Текст книги "Олень, фея и камень"

– Но я же видел… И стены, и дома, и жителей.

– Да, потому что ты в мире, которого нет. Но однажды и очень скоро этот город родится в вашем мире.

– Как Златослава? – у юноши вдруг перехватило дыхание.

– Именно. Земли снова раздвинутся, и появится еще один славный город. Будешь его князем?

Златко сидел как громом пораженный. Князем…

Мечта. Тайная, самая дорогая, нежно лелеемая – и совершенно неосуществимая.

Хватит ли ему смелости?

Смешно! Его смелости хватит на целый мир! Город… да, город – это ответственность, это множество важных и мелких решений, это сотни и тысячи судеб, это знания, которые еще придется получить, это ежедневная тихая работа, в которой больше бумаг, чем меча или магии. Но город… город. Свой. Его город… Мог ли он мечтать о таком? Богатые земли, щедрые леса, полноводные реки, мощные стены, красивые дома, роскошная резиденция. Почет, уважение и понимание, что ты делаешь что-то действительно нужное.

«Вот почему они улыбались и кланялись мне! – догадался Златко. – Местные… будущие жители, они здоровались и выказывали почтение. Кто посолиднее – заговаривал, девушки – кокетничали, а остальные просто проявляли уважение».

– Так будешь, будешь нашим князем, Златко Бэррин по прозвищу Синекрылый? – голубоглазый юноша смотрел серьезно и чуть насмешливо.

Златко застыл с наиглупейшим выражением лица, которое явно доставило немало удовольствия пернатому.

– Если, конечно, я правильно рассуждаю, и потомку Короля Всех Людей действительно не нужно объяснять, что княжение – это не только балы, охота и красавицы.

Юноша фыркнул. Даже одним замком управлять не так и просто, что уж про целое княжество говорить.

– Уверен, что справишься? Ты сейчас себя хорошо показал. Но придется же и с людьми общаться, и в делах самому разбираться, и в бой вести, и горланящих заклятых соседей разнимать. Не раз сапоги в болотах замочишь, не раз меч кровью обагришь, не раз предателей на плаху отправишь. А предают – только свои. Те, кто подобрался близко, чтобы нанести удар. И осуждать будут, и свалить пытаться, и интриговать против. И сам будешь лицемерить, обманывать и делать то, что не нравится. Возьмешь на себя этот груз? Подумай хорошо. Только не гордыней, не тщеславием думай, а думай, что жизнь одна – и как ее жить, лишь тебе решать. Что важнее – легкость существования или след в истории, безопасность и спокойствие или величие и богатство? Думай, Златко, думай. А решишься – всё твоё станет.

Лицо белокрылого вдруг приобрело то же выражение, какое было у статуи – строгое и торжественное. И стало ясно, что сейчас действительно решается судьба – города, княжества и самого Златко.

Юноша прикрыл глаза. «Всё моё станет…» Мысль будоражила. «Моё… моё…» Интересно, что лучше на местных полях выращивать? Пшеницу, рожь, хлопок, ячмень? Что-нибудь из масляных культур? Обязательно нужно пивоварни организовать, если еще нет или мало. Эль… это должно быть что-то. А растет ли тут виноград? Или холодновато все же? А какие тут производства еще можно поставить? Да все что угодно! Такие земли! Но нужно выбрать специализацию или две-три. Не нужно разбрасываться. Еще обдумать налоговую политику, чтобы не душить налогами и поборами, но и вседозволенности не допустить. Нужно ли поощрять новичков, или будут злоупотреблять? Потом попробуй заставь платить… Войско! Непременно и в первую очередь. Ведь такой лакомый кусочек обязательно захотят отобрать! Это Златослава защищает своего князя… Златко покосился на белокрылого, спокойно попивающего душистый чай из фарфоровой кружки. С выгнутой, гоблин побери, ручкой! И золотой каемочкой! Без всяких, простите боги, «милых провинциальных рисунков». Нет, этот пернатый не похож на Златославу. Здесь явно не тот случай. Нужно самому вертеться. Похоже, придется принцу кланяться. Или все-таки сам справится? Нужно с Эрилом посоветоваться. Маги обязательно нужны. Без них точно не устоять. Хотя если явится парочка таких, как Рябинка Азилеску, кто тут выдюжит? Нет, точно придется принцу кланяться. Но нужно привилегии и права выжать. Причем навсегда, а не пожизненно. И закрепить за родом. Да-а, за родом. Обязательно нужны сыновья… То есть в первую очередь хорошая жена. Перед мысленным взором вновь мелькнула красивая шатенка в шляпке. С девочкой… дочкой… в таком прекрасном месте обязательно должна играть дочка, папина радость… Но сыновья да, нужны…

Самое же главное, свое княжество означает, что его самые важные люди будут в безопасности. Насколько это, разумеется, возможно. Их не коснутся жадные чиновники, несправедливые судьи, нищета или еще какая беда, которую можно отвести, будучи у руля. Не к этому ли он всегда стремился? Дать любимым надежный безопасный дом, защитить их от любых невзгод… Причем, для этого не нужны какие-либо лишения с его стороны. Наоборот – ему предлагают то, о чем он только мечтал, не решаясь даже озвучить эти грезы хоть кому-нибудь. Он же будет хорошим правителем. У него все есть для этого. А то, что придется много работать… Ерунда! Ведь его работа будет приносить реальные плоды. Их можно будет увидеть, посмотреть, пощупать. Не многим выпадает такое счастье. Работа, результатами которой сам доволен, – это счастье.

– Так что, берешься?

Златко наткнулся на улыбку белокрылого юноши, уже открыв рот, чтобы согласиться. Увидел напряжение в его глазах, темное, скрытое ожидание, которое неожиданно насторожило чародея. Будто окатило холодной водой. Он пришел сюда разрушить камень, который угрожает всему миру. Это важнее личного честолюбия, как бы сладка ни была его реализация. Нужно найти этот гоблинский камень, а тогда уже думать о княжении. Тем более если твари из-за Гор Пред Вечными Снегами прорвутся, эти земли тоже пострадают. Нельзя этого допустить!

– Мне нужно сначала сделать одно дело, а потом уже принимать судьбоносные решения, – не очень уверенно, все еще пребывая в плену своих грез, произнес Златко.

– Какое еще дело? Что может быть важнее княжества?

– Мир, – вздохнул Златко.

Белокрылый бросил на него скептический взгляд, и юноша мгновенно устыдился пафосности ответа.

– Ну и что миру требуется от тебя? – приподнял одну бровь пернатый.

– Я ищу… – Бэррин задумался над формулировкой, – волшебный камень.

– Волшебный камень? – удивился белокрылый.

– Да. – Златко прикусил губу, размышляя. – Скорее всего, мощное сосредоточие силы. Возможно, в виде камня. Предполагаю, что это место считается или проклятым, или, наоборот, священным. Вероятно, рядом с ним ощущаются определенные искажения энергии, сбоят заклинания, амулеты работают неправильно или не работают вовсе.

Белокрылый задумался. Смотрел на свои красивые, холеные руки и явно что-то прокручивал в голове. Златко же украдкой разглядывал собеседника. Может, стоит сначала расспросить его о нем самом? Явно же необычное существо. Бэррин понимал, что, скорее всего, перед ним кто-то вроде Стонхэрма, вернее, его человеческого воплощения. Есть, конечно, вероятность, что это обычное создание из плоти и крови, просто раса редкая или существующая только здесь, в мире, где уже стоят нерожденные города. Но все же вероятность первого варианта выше. Наверное. Златко подумал, что нужно бы прощупать пернатого магией. Правда, может и обидеться на такое. А если хотя бы магическим зрением на него глянуть?

Ресницы чародея слегка дрогнули, когда он попытался поменять восприятие. Ему показалось, что губы белокрылого едва-едва приподнялись, будто от сдерживаемой улыбки. Он отвел взор от своих – красивых, что уж говорить – рук и уставился Златко прямо в глаза.

Нечасто Бэррина пробирало от одного взгляда. Он так и не понял, что в нем было – предостережение, интерес или насмешка, но пробрало до печенок. Обычно говорят, «будто в бездну заглянул». Вот и здесь что-то такое. Ощущение – стоишь на краю неогороженного обрыва и смотришь, как далеко внизу бьется о камни мелкая горная речка. И голова кружится. Жутко – не оторваться. И мир будто острее, ярче становится. Юноша напрочь забыл, что собирался сделать. С трудом отвел глаза и тряхнул головой, приходя в себя.

– Кажется, я знаю, что ты ищешь, – как ни в чем не бывало заговорил белокрылый. – Есть тут такое место. Отведу тебя, как обо всем договоримся. Так что…

– Лучше сейчас. – Златко сам не понял, откуда у него взялась смелость возражать этому существу. Тот от неожиданности даже замолчал, потом же просто посмотрел на Бэррина. Чародей, памятуя о силе его взгляда, уставился в дерево за спиной юноши с белыми крыльями. Однако требующий объяснения взор чувствовал даже так. – Перед одним важным делом нужно закончить другое важное дело.

– Позиция хорошая, конечно, – белокрылый заговорил после паузы. – Однако вряд ли применимая на практике. В жизни у любого с десяток важных дел одновременно.

– Есть такие дела, которые не отложить, или, лучше сказать – ради них откладываются все другие.

– Да ты философ.

– Увы, нет, – усмехнулся Златко. – К моему глубочайшему сожалению, это самая что ни на есть практика.

– А что если я скажу так, – чуть наклонив голову, произнес белокрылый, – решать нужно здесь и сейчас. Можно подумать, тебе часто княжество предлагают.

– Не часто, – согласился Бэррин. – Но это серьезный вопрос, а серьезные вопросы нельзя решать быстро.

– Большинство серьезных вопросов только так и решаются, – покачал головой белокрылый. – Это потом придумывают объяснения, прописывают сопутствующие обстоятельства и рассказывают о причинах. На самом деле решение принимается за миг, – он щелкнул пальцами. – Даже если ты себе в этом не признаешься, миг – и решение принято. Остается только убедить себя в его правоте. И я знаю, что решение ты уже принял.

Златко опустил голову, он понимал, что собеседник прав. Он давно уже определился. И его осторожность сейчас – это дань страхам и предусмотрительности. И, разумеется, он должен завершить свою главную миссию. Остальное – потом. Но да, решение он уже принял, однако… нужно прояснить очень-очень много моментов.

– Вижу, что ты согласен со мной, – одним уголком губ усмехнулся белокрылый.

Чародей вздохнул. И как тут вести серьезный разговор, если твой выбор очевиден всем? Пернатый ухмыльнулся уже в открытую.

– Только вот что я тебе скажу, милый друг, – он сделал мстительную паузу. Златко знал этот прием. Знал, но сейчас совершенно отчетливо ощутил на себе его силу: голову начали заполонять не оформившиеся, часто не осознанные страхи, – не будет тебе княжества.

И они неожиданно получили свое подтверждение. Юноша смотрел на белокрылого полными ужаса глазами. Его княжества не будет?

– Эти земли, – пернатый повел рукой, – еще не появились. И этот город тоже… не рожден. Это по сути… м-м-м… возможность. То, что могло быть, но не факт, что будет. Нельзя править тем, чего нет.

– Но ведь… еще нет? Но будет же?

– Возможно. Если сможет воплотиться, – и он многозначительно посмотрел на Златко.

И прекрасно понимая, какого вопроса от него ждут, тот не смог его не задать.

– И как помочь ему воплотиться?

Белокрылый отвел глаза и посмотрел на небо. Ждал. Мучил. Может, обдумывал… И лишь когда ожидание стало невыносимым, наконец ответил:

– Не разбивать камень.

Златко показалось, что он ослышался.

– В смысле… не разбивать камень?

– В буквальном, – пожал он плечами. – Просто не разбивать.

– Но ты же понимаешь, что это невозможно, – ужаснулся Бэррин.

– Почему? – чуть приподнял белокрылый брови. – Я же не прошу у тебя личной жертвы. Заберешь сюда маму с папой, братьев, кто там тебе еще важен… Калли, Иву, Грыма, Дэй… Так же твоих друзей зовут? Пусть знахарка свою тетушку заберет, а милашка гаргулья – родителей и брата. Эльфийской семье тут тоже будут рады. Не знаю, что там с троллями, но одно-два существа погоды не сделают.

Синекрылый только молча хлопал глазами, разве что не громом пораженный.

– А чем плохо? Ты защитишь их от любых невзгод. Сам будешь править. Город воплотится в реальности. Род твой назовут княжеским, и потомки твои будут править этими землями веки вечные. Ты и твои близкие станут основателями. Почитаемыми и уважаемыми. Почти что небожителями. В том мире, откуда ты сейчас пришел, такого тебе не добиться. Никогда. Здесь же ты станешь центром мироздания, а близкие твои получат все, что желают.

– Но… как же остальной мир?

Белокрылый перевел на своего собеседника тяжелый, совсем не юношеский взгляд. Несколько секунд молчал, а потом проникновенно и веско обронил:

– А какая разница?

Бэррин открыл рот, чтобы ответить. Но его собеседник отмахнулся от невысказанных слов.

– Сам подумай – какое тебе дело? И не надо мне петь про благородство и любовь ко всему живому. Вот начнется война, и увидишь, сколько в людях и нелюдях останется того благородства и любви. Мигом вся эта мишура осыплется, каждый только о своей шкуре станет думать. И объединяться будут только, если так выгоднее. А как выгода изменится – предадут и виноватыми себя не почувствуют. Вижу, ты не согласен. Ну да тебя так воспитывали. Тогда подумай о том, что станет с твоими близкими, когда это все начнется? Никто не останется в стороне. Эрил будет воевать в первых рядах. И, скорее всего, поляжет со всеми своими соратниками. Друзья твои, хоть мало что пока умеют, тоже пойдут. Думаешь, выживут? Обязательно во что-нибудь встрянут. Или вас предадут. А здесь ты их всех убережешь. И себя, и родных, и друзей.

– Я здесь как раз, чтобы войны не случилось.

– Она случится все равно. Может, не такая страшная, как могла бы, но этот вал уже не остановить.

Златко неожиданно разозлился.

– И что ты предлагаешь? Не бороться? Бросить людей на растерзание? Самому укрыться здесь и ждать? А потом править на пепелище прежнего мира? Город не может существовать в пустом мире! Один город – и монстры вокруг! Как ты себе это представляешь?

– Так уж и только монстры, – развеселился белокрылый. – Монстров рано или поздно свои же перебьют. Или они вернутся в Земли Пред Вечными Снегами. Останутся те, с кем можно договориться. Да и… всех не вырежут. Рано или поздно люди, эльфы и прочие гномы, кому удалось отсидеться, выползут из нор. Отстроятся, обживутся. Вот тебе и будет мир вокруг. Зато ты своих спасешь. Всех до единого. Это точно важнее какого-то абстрактного, гипотетического всеобщего блага. Людей и нелюдей, которых ты не знаешь. Городов, которые видел только на карте. Есть они, нет… какая, по сути, разница? Вот тебе? Какой-нибудь Гоблинберийск на сотнях верст? Нет его – ну и ладно.

Бэррин на миг прикрыл глаза.

– Нет, я так не могу, – покачал он головой.

– Почему? – очень удивился белокрылый. – Тебе и делать-то ничего не нужно, – внезапно он замер. – А! Понял! Из-за этого смешного проклятия? Забавная штука, согласен.

Пернатый чуть склонил голову, улыбнулся и щелкнул пальцами.

– Вот и все, нет больше твоего проклятия.

– Нет? – неверяще повторил Златко.

– Нет, – кивнул собеседник.

– Ты думаешь, я поверю, что многовековое проклятие можно вот так снять щелчком пальцев?

Белокрылый только усмехнулся.

– Один из пяти камней заставил орды неповоротливых и туповатых созданий на всей территории Земель Пред Вечными Снегами эволюционировать, а самых умных из них проникнуть в ваше общество, обжиться там и заставить людей воевать друг против друга. Второй камень создал этот город, эти щедрые земли вокруг и готов раздвинуть границы двух миров, чтобы его создание воплотилось в реальности. Что его силе проклятье какого-то шамана-недоучки?

Златко невольно прислушался, ожидая услышать ворчливое «И вовсе не недоучки!» Но сварливый голос звучал только в его мыслях.

– И что, проклятия действительно больше нет?

– Нет, – хмыкнул белокрылый, – считай это моим подарком.

– Подарком? – удивился Златко. – А от кого? Кто ты вообще такой?

Юноша с белыми крыльями улыбнулся.

– Наконец-то мы добралась и до этого вопроса. Я все гадал, когда ты спросишь?

– И? – Бэррин поднял бровь. А его собеседник только повел плечами.

– Я что-то вроде знакомого твоей подружки – Стонхэрма. Только этого города еще нет. И меня тоже… вроде как нет.

– Но ты же есть.

– И город есть, – кивнул белокрылый. – Но это только возможность, вероятность. Если ты разобьешь камень, его не будет.

– Не будет? – у юноши перехватило дыхание. Этого прекрасного города не будет?

– Не будет, Златко, – подтвердил пернатый. – Ни этих улиц, ни площадей, ни фонтанов, ни этого дома. И князем ты не будешь. Не только над этими землями, но и вообще, я это отчетливо вижу. Конечно, чего-то ты добьешься. Но это… – он грустно улыбнулся, – даже близко не будет сравнимо с тем, что я предлагаю. Это твой единственный шанс перешагнуть через судьбу. Другого не будет.

Златко закрыл глаза, чувствуя отчетливую горечь на языке. Зачем он ему это рассказывает? Променять собственную высокую судьбу на… на что? На судьбу обычную? Гарантированное прекрасное будущее на неизвестность? Благополучие близких на опасность для них? Интересную жизнь, в которой сбудутся все мечты: он всё получит, он будет царь и господин, его будут уважать, он сделает много-много хорошего, он встретит прекрасную женщину, у него будут дети, по крайней мере дочь, это точно, и все его родные будут в безопасности, достатке и благополучии – и все это променять на шанс для всего остального мира? Гипотетический, весьма зыбкий шанс. Война, прав крылатый, все равно случится. Но если подумать, остальной мир – что это такое? Существуют ли все эти люди и нелюди? Умри любой из них – разве что-то изменится в его жизни? Ничего не изменится. Кто они ему? Никто. Да, кто-то должен сеять, пахать, мастерить сапоги, шить одежду, ковать мечи… Но здесь у него будут люди. Остальные же – выживут как в прошлый раз – хорошо. Не выживут… кто-то да выживет, всегда так было. Твари откатятся назад, и самые осторожные и самые удачливые вылезут. И мир быстро восстановится, измененный, но не сломленный. А что будет, если он вмешается?

Удастся ли им разрушить все пять камней? Теперь Златко казалось, что их авантюра изначально была обречена на неудачу. Поэтому принц и не дал большого количества людей. Боги, если подумать… куда он отправил Иву с Грымом? В самое страшное место этого мира. Да там еще и армия сейчас собирается… Небо… о чем он только думал. Воображение легко нарисовало снежную землю, истоптанную, залитую кровью людей, лошадей, монстров, располосованные тела, обезображенного стоящего до последнего тролля, искаженное в муке, застывшее лицо мертвой подруги… Он уже видел это один раз. Больше не хочется. А Дэй!.. В подземелья! Гаргулью! И с кем?! С вампирами! Он, наверное, действительно лишился разума, раз позволил этому случиться… Сгинет, и даже тела не найдут. Более того, сгинет самой ужасной для нее смертью – в темноте и тесноте. Боги, что же он такой идиот! Надо было передать сведения принцу, пусть бы отправил опытных магов, воинов и ведуний. Почему он, Златко, вообще подумал, что они справятся? Дурак, какой же дурак. А Калли? Калли… может, хоть ему что-то удастся. Хотя острова только с виду безопасны. Тот еще гадюшник. Что ни правитель, то или тиран, или пират. Иногда два в одном. Справятся ли друзья? Смешно… почему он сразу не понял, насколько это смешно. Нельзя было позволять им уезжать. Это все Стонхэрм, запутал их. Нет… камни им не разрушить. Хоть один да останется. А значит, будет война.

И в водовороте этой войны окажутся его самые близкие. Эрила с его друзьями отправят в бой одними из первых. «Синие крылья», которые теперь просто замок Бэрринов, не так уж далеко от границы. Дай боги, чтобы успели оттуда уехать. Все ли уедут? Обязательно какой-нибудь упрямец да останется. Нужно сделать так, чтобы этим упрямцем не оказался кто-то из родных.

Войска пойдут при поддержке магов. Это значит, что рано или поздно преподаватели ниверситета по одному, по двое будут увольняться и отправляться на фронт. Хотя у них есть законное право этого не делать. Но не смогут остаться в стороне. А потом придут приказы – прислать старшие курсы… потом средние… Младшие сами сбегут. И разве останутся девочки-лекарки, вроде Ивы, в стороне? Каждая из них считает, что может спасти столько жизней. И ведь может. Вот только Златко отлично знает, с какой безжалостностью вырезают полевые госпитали озверевшие враги, даже если они просто люди, а что уж говорить о монстрах? А боевики вроде Грыма и Дэй! Эти же свято убеждены, что именно их огненный шар перевесит чашу весов в пользу своих. Нет, не удержат их ни приказы, ни рассудок, ни учителя.

И даже если люди победят, то что останется Златко? Разрушенный замок, обезлюдевшие земли… рваные раны в сердце, там, где живет любовь к родным и друзьям… Скольких из них он не досчитается?

Не проще ли собрать их здесь всех, хотят они этого или нет? Да, многие посчитают его поступок неправильным, но они будут живы и в душе будут прекрасно знать, что он поступил верно. Да и проклятия больше нет, значит, он волен… что?

Что он волен?

Как там было в проклятье… Оно сработает тогда, когда ты сделаешь то, что считаешь неправильным. Можно найти сотню оправданий, но в глубине души ты сам прекрасно знаешь, что хорошо, а что нет. И практически все маги его рода рано или поздно делали что-то такое. Кажется, разве трудно прожить, не предавая себя? Теперь Златко понимал – практически невозможно.

Не ради себя, так ради родных. Не ради выгоды, так ради любви. Не ради возвышения, так ради спасения. И, похоже, выхода из этого нет. Потому что это и есть жизнь. Взрослая жизнь.

Однако взрослая жизнь – это не только понимание, что иногда приходится поступиться принципами. Это прежде всего понимание, что правильными и неправильными понятия названы не просто так. Рыцарские романы и различные циничные замечания придали им флер наивности, детскости. Но от этого правильное не стало неправильным, а неправильное не превратилось в хорошее. И тут, как с проклятием, – ты можешь убедить себя в чем угодно, но в глубине души будешь осознавать, верно или неверно ты поступил. И на самом же деле ты становишься взрослым человеком, когда умом понимая все опасности и последствия, принимаешь необходимость поступать так, как нужно…

А еще взрослая жизнь – это умение выбирать, когда нужно стоять до последнего, а когда отступить. Так что же ты выберешь, Златко?

– Отведи меня к камню.

Белокрылый потрясенно смотрел на юношу.

– Ты же понимаешь, что ты уничтожишь этот город? – чуть охрипшим голосом произнес он наконец.

– Веди.

– И свою судьбу уничтожишь.

– Веди.

Ничто не изменилось. Пернатый молча смотрел перед собой, будто застыв.

– Веди, – усилил металл в голосе Златко.

Его собеседник поднял на него полный ярости взгляд.

– Ты хочешь уничтожить мой город! – процедил белокрылый. От этой холодной ярости хотелось закрыться руками, убежать, но юноша даже не отвел глаз, однако жутко было все равно. – Я не собираюсь тебе помогать.

– Разве ты не должен…

– Меня вообще еще нет, – в болезненной усмешке скривил тот губы. – Я воплощение прекрасного, но еще не родившегося города. Ты мог бы стать князем, и я бы помогал тебе во всем. А ты собираешься разрушить его. Думаешь, я буду помогать в этом? Да даже если ты выживешь, тебе придется всю жизнь сомневаться в своем решении и сожалеть. Это сейчас ты молодой и принципиальный, а как пройдут годы, твои сверстники обойдут тебя, а ты вынужден будешь всю жизнь гнуть спину перед кем-то, думаешь, не вспомнишь мое предложение? Еще как вспомнишь. Вот только поздно будет. Поэтому подумай еще раз. Просто остановись – и подумай. А я в твоей глупости помогать тебе не буду.

И он исчез.

А Златко, сжав руки в кулаки, заставил себя подняться.

Решение было принято, и менять его Синекрылый не собирался. Хотя не сказать, что это далось ему легко. Совсем не легко. И больше всего пугало собственное отчаянное желание отступиться. Златко приходилось буквально заставлять себя делать так, как решил. То бишь найти этот гоблинский камень и разрушить его.

«Ну и где он?!» – раздраженно подумал юноша, оглядываясь. Камней в городе было невероятное количество. Да весь город из них и состоял!

«Не зря же белокрылый привел меня сюда», – Бэррин скептически посмотрел на дом и сад за ним. Может, как в родовом замке? Есть какой-нибудь главный камень, который, так сказать, в ответе за все? Идти в подвал откровенно не хотелось. Да и теория казалась на диво сомнительной.

Весь город из камня. И город создан камнем. Парадокс какой-то, если так подумать. Или наоборот, все логично? Они все думали, что камни – это зло. Но как же так получилось, что этот камень создал прекрасный город? Или это город, который принесет другим много боли? Но ведь не города виноваты в несчастьях. Зло, оно от людей в основном. Хотя… нет, не только. Есть и демоны, есть и артефакты. И если обычно зло как таковое не творит красоту, это не значит, что в принципе этого не может быть. Если уж среди людей искусства находятся и убийцы, и насильники, и подлецы… Просто… жаль. Жаль этого города. И своего прекрасного будущего, если уж начистоту, тоже жаль.

«Так, Златко, не отвлекайся, – рыкнул на себя юноша, зная за собой такую манеру: когда не хочется что-то делать, предаваться всяким размышлениям и оттягивать неприятное. – Где может быть этот гоблинский камень?

Куда бы я его положил? Хм… зависит от целей. Если хотел бы спрятать, то в самую темную дыру, о которой никто не знает. Но… это же создание камня. Есть ли у него какое-то разумение? Вряд ли. Скорее всего, город – это чистая сила, которая трансформировалась таким вот образом. Рядом Златослава с ее великой историей. Возможно, камень копирует ее как самое сильное энергетическое событие за многие сотни лет. Тем более эту историю регулярно рассказывают. Красавице Златославе все время возносят хвалу, приносят подношения. Да, в энергетическом плане она должна быть сильна. Могла сила камня попытаться повторить ее? Возможно. По крайней мере, вполне тянет на теорию. Допустим, что это так. Тогда… сомнительно, что камень будет прятаться. Скорее всего, город расходится от него кругами, как на воде. А значит, он сам должен быть в центре. Логично? Логично».

Бэррин повертел мысль и так и этак и подумал, что да, похоже на правду. А значит, ему на главную площадь.

Юноша решительно направился к двери, потянул ее на себя и даже сделал внутрь два шага. И вот уже тут застыл как вкопанный. На полу около лестницы сидели два мальчика в милых костюмчиках вроде тех, какие мама любила натягивать на него с братьями, когда они были детьми. Мальчишки, склонив головы, упоенно разглядывали лягушку. Зеленую, здоровую для своего склизкого племени, смешно раздувающуюся. Еще лет десять назад такой зверь привел бы юного Златко в восторг. Он и сейчас потыкал бы в бочок. Мальчики и вовсе полностью увлеклись ею. Бэррин с трудом оторвал взгляд от земноводного и посмотрел на детей.

И в следующий момент подумал, что в таком возрасте у него не может прихватывать сердце. Но оно прихватывало: у мальчишек волосы отливали золотом. Тем самым, особенным, удивительным оттенком, которым всегда гордился он.

В этот момент один из них поднял взгляд и заметил Златко.

– Папа! – засиял он.

– Папа! – мигом откликнулся второй.

В отличие от всех остальных местных жителей сквозь мальчиков не просвечивали предметы. И они выглядели такими живыми. И глаза у них были карие. Как и у него.

– Папа, смотри, какая лягушка! – мальчишки наперегонки рванули к Златко. И он не мог удержаться. Открыл объятия. А дети… растворились в одном шаге от него.

«Это белокрылый… – подумал Бэррин. – Он защищается. Это просто мираж…» – решительно сказал он себе, вытирая уголки глаз. Но в голову против воли пришел рассказ знахарки о том, чем ее тетушка пожертвовала – ради силы и ради Ивы. Нерожденными детьми. Своими нерожденными детьми.

А если… после того, что он сделает… плата окажется такой же? Златко закрыл глаза и внезапно понял, что никто в жизни не заставит его принести в жертву детей. Никаких. Ни своих, ни чужих. И сейчас он отчаянно надеялся, что это действительно был только мираж. Потому что иначе он не смог бы… не смог…

Не глядя на роскошную обстановку и так поразившую его лестницу, Бэррин упрямо шел к выходу. «Пора покончить со всем этим». И побыстрее. Иначе его сердце точно не выдержит.

Площадь по-прежнему заливало солнце. Как же легко здесь дышится… Потому что пространства не жалели. Не стоял город никогда на земле жадного сюзерена, который дерет за каждую пядь земли как за версту. И длину стен никто не ограничивал…

Златко огляделся. Мощенная камнем мостовая, каменные дома вокруг, ограды и те из камня. Нет, это все не то. Это должно быть что-то значимое. Юноша вновь огляделся. Василек уже чуть ли не полностью залез в фонтан. По крайней мере с места, где стоял Бэррин, видна была только задница с хвостом. Вот уж неугомонный. Водные процедуры конь любил, особенно когда начинало припекать солнце. А сейчас именно так оно и делало. Вот он, недостаток города из камня – в жару на его улицах тяжко. Будто ты на сковородке! Даже если улицы широки и продуваемы. Хуже только когда при этом как раз закончился дождь и начинает парить. Это просто задохнуться. Осадков, слава богам, не наблюдалось, но жар от камней все равно шел. И Златко отлично понимал Василька, который подставлял то один бок, то другой мелким брызгам, которые гнал легкий ветерок. Юноша и сам не прочь постоять под ними.

Кстати…

«Мистика какая-то с этим фонтаном, – подумал Бэррин. – Уже второй раз будто не вижу его». Златко подошел поближе, потрепал Василька по боку. Конь только вяло махнул хвостом. Парень же рассматривал сооружение перед ним. И бортик у него каменный, и постамент под статуей, и сам юноша с крыльями – тоже. Больше всего чародея заинтересовал именно постамент – едва-едва обработанный валун по сути. Примерно так и представлял Златко свою цель.

Однако что-то его смущало. Он поднял взгляд выше и остановил его на строгом лице статуи. Действительно очень похоже на белокрылого, с которым он недавно имел беседу. Интересно, почему Стонхэрму не стоит памятника в его городе? У Златославы точно есть. Ее и рисовали на тысячах полотен…

Бэррин задумался. Он привык считать, что все, кроме природы, что есть вокруг – это воплощенные идеи. Идея, труд и иногда талант. Даже землянка невозможна без какого-то первоначального замысла – идеи, как ее сделать. Что уж говорить о таких вещах, как дом или дворец. Однажды было придумано всё – от ложек до башен Магического ниверситета. Кому-то пришла в голову идея. Чтобы ее воплотить, были приложены усилия – труд. А иногда еще и талант, который позволил этому чему-то превратиться в нечто действительно стоящее. Вот, например, он вернется в Стонхэрм с идеей поставить памятник его духу. Чтобы дали на это добро, придется немало потрудиться. И какой-нибудь скульптор, получив этот заказ, вложит частичку себя – свой талант и свои умения.