Текст книги "Путь наемника"

Глава I

Городок показался ей смутно знакомым. Впрочем, большинство подобных поселений мало чем отличались друг от друга. Лишь дойдя до главного перекрестка с постоялым двором, Пакс поняла, что действительно бывала здесь раньше. Она помнила этот мощеный двор, широкую дверь и яркую вывеску «Веселый парень». У нее перехватило дыхание. Перекресток был намного оживленнее, чем в тот раз, когда она была здесь впервые. Люди входили и выходили с постоялого двора и расходились в разные стороны по дорогам. Из раскрытых окон таверны до нее донесся взрыв хохота. Пакс вздрогнула. Ее могли узнать даже в той одежде, которую она носила теперь. Она вспомнила о деньгах, лежавших в ее кошельке, о еде, которую она могла бы купить, но ни за что на свете она бы не решилась войти в заведение Джоса Хеббинфорда и заказать себе обед. Не пошла бы она и в другую таверну, как не стала бы покупать еду где-нибудь в частном доме. Весьма вероятная перспектива быть узнанной пугала ее гораздо больше, чем предстоявший голодный вечер.

Пакс замотала головой, из последних сил сдерживая слезы. Ведь когда-то она скакала по этим улицам, останавливалась на этих постоялых дворах и повсюду, в каждой компании у нее были друзья и приятели.

– Эй, а кто это у нас тут такой грустный? Пакс вздрогнула, оглянулась и увидела позади себя патруль городских стражников. Начальник патруля с улыбкой глядел ей в глаза. Его лицо показалось ей знакомым.

– Эй, подруга! Как должностное лицо, я не могу допустить, чтоб по моему городу ходили в одиночестве такие грустные девчонки. Давай посидим где-нибудь за кружкой эля, поболтаем. Глядишь, настроение исправится.

Страх еще сильнее сжал сердце Пакс.

– Нет, благодарю вас. Ни в коем случае. Я просто задумалась…

Офицер прищурился:

– Ты чего-то боишься. Что-нибудь случилось? Этот город – вполне безопасное место. Я тебе это говорю с полным знанием дела. Как-никак я сам отвечаю здесь за порядок. Может быть, я могу чем-то помочь тебе? Скажи, в чем дело?

Пакс попыталась обойти патруль, сделав шаг в сторону Северной дороги.

– Нет-нет, мне ничего не нужно. У меня все хорошо. Офицер шагнул ей навстречу и взял за руку.

– А мне так не кажется. Ты мне кого-то напоминаешь. Смотри, не пришлось бы мне отконвоировать тебя к своему капитану. Выглядишь ты что-то уж очень подозрительно. А кстати, в городе кто-нибудь может за тебя поручиться? Где ты собиралась остановиться? Зачем приехала сюда? На ярмарку?

На миг Пакс чуть не лишилась сознания. Перед ее внутренним взором пронеслись имена и лица: маршал Кедфер, Хеббинфорд, капитан Фелис, господин Сеннет. Ни за что на свете она не стала бы просить их стать своими поручителями. Ведь они знали ее как настоящего воина, ветерана когорты герцога Пелана. Она уехала из этих мест в Фин-Пенир, и все ждали, что она вернется маршалом или будет посвящена в рыцари. Даже если бы эти люди узнали ее – в чем она изрядно сомневалась, – на нее обрушилось бы их презрение или сочувствие. Патрульный крепко держал ее за руку, и Пакс дрожала, как пойманный кролик. Начальник патруля уже потащил ее в сторону городской комендатуры, но тут в ее памяти всплыл другой образ: тихая роща, кристально чистое озеро и мудрое доброе лицо киакдана.

– Я… я шла в священную рощу, – хрипло произнесла она. – Я хотела увидеть киакдана.

Начальник патруля остановился, но не выпустил ее руку из своей.

– Неужели? Так прямо туда и шла? А ты хоть знаешь, как зовут нашего киакдана?

– Оукхеллоу, – ответила Пакс.

– И ты собиралась там остаться?

– Да. Наверное. Я хочу его о многом расспросить. За этим я сюда и пришла.

Произнося эти слова, Пакс осознала, что говорит абсолютную правду.

– Ну что ж, если у тебя дело к киакдану… Кстати, ты сказала, что идешь в его священную рощу? А ты знаешь, в какой она стороне?

Роща начиналась в сотне шагов от окраины города. Пакс кивнула головой в ту сторону.

– Ну ладно, по крайней мере, это тебе известно. Надеюсь, по дороге с тобой ничего не случится. И учти: не вздумай шататься по городу ночью. Если я тебя увижу, отведу на гауптвахту. Пусть с тобой капитан разбирается. Кстати, ночью вокруг города патрулирование ведется усиленное.

Патрульные проводили Пакс до входа в священную рощу, отмеченного белыми камнями между двух деревьев.

– Ты точно решила – тебе сюда? – спросил один из них. Пакс кивнула:

– Да. Благодарю вас.

Она развернулась и зашагала по узкой тропинке, которая, извиваясь, бежала между деревьями.

В роще стояла тишина. Сквозь листья пробивался солнечный свет. Из города сюда не долетало ни звука, хотя до него было рукой подать. Где-то неподалеку запела птица. Ее короткая рулада из трех нот звонко разнеслась по окрестностям. Пакс перестала дрожать, но в тот же миг за ближайшим кустом послышалось какое-то шебуршание. Пакс охватила паника. Когда перед ней на тропинку выскочил кролик, она чуть не разрыдалась от облегчения.

Пакс шла все дальше вглубь рощи. Где-то высоко наверху над ее головой шелестели листья, дул ветер, но здесь было тихо. Под одним из деревьев она услышала неясный гул. Присмотревшись, Пакс увидела пчел, деловито кружившихся над мелкими желтыми цветами. Наконец до нее донеслось знакомое журчание: родник, бивший у дома киакдана, был уже близко. А вот и знакомая поляна. Здесь ничего не изменилось с тех пор, как Пакс впервые побывала в священной роще. Приземистый, крытый корой дом был заперт и, судя по всему, пуст. Ничто вокруг не шевелилось, если не считать струйки воды, звонко разбивавшейся о каменное ложе.

С минуту Пакс постояла в лучах солнца, глядя на воду. Она думала о том, как слова лжи, сказанные городским стражникам лишь для того, чтобы избавиться от их общества, обернулись правдой. К сожалению, ждать помощи от обитателя лесной хижины ей не приходилось. Ни одному из киакданов не было дела до того, что она потеряла. Киакданы вообще не слишком-то жаловали воинов. Тем не менее придется ей остаться здесь – по крайней мере до вечера. Возвращаться в город было нельзя. Пакс подумала, что ей следовало бы пересечь рощу и скрыться в безлюдных холмах. Она вздохнула. Как же она устала от необходимости постоянно бежать и прятаться от всех тех, кто знал ее раньше. Но встретиться с ними лицом к лицу она тоже не могла. «Скорей бы конец», – подумала она.

Пакс развязала заплечный мешок и вынула оттуда завернутые в тряпочку монеты – неприкосновенный запас, который выдала ей на дорогу Верховный Маршал. К этим деньгам она добавила медяки и две большие серебряные монеты из кошелька, висевшего у нее на поясе. Получилась аккуратная стопка. Много это или мало? Достаточно, чтобы скромно прожить месяц. Или один раз как следует покутить, угощая друзей в хорошей таверне. Чуть заметно усмехнувшись, Пакс высыпала монеты в чашу для подношений. Металлические кругляши со звоном скатились на дно. Пакс заглянула в мешок, прикидывая, нет ли у нее с собой еще чего-нибудь ценного. Ничего особенного: зимний плащ, запасная рубашка, запасные ремешки с пряжками для сапог… Да, оставалось еще кольцо, которое подарил ей герцог Пелан в тот день, когда она уезжала из Фин-Пенира. «Передашь мне это кольцо или принесешь его, если тебе понадобится моя помощь» – так он напутствовал Пакс, вручая свой подарок. Пакс внимательно смотрела на кольцо. Ей бы очень не хотелось, чтобы его нашли при ней, когда… Усилием воли она отбросила эту мысль и опустила кольцо в чашу рядом с монетами. Посмотрев на рюкзак, она решила оставить его здесь же. Киакдан найдет, кому отдать плащ и рубашку. Прикрыв деньги рюкзаком, она пошла прочь, думая о том, где спрятаться до наступления темноты. Скорее всего, стоит углубиться еще дальше в рощу, чтобы сократить себе путь.

Только в этот момент Пакс обнаружила, что все это время с другого конца поляны, стоя возле угла дома, за ней наблюдал киакдан. Его лицо было скрыто тенью от низко надвинутого на глаза капюшона. Пакс окаменела от неожиданности, лишь сердце бешено забилось у нее в груди. Заглушая журчание источника, по поляне разнесся негромкий, но отчетливый голос колдуна:

– Ты желала поговорить с киакданом? Пакс бил озноб, но в то же время пот, как в самую невыносимую жару, ручьем стекал у нее по спине.

– Господин, я… я пришла лишь за тем, чтобы сделать подношение.

Киакдан подошел поближе. Его одеяние почти сливалось с красками леса: плащ колдуна был темно-зеленого цвета с коричневыми пятнами не правильной формы.

– Понятно, – сказал он. – Большинство из тех, кто делает подношения, хотят получить что-нибудь взамен: совет, лекарство, исцеление от болезни. А тебе, значит, ничего не нужно?

Пакс прекрасно помнила его голос: глубокий, сильный, со множеством обертонов. Судя по всему, он немалую часть жизни провел в обществе эльфов. Теперь, когда он подошел ближе, Пакс заметила, что его глаза пристально следят за нею.

– Вы совершенно правы, – сказала она, отводя взгляд. – Мне ничего не нужно.

Втайне она еще надеялась, что киакдан не узнает ее, отпустит, не утомляя излишними расспросами.

– Я могу расценивать твое подношение как некую благодарность, не правда ли? Видимо, ты получила какой-то дар и, будучи признательна, готова разделить со мной свое имущество? Впрочем, как я погляжу, о том, чтобы разделить, речь не идет. Ты отдала мне все до последнего медяка. Не желаешь сказать почему?

– Нет, – выдавила из себя Пакс, всем телом ощущая, что колдун подходит все ближе и ближе.

– Ну-ну. А я вот тут слышал, что некто, очень похожий на тебя, сказал патрульным, будто хочет поговорить со мной, задать мне кое-какие вопросы. И что же теперь? Я обнаруживаю тебя в своей роще, ты складываешь в мою чашу все свои вещи и деньги – всё, вплоть до запасной рубашки, – и при этом у тебя нет ко мне никаких вопросов.

Пакс молчала. Дрожа всем телом, она наблюдала, как зелено-коричневая тень подходит к ней вплотную. Киакдан тем временем продолжал говорить:

– Если у тебя нет вопросов, то они есть у меня. Посмотри мне в глаза.

Не успела прозвучать эта команда, как Пакс почти против своей воли поглядела в лицо колдуну. В ее глазах стояли слезы.

– Как же, как же. Если память мне не изменяет, ты уже заглядывала ко мне однажды. Не понимаю только, почему ты отказываешься от моей помощи, – Паксенаррион, если я не ошибаюсь?

У Пакс перехватило дыхание, горло сжало, словно невидимой рукой. Слезы заструились по щекам. Она попыталась отвернуться, но сильная ладонь колдуна схватила ее за подбородок и удерживала так, что она не могла отвести взгляд от лица киакдана.

– Я смотрю, с тобой много чего произошло с тех пор, как мы виделись в последний раз. Сдается мне, что, кем бы ты теперь ни стала, лгать тебя жизнь так и не научила. Итак, Паксенаррион, ты спросишь меня о том, о чем собиралась спросить, и еще раз выслушаешь мои советы.

– Нет-нет, не надо, – с трудом ответила Пакс. – Вы ничего не сможете сделать. Просто дайте мне уйти…

– Я ничего не смогу сделать? Извини, девочка, но позволь мне самому судить о том, что я могу и чего не могу. А насчет того, чтобы отпустить тебя, – так куда это ты собралась без вещей и денег?

– Мне все равно. Пойду на восток или на юг, в холмы. Это неважно.

– Там, в холмах, и без того полно скелетов. Нет уж, никуда я тебя не отпущу, пока ты мне не расскажешь о том, что тебя мучает. Иди за мной.

Словно в забытьи, Пакс последовала за киакданом к его дому. Даже не удивившись, она заметила, как дверь сама открылась в тот момент, когда киакдан приблизился к ней. Он наклонился, чтобы не удариться головой о низкую притолоку, и зашел внутрь. Вслед за ним, так же пригнувшись, в помещение вошла и Пакс. Они оказались в большой, вытянутой в длину комнате с прохладным земляным полом. В стене напротив двери были прорублены окна, к которым вплотную подступали деревья. С потолочных балок свисали пучки пахучих трав. В одном из углов комнаты беззубой пастью разверзся пустой, давно не топленный очаг. Возле окон стояли два стола: один – заваленный какими-то свитками, другой совершенно пустой. К нему была придвинута скамья.

– Иди сюда, – сказал киакдан, – садись. Я принесу тебе чего-нибудь попить.

Пакс безвольно опустилась на скамью, а колдун взял глиняный кувшин и налил ей кружку воды. Она хлебнула и почувствовала, что вода имеет какой-то острый специфический привкус.

– Это листья мяты, – сказал киакдан, – да гвоздика – самая малость. И вот еще, держи. – С этими словами он снял с потолочной балки сетку с большой головкой сыра. Отрезав изрядный кусок, он протянул его Пакс. – Перед серьезным разговором всегда следует хотя бы немного перекусить.

Пакс казалось, что кусок не полезет ей в горло, но сыр оказался таким вкусным и мягким, что она сама не заметила, как проглотила его. Киакдан налил ей вторую кружку ароматной воды и достал откуда-то большую краюшку аппетитно пахнущего свежего хлеба.

Магистр Оукхеллоу сидел во главе стола, откинув капюшон и жуя хлеб с сыром. Пакс внимательно посмотрела на него. Все то же загорелое, обветренное лицо, кустистые темные брови, длинные густые волосы, на затылке перехваченные в пучок витым шнурком цвета коры. Он глядел куда-то за окно, слегка нахмурившись. Пакс посмотрела в ту же сторону. На стволе ближайшего к дому дерева устроилась черно-белая птица, которая, поразмыслив над чем-то, начала усиленно долбить кору. Дробь звонко разнеслась по лесу, словно ударили в небольшой барабанчик. «И как у нее голова-то не расколется», – подумала Пакс. Ей не раз доводилось слышать в лесу этот звук, но откуда он берется, она и понятия не имела. Кусочки коры посыпались вниз из-под острого клюва.

– Это дятел, – сказал киакдан, отвечая на ее невысказанный вопрос. – Он находит под корой вредных насекомых и съедает их. Не будь дятлов, деревья давно были бы уничтожены этими крохотными паразитами.

Пакс чувствовала, как ее мышцы одна за другой расслабляются.

– А он… они… этих птиц – их много? Киакдан улыбнулся:

– Да. В основном они такие – черно-белые с красными шапочками. Но бывают и буровато-коричневые, и серые. Одни большие, другие поменьше. Есть те, что отмечены желтой полоской, а не красной шапочкой.

– Как же им удается долбить дерево с такой силой? Магистр пожал плечами:

– Так уж они устроены. Жизнь приспособила их для этого. Животные, следуя своему предназначению, вряд ли смогут навредить себе. Вот скажи мне: как лошади умудряются скакать по камням на своих крохотных копытах? Ну, я имею в виду – копыта ведь маленькие по сравнению с размером и весом лошади.

С этими словами он снова налил себе и Пакс ароматной воды. Пакс взяла со стола еще один кусок хлеба.

– А еще я слышала в роще, когда только входила сюда, как пела другая птица. Ее песенка была короткой: три ноты, одна выше другой. – Тут Пакс попыталась просвистеть услышанный сигнал.

– Понятно, – кивнул киакдан. – Это пересмешник. Веселая птичка, но очень пугливая. Перышки у нее сверху коричневые, а на брюшке серые с черными пятнышками. Она питается комарами и мухами. А яйца у нее зеленые, в темно-коричневую крапинку.

– А я думала, что большинство птиц, не считая орлов и ворон—падальщиц, едят семена.

– Некоторые действительно питаются семенами – большинство воробьиных, например. Но есть птички, которые любят хлебные крошки. Вот смотри.

Он взял кусок хлеба и раскрошил его на широком подоконнике, затем вынул откуда-то из складок плаща тоненькую деревянную дудочку и подул в нее. Раздалась легкая мелодичная трель. Пакс увидела, как между веток ближайшего дерева замелькали крылышки, и на подоконник тотчас же опустились пять небольших птичек. Пакс замерла. Три птицы были одинаковые – зелененькие, с желтыми грудками, одна коричневая, а еще одна – огненно-красная с черными крыльями. Клюя крошки, они перескакивали с места на место и опасливо поглядывали на Пакс, сверкая бусинками глаз. Когда крошки кончились, киакдан взмахнул рукой и птицы разлетелись. Девушка перевела дыхание.

– Какие они красивые! Мне никогда не доводилось видеть таких красивых птиц, особенно такую, как та – оранжевая с черным.

– Согласен. И ты согласись с тем, что видела еще далеко не все в этом мире. Так почему же ты так запросто решила покинуть его?

Этот вопрос снова вогнал Пакс в оцепенение и заставил ссутулиться. Она услышала, как киакдан вздохнул, затем встал и отодвинул табуретку от стола.

– Побудь здесь, пока я не вернусь, – строго сказал он.

Пакс, не поднимая головы, слышала, как магистр прошагал по комнате, подошел к двери и вышел за порог. Дверь сама с легким стуком захлопнулась за ним. У нее в голове мелькнула мысль выбраться через окно, но солнце уже начало опускаться, и роща выглядела мрачной и непроходимой. Дятел улетел, и теперь его стук доносился откуда-то издалека. Пакс отложила недоеденный хлеб и огляделась. Комната словно потемнела. Пакс задумалась, не придется ли ей провести здесь одной всю ночь. Спать в этом помещении можно было только на полу – никакой мебели, кроме двух столов, тут не было. Откуда-то из леса донесся странный, незнакомый крик. Пакс вздрогнула. Она вспомнила, что, по слухам, ночами киакдан превращается в огромного медведя.

Как открылась дверь, она не слышала – просто в какой-то момент колдун оказался рядом с нею.

– Пойдем, поможешь мне принести дров, – сказал он, и Пакс послушно вышла за порог, где лежала большая груда хвороста. Пакс обратила внимание, что солнце уже село за верхушки деревьев. Впрочем, тут ей стало не до наблюдений за природой: пришлось помогать киакдану ломать хворост и затаскивать его в дом. Затем колдун зажег свечи и, выйдя вновь за порог, вернулся с громадным свертком. Под несколькими слоями плотной материи в нем оказался большой глиняный горшок на специальной подставке, в которой несколько все еще тлевших углей поддерживали тепло. По всей комнате поплыл аромат тушеного мяса, грибов и лука. У Пакс непроизвольно потекли слюнки.

– У самого Хеббинфорда брал, – гордо сказал киакдан, расставляя миски на столе. – Лучшая похлебка во всем городе. А уж что касается жареных грибов, так ты, по-моему, всегда была большой любительницей этого блюда. Давай-ка садись и принимайся за еду, пока не остыла.

– Я не хочу есть, – уныло ответила Пакс.

– Вот чушь! Видела бы ты себя, когда я приподнял крышку. Твое тело лучше разберется, нужна ему пища или нет, если уж у тебя ум за разум зашел.

Пакс медленно, словно нехотя, опустила ложку в миску с жареными грибами. Не успела она даже осознать, что происходит, как с грибами было покончено. А вскоре подошла к концу и густая мясная похлебка. Пакс опомнилась, только обнаружив, что вытирает куском хлеба дно миски. Ее желудок довольно урчал. Пакс уже и вспомнить не могла, когда она ела так много и с таким удовольствием. Оторвав взгляд от миски, она заметила, что магистр Оукхеллоу внимательно смотрит на нее.

– Теперь десерт, – строго, словно приказывая, сказал он. – Сливовый пирог или яблочный?

– Яблочный, – не задумываясь, ответила Пакс и с не меньшим усердием, чем прежде, принялась за пирог. Доев сладкое, она взяла со стола оставшийся кусок хлеба и быстро сжевала его. Только теперь она ощутила настоящую сытость. Более того, ее тотчас же стало клонить в сон.

Киакдан доел пирог и, вытерев рот салфеткой, сказал:

– Вот так-то оно лучше. А теперь, я думаю, ты будешь не прочь помыться и привести себя в порядок. Давай я тебе покажу, где у меня тут умывальня.

Киакдан слегка надавил на кусок стены у очага, и та немного отъехала в сторону. Открылся узкий коридорчик с парой дверей по обеим сторонам. За одной из них скрывалась небольшая лесенка, спустившись по которой, Пакс оказалась в выложенной камнями темной комнатушке, вдоль одной из стен которой бежал по каменному желобу ручеек. Колдун внес в помещение несколько свечей и сказал:

– Увы, вода только холодная. Здесь лежит мыльный корень, а вот тебе полотенце. Если захочешь переодеться – тут на крючке висит что-то вроде платья.

На вешалке у дверей действительно висел темно-коричневый балахон.

– Ну все, я пошел. Теперь умывайся, – сказал киакдан. – Когда закончишь, иди обратно в комнату. Можешь делать все, что хочешь, только ни в коем случае не выходи из дому. Все ясно?

– Так точно, – по-военному ответила Пакс.

– Вот и хорошо. – Киакдан развернулся, поднялся по лесенке и скрылся в коридоре, освещая себе путь свечкой.

В маленькой комнате было сыро и холодно, но при этом абсолютно чисто и пахло здесь лишь свежей водой и землей. Пакс вымыла руки, ополоснула лицо, а затем с опаской выглянула за дверь и, убедившись, что в коридоре никого нет, сбросила с себя одежду. Она так давно не переодевалась и толком не мылась, что на теле запеклась короста из грязи и пота. Пакс, поеживаясь от холода, тем не менее с удовольствием намылилась и, встав на дно каменного желоба, стала обливаться ледяной водой. Когда купание было закончено, она дрожала от холода, у нее стучали зубы, но энергичное растирание чистым полотенцем быстро согрело ее. Посмотрев на свою одежду, она даже пожалела, что отдала в качестве подношения запасную рубашку. Уж на что грязной была она сама, но одежда была еще грязнее. Поколебавшись, она все же сняла с крючка оставленное ей платье и надела его. Ткань оказалась мягкой и теплой. Затем Пакс с сомнением поглядела на оставшуюся на полу одежду. «Подтирать ее сейчас?» – мелькнуло у нее в голове. Но от этого решения пришлось отказаться. Чтобы отстирать такую грязь, потребовалась бы горячая вода и что-нибудь вроде таза. Пакс сгребла одежду в кучу, надела сапоги на босу ногу и, пройдя по лестнице и коридору, вернулась в большую комнату.

Перед тем как уйти, киакдан зажег еще несколько свечей, и теперь приятный теплый свет заливал все помещение. Ставни были закрыты, что немало порадовало Пакс. Она села за стол и приготовилась ждать, когда же вернется хозяин. Потом задумалась о том, где бы ей пришлось провести эту ночь, не забрось ее судьба в этот дом: скорее всего, она ушла бы в холмы, и вряд ли дожила бы до рассвета. Она поежилась и ощутила приятное теплое прикосновение чистой ткани к телу. Как же это здорово – чистая одежда, вода, мыло, хорошая еда! «Интересно, – подумала Пакс, – почему я ни разу… Ведь хотя бы жареных грибов-то могла бы себе купить». Потом ее мысли побежали в другом направлении. Она задумалась о том, где сейчас мог быть киакдан и на какие деньги он купил такой вкусный обед. Не на те ли, что она оставила в чаше? А еще больше ее занимало, что он собирается делать дальше. Пакс сама себе удивилась, обратив внимание, что размышляет о таком непонятном и странном человеке, не испытывая ни малейшего страха.

Так, сидя за столом, она и не заметила, как уснула. Когда вернулся киакдан, Пакс не услышала. Проснувшись, она обнаружила, что лежит, завернутая в одеяло, на полу у стены, неподалеку от очага. Ставни были раскрыты, и в окна пробивался солнечный свет. Пакс чувствовала себя совершенно выспавшейся и отдохнувшей. В животе у нее урчало: организм явно требовал пищи. Она скинула одеяло, встала, и в этот момент в дом вошел колдун.

– Пора завтракать, – сообщил он прямо с порога.

В руках он держал какой-то котелок, на крышке которого лежал большой кусок сотового меда. Пакс непроизвольно по-собачьи облизнулась. Быстро свернув и аккуратно сложив у стены одеяло, она подошла к столу, на котором уже лежали сыр, хлеб и мед.

– Такого меда ты еще не пробовала, – заявил киакдан. – Это яблоневый – ранний весенний мед, его никогда не бывает много. – Внимательно посмотрев Пакс в лицо, он улыбнулся:

– Ты, похоже, отлично выспалась.

Пакс впервые за долгое время улыбнулась в ответ:

– Да… Благодарю вас. Я действительно хорошо отдохнула.

– Давай-давай, садись за стол, – сказал он, наливая в кружку из кувшина козье молоко. – Добавь в молоко меду – увидишь, как будет вкусно.

Пакс отломила кусочек сот и бросила в молоко. Действительно, получился ароматный и вкусный напиток. Киакдан тем временем нарезал сыр и протянул несколько кусков Пакс. Сделав бутерброд, он полил его медом. Пакс последовала его примеру и стала уписывать завтрак за обе щеки. Через открытое окно в комнату влетели несколько пчел и уселись на остатки сот.

– Ну уж нет, сестрички, – сказал киакдан, – это нам и самим пригодится. – Он издал какой-то звук, похожий на пчелиное жужжание, и пчелы немедленно вылетели в окно. Пакс изумленно посмотрела на колдуна, а он лишь улыбнулся ей в ответ.

– Вы действительно умеете разговаривать с пчелами? – спросила она.

– Ну, нельзя сказать, чтоб я с ними разговаривал. Это скорее похоже на песню. Пчелы – очень музыкальные создания. Они прекрасно чувствуют ритм, мелодию и, кстати, неплохо танцуют. Ты когда-нибудь видела, как танцует пчелиный рой?

– Пакс покачала головой, про себя прикидывая, не подшучивает ли колдун над нею.

– Честное слово. Я как-нибудь тебе покажу, – заверил он ее.

– А с животными вы умеете разговаривать?

– Киакдан тем и отличается от других людей и колдунов, что умеет говорить с природой: с деревьями, с травой, птицами, животными, пчелами и другими насекомыми. Нужно научиться понимать, что есть что в этом мире и какое место занимает в нем каждое живое существо. Поймешь – сумеешь и общаться с ними. Только научиться этому нелегко и учиться нужно долго. Все живые существа отличаются друг от друга, все говорят на разных языках.

– Есть волшебники, которые тоже умеют разговаривать с животными, – сказала Пакс. Киакдан фыркнул в ответ:

– Волшебники! Это ж совсем другое дело. Понимаешь, любой волшебник хочет обладать большей властью. Если он разговаривает с животным – уверяю тебя, делает он это с какой-то корыстной целью. Мы же, киакданы, учим язык животных, потому что мы любим их – любим такими, какие они есть, какими созданы в этом мире. И если я говорю с совой, которая живет в дупле вон на том дереве, я делаю это не для того, чтобы извлечь для себя какую-то выгоду, а просто потому, что мне этого хочется. Нет, я не буду скрывать, что иногда мы пользуемся этим даром с какой-то конкретной целью. Мы можем попросить животных о чем-то, договориться с ними. Мы знаем их природу, но в то же время мы признаем право каждого живого существа быть таким, каким оно создано, и не пытаемся изменить его. Вот почему наш общий знакомый, маршал Геда, так и не может решить, надежный я для него союзник или во мне есть какая-то червоточина.

Пакс смотрела на киакдана и слушала его. Она понимала, что нечто в его словах имеет непосредственное отношение к ней самой, но думать о чем-то сложном у нее не было сил. Оставалось только ждать, когда он начнет расспрашивать ее.

Колдун встал из-за стола и сказал:

– Ну что ж, твоя одежда постирана и сушится на кустах. Но, боюсь, она еще слишком влажная, а гулять по лесу в этом платье будет не слишком удобно. Дай-ка я подыщу тебе что-нибудь более подходящее. – Он подошел к большой плетеной корзине, стоявшей у стены. – Мне кажется, вот это будет тебе в самый раз. – Он протянул Пакс домотканые брюки с продернутой вместо пояса бечевкой и льняную рубашку. – Переоденешься – выходи, я хочу тебе кое-что показать. – С этими словами колдун вышел за дверь и захлопнул ее за собой.

Пакс поглядела на предложенную ей одежду. Судя по складкам на ткани, она пролежала в корзине очень долго.

Пакс настороженно посмотрела в окно, подошла к очагу, но потайная дверь в коридорчик с умывальником была закрыта. Найти замок ей не удалось. Тогда она, оглядевшись еще раз, присела на пол за столом и, сняв с себя платье, быстро надела брюки и рубашку. Подпоясавшись, она поискала глазами свой кинжал. Он лежал на столе.

Пакс подошла к двери, слегка толкнула ее, и та беззвучно распахнулась. Залитая солнцем поляна казалась пустой. Пакс даже не сразу увидела киакдана, стоявшего неподвижно на вымощенной камнем дорожке. Он махнул ей рукой, и она пошла к нему через лужайку.

– Держись поближе ко мне, – сказал он. – Эта роща – не самое безопасное место для чужаков. Даже опытные следопыты могут заблудиться. Если ты вдруг потеряешься, оставайся на месте. Я сам найду тебя. Пока ты стоишь или сидишь неподвижно – ну, или пока мы с тобой вместе, – тебе не грозит никакая опасность. Может так получиться, что мне придется неожиданно исчезнуть. Надеюсь, этого не потребуется, но все же… В таком случае оставайся там, где стоишь, не уходи далеко. В любом месте этого леса ты найдешь достаточно интересного, за чем стоит понаблюдать до тех пор, пока я не вернусь за тобой.

Колдун двигался между деревьями мягко и бесшумно, как легкий ветерок. Пакс старалась не отставать от него. Время от времени киакдан останавливался, прикасался к какому-нибудь дереву или гладил траву, но при этом молчал. Пакс тоже старалась не нарушать тишины. Солнце все сильнее нагревало воздух, птицы пели все громче, от земли поднимались ароматы прелой листвы и свежей травы. Дышалось легко и свободно. Пакс понятия не имела, в каком месте леса они находятся, но ее это и не слишком волновало. Она начала более внимательно присматриваться к деревьям и кустам, мимо которых они проходили. Вот киакдан прикоснулся к стволу какого-то дерева. Пакс заметила, как между его ладонью и корой проскочило что-то вроде зеленовато-коричневой искры. Время от времени ее внимание притягивали то живописно расположившийся под кустом гриб, то цветущий кустик земляники, то ажурные листья папоротника. Рассматривая очередной цветок, она оглянулась и заметила, что магистр Оукхеллоу неподвижно стоит на месте, наблюдая за нею. Когда их глаза встретились, он одобрительно кивнул.