Текст книги "Точка НЕвозврата"

Шуба

Как часто бывает, пришла в назначенное место раньше времени. Есть полчаса. Шикарный торговый центр. Прямо на Невском. Надо зайти и прогуляться. Почувствовать себя настоящим человеком, состоявшейся личностью, выдающимся гражданином своей страны… Просто тряпки? Неинтересно, их и так завались. Золото? Может быть. Не то, не стоит… Шуба? Вот это да, давно мечтала! Почему нет? У всех уже есть, и у меня будет. Неважно, что Петербург – сплошной дождь с двумя неделями настоящего мороза, воспринимающегося как настоящая аномалия или конец света. Неважно, что на работу то на электричке, то на метро. Нет, не жалко ни себя, мучающуюся от красивой и респектабельной жары в общественном транспорте, ни самого изделия. Решено! Мне вон ту, самую шикарную. И размер как раз мой? Отлично! То, что надо. Надела. Вернее, вежливо одели, аккуратно запаковали. Теперь к зеркалу смотреться. Из чего говорите? Из лобиков норки?.. Самый крепкий и ноский? Посмотрела на себя, а в районе плеча из меха торчат маленькие усики убитого зверька. Что скрывать, выделка плохая, да и шуба наверняка китайская, не стоит этих денег…

Усики убитого зверька… Боже мой, она вся из лобиков зверьков, сшита из этих кусочков!.. Сколько же их пошло? Шуба в пол… Сотня, больше? Маленькие мордочки, море крови… В глазах потемнело, мне стало плохо. Скинула с себя это чёртово изделие и, не находя сил ответить на кудахтанье продавщиц, понеслась из отдела куда глаза глядят. И долго бесцельно бродила среди сверкающих витрин, напрочь позабыв о встрече, пока мне не позвонили. Но главная встреча уже состоялась.

Со своей совестью.

Канава

Ноги заскользили, и всё вокруг перевернулось.

Секунда – и без того тусклый свет выключился, воцарились полная темнота и тишина.

Невозможно было понять, на каком я свете – на том или на этом. Через какое-то время гудение в голове и шум машин вернули к реальности: стало ясно, темнота не во мне – это я вперилась широко раскрытыми глазами в черноту кювета, лёжа на обочине дороги.

Попыталась пошевелиться – тело слушалось с трудом, как набитое соломой. Перевернулась. Взгляд встретило спокойное, недосягаемое небо; зима, уже стемнело, и яркие звёзды озаряли его бархат своим безразличным сиянием. Сильная боль в бедре… Ещё немножко, ещё – опять перевернулась! Теперь я видела проезжавшие машины, а они меня, освещая ярким светом. Одна проехала совсем рядом. Как бы не задели… Необходимо как можно быстрее подняться.

Подтянула ноги, подобрала руки, сумку. Примостилась на колени – боль пронзила насквозь. Аккуратно выставила одну, потом вторую ногу… И вот я уже стою, шатаясь, на обочине дороги – внутри всё дрожит от обиды, беспомощности и боли.

Интересно, был ли там кто-нибудь ещё, кроме меня, в этой канаве? Дохлая собака или кошка…

А мимо всё проезжали автомобили…

Цветок

Как обычно, к 11.45 работа за день была выполнена. Коллеги продолжали трудиться не поднимая головы, тогда как Лида рассеянно косилась в окно, чиркая что-то карандашом, беспокойно оглядываясь и ёрзая на стуле: вдруг кто-то увидит, что происходит у неё за столом на самом деле.

А за столом цвели цветы, переливаясь множеством графитовых прожилок на объёмных лепестках, плавно покачиваясь на тонких стеблях, пробившихся на свет нежными ростками сквозь безликость офисной бумаги, источая из драгоценной сердцевины аромат безмятежного дня. Из-под многоярусной таблицы, расположившейся по центру монитора, скромно торчал край недочитанного электронного журнала; из ярко-оранжевой керамической кружки, безуспешно пытаясь напомнить о себе, дышал горячим паром крепкий чай.

– Лидочка, не напомнишь телефон Сергея Константиныча? – плавно вклинилась в отвлечённые размышления Тамара Сергеевна, коллега.

– 8-921-334-8975, – не задумавшись ни на минуту, с лёгкостью парировала Лида, продолжая рисовать.

– А не помнишь реквизиты распоряжения по последнему объекту? – окликнула расчётчица.

– 25/34-71-12 от 29 декабря 2015 года, – ответила девушка, зависнув на минуту и прокручивая информацию в памяти.

– Спасибо, а то пока найду…

Важно было не выдаваться из общего темпа, быть милой с окружающими, помогать чем можешь, но не подпускать слишком близко. В противном случае, как показывала практика, редко удавалось выбраться целой и невредимой из-под обрушивающегося града проблем. Самым сложным было создать видимость работы, вытерпеть целый рабочий день, пока другие каким-то непостижимым для неё образом всё ещё делали свою работу.

Это всё началось ещё в младших классах. Как было невыносимо сидеть на уроке, сделав контрольную за пять минут, или слушать рассказ учителя о том, что давно знаешь! За это время она научилась терпеть и молчать. А ещё – тайно плавать в своих небесных океанах.

Чем бы побаловать себя? От скуки зашла на сайт интернет-магазина. Что бы ей подошло? Что бы могло приглянуться? Может, брючки из мягкой меланжевой фланели с добавлением шерсти? Или тот ультрамариновый пуловер? Возможно. Не исключено. Одно, другое, третье… Выбрала, добавила в корзину. При покупке двух вещей третья в подарок. Какая хорошая возможность, какой азарт! Оформила заказ. Но счастья в ответ не получила; пришло лишь эсэмэс: «Уважаемый клиент, с Вашего счёта списано 5403,50 рублей». Кроме появления новых растрат, ничего не поменялось. Может, внести изменения в заказ? Поменять брюки на брючки другого цвета? Отправила письмо по электронной почте. Не отвечают. Побежала в коридор с телефоном, тихонько, чтобы никто не услышал, позвонила. Нет, изменить нельзя, можно только аннулировать. Хорошо, аннулировать так аннулировать. Спустя некоторое время оформила новую заявку.

Настало время обеда. Всё, хватит заниматься ерундой! Надо написать кому-нибудь из подружек, чтобы немного развеяться и освежиться. А сделанный заказ всё не выходит из головы… Какие брюки ей всё же подойдут больше – чёрные или серые?

Написала сообщение приятельнице в социальной сети:

«Привет! Как настроение?»

«Нормальное».

«Что делала в выходные?»

«По магазинам ходила, ну и домашние дела».

«Смотрела что-нибудь из нового?»

«Нет».

«Читала что-нибудь?»

«Нет, я давно не читаю. Времени нет».

«Ты же не работаешь…»

«Домашние дела – тоже хлопотно».

«Понятно».

Написала другой:

«Привет! Как настроение? Что нового?»

«Привет! Попробовала новый рецепт запекания курицы».

«Хочешь почитать рассказы Максимовой? У меня есть ссылка».

«Нет, ты же знаешь, не люблю малые формы. Меня интересует только развитие сюжета. А какое развитие на пяти листах?»

«А как же атмосфера, чувства, смысловая нагрузка… Может, всё-таки изменишь мнение?»

«Нет, только сюжет».

Позвонить супругу?

– Привет! Как дела?

– Нормально.

– У меня тоже нормально, а это уже хорошо. Может, придумаем планы на выходные?

– Нет, никаких планов, проведём время дома.

– Опять?! Ну почему?

– Я устал.

– Тогда я поеду на выставку!

– Пожалуйста, можешь съездить с какой-нибудь подружкой.

– Не заберёшь меня сегодня с работы?

– Зачем?

– Хочу заехать в библиотеку.

– Раз хочешь, езжай сама.

– Ясно. И как я с тобой живу?!

– Не забывай, что я не заставляю тебя ездить со мной на рыбалку и в лес за грибами. А ещё я готовлю.

Самый весомый аргумент.

– Ладно, всё, мне нечем ответить.

– Съездим вместе в библиотеку, если начнёшь готовить.

– Я выбираю библиотеку. А что будет на ужин?

– Приедешь домой и узнаешь.

– Ладно, пошла работать, люблю, пока.

– Не обманывай! Уже наверняка всё сделала и занимаешься всякой ерундой.

– Да-да, всё, люблю, пока.

– Пока.

* * *

Библиотекарь пыталась изобразить дружелюбную улыбку, но в её исполнении она приобретала какой-то зловеще-неестественный оскал, выпячивающий всю формальность наизнанку.

– Здравствуйте! Что будете сегодня брать?

– Здравствуйте! Спасибо, ничего. Вот, хочу сдать журналы.

Женщина с лёгким раздражением приняла печатную охапку и начала что-то отмечать, нагнетая сомнительную значимость момента. Уходить без разрешения было неприлично, и Лида послушно продолжала ожидать, пытаясь найти в окружающем пространстве любопытные детали.

В зале художественной литературы сновали удручённые школяры, из конференц-зала виднелись одетые во всё лучшее гордо восседающие на новых стульях пенсионеры. Ближе к входу, на доске, висела пара поблёкших, потрёпанных объявлений, на уголке одного из которых примостилась начирканная шариковой ручкой маленькая собачка. Хотелось остаться, но для хорошей компании этого было слишком мало.

– Всё, спасибо. В январе перерегистрация, так что не забудьте паспорт.

* * *

На улице совсем стемнело. Прохожих – никого, на остановке – пусто. Куда ещё можно было пойти? Куда-то, наверное, было можно. Но надоело выдумывать маршрут исключительно единолично. А дома ждал вкусный ужин… К тому же автобус подъехал к остановке…

Рекламные щиты и вывески торговых центров мелькали своими призывными огнями за запотевшими окнами среди односложных бетонных коробок и хитросплетений транспортных развязок. Пассажиры плавно покачивались в такт автобусу, создавая общий тягуче-вязкий ритм жизни душного салона, планомерно усыпляя. Сон крался по вискам, лез в уставшие глаза, слепя нещадно. Чьё-то лёгкое прикосновение выдернуло Лиду из засасывающей сонной темноты: кто-то аккуратно коснулся её колена. Не случайно задел, а преднамеренно, словно пытаясь обратить на себя внимание. Затем ещё и ещё раз. Пришлось очнуться.

Взрослый ребёнок смотрел на неё в упор, улыбаясь во весь рот через свои круглые очки. Давно забытая школьная подруга! Несуразная внешность в берете, застёгнутая на множество больших округлых пуговиц.

– Здравствуй, Лида!.. Как твои дела?

– Да ничего… А у тебя как?

Перед ней стоял призрак прошлого, облачённый в живое существо, которому она была рада, но не знала, что ответить.

– Всё хорошо. Ну, ты знаешь, мне никогда не было просто… Но всё в порядке. А я знала, что мы с тобой обязательно встретимся! Ты мне не звонила, но я всё понимаю… – Слова торопливо толкались друг о друга, окончания проглатывались. Да, жизнь их действительно развела… Но как именно – даже и вспомнить трудно…

– А я жила долгое время на другом конце города. Но недавно мы с мужем купили здесь квартиру…

– Ты замужем?

– Да.

Стало неловко, ведь как-то в голову не пришло позвать её на свадьбу…

– Я так тебя рада видеть!..

Лида не верила своим ушам. Ей словно подарили маленькое ласковое солнышко. И на душе стало тепло и спокойно, вокруг расцвели видимые только ей цветы – причудливые, душистые, которые можно было потрогать руками… Прикосновение – и из этой клумбы выпорхнули разноцветные бабочки, пёстрой мозаикой напоминая позабытые сны.

– Я тоже. Я помню, ты мечтала стать цветком.

Да… А ты русалкой!

Грибы

Влажная духота, растопленная на горячем от солнца асфальте, плавно поднималась вверх. Холодный дождь пролился как из ведра, распластавшись по поверхности, и резко прекратился, начав испаряться под непривычно палящим светилом. Резкая перемена погоды – как всегда, я уже привыкла. Плащ распахнут и больше не нужен. А снимать лень: не хочется тащить в руке. Но идти в нём уже жарко… Люди, попрятавшиеся кто куда от проливного дождя, ещё не заполнили улицы.

Вошла во двор. Слева от меня, непонятно зачем, опять бесцельно крутился экскаватор. Горстка рабочих наблюдала за его неясными действиями. Холёный южанин – по всему видно, скучающий бригадир – что-то обсуждал с пристроившейся на бордюре под ветвистым деревом бабушкой.

Я на сплошном автопилоте плелась по влажной жаре навестить родителей, погружённая в остатки измученных за рабочий день мыслей.

– …Лучше вам обратиться к женщине, – донёсся до меня обрывок фразы. – Женщина, можно вас на минутку? – крикнул мне южанин.

– Нет, мне не надо, – отмахнулась я не задумываясь. Было даже безразлично, что он назвал меня женщиной, хотя обычно это ужасно раздражало и поднимало целую волну вопросов (что, я уже женщина?! и т. п.).

– Подойдите на минутку!

Сама не поняла, как невольно повиновалась его властному тону.

На газоне, за бордюром, примостилась малюсенькая бабуля. Она была такая крошечная – словно из какой-то сказки… Мокрая от дождя, сгорбленная, с котомками, с горкой аккуратно сложенных крупных грибов. Видимо, пыталась укрыться под развесистой кроной дерева от заставшей её врасплох непогоды.

– Вот, посмотрите… это съедобный? – тихо спросила она, бережно крутя в руках гриб.

– Не знаю… – ответила я не глядя, порываясь уйти как можно быстрее. Но не смогла, остановленная тяжестью осуждающего взгляда мужчины.

– Я насобирала, но не понимаю, съедобный или нет… – всё так же тихо пролепетала бабушка. Такая робкая, будто совсем не приспособленная к реальной жизни, какая-то чересчур изящная, городская: старенькая брошь с потерянными местами камешками венчала кружевной воротник, тщательно отпаренное шерстяное платье было аккуратно заштопано, глаза наполняла растерянность, исковерканные временем руки беспомощно тряслись…

– Нет, это поганка. – Я внимательно оглядела её находку. Оценила и остальные – там тоже не было съедобных.

– Как?! И эти тоже есть нельзя?

– И эти тоже.

– Может, можно как-то выварить?

– В этом разбираться надо, я бы не рискнула…

– Как… – прошептала она так горько, будто весь мир рухнул прямо у её с трудом передвигающихся ног. – Я ведь их пожарить хотела… Был бы обед…

И она заплакала. Крупные слёзы хлынули по испещрённому мелкими морщинками лицу сияющими ручейками. А у меня сжалось всё внутри… От страха. Перед своим будущим. И от стыда. За себя, за нас всех, за наше несправедливое к пожилым людям время.

Клоуны

Трёхэтажные дома старой постройки гордо окаймляли центральную площадь. Щедро покрытые толстым слоем краски, пусть и потрёпанные временем – кое-где уже без украшений фасада, с облупленной лепниной, – они грели свои оранжевые животы на августовском солнце, сияя новенькими крышами. У подножия площади, словно торт из безе, величественно стоял Дом культуры – пышный и важный. Около него как грибы после дождя с раннего утра выросли два огромных плаката – предвестники выборов.

Мало кто из проходящих мимо жителей не преминул выругаться, встретившись лицом к лицу с теми, кого не очень-то хотелось лицезреть. Представьте: идёшь спокойно на работу – улица как улица, площадь как площадь – всё такая же грязная, со вспученным асфальтом и кормящимися на ней голубями. И вдруг – бац! – металлический столб с цементной основой; поднимаешь голову выше – тебе оттуда улыбается приветливо-натянутой улыбкой местный глава, к которому и на приём-то попасть нелегко. А ещё ненароком вспоминаешь, как недавно он окатил тебя грязью с головы до ног, проносясь мимо на своём дорогущем авто… А ведь и лужи там давно уже не должно было быть: совсем недавно проводили ремонт дороги…

И так с каждым прохожим – удивится, мысленно, а то и в прямом смысле слова сплюнет и пойдёт дальше: «Надо же! Два плаката новее и шикарнее, чем весь посёлок!»

А вечером и вовсе чудо: у служебного входа в Дом культуры образовалось маленькое, но существенное столпотворение. Тем более явно чужеродное – ещё издалека, по каким-то движениям и очертаниям, внутреннее чутьё подсказывало: не «свои», что вызывало ещё больший интерес у местных наблюдателей.

При ближайшем рассмотрении захотелось протереть глаза: перед представлением курили клоуны. Вышли, значит, эдак, в полной экипировке, с боевым раскрасом, и, засунув парики под мышки, смолили с деловым видом, не обращая никакого внимания на откровенно разглядывающих их прохожих. Что ж, привыкли, видимо, к вниманию – профессионалы. А за углом, у парадного входа, примостилась другая, совсем малочисленная компания – кандидаты в депутаты. Вызывавшая, кстати, не меньший интерес электората. Кому же не хотелось получить бесплатный билет на концерт, проходящий в рамках предвыборной программы? Да ещё чтобы его встретили, поздоровавшись и поклонившись, причём не просто кто-то рядовой, а элита местных, пока ещё действующих служителей народа, желающих переизбраться на второй срок. Что и говорить, у пенсионеров это вызвало ажиотаж. А некоторым и уличного представления хватило: и на деловых клоунов посмотрели, и на кланяющихся – политиков местного разлива, обладающих, по всей видимости, незаурядными актёрскими способностями.

Жалюзи

Ноги скользили по льду, затаившемуся под толстым слоем пушистого снега. Увязали по колено, перемешивая в тесто белоснежную массу. Выпутывались из неё, снова скользили и разъезжались… Время шло, а впереди молчаливо и непреклонно своей участи ожидало целое снежное поле, поглотившее тропинки, дорожки, детскую площадку, кусты, бордюры, сравнявшее разницу между проезжей частью и небольшим внутренним двориком так, будто, кроме этого поля, больше и не было ничего.

Снежинки всё падали, переливаясь в тусклом свете фонарей, забивались между ресниц, холодили щёки, таяли на горячих губах. Пар валил изо рта, как из старой дизельной котельной, украшая торчащие из-под шапки пряди волос и шарф причудливой ледяной каймой.

В окнах соседних домов горел свет. Игрушки послушно сидели за стеклом одного из них, безразлично созерцая борьбу человека с настоящим снежным царством, околдовавшим всё вокруг. На втором этаже подоконник облюбовал довольно-таки упитанный пушистый полосатый кот, снисходительно и важно наблюдающий за происходящим. Многие жители уже подготовились к Новому году: у кого-то приветливо мигала ёлка, кто-то приклеил на подёрнутые морозными узорами стёкла изображение Деда Мороза и снежинок, кто-то не поскупился на сияющие, как огни витрин, светодиодные гирлянды.

Внутри, где-то между сердцем и измученным сознанием, что-то сжалось. Лена глубоко вдохнула колкий воздух, натянула повыше шарф и с новой силой устремилась вперёд, прокладывая путь по белоснежной целине.

На её скромное счастье, электричка тоже задерживалась, застряв на бескрайних просторах Вселенной. Люди стояли на платформе, переминаясь с ноги на ногу, как разноцветные пингвины.

– Здравствуйте, можно билет до Навалочной? Туда и обратно.

– До Навалочной?

– Да.

– Туда и обратно?

– Да.

– Откуда?

– Отсюда.

– От Понтонной?

– Да.

Светящие из предрассветной бесконечности фары электропоезда с призывным воем, словно ниоткуда, стремглав подкатили к станции.

Схватив билет и сдачу, Лена заторопилась на платформу – чуть ли не на четвереньках, как человек-паук по вертикали, карабкаясь вверх по ступеням, больше напоминающим детскую ледяную горку. Доползла, добралась, путаясь в усталых шагах, до последнего вагона. Повезло: мужчины из тамбура перетащили её через неприступный сугроб, подхватив под локти. Не веря своему счастью, заплетаясь в пока ещё морозных мыслях, она выпуталась в жаркой духоте вагона из многослойного шарфа, шапки и уже намокшего капюшона. Села. И время продолжило полёт, устремившись вдаль по железной дороге сквозь череду заводов.

Очнувшись от забытья, Лена расправила размокшую в руке скомканную сдачу. Почему так много? Оказалось, билет был только в одну сторону, а не туда и обратно… Странно? Нет, вполне закономерно. Причём на этот раз даже повезло. В прошлый раз билет был до предыдущей станции, а чтобы выйти на своей, нужно было купить новый, не забыв оплатить комиссию за безбилетный проезд, превосходящую в несколько раз стоимость билета. И тогда Лене пришлось в сапогах на каблуках, элегантном осеннем пальто, с милой сумочкой на глазах у изумлённой публики лезть вниз по скользкой ограде платформы и пробираться по заставленным товарняками путям, елозя каблуками по гравию. Охранники, видимо, были так впечатлены невероятной наглостью этой, казалось бы, интеллигентной особы, что продолжали курить немного приоткрыв рты, так и не рискнув прервать её практически состоявшийся подвиг.

Пассажиры разделились на два потока: один устремился на остановку; второй, поменьше (такой редкий, что его даже потоком сложно было назвать), – в неуютную даль промзоны, вдоль забора с колючей проволокой, прижимаясь к нему как можно ближе, чтобы не пасть жертвой проносящихся мимо автомобилей.

На расположенное поодаль кладбище аккуратно тянулась вереница посетителей, выходящих из машин, сияющих в предрассветной темноте как ёлочные игрушки. Зачем это они так рано? Целыми семьями, с цветами и пёстрыми венками, идут в гости к тем, кого давно уже нет с ними рядом. Лене нравилось наблюдать это шествие, было приятно чувствовать их заботу о близких, и она мечтала, что к ней тоже так будут приходить, выходя из красивого автомобиля, а можно из любого, а лучше с выводком толстощёких внуков или… неважно… Главное, что придут, заботливо оставят цветы, уберут принесённый ветром мусор и пожухлую листву…

Скрипучая, вихляющая на петлях дверь открылась. «Скоро с ней определённо что-то должно случиться. Или замок заест», – мелькнуло в голове. Неуютный кабинет встречал как мог, существенно промёрзнув за выходные. Включила обогреватель, поставила чайник погреться, поправила макияж, собрала разбросанные по плечам волосы в причёску, включила компьютер, уселась в неудобное кресло за свой любимый просторный стол, и рабочий день начался. Потянулась паутина расчётов, казённых фраз в бесцельной невесомости тусклой ежедневности.

Воспоминания уже давно отступили, проиграв в войне с памятью. Лишь изредка в груди что-то сжималась, но Лена старательно пыталась переключить внимание на решение рабочих вопросов, поиск модной одежды в Интернете или разглядывание колючей проволоки через покрытые толстым слоем пыли жалюзи. Протереть бы, да не дотянуться… И уже почти всегда получалось. Не то что раньше, когда накатывало изо дня в день, и боль внутри сжимала нутро в кулак, разрезала на части каждую извилину. Накатывало внезапно и неминуемо, от малейшей пустоты в очищенном от дел сознании, от слишком прелестного комбинезончика малыша, сидящего рядом на руках у молодой мамочки в электричке, от слишком трогательного фото новорождённого в интернет-рекламе или милого чужого семейного фото…

Зазвонил телефон. Нехотя взяла трубку. Нехотя, потому что он никогда не звонил просто так или для того чтобы сообщить что-то приятное, например пожелать доброго утра.

– Алло!

– Добрый день! Елена Геннадьевна?

– Да, слушаю.

– Вы получили документы? Это «Петроком», Сергей.

– Да, и в этот раз они тоже не совпадают с контрактом. Он в очередной раз выслан вам на электронную почту. Открываете, копируете оттуда перечень товаров и в соответствии с ним оформляете счета, накладные, акты. Или из базы набиваете перечень, но глядя на тот список, который есть в контракте. Он не может быть другим, понимаете?

– Но вы уже проверяли документы, и в прошлый раз не совпадали только даты. А теперь опять что-то не так…

– Да, действительно. И откуда вы только эти документы берёте? Каждый раз какое-нибудь новое несовпадение. Если вы сегодня не перешлёте, у нас будут проблемы.

– Перешлю, только проверяйте нормально.

– Обязательно. До свидания.

Тишина. Зазвонил телефон.

– Леночка, здравствуйте! Это Полина Аркадьевна. Спасибо, что прислали, всё в порядке. Как ваш малыш?

С чего она взяла? Откуда она знает?

– Вы, наверное, перепутали, у меня нет детей.

Как ни старалась, Лене не удалось произнести эти слова естественно: они формировались слишком медленно и тихо, хрипло вписываясь в ещё не прогревшийся воздух.

«Точнее, уже нет», – подумала, но говорить не стала.

– Но как же… мне сказали…

– Буду рада, если накаркаете! – протараторила с нарочитой весёлостью, пытаясь сгладить неловкую паузу и сбить накатывающие эмоции с проторённой дороги. – До свидания!

– До свидания…

Короткие гудки беспощадно пульсировали в сужающемся пространстве. Как она ни пыталась, к происходящему невозможно было подготовиться заранее, что-либо предугадать. Всегда случалось что-то новое, неожиданное, чего не было в прошлый раз, о чём не предупреждали; оно безжалостно цепляло за больное, затрагивало до самых глубин души, заколоченных досками, как окна заброшенного после пожара дома. Онемевшее тело хватало воздух, пытаясь отдышаться. С трудом удалось вернуться в реальность. Ничего не было. Не было ничего… Показалось. Работаем дальше.

Клавиши равномерно застучали. Зазвенел телефон.

– Елена Геннадьевна?

– Да.

– Здравствуйте, это Алексей, «ТД-1». Мы до сих пор не получили платёж.

– Ждём от вас акты. В пакете, который привёз курьер, их не оказалось.

– Какие акты?

– О приёмке и поставке товара.

– Но зачем они вам? Другие у нас не просят никакие акты. Это что, обязательно?

– Посмотрите пункт 3.2.1 контракта. Там прописаны акты. Раз прописаны – по-другому не оплатить. Ждём их от вас. До свидания.

На электронную почту пришло письмо: «До 10.00 срочно сдать отчёт по бумаге». Времени было уже, как водится, 10.15. Лена максимально быстро внесла в предоставленную форму необходимые данные и отправила. Через пять минут пришло второе: «Файл с формой отчёта по бумаге был разослан ошибочно. Приносим извинения. Отчёт нужно сделать по картриджам».

Как обычно, великая вселенская погрешность ближе к разгару рабочего дня начинала активно концентрироваться над головой. Планы сдвигались, сбивались. Появлялись никому, собственно, не нужные, только лишь формальные дела, съедающие время бестолковые разговоры.

Обеденный перерыв. Захотелось домой. К тёплой ванне, мягким, тёплым, чуть колючим шерстяным носкам и завораживающему виду, разворачивающемуся за тонким слоем полупрозрачных штор. Неприятное ощущение (когда, зайдя с улицы, поначалу жарко, а потом начинаешь зябнуть, засидевшись в одном положении) спускалось вниз по шее. Но от запаха разогревающихся в микроволновке кушаний Лена начала расслабляться, настраиваться на позитивную волну.

Зазвонил телефон. Опять. Наверное, в сотый раз – не меньше. Почему бы не ответить?

– Алло! Алло! – раздался с другого конца провода визгливый голос.

– Да, слушаю.

– Мой мальчик сегодня не придёт! Сначала я его хотела повести на занятия, но потом мне закралось сомнение, что он не так бодр, как обычно, а может, даже плох…

– Перезвоните, пожалуйста, в учебную часть после 14.00. Там сейчас никого нет, поэтому звонок перешёл в финансовую часть. Вам там всё подскажут, – произнесла она с сожалением: чутьё опять подвело, не надо было брать трубку.

– Нет, вы не понимаете!.. Я передумала его вести на занятия. Родители на работе, а я, бабушка, одна с ним дома. Вы мне объясните, как мне поступить в этой ситуации, ведь скоро соревнования…

– Перезвоните попозже, администратор или завуч вам подскажут. Я не из учебной части, я не в курсе.

– Он учится в группе АН-12. В какое время ему в четверг приходить на занятия, если он сегодня не придёт?

– Перезвоните в учебную часть. Вам там подскажут.

– Нет, вы не понимаете! Он сегодня вроде бы плох, поэтому я его не поведу на занятия. Но вы должны мне подсказать, ко скольки мне вести его в следующий раз, как быть с соревнованиями, можно ли обойтись без справки…

– Не могу подсказать! Я не из учебной части, у меня нет расписания, я не завуч, название группы мне ни о чём не говорит. Мы даже находимся на разных этажах, понимаете?!.. Перезвоните.

– Девушка, вы меня не слушаете! Я вам объясняю, что сегодня мой мальчик нездоров, он учится в группе…

– Перезвоните!

– Да вы что, не мать, что ли?! У вас что, детей нет? Я вам сказала, мой мальчик нездоров! – Настойчивая собеседница перешла на фальцет.

– Да, не мать!.. Нет у меня больше детей, нет!

Трубка полетела с размаху об шкаф, неуклюже отскочила от него, глухо приземлившись на пол. Мягкий линолеум отпружинил, и она не разбилась. Вслед ей полетели ручка, степлер, корректор, дырокол. Лена сгребала с силой со стола всё, что попадалось под руку. Бумаги удивлённо разлетелись, как вспугнутые птицы. Легче не стало. Пнула надоевший неповоротливый, громоздкий стул, перекосившийся на своих ширпотребных, еле ездящих колёсиках. Ничего не менялось. Ни внутри, ни снаружи. Слёзы беспомощного отчаяния слепили, раздражали. Реальность оставалась прежней – не билась, не ломалась, смеясь над ней откуда-то из-под потолка.

Опустошённая, Лена собрала разбросанные вещи. Разложила в установившемся за годы порядке. Не стала обедать. Заварила чай и взялась за очередной отчёт, надеясь, что однажды, не выдержав её скрупулёзного упорства, реальность дрогнет, подчинится и сложится в новый витиеватый рисунок устроенной жизни. Жаль, что телефон не разбился. Был бы повод купить новый. А жалюзи всё-таки стоит протереть…