Текст книги "Любовный поединок"

Оказавшись на лестнице, они устремились вверх, на крышу, и Флинн, толкая Серену под локоть, шептал на бегу:

– Да разве я кому дам в обиду мою дорогушу? Смелее, моя богиня! Я вытащу вас отсюда.

Они остановились на площадке между этажами около окошка, выходившего на задний двор. Внизу хлопали двери и раздавался топот множества ног, словно целой армии была дана команда идти в атаку. Расширенными от ужаса глазами Серена смотрела, как Флинн извлек из какого-то закутка лестницу и с помощью лорда Алистера опустил ее за окно, пока она не ударилась о твердую опору.

– Я полезу первым, – сказал Флинн и вскочил на лестницу, балансируя, как акробат.

– Стойте! – вскричал лорд Алистер. – Если вас поймают вместе со мной, вам не выпутаться. Уходите одни.

Флинн расхохотался, и Серене почудилось, будто происходящее доставляет ему неизъяснимое удовольствие.

– Никто нас не поймает. Как только мы выберемся отсюда, я покажу вам Лондон. Мы спустимся вниз, под землю, в лабиринт из каналов и водостоков, будто специально для нас созданный римлянами.

– Послушай, парень, ведь до пристани отсюда не одна миля.

– Точно. Но до дома Рэйнора рукой подать. Он спрячет нас, он ведь в долгу перед мисс Сереной. Пошли?

Серена ахнула.

– Флинн, предупреждаю тебя, я и близко не подойду к дому Рэйнора, и не вздумай меня уговаривать.

– Прекрасно, – пожал плечами Флинн. – Тогда, может быть, вы скажете мне, что делать?

– Вон они! – раздался крик внизу. Серена похолодела.

–Ну?

– Твоя взяла!

И Серена ухватилась за протянутую ей руку.

Глава 9

Джулиан сидел в кабинете за большим письменным столом с обитым кожей верхом и пробегал глазами письмо, найденное им здесь несколько минут назад. От бумаги исходил сладкий, неприятно раздражавший его запах духов, однако содержание письма вызвало в нем живой интерес. Похоже, что леди Амелия Лоуренс дала своему прежнему любовнику отставку и в доказательство этого приложила ключ от боковой двери ее дома в Уайтхолле. Это означало приглашение, которое Джулиан с превеликим сожалением был вынужден отклонить.

Насвистывая припев из одной непристойной песенки, подхваченной у солдатских костров, он позволил себе немного поразмышлять о даме, написавшей письмо. Нежные изгибы тела, атласная кожа, пламенное, сладострастное сердце – вот какою была леди Амелия, и таких женщин он любил. Мужчины вились вокруг этой дамы, как мухи вокруг меда. Джулиан сознавал, что эта женщина была хищницей, но его это нисколько не волновало. Их прошлая связь была откровенно плотской, и это вполне его устраивало. Прошлая связь, напомнил себе Джулиан. Все в прошлом, и чем скорее дама это поймет, тем лучше будет для обоих.

В его памяти всплыл образ совсем другой женщины. Возникло чувство чего-то холодного и далекого, мучительно недосягаемого. Серена Уорд. Чужая, неприступная, ледяная. Но через миг этот образ разительно изменился: широко распахнутые глаза, обрамленные густыми ресницами, метали голубые искры; сочные, спелые губы требовали поцелуя; вулкан, фейерверк, разрывающийся над головою снаряд, мощный и внезапный раскат летнего грома.

Усилием воли Джулиан заставил себя спуститься с небес на землю. Он сделал все, что мог: он приходил к ней с повинной, пытался исправить беду, которую она, по его мнению, навлекла на свою голову тем возмутительным поступком. И что он получил за все свои унижения? То, что и ожидал. Она облила его грязью, оскорбила и выставила с позором. И даже в последовавшие за их первым разговором недели, когда, поддавшись на уговоры Флинна не отступаться, он старался завоевать ее благосклонность, она сопротивлялась как могла. Ни один здравомыслящий мужчина не станет терпеть подобного обращения. Его совесть чиста. Он должен ее забыть.

Флинн, конечно, не даст ему забыть ее, и Флинн был более настойчив, чем его, Джулиана, совесть. Но ведь Флинна не было в библиотеке, когда Серена решительно и недвусмысленно отвергла его предложение.

Развратник! В нем все вскипало, стоило только вспомнить ее вздернутый нос, когда она бросила ему в лицо это слово. Собственно, слово не было брошено, оно вытекло из ее прелестного ротика, словно капля яда. Распутник! Неправда. Он никогда не выходил за рамки приличий. Разумеется, он не был святым. Он был мужчиной, не то что все эти нарумяненные шепелявые сосунки, которые пляшут перед ней на задних лапках, но не могут совладать с женщиной, даже под страхом смерти. Он смог, и за это ему нет прощения.

Ощутив дрожь в губах, он нахмурился. «Безумие», – сказал он себе и вздохнул. В надежде прогнать соблазнительный образ Серены Уорд хотя бы на несколько минут, он еще раз перелистал документы, которые просматривал, прежде чем прочитать письмо леди Амелии. Все были здесь, все счета и закладные, которые он тайно копил целый год и в которых было заключено все огромное состояние семьи Уордов. По его сведениям, у Уордов не сохранилось ничего, что можно было бы продать или заложить. Ему оставалось лишь подождать несколько месяцев, когда векселя можно будет выставить к оплате, и тогда он сможет делать с сэром Робертом все, что захочет.

Жаль, конечно, что вместе с сэром Робертом окажутся разорены и остальные члены семьи. Жаль. Но избежать этого было невозможно. Сэр Роберт сам развязал эту войну, которая сделалась необратимой, и Джулиан не чувствовал за собою ни малейшей вины, и, когда он строил планы, совесть его молчала. Уорды были взрослыми людьми, способными о себе позаботиться. А вот его семья…

Он сжал ладонями виски, стараясь удержать мысли в должном русле и борясь с воспоминаниями, столь мучительными, что порой лишь добрый глоток бренди приводил его в чувство.

Долго, очень долго сидел он без движения, уставившись в одну точку. Придя в себя, он собрал в стопку счета и закладные, встал и направился к тайнику позади стола. Нащупав рычаг, он повернул его: раздался щелчок, и дверца открылась. Он спрятал бумаги в тайник и со стуком захлопнул дверцу.

Последние несколько минут он сидел, погрузившись в расчеты над своим гроссбухом, изучал колонки цифр, делая пометки касательно долговых расписок, целую пачку которых держал в руке. Игорное дело, как следовало из его учетных книг, приносило огромные прибыли. Игра была для него не более чем делом, приносящим деньги. Сам он отнюдь не был азартен. Он обладал завидным чутьем и мог молниеносно просчитать все шансы и возможные результаты игры. Когда игра складывалась не в его пользу, он умел вовремя остановиться, не надеясь в слепом азарте отыграться. Никогда не терял голову. Чутье и хладнокровие принесли ему такое богатство, что он не знал, что с ним делать.

Чаще всего джентльмены выплачивали проигрыш наличными. Случалось, однако, что наличности не хватало, и тогда Джулиану приходилось изыскивать другие формы обеспечения долга. Так появилась плантация в Южной Каролине, а кроме того, великолепный дом на окраине Лондона и охотничий домик в Шотландии. Изящное столовое серебро, дорогие украшения, чистокровные лошади, доли в выгодных торговых предприятиях – все это Джулиан брал, не испытывая ни малейшего укола совести. Азартные в; игры вошли в плоть и кровь английских аристократов и сделались для них второй натурой. Кроме того, голубки, которых он ощипывал, были вполне оперившимися. Они могли позволить себе столь крупные проигрыши. Ему это было прекрасно известно, ибо комитет по отбору членов его клуба в первую очередь проверял платежеспособность кандидатов.

Стук в дверь прервал размышления Джулиана. Он поднялся и пошел открывать.

В кабинет вошел джентльмен, одетый, как и Джулиан, по последней моде и также без намека на щегольство. Как и Джулиан, он был без шпаги, что безошибочно выдавало его принадлежность к дому. Чего в нем не было, так это элегантной утонченности Джулиана, и поэтому он оставлял впечатление солдата в штатском – кем он, собственно говоря, и был. На волосах не было и следа пудры. Широкое грубое лицо расплылось в улыбке. Это был Дэвид Блэк, больше известный как Блэки. Джулиан вернулся к столу.

– Что священник? – осведомился он. – Прибыл?

– Прибыл, прибыл. Мы сделали все, как ты сказал: обрядили его, и сейчас он у тебя в столовой уписывает самый жирный обед, какой ему и присниться не мог. Послушай-ка, Джулиан, что у тебя на уме?

– Один из наших клиентов пожелал жениться. Правила нашего дома тебе известны: чего бы джентльмену ни захотелось, он должен это получить.

– Но это правило действует только в столовой относительно всяких там помидоров и клубники в самый разгар зимы. Какому дураку приспичило тайно жениться? Разве ж это брак?

Джулиан откинулся в кресле, на его губах бродила усмешка нераскаявшегося грешника.

– А вот тут ты и ошибаешься, Блэки. Нет, я не хочу сказать, что я сторонник тайных браков, Однако это не так уж и плохо. Все зависит от того, чего хотят люди, вступающие в этот брак.

Видя, что Джулиан не расположен откровенничать, Блэки покачал головой.

– Да я, вообще-то, не для того тебя побеспокоил. Там внизу тебя спрашивают какие-то странные посетители.

– Вот как? – небрежно отозвался Джулиан, приводя в порядок бумаги на столе в поисках письма леди Амелии.

– Какая-то молодая дама. Если честно, я поначалу хотел выставить ее за дверь. Платье-то на ней, а волосы-то! – Блэки махнул рукой. – Я было принял ее за девку. Но стоило ей открыть рот, я живо сообразил, что ошибся. Гордячка! – И Блэки покачал головой с видом знатока.

Джулиан, заинтересованный, поднял от бумаг темноволосую голову.

– Продолжай.

– Хоть она и выглядит замарашкой, я не удивлюсь, если она окажется знатной дамой, может быть, даже герцогиней. Я ее, конечно, не мог узнать, на ней маска. Но это еще не все, Джулиан. Очень похоже, что она и еще двое с ней вошли через тайный ход, что поднимается из Биллинговой ямы.

– Серена, – выдохнул Джулиан так тихо, что Блэки не мог расслышать. – И где они сейчас?

– В пурпурной гостиной. Это что же значит, ты с нею знаком?

В глазах Джулиана загорелся недобрый огонек.

– Знаком. Это Серена или Виктория. Одна из двух.

И с этими странными словами Джулиан вышел из кабинета.

Еще никогда в жизни она не испытывала такого унижения, еще никогда не была так напугана, обманута, взбешена. Ей хотелось рвать на себе волосы. Или нет. Ей хотелось вцепиться в волосы Флинну. Разыгрывал из себя купидона. Предатель! И ничто не убедит ее в обратном.

Они еще могли скрыться, если б бежали побыстрее, но теперь было слишком поздно, во всяком случае, Флинн убедил ее в этом. Ей казалось, он мешкает намеренно, позволяя солдатам нагонять их на каждом углу. Ее передернуло, когда она вспомнила об этой ужасной погоне по сточным каналам. И уж совсем не обязательно было являться в дом Рэйнора. Но как она могла возразить? Она совсем не ориентировалась в этом ужасном лабиринте, а Флинн не говорил, что у него на уме, пока они не попали в эту мерзкую сточную яму.

Какое унижение! Флинн сказал, что им придется умолять Рэйнора о помощи и поддержать сочиненную ими историю бегства: что якобы Флинн увидал преследователей, испугался и сбился с пути. И с кем же, интересно знать, она бежит? С Рэйнором, с беззастенчивой наглостью объявил Флинн, надолго лишив ее дара речи.

С Рэйнором! С кем угодно, только не с ним! Лишь страх за лорда Алистера заставил ее пойти на это. Бедный мальчик, он был так перепуган. В довершение всего, оказалось, что он страдает клаустрофобией, и, оказавшись в подземных переходах, он едва справлялся с охватившим его ужасом. Им действительно надо было выходить из лабиринта.

Он вытирал вспотевший лоб белым льняным платком, и она мягко улыбнулась ему. Когда же она повернулась к Флинну, от выражения доброты на ее лице не осталось и следа.

– А славный домик у Рэйнора, – прерывая затянувшееся молчание, заметил Флинн.

Серена резко остановилась и гневно взглянула на него.

– Славный домик? – ядовито прошипела она. – Как тебе не совестно было затащить меня в этот вертеп?

Лорд Алистер положил носовой платок в карман и с любопытством огляделся.

– Вертеп? Вы ошибаетесь! Позвольте вам заметить, это вполне респектабельное заведение, в отличие от многих, которые я мог бы назвать.

– И это вы зовете респектабельным?

Серена повела рукой, указывая на роскошное убранство комнаты, выдержанное в лиловых тонах. Однако сильнее, чем порочность настоящего окружения, ее жгли воспоминания о том, что она увидела в передней зале, когда они выбрались из той гадкой, смрадной сточной ямы. Сначала ее ослепил блеск тысяч свечей в свисающих с потолка люстрах. Когда зрение вернулось к ней, она в изумлении уставилась на белые ионические колонны, отделанные позолотой, и росписи, украшавшие всякую сколь-нибудь плоскую поверхность и изображавшие сладострастных нимф и сатиров в позах, порожденных самым извращенным воображением.

Однако гораздо порочнее обстановки выглядела шумная толпа разряженных франтов в пудреных париках и богато расшитых камзолах всех цветов и оттенков и «дам» – дам! – в масках, юбках с пышными кринолинами и легких газовых шарфах, слегка прикрывавших обнаженную грудь. Шампанское, разумеется, лилось рекой.

Это она еще могла выдержать. В конце концов, она ведь пришла сюда в роли просительницы. Но вдруг она столкнулась лицом к лицу с женщиной, которую ненавидела больше всего на свете. Леди Амелия Лоуренс, статная, черноволосая, щедро одаренная природой красавица, с отвращением отшатнулась от нее. Все дамы были в масках, но леди Амелию Серена узнала бы даже на реке Стикс. Эта женщина всегда пользовалась одними и теми же духами – смесью клевера и розы – и никогда не меняла их.

Возмущение Серены не знало границ. И ее братья были членами этого клуба? Тогда не удивительно, что ни ей, ни Кэтрин ни разу не удалось уговорить Джереми сводить их к Рэйнору на один из вечеров, когда в заведение допускались дамы с подобающим эскортом.

– Здесь не лучше, чем в публичном доме, – заявила Серена, высказывая мысли во всеуслышание.

Лорд Алистер робко попытался перевести разговор на другую тему.

– Пожалуй, нам удалось оторваться от погони. Флинн возвел глаза к потолку, словно ища там вдохновения, потом бросил на Серену суровый взгляд.

– У вас, моя девочка, больное воображение, вот что я вам скажу. Или вы не знали, что это игорный дом? Чего же вы ждали? Это вам не чай пить в вашем благопристойном элегантном будуарчике. К Рэйнору бы никто не пошел, будь здесь все иначе, понимаете?

– Если б я только знала, что ты примешь его сторону, – процедила она, прежде чем отважилась сделать шаг со своего места.

Не обращая внимания на ее выпад, Флинн заметил:

– Лучше бы вам быть полюбезнее, если хотите, чтобы майор помог нам выпутаться. Если не ошибаюсь, – он скользнул за пурпурную занавеску и выглянул в окно, – солдаты скоро явятся за добычей, и вам известно не хуже моего, что путь к отступлению для нас отрезан.

При упоминании о солдатах лорд Алистер оступился и чуть не упал. Выхватив шпагу, он остановился, весь дрожа. Казалось, он еще не оправился от столь тягостного для него путешествия по подземному лабиринту.

Флинн крепко выругался.

– Черт бы вас побрал, держите себя в руках, не то себя изувечите.

Если лорд Алистер и собирался что-либо ответить, сделать это он не успел, ибо дверь распахнулась и вошел Джулиан Рэйнор. Унижение Серены было довершено. Он имел вид человека, который хорошо выспался, понежился в ванной, а потом с наслаждением облачился в свежие одежды. На нем был серый бархатный камзол и белые атласные бриджи. Кружево на воротнике и манжетах было ослепительно белым, как первый снег. От него исходил тонкий аромат крахмального льна и одеколона, доносившийся даже сквозь отвратительный запах ее изорванного, перепачканного грязью платья. Вонь сточной канавы, из которой она только что выбралась, приводила ее в бешенство, но вместе с тем Серена не могла поднять глаз от стыда.

– Виктория! – расхохотался Рэйнор. – Как прикажешь тебя понимать? Ты передумала?

Он открыто насмехался над ней, намекая на предложение стать его любовницей, сделанное в ту ночь. Но она слишком хорошо понимала, что, если не уговорит этого человека помочь им, они погибнут.

– Джулиан, – слабо произнесла она, – вы ведь знаете, что меня зовут Серена.

Его лицо приняло нарочито сочувствующее выражение.

– В таком случае, Серена, я повторяю свой вопрос. Значит ли ваш приход, что вы передумали?

Это, разумеется, был намек на его унизительное предложение брака, которое она категорически отвергла. Кинув украдкой взгляд на Флинна, она увидела, что тот энергично кивает головой. Облизав пересохшие губы, она попыталась принять умоляющий вид.

– Джулиан, дело в том, что…

– Боже милосердный! – воскликнул он. – Что за запах! И что это с вашим платьем? – Не ожидая от нее ответа, он кивнул Флинну и с любопытством оглядел юношу с обнаженной шпагой. – Добрый вечер, – произнес он. – Серена снова позабыла о приличиях. Я Джулиан Рэйнор, а ваше имя?..

– Лорд Алистер Камминг, – с поклоном ответил молодой шотландец, акцент которого не оставлял сомнений в его происхождении.

Джулиан замер, глядя на обнаженную шпагу. Потом его взгляд метнулся к Флинну и Серене, на их грязные изорванные одежды, и ему все стало ясно.

– Так, значит, вы… – начал он, потом глянул прямо в глаза Серене, прожигая ее насквозь этим взглядом. – «Соломенная крыша»? Солдаты? Беженец-якобит? Так вот почему!.. – В наступившей тишине растущее понимание происходящего было почти осязаемо. – Во что вы пытаетесь меня втянуть? – крикнул он.

Ломая руки, Серена обернулась к Флинну.

– Я же говорила тебе, что ничего не выйдет. Ты зря затеял все это. И что же нам теперь делать?

– За нами гонятся солдаты, – сказал Флинн, глядя на Джулиана. – Они, наверное, уже знают, что мы здесь, или скоро узнают. Кое-кто из них остался в Биллинговой яме, и минут через пять, самое большее десять, они будут здесь. Куда нам теперь идти? Кого просить о помощи? Я надеялся, что вы, майор Рэйнор, сэр, нас не оставите, вы ведь обещали мисс Серене покровительство. Разве не так?

– Она не хочет моего покровительства. Она сама сказала мне это.

– То было раньше. Но теперь, майор Рэйнор, сэр, если вы не поможете нам, нас казнят.

Мужчины долго смотрели друг на друга, не произнося ни слова, и вдруг разразились хохотом.

Серена не верила своим глазам. Как можно не просто бездействовать, а смеяться, когда каждая секунда приближает их разоблачение и казнь!

– Джулиан, – в отчаянии взмолилась она, – сейчас не до смеха. За нами гонится констебль, и в любую минуту его солдаты могут ворваться сюда и потребовать нашей выдачи.

Джулиан вопросительно взглянул на Флинна.

– Итак?

Флинн шумно вздохнул и начал:

– Мне кажется, что меньше всего опасности грозит лорду Алистеру. Если, конечно, он согласится не раскрывать здесь рта и вложить шпагу в ножны. Он сойдет за одного из ваших клиентов. Учтите, нам еще предстоит доставить его на корабль, но за этим дело не станет, дайте только время.

– С таким запахом и в таком платье за моего клиента он не сойдет, – заметил Джулиан.

– Ну, нам-то ничего не стоит помыться и переодеться. – Флинн понюхал рукав и усмехнулся. – А вот мисс Серене и впрямь будет худо. Это ведь за ней гонится констебль. Он со своими солдатами преследовал нас даже в сточных канавах. Им известно, что мы что-то затеваем. – Флинн взглянул на Рэйнора доверительно. – Их ведь будет нетрудно убедить в ее невиновности.

– Невиновности в чем? Вот что мне хотелось бы знать. – Джулиан сверлил взглядом Серену.

Она заскрипела зубами, выдерживая этот взгляд, хотя совладать со своим гневом такой страстной натуре, как она, стоило неимоверных усилий.

– Если помогать якобитским изгнанникам бежать от расправы вы считаете изменой, что ж, выдайте меня. Но ничто не убедит меня в том, что я совершила предательство!

Злобный взгляд Джулиана постепенно смягчился. Он направился к двери и распахнул ее.

– Тиббетс!

На зов немедленно явился слуга с высокомерным видом.

– Послушайте, Тиббетс, – обратил сяк нему Джулиан, – этому молодому джентльмену, – он указал на лорда .Алистера, – необходимо переодеться. Проследите. И вот что, Тиббетс, проведите его по задней лестнице. Буду вам весьма признателен, если вы пришлете ко мне господина Блэки. Поспешите, Тиббетс, прошу вас.

Он повернулся к Флинну.

– Ступай за ним, Флинн.

– Нет! – вскричала Серена. – Я хочу сказать, им известно, что мы были вместе. Про лорда Алистера они не знают. Флинн должен остаться со мной.

Она умоляюще взглянула на Флинна, но тот смотрел на Джулиана.

– Ваше желание мне понятно, – возразил Джулиан, – однако я хочу говорить с вами наедине. Флинн вернется через несколько минут.

И тут произошло нечто такое, что несказанно удивило Серену. Лорд Алистер упал перед нею на колени. Она было подумала, что он потерял сознание, и испугалась, но в следующий момент пожалела, что он действительно не потерял сознание. Он поднес к губам край ее изорванного грязного платья и благоговейно поцеловал.

– Вы прекраснейшая, храбрейшая женщина на свете, – произнес он, глядя на нее с обожанием, потом поднялся и вышел, оставив Серену и Джулиана наедине.

– Ваш циничный взгляд совершенно неуместен, – неловко поеживаясь, сказала Серена. – Это был не более чем знак уважения. Мальчик ничего особенного не имел в виду.

– Вы могли бы этого не говорить. Я и сам знаю, что это ничего не значит.

– Сами вы, разумеется, и не подумали бы оказать даме подобную честь! – взвилась Серена.

Он самодовольно усмехнулся.

– В тот день, когда я встречу даму, достойную этой чести, дражайшая Серена, я добровольно сяду в сумасшедший дом. Короче, такой женщины просто не существует.

Серена, начинавшая было проникаться к нему некоторым расположением, услыхав столь оскорбительный выпад, вскинула голову.

– Серена, я…

– Не ломайте себе голову, почему мы сочли возможным обратиться к вам за помощью. Джулиан Рэйнор никогда не забывает о своих долгах, во всяком случае, так вы мне однажды сказали. Так вот, я требую уплаты долга.

Уголок его рта нервно задергался, и лицо его вновь сделалось жестким.

– То есть моего покровительства, о котором говорил Флинн? И чем же я могу вам служить?

Серена отвела взгляд.

– Все, что вам нужно сделать, – хрипло выдавила она, – это подтвердить нашу легенду, будто Флинн привел меня сюда, чтобы мы с вами… бежали.

Джулиан скрестил на груди руки и не отрываясь смотрел ей в глаза.

– Сознаете ли вы, что, помогая вам, я, возможно, рискую собственной головой?

Она стойко выдержала его взгляд.

– Да, я сознаю это.

– Виктория, – мягко проговорил он, – на этот раз ты требуешь несоразмерную цену.

Серена затрепетала.

– Вы не поможете нам?

– Я этого не говорил. Я сказал лишь то, что обмен неравный. И я хочу, чтобы вы восполнили разницу.

– И чего же вы хотите?

Он поднял брови. Она залилась краской.

Дверь распахнулась, и вбежала молодая женщина, одна из тех, чье присутствие в игорном заведении Джулиана привлекало сюда мужчин.

– Джулиан! – задыхаясь, еле выговорила она. – Там вас требует констебль, он… он говорит, что дом окружен солдатами. Вам нужно тотчас идти.

Серена смотрела на него огромными от ужаса глазами. Рэйнор ждал ее ответа с ледяным спокойствием.

– Итак, Виктория, да или нет?

Ей казалось, она балансирует на краю бездонной пропасти.

– Да, – прошептала она. ' – Мне нужно ваше слово.

– Слово чести! Но что вы намерены делать? Его глаза открыто смеялись.

– Жениться на тебе, моя дорогая Виктория. Я намерен на тебе жениться.