое-то недоразумение, ведь правда, мистер Сент-Джеймс?

– Сент-Джеймс? Это мистер Сент-Джеймс? – Лакей тут же поставил его на ноги, и сюртук Фэллона вернулся в нормальное положение на плечах. – Ужасно извиняюсь, сэр, Я не хотел проявить неуважения. Недоразумение… Больше не повторится…

Но было уже слишком поздно. Ущерб нанесен, Грейплинг скрылся.

Глава восьмая

Дорогая леди Изабель!

Я знаю, что мои слова бледны по сравнению со строками таких великих произведений, как история о Тристане и Изольде, но тем не менее я должен написать Вам. Те немногие часы, которые я провел в Вашем обществе, – ценный подарок. Спасибо, что согласились увидеться снова после моего быстрого ухода из музея на прошлой неделе. Наше время, проведенное в парке во вторник, останется в моем сердце навсегда. Сияние Вашей улыбки в тот день соперничало с солнцем. В следующий раз, надеюсь, смогу проводить Вас домой. Примите мои извинения за неотложное дело, которое заставило меня уйти именно тогда, когда мы должны были вернуться к Вашей семье. Надеюсь, что вскоре такие вещи не будут мешать нам проводить время вместе. До тех пор мы должны держаться за те мгновения, которые у нас есть. Я буду оберегать все мысли о Вас от посторонних.

Искренне Ваш,

мистер Реджинальд Грейплинг.

Изабель не следовало приезжать сюда, тем более одной. Но в это время в музее было тихо, а г-н Грейплинг был прав: спокойствие и тишина посреди художественных работ были именно тем, что ей сегодня нужно.

Она выскользнула из дому посреди хаоса цветочных композиций и приготовлений к свадебному приему в большой день Виктории. Сама Виктория закрылась в своей спальне вместе с матерью и всеми свободными горничными. Но это и хорошо, потому что у Виктории после объявления о ее помолвке не было ничего, кроме колких замечаний для Изабель. В их последнем разговоре Изабель утешила сестру, отметив, какое прекрасное у нее свадебное платье. Ей потребовалось немало сил, чтобы сказать такой комплимент, но еще больше – чтобы не задушить сестру буквально через мгновение, когда Виктория в шутку предложила свое платье ей. Тяжело вздыхая, Изабель вышла сегодня из дому, никем не замеченная.

До венчания Виктории оставалось чуть больше часа. Вся семья, без сомнения, еще суетилась и выкрикивала слугам приказы, а Изабель была здесь. Тишина музея окутывала ее со всех сторон, как единственное укрытие во время бури. Музей находится всего в нескольких минутах ходьбы от церкви. Она встретит всех там, спокойная после времени, проведенного здесь в одиночестве, и этот день пойдет своим чередом без всяких проблем.

Ее сестра скоро войдет в эту церковь как леди Виктория Фэрлин, а выйдет из нее как леди Хардеуэй. Изабель проглотила комок в горле и сосредоточилась на картине перед собой. Ничто из событий последних дней уже не имело значения, она решила двигаться дальше. Мистер Грейплинг на какое-то время отвлек ее от проблем. Возможно, что-нибудь у них и получится, учитывая время, которое она провела с ним. Хотя Изабель еще не планировала их свадьбу, покамест он был лишь прекрасным средством отвлечься, почти таким же, как она представляла в своих мечтах. Да, Виктория проведет всю жизнь, слушая радостный смех лорда Хардеуэя. Но у Изабель тоже все будет хорошо, и даже лучше.

Даже если Сент-Джеймс не любит Грейплинга настолько, что дошел до того, чтобы ударить его, мистер Грейплинг знает ее лучше и понимает, насколько ей необходимо провести это утро в созерцании музейных картин. Его письма доказали, насколько он заботится о ней и о том, что ей действительно необходимо именно сейчас. Вспомнив вчерашнюю встречу в саду, она улыбнулась: выскользнуть из дому, чтобы встретиться с ним среди роз… этого было достаточно, чтобы своими глазами увидеть, насколько он искренний, что бы ни думал о нем Сент-Джеймс. Мистер Грейплинг настоял, чтобы она приехала сегодня сюда, и его совет оказался просто идеальным решением. Художественные произведения в музее и правда принесли ей успокоение в этот неспокойный день. Он в самом деле очень добрый джентльмен.

Может ли Сент-Джеймс действительно ревновать из-за того времени, которое она проводит с мистером Грейплингом? Наверняка нет. Но это хоть как-то объясняло бы, почему он придирался к такому приятному человеку. Сент-Джеймс тоже поймет все со временем: в такие периоды, как этот, Изабель нуждается в поддержке и надежде. Как ей повезло, что она нашла своего тайного поклонника перед свадьбой Виктории, иначе она была бы морально опустошена гораздо более, чем теперь.

Улыбаясь картинам, она двинулась по коридору к своей любимой. Прогулка мимо произведений искусства из коллекции дедушки напомнила ей, что день превратится в ночь, времена года сменят друг друга, а здесь, на сцене, изображенной красками, ни одна деталь не изменится. На картины можно положиться. Может быть, они не кажутся другим такими уж незыблемыми явлениями, но для нее они были воплощением надежности – прекрасными сценами спокойствия.

Она внимательно рассматривала, как художник создал волны в океане. Даже ветер на этом полотне оставался неподвижным, ничто не могло продолжать движение или начаться заново. Даже корабль с поднятой кормой на волне оставался неподвижным навечно, чтобы любой мог наблюдать эту сцену с благоговением. Это остановленное мгновение длилось бы намного дольше, если бы за картинами хорошо ухаживали, – и она готова была посвятить такой задаче свои дни.

К следующей картине Изабель подходила, уже чувствуя себя лучше. У нее есть эти прекрасные работы, за которыми нужен регулярный уход. У нее есть джентльмен, который настолько внимателен к ее душевному состоянию в день свадьбы ее сестры, и дружеские отношения, которые она ценит. У нее есть много таких людей: Розелин, Эванджелина, а теперь и Сент-Джеймс. Она улыбнулась портрету молодой девушки, стоящей рядом с миской с фруктами. Изабель переживет сегодняшний день без проблем.

Скоро нужно будет идти. Она не может просто так пропустить свадьбу своей сестры, гуляя по верхним комнатам Британского музея. Никто не поймет причин этого.

Подойдя ближе к своей любимой картине в коллекции, той, на которой изображен замок, одиноко стоящий на склоне холма, она улыбнулась. Она часто сожалела, что не может там жить…

И вдруг – удар!

Кто-то сбил ее с ног, ударив сбоку по голове, и звук удара гулким эхом отдался в ее голове. Ослепляющая, резкая, раскалывающая голову на куски, заглушающая все остальное боль. Комната поплыла у нее перед глазами, и все почернело.

Колени подкосились, и она начала падать… падать… падать…

Последнее, что она запомнила, – замок, гордо стоящий на фоне неба, призывая ее войти внутрь и остаться в его стенах навсегда.