Электронная библиотека » Елизавета Дворецкая » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 18 мая 2021, 09:41


Автор книги: Елизавета Дворецкая


Жанр: Исторические любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Нет. Я, когда эту сказку услышала, бабки своей еще и в глаза не видела. Слышала я ее близ Плескова… в лесу глухом. Есть там изба за чащами, за болотами, а в избе той живет Князь-Медведь. По лесу он ходит зверем лютым, а как в дом войдет – шкуру снимет и станет молодец молодцом…

Дедич переменил положение, так чтобы сесть лицом к ней. Он уже не мог хранить притворное спокойствие, беседа поглотила все его внимание.

Уж конечно, один из старших жрецов поозёрского племени немало знал о древних обычаях, которые, может, и не сохранились в его родных краях, но существуют в не самом дальнем соседстве.

Мальфрид значительно опустила веки, потом вновь взглянула на Дедича. Она уже не помнила, что прежде смотрела на него лишь как на служителя богов; сейчас она видела перед собой только мужчину, и к его мужской силе был обращен ее призыв.

– Есть в иных землях обычай, – она понизила голос, хотя никто здесь их слышать и не мог, – что девы знатного рода в чащу отправляются и встречи ищут с тем женихом, что днем в шкуре медвежьей бродит, а ночью ее совлекает. Иные и подолгу в чаще медвежьей живут и разным премудростям у него обучаются. Особенно той, чтобы рожать сыновей, здоровых, как медведе́й…

– Ты была там! – наконец нашел разгадку Дедич.

Он смотрел на нее пристально, будто не шутя пытался проникнуть в душу и увидеть все те тайны, которые она приоткрыла перед ним. Казалось бы, обычная дева, лицо миловидно, нос немного вздернут, на носу и щеках золотистые веснушки… При виде них у него учащалось дыхание. Задорные голубые глаза под ровными русыми бровями, но стоит за этим задором не обычная девичья бездумная резвость, а нечто другое… Смелость существа, знающего свою силу. На первый взгляд ее лицо красотой не поражает, но чем больше смотришь на нее, тем больше видишь. Хочется любоваться ею без конца, впитывая глазами эту яркую прелесть, будто вся девушка сделана из особого живого золота.

Мальфрид снова опустила веки.

Лицо его прояснилось. Теперь-то он знал, откуда в этой цветущей деве такая стать, отвага, уверенность речи. Почему она так открыто смотрит в глаза ему, мужчине, доверяя тайну своего посвящения. Тому, который поймет все, что за этим взглядом стоит. Она – не дева, в которой незримо живет Марена. Она – Жива. Путь в холодные воды – не для нее, ибо она уже научена высекать огонь.

– Князь-Медведь мне и поведал про Князя-Змея. Напророчил. Едва успела я во владения Волха-молодца перебраться, как и он меня приметил. Уж не оттого ли он людям солнца не дает, что на сердце у него невесело, кровь холодна? Ждет, чтобы его согрели…

Голос ее дышал мягким теплом – тем самым, которого не хватает господину вод. Они смотрели в глаза друг другу, как смотрят земля и небо. Яркие губы Мальфрид слегка приоткрылись, отчего взгляд приобрел силу поцелуя. Дедич переменился в лице, не в силах оторвать от них глаз.

Потом его взгляд снова упал на ее грудь. Теперь он убедился: не серебро и золото она привезла показать, а то, что под ними. Блеск их призван был лишь привлечь внимание к тем живым сокровищам, которые они облекали.

– Так скажи мне, – понизив голос, Мальфрид мягко подалась к Дедичу, – неужели Волх-молодец только в змеиной шкуре и ходит? Неужели не умеет совлекать ее с себя? Доверь мне тайну сию. Я уж ее не выроню невзначай.

Дедич помолчал. Он уже понял вопрос, но был так потрясен, ничего подобного не ожидавши, что не сразу подобрал слова для ответа.

– Ты совсем не боишься, – хрипло произнес он.

Уже шесть лет он помогал Волху выбрать очередную невесту и вывозил ее «на смотрины». Игрой своей выстраивал мост между подводным женихом и земной невестой, указывал им путь к встрече, давая господину вод совершить выбор. Девы попадались разные: иные боялись и едва владели собой, иные красовались своей смелостью, даже радуясь случаю показать всему народу, как ловко они плавают. Но ни одна еще на его памяти не искала в волнах ответный взгляд господина вод. Чем дольше и пристальнее Дедич смотрел на эту деву – нарядную, будто княгиня на пиру, и смелую, как русалка, – тем больше в ней видел. В ней была сила изменить обряд и дать подводному владыке не только свое тело, но нечто более важное.

– Я знаю, что не всякая смерть убивает, – тихо произнесла она. – Я проходила через огонь, я бросалась в объятия ветра. Я жила на горе, откуда виден остров Буян. Пусть выйдет ко мне господин Волх – я совлеку с него облик змеиный и дам человеческий. Но сможешь ли ты его призвать ко мне?

В глазах ее не было страха – только призыв и надежда. И вызов, но такой, какой никто на его месте не мог бы отвергнуть, не утратив чести. Она не боялась погрузиться в священные тайны северных вод, была готова к этому испытанию и хотела лишь знать – найдет ли в нем достойного спутника? Перед лицом грозящей смерти она не бежала в страхе прочь – она сделала шаг вперед и отважно призвала жизнь. Жар ее мог согреть холодную кровь господина вод. Но для этого встреча их должна произойти в ее мире.

Вокруг посветлело – облака разошлись, из-за них выглянули золотистые лучи, одели блеском мокрую зелень. Мальфрид выразительно показала глазами вверх: боги нам улыбнулись.

Дедич глубоко вздохнул, пытаясь осознать, кто сейчас он сам.

– Я… не могу дать ответ нынче. – Он еще раз вздохнул, так что его широкая грудь приподнялась и опустилась. Взгляд Мальфрид скользнул с его лица на кремневую стрелку, оправленную в серебро, на крепком кожаном ремешке висящую у него на шее. – Надо волю Волха выведать. Не слышал о таком, как ты говоришь. При отцах не водилось…

– Может, при дедах и прадедах водилось, а отцы позабыли? Недаром же сказка сказывается.

Дедич взял ее руку и повернул так, чтобы показалось золотое колечко Волха на пальце. Как будто никогда не видел такого дива, как будто не надевал его уже лет шесть разным девам в день выбора невесты. Колечко было то же самое – по преданию, его носила сама Ильмера, земная супруга Волха. Но на этой руке старинное кольцо будто родилось заново.

– Пламя вод, – вдруг сказала Мальфрид.

– Что? – Дедич вскинул глаза к ее лицу.

– В народе прабабки моей сказители золото называют «огонь моря», или «пламя волны», или «искры прибоя», или еще как-то так. А это кольцо от Волха и есть пламя вод всей земли словенской. Знаешь, как костры купальские в Волхове отражаются, будто и там, на дне, тоже костры? Вот это оно.

Дедич улавливал, что она хочет сказать, – и не только потому, что род его уже полтораста лет жил в соседстве с варягами и кое-что об искусстве скальдов до него доходило. На уме у него было другое: это самое «пламя вод» на руке очередной избранницы каждый год летит в реку. И потом горит пламенем костров из-под воды… Так, может, за много лет жар этого пламени довольно нагрел кровь господина вод, чтобы совершить некое диво, какого не ждали?

Он не мог принять решения сам, не советуясь с богами и мудрыми своими соратниками. Но точно знал: ему не хочется отпускать эту руку с кольцом.

– Поезжай домой. – Дедич встал с бревна, и Мальфрид тоже поднялась. – Я тебе весть пришлю.

Молча они направились по краю луга и по тропе к причалу. Кроме Кальва и отроков из Хольмгарда, тут обнаружилось еще двое отроков из Перыни: прослышав о гостях, пришли поглядеть, что происходит. При виде идущих все вскочили.

У края причала Мальфрид замедлила шаг.

– Я буду доброй вести ждать, – тихо сказала она. – От тебя.

Метнула на него взгляд из-под ресниц и свела губы, будто обещая поцелуй. Дедич уже понял: это у нее вместо улыбки, и такая улыбка казалась дороже любой другой. Уперев руки в бока, он смотрел, как она быстро идет по мокрым плахам к лодке, как отроки живо хватают весла, как Кальв помогает ей сойти по сходням и сесть на носу. Много ли времени миновало после Купалий? Месяц с небольшим прошел, а она, Малфредь, внучка Свандры, уже другая. Встревоженная девушка, не знающая, что ей предстоит, обернулась вилой, готовой расправить лебединые крылья.

* * *

Через день в Хольмгард явился отрок из Перыни. Там всегда жили несколько человек, присланных старейшинами лучших родов: отроки обучались всем премудростям и искусствам, что нужны для служения богам, а попутно занимались хозяйством, ухаживали за скотом для будущих жертв, поддерживали в порядке священные места и кормили духов, которые часто требовали пищи. Отроков же рассылали с поручениями, когда жрецы желали кого-то позвать к себе или уведомить о чем-то.

– От Дедича весть для Малфриды, да благословят тебя боги. – Отрок, приведенный в гридницу, поклонился Сванхейд и Мальфрид. Она не раз видела этого парня, Хотилу, на павечерницах и игрищах, но сейчас он был суров и важен, как требует случай. – Сказал он: на то, о чем шла у вас речь, Волх ответ дал добрый. Завтра на заре вечерней должно тебе быть под Волховой могилой, близ воды. Найдешь там белый шатер, войди в него и жди. А там увидишь, что будет.

Мальфрид учтиво поблагодарила за добрую весть, стараясь не показать, что от волнения ее бросило в жар. «Увидишь, что будет»! В преданиях говорят так, когда человек выходит на встречу с иным миром, но не должен знать заранее, что именно ему предстоит.

Полдела сделано. Мальфрид сидела в гриднице, сложив руки на коленях; на нее со всех сторон устремлялись взгляды челяди и домочадцев, но вопросов никто задавать не мог, а она не собиралась выдавать своих тайн. В душе ее волнение мешалось с первым торжеством. Одна победа уже одержана. Дедич согласился ублажить господина вод так, как предложила она, а не так, как это делали здесь со Словеновых времен. Ящер знает, чего ему стоило этого добиться – ведь на такое важное изменение обряда нужно согласие всех, кто служит Волху во благо племени словенского. Но ей удалось сделать так, чтобы он сам этого захотел, а дальше уж была его забота.

Если у них ничего не выйдет и боги не смилуются, прежний способ останется в запасе… Но все же ее надежды уцелеть заметно окрепнут: у нее появится весьма влиятельный защитник в самой Перыни.

Да и что там еще «будет»… Если раньше она почти не думала о Дедиче, то теперь он не шел у нее из мыслей. Она предложила ему себя ради того, чтобы избегнуть смерти в волнах, но не сказать, чтобы цена спасения казалась ей обременительной. При мысли о том, что они будут вместе, внутри проходила горячая волна. Даже в воспоминаниях его низкий звучный голос – голос господина Волха – будто щекотал и ласкал ее изнутри живота, в самом средоточии ее женской силы.

Но ведь в тот вечер с нею будет не он! Не сам Дедич. А иное существо, которое он взялся к ней доставить.

Закрыв глаза, Мальфрид вспоминала свою жизнь – казалось бы, не длинную, но случилось с нею больше, чем с иными за шесть десятков лет. Она родилась законной дочерью князя деревского и получила имя Мальфрид в честь варяжской бабки по матери. В пять лет едва не сгорела в пожаре осаждаемого русью Искоростеня и из княжны стала пленницей, рабыней, ключницей Малушей. До пятнадцати лет она не знала, кто ее отец! Узнав, думала, что князь Володислав погиб десять лет назад, а потом нашла его живым, чтобы вновь потерять и проводить на тот свет – уже навсегда. Всеми силами она рвалась на волю, ради воли и чести прыгала в черную пропасть с заборола Горинца и бежала за реку к жениху, который сам вышел из могилы. Она жила на священной Бабиной горе и там соткала себе пояс новой судьбы, спряв нити на золотом веретене Зари-Зареницы. Она побывала на ложе земного Перуна и понесла от него дитя. Она родила это дитя в самой глубине Нави, где мужем ее был медведь – живой чур и земной Велес, – а приняла дитя Перуна сама Бура-баба, прародительница всего племени плесковского.

«Вдоль края Окольного проляжет твой путь…» И путь этот, как видно, еще не окончен. Теперь Мальфрид здесь – во владениях Ящера, на пороге еще одной священной тайны. «Увидишь, что будет…» О предстоящем вечере Мальфрид думала без страха, с глубоким волнением и ожиданием. Она ли не пыталась жить как все? Но боги, как видно, не для того послали ее в белый свет. При мысли о скорой встрече с божеством ее пронизывал трепет и притом надежда. Жар ее крови, что не мог найти выхода, теперь согреет господина северных вод и послужит во благо всему племени словенскому. И если на памяти живущих такого тут не водилось, так и давно ли здесь видели деву, во всем подобную ей?

* * *

Солнце садилось на той стороне Волхова, но медлило, до последнего не желая отвести любопытного взгляда от земного мира. День, когда Мальфрид предстояло отправиться на поиски белого шатра, выдался хмурым, но тихим, ветра не было, и сама река лежала будто плотный темный шелк. Мальфрид сидела в лодке, скользящей наискось в сторону озера, и ей казалось, что сам Волхов держит ее на ладони, бережно переправляя в нужное место.

Вот и причал у соснового бора. Сегодня вода была чуть ниже, чем в прошлый раз, волны не лизали плахи, и Мальфрид увидела в этом добрый знак.

– Нам как – ждать? – неуверенно спросил Кальв, после того как помог ей перейти по сходням.

– Нет. Поезжайте домой и будьте здесь завтра на заре.

Мальфрид не знала, когда ей придется возвращаться, но не хотела, чтобы ее ждали. Ей предстояло говорить с божеством, близкое присутствие людей только помешало бы.

Она сошла с причала и двинулась по тропке вдоль берега, между бором и рекой. Эта часть пути, до Волховой могилы, была ей знакома. Здесь она проходила в тот день, когда костяная стрелка указала на нее. Тогда она думала: это всего лишь обрядовая игра. Так оно и бывает почти всегда. Но иногда, когда богам и смертным взаправду нужно встретиться, привычная игра становится делом жизни и смерти.

Широкая тропа вела к земляной перемычке и подъему на могильный холм-святилище, а другая, узкая, огибала его и спускалась к берегу. Мальфрид пошла по ней. Солнце село, но дорогу было еще хорошо видно. Обходя лужи, она выбралась на длинную поляну, где со стороны суши росли сосны, а со стороны воды – старые ивы.

Среди темной зелени ей бросилось в глаза нечто большое, белое. Показалось – камень, тот белый камень из сказаний, обиталище змея, на коем сидит старый старик, чтобы получить плодородную силу змея и зародить в чреве жены своей могучего сына.

Но нет – это был не камень, а шатер из плотной некрашеной шерсти белых овец. Он стоял напротив песчаного выхода к воде, и казалось, сюда, на пустой безлюдный берег, его занесла некая волшебная сила.

Мальфрид остановилась, глубоко дыша. Однажды она уже видела нечто подобное – жилье, служащее вратами на тот свет. Нет, дважды, в один день, когда в глухом плесковском лесу пересекла границу Нави. Она видела серый тын в ельнике, а за ним – избушку Буры-бабы; пройдя через нее, она набрела на жилье Князя-Медведя. И, боязливо стуча в дверь, вдруг обнаружила лесного хозяина у себя за спиной…

Вздрогнув от воспоминания, Мальфрид быстро обернулась. Позади никого не было. Тропка пустовала, лишь легкий ветер шевелил кусты. Стояла тишина – та тишина полного безлюдья, когда кажется, что и тебя самого здесь нет, а все это ты видишь во сне.

Но за этой тишиной Мальфрид ощущала присутствие… кого-то. Кто-то огромный смотрел на нее через вершины деревьев – не то от Волховой могилы, не то от реки. Он уже был здесь. И ждал.

Не смей пятиться, если решилась… Осторожно ступая по траве, Мальфрид направилась к шатру. На ходу прислушивалась, надеясь уловить шаги позади себя, если он идет за нею, как в тот раз. Несколько раз оглянулась, но напрасно – она по-прежнему была здесь одна.

Перед самым шатром она обернулась еще раз, потом собралась с духом и взялась за полог у входа. Заглянула и вздрогнула: посередине лежал медведь.

Невольно охнув, Мальфрид отскочила назад. Но тут же взяла себя в руки и заглянула снова. От сердца немного отлегло: это не медведь, а медвежья шкура, раскинутая поверх толстых кошм валяной шерсти, которыми застелено все внутреннее пространство шатра.

Кроме «медведя», внутри никого не было. Мальфрид попыталась улыбнуться своей ошибке, но сердце не унималось. Это не случайно. Ей подают знак. Напоминают о былом. Еще не показавшись на глаза ни в каком обличии, господин вод говорил ей: то прошлое, что связывает ее с господином леса, миновало безвозвратно. Теперь она принадлежит только ему…

Мальфрид вошла в шатер. Возле шкуры нашлись две-три подушки и несколько овчинных одеял. Глубоко дыша, чтобы прогнать трепет волнения, она устроила лежанку и села на нее.

Уж скорее бы кто-то пришел! В пустом шатре время застыло. Поднять полог Мальфрид не хотела, чтобы не напустить комаров, но сидеть одной, ничего вокруг не видя, было уж слишком тягостно. Шагнув к входу, она выглянула наружу.

Сумерки сгущались, от солнца не осталось даже красного отблеска на небокрае. Душу мягкой лапкой тронул страх. Тьма овладевала миром, как подступающая вода. Мальфрид снова села на медвежину, погладила густой мех. Вспомнила, как видела в Хольмгарде играющих девочек, лет четырех-пяти. Они водили хоровод вокруг сидящего на земле мальчика и пели ему песню для Ящера: «Кто твоя невеста, в чем она одета…» И когда мальчик вслепую указывал на одну из них, жертва разражалась пронзительными воплями и пускалась бежать. Мальчик должен был поймать ее и поцеловать. Так дочери Волхова с самых нежных лет приучались к мысли о том, что может с ними статься, когда они вырастут в настоящих невест, а смертным придется усмирять гнев божества. Она, Малуша, в Киеве не видела таких игр. Но то, к чему сотни дев словенских готовились с детских рубашонок, с ней происходит на самом деле. Вот сейчас…

Тьма сгущалась, в шатре уже трудно было что-то разглядеть. Мальфрид стянула черевьи и чулки, развязала верхний красный пояс и сняла платье. Из уважения к священному обряду она опять оделась во все самое лучшее, хотя догадывалась, что ее нарядов «жених» даже не увидит. Сложила все в сторонке, под стеной шатра, и вытянулась на ложе. Закрыла глаза и глубоко вздохнула. Успокоиться было нечего и думать.

Скорее бы он пришел! Человеком или змеем, все равно. Ничто не могло быть хуже этого ожидания с мыслью «увидишь, что будет». Что – будет?

Она распустила косу, и, как всегда при этом бывает, сама душа как будто вздохнула с облегчением. Не зря девам приказано заплетать волосы, а женам – и вовсе прятать от чужих глаз. Только тогда их и освобождают, когда нужно по этим гладким нитям притянуть мощь божества.

За пологом шатра висела тишина и даже, кажется, сгущалась вместе с темнотой. Сколько он заставит ее дожидаться? Если до полуночи, то еще очень долго! Не в силах лежать неподвижно, Мальфрид снова встала и вышла. Прошагала по прохладной траве до границы песка и остановилась, всматриваясь в широкую, темную гладь воды. Отсюда казалось, что Волхов неподвижен. Ветра не было, словно сама река, небо и земля затаили дыхание.

Нетерпение потянуло Мальфрид вперед. Когда-то в детстве она слушала, как Ута рассказывала о походе Эльги к Князю-Медведю – не ее, Малуши, лесному супругу, а другому, его предшественнику. Вот так же придя в его жилье, девушка должна была позвать: кто в лесе, кто в темном, выйди ко мне! И сейчас те слова вспомнились, душа ее беззвучно повторяла этот призыв: выйди ко мне! Давно бродившее в ее крови томление от мыслей о предстоящем превратилось в возбуждение, а тревога и волнение делали ожидание невыносимым. Наслаждение любви ее ждет или гибель – пусть оно уже придет скорее!

Она пересекла полосу песка и приблизилась к воде. Дно, покрытое мелкими пестрыми камнями, полого уходило в глубину. Мальфрид изнемогала от нетерпения познать наконец эту новую тайну, от невозможности больше ждать! Она почти задыхалась, ее овевало то жаром, то ознобом. Прикосновение прохладного песка и камешков к босым ногам усиливало томительный трепет.

Да пусть же он явится наконец, человеком или змеем!

Сделав пару шагов, Мальфрид ощутила под ногами воду. По коже хлынула зябкая дрожь, потекла вверх по телу под подолом сорочки, как будто невидимые руки погладили ее бедра. Мальфрид еще раз шагнула вперед. Темная река лежала перед ней, как загадочная страна, и Мальфрид знала: ее там ждут. Стоит скользнуть под этот тонкий темный полог, как увидишь просторные равнины с пасущимися стадами черных быков, а над ними – живое серебряное небо…

Грудь ее вздымалась, она дышала ртом, не в силах дольше терпеть. Подобрала повыше подол, чтобы не замочить, и шагнула глубже в воду. Теперь волны омывали ее колени – казалось, сам невидимый господин ласкает ее ноги сотней водяных языков. Мальфрид расстегнула ворот, спустила сорочку с плеча, провела ладонью по коже, будто пытаясь утишить внутренний жар. Сорочка душила ее, облегала, словно путы, мешала дышать. Она развела края ворота, освободила грудь, и прохладный воздух с запахом воды будто влился прямо в душу, принося невыразимое облегчение.

Томление в животе становилось мучительным. Вода, омывавшая ноги, только усиливала ее вожделение к тому, кто никак не хотел показаться ей на глаза. Ветерок ласкал ее грудь, и веки сами собой опускались в ожидании.

Решившись, Мальфрид развязала тонкий белый пояс, который еще оставался на ней, – поясок Зари. Она своими руками создала его как дорогу к иной судьбе. И вот дорога привела ее к новому рубежу, где пора было оставить позади пройденную тропку и искать новую. Мальфрид свернула пояс и бросила на песок, потом стянула сорочку и отправила туда же.

И глубоко вздохнула от огромного облегчения. Ночной воздух, прикасаясь к обнаженной коже, рождал в ней дрожь, схожую с предчувствием наслаждения. Ее охватило чувство свободы – от своей человеческой сущности, от всего прошлого, от мыслей и тревог. Стоя обнаженной по колени в воде Волхова, на грани земли и воды, она будто показывала себя всем силам земли, воды и неба; она чувствовала на себе сотни незримых взглядов и ощущала гордость собой, своей красотой, своей жизненной силой.

– Выйди ко мне! – не в силах больше сдерживаться, закричала она темнеющей реке. Подняла руки, потянулась, изогнулась, томимая жаждой самой земли-матери, и снова закричала: – Выйди ко мне!

Прямо перед ней в воде возникло движение. Сперва показалось, что это лишь колебание волн, но нет: сколько она могла видеть в темноте, из глубины к ней приближался кто-то живой. Уже стало слишком темно, чтобы рассмотреть плывущего, и Мальфрид было видно его гораздо хуже, чем ему – ее на границе берега.

Чью голову она увидит, когда пловец приблизится – человека? Или змея? Но поздно было тревожиться. Мальфрид бросилась навстречу тому, кого вызвала из глубин. Вода охватила ее по бедра, потом до пояса, потом до груди; дрожа от холода и возбуждения, она даже не думала замедлить шаг. Последние мгновения до встречи оказались самыми невыносимыми. Каким бы он ни был – сейчас они сойдутся наконец.

Когда вода дошла ей до плеч, темная голова все еще мелькала в десятке шагов впереди. И Мальфрид поплыла навстречу, отдаваясь родной стихии своего жениха – той, где он должен встретить ее, чтобы принять человеческий облик. Таково условие: в человеческом мире волшебный жених – зверь, а чтобы увидеть его человеком, нужно шагнуть из мира людей прочь.

Вот ее протянутые вперед руки коснулись чьих-то плеч: она ощутила холодную от воды гладкую кожу, но даже не пыталась распознать, человеческая ли она или змеиная чешуя.

Чьи-то руки обвили ее стан, чье-то крупное тело прижалось к ее телу и толкнуло к берегу. Она подалась назад, потом гость из глубин вновь притянул ее к себе. Теперь он стоял на дне, и вода покрывала его по грудь. Мальфрид, уступая ему ростом, погружалась по плечи, и здесь было наилучшее место для их встречи: дочь земли держалась почти на плаву, а сын воды прочно стоял на тверди.

Он вновь притянул ее к себе, она обхватила руками его шею и приподнялась, так что их лица оказались на одной высоте.

Если бы Мальфрид могла задуматься, что такое она видит, то легко узнала бы лицо Дедича, несмотря на облепившие его мокрые волосы. Это были его черты с полузакрытыми глазами, но отрешенное выражение их внушало Мальфрид жуть и одновременно восторг. Духом его владел некто иной – тот, ради встречи с кем она затеяла все это. Сошла к нему, в его стихию, чтобы дать ему то, чего он ждет от каждой своей невесты, но никогда не получает.

Господин вод подался к ней и жадно поцеловал – как будто хотел поглотить ее этим поцелуем. Мальфрид так же горячо отвечала ему, словно крича без слов: да, я твоя! Его язык проник ей в рот, как огненный змей, и движение это отдалось пламенным ударом изнутри до самого затылка.

Сильные руки подхватили ее под ягодицы и приподняли; будто зная заранее, что нужно делать, она обвила ногами его торс и крепко прижалась к нему.

И вскрикнула, когда сама мощь стихии вошла в нее снизу, из воды, будто сама вода собрала всю свою силу, чтобы овладеть ею. Сама вода держала ее в объятиях, создавая ощущение легкости, от каждого мощного толчка внутри нее по жилам прокатывался жар, и от этого жара она совсем не замечала холода воды. Она словно воспаряла, вскрикивая от ярких, неведомых ей ранее ощущений, и хотелось, чтобы это продолжалось еще и еще. Пока она не очутится среди звезд – тех, что наверху, или тех, что внизу, дрожат и перемигиваются на колышущихся вокруг волнах. Стоны ее разносились над темной водой, словно призывая весь мир в свидетели ее торжества.

Когда наконец она, обессилев, склонила голову к плечу господина вод, он тоже замер, тяжело дыша ей в ухо. Кожа его была холодна, но дыхание тепло. Потом он двинулся вперед, осторожно шагая к берегу и неся ее на себе. Мальфрид все так же обвивала руками его шею, а ногами – стан, но теперь стала ощущать, как холодны волны вокруг. Однако с каждым шагом вода опускалась все ниже и ниже. Воздух ранней ночи поначалу казался теплым, но, когда река совсем ушла вниз, стало зябко.

Не спуская на землю, господин вод внес ее под какой-то полог и только потом, склонившись, положил спиной на что-то мягкое. Она не сразу расцепила объятия, и ему пришлось почти лечь на нее. Так они замерли, переводя дыхание и заново осваиваясь для жизни в человеческом мире.

Немного опомнившись, Мальфрид вспомнила: белый шатер. Кожу ее щекотала косматая шерсть медвежьей шкуры. Вот они где. Оторвавшись от мужчины, она нашарила рядом овчину и прижала к груди. Завернулась в нее, обтирая с тела воду, потом дрожащими руками кое-как отжала волосы.

Господин вод взял ее за плечи, уложил на медвежину и натянул на них овчинное одеяло. Прижался к ней, чтобы скорее согреть. Мальфрид снова обняла его, прильнула губами к его шее. Теперь она ясно понимала, что это живой человек, чувствовала биение горячей крови в его жилах. И понимала, кто именно. Но ее по-прежнему наполняло лихорадочное блаженство и чувство свершения. И единения – даже разомкнув объятия, они оставались единым целым.

Свершилось именно то, к чему она стремилась. В Перыни нашелся человек, способный одолжить господину вод свое человеческое тело для встречи с невестой на ее, земной половине мира. Погрузившись в глубину реки, он вынес господина Волха к ней, туда, где она могла соединиться с ним, не лишаясь дыхания. Облегчение и торжество наполняли каждую частичку ее тела, а с ними и любовь к тому, кто подарил ей эту встречу.

В темноте шатра он склонился лицом к ней на грудь. Мальфрид обняла его голову, провела пальцами по мокрым волосам. С них еще текло, но теперь в ее объятиях был земной человек. Сейчас она не смотрела на него снизу вверх, как раньше, а сделалась равна ему. Он стал жадно целовать ее грудь, теплом своего рта обжигая озябшую кожу, Мальфрид глубоко вздохнула и призывно провела ладонями по его крепкой спине. Он потянулся к ее лицу, и она, подавшись вперед, жадно прильнула к его губам. В этом поцелуе она будто ощутила его всего как живого, земного человека – того, с кем говорила, кому смотрела в глаза. Подняла колено, призывно скользя бедром по его сильному бедру.

Ни одна невеста на берегах Волхова – ни та, что ложится с живым супругом на сорок ржаных снопов, ни та, которую бросают в волны в свадебном венке и со связанными руками, – не переживала ничего подобного. Пусть уже не в объятиях воды, а на медвежьей шкуре она сливалась со своим волшебным возлюбленным, но ее человеческое существо вновь растаяло, сметенное силами более могучими. Она ощущала себя не женщиной, а деревом, в жилах которого течет огонь, нисходя от земли к небу. Чем более зрелой душой и телом она становилась, тем больше раскрывалась навстречу силам любви, и вот теперь цветок распустился в полную мощь. Ушло томившее ее чувство пустоты, сладостная наполненность заменила его.

Дедич издал короткий крик и склонился над ней, глубоко дыша. Мальфрид тоже замерла, обхватив его руками. В этот миг в ней сгорели последние остатки тьмы, вынесенной из леса и воды; теперь она принадлежала только жизни и свету.

* * *

Они лежали, закутавшись в овчины; Дедич обнимал ее сзади, Мальфрид было тепло, но возбуждение не давало заснуть. Иногда она немного дремала, но все время чувствовала прижавшееся к ней сильное тело и старалась не упустить ни одного мгновения, пока это продолжается. По его дыханию она знала, что он тоже не спит. Но разговаривать не хотелось. Все важное, случившееся этой ночью, было трудно облекать в слова, а для неважного было не время.

Тьма слабела, уже виднелась светлая щель у входа в шатер. Дедич пошевелился и сел. Мальфрид повернулась на спину. Потом он опять склонился к ней.

– Вот, возьми, – услышала она знакомый голос, немного хриплый после всех усилий. – Пока у себя подержи. На Купалии боги добрые знаки давали – пошлют хлеба. Но оно только к Дожинкам будет ясно. С этим все равно что сам Перун с тобой – что бы ни вышло, никто тебя не тронет.

Он вложил ей в ладонь что-то небольшое, жесткое. Мальфрид сжала пальцы, потом поднесла руку к лицу, пытаясь рассмотреть подарок.

Это была та кремневая стрелка, оправленная в серебро, которую Дедич всегда носил на шее. Разглядывая ее, Мальфрид ощутила рядом движение. Повернула голову, но успела лишь заметить, как мужчина, обнаженный, словно змей, исчезает за пологом.

Она легла поудобнее и закрыла глаза, сжимая в руке Перунову стрелку. «Что бы ни вышло, никто тебя не тронет…» Он знал, что у них все получилось, как задумано, – еще бы им двоим было этого не знать! Но сумеет ли он убедить других – жрецов и старейшин, – что жертва принесена и господин доволен? Жертвоприношения успокаивают народ, когда происходят у всех на глазах. А верность того, что творится в тайне, могут подтвердить только сами боги. Только после Дожинок можно будет сказать, что угроза голодного года миновала.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации