Текст книги "Дарлинг"

– Да хотел сказать, что принципы маркетинга, их же к любому бизнесу приложить можно, значит, и к мебельному подойдут. Бизнес-стратегия – она и в Африке бизнес-стратегия, как говорится: прогнозирование развития рынка, инновационные методы, тактические операционные разработки, анализ возможностей конкурента, в общем много чего… Но мне, конечно, интересно посмотреть, как это все именно ваш бизнес, Елена Ивановна, использует и добивается успеха.

Раздражение Елены, загруженной по кадык делами, необходимостью уделять время ещё и родственничку главбуха, получившему какие-то чутошные познания в пресловутом социальном колледже, постепенно рассасывалось. Мальчик становился ей интересен. Кое-чего нахватался в этом своём колледже…

Телефонные звонки то и дело прерывали их собеседование: иногда это были затяжные разговоры, и она что-то помечала в раскрытом ноутбуке, иногда она, заглядывая туда же, давала кому-то подробные указания, договаривалась о встречах, предупреждала кого-то, что на той неделе отъедет в командировку.

Но глаз с него не сводила, разглядывала.

Василий устал сидеть неподвижно на краешке стула и откинулся на спинку, прикидывая, какие у Елены имеются планы на его счёт. Она произвела на него сильное впечатление – знающей и строгой командирши Скорей, даже командира.

Короткая стрижка и квадратный подбородок делали ее лицо мужеподобным, и очки на ней были мужской модели. И хрипловатый голос курильщика.

Двигалась она (как заметил он позже) стремительной походкой, без женского покачивания бёдрами (потому что, какие там бёдра! Прямые узкие, как у юноши, ноги – от начала до самой ступни. Мужского типа дорогие брендовые ботинки, брючные брендовые костюмы… Она считала, что бизнес – дело мужское, вот и надо создавать присущий тому образ… Но секрет природы: харизматичность, то бишь непонятно на чем замешанная привлекательность, может быть, на подвижности ее лица, звуке заразительного смеха, особого рода жестах, умении урезонить любого острым словцом, без стеснения выпалить в лицо то, на что другие женские особи в жизни не решились бы, компенсировали, как ни странно, недоданное ей природой: женственные формы и женский склад ума. Склад был мужской. Ей было тридцать лет, и уже минуло два года после скандального развода с мужем, после которого она ограничивалась короткими сексуальными сюжетами, преимущественно в командировках, подальше от дома.

Мебельная фабрика находилась в городе проживания, а вот магазинов мебельных фирма Туркова имела уже в нескольких городах региона. И Елена держала там дела под контролем.

Страстной от природы Елена не была, но потребность недолго побыть иногда с ласковым мужчиной время от времени возникала. Карьера и успешный бизнес всегда занимали в ее жизни главное место. Она окончила престижный столичный ВУЗ с финансово-экономическим уклоном и затем двухгодичные курсы в Лондоне, изучая специфику мебельного производства. Была надёжным, подготовленным партнёром отца и даже превосходила его чутьём к необходимым инновациям… Разве можно было сравнивать упоение выигранными победами на рыночном ристалище с короткими постельными радостями?!

Но привыкшая к упорядоченной жизни, связанной с бизнесом, она досадовала, что не может завести постоянного, послушного и надёжного секс-партнера.

В их кругу таких партнёров называли между собой Дарлинг. Дарлинг никогда не мог рассчитывать стать не только мужем, но даже любовником в широком значении этого слова.

Дарлинг получал своё: защищённый секс без обязательств, с ним обменивались подарками, проводили приятный совместный отпуск на морском побережье, а в остальном не мешали друг другу жить.

И теперь, хотя и увлечённая телефонными разговорами, Елена в то же время с интересом рассматривала молоденького стажера, с внезапно возникшей мыслью…

«А мальчик-то красавец писаный… Прямо находка. Зеленые глаза – обалдеть… Только два процента людей на планете – зеленоглазые, недавно где-то читала. За мужиками с такими глазами в Голландию ехать надо, там они встречаются… Волосы золотые… И в плечах – богатырь… Одежонка рыночная, бедняцкая, но это хорошо: значит в хорошую жизнь вцепится, вернуться назад никогда не захочет, останется на поводке. Конечно, все не от питания, все от воспитания, много чего вбивать придётся, чтобы выходить с ним в люди, но кажется, оно того стоит. Ладно, поглядим ещё», – проносилось в ее голове как на отдельном экране.

Так Василий стал кандидатом в Дарлинги, не подозревая об этом.

Он приехал сюда не евши, и теперь у него громко забурчало в животе. Он покраснел и заерзал.

Елена услышала эту музыку голодного живота, позвонила секретарше:

– Кирочка, сделай нам две чашки кофейку с молоком и парочку круассанов в микроволновке подогрей.

– Не тушуйся, дело житейское! – по-дружески сказала она Василию и засмеялась. Начинала приручать.

К следующему дню Елена составила план стажировки. Продуманно, как делала все. Вначале стимулятор.

Василий, как ему было наказано накануне, явился в офис опять к девяти, и та же неприветливая пожилая женщина открыла дверь и повела по коридорам, проворчав по дороге: «Дорогу запоминай». Документов в этот раз не спросила.

Секретарша протараторила: «Сам постучи!»

Он постучался, вошёл, Елена встретила его дружелюбно, предложила присесть и обсудить дела на день грядущий.

– Так в чем, Василий Петрович, желается Вам попрактиковаться: в области маркетинга или рекламы? Выбор за Вами! Василия обдало кипятком радости:

– В рекламе, в рекламе! – отозвался он, и зеленые глаза его заблестели, как драгоценные камешки.

Елена залюбовалась. – Окей! Ставки сделаны, так сказать! Отправлю-ка я тебя в наш магазин на улице Октябрьской, Василий, с нашим человечком из отдела маркетинга, есть у нас такой отдел, ты ещё там побываешь. И вызвала по телефону «нашего человечка».

«Человечка» звали Николай Семёнович Скоков, это был крупный мужчина лет сорока с пивным животом и со странной рыжеватой бородкой, которая росла не там, где положено, а как будто из шеи. С темнорыжими глазами в красных прожилках. Отлично «ушитый», как отметил про себя Василий: в светлом костюме из лёгкого материла, в классных мокасинах или как там их…

Перед Еленой он стоял почти навытяжку. Когда она вынула из пачки, лежавшей на столе, сигарету и завертела в пальцах, он тут же выхватил из кармана зажигалку и держал наготове. Но она, помяв сигаретину, положила ее поверх пачки, не закурив.

– Николай Семёнович, – сказала она бородатому, – вот у нас теперь стажёр появился, хочет практикой на нашей фирме свои знания обогатить и упрочить. Дело доброе, надо помочь будущему пиар-менеджеру. Вот сегодня Василий Петрович как раз решил попрактиковаться в рекламном деле. Так вы поезжайте на улицу Октябрьскую, в известный Вам магазин «Уют», там есть на что посмотреть и что прославить… Заодно директора потрясите, неделю назад должен был отчёт о продажах прислать! Я к нему раньше конца месяца не выберусь, чтоб своим глазком…

Ну, а к обеду верните мне стажёра для дальнейшего прохождения практики. Введите его в курс, помогите если что…

Скоков закивал, зашаркал, сказал Василию:

– Все, приступаем!

И пошёл впереди, достав из кармана ключ от своей машины. Оказывается, ехать было далеко.

– Ты как к нам вообще попал? – спросил Скоков по дороге к машине, ещё в офисе удивившись мусорно одетому парню, которого начальница представила как стажёра.

Василия обожгло:

– Губернатор послал… поучиться у лучших бизнесменов в городе.

– Ты что по ушам ездишь, какой ещё губернатор? – рассердился бородатый на дурацкий прикол неизвестно откуда взявшегося сопляка, к которому его нянькой приставили!

– Какой, какой… Наш родимый губер – Капустин!

Это ж он лично наш колледж учредил, а теперь заботится! – понесло Василия.

Скоков замолчал. «Черт его знает, что там за игры подковерные… Может, комиссия какая из Москвы, вот и выделываются… Недаром же стажёр этот борзый такой! Но могли бы уж тогда и приодеть фигуранта», – подумал Скоков и решил на всякий случай не залупаться. И не такое приходилось претерпевать.

До магазина доехали молча. Вышли. Там их встретил директор, предупрежденный телефонным звонком. Со Скоковым он был давно знаком, а парня, которого он с собой привёл, царапнул взглядом: мол, это ещё кто?

Скоков объяснил, что это стажёр, хочет ознакомиться, вникнуть в их общее дело, поддержать его рекламой.

Директор внимательно оглядел Василия, поднял и опустил толстые чёрные брови, переглянулся со Скоковым, потом стажёра отправил гулять по залам: там такие продавцы – сами убедитесь: лучших консультантов не найти!

А Скокова пригласил к себе в кабинет.

Василий никогда не бывал в мебельных магазинах, ни в одном! Рос в коммуналке, спал на старом деревянном топчане, как и родители, смотрелся в тусклое зеркало – око древнего скрипучего шифоньера, разномастные стулья, шаткий стол… Если что ломалось, отец чинил… У соседа – Льва Моисеевича был примерно такой же набор, только ещё завидное кресло, вроде как кожаное, не разобрать: потертое очень и сильно продавленное к полу. Все намертво вписавшееся, обжившееся, какие ещё там мебельные магазины, где все за тыщи, небось…

И потому Василий, оказавшись в пространстве, заполненном множеством предметов, сверкающих полировкой, ручками ящиков, застекленных дверец, уставленном кроватями с царственной осанкой, трельяжами с зеркалами в деревянных кружевах рам и какими-то вообще неизвестными ему предметами, предназначенными для комфорта, казались ему невероятной роскошью…

«Ядрёна Матрёна, это ж кто тут покупает? – ахал про себя Василий. – Как сюда заманить возможно, какой рекламой?!

Он бродил по залам, ошарашенный, и один из продавцов – молодой человек в фирменной курточке, понаблюдав за ним издалека, подошёл к Василию со служебно приветливой улыбкой и спросил, не надо ли помочь с выбором. Василий смутился и ответил, что только присматривается.

Продавец не отлип и стал расхваливать магазин:

– Такого в городе не найдёшь! В других-то гарнитуры навязывают: большая у тебя жилплощадь или малая, в расчёт не берут, все ли в этом гарнитуре тебе нужное или нет – тоже мимо их интереса… И цены ломовые, а плати сразу! А у нас совсем другой подход: вот вам партия мебели – все предметы одного цвета и стиля, сам выбирай и свой комплект составляй! Не надо комплекта, хочется один предмет приобрести – тоже пожалуйста! Вот Вы что хотите выбрать, молодой человек? – подъехал он к Василию по второму разу – Не огорчайте себя, у нас же в рассрочку все купить можно и по демократическим ценам, так зачем откладывать? И сунув руку в карман, вытащил толстенькую книжечку квитанций. Но Василий, сказав «я попозжей, попозжей…» и отошёл от него.

И в это время в магазине появились покупатели – одиночки и пары, продавцы занялись своим делом, а Василий двинулся наблюдать: что спрашивают, что покупают, что трындят между собой, обсуждая предстоящую покупку. Ему же предстояло рекламу

сочинить, ну так что! Ведь «слишком много покупателей» не бывает, рост продаж – главная цель! Так что рекламная поддержка все равно лишней не будет… И он прослушивался, присматривался, заносил заметки в телефон.

Через час вышел из кабинета Скоков, выпивший в процессе беседы с директором чашечку кофе с двумя рюмочками коньяка и теперь активно жующий мятную жвачку, чтобы истребить запах.

Он разыскал Василия и спросил:

– Ну как, насмотрелся, все понял? Пора в офис!

И не слушая, пошёл к выходу, Василий поплёлся вслед.

Скоков вёл машину осторожно, осмотрительно, доехали благополучно.

Василий застал Елену на месте, боялся, что она начнёт расспрашивать, а у него пока только каша разнородных впечатлений… Но Елена, глянув на часы, вскрикнула:

– Вот время-то летит! Перерыв на обед, гастриту нет! Василий, потом отчитаешься, а сейчас со мной в ресторанчик – подкрепить силы!

Услышав про ресторанчик, Василий смутился и попытался отвертеться: в кармане у него денег было только на проезд. Но Елена сразу все запеленговала и сказала, как бы спохватившись:

– Ой, я забыла сказать: стажёрам наша фирма оплачивает обеды и проезд на автобусе.

Лицо Василия расправилось: ну, если положено, то тогда чего ж… И на тачке Елены быстро добрались до сияющего, несмотря на дневное время, цветной электровывеской, ресторанчика с чудны́м названием «Как у мамы».

Возле входа в ресторан Елена взяла Василия под руку, и его жаром обдало, он даже спотыкаться стал, но зато они спокойно прошли внутрь под свинцовым взглядом накачанного охранника, переодетого в форму швейцара, придуманную лично хозяйкой заведения.

«Переодеть пацана надо! – подумала Елена. – Но дело это тонкое, драматургии требует… Самолюбивый ведь… Ладно, step by step…

Для Василия это был день потрясений. В заведениях выше уровня «Придорожной корчмы» он не бывал, и теперь шёл, как пришитый, вплотную к Елене, боясь, что иначе его могут выбросить отсюда, где все сияет снизу доверху, и когда мужчина в строгом костюме с галстуком, заметив их, пошёл навстречу, Василий напрягся… Но мужчина с дежурной улыбкой поприветствовал Елену и повёл их к столику, накрытому солнечного цвета скатёркой с напечатанными по всему полю пожеланиями приятного аппетита, и уже накрытого к обеду. Мужчина отодвинул стул для Елены, и только после того сделал знак официанту.

Василий уселся напротив и с недоумением уставился на кучу ложек, вилок и ножей, которые окружали большую тарелку-подставку

– Это зачем так много всего навалили? – спросил он.

В «Корчме», как и дома, он управлялся алюминиевой ложкой и вилкой, все было просто, ясно и удобно, а тут – не пойми-разбери что…

– Ну, видишь ли Василий, будущему менеджеру важно знать застольные правила: будут ведь встречи с заказчиками в ресторане, приглашения на банкеты, разного рода встречи… Ну вот запоминай: слева – самая большая вилка – для мясных блюд, та что поменьше и пошире, – для рыбных, самая маленькая для закусок. А за тарелкой, видишь, нож – ручкой вправо, – это десертный. Справа от тарелки – три ножа – для мясных, рыбных и закусок… И тебе придётся научиться всем этим правильно орудовать, чтобы быть на уровне воспитанных людей…

– Где ж мне научиться всей этой хренотени, извините за выражение? – не выдержал Василий.

– Да, выражения у тебя ещё те! Извиняю, но ты уж воздерживайся. Учиться будешь у меня, когда обедаешь: смотри, повторяй и запоминай, в какой руке нож, в какой вилка, как их держать и на какие кусочки что разрезать, понял?

Им подали два тяжёлых каталога ресторанных блюд, но Василий только листал свой, а заказала обед Елена. Обед был вкусный, но Василий измучился наблюдать за движениями Елены и подражать им. Суп проливался изо рта на скатерть, кусочки гуляша срывались с вилки. А когда подали фруктовый десерт в сиропе, Василий выловил и съел фрукты, а пить сироп стал, не вынимая ложечки из стакана, которая ездила по его щеке и шаркала по стеклянной стенке. Елена покачала головой, привстала, нагнулась к нему и выдернула ложку из стакана.

После обеда они встали из-за стола, и Василий стул свой не задвинул, пока она не велела это сделать. В общем, дрессировка началась, и Василию открылись бездны неизведанного, и сердце ёкнуло, когда начал понимать, сколько ж времени на овладение этим всяким-разным уйдёт, что он в учёт не брал, потому как и не представлял даже, что такое занадобится.

Василий так устал за день: сначала от открытий в мебельном магазине, а потом в ресторане, где поесть по-людски не удалось, что ему только одного хотелось: добраться до дома и завалиться на родимый топчан. Он отпросился у Елены на день-другой, чтобы «сочинить телерекламу» – привлекалово покупателей в магазин «Уют». Елена отпустила, вручив ему проездной на автобус.

* * *

Два дня Василий мучился-кучился, сочиняя текст – сценку с молодой парой: они, оказавшись в «Уюте», поняли, как им удивительно повезло: «Сколько тут чудесного, куда ни глянь! А запах дерева! Лучше всякого парфюма!» И как они выбирали двуспальную кровать – «во, сексодром!»

И как обрадовались, что можно купить сексодром в рассрочку, не откладывая! Он то писал, то стирал, шагал взад-вперёд по их комнатушке, огибая стол.

Мать смотрела на него с жалостью:

– Вась, да ты извёлся весь! Давай поешь вот картошечки с сосиской. Может, не надо тебе там здоровье портить, чего-нибудь попроще найти?

– Отстань! – огрызался Василий. – Ты что, хочешь, чтоб я свою жизнь в «Корчме» просрал? Не мешай!

Мать обиженно смотрела, но больше не вмешивалась.

Наконец он посчитал, что нужно остановиться. Если этого не сделать, будет переписывать бесконечно.

После этого долго дозванивался до Елены, но телефон был занят, занят, занят, удалось прорваться после полудня. Елена встретила его сообщение о подготовленной рекламе оживлённо:

– Вези, показывай свою продукцию, не дай себя забыть!

В этот раз дверь ему открыли, но по маршруту он прошёл самостоятельно, а с секретаршей поздоровался, как со знакомой. Она ответила дружелюбной гримаской.

– С возвращением! – поприветствовала его Елена. Не придавил груз творчества?

– Давил, давил, но в живых оставил, – отшутился Василий, открыл свой ноутбук и положил перед Еленой.

И пока она читала, не отрывал взгляда от ее лица. Она читала, чуть улыбаясь, и он посчитал это добрым знаком.

Закончив чтение, она сказала:

– А у тебя способности есть, проклевываются, стажёр! Описания выразительные, диалоги живые… Вот забавно, где продавец этой парочке говорит: «Зачем вам походку портить и другой магазин искать». Ну и про сексодром тоже…

Подстелила соломки, а затем: – Но! Реклама-то не получилась, по правде сказать!

– Это почему? – обиженно вскинулся Василий.

– Да потому, что все, чем хотел завлечь покупателя, давно ему известно: магазину уже пять лет, и на рекламу было немерено бабок потрачено, и на телевизионную, и на бумажную, по почтовым ящикам раскиданную, и в газетке местной… Нового там сейчас только одно: недавно запущенные в продажу корректирующие маркёры для мебели – царапины замазывать… Но это ещё не все! Вот ты тут пишешь: «деревом пахнет, приятней любого парфюма»… И не знаешь, любезный ты мой стажёр, что никакого дерева там нет и в помине! В этом магазине вся мебель сотворена из ДСП. Знаешь, что это такое? Древесно-стружечные плиты, то есть ламинированная древесина самого плебейского состава: щепки, сучья, кора, опилки и прочий мусор этого ряда, измельчённый и перемешанный с полимерным составом. На фабрике покупателю делают красиво: окрашивают плиты под дерево разных пород – ольху там, березу, бук. Выглядит дорого, стоит дёшево, во всяком случае для работающего люда с умеренными доходами, которые способны мебель эту покупать, кто сразу, кто в рассрочку… И продажи в «Уюте» всегда на хорошем уровне, из других городов региона приезжают: наши модели очень нравятся. Им же неизвестно, что мебель эта потихоньку формальдегид и другую химическую гадость выделяет в их квартирное пространство. В малых дозах, но постоянно… Вот такой парфюм.

– Так зачем вы ее выпускаете?! – оторопел Василий.

– Эх, чему вас там только в колледже учили? Главного не знаешь, отличник: экономика у нас торговая, и ее суть: вложить как можно меньше в создание продукта, продать его как можно дороже, а все вложенные средства вернуть как можно быстрее. И для этого надо очень хорошо знать дело, которым занимаешься.

Так что тебе ещё учиться и учиться, если рассчитываешь у нас тут приземлиться.

– Ну так я это… Побываю на фабрике, присмотрюсь…

– Нет, стажёр, этими прогулочками не обойдёшься. Придётся за учебники засесть, лекции слушать (у меня в записи имеются), а потом будешь мне экзамены сдавать… И знаешь что, нечего тебе туда-сюда мотаться, время транжирить на проезд. Давай-ка я переселю тебя поближе к моему коттеджу, будем на одной территории. Там и экзамены мне будешь сдавать и на фабрику знакомиться со мной ездить. И чайку вечерком вместе попить можно, лады?

– Ну, не знаю… Я же вместе с матерью живу… – растерянно отвечал Василий, с ней поговорить надо.

– Ну поговори, а потом переезжай. В одном же городе проживаете, встречаться будете, и телефон есть.

Пойми, у тебя редкий шанс: пан или пропал!

Елена дала на сборы-уговоры сутки.

Мать Василия долго не могла понять, зачем сыну переселяться в общежитие или ещё куда, когда у него свой дом есть И к чему ещё какие-то курсы, впентюривают, когда он колледж закончил с красным дипломом. Там у них Академия, что ли?!

Но Василий уговорил:

– Пойми, мам, хочешь жить – умей вертеться, сама же так говорила, и я убедился: так и есть на самом деле! Вот откажусь от их условий щас, и погонят они в шею, а мне бы только зацепиться: там зарплаты такими цифрами в ведомости пишут, как номера телефонные! – фантазировал он. – Вот возьмут на работу в эту фирму, я с первой же зарплаты куплю тебе пальто с песцовым воротником, как мы с тобой в витрине, помнишь, видели? – Мать прослезилась и махнула рукой: ладно, переезжай! Собрала в спортивную сумку, старую, отцовскую ещё, бельишко, рубашечки, футболочки, кружку, ложку, вилку, бритву и пачку лезвий к ней, тапочки, домашние брюки. Сунула ещё простынку, байковое одеялко, подушечку-думку. Сердце ее болезненно замирало, жалела Васька своего. Может, там у них все грязное да рваное… Обнялись, перекрестила, проводила до двери из коммуналки неизвестно куда…

С этой потёртой набитой сумкой Василий явился в офис к концу рабочего дня.

Елена глянула и все поняла, глаза повеселели:

– Ну вот и молодец! Поставь-ка ты свой брендовый саквояж под мой стол, а то увидит кто – от зависти помрет. И присядь пока, у меня ещё тут дела.

Дел и правда было навалом.

Заходил озабоченный человек с фабрики: какое-то новое оборудование на таможне застряло, забегал встрёпанный Скоков с каким-то УТП – уникальным торговым предложением, трезвонил сотовый телефон, возникала и секретарша: и там телефон раскалялся, так соединить – не соединить?

Василий наблюдал с острым интересом, как Елена толково и быстро разбирается во всем, как командует людьми, как у ней все складно да ладно получается… А он рядом с ней – пока что никто и ничем называется… Нет, надо делать, что она говорит – учиться, вгрызаться в эту их древесину…

Наконец, Елена объявила, что рабочий лень завершён, захлопнула свой ноут и положила его в сейф. Вытолкнула ногой из-под стола сумку Василия:

– Наверное, маманя собрала, и кипятильник, небось, положила, чтоб на новом месте хоть чайку попить?

Василия задела ее насмешка.

– Ну собрала, чего такого? Заботится…

– Ладно, и я не обижу, поехали!

* * *

Приехали уже в сумерки, машину в коттеджный посёлок охранник пропустил, проверив пропуск, высунутый Еленой в окошко.

У ворот своего поместья она посигналила негромко, кто-то откликнулся, отворил, и они въехали на просторный садовый участок.

Елена вышла из машины, и за ней Василий с поклажей. Участок был освещён довольно яркими фонарями, она уверенно шла по тропинке куда-то в сторону от двухэтажного коттеджа, в глубину сада.

Подошли к небольшому домику с черепичной крышей и дверью, на которой был изображён медведь в фартуке и с приветственно поднятой лапой.

– Гостевой домик, – объяснила Елена, вставляя ключ в замочную скважину, откинула «медведя» в сторону, – заходи, гость дорогой!

Василий шагнул вслед за ней. Она щелкнула включателем, свет залил прихожую с высоким зеркалом в раме, прижатым к стене столиком с фигурными ножками. Из противоположной стены выглядывали загнутые козлиные рожки – стилизованные крючки для верхней одежды.

– Пройдёмся для знакомства с новой жилплощадью, – позвала Елена.

Зашли в кухню с прикольными обоями «под кирпич», электроплита блестела, как только из магазина, на ней краснопузый чайник со свистком, холодильник высотой с Василия, шкафчики на стене с какой-то посудой (через стеклянные дверцы видно). Столик со столешницей под «мрамор», табуреточки-красотки…

Василий шёл за ней, как во сне: душевая с мохнатым белым халатом на вешалке, потом по коридорчику – гостиная с кожаным двухместным диванчиком (Елена назвала его лавсит), сервант с поблёскивающими бокалами, стол на одной, львиной ноге – настоящий дубовый, чудо – телевизор огроменный – плазма чуть не на пол стены… В спаленке – кроватища: «во сексодром», как он сам писал…

Да это же типа хоромы царские! И он будет тут жить, как олигарх, блин, какой-то?! Кто б поверил!

– Ну как, подходит жилище? – спросила Елена ошарашенного Василия.

Он только головой мотнул.

– Ладно, давай присядем, отдохнём, поговорим.

Присела на лавсит и похлопала рукой по бархатному сиденью, приглашая и его.

Василий подсел осторожно, стараясь не коснуться Елены. Но она это поправила: придвинулась вплотную – бедро к бедру, провела рукой по волосам Василия:

– Ну будь как дома! Все хорошо, Василий, не тушуйся, из тебя топ-менеджер получится, если будешь жить соответственно толковому плану, а я такой уже для тебя составила. – И погладила его по щеке прохладными пальцами. Сняла очки: глаза ласковые, бедро горячее…

Поражённый и восхищенный Василий – такая королева до него снизошла! – сам, не зная как, перехватил ее руку и стал целовать, сначала ладонь, потом кисть… Неумелый ещё, но горячий, искренний… Елена, мягко остановила начавшийся процесс:

– Я рада, что у нас все складывается, но спешить не надо. Завтра увидимся.

Василий двинулся провожать.

Она обернулась. – Там в холодильнике пицца прохлаждается. Разогрей в микроволновке… И другие продукты тоже съедобны… Пируй!

Пошла к себе в повышенном настроении:

– Какой славный… Подучу, поднатаскаю, будет мой личный помощник. Очень личный. Никуда не денется.

Турковы готовились к открытию магазина дорогой, стильной мебели, такого в пределах региона не сыскать. Заняли новую рыночную нишу, не убоявшись рисков.

Понятно, в расчёте на толстые «лопатники», как понимал Василий. Полгода до того весь отдел маркетинга стоял на ушах.

И вот теперь, по завершении, Василий узнал, что Елена заказала рекламную атаку в лучшем агентстве города, ничего ему не сказав. Именно когда реклама, наконец, понадобилась, она не предложила ему поучаствовать, даже попытаться!

Обида так жгла его, что сметала все, что обычно тормозило любое его разногласие с Еленой: привычное опасение потерять ее расположение, уверенность, что ей лучше знать, сомнение, что он уже готов к исполнению того, что ему хотелось бы, раз она этого не позволяет.

Он появился в офисе у Елены распаленный: с горячечным румянцем и глазами, в которых она впервые увидела яростное возмущение и обиду.

– Значит, Вы с рекламой к умным людям уже наладились, а я как был дурак на побегушках, так и остался! Потому что обещанного три года ждут, а всего один прошел, так?! Меня и близко подпускать не собираетесь! – выкрикивал он.

Елена была неприятно удивлена и включила командира:

– Комаров, ты что себе позволяешь? Ты на службе все– таки! Раскалился, как чайник без воды на огне!

Ну да, заказала я телерекламу в агентстве Фомина, там ребята толковые, дело знают. Их служба социологическая аналитику проведёт после каких программ лучше рекламу нашу гнать, как перемежать со старой рекламой «Уюта», где мебель, сам знаешь, для разночинной публики. И тексты пойдут уместные, типа: возможности жить – не тужить есть у всех, у одних побольше, у других поменьше, так ведь это логично: капитализм на дворе! Чтобы зависть не разжигать, понимаешь? У них опыт, а ты пока в этих делах ни бум-бум! И ведёшь себя несерьезно, без выдержки! А я ведь как раз шанс и для тебя припасла: рекламная листовка ещё нужна – это тоже особое дело

Такую рекламу нашей новой мебели почта будет не в каждый почтовый ящик заталкивать, а только по адресам потенциальных покупателей, которым по карману такие интерьеры. Ты хоть представляешь, какой уровень рекламного воздействия необходим, чтобы они заинтересовались?

Список адресатов я уже набросала. Скажу откровенно: листовку я и Фоминскому сотруднику заказала. Времени терять нельзя. Соревнуйтесь! Потом сравним и выберем! Так что не устраивай мне тут истерики! Вот открытие магазина состоится, а после я отмашку дам! Жди и дождёшься! Все, Комаров, возвращайся к текущим делам!

Василий остыл, кивнул и послушно вышел.

Елена закурила, чтобы успокоиться. Бунт Василия обеспокоил ее, она подавила, его, но впервые подумала о том, что у Дарлинга есть настойчивые желания, которыми он, похоже, не собирается поступаться, и как бы чего не упустить. Он был ей нужен надолго.

* * *

Открытие нового магазина. «Комфорт» проходило с помпой. Приглашены были влиятельные чиновники города, известные бизнесмены, журналист – корреспондент глянцевого журнала, популярного у жён и любовниц известных бизнесменов.

Вход украсили гирляндами разноцветных шариков, неоновая реклама зазывно переливалась над входом. Но внизу, у этого входа, маячил мордатый охранник с функцией фейс-контроля: мебель была слишком дорогая, чтобы впускать кого попало, с возможной опасностью нанесения повреждений из классовой вредности.

Гидом в путешествии по залам с интерьерами гостиной, спальни, кабинета, комнаты для широкого приёма гостей, была Елена, а Иван Елисеевич хлопотал с фуршетом, на который он не пожалел бабла.

Приглашённые ахали, рассматривая невиданную мебель, делая вид, что понимают пояснительные слова Елены: «жирондель, кабриоли, менсоль, царга».

Смотрели на неё почтительно, но тайно томились в ожидании фуршета.

Потом расслоились на кучки, и Иван Елисеевич, а затем и Елена переходили от одной к другой с лёгким разговором и приглашением к столу, уставленному закусками, а на краю его возвышалась горка одноразовых пёстрых тарелочек и в расписном картонном корытце лежали пластмассовые вилки, ножи, ложечки. Официант с подносом ловко двигался по залу, разнося фужеры с вином.

С открытием магазина торжественно, хоть и лаконично, поздравил заместитель мэра. Журналист бегал по залу и добросовестно опрашивал гостей и делал снимки мебели, бизнесменов и наиболее значимых чиновников, кратко переключаясь на фуршет. Снимок Елены и Ивана должен был появиться на обложке журнала, по предварительной договорённости, и тут он старался особенно.

Елена не изменила своей привязанности к брючным костюмам, но в этот день они были из тонкой ткани широкие, складчатые – почти юбка в пол, и жакет свободного покроя, искусно маскирующий ее узкоплечье и маленькую грудь. Выглядела нарядной и эффектной, уверенной в себе, и судя по всему остальному, достойным и равноправным партнёром своего отца Ивана Туркова.

Приветливая улыбка не сходила с ее лица. Она никого не оставила без внимания, а напоследок, перед уходом, все гости получили в подарок недорогие, но полезные сувениры – карандаш, затирающий царапины на мебели до полной незаметности, и магнитик на холодильник с интерьерами, представленными на открытии магазина.